Текст книги "В бездне времен. Игра на опережение"

Автор книги: Алексей Рюриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

20.06.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов

«При вскрытии обнаружено: документы, имеющие реквизиты и нумерацию Министерства иностранных дел и Военного министерства…»

Генерал читал внимательно. До выводов он добрался минут через пять:

«Указанные документы содержат сведения, относящиеся к государственной тайне…»

– М-да, – дочитав протокол, генерал забарабанил пальцами по столу. – За-ме-чательно… Откуда нумер?

– Присвоен Разведчастью Корпуса, – доложил Гумилев. – Запрос пока делать не стали, канцелярию предупредили. Дело ведь деликатное.

– Думаете, в соседнем департаменте предатель завелся? – понимающе вздохнул Михаил Федорович. – Я поговорю со Знаменским. Что по убийству?

– Иванов Василий Петрович, 1892 года рождения, православный, из крестьян. Ранее трижды судим за грабежи и разбои, последний раз к пяти годам каторги, освободился в 1928 году. С тех пор проживал по указанному адресу, не работал, источники дохода не установлены. Полиция предполагает, что он жил на деньги, припрятанные с прошлых преступлений. Связей с Корпусом, МИД или Военным министерством не имел, в политической неблагонадежности не замечен. Обычный урка. Вчера обнаружен мертвым в доме 57 по ул. Малая Щемиловская, это на рабочей окраине, который он снимал у домовладелицы Лавриной. Домик маленький, на одну комнату с кухонькой.

– Так-с… – Николай Степанович сделал паузу, собрался с мыслями и продолжил: – Привлекает внимание достаточно экзотичный способ убийства: его задушили какой-то тонкой, но прочной удавкой, возможно из проволоки, горло практически перерезано. Ранее этакий способ душегубства у нас не встречался.

Здесь он запнулся и добавил:

– Хотя у меня что-то крутится в голове похожее, но пока не могу вспомнить. То ли в Африке слышал, то ли во Франции.

– Эк вас, – крякнул начальник Департамента. – Везет вам, Николай Степанович, на приключения необычные. То китайцы с «томпсонами», то теперь вот африканские страсти. Завтра на Дворцовой ассагаем [5]5
  Ассагай– метательное копье, боевое и охотничье оружие, которым пользовались многие народы Африки.


[Закрыть]кого-нибудь приколют – непременно вам поручу. Сивола… – шеф запнулся, посмотрел на ротмистра и выговорил фамилию правильно: – Сиволапов. Вот вы чего улыбаетесь? Вместе проводить будете дознание-то.

Ротмистр тут же лицом изобразил готовность к любым подвигам во славу отечества. Генерала он не боялся, но относился с тем характерным для профессионалов почтением, с которым уважающий себя и свой опыт специалист-подчиненный относится к более опытному и знающему руководителю.

– Кстати, у турок такие фокусы раньше практиковались, шнурочком человечка удавить тихонечко, – вспомнил генерал. – И в Индии еще, там целая секта душителей была.

– Точно, туги! – вспомнил и Гумилев. – Я роман читал. Но там, кажется, весь смысл в удавлении без пролития крови был, так что, строго говоря, не подходит. В нашем случае лужа кровищи. Да и при чем тут индусы?

– Индусы, между прочим, в Британской империи живут, а Лондон наш основной противник. Так что со шпионажем они вполне сочетаются. А «без пролития»… Это ведь не роман, это жизнь. Ладно, – вернулся Михаил Фридрихович к теме разговора. – Полиция что-нибудь по убийству нашла?

