Текст книги "Мир не для слабых женщин (Танец со смертью, или Вернуться и Простить)"
Автор книги: Алена Белозерская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Да, – сказал он, взглядом показав Берту, что выслушает его позже. – Пропустите, – Эдуард задумчиво посмотрел в сторону главных ворот. – Приехал Вилли Пельман.
– Бывший партнер?
– Мы года два с ним не виделись. – Тамм задумчиво потер подбородок. – Не люблю неожиданных визитов. В особенности от тех, с кем я уже давно не веду никаких дел.
Берт насторожился, доверяя интуиции Тамма.
– Вилли еще утром звонил, просил принять его. Я решил не отказывать, тем более что в прошлом у нас были приятельские отношения. Понимаешь, Пельман хоть и изворотливая дрянь, но вполне безобидная.
Берт рассмеялся подобному сравнению и остановился перед ступеньками террасы, протянув руку вперед. Тамм быстро взял его под локоть и, с трудом переставляя по ступенькам изувеченную ногу, поднялся.
– Давно всем угрожаю – сровняю все ступени в поместье с землей, – с болью простонал он. – И никак не могу решиться на это.
– Установите лифты.
– Язвишь?
– Что вы! – Берт вежливо наклонил голову.
Тамм хлопнул подчиненного по плечу.
– Налей нам чего-нибудь. И для Вилли виски приготовь. Не жалей алкоголя, – скомандовал он, – эта свинья любит выпить.
– Вот брюзга! Ни на йоту не изменился.
В гостиной показался высокий грузный мужчина в светлом костюме. Он выглядел крайне комично: неаккуратный, в засаленном пиджаке, с жидкими волосами и смеющимися, мутными от алкоголя глазами.
– А ты, как всегда, пьян! – улыбнулся Тамм и, тяжело хромая, направился к гостю. – Здравствуй, Вилли!
– Здравствуй, Дуда!
– Гадкое прозвище.
– Согласен, – кивнул Вилли, его песочного цвета волосики взлетели в воздух и, как легкие паутинки, упали на плечи. – Но я услышал, что ты меня свиньей назвал, вот и отомстил тебе. Ты как, Эдуард? – уже серьезно спросил он, оглядев приятеля.
Он отметил, что Тамм сильно похудел за те годы, что они не виделись. Джемпер болтался на его некогда могучих плечах, брюки висели на бедрах, лицо также отличалось нездоровой худобой, кожа была серой, кроме тех мест, которые опалил огонь. Они все еще оставались бордовыми, несмотря на то, что с момента появления ожогов прошло уже четыре года. И все же лицо Тамма излучало уверенность, а единственный глаз светился весельем, когда он смотрел на удрученную физиономию Вилли.
– Эх, Эдуард, как же нам тебя не хватает в клубе! – воскликнул Пельман, присев в кресло. – Вот, твою мать! Живешь рядом с лучшим в Германии полем для гольфа – и не имеешь возможности играть на нем.
– Я все-таки могу составить тебе компанию. Только играть мне придется своей тростью.
– Очень смешно, – скривился Вилли. – Но я здесь не для того, чтобы звать тебя клюшкой помахать. Есть серьезный разговор.
– Тогда говори, – сказал Тамм, пристально глядя на Вилли, который мялся с началом. – Выпить хочешь? Может, это развяжет твой язык.
– Хочу! – Вилли облизал губы и покосился на Берта.
Он скованно чувствовал себя в присутствии этого молодого человека, однако не стал просить Тамма о разговоре наедине, потому что тема касалась и помощника Эдуарда. И все же, когда рядом находился Берт Майер, Вилли всегда было не по себе. Наверное, потому, что тот был слишком уж сдержанным, вежливым и никогда не позволял себе фамильярностей – в отличие от самого Вилли, который терпеть не мог условностей, отличался экспрессивными манерами и не менее «выразительным» поведением.
– Ты знаешь, что моя теща два месяца тому назад, слава тебе Господи… – Вилли с благодарностью посмотрел на потолок, – свалилась с лестницы и переломалась вся, к чертям?
– Впервые слышу об этом. – На губах у Тамма появилась легкая усмешка. – Вилли, прости, не знаю, что мне делать: смеяться или приносить тебе свои соболезнования?
Пельман громко захохотал.
