Текст книги "Повесть и рассказы. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Анастасия Парфенова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Сквозь веселые трели и коленца кузнечиков стали слышны голоса преследователей. Дэйл инстинктивно вжался в землю, с Джеймсом и его дружками встречаться как-то не хотелось, особенно после того, как они с Келли, единственные из Крыс, ускользнули из ловушки расставленной Крысами. Джеймс, наверное, в лютой ярости и под кулак двенадцатилетнего хулигана лучше не попадаться.

– Ищите их, ребята. Они где-то здесь, – голос Джеймса, казалось, раздался над головами затаившихся детей. От испуга Келли чуть было не подпрыгнула.

– Слушай, Джеймс. Давай уйдем отсюда. Если взрослые нас тут заметят, то такого перца вставят, – это вякнул Мэтью.

Голос Мэта раздался из-за корпуса старого «Б – 59», находившегося справа от спрятавшихся детей.

– Заткнись Мэт! – рявкнул Джеймс. – И делай, что я тебе сказал!

Раздалось недовольное бурчание Мэта, но перечить Джеймсу в открытую он не решился. Откуда-то спереди послышалось мерзкое хихиканье толстого Сопли. Тот как всегда радовался, что Мэта прижали к ногтю.

– Сопля с ними! Этого только не хватало, – прошептала почти не разжимая губ Келли.

У Сопли с девчушкой были свои счеты, она однажды засунула толстяку за шиворот дохлую крысу. Естественно воняло от крысы за целую милю, и Сопля визжал от ужаса и отвращения, пытаясь вытащить ее из-под грязной майки. Теперь он жаждал крови и попадись Келли в его потные, вечно грязные руки, ей бы было худо.

– Ш-ш-ш, – теперь уже зашипел Дэйл. – Мы, кажется, влипли. Они скоро на нас просто наступят.

Келли отчаянно закрутила головой, в надежде найти укрытие, времени оставалось все меньше и меньше.

– Давай к тому ангару.

– Ты с ума сошла? – прошептал Дэйл округлив глаза. – Это же запретная территория!

Далеко-далеко, на самой кромке аэродрома находился бетонный не то ангар, не то бункер. Трава там достигала воистину гигантских размеров, впрочем, как и насекомые. В ангаре жила Смерть. По крайней мере, так говорили в деревне, хотя туда не ходили вот уже пол века. Кому охота умирать? Одним словом, Запретная территория. Около пятидесяти лет назад, на ангар набрели четверо из поселка, раньше никому до него не было дела. Кроме детей игравших здесь, на аэродром мало кто заходил из взрослых, да и дети никогда не забегали глубоко в сердце кладбища техники. Всегда существовал шанс нарваться на гигантского скорпиона или кого похуже. Те, кто сунулся в ангар, долго не прожили. Как потом говорили в поселке, их убила радиация.

– Не, – Дэйл отчаянно затряс головой, и Келли показалось, что она у него вот-вот свалится с плеч и весело покатится прямо в засохшую траву.

– Дурак! – зло прошипела Келли, сверкая на мальчика глазами.

– Сама дура! – не остался в долгу Дэйл. Вот только ответ его прозвучал намного громче, чем он хотел. Казалось, что слова оглушительными призраками пронеслись по кладбищу мертвых самолетов, эхом отдаваясь в ржавых дырявых корпусах погибших железных птиц.

– Вон они! – крикнул Мэт, выскакивая из-за старой прогнившей бочки и указывая на затаившихся детей пальцем. – Я их нашел!

Но Крысы уже не слушали, они испуганными зверьками выскочили из травы, и устремились в открывшуюся брешь преследователей. Казалось еще совсем чуть-чуть, и они вырвутся из окружения, но на их пути выросла туша Сопли, и ребятам пришлось отскочить к старенькому «Фантому», чтобы Джеймс и Мэт, подбежавшие сзади, не смогли ударить им в спину. Троица Охотников с наглыми улыбками на грязных физиономиях медленно приближалась. Дэйл вжался в борт «Фантома», но тут же с шипением отскочил, солнце нагрело металл до раскаленной сковородки, плечо обожгла боль.

– Ну что Крысеныши, попались? – произнес Джеймс растягивая слова. – Думали от нас так просто уйти? Вы проиграли.

– Ну ладно, – Дэйл как можно небрежнее пожал плечами. – На этот раз мы проиграли, в следующий раз нам больше повезет. Идем Келли.

– Не так быстро, – ухмыльнулся Сопля. – Ты можешь идти, а вот твоя подружка останется здесь для разговора, у меня к ней должок.

Дэйл молча отступил назад, к самолету, оставлять Келли одну было все равно, что расписаться в собственном бессилии, а он на такое никогда не пойдет.

– А-а-а, – заржал Мэт, выглядывая из-за спины Джеймса и морща прыщавый нос в радостном возбуждении. – Дэйл решил поиграть в благородных рыцарей!

