Текст книги "История одной любви. В объятиях льда(СИ)"
Автор книги: Алёна Жар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Не спишь и думаешь про это? – Алена берет свою фотографию в руку, поднимает и показывает ее лицевой стороной мне. – Понимаю. Тоже не спала ночами, пытаясь не видеть сны.
– Плохое сравнение, – сказала я.
– Причины разные, а итог один, – возразила Алена.
– Зачем ты приехала? – спросил я напрямую. Я не могу смотреть на нее. Алене лучше уйти.
– Вообще посмотреть, как ты тут поживаешь.
– А если бы здесь была моя жена и дочка?
– Я знала, что их здесь не будет. Но также есть и другая причина. Нужно съездить в больницу, если ты хочешь. Ничего дурного, просто узнать у врача, как дела у Саши и все.
– Хорошо.
Глаза Алены вылупляются с удивлением.
– Так быстро? Я-то думала, нужно будет уговаривать тебя выехать куда-нибудь.
Я подошел к столу и начал, в который раз, убирать вещи в папку.
– Я бы все равно не смог думать о чем-то, зная, что кому-то нужна моя помощь.
На самом же деле, причинами являлись стены и мысли, которые слишком сильно давят мою голову.
***
Больница пахнет эфиром и хлоркой. Всегда ненавидел находиться здесь. Она напоминает мне Костю. Больные люди, большинству из которых суждено умереть… я не мог выносить смерть. Наблюдать, как увядает чья-то жизнь, словно цветок – это самое противное. Я не мог помочь, не мог переносить, не мог сказать что-либо, находясь здесь.
Поэтому и молчал, пока Алена мило разговаривала с лечащим врачом брата моей бывшей девушки.
– Его состояние стабильное, но иногда падает. Год покоя и заботы принес ему силы, и его тело уже восстанавливается. По нашим расчетам, Александр в скором времени должен выйти из комы.
– Это замечательные новости, – с радостью сказала Алена. – Мы можем пройти в палату?
– Да, конечно, только наденьте халаты.
– Спасибо.
Пока мы ходили за халатами, я невольно осматривался по сторонам. Белые стены, все идеально чисто, но вот люди, находящиеся здесь, портили всю картину.
Мы шли по бесконечным коридорам, которые, как мне казалось, никогда не кончатся. Одна дверь, две… За ними находились пациенты: у одних легкие болячки, которые можно было вылечить в два света, у других – смерть за спиной. Так все и кажется, что она смотрим в след и ухмыляется, говоря: «Я приду за тобой. Но ты никогда не будешь знать, где и когда».
Я не заметил, как мы остановились у двери. Алена молча сверлила взглядом дверь, не решаясь зайти. Она постоянно прикусывала внутреннюю сторону щеки, размышляя о своем. Я решил не медлить и просто открыл дверь.
В палате было тихо, словно в изолированной вселенной, куда не просачивается реальность. Только приборы пищали, напоминая о настоящем.
Пока я обсматривался, Алена поменяла цветы в вазе, которые, казалось, вот-вот осыпятся. Находясь в палате, я чувствовал, что мир здесь не только тихий, но и хрупкий. Казалось, что все может в один момент разрушиться.
На тумбочке, рядом с цветами, стояла неприметная фотография в рамке. Я взял ее в руки. Деревянная рама держала весь мир, в котором раньше жили Катя и ее брат. Катя была здесь немного пухлой, чем сейчас. Они стояли плечом к плечу у какого-то знака, указывающий местоположение. Он был мне знаком. Я взял папку и достал скомканный кусок карты, с которым никак не мог разобраться. Непонятные каракули теперь стали разборчивее. Картинки в голове сходились в одно целое.
– Кажется, я знаю, где может находиться Катя, – сказал я, перемещая взгляд то на карту, то на фотографию.
Маленькая надежда с огромной скоростью зарождалась в моей голове. Это последний шанс, – чувствовал я. Дальше либо все, либо ничего.
***
Смотреть на своих сверстников, которые бурно о чем-то болтают, всегда было для меня самым тяжелым. У них есть секреты, общие темы для разговора, и наверняка в каждой из таких компаний есть парочка, которая создана друг для друга.