– Пока не очень. Убийство произошло в период с двадцати трех часов восемнадцатого до четырех утра девятнадцатого. При опросе соседей установлено, что вечером у Иванова был гость, описание, как обычно, расплывчатое: средний рост, обычная одежда… Обнаружили «пальцы». Самого пострадавшего, Лавриной – это понятно, но есть интересные: фрагмент ладони и большой палец внизу столешницы. Похоже, Иванов в тот вечер сидел с убийцей за столом, там стаканы, тарелки – но все протерто. А вот снизу стол гость мог хватануть и не заметить. Расследование поручено следователю по особо важным делам Ежевскому и от Сыскной полиции Шатунову – это которые дело по «Шраму» вели, помните? От Департамента я ротмистра Сиволапова прикрепил, они по тому делу сработались. У нас, кстати, еще немец завтра приезжает, совсем все в сборе.

– Который немец?

– Мюллер. Тот инспектор, который нам два года назад двух обвиняемых в Мюнхене разыскал и даже в Россию передать умудрился.

– Это ведь тоже по «Шраму»?

– Точно так. Он сейчас в свою очередь помощь просит в расследовании. Я докладывал.

– Да, помню. Фальшивомонетчики?

Гумилев кивнул.

– Помогите, дело хорошее, – согласился начальник Охранного департамента. – А по пакету – выясним, что за пакет.

Атака в центре20.06.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург

Операция «Академия» развивалась успешно. Великий князь еще раз пробежал глазами свой очередной доклад:

«1. Фактически прекращен массовый террор со стороны левой эмиграции, связанной с английской разведкой. Руководство группы «Академия» убедило зарубежный Центр, что террор на территории России в настоящее время себя не оправдывает, а проведение боевых акций позволит жандармам разоблачить руководство сопротивления и разгромить его структуры. Перед британской разведслужбой особо подчеркивалась нежелательность диверсий ввиду предстоящего дворцового переворота.

В результате, под давлением своих кураторов из Intelligence Service, руководство т. н. «Красной» эмиграции, в частности самой опасной структуры – «Центра Савинкова», дало распоряжение о прекращении террористических актов в России.

2. Проведена широкомасштабная кампания по дезинформации ряда иностранных секретных служб…»

Да, дезинформационный канал заработал в полную силу и размах операции рос пропорционально аппетитам мировых разведок. Дело дошло до того, что для изготовления дезинформации военно-стратегического характера из офицеров Генштаба было создано специальное дезинформационное бюро. И это тоже следовало описать:

«…3. Особо следует отметить роль группы в отвлечении значительных денежных средств зарубежных разведок…»

Но к своей главной задаче Дмитрий Павлович не приблизился ни на шаг. Он встречался с Локкартом, с адмиралом Синклером, но разговор о Михаиле зашел лишь однажды, в самом начале. Британцев интересовали шансы брата императора на престол. Получив развернутый ответ, что таковых не имеется, в Intelligence Service интерес к этой теме потеряли. Дмитрий пытался прозондировать почву при встречах с Локкартом, обсуждении передаваемых им сведений, но тщетно. До тех пор, пока на горизонте не возник еще один старый знакомый Сидней Рейли.

С Рейли они встретились ровно два месяца назад, в воскресенье, 20 апреля, в Праге. Князь приехал в Чехословакию с официальным визитом, и передать ему на одном из раутов послание бывшему английскому разведчику труда не составило. В недавно открытом Семинарском парке было малолюдно, Дмитрий узнал высокую фигуру Рейли издалека. Пятнадцать лет назад их познакомил Локкарт, пять лет назад член императорской фамилии узнал, что именно его приятель Сидней отвечал за поставки оружия и патронов Махно и Петлюре. Однако Рейли оставался для князя человеком интересным: авантюрным и очень энергичным, объехавшим полсвета и поработавшим на все ведущие разведки. Великому князю он даже нравился, как нравится охотнику красивый и очень опасный тигр-людоед. Да, зверя надо выследить и убить, но любоваться ловкостью и силой хищника это не мешает. И Дмитрий Павлович знал, что из Intelligence Service его прошлый приятель давно уволен.

«Что ему сейчас понадобилось? – в очередной раз подумал князь. – Он, по последним данным, в каких-то аферах замешан. Впрочем, мелочью этот человек не занимается».

Рейли действительно обратился с предложением серьезным.