– Еще! – скомандовал он, протянув пустой стакан, и крякнул от удовольствия, когда ему налили больше половины. – Смейся! Это хорошая новость. Так вот, я этого вампира в юбке отправил подальше. Если быть более точным, определил ее в клинику в Любляне.
– В Словении? – удивился Тамм. – Зачем так далеко?
– Если бы в Антарктиде имелась хотя бы одна плохенькая лечебница, я заказал бы самолет, чтобы доставить туда любимую тещу. Но пришлось подчиниться жене, которая нашла для своей обожаемой мамы специализированный центр в Любляне. Смею сказать, вовсе не дешевый. В нем проходят лечение люди с повреждениями спинного мозга, с заболеваниями костно-суставной системы, с мышечными расстройствами. В общем, такие, как моя теща. Нервы, кстати, там тоже лечат.
– Это все, конечно, интересно, – протянул Тамм, – в особенности твои познания в области медицины. На моей памяти ты еще не употреблял подобных слов – чаще матерился. Но я не понимаю, к чему эта прелюдия?
Вилли Пельман поднялся и прошелся по мягкому ковру, полностью поглотившему звук его шагов.
– Неделю назад в Любляну летала моя дочь, проведать бабку, – сказал он каким-то странным голосом, в котором слышались виноватые нотки. – Она вернулась растерянная и испуганная. Сказала, что видела в центре Кристину…
– Повтори! – потребовал Тамм, и лицо его внезапно побагровело.
Вилли шагнул вперед и остановился перед приятелем, внимательно вглядываясь в его единственный глаз.
– Я посчитал, что моя дочь ошиблась, – продолжил Вилли. – Но она клялась, что узнала Кристину. Ты ведь помнишь, что девочки учились в одном классе? Я все еще не верил ей и решил убедиться сам, прежде чем сказать тебе. Вчера я вернулся домой…
– И?
Глаз Тамма увлажнился, и Берту показалось, что босс сейчас расплачется, но он ошибся. Уже через секунду всякие признаки волнения с его лица исчезли. Тамм вновь выглядел спокойным и невозмутимым.
– Рут не ошиблась, – сказал Вилли. – Это действительно Кристина. Только она находится в центре под чужой фамилией и… уже не та.
– Что значит – «не та»?
– Эдуард, – Вилли взял друга за руку, – думаешь, там – курорт, и здоровые люди, такие, как мы, проходят SPA-процедуры? Нет. Это реабилитационный центр, где находятся одни лишь калеки. И Кристина – одна из них. Она не в себе из-за ранения в голову: не говорит, ничего не понимает и… прикована к инвалидному креслу.
Эдуард Тамм молча выслушал страшные новости о падчерице, исчезнувшей четыре года тому назад. Все это время он искал ее, и вот девочка нашлась. Только не о такой концовке мечтал Тамм! Конечно, он хотел наказать Кристину за то, что она сделала, однако сейчас он чувствовал, что может сию минуту умереть от горя, слушая, во что превратилась жизнь его любимицы.
– Кто оплачивает пребывание Кристины в клинике? – глухо спросил он.
– Думаю, об этом тебе стоит поговорить с ее лечащим врачом, – уклонился от ответа Вилли. – Я оставлю адрес клиники, номера телефонов и имена врачей.
– Я благодарен тебе…
– Не стоит, – отмахнулся Вилли. – Тем более что я принес горькие вести. А теперь – не стану задерживаться. Наверняка ты желаешь остаться один.
Вилли подошел к Тамму, похлопал его по плечу, прощаясь, и направился к выходу, на ходу допив виски и поставив стакан на высокую тумбочку у двери. Берт ошеломленно глядел ему вслед, потом повернулся к Тамму, который сквозь огромные окна рассматривал сад, при этом явно что-то обдумывая.
– Странно получается: мы искали ее по всему миру, а она оказалась почти рядом. Господи! – воскликнул он и безвольно поник в мягком кресле. – Моя дочь – калека. И в этом виноват он! Максим убил мою девочку…
Берт промолчал, не стал напоминать Тамму о том, что Кристина сама сделала свой выбор. Кроме того, она все еще была жива.
– Привези ее, – послышался тихий голос.
Берт кивнул.