Моя же жизнь была открытой, как на ладони. Я никогда ничего ни от кого не скрывала. Мне лишь хотелось толики понимания и общения. У таких людей, как я – полных и прыщавых – в фильмах или книгах всегда были друзья по интернету. Но у меня даже и их не было. Я все время боялась, что кто-нибудь из виртуальных друзей узнают, какая я есть на самом деле. Сомнения все время капали на мою голову, поэтому все общение сводилось на «нет».
– Привет, – услышала я рядом с собой.
Ну вот, еще один человек, который хочет надо мной пошутить.
Я подняла голову и увидела перед собой Бога красоты. В прямом смысле. Его черные волосы были словно ад, а глаза так и просили довериться ему. Он был похож на «соседского мальчика», как пишут в книгах, который относился ко всем всегда с пониманием.
Но жизнь сказала мне однажды, что нельзя никому доверять, и я ее не послушала. Все время ступала на одни и те же грабли.
– Можно присесть? – спросил он.
Мне было страшно разговаривать с кем-либо, кто не являлся членом моей семьи. Я кивнула. Этот парень тихо приземлился рядом со мной. Оглядевшись по сторонам, я заметила, что большинство учеников из моего класса и параллели смотрели на нас с выпученными глазами. Примерно также они глядели, когда увидели меня, скинувшую десять килограмм.
– Я Антон, – протянул этот парень руку.
– Со мной не стоит связываться, – голос получился грубее, чем я ожидала. – Репутация выйдет не самая лучшая.
– Ну и что, – ответил он почти равнодушно и с улыбкой. – Репутация есть ничто, когда делишь людей на ячейки.
– Не любишь обществознание?
– Я не понимаю этот предмет.
Мы замолчали. Я не знала, что еще сказать, потому что боялась, что сработает мой собственный день сурка, когда я отталкиваю людей одним словом.
Прозвенел звонок. Ну вот, – подумала я, – сейчас мы разойдемся, а на следующей перемене он уже и забудет про меня.
– Может, сходим погулять? – спросил он вдруг.
– Если это шутка – катись к черту.
– Я не хотел тебя обидеть, – произнес он удивленно. – Просто я в этой школе впервые и в городе тоже, думал, что кто-нибудь покажет мне здешние места.
Мой мозг твердил, что соглашаться нельзя, но душа, да и простые потребности твердили, что нужно, соглашайся.
– В общем, если захочешь прогуляться, вот мой номер, Если нет… Ладно, я пойму.
Затем он встал и пошел по коридору в свой класс.
На скамейке лежала маленькая записка с номером телефона. Я возьму. Просто возьму на всякий случай. Вдруг понадобится.
Мой первый поцелуй. Я не думала, что со мной это когда-нибудь произойдет, но, смотрите-ка, я стою у своего дома с красивым парнем, и мой рот постоянно расплывается в улыбке. Дождь лил, как из ведра. Мы оба насквозь промокли, и сейчас стоим под крышей моего подъезда и разговариваем обо всех вещах, которые происходят в мире.
Какое клише. Хохотать хотелось неимоверно.
– Я счастлив, – сказал он в один момент. – Даже до нитки промокший, но я счастлив в этот день с тобой, – Антон провел большим пальцем по моей щеке, отчего я расплылась в еще большей улыбке.
Тогда я поняла, что впервые влюбилась.
– У меня ничего с ней не было! – кричит он на меня.
– Я видела все своими глазами! – кричу в ответ сквозь слезы.
Я знала, что зря кинулась в этот омут первой любви с головой. Теперь мы ругаемся из-за какой-то девчонки. Знала, что Антон бросит меня при первой же возможности. Нос заложило, и теперь я дышала часто через рот.
– Ты ведь специально подсел тогда ко мне, чтобы сначала узнать все обо всех, а потом, когда пристроишься к их компании, бросить меня! Ты использовал меня!
Антон подходит ко мне и замахивается. Я жмурюсь, пытаясь защитить свое тело от него, но удара так и не дождалась. Открыв глаза, я посмотрела на него и увидела в его глазах ненависть и любовь.
Тогда я впервые начала его бояться.
Вы чувствовали когда-нибудь опустошенность? Кажется, сейчас она поглотила меня.
Я бессмысленно пялюсь в одну точку, в то время как Антон пытается просить прощения. Знаете, что произошло? Все очень тошно и противно. Я застукала его в постели с той самой девушкой, из-за которой мы ругались.
Родители Антона должны были поехать к друзьям, а он остается дома один. Я хотела сделать ему сюрприз. Нарядиться во что-нибудь красивое, сходить с ним куда-нибудь, а потом остаться у него дома. И как вы уже догадались, придя к нему, я застукала его с ней.
Вместе с опустошенностью медленно, стоя у порога, пришла ненависть.
Я у себя дома во власти человека, которого люблю. Сколько же прошло часов с момента, когда он привел Ангелину, из-за которой мы все время ругались, и сколько времени он пытает меня?
Не знаю.
Два слова, которые сопровождают меня в данный момент.
Дверь открывается, и в комнату заходят два человека. Пытки начинаются.
Я просыпаюсь. Голова шатается от воспоминаний, от них хочется умереть. Когда я открываю глаза, первое, что мне попадается, это стакан воды. Он стоит на столе буквально в трех метрах от меня. Запретный плод.
– Я могу дать его тебе, – слышу голов где-то за спиной.
Одна и та же картина. Я молчу, он просит услышать мой голос, далее идут пытки, затем сон и воспоминания. И так по кругу. Снова и снова.
– Но ты сама знаешь цену. Одно слово, Катя. Произнеси одно слово и стакан твой.
Ни за что, – думаю я. – Ты от меня больше ничего не получишь, мерзкий ублюдок. Даже под натиском пыток. Я не вымолвлю ни слова.
– Хорошо, тогда продолжим, – лезвие ножа мелькает у меня перед глазами. Я не буду кричать. Не предоставлю ему такого удовольствия.
Держись, Катя, просто держись.
Глава 10. Спасение
Этот день настал. И мне, честно говоря, становится страшно. Я прекрасно понимаю, что выхода два: либо все, либо ничего. Ко второму я не готов и не хочу, чтобы он произошел.
За мной скоро должны приехать. И это «скоро» для меня слишком долго. Смотрю на часы. 9:44 утра. Осталось сидеть не больше 20 минут.
В комнату раздается стук, я мгновенно вскакиваю. В дверном проеме показывается Олег. Я жестом разрешаю ему войти.
Он стал частым гостем в нашем доме. Воссоединение семьи радует меня, но я часто предпочитаю оставаться один, в своей комнате. Хоть четыре стены убивают меня морально, давят на черепушку, которая готова расколоться уже сейчас, но я держусь. Ради нее.
– Я всего лишь зашел поблагодарить, – говорит он, стоя у двери. Руки за спиной, видно, волнуется.
– Не нужно, – отвечаю как можно убедительнее. Мне не то чтобы неприятно его общество, я просто не понимаю, как себя правильнее вести. – Так уже давно следовало сделать. Жаль, что мы решились только сейчас.
– Да уж, – Олег выдыхает.
Наступает неловкая пауза. Бывшие лучшие друзья не знают, что сказать друг другу. Смешно до боли было бы всем от такого конфуза, но не мне.
– Эм, ты не знаешь, где Катя? Она не появлялась на работе уже неделю, телефон отключен, а дома никто не отвечает.
Чувствую, как покраснели мои уши. Мне будет стыдно ему врать, но я должен так поступить. Ради него и его семьи.
– Нет, мы не общаемся, – задаю себе вопрос: было правдоподобно или нет? По его лицу вижу, что вроде бы поверил.
– Возможно, она просто уехала куда-нибудь. Такое раньше бывало, я просто волнуюсь за нее.
Внутри я с облегчением выдохнул.
– Да, наверно. Мне нужно идти.
– Ох, конечно, извини, если задержал.
– Все в порядке, – заверяю его, попутно надевая куртку. Уже подхожу к двери, но он берет меня за руку и, смотря глаза в глаза, говорит:
– Спасибо тебе еще раз. За все. Я очень надеюсь, что мы продолжим общаться.
Я ждал этого. Ждал, что он сможет простить меня за мой проступок, который поковеркал жизнь пяти людям.
Киваю головой и выхожу из комнаты. Незаметно для Кристины и Ланы покидаю дом. За забором уже стоит черный внедорожник. Операция по спасению началась.
***
Удивительно, что здесь раньше кто-то жил. Заброшенная деревня напоминает Чернобыль: кругом тишина и только пять машин нарушают покой давно всем покинутой деревни. Дома с выбитыми окнами, разбросанные игрушки и пустота. Это не пугает, скорее, заставляет задуматься. Человек когда-то жил здесь, обустроил это место, а потом бросил. Наигрался.
А возможно сейчас какой-то ублюдок тоже играет с твоей девушкой.
Перекашивает от таких мыслей.
– Мы не проехали наш дом? – спросил Владимир Игнатьевич.
Он был на нервах. Как и все. Столько сил было потрачено на их поиски, что даже и Маршалл Российской Федерации стал поневоле нервным.
– Нет, босс, парни, которые едут впереди нас, точно не пропустят его.
Забыл сказать, мы едем не одни. Всего пять машин. В первой сидят громилы, у них есть полное фото дома. Вторая и четвертая охраняет нас. В пятой сидит Алена с охранниками. Она уговорила отца поехать с нами, аргументировав тем, что Кате будет нужна поддержка.
Как мне объяснили, схема такая: первая и вторая машины с громилами останавливаются, как только мы доедем до нужного дома. Они оккупируют территорию. Третья, где сидят Владимир Игнатьевич, я и пару парней ждут пока четвертая заходит в дом. Мы идем сразу же за ними. Пятая группа всегда находится рядом с Аленой, чтобы в случае чего посадить ее в машину и увезти.
– Мы видим дом, – передали по рации.
– Останавливаемся, – скомандовал Владимир Игнатьевич.
– Приказ ясен.
По телу словно прошла волна тока. В голову до сих пор лезли сомнения, типа «возможно, их там не будет», «ты ошибся». Нет, так не будет. Они там. Они должны быть там.
Как только машины остановились, я сразу выскочил наружу. Все было словно в фильме: десять человек выстроились вокруг дома и заняли свои позиции. Они напоминали солдатиков, которыми я играл в детстве.
Пять человек шли передо мной. Мне хотелось вырваться вперед, но я понимал, что в таких делах главное спокойствие. Они открыли дверь и тихо вошли.
Кроваво-коричневый дом не приветствовал нас, здесь не было уюта, как наверняка было раньше. На обшарпанном крыльце я заметил маленькую полосу крови. Дыши. Старые деревянные доски скрипели, словно на зло. И только в этот момент мне захотелось тишины.
Из-за двери слышаться странные звуки и, не дождавшись приказа, вхожу в дом.
Молодой парень с темными волосами стоит на коленях, в то время как двое громил заломили ему руки за спину. Я подошел к ним и, подняв его лицо за подбородок, посмотрел ему в лицо. Мальчик-слюнтяй. На таких всегда западали девчонки. Ровно очерченный подбородок, высокие скулы и этот рот – вот что погубило Катю и Алену.
На его щеке были три полосы от ногтей. Моя девочка боролась.
Я врезал ему. Размахнулся и ударил по этому гадкому лицу. Хотел ударить еще раз, но услышал шаги, а после парня, который спустился со второго этажа:
– Она наверху. В отключке.
Антон поднял на меня глаза, затем посмотрел куда-то мне за спину.
– Хм, – усмехнулся он. Кровавые зубы придавали ему вид сумасшедшего, – а вы привели еще и вторую игрушку, – после Антон сплюнул.
Я одной рукой сжал его лицо.
– Ты ответишь за все, сука.
Ударил еще раз и пошел наверх. Владимир Игнатьевич остался внизу, а я и Алена пошли за Катей.
В дальней комнате, где не было света, а только тьма я заметил ее каблуки. Сразу направился туда. Включив свет, я на мгновение замер. Кровь была почти везде. Ножи, шприцы, лоскутки ткани – они валялись вокруг нее.
Катя, голова которой была запрокинута назад, действительно была в отключке. Я заметил порезы на ее теле. Они были на руках, ногах, чуть ниже ключицы. Маленькие и длинные, широкие и узкие. Пахло металлом. Но это скорее запекшаяся кровь. Ноги и руки Кати были привязаны веревками к стулу.
Бешенство разрасталось во мне с каждой секундой.
– Успокойся, – тихо сказала Алена, взяв меня за руку. – Нам просто сейчас нужно увезти ее отсюда. С ним разберетесь потом.
Я послушался. Аккуратно, чтобы она не проснулась, развязал веревки. Взял ее на руки и понес вниз. Она казалась маленькой и хрупкой. Ни весила нисколечки. Словно перышко.
Мы спустились вниз по лестнице. Антон смотрел на Катю ревниво, как мальчик, у которого забирали игрушку. Больной психопат.
Почти дойдя до машины, я услышал стон, полный боли.
– Открывай машину, – сказал я Алене. – Быстрей.
После того, как Алена открыла машину, я аккуратно устроился на задних сидениях, положив Катю на себя.
Раздался еще один стон. Протяженный и страшный, словно из ужастиков.
– Тихо-тихо, – я гладил Катю по волосам. – Все хорошо, малышка. Мы скоро поедем домой.
Она подняла веки, еле сфокусировав на мне взгляд. На ее губах появилась чуть заметная улыбка. Провел большим пальцем по ее щеке. Лицо Кати было измученным и грязным.
– Ты нашел меня, – сказала она почти не слышно. – Нашел.
Катя закрыла глаза и больше их не открывала.
Глава 11. На своих местах
– Ты не выйдешь отсюда, – говорит Антон, прислоняя нож к моей щеке. Он проводит им по коже, которая вскрывается, словно под скальпелем у хирурга.
Я кричу и от этого просыпаюсь.
Обои нежно кремового цвета, старая кровать. Я дома. В безопасности. Постарайся успокоиться.
Прислушиваюсь к звукам в квартире. Тихо. Я одна. Откидываю одеяло, спускаю ноги к полу. Все тело ломит. Значит, я до сих пор жива. Холодный пол в квартире заставляет кожу покрыться мурашками. Прохожу в ванную и встаю перед зеркалом. На руках и ключице сухая кровь покрывает порезы. Поднимаю футболку. По животу, с боку та же самая картина.
Становится противно смотреть на себя. Я выгляжу, как ходячий труп. Снова вспоминаются картины этого унижения. Чувствую, как что-то тяжелым грузом поднимается по моему животу, потом к шее. В следующую секунду я выблевываю в унитаз.
Нужно смыть с себя это. Как делала раньше. Это должно помочь. Пока ванна заполняется горячей водой, я раздеваюсь. Футболка прилипла к телу, а шорты, в которые, видимо, меня переодели, уже испачканы кровью. Раны вновь и вновь открывались ночью, но я этого не помню. Последним воспоминанием было, как Илья гладит мои волосы и говорит, что все будет хорошо. Я верю. Все наладится.
Погружаю ноги в воду, кожу предательски начинает щипать. Меня кидает то в жар, то в холод, но я все-таки погружаюсь в ванну по шею. Все тело чешется из-за порезов, мне хочется их растереть. Я лежу в позе солдатика и жду. Вода становится постепенно темно-розовой.
Встаю, смываю воду и открываю холодный душ. Кровь продолжает литься из меня. Я ловлю ртом воздух, как рыба, пока не ощущаю подлинную чистоту на своем лице. Намыливаю мочалку и сильно тру ею все участки тела. Кожа, словно грязь, смывается с меня. Чувство облегчения не приходит полностью, но уже отчасти мне становится не так тяжело и противно.
Я выхожу из ванной, укутанная в полотенце, и иду в комнату. Опускаюсь на кровать и оглядываюсь. Странно. Мне чего-то не хватает. Чувство насыщенности, которое было раньше, оно сейчас появляется не полностью. Обвожу взглядом комнату. На столе записка. Я подскакиваю и беру ее в руки.
Ушел за продуктами, скоро вернусь.
На лице появляется подобие ухмылки. Написано так небрежно, словно торопился. Не хватает только «Майонез купи! Без него домой не пущу!».
Что-то сподвигнуло меня даже залезть под кровать и достать коробку, а из нее фотографию. Провожу пальцем. Мы здесь такие счастливые и беззаботные. Фото помятое, но от нее до сих пор веет энергией, которую я не могу передать словами.
Внезапно тишину прерывает звук открывающейся двери. Я встаю и накидываю халат. Медленно прохожу в коридор и застываю в дверном проеме. Илья стоит с пакетами в руках и через какой-то промежуток времени зевает. Устал.
– Ты вообще спал сегодня? – спрашиваю его, опершись плечом и головой о стену.
– Нет, – отвечает он и снова зевает.
Проходит на кухню, я, немного поколебавшись, иду за ним. В теле сразу появляется щекотливое чувство. Ради меня, – крутится у меня в голове, – он делает это ради меня.
Пока Илья разбирает пакеты, я наблюдаю за ним, не отрывая взгляда. Мне так хочется сказать «спасибо», но понимаю, что одними словами все, что я чувствую к нему, не выразить. Поэтому решаюсь тихо прокрасться сзади и обнять. Сначала я делаю это неуверенно, но после, когда я ощущаю родное тепло, прижимаюсь крепче.
– Я скучала, – говорю тихо и абсолютно искренне.
Илья кладет свои руки на мои, которые обвивают его живот. Он поглаживает их своей шероховатой кожей. Я улыбаюсь ему в спину. По телу сразу идет волна спокойствия. Вот она, недостающая часть.
– Я тоже, – отвечает он. Затем поворачивается ко мне лицом и слегка целует в губы. Он проводит пальцами по порезам на щеках. Лицо Ильи сразу приобретает злость. – Убью.
– Тихо, – я обхватываю руками его лицо. – Теперь я дома, ты рядом. Я не хочу больше ничего, кроме тебя.
Илья хотел что-то ответить мне, но тут зазвонил его телефон. Разговаривая с собеседником, он немного удивился и косил тревожный взгляд на меня. Илья сказал, что не знает, приедем мы или нет. Мне не терпелось узнать, кто звонит и о чем они говорят.
После того, как Илья повесил трубку, я ждала, что он расскажет мне. Но делать этого, по-видимому, не решался.
– Ну, что там? – спросила я не в силах ждать.
– Твой брат.
Я нахмурилась. Значит, он знает не только про моих родителей, но и про Сашу.
– Что он?
– Вышел из комы.
Все тело как будто свело. Саша проснулся совсем не вовремя. Мой вид напоминал мясо, которое пропустили через мясорубку.
Я почувствовала, как Илья положил руку на мое плечо:
– Если ты не готова, я позвоню, и Алена скажет, что тебя сейчас нет в городе.
– Нет, – тут же отрезала я. – Мы поедем к нему. Вместе.
– Уверена? – спросил Илья. Он прекрасно знал ответ. Я кивнула и ушла к себе в комнату.
Лицо. Сейчас моей целью было решить проблему с лицом. Нужно убрать ссадины и синяки. Я достала всю косметику из своего арсенала и принялась замазывать весь этот ужас. Тональник не скрыл всего, но мне стало спокойнее смотреть на себя в зеркале. Дальше мы с Ильей искали мне подходящую одежду. Гардероб был полон юбок и всяких блузок, но мы все-таки нашли вещи, которые бы не причиняли мне особого стеснения. Илья помогал мне надеть брюки. Он старался делать это осторожно, не задев порезы. Я с нежностью смотрела на это. Мой мужчина.
– Почему ты улыбаешься? – спросил он.
– Мне нравится смотреть, как ты одеваешь меня.
Илья сладко ухмыльнулся.
Дальше мы поехали в больницу. Мои ладони потели от волнения. Мне до сих пор не верится, что со мной это происходит. Илья рядом, Саша вышел из комы, а Антон пойман. Все эти события свалились на мою голову неожиданно, и я не знала, как себя вести.
– Не переживай, – успокаивал меня Илья, поглаживая мою руку. – Главное – не волнуйся. Не подавай Саше виду, что что-то случилось.
– Легко сказать. А вдруг он не помнит меня? Как мне сказать ему, что родителей больше нет?
– Не говори, пока он сам не спросит, – ответил он. Черт, я, как и всегда, поражаюсь его спокойствию.
– Ладно, а что делать с Олегом? Как он, кстати?
– Все хорошо.
– Ты уверен? Я… Эм… Совершенно случайно сказала, что Лана его дочь.
– Я знаю, – спокойно ответил Илья.
– Знаешь? – удивилась я.
Я даже не заметила, как мы подъехали к больнице. Илья остановил машину и повернулся лицом ко мне, взяв мои руки в свои.
– Перестань капать на мозг себе и мне. Сейчас все хорошо. Ты рядом со мной, а значит в безопасности. Тебе просто нужно сейчас выйти из машины, подняться к брату и увидеться с ним. Поняла? – спросил он тоном, не требующим отказа.
И как думаете, что я сделала? Скорчила рожу.
Глупо, конечно, но другого способа не волноваться я не находила.
Мы вышли из машины, и пошли в больницу. За три года это здание стало мне почти вторым домом. Сюда я приходила за молчаливой поддержкой, сидя около Саши. Сюда я приходила, чтобы забыть на время о настоящем. Здесь я накапливалась силами.
– Ты готова? – спросил Илья, взяв мои руки в свои, когда мы стояли около палаты.
Я оглянулась назад, словно на меня смотрело прошлое. Дорога пройдена, и можно вдохнуть с облегчением, но я даже не могу выдохнуть из себя всю грязь. Я чувствовала себя заводом, который извергает из себя вредные вещества.
– Да, – ответила я, обернувшись обратно к нему. Пора отчищаться. Пора становиться собой.
Я толкнула дверь, и мне показалось, что здесь солнце светит ярче, чем обычно. Что дышать стало легче.
– Катя…
Голос послышался откуда-то снизу. Я взглянула на своего брата, в его глаза, которые слабо смотрели на меня.
– Саша! – я кинулась к нему на кровать и села на колени. – Как себя чувствуешь?
– Чуть… подбито, – ответил он, слабо улыбаясь.
Глаза наполнились слезами. Три года борьбы за выживание, три года в постоянных сомнениях о том, выживет он или нет. Все воспоминания свалились на голову.
– А где папа и мама?
– Они… – я не смогла произнести слово «мертвы».
Саша глубоко вздохнул.
– Как давно?
– Три года, – тихо ответила ему.
Он замолчал и отвел взгляд к окну, щуря глаза. Так хотелось сказать «прости» за то, что они не рядом.
– Мы справимся, – наконец ответил он. Я лишь кивнула. – С кем ты пришла? И где Алена?
– С одним человеком, который поддержал меня. А она… Скоро должна приехать.
– Позови его.
– Хорошо.
Я вытерла слезы перед дверью. Вышла и увидела на креслах Илью и Алену.
– Он зовет вас.
Мы втроем зашли в палату. Саша сразу же подозвал к себе Илью.
– Спасибо, – сказал он, протягивая тонкую костяшку. Илья ответил на рукопожатие.
Я видела, как Алена и Саша переглядывались. Поэтому взяла Илью за руку, и мы вышли из палаты, оставив их наедине.
***
Когда я просыпаюсь утром на следующий день, в голове стоит только одна мысль: «Исправь». Все поломанные дрова, всю ту кашу, которая заварилась пять лет назад. Эта мысль не раз приходила ко мне, но тогда мне казалось, что без Ильи не было смысла что-либо исправлять.
Илья уехал еще с раннего утра. Он поцеловал меня в лоб, пока я притворялась спящей, и написал записку, где говорилось, чтобы я не волновалась. Он уехал к Владимиру Игнатьевичу.
Мы ездили к нему вчера после больницы. Поговорили о случившемся. Он ругал меня, как маленькую проказницу за то, что я не сообщила в службу о том, что отправляюсь следить за Антоном. После разговора мы с Ильей отправились ко мне домой, и провели вечер вдвоем за каким-то фильмом, который шел на фоне нашего разговора.
Он рассказывал мне о своей жизни в Америке. Как росла Лана, как Кристина пережила переезд, как он отрубался в барах, желая забыться.
Мне тоже хотелось ему рассказать про себя, мне хотелось поддержать его, чтобы он не чувствовал себя одиноким и виноватым. Но смысла в этом не было, так как Владимир Игнатьевич и Алена сами все рассказали.
Именно рассказ Ильи подвел меня на путь к решению все исправить.
Я быстро собралась, решила не завтракать и сразу же отправилась к Кристине на своей машине. Путь занимал менее часа, но он казался мне вечностью. Я все думала о том, что скажу Кристине, как отреагирует на меня Лана. Мысли были, как всегда, в худшую сторону, но я твердо решила отогнать их от себя. Думала только о словах, которые скажу ей. Представляла, что ответит она, но в голову ничего не приходило. Столько лет прошло, и я уверена, что она выросла.
Наконец я подъехала к дому, но все никак не решалась выйти. Сжимала в ладонях руль, желая вытеснить волнение. Соберись! – твердила я себе. Едкие мысли так прожигали голову, что мне приходилось зажмуривать глаза.
Я потянулась к ручке двери и медленно открыла дверь. Опустила ноги на землю и вышла из машины. Первый шаг сделан.
Птицы чирикали вокруг меня, как будто подгоняя к дому. Я сделала еще несколько шагов. Обломанные ногти впивались в кожу. Последние метры были преодолены, и я резко вцепилась в ручку от железной двери. Открой! Вдох. Выдох. У меня получится.
Железная дверь немного скрипит, когда я, наконец, ее открываю. 20 метров до дома. Совсем чуть-чуть. Я преодолеваю их со звоном в ушах, стараясь не волноваться. Подхожу к двери и жму на звонок. Ладони потеют от ожидания, вытираю их о джинсы. Дверь приоткрывается, и из-за нее выглядывает Лана.
– Здравствуйте, – говорит она звонким голосом. – А вам кого?
– Мама дома? – я стараюсь дружелюбно улыбнуться.
– Мам, – громко зовет Лана.
Я слышу, как Кристина быстро идет к двери. Кровь в ушах бьется сильнее.
– Кто там, солнышко? – спрашивает она, стоя за спиной Ланы.
Кристина открывает дверь шире и смотрит на меня, выпучив глаза.
– Катя? А Ильи нет дома…
– Знаю. Собственно, я пришла к тебе.
– Ко мне? – удивляется она, но тут же осекается. – Конечно, проходи.
Я захожу в дом, где стены полностью пропитаны семейной энергетикой. Мне становится неловко. Давно я не оказывалась в такой ситуации.
Мы проходим в гостиную и садимся на диван. Здесь тепло и уютно. Очень хочется плакать.
– Так что ты хотела? – спрашивает Кристина одновременно дружелюбно и настороженно.
– Я… Эм, – слова путаются в голове, заставляя меня слегка покраснеть. Я хочу сказать ей так много. – Я просто зашла извиниться.
– Извиниться? Но за что?
– За то, что мы все поступили глупо. За то, что не общались так долго. Это вызывает во мне грусть, – я пожимаю плечами, смотря на нее через пелену слез. – Возможно, у нас всех сейчас разная жизнь, но мне бы хотелось забыть обиды.
По ее лицу можно судить, что она даже не ожидала от меня этих слов. Она слушала меня, приоткрыв рот. А через секунду я уже оказалась в ее объятиях.
– Я так по тебе скучала, – говорит она мне на ухо. Я неловко обнимаю ее в ответ. – Мне тебя очень сильно не хватало, не хватало твоей поддержки. Я уже даже не надеялась, что мы сможем помириться.
– И я, – отвечаю тихо.
Так мы просидели около получаса, рассказывая друг другу нашу жизнь, которая успела измениться за пять лет.
***
Еле уехав от Кристины, которая не желала меня отпускать, я отправилась по другому адресу.
К этой встрече я отнеслась чуть спокойнее, но волнение до сих пор не покидало меня. Я заехала в несколько цветочных магазинов, и только в одном нашелся маленький неприметный кактус. Аня любит цветы. Но больше всех ей нравятся именно кактусы. Вся ее комната была обставлена цветами различных видов и размеров.
Был один минус: я боялась, что Никита будет дома. Аня переехала жить к нему, а мне хотелось поговорить наедине.
Но, когда я приехала к многоэтажке, в которой жил Никита, ни его, ни Ани не было. Я оставила консьержу кактус и быстро начеркала записку. В ней я предложила Ане сходить в какое-нибудь кафе, чтобы просто поболтать.
С Соней была та же ситуация, но тут, в принципе, можно было догадаться, где она находилась. Их свадьба с Максом шла полным ходом, поэтому я бы не удивилась, если бы Соня смотрела рестораны или выбирала приглашения.
Дальше было сложнее. Хоть я и часто посещала могилу моих родителей, но каждый приход туда опустошал меня. В этой могиле была вся моя жизнь. И она словно забирала часть меня. Эта часть навсегда останется там.
Я снова заехала в цветочный ларек и купила три тюльпана. Мама не любила много цветов. Она всегда считала, что много цветов ни к чему, ведь даже одной веточкой можно передать всю любовь. Я не забыла и про папины любимые сигареты, которые он курил, сколько я себя помню.