– Я знаю, ваше высочество, что вы пользуетесь влиянием в России, – начал он. – Как и за рубежом.

Тут Рейли сделал паузу, внимательно посмотрел на собеседника и продолжил:

– Я знаком с наименованием «Академики».

«Он что, совсем с ума сошел, – удивился про себя Дмитрий. – Что ему надо?»

Но вслух ответил сдержанно:

– Сидней, я вас не понимаю. Академиков много, и все разные.

– Я по делу, ваше высочество, – прямо начал британец. – Академиков действительно много, но у вас ведь есть среди них знакомые, не так ли? А в Германии есть люди, интересующиеся их, – следующую фразу он произнес так же вежливо, без малейшей доли иронии, но умудрившись тем не менее особо выделить ее голосом: – Их исследованиями. Научной деятельностью, сейчас наука очень развивается… по всей Европе.

«Интересный поворот, – задумался Дмитрий. – И ведь этот мерзавец уверен, что я не откажусь! Кто же меня сдал из британцев?»

Впрочем, выбор был не велик.

«Локкарт, – угадал князь. – Больше некому. Шеф Intelligence Service этим заниматься не станет, а больше там никто обо мне знать не должен. Хотя могла утечка произойти, разумеется. Слухи-то давно ходят, что в России заговор готовится. Но моего имени не называлось, тайну пока хранят все. Однако получается, не от Рейли. Интересно!»

Он молчал, спокойно обдумывая услышанное. Рейли не торопил – ждал.

«Да, – внутренне усмехнулся Дмитрий Павлович. – Чего-чего, а силы воли и выдержки у Сиднея не отнимешь. Что же это? Почему Локкарт раскрыл ему мое инкогнито? Это игра британской разведки или? И стоит ли сообщить о подходе Рейли в Лондон? Впрочем… сначала стоит его выслушать».

– Возможно, я понимаю, о чем вы говорите, – наконец произнес князь. – Наука сейчас действительно шагает широко, и… я выступаю за свободный обмен… – он сделал паузу и закончил в тон собеседнику: – …научными знаниями. А кто в Германии интересуется наукой?

– Фон Сект.

– Командующий Рейхсвером, – утвердительно кивнул князь.

– Да. Его бы заинтересовали данные о реакции Петербурга на расширение закупок аэропланов Германией… в исследовательских целях. И планы возможной расстановки войск на русско-немецкой границе, генерал пишет научный труд о стратегии…

«Он совсем не скрывается, – вновь поразился Дмитрий. – Говорит открыто. Впрочем, наше знакомство дает ему основания. Он же не знает, что произошло за эти годы. Считает меня тем же восторженным юношей, заглядывающим в рот британским джентльменам? Ну-ну».

– Это сложно. Ведь материалы, которые вы просите, относятся к… научной тайне, – ответил он.

– Немцы всего лишь хотят удостовериться, что их исследования не противоречат общему течению научной мысли, – все так же серьезно заметил Сидней. – И они готовы оплатить труд консультанта.

Рейли помолчал, посмотрел на давнего знакомого и несколько даже просительно добавил:

– Князь, я очень прошу вас помочь мне. Назвать мое имя вашим знакомым академикам.

«Просит? – задумался Дмитрий Павлович. – Интересно. Что ж, рискнем сыграть…»

Они договорились. Дезинформацию готовила группа офицеров российского генштаба, и выглядели документы безукоризненно подлинными. Они и были подлинными, а вот содержание – не совсем.

Подготовленные для немцев документы передали связнику Рейли – некоему Иванову. И вот тут Великому князю улыбнулась удача. Читая донесения филеров, он внутренне сжался:

«Начальнику Разведывательной части

Отдельного корпуса жандармов

генерал-лейтенанту Знаменскому.