– Боюсь, что это не последние новости на сегодня, – сказал он и, вытащив из кармана пиджака несколько фотографий, протянул их Тамму.
Тот без тени интереса просмотрел снимки.
– Хочешь сказать, что Слава изменяет жене с этой девицей? – спросил он. – Считаешь, что это должно меня взволновать?
– Ее зовут Мария, – начал Берт, но Тамм прервал его.
– Займись возвращением моей дочери, – приказал он, бросив фото на столик, стоящий рядом с креслом. – Хочу, чтобы она была дома, и как можно быстрее!
– Разумеется, я сделаю все, о чем вы просите, – голос Берта стал ледяным, – но сейчас позвольте мне продолжить. Эта девушка – сестра Максима!
Тамм дернулся в кресле и схватил один из снимков. Пристально вгляделся в лицо дамы, дарившей улыбку его сыну.
– Как оказалось, что Слава знает о ней? – воскликнул он. – А тебе когда об этом стало известно? И откуда эти фото?
– Шеф безопасности Зеллер прислал.
– Вы следите за моим сыном?!
– Позвольте мне все объяснить.
– Не торопись, мой мальчик, – Тамм поднял руку вверх. – Это подождет. Сейчас для меня важнее всего дочь. Верни ее домой! А затем я заставлю Вячеслава объясниться: отчего он водит дружбу с сестрой человека, который едва не убил меня и превратил Кристину в инвалида?
– Думаю, этому есть объяснение, – отозвался Берт. – Слава никогда не вел себя опрометчиво.
– Он должен был рассказать, что у него в руках находится близкий Максиму человек! Почему мой сын молчал?
– Я не знаю.
– И я, – покачал головой Тамм. – Но узнаю, даже если мне придется пойти на крайние меры.
Берт замолчал. Он понял, о чем именно говорит Тамм. Когда дело касалось его чести, он не делал уступок ни чужим, ни близким. Несколько лет тому назад два его самых близких и любимых человека покушались на его жизнь. Больше Тамм не верил людям, никого не подпускал к себе, лишь Берт иногда бывал свидетелем его боли. Только ему Тамм позволял видеть себя слабым, не испытывая при этом смущения, ведь именно Берт спас хозяина в тот день, когда сердце Тамма разбилось навсегда.
– Убью ее, – сказал Тамм, глядя прямо перед собой.
Берт посмотрел в его исполненный жестокости глаз и уточнил:
– Кого именно?
– Обеих, – Тамм потянулся за стаканом виски. – Сначала Кристину – за то, что она из нас двоих выбрала своего любовника и взорвала мою машину. Потом – сестру Макса, раз уж я не могу найти его самого.
Часть вторая
Глава 7
– Калинина, ты изменилась!
Подруги вышли из подъезда и остановились на ступеньках. Услышав от Симы это высказывание, Маша в недоумении повернулась к ней:
– Я не заметила, что стала другой. Интересно, в чем именно я изменилась? – с улыбкой спросила она.
– Даже не могу объяснить. – Сима задумалась.
За годы дружбы с Калининой Арифулина привыкла видеть рядом с собой мягкую и спокойную Машу, всегда во всем сомневающуюся и просящую о поддержке. Нынешняя Маша по меньшей мере удивляла. Настойчивая и, главное, непредсказуемая, она пугала, потому что превратилась в другую женщину, незнакомую и далекую. Настораживало Симу и то, что изменения эти произошли за очень короткий срок. В Калининград улетела прежняя Мария Калинина, а вернулась новая. Встречая подругу в аэропорту, Сима сразу же отметила перемены – стоило лишь заглянуть Маше в лицо. Даже жесты ее стали другими, прежним осталось лишь светившееся в ее глазах веселье. И именно это «слишком хорошее настроение» раздражало Симу больше всего.
– Ты стала странной!
– Да! – воскликнула Маша. – Все изменилось.
– Ты права, подруга. Именно это меня и беспокоит. В твоей жизни произошли изменения, и ты реагируешь на них необычным образом.
– Тебя волнует, что у меня хорошо на душе?
– Хорошо?! – возмутилась Сима. – Когда людям хорошо, они ведут себя иначе. Они спокойны и веселы, а ты то плачешь, то смеешься. Налицо сильное душевное волнение.
– Вот именно. Я волнуюсь оттого, что моя жизнь стала другой. И пусть это кажется тебе бредом, но мне действительно хорошо. Во всяком случае, сейчас, в эту минуту. Хочется петь!
– Как бы плакать не пришлось, – пробурчала Сима и встряхнула Машу за плечи. – Хватит! Я понимаю, что все полетело кувырком: сначала ты узнала правду о родителях, потом обнаружила, что у тебя есть брат… но не нужно так бурно реагировать. Подобное состояние ложной эйфории лишь ослабит тебя.
– Ошибаешься, я полна сил.
– Ладно, психованная ты моя, – вздохнула Сима. – Не стану тебя поучать. Лучше давай-ка пройдемся. Может, свежий воздух и неспешная прогулка приведут тебя в чувство.
– Давай в кафе посидим. Нечасто мы с тобой вместе проводим время в городе. Ты вечно занята. Хорошо, что сегодня нашла для меня свободное окно в своем плотном графике, – усмехнулась Маша.
– Нужно поблагодарить босса за то, что дал мне выходной. – Сима остановилась и прищурилась. – Думаю, куда бы зайти?
– Ты о кафе?
– О чем же еще? – махнула рукой Сима в сторону метро. – На Невский? Четыре остановки без пересадок. Устраивает?
– Да, – улыбнулась Маша. – Разве ты не замечала, что я всегда соглашаюсь с тем, что ты предлагаешь?
– Не замечала, – ворчливо пробормотала Сима. – Платишь ты, я до конца недели на мели.
– Согласна.
Войдя в кафе, Маша быстро направилась к столику у окна и, с удовольствием оглядев улицу, сказала:
– Хорошее место.
– Не уверена, – возразила Сима, посматривая на столики, стоявшие в глубине зала. – Мы здесь как на ладони.
– Арифулина, кому ты нужна? – Маша взяла в руки меню. – Поверь, люди увлечены только собой, они не станут тратить свое драгоценное время даже на такую симпатичную особу, как ты. Присаживайся и выбирай, чем мы полакомимся.
– Вижу, за последние несколько дней ты стала философом. – Сима уткнулась лицом в цветные страницы.
– И мне это нравится.
– Призна́юсь, и мне тоже. Но все же я скучаю по своей вечно ноющей и недовольной жизнью подруге. – Сима вежливо улыбнулась официантке. – Лате и чизкейк.
– То же самое, – попросила Маша. – Нет, Арифулина, я больше не хочу жаловаться. Я хочу быть счастливой. Когда я представила, что моя болезнь могла оказаться намного серьезнее…
– Слава богу, что это не так!
– Не перебивай! – улыбнулась Маша. – Когда я представила, что все могло бы сложиться иначе, я испугалась, а потом почувствовала страшную, всепоглощающую обиду. Я же всегда была примерной девочкой, не доставляла хлопот родителям, прилежно училась… Сама нашла работу, обеспечивала себя. Ни единой дурной связи, никаких проколов – все было чинно и предсказуемо. Всю прошлую ночь я провела без сна, обдумывая – что же не так в моей жизни, почему она меня не устраивает? Спасибо, – Маша поблагодарила официантку, принесшую заказ.
– И к чему ты пришла? – Сима воткнула вилку в чизкейк.
– Я вдруг поняла, что мне не страшно умереть. Но мне страшно, что я еще многое не сделала в своей жизни.
– Калинина, в твоем возрасте нельзя думать о смерти!
– А в каком можно? – Маша наивно округлила глаза. – В тридцать лет? Или в пятьдесят?
– Я сейчас взорвусь, – предупредила ее Сима, нервным движением схватила чашку с кофе и, не заметив, какой он горячий, сделала большой глоток. – Не нужно говорить об этом!
– Тогда о чем же мне говорить? О солнце за окном? О людях, которые проходят мимо нас по улице?
– О будущем!
– Но именно об этом я и говорю, а ты не желаешь меня слушать, – улыбнулась Маша.
Сима тихо выругалась и отвернулась, замолчав на некоторое время.
– Ладно, ты победила, – наконец, сказала она. – Я поняла, что ты имеешь в виду. Намекаешь на то, что твоя жизнь проходит как бы мимо тебя?
– Да, ты верно выразилась. Все проходит мимо. У меня хорошая, вполне удачная жизнь… Но, черт подери, она такая скучная! Сима, я даже ни разу не любила по-настоящему! Несколько пустых увлечений не считаются. Я одинока, работа меня не слишком устраивает. Все как-то пусто и непривлекательно. У меня есть только мама с папой. И конечно же, я не забыла о тебе. Если бы не ты, Арифулина, моя жизнь была бы еще более пресной и однообразной, нежели сейчас.
– К чему этот разговор?
– Я хочу все изменить, – с небывалой доселе уверенностью в голосе произнесла Маша. – Но главное, я желаю встретиться с братом! Не могу перестать думать о нем.
– Так! – хлопнула в ладони Сима. – С первым все просто. Берешь – и меняешь! Сначала находишь новую работу, потом любовника, и далее – по списку. Но Максим – здесь все намного сложнее. Как его отыскать?
– Даже не представляю. Он словно сквозь землю провалился.
– А этот твой импотент, Андрей, или как его там… – Сима постучала пальцами по столу, вспоминая имя.
– Слава, – подсказала Маша.
– Да, Слава. Так и не берет трубку?
– Нет.
– Может, старуха дала неправильный номер? – предположила Сима.
– Вряд ли. Зачем ей меня обманывать?
– Из вредности.
– Сима, не стоит судить о людях по себе. Я не вижу смысла в такой детской пакости и не понимаю, почему Слава мне не отвечает. Вызов идет, а трубку не поднимают. Думаю, лучше всего будет увидеться с ним лично и выяснить все недоразумения. Стоп! – Маша, видя, что Сима намерена возразить, помахала перед ее лицом пальцем. – Знаю, что ты хочешь сказать. Начнешь меня отговаривать, но встреча со Славой – единственный способ выйти на моего брата.
– Боюсь, что тебя уже никто не остановит. Кофе допила? – живо поинтересовалась Сима. – Тогда расплачивайся, и прогуляемся. Погода восхитительная! Я даже не помню, когда в Питере в последний раз была такая солнечная весна.
Выйдя на проспект, Маша улыбнулась яркому небу, чувствуя, как голова ее закружилась от пронзительно чистого воздуха.
– Ты как… себя чувствуешь? – спросила Сима, взяв подругу под руку.
– Хорошо, – ответила Маша. – В последние дни моя жизнь стала непредсказуемой, оттого – напряженной, но я чувствую себя абсолютно счастливой. Разве так бывает?
– Все бывает. – Сима прошла вперед и, остановившись, рассмеялась: – Например, сегодня четверг, а я не работаю! Ты совершенно случайно узнала, что у тебя есть брат. И в Петербурге светит солнце. Причем последнее – самое необычное явление из вышеперечисленного.
Маша подошла к мостику, оперлась о перила и посмотрела в темную воду Мойки.
– Я намерена слетать во Франкфурт, – сказала она. – Шенген открыт, впереди выходные…
– К Славе? Тебе известно, где он живет?
– Нет, – Маша покачала головой. – Зато я кое-что узнала о его отце, и у меня есть адрес, где находится офис компании, которой он владеет.
– Оперативная работа! И чем же занимается Славин папаша?
Маша повернулась спиной к каналу и подняла воротник плаща. Несмотря на ярко светившее солнце, воздух был прохладным, и она немного замерзла.
– Тамм живет во Франкфурте, он серьезный дядька. Владелец заводов, газет и чего-то там еще.
– Пароходов, – подсказала Сима, рассмеявшись. – Русско-немецкий олигарх? Оказывается, и такие бывают?!
– Просто состоятельный человек. Отель, казино, мебельные магазины, рестораны…
– О! – присвистнула Сима. – Думаешь, тебе дадут приблизиться к такому человеку? Наверняка у него сто пятьдесят человек охраны. А может, ты ошиблась и это не тот Тамм, который тебе нужен? Уж больно этот – крутая птица!
– Птицу эту четыре года тому назад то ли подстрелили, то ли взорвали… В газетах писали о покушении на него.
– Аллилуйя Интернету! – пропела Сима, подняв руки к небу, и вдруг как-то странно посмотрела на Машу: – Четыре года тому назад пропал твой брат…
– К чему ты клонишь? – насторожилась Маша. – К тому, что он имеет отношение к покушению, оттого и скрывается?
– Заметь: я ни одного подобного слова вслух не произнесла. Ты сама сделала этот вывод.
– Сима, какой вывод? – отмахнулась Маша. – Все, что я прочла в Интернете, может оказаться уткой. Это во-первых. Во-вторых, мне неизвестно, какую роль мой брат играл «при дворе» господина Тамма. – Она отвесила Симе церемонный поклон и вновь стала серьезной. – И, в-третьих, может, ты знаешь, для чего Андрей – а именно Вячеслав Тамм – вступил со мною в контакт, а потом бесследно исчез?
– Потому что он – подлец.
– Это оскорбление, дорогая, а не объяснение. Эмоция всего лишь. Именно поэтому я и собираюсь слетать во Франкфурт. Хочу кое-что выяснить.
– Машка, получить аудиенцию у таких лиц очень сложно, – с сомнением в голосе произнесла Сима. – А если этот Тамм окажется не тем человеком, кто сумеет тебе помочь?
– Я все равно не перестану искать брата.
– Когда ты хочешь вылететь?
– Не стану откладывать. Если получится, отправлюсь в путь уже завтра.
– В свой день рождения?!
– Черт! День рождения! – Маша хлопнула себя ладонью по лбу. – Я и забыла о нем! Тогда полечу после выходных, не хочу портить родителям настроение своим внезапным исчезновением. Слушай, давай устроим рейд по магазинам? Моя карточка полна бабла, которое просто требует, чтобы его потратили. Соглашайся, Арифулина! Когда нам еще представится такая возможность?..
Глава 8
– Здравствуй, Пиа. – Слава прошел мимо мачехи, курившей на террасе, и направился к столику со спиртным. – Где отец? – спросил он, налив себе виски.
– В кабинете.
Слава присел на диван и прикрыл глаза. Он чувствовал себя усталым после очередной ссоры с женой, ему хотелось выпить и молча посидеть в тишине.
– А ты почему не в галерее? – спросил он, наконец, заметив, что мачеху нечто беспокоит. – Решила устроить выходной?
С Пиа он всегда вел себя предельно учтиво, хотя и не любил ее. Мачеха раздражала его своим вниманием к его персоне и нарочитой мягкостью. Все в его душе протестовало, когда она обращалась к нему с добрым словом, но у молодого человека язык не поворачивался ответить ей грубостью: Слава слишком боялся отца, обожавшего жену. Он непременно наказал бы Славу за непочтительное к ней отношение. С юности он научился прикрывать неприязнь к Пиа вежливой улыбкой, несмотря на то что Пиа проявляла доброжелательность по отношению к нему и никогда не вмешивалась в его жизнь.
– Я жду, когда ее привезут, – ответила Пиа, выпустив изо рта густую струю дыма.
То, что Пиа курила практически в доме, удивило Славу. Отец не любил запаха табака, поэтому она никогда не курила при нем и, как маленькая девчонка, пряталась в саду. А сейчас – она стоит у выхода на террасу и дымит прямо в гостиную.
– Кого должны привезти? – спросил Слава. Подошел к мачехе, забрал из ее рук сигарету и глубоко затянулся.
Пиа усмехнулась этой детской выходке, лицо ее разгладилось, исчезло его напряженно-сосредоточенное выражение, оно стало еще более привлекательным. Невзирая на всю свою неприязнь к ней, Слава не мог не признать, что его мачеха – очень красивая женщина. Белые волосы, подстриженные в форме «каре», делали ее лицо совсем молодым, морщинки были почти незаметны на светлой гладкой коже. Только холодные голубые глаза придавали ее облику несколько высокомерный вид и тем самым портили общую картину. Если бы не ее острый проницательный взгляд, Пиа выглядела бы совсем юной в свои пятьдесят пять лет. Ухоженное тело, дорогая одежда, драгоценности – типичная жена миллионера. Подобные дамы украшали своими снимками страницы светских журналов и являлись предметом зависти молодых неопытных девиц, мечтавших попасть в незнакомый для них мир богатства и великолепия. Наверное, Пиа была такой же завистливой охотницей – до того как вышла замуж за Эдуарда Тамма. Слава знал, что происхождение мачехи было скромным и когда-то она работала в отеле, который теперь принадлежал его отцу. Но, став женой Тамма, Пиа получила все. Она являлась хозяйкой модной художественной галереи, путешествовала по всему миру, с легкостью меняла туалеты, драгоценности и машины. И все же мачеха не выглядела счастливой, в особенности после того, как потеряла главное в жизни – свою дочь Кристину. Ко всему прочему, она испытывала вину перед мужем, который обожал ее девочку, как родную, дал ей все, чего ее лишил настоящий отец, а Кристина отплатила отчиму ужасным предательством за всю его любовь и поддержку.
– Не молчи. Кого ты ждешь?
– Сейчас должны привезти мою дочь. – Пиа закурила новую сигарету.
– Что? Кого?.. – едва слышно переспросил Слава.
Дрожащими руками он вытер мгновенно вспотевший лоб и порывисто задышал.
– Если бы ты отвечал на звонки отца, то еще вчера знал бы о том, что Кристину нашли, – сказала Пиа. – Но твой мобильный был отключен, а к домашнему никто не подходил…
– Но… я был дома. Видимо, не слышал звонков. – Голос Славы прерывался от волнения. – Почему отец никого не прислал за мной?!
– Спроси об этом у него. О, Господи! – Пиа внезапно застонала и прижалась лбом к холодному стеклу. – Мне страшно, Слава! Моя девочка искалечена! Эдуард сказал, что она парализована, и я боюсь увидеть ее в инвалидной коляске.
Слава протяжно выдохнул.
– Как это случилось?
– Думаешь, мне об этом что-то известно? – Пиа пожала плечами. – Эдуард ничего не рассказывает. Молчит, как предатель, не желает со мной разговаривать. – Она указала рукой в сторону кабинета. – Иди! Не заставляй отца ждать, он и без того в дурном настроении.
Слава вышел из гостиной и остановился в холле, прислушавшись. В доме было так неправдоподобно тихо, что ему стало страшно. Он подошел к двери кабинета и, взявшись за ручку, помедлил, не решаясь войти. Приложил ухо к гладкой поверхности двери, мысленно отчитал себя за это подростковое беспокойство и открыл ее.
Отец сидел за столом, рассматривал какие-то фотографии. Подняв голову и увидев стоявшего на пороге сына, он кивнул:
– Проходи.
Слава оторопел от резкости, прозвучавшей в голосе отца, быстро прикрыл за собой дверь и подошел к дивану, стоявшему у стены. Присаживаться в кресло у стола он не захотел, посчитав, что безопаснее будет держаться на расстоянии, уж очень злым выглядел отец.
– Объяснись! – Тамм бросил на стол фотографии, они соскользнули на пол и упали к ногам сына.
Слава поднял один из снимков и улыбнулся. Камера запечатлела момент, когда он с Марией, сестрой Максима, выходил из кафе. Он придерживал перед девушкой дверь, а она улыбалась. Значит, ему не показалось – за ними действительно наблюдали.
– Удачный кадр! Обычно я не настолько фотогеничен. – И, зная, что отец сейчас на него начнет нападать, он решил атаковать первым. – Давно ли за мной следят? Кому ты поручил столь деликатное дело? Впрочем, мне это и так известно. Своему верному псу – Берту!
– Не становись в позу! – потребовал Тамм. – И прекрати демонстрировать оскорбленное самолюбие.
Здоровый глаз отца нервно задергался, и Слава предпочел промолчать, так как знал, что, если он будет иронизировать и дальше, добром это не кончится.
– Как ты вышел на девицу?
Слава принял расслабленную позу: она должна была продемонстрировать отцу, что ему нечего бояться.
– С трудом, – ответил он, посмотрев на свои ногти. – Даже не знаю, с чего начать…
– Максим никогда не рассказывал мне о сестре.
– И мне.
– Тогда – как?! – Тамм повысил голос, и Слава поспешил ответить:
– Несколько лет тому назад в его квартире – уже после того, как он исчез, – я нашел фото девушки, но тогда я еще не знал, кем она ему приходится. Подумал, что это одна из его пассий. Спустя некоторое время, проверяя счета Максима, я обнаружил, что он переводил деньги на имя некоего Сергея Калинина, но почему-то в тот момент не обратил на это внимания. А еще позже в его кабинете я нашел тайник. Признаюсь, он был хорошо спрятан, и, если бы не случайность, я никогда не обнаружил бы его. И там тоже были фотографии Марии. Так зовут его сестру, но тебе об этом уже известно. – Слава усмехнулся и пошевелил ногами, словно они затекли. – Детские фото, подписанные… Маше – четырнадцать, восемнадцать, вот она окончила университет… и так далее. Я не помню, как пришел к выводу, что Мария и Сергей Калинин, которому Максим перечислял деньги, приходятся друг другу родственниками…
– Придется вспомнить – как, потому что твои объяснения меня не удовлетворяют! – Тамм недоверчиво оглядел сына. – Слишком уж много случайностей. Случайно обнаружил счет, потом – тайник, фотографии его сестры… Думаешь, я настолько глуп, чтобы поверить этим сказкам?! Не играй со мной, сын, и не рассказывай цветистые истории о том, как ты изображал детектива. Говори правду!
– Но это и есть правда! – принялся защищаться Слава.
– Считаешь, я поверю в то, что Максим оказался таким идиотом? – В уцелевшем глазу Тамма запрыгали насмешливые искорки. – Мальчик мой, Максим скрывал свое прошлое на протяжении многих лет! Никто не предполагал, что у него есть какие-то родственники, а ты говоришь мне о каких-то глупых тайниках, где он якобы хранил фото своей сестры? Только ты мог придумать подобную глупость!
– Я привезу тебе эти фотографии, – надменно ответил Слава. – Если желаешь, прямо сейчас!
– Неужели это правда?..
– Люди ошибаются – все… иногда, – сказал Слава, поднялся с дивана и остановился перед отцом. – Никто не идеален. В том числе и твой любимец.
– У меня нет любимцев!
– Папа! – рассмеялся Слава. – Кому ты об этом рассказываешь?! Мне? Я, как никто другой, знаю о твоих привязанностях к людям без роду и племени. Возьмем Берта, к примеру. Он полностью повторил путь Максима! Мальчишка сомнительного происхождения, которого ты поднял до служебных вершин. Знаешь ли ты о том, что творится у него в душе? Нет! Ты ослеплен, а оттого – зависим от чужого тебе человека. Во всем ему доверяешь, прислушиваешься к его советам, сделал его своим доверенным лицом…
– О ком ты сейчас говоришь, сынок? – злобно усмехнулся Тамм. – О Берте или о Максиме?
– О них обоих! С Бертом ты совершаешь ту же ошибку, что и с Максом.
– Если Максим был так плох, как ты сейчас говоришь, почему же ты считал его своим лучшим другом? Почему раньше не сказал мне, что я рискую, приблизив к себе такого опасного человека?
Тамм оперся о стол и с трудом поднялся. Взял тросточку, хромая, подошел к сыну и заглянул ему в глаза:
– А сейчас – зачем ты порочишь Берта? У тебя есть на то основания?
– Я не ревную, – горько улыбнулся Слава, – если ты на это намекаешь. Хотя следовало бы! Я лишь предостерегаю тебя.
– От чего?
– От чрезмерной любви, которая всегда приносит разочарования. – Слава легонько похлопал отца по плечу. – Папа, мне уже не пятнадцать лет, и я не мучаюсь, думая, что ты не любишь меня.
– Но я всегда любил тебя! Ты – самое дорогое, что у меня есть.
Впервые в жизни Тамм произнес подобные слова и опустил голову, боясь, что сын заметит его слабость.
– Сейчас – возможно, – сказал Слава. – Но еще четыре года тому назад самым дорогим существом в твоей жизни была Кристина! Ты любил ее больше, чем дочь родную, и я все время удивлялся – отчего, как такие яркие чувства вызывает у тебя чужой ребенок? И в Максиме ты вдруг увидел нечто, чего мне явно не хватало. Скажи, почему ко мне ты не относился так, как к этим двоим? Даже сейчас, несмотря на то, что они предали тебя, я слышу в твоем голосе нежность. Да, ты разочарован, оскорблен, но ты продолжаешь любить их гораздо сильнее, чем меня. В особенности – Кристину.
Слава еще никогда не говорил с отцом в таком тоне, но слова лились словно сами собой, он не мог остановиться, произнося вслух все, что накопилось в его душе за долгие годы. И Тамм слушал его, не перебивая, ощущая горечь оттого, что много лет подряд он заставлял своего сына страдать.