– Ну что, лысая, поговорим? – спросил подошедший к беглецам Сопля, и протянул к Келли толстую руку.

– Я не лысая, – зло оскалилась Келли. Она действительно не была лысой, по крайней мере, сейчас. Ее волосы, цвета засохшей от солнца травы, уже немного отросли, и теперь голова Келли казалась, похожа на ежика-мутанта.

– Конечно, нет, – улыбка подошедшего к девочке толстяка была какой-то сальной. – Но скоро будешь.

Дэйл, было, рванулся к Келли на помощь, но она и сама не растерялась, и ловко пнула Соплю между ног.

– Ой! – тоненько пискнул он, схватившись обеими руками за то место, куда бить уж никак не полагается. Лицо Сопли стало бордовым, глаза закатились, он все также не отнимая рук, шлепнулся на колени, а затем растянулся на пыльной земле тихонько завывая тоненьким писклявым голосом.

Джеймс от удивления замер на месте и Дэйл решил воспользоваться его секундным замешательством, рванул с поднятыми кулаками на опешившего противника. Как назло на пути Дэйла застыл перепуганный Мэт. Лицо Мэта промелькнуло белым пятном перед глазами Дэйла, он отмахнулся от него кулаком, и Мэт заорал больше от испуга, чем от боли: кулак Дэйла всего лишь скользнул Мэту по уху.

Перед лицом Дэйла мелькнул кулак Джеймса, а затем в носу тысячью иголок взорвалась боль. В глазах потемнело, Дэйл обеими руками схватился за сломанный нос, между пальцев теплым ручейком потекла кровь. Тяжелые капли на миг зависали на подбородке, а затем падали на одежду, расплываясь грязными темными пятнами. На глаза Дэйла навернулись слезы, он почти перестал различать окружающих, лишь какие-то смутные тени, пробивались в его скрученные от боли рецепторы.

– Ну что?! Получил?! Получил сосунок? – голос Джеймса раздался прямо над ним. – Ты с кем связался Крыса?! Ты на кого с кулаками полез?!

Дэйла кто-то больно пнул ногой по спине. Не переставая вопил, где-то на самой границе оглушенного болью мозга, Сопля. С начала драки прошло всего несколько секунд. Чья-то безжалостная рука схватила Дэйла за волосы и потянула вверх. Дэйл раскрыл глаза, мир снова обретал краски, он видел перекошенное, злое лицо Джеймса тянувшего его за волосы, видел как сидит, схватившись за ухо Мэт, видел как стонет, валяясь на земле Сопля, видел как к нему бежит Келли, что-то крича и размахивая палкой, зажатой в руке….

С безоблачного неба на лоб Дэйла упала тяжелая капля воды, следующая угодила Джеймсу по облупленному солнцем носу, взорвалась тысячью мелких сияющих камешков-брызг. За первыми каплями упали другие. Джеймс от удивления разжал руку, и боль в волосах Дэйла отступила. Капли сотнями падали с бездонного голубого неба, на котором не было ни облачка, барабаня по лицам детей живительной влагой, питая высохшую землю, даря жизнь и восторг.

– Дэйл, что это? – изумленно пробормотал Джеймс, совершенно забыв о драке.

Тяжелые дождевые капли долбили ему по плечам, по голове, намочив волосы, стекали на лицо.

– Дождь, это кажется, называется дождь, – произнесла Келли, подходя к ребятам.

Она уже отбросила палку в сторону и с удивлением взирала на падающее с небес чудо. Впервые за десять лет короткой жизни она видела дождь.

– Это просто волшебство! – закричал Дэйл и засмеялся, не обращая внимания на текущую из носа кровь, он подставил загорелое лицо под дождевые капли.

Засмеялась Келли, засмеялся Джеймс, засмеялся подошедший к ним Мэт, даже Сопля перевернулся на спину и, ловя открытым ртом дождевые капли весело хохотал. Дождь. Обыкновенная вода с неба, маленькое чудо в вечно засушливых пустошах, где поселки возникали возле колодцев, смыла враждебность, разбила войну и распри детей на тысячу мелких осколков, которые уже никогда нельзя будет собрать вместе. Пятеро чумазых детей весело радовались маленькому чуду посреди мертвого мира радиоактивной пыли. Дождь навсегда помирил их. Наверное, это был самый прекрасный день…

***

… померк. Темные тучи надвинулись, заслонив собой жаркое светило. Поднявшийся яростный и свежий морской ветер, бросал гроздья песка в глаза старику, и тому пришлось прикрыть их рукой. Ветер трепал седые волосы, завывал в ушах. Тучи, словно стадо взбесившихся овец надвигались на человека угрюмой стеной. Непрекращающиеся алмазные гирлянды молний, сливающиеся в зарницы, то и дело сверкали