Доношу, что 14.06 с.г. принял под наблюдение Иванова В.П., получившего псевдоним «Бугай». После встречи в указанном мне месте с генерал-майором Скоблиным «Бугай» около часа ходил по улицам, пытаясь выявить наблюдение. После этого, взяв извозчика, «Бугай» отправился по адресу: Царское Село, особняк в.к. Михаила Александровича. Придя к особняку, фигурант постучал, и был впущен внутрь горничной Никоновой Ольгой Панкратьевной. В особняке он пробыл сорок три минуты, после чего вернулся тем же извозчиком в С.-Петербург, и зашел домой.

Рапорт составил

агент Зарубин».

«Михаил, – азартно подумал Дмитрий. – Все-таки дядя Миша. Хотя нет! Его же не было в столице, он с мая в имении Брасово? Что за черт?»

А дальше операция пошла наперекосяк. На следующий день Иванов все же ушел от наблюдения, причем совершенно дурацким образом – перелез через забор на станции. Следующее сообщение пришло уже о его смерти. А потом в Разведчасть из Охранного поступил запрос о происхождении пакета, переданного Иванову для Рейли.

21.06.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Московский вокзал

Немца встречали вдвоем.

– Добрый день, герр Мюллер! – приветствовал старшего инспектора Гумилев. – Позвольте представить, мой друг и коллега, ротмистр Сиволапов.

– Мюллер, – представился обескураженный видом встречающих немец. – Старший инспектор криминальной полиции Мюнхена Генрих Мюллер.

Поразиться было чему. Ожидаемого, пусть высокопоставленного, равного по должности минимум комиссару Дитцу полицейского чиновника, каким он представлял Николая Степановича, на перроне не было. Его встречали подполковник и ротмистр в отливающих синим жандармских мундирах.

«Черт возьми! – подумал сыщик. – Кажется, два года назад этот русский меня провел. Жандарм, да еще в таком звании? Второй по-нашему примерно майор».

– Герр Мюллер, – обратился к нему Гумилев. – Я приношу свои глубочайшие извинения за то, что ввел вас два года назад в некоторое заблуждение по поводу моего рода занятий. Но согласитесь, что офицеру Российского Жандармского Корпуса в Германии было бы сложнее получить помощь. В остальном же, слово офицера, я говорил вам чистую правду. Мы действительно ловили…

– Да знаю я, – грубовато прервал его растерявшийся и утративший от этого обычную напускную вежливость инспектор. – В журнале Internationale Offentliche Sicherheit – это издание Международной комиссии уголовной полиции, писали про дело вашего «Фриновски-со-шрамом». Вам не за что извиняться, на вашем месте я поступил бы так же.

Последнее было чистой правдой. Мюллер, перейдя после поражения Германии в войне на службу в полицию, за десять лет снискал себе репутацию сыщика упорного, грамотного и перед трудностями не отступающего. Он занимался розыском с той же решительностью и бульдожьей неотвратимостью, с которой во время войны направлял свой бомбардировщик на цель. Его подход к получению доказательств привередливостью не отличался, а способы дознания были далеки от либеральных.

– Спасибо, что вы меня поняли, – облегченно вздохнул Николай Степанович. Перед немцем он действительно чувствовал себя неудобно. В деле «Шрама» тот помог чрезвычайно, без Мюллера о доведении расследования до конца не было бы и речи. И добавил: – В качестве подполковника Корпуса я готов оказать вам любую потребную помощь. Мы благодарны за содействие Криминальполиции Мюнхена и вам лично. И я сделаю все, что в моих силах.

Он прервал свою речь, хитровато взглянул на инспектора и негромко добавил:

– А если потребуется, по вашему примеру, даже больше.

«Звучит неплохо, – приободрился Мюллер. – Здесь он прав – у жандармов возможности пошире. Тем более, дело-то достаточно скользкое».

21.06.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов

Час спустя в кабинете Гумилева Мюллер вел себя уже спокойнее. Свыкся, да и русские жандармы оказались не такими страшными, как рассказывали.

– Вот такие дела, – закончил он свой рассказ. – Фальшивые фунты приносят в банк иностранцы, а говорить, где их получили, не хотят. Последний случай три недели назад, в Мюнхене. В банк «Bayerische Lonc und K» пришел человек, русский, положил на счет десять тысяч. Когда деньги сдавали в хранилище, уже внутри банка, кассир заподозрил неладное. Проверили, выяснили, что подделка. Но сделано великолепно, единственное видимое отличие – чуть расплывчатый рисунок. Допросили охрану, оказалось, что вкладчик подъехал на автомобиле, а ушел пешком.

– Мотор установили?

– Да. Арендованная «Испано-сюиза», взята на имя русской подданной Наталии Брасовой. Мы не смогли с ней побеседовать, она отдыхала в Бадене, а в Мюнхен приехала всего на два дня. Пока мы выяснили кто это, она уже вернулась в Россию. Вкладчик тоже выехал, в тот же день, поездом. Но при том успел перевести деньги в другой банк.

– Как это? – удивился Сиволапов.

– Это быстро, – пожал плечами инспектор. – Он открыл счет в 11 дня, а уже в 14 часов сделал распоряжение телеграфом о переводе. Сами купюры еще лежали в кассе зала вкладов.

– Перевод отследили?

– Не далеко. Вся сумма, кроме тысячи фунтов – а это тоже большие деньги, ушла в Швейцарию. Банк «Banque Rictet», номерной счет. И все, швейцарцы сведения о движении капиталов не открывают. На этом расследование остановилось, ведь все подозреваемые уже за пределами Германии. А ущерб восполнять должны наши банки. Кроме первого случая, – педантично добавил он, – там фальшивку принесли в магазин. Но способ изготовления тот же, так что дела соединили.

– То есть, – задал вопрос ротмистр, – никто из распространителей не допрошен?

– В первых двух случаях допрошены, – кивнул Генрих. – По нашей просьбе полицией Чехословакии и Франции. Но без толку. Распространители говорят, что это их деньги, полученные законно, где получены, пояснять отказались. И все, больше чешские и французские коллеги ничего выяснять не стали.

– А нажать пробовали? – поинтересовался Гумилев. – Через дипломатов или, там, министерство?

Сыщик волком взглянул на подполковника, потом, поняв, что вопрос задан без подвоха, ответил:

– У нас Германия. Двенадцать лет назад мы проиграли войну, слышали? Так вот работать со странами-победителями трудно и посейчас. У нас до сих пор часть страны оккупирована… – тут он осекся и с тревогой посмотрел на русских. – Я не…

– Да ладно, – буркнул Сиволапов. – Мы тебя поняли. Хотя знаешь, войну не Антанта начала. Я с первых дней в артиллерии воевал, Николай в кавалерии. Ты сам-то где служил?

– Авиация, – пожал плечами Мюллер. – Западный фронт, летал на бомбардировщике. Железный крест I класса.

– Внушительно, – с интересом посмотрел на него Гумилев. – Элитный род войск, у нас в авиации даже Великие князья служат. Вы из дворян?

– Нет, – хмыкнул немец. – Потомственный крестьянин, редкое исключение для германских ВВС. Может, мы перейдем к делу?

«Не любит вспоминать, – сочувственно подумал ротмистр. – Ясное дело: крест I класса – это у них вторая награда, после II класса давали. Да еще в авиации, перспективы, для крестьянского сына сногсшибательные! Потом проигрыш, сокращение армии, все сначала начинать пришлось. А так вроде недурственный тип, спокойный, рассудительный. Да и Степаныч о нем после прошлого дела хорошо отзывался».

Николай Степанович думал о другом. В рассказе инспектора его насторожил очень неприятный момент, тот упомянул, что предъявитель фальшивых фунтов приехал в банк на авто Брасовой. Эту фамилию он знал.

«Графиня Брасова, – мгновенно вспомнил жандарм. – Супруга Великого князя Михаила, красавица, но при этом дама антимонархических настроений, которую к тому же не принимают в обществе. Сколько ей сейчас? Лет пятьдесят? Способна она совершить преступление?»

Он понимал, что ответ вполне может оказаться положительным. О махинациях членов царской семьи до войны ходили легенды. Потом император навел некоторый порядок, но возможность оставалась. Тем более содержание не занимающих государственных должностей родственников Николай II резко снизил еще в начале двадцатых. А Михаил, откомандовавший всю войну конной дивизией, после победы служить не стал, не захотел.

«Черт, – вздохнул про себя подполковник, – по слухам, Брасова та еще пройдоха. Вполне могла решиться на булавки себе подработать. Если она в деле – это такой скандалище! С другой стороны, – рассудил он, – если замешаны члены правящего дома, лучше уж быть в курсе расследования. Мюллер парень толковый, может и сам граверов «вытоптать», но и секреты хранить умеет. Чем немцы сами всю цепочку вытянут, пусть уж вместе с нами. И им поможем, и свой сор из избы не вынесем. Надо срочно генералу доложить, пусть обеспокоится. Заодно и повод в расследовании немецком поучаствовать, интересы императорской фамилии, как ни крути».

– У вас есть данные российского подданного, предъявившего в банке подделку? – спросил он вслух.

– Да, вот: Иванов Василий Петрович, проживает в Санкт-Петербурге, по улице Малая Щемиловская, 57.

– Чего? – вскинулся Сиволапов. – «Ванька-стопарь»?

– Как? – удивился Гумилев.

– Иванов, – напомнил ротмистр. – Это же тот убитый, – он понизил голос, – у которого секретный пакет нашли.

– Точно, он, – подтвердил Владимир через минуту, пробежав глазами немецкую выписку из паспорта.

– Интересно, – протянул Николай Степанович и обратился к не понимающему, чем так взбудоражены коллеги, Мюллеру: – Ваш человек убит три дня назад у себя дома. Причем у него изъяты… – он замялся, не желая говорить о российских секретах, но потом все же выкрутился: – Изъяты вещи, к свободному обороту недопустимые.

– Интересное совпадение, – не стал лезть в детали немец.

– Куда уж… – профессионалы понимали друг друга с полуслова. Оба знали – совпадения, несмотря на все уверения авторов детективных романов в обратном, случаются. И не так уж редко. Но… сыщики верят только в доказанное совпадение.

– Кстати, коллега, – вмешался Сиволапов, – вам не приходилось встречаться с таким способом убийства, как удушение удавкой, возможно из проволоки или чего-то подобного?

– Горло перерезало? – не удивившись, спросил инспектор.

– Да, почти полностью.

– Сталкивался. Это либо действительно тонкая проволока, либо струна. Гитарная, рояльная… У нас таким балуются в Гамбурге, а вообще считается, что это итальянское изобретение, там такую петлю называют «garota».

– Та-ак. А чтобы такой штуковиной научиться орудовать, это долго практиковаться нужно?

– Пожалуй, да, – рассудительно ответил немец. – Очень сложно набросить петлю на шею жертве, тут нужен опыт. Да и затянуть тоже надо уметь. Думаете, иностранец?

– С учетом того, что наш бандит, как выяснилось, в Германии по полсотни тысяч фунтов менял, всякое быть может, – пробурчал Сиволапов. И тут же встрепенулся, вспомнив кусочек поведанного Генрихом: – Слушай, ты сказал, что Иванова в банк Брасова привезла?

– Дошло? – криво улыбнулся Гумилев.

– Да, графиня Брасова, – спокойно ответил Мюллер и поинтересовался: – Это известная в России личность?

– Известная, – поскучнев, ответил Сиволапов. – Весьма известная. В узких кругах.

– Я не совсем…

– Так, – прервал разговор подполковник. – Сейчас я предлагаю поступить следующим образом: вы, инспектор, вместе с Владимиром поедете в Сыскное отделение. Посмотрите дело об убийстве Иванова. А я попробую поработать здесь. Завтра встретимся, обсудим.