Текст книги "Солнце за нас! (СИ)"

Автор книги: Алексей Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Тяжело евреям жить без пулемета

Какой питерский интеллигент не бывал в Израиле! Максим, хоть и к питерским, и интеллигентам относился условно, тоже сумел в этой стране побывать. Ну, подвернулась у подруги возможность смотаться задешево. Почему бы и нет?

Так что Максим, стоя у фальшборта, с интересом смотрел на грязно-желтые коробки домов Яффы на фоне восхода.

Как он тут оказался? Так по работе. Эмиль получил задание написать материал о коммунах-кибуцах, где свили гнездо ну очень левые сионисты. А с Эмилем Максим уже сработался. Тем более, что в данной командировке приветствовалось знание русского языка. Кстати, перед поездкой Максим спросил журналиста:

– Я вот только не понимаю – почему послали тебя, а не какого-нибудь еврея?

– Кто ж его знает, но просили, чтобы прибыл именно я. Радует, что даже в такой глухомани о тебе знают...

В общем, Максим с Эмилем погрузились на посудину с понтовым названием "Звезда Марселя" – и пошлепали на ней в Яффу. Компанию им составляли несколько бизнесменов, примерно взвод паломников и несколько семей евреев-переселенцев. Последние были из Польши, как они оказались во Франции – кто бы знал...

Порт выглядел колоритно. В море выходило большое количество разных малых парусных плавсредств, видимо, рыбачьих. У пирсов притулись несколько судов, тоже не производивших впечатление могучих пенителей морей. "Звезда Марселя" на этом фоне смотрелась, наверное, круто.

Максим с Эмилем сошли на пирс первыми. Благо, особого багажа у них не было. Пограничным контролем тут тоже не доставали, англичане проверили ксивы – и ладно. Разумеется, корочки РОСТА они не показывали – Эмиль обеспечил документы от какой-то благонамеренной буржуазной газеты. А за всеми официальными постами их приветствовал молодой парень, одетый в рубашку и штаны цвета хаки, с маузером на боку. Он назвался Сигизмундом, как потом оказалось, парень был из Испании. Он прилично говорил по-французски. Впрочем, как выяснилось несколько позже, Сигизмунд владел и русским матерным.

Они погрузились в экипаж и двинулись по улицам Яффы.

Максим бывал в этом городе, в его времени ставшим окраиной Тель-Авива. Тогда это был очень ухоженный и тихий туристский заповедник. А вот тут было совсем не ухожено и уж тем более – не тихо. Улица была загажена, да и окрестные дома выглядели неважно. К тому же и без того узкое уличное пространство уменьшали многочисленные представители малого бизнеса, развернувшие свои лотки. Да и народа было полно. Как пешего, так и каких-то колесных сооружений, запряженных ишаками. А шум стоял... Все орали. Максиму показалось, что тут прямо сейчас намечается какое-то глобальное мероприятие вроде революции. Однако Эмиль взирал на это равнодушным взглядом.

– Это ж Восток. В Алжире то же самое, – пояснил он.

А народ был разный. Люди в тюрбанах, люди в куфиях [22]22
  Куфия – традиционный палестинский головной платок из тонкой шерсти. Его носят как женщины, так и мужчины. В России известен как «арафатка».


[Закрыть], люди в ермолках и лапсердаках... Попадались, впрочем, граждане в европейской одежде.

Сквозь этот бедлам пробирались довольно долго, пока, наконец, не достигли вокзала, который выглядел примерно так же, как средней руки станция в российской глубинке – то есть, находился в стадии средней запущенности.

Как оказалось, спешить было особо некуда. Поезд Яффа-Иерусалим отправлялся лишь через два часа. Так что журналисты с Сигизмундом окопались в вокзальном ресторане, где их спутник рассказал о том, что тут творится. Максим читал книгу Юриса Леона "Исход", о которой говорили, что это произведение в жанре соцреализма на еврейскую тему. Так, что он смутно помнил – в Палестине между двумя мировыми войнами творилось разное веселье. И оказалось – такт да, творилось. Да ещё какое...

Как известно, сионисты ещё с конца XIX века подначивали евреев ехать в Палестину. Правда, говорили об этом куда больше, чем ехали. Но кое-кто всё-таки переселялся. Турецкие власти относились к новоприбывшим, в общем, положительно. С арабов много не возьмешь. Пришедшие на смену англичане тоже были, скорее, за – надо ведь было кого-то противопоставить арабам. Их-то англы взбунтовали во время войны, а многим понравилось партизанить.

Но после Великой войны евреи поперли в Палестину рядами и колоннами. Особенно – с Восточной Европе, где творился запредельный бардак. Говорят, в Польше люди снимались целыми местечками. Ехали люди и из более западных стран – перспектива возобновления войны многим не нравилась.

И что тут такого? А вот что. В Палестине вся земля принадлежала местным буграм – шейхам. Большинство населения её арендовало. А прибывшие евреи землю у шейхов покупали. Куда деваться арендаторам? Ваши проблемы, ребята. То есть, ломались вековые традиции. Арабы быстро вспомнили, про "войну с неверными".

К тому же имелось и турецкое влияние. В Турции, которую после Великой войны союзники чуть было не поделили между собой, случилась революция. К власти не без помощи Москвы пришел Мустафа Кемаль, провозгласивший курс на создание светского государства. Не зря ведь он решительно рвал с имперскими традициями. Вплоть до того, что перенес столицу из Стамбула в Анкару и даже в законодательном порядке запретил носить традиционные турецкие фески. Хотя гуманности это туркам не прибавило. Греков в Смирне увлеченно резали солдаты уже светского правительства.

А у Кемаля имелась своя головная боль. Только теперь Максим с удивлением узнал, что Армянская СССР была куда больше Армении его мира. Раза так в три. Так вот, многие турки сбежали с занятых красными армянами территорий, справедливо решив, что им теперь припомнят всё. Эти ребята очень помогли Кемалю, но куда их после победы девать? Успешная греко-турецкая война никаких проблем не решила. Тем более, что амбиций у главного турка хватало. Но ссориться с СССР в его планы не входило. По крайней мере, пока. Так что турки явно нацелились на возвращение Палестины. Тем более, что опыт Ирландии показывал: шанс отхватить кусочек у бриттов имелся. Люди Кемаля лавировали между сионистами и арабами, продвигая свою линию, из всех сил пытаясь дестабилизировать обстановку.

Благо у арабов никакого единства не наблюдалось.

Да и евреи не могли договориться между собой. Одни приехали в Палестину чтобы строить еврейский социализм, другие не слишком-то хотели его строить. Не говоря уже о местных ортодоксах, которые сионистов терпеть не могли.

– Правые явно заинтересованы в конфронтации с местным населением. – подвел итог Сигизмунд.

– Зачем? – Не понял Максим.

– Тогда всё сводится исключительно к национальному вопросу. И все конфликты внутри евреев снимаются. А ведь за правыми стоят очень большие деньги.

Вот такие творились интересные дела.

Поданный к платформе поезд даже по нынешним меркам выглядел раритетом. Да и в вагонах первого класса доплата, видимо, бралась за то, что в них не было давки. По дороге, в окрестностях Яффы, журналисты смогли полюбоваться тянущимися справа от железки следами оборонительных сооружений. Но вот, после пары часов неспешной езды поезд тормознул на чём-то вроде полустанка или разъезда. Как пояснил Сигизмунд, вообще-то станции тут не было – но он ещё на вокзале дал машинисту немного денег – и тот сделал, так сказать, остановку по требованию.

Журналисты с представителем принимающей стороны сгрузились на насыпь. Невдалеке виделось что-то типа сарая, а невдалеке – некоторое количество непрезентабельных домишек. Возле сарая паслось человек десять оборванных детей, глазеющих на поезд. А чуть в стороне стояло транспортное средство типа тачанка, возле которой курил товарищ в таком же хаки, как и Сигизмунд. Из-за плеча у данного человека виднелось дуло винтовки.

– Арон на месте. Порядок.

Когда трое приехавших приблизились к повозке, то оказалось, что это и в самом деле тачанка. На заднике виднелся толстый ствол, знакомый каждому жителю России по фильму "Белое солнце пустыни".

Эмилю он был знаком ещё больше.

Подойдя к бричке, он хлопнул оружие как старого друга.

– О! "Льюис"!

– Ты с ним знаком? – Спросил Сигизмунд.

– А ты думал! В штурмовых частях эти командиры машинки доставали всеми правдами и неправдами. Потому что наш французский Шош – просто образец, как не надо делать пулемет. Знал бы ты, сколько наших ребят мечтали встретить конструктора и набить ему морду. А вот англичанин – отличная штука.

– А что, без пулемета тут жить нельзя? – Поинтересовался Максим.

– Можно, но сложно. Лучше с пулеметом.

Погрузились – и двинулись по дороге класса "проселок", петляющей среди зеленых холмов. В этой части Палестины была совсем не пустыня. Евреи-то не дураки – они явно обосновались на самых козырных местах.

Таким образом тряслись часа два, а потом мирная поездка прервалась. На гребне одного из холмов начали появляться всадники. Человек двадцать. Они на галопе понеслись к дороге, паля на ходу их винтовок. Арон тут же хлестнул лошадей, а Максим схватился за пулемет. Стрелять он, впрочем, не спешил.

Между тем преследователи лихо неслись наискосок с холма, постепенно сокращая расстояние. Они продолжали палить, но на полном скаку куда-то попадают только в кино. Когда местные джигиты приблизились метров на двести, "Льюис", наконец заговорил. Эмиль бил короткими очередями – и результат был сильным. Нападавшие двигались плотной группой, так что начли падать лошади и вылетать из седла всадники. Уцелевшие стали поворачивать лошадей, но на галопе это не так-то просто. Журналист дал ещё две очереди, снов несколько сократив компанию. Зато остальные, набирая ход, понеслись прочь. Вдогонку им Эмиль не стрелял. То ли не счел нужным, то ли патроны в диске закончились.

Некоторое время стороны с большой скоростью передвигались в разные стороны. Наконец, вылетев за гребень какого-то холмика, Арон стал снижать темп.

– Ребята, есть ещё диски? – Спросил Эмиль.

– Вон, в сумке возле сиденья, – ответил Арон. – А почему ты так долго не стрелял?

– Чтобы с гарантией. А то ведь могли спешиться, да попытаться достать наших лошадей. Если у этих типов имелись хорошие стрелки – шанс был. А так они теперь долго будут драпать.

– У нас-то не так делают. Как увидят нападающих – сразу дают очередь. Бандиты если понимают, что против них пулемет, не связываются, сразу обращаются в бегство. Арабы – те ещё герои...

– Так я не с бандитами воевал, а с немецкими гренадерами! Так что такие уж привычки. Да и то сказать... Всегда мечтал пострелять из пулемета по коннице. Да вот на войне не пришлось.

– Они нас грабить собирались? – Спросил Максим.

– Не только грабить. Могли захватить, потом выкуп потребовать. С нашими такого не случалось, а в других поседениях – были случаи.

– А много ты их положил? – Подал голос Сигизмунд.

– Десяток точно, может, и больше. А что?

– Да ничего. Это явно не местные, а какие-то залетные бандиты. Никто разбираться не станет. А ты хорошо стреляешь. У наших мало кто так может... Поучишь?

– Это всегда можно.

Мать порядка по-палестински

С недалекого холма поселение в которому они ехали, напомнило Максиму виденные в кино концлагеря. Оно было по периметру окружено колючей проволокой. Только разница – что не было вышек по углам, а имелась одна – в центре разных строений, сложенных, видимо, их камня или каких-то сопутствующих материалов.

Впрочем, в строительном деле Максим не шибко разбирался. Но, что касается колючки – то он уже понял кое-что из рассказов ребят. Тут шла война, так что этой дряни имелось хоть завались. И её даже не требовалось откручивать от столбов. Немцы после всех долгих и нудных боев отошли очень быстро. Так что на складах много чего осталось. Не только колючая проволока, но также оружие и боеприпасы и прочее снаряжение. Таки вы думаете, что евреи не прибрали к рукам брошенное имущество? Это даже не смешно.

Впрочем, арабы в деле того, чего бы прихватить, евреям мало уступали. Так что первые серьезные национальные конфликты возникли возле брошенных немцами складов.

Но более всего Максима занимало иное. Он имел ничтожные познания в сельском хозяйстве, но всё-таки у бабушки в деревне бывал. И даже с его точки зрения...

Вокруг кибуца имелись кое-какие возделанные земли, на которых был виден некий трудовой процесс – какие-то люди там копались. Но... Как-то маловато. Это он видал и в своём времени в родной Рязянской области. После победы демократии земля в глухих селах стала, в общем-то, ничья. Колхозы и совхозы разогнали, а больше никто туда особо и не лез. Так что люди хватали под огороды ровно столько, сколько могли обработать. Соток по 15-20. А больше просто не получалось.

Так вот, объем окрестных земель не превышал огородов рязанской деревни. Но – в России людям ещё и пенсию платили. Да и честно, говоря, в российских деревнях остались, в основном старики, они просто доживали на своей земле. А тут приперлись молодые люди – у которых уж точно хватало энергии. Если даже предположить, что земля тут ну суперплодородна – то всё одно начинались непонятки. Явно ребята занимались чем-то кроме земледелия.

Между тем на главном здании налетевший ветер вдруг развернул флаг, который ранее висел непонятно тряпкой. Вашу мать! Это было черное знамя с алой звездой Давида.

А вот Эмиль очень оживился.

– Так у вас тут Черный Сеня заправляет?

– Самуил Шеперович. Но его зовут и так как ты сказал, – ответил Сигизмунд.

– Вот это да! Тогда понятно, почему вызвали именно меня.

– Так ты его знаешь? Что за человек? – Наехал Максим на коллегу.

– А... Так это веселая история. Польские дворяне после революции загорелись старой мечтой – вернуть Польшу от "моря до моря". Но только у них не вышло – им хорошо врезала по зубам Первая конная армия товарища Буденного. А заодно на территорию Австро-Венгрии в окрестности Львова, вошли махновцы. Анархистам предложили строить общество, как они хотят [23]23
  Кто читал «Журналисты не отдыхают», возможно, помнит, что дело обстояло не совсем так. Но Эмиль излагает миф, созданный РОСТА.


[Закрыть].

– И что?

– Да получилось. Только анархии у махновцев совсем не осталось. Правда, они пока что государством себя не называют по идеологическим причинам. Так и остается – "Свободная федерация Западной Украины". Хотя, по сути, это нормальное советское государство, дружественное СССР. Но. Это стало позже. А так, анархисты ходили в рейды в Польшу. Громили националистов, ну, себе кое-что прихватывали. Паны в ответ стали почему-то громить евреев. При том, что махновцы евреев подчеркнуто не трогали. Ну, разве что, богачей реквизировали. Так их и сами евреи ненавидели. В ответ репрессии поляков усилились. А вот тут и собрал свой отряд Самуил Шеперович, он же Сеня Черный. Лихой парень. Его сам Махно очень ценил. А Батька – он, знаешь, ли гений партизанской войны. А вот он теперь тут проявился...

Когда приблизились к поселению, то обнаружилось, что ворота сторожит в дзоте пулемет. Пропустили их без проблем – видимо, увидели знакомых коней и знакомые рожи. Как позже узнал Максим, на вышке, кроме пулемета-"тезки", имелся и флотский двадцатикратный бинокль – так что подъезжающих могли срисовать издалека.

Внутри периметра дало обстояло более-менее мирно. Фанфарами въезжающих не приветствовали. Первыми выбежали дети в возрасте примерно от семи до пяти. Ну, дети и есть дети. Что только можно было отметить – все были хорошо одеты и главное – обуты. Максим уже достаточно поглядел Палестину, чтобы понять – обувь тут является признаком если не роскоши, то состоятельности. Многие рассекали по Яффе босиком.

Потом появились несколько молодых парней, точнее, подростков, с винтовками на плече.

– А ничего ребята, кое-чему явно обучены, – прокомментировал Эмиль.

Но самое интересное началось дальше. Возле каменного здания, вроде как штаба, над которым развевалось знамя, околачивались около очень красивых коней пятеро мужиков во френчах цвета хаки, увешанных с ног до головы оружием. И это бы ладно, но на головах у них виднелись куфии!

Максим уже полностью перестал понимать логику происходящего. Ладно, флаг, отдававший "приколом". Но он в своём мире помнил, что евреи и арабы – непримиримые враги. Да и тут что-то такое слышал. А тут выходило – вроде как люди в форме СС мирно тусуются возле штаба РККА. И все воспринимают это как должное.

Из штаба вышел здоровенный еврей с маузеровской коробкой на боку.

– А! Эмиль! Ты приехел! – Заговорил он по-французски.

Мужик полез обниматься, но тут к нему подбежал Сигизмунд и, видимо, стал излагать подробности поездки.

Черный Сеня сразу переменился с лице. Он тут же заорал на языке, который Максиму вроде был знаком, но не совсем. Наверное, это был идиш. Впрочем, в нем проскальзывали и всем известные славянские выражения. Кроме матерных, присутствовали "тачанка" и "вошебойка".

Так что Максим понял: командир обещал всех построить и жестоко поиметь, если отряд тут же не выедет на место происшествия. Нужна была тачанка и какой-то отряд Мони.

После этого Сеня пошел разговаривать с ребятами в куфиях. Базар был эмоциональный, но пара ребят вскочили в седло.

А вот тачанку стали распрягать. Максим сперва не понял такого юмора, но потом увидел, что откуда-то из хозяйственных помещений выезжает другая. На ней был тоже пулемет. Но не "Льюис". Он напоминал "Максим", но без щита и станка, но зато с прикладом. Как он потом узнал, именно его и называли "вошебойкой [24]24
  Ручной пулемет Максима MG 08/15 имел водяное охлаждение, что позволяло ему вести длительную непрерывную стрельбу. В данных условиях, когда на тебя тупо лезет толпа конных, это явное преимущество.


[Закрыть]".

Тут-то Максим и осознал простую вещь. Лошади – не автомобили, они живые. А значит – устают. Так что лучше потратить некоторое время, чтобы подготовить свежую упряжку.

Итак, на выход потянулась тачанка, с ней человек десять парней верхом с винтовками, а плюс в ним двое предположительно "лиц арабской национальности".

– Сеня, ты хочешь их догнать?

– Да, нет, не догоним. Но вряд ли они вернулись и подобрали трупы. И значит – попробуем понять, кто тут такой смелый объявился. Если кто из местных арабов стал таким смелым – ну, им не повезло. А если залетные – так арабы сами с ними с ними разберутся. Тут таких не любят.

Оставшуюся часть дня журналисты осматривали владения Черного Сени. Это была и в самом деле коммуна. Всё имущество вроде как считалось общим. Хотя, чужую винтовку хватать не рекомендовалось. За это можно было и в рыло получить.

Ну, и, разумеется, самая интересная проблема. В коммуне имелось около двадцати женщин. Семь из них жили нормальными парами с мужиками, а остальные... Ну, как выходило. На, Максима, кстати, некоторые девушки явно поглядывали.

Детей воспитывали всем коллективом.

А вот что касается жизнедеятельности этой коммуны... Максим-то понял правильно. У них и в самом деле имелись только огороды. Да и те так они им были нужны. Но вот женщины настояли. А вообще-то Сеня и его ребята напоминали ЧОП "лихих девяностых". То есть, они охраняли еврейские поседения. Но понятия "охрана" они понимали довольно широко...

Самый интересный разговор состоялся вечером. Двое журналистов и Сеня сидели в главной комнате "штаба". Там имелся длинный стол с деревянными скамейками, за которыми обычно проходили совещания коммуны. На торцовой стене висел портрет Ленина. Собравшиеся пили местный, весьма неплохой напиток, который Максиму напоминал венгерскую паленку, то есть фруктовую водку. Выпили хорошо, так что базар шел интересный.

– Сеня, я тебя не пойму. – Напирал Эмиль. – Ты всё-таки кто?

– Знаешь, я считал и считаю, что ваш Маркс соврал. Или наш Маркс, потому как был евреем. Я думаю, он как раз очень переживал по этому поводу. Вот и выдумал теорию, что национальность – это фикция.

– А ты так не считаешь?

– Нет. У каждого народа есть свои особенности. Вот арабы. Вот ты им пойди и объясни, что надо перебить всех шейхов. Они, может, тебя и послушают. И согласятся. Чтобы перебить всех шейхов и самим сесть на их места. Вот русские – они всегда строят империю. Так уж им положено. И даже анархисты-махновцы – рано или поздно они пойдут под русскую империю. Я думал – вот тут, в Палестине, соберутся настоящие представители еврейского народа. И мы построим собственное справедливое общество. Да, для нас, для евреев. А вы стройте своё и будем дружить.

– И что?

– А то, что слишком много среди наших не евреев, а жидов. Которые на нас делают гешефт. И вот с этими арабами, которых вы видели, мне проще договориться, чем с сионистами из Иерусалима или Яффы. Они, конечно, своеобразные ребята. Но они Люди.

Сеня налил себе хорошую порцию и выдал.

– Я не принимаю ваши коммунистические идеи. Но я всегда буду вам помогать. Потому что остальные – такая сволочь...

Восток – дело такое...

Экспедиция, отправленная по следам нападения, вернулась только через три дня. Правда, арабов с ними приехало больше. Их тачанки выволокли связанного седого мужика и бросили под ноги подошедшего Сени.

– Это он их купил. – Сказал один из арабов на ломаном идиш.

Доставленный человек был евреем. Хотя вообще-то "гой" Максим не взялся бы различать представителей здешних национальностей. Евреи внешне ничем не отличались от арабов. Хотя они-то друг друга как-то различали... Но на роже этого виднелись пейсы.

– Итак, ты нанял арабов, чтобы грабить и убивать моих людей? – Сеня очень нехорошо ухмыльнулся.

– Вы! Вы безбожники! Вы предаете нашу идею!

– Какую идею? – Сеня явно видел, что вокруг подтянулись жители поселка, да и арабы явно слушали. Так что он явно говорил не этому типу, а на публику. – Ты, еврей, нанял бандитов, чтобы они убивали других евреев. Это такой твой сионизм? Мы пришли сюда, чтобы мирно трудиться. И мы готовы дружить с трудящимися-арабами. А вот твоим хозяевам-банкирам это не нравится. Вы хотите, чтобы все евреи стали их прислужниками. Такого не будет! Мы – свободные люди.

Максим, слушая тему, с восхищением отметил – как убедительно человек гонит тюльку. Он уже успел убедиться, что не по Сене мирный труд. Он вроде Че Гевары.

Но долго размышлять не пришлось. Хлестнул выстрел Маузера – и пленник свалился на землю.

– Так будет со всеми, кто рискнёт нас тронуть.

В Палестине журналисты проболтались больше двух недель, но жалеть об этом не пришлось. Хотя сначала Эмиль сильно обломился. Как оказалось, напавшая на них банда была в самом деле залетной, правда нанятой конкурирующими евреями. И арабы её загнали и ликвидировали собственными силами. Эмилю обидно, что не довелось поучаствовать в ликвидации. Журналист явно не навоевался – и искал приключений на задницу.

Но потом события пошли косяком. Арабские дружки Сени устроили встречу в двумя шейхами. Это было сильно.

Первый обитал в особняке совершенно европейского вида, да и встречал их в безукоризненном белом пиджачном костюме. Как оказалось, этот персонаж закончил Кембридж. Манеры у него были соответствующие, а по-французски он шпарил великолепно. Прислуга была такая, которую Максим видел лишь в кино про жизнь английских лордов. Петр таких наворотов тоже не видал. Так что, как потом признались друг другу журналисты, они ощущали себя плебеями, попавшими на обед к аристократу. Правда, особняк охраняли типы с бандитскими рожами, а по периметру имелись вышки с пулеметами Гочкиса.

Второй шейх оказался более традиционно ориентированным. Ещё по дороге Эмиль предупредил Максима:

– Нашу встречу готовили уважаемые люди, так что готовься к тяжелому испытанию. Мы наверняка попадем под обед. Я в Алжире с этим сталкивался. А тут те же арабы.

Максим к предупреждению отнесся довольно равнодушно. Пожрать он любил, особенно если на халяву. Да и организм, в который он вселился, оказался вполне нормальным, так что ввиду регулярных спортивных занятий, он обильно требовал пищи. Да, он усёк, что не попробовать какое-то блюдо является жутким оскорблением. И что? Попробуем. В конце концов, это арабы, а не какие-нибудь индейцы из Амазонки. Вряд ли тут будут подавать жареных личинок. Но оказалось...

Его реципиенту, Петру, довелось присутствовать на "больших" обедах в своей семье и у её друзей до того, как Российская империя накрылась. Детей там за стол не сажали, но подростков – уже да. Там тоже было неслабо. Начинался обед с того, что гости "подходили к закуске". Это было что-то типа фуршета. На специальном столе стояли разные водки и разнообразный закусочный материал. Обедавшие стоя выпивали и закусывали. Ребятам из его общаги "закуски" хватило бы, чтобы больше ничего не требовать.

Потом шел собственно обед, уже под вино. (Разумеется, Петру не наливали, он пил квас.) Обычно было четыре перемены блюд – суп, рыба, пирог и мясо. Поскольку папа Петра был либерал, то на посты он плевать хотел. Потом шел десерт, дальше мужчинам подавались (в специальную комнату, если таковая имелась) кофе, ликеры и коньяк за которыми перекуривали.

Такие обеды были святым делом, неким ритуалом. Как подсказывала память Петра, его дальняя родственница, пожилая княгиня Лозинская, была из тех дворянок, по которым новые времена прошлись катком. Когда-то она была довольно богатой, но муж любил бега, рулетку в Монте-Карло и парижских девок, так что напрочь спустил состояние, а потом и вовсе куда-то пропал. В общем, оказалась она в полной заднице. Так вот, княгиня по нескольку месяцев сидела чуть ли не на хлебе и воде, но на Рождество и Пасху устраивала обеды по полной программе, на которые приглашала даже самых дальних родственников. Дворянские понты, что тут поделаешь...

Исходя из всего этого, Максим думал, что парадным обедом его не удивишь. Зря он так думал. Восток, конечно, дело тонкое, но иногда и очень толстое. Всё было по местным понятиям. Сидели на ковре и лопали руками. И это бы ладно. Но число перемен... Максим сбился со счета, но оно было точно выше пятнадцати. Причем, на каждую перемену подавали не меньше десятка блюд. Имелись и засады. Так, подали чай и какие-то сладости. Максим уже обрадовался, думая, что достигли финиша. Ага. Это был лишь перерыв, после которого жратву потащили по новой! Самое грустное, что кормили-то вкусно! Но вот сколько вы сможете съесть даже самых любимых ваших блюд? Вот именно.

В общем, после мероприятия Максим ощущал себя эдаким мешком с тестом. Кстати, шейх тоже был весьма ученым человеком, только в ином смысле, нежели предыдущий. Хотя французский он тоже знал. За принятием пищи и после, за трубочкой с гашишем, человек лет под пятьдесят, с большой седой бородой, рассуждал о разных течениях в мусульманстве. Которых оказалось просто дикое количество [25]25
  Именно так. В мусульманстве нет авторитетов вроде Патриарха или Папы Римского. Мнение которых для верующих является истиной в последней инстанции. Так что разных течений там очень много.


[Закрыть]. У Максима, который об этой религии знал лишь то, что мусульмане ходят в мечети, и им запрещено бухать и есть свинину, просто крыша ехала.

В этих рассуждениях Максима зацепило то, что ваххабитов шейх назвал "пометом самки шакала". Дело даже не в замечательном образном ругательстве, а в том, что ваххабиты, оказывается, уже имелись [26]26
  Ваххабизм возник в конце XVIII века на территории нынешней Саудовской Аравии. Собственно, именно благодаря этому учению династия Саудитов и пришла к власти. С самого начала ваххабиты проявляли крайнюю нетерпимость ко всем, кто не разделяет из взглядов. В том числе и к мусульманам.


[Закрыть].

Но и это не всё. Шейх, как оказалось, знал иврит – и рассуждал об иудаизме. Максим, понятно, не вкупался в тему – но базарил человек уверенно. Как специалист.

А вот что касается социально-политической ориентации обоих шейхов... Эмиль и Максим, имевшие совершенно разный жизненный опыт, пришли к одному выводу – больно хитрозадые это ребята. Пока что существующее положение дел было им выгодно. Евреи у них покупали земли, то есть приносили доход. Англичане тоже их подкармливали, потому что без таких авторитетов держать в узде арабов было просто нереально. На самом-то деле их волновало исключительно личное благополучие. Но не надо быть особо умным, чтобы понимать: если евреи усилятся, они завопят "бей жидов, спасай Палестину!"

Визиты в арабские деревни не добавили симпатии к шейхам. Там царила совершенно запредельная нищета. Более-менее обеспеченными являлись те, кто работал на тех же шейхов. Ну, и имелись вольные стрелки. Это были, в общем-то, бандитами. Но не такими, что вышли на большую дорогу и ну грабить всех, кто не успел убежать. Палестина всё-таки маленькая, подобными делами занимались только полные отморозки. Так что эти ребята лавировали в сложнейшем лабиринте местных противоречий. Иногда их просто нанимали. Но чаще им просто давали знать, кого нужно грабить.

Кстати, как-то Максим спросил Сеню:

– Ты ведь понимаешь, что анархическое устройство невозможно? Анархистов рано или поздно задавят.

– Я не идеалист, я всё понимаю. Или анархистов уничтожат, или они станут чем-то иным. Как это вышло с Махно. Если его Федерация пока что не в составе СССР, то это значит, что Москве так нужно. Но мне-то что? Я верю, что тут будет Социалистическая республика Палестина. В которой будут жить евреи и арабы. Нормальные люди, а не жирные жиды и не менее жирные шейхи. Для этого я здесь. А я лично... В мире найдется много мест, где нужны революционеры.

Журналисты наведались и в Иерусалим. Максим в том времени в данном городе не был. Он-то ездил в Израиль не по путевке, а по знакомству. Ну, у родителей его подруги были знакомые, которые... В общем, всё по-еврейски или по-питерски [27]27
  Мой отец, бывший во время Войны в эвакуации в Казани, рассказывал, что ему говорили: «Вы, ленинградцы, хуже евреев, всегда помогаете своим.» Впрочем, о питерском менталитете я всё сказал в книге «Интервенция».


[Закрыть]. То есть, по знакомству. А эти самые знакомые знакомых жили в Тель-Авиве, у них были молодые дети, они оказались нормальными ребятами, к тому же «металл» слушали... В общем, тащиться смотреть на древности особого желания не нашлось, и без того было весело.

Ну, вот довелось попасть в этом времени. Максим, не горел религиозным энтузиазмом, его совершенно не волновало, что тут Христос ходил. Даже если и в самом деле ходил – и что? Так он оценил город как "большую помойку". Тем более, что в Иерусалим журналисты прибыли совсем не с экскурсионной целью. Эмилю требовалось получить дополнительную информацию.

Для начала встретились с представителями британской администрации. Англы спихнули их на рыжего капитана, у которого левая рука была затянута в черную перчатку. Начался разговор невесело, но Эмиль быстро сломал стену отчуждения. Выяснилось, что капитан потерял руку на Великой войне. Так что журналисту с этим парнем было о чём поговорить. Появилась бутылка виски, а затем и другая.

– Ребята, хотите честно? Только на меня не ссылайтесь. Мы эту территорию про...бем. Мы прикармливаем арабов, но они нас ненавидят. Мы играем в игры с евреями, но они нас ненавидят ещё больше. О турках я даже и не говорю. Так что черт знает, что тут начнется.

Вторая встреча была с каким-то из местных лидеров сионистов. Эмиль беседу повел, прикидываясь туповатым журналюгой, который ничего не понимает. А потом исподволь раскрутил собеседника, выводя его из равновесия разными ехидными вопросами. Он это умел. Клиент стал горячиться – и в итоге понес то, что думал.

И тут Максима проняло. Да, он был индифферентный к политике человек, но тут вдруг вспомнил, что его прадед брал Берлин. А всё потому что излагаемые господином Розенвассером мысли являлись самым обыкновенным нацизмом. Ну, только что самыми главными должны быть не "истинные арийцы", а "богоизбранный народ". Максим в своем времени читал материалы, что сионисты отлично корешились с ребятами Гитлера. Но он этому не слишком верил. Мало что напишут. А получалось – где-то это и правда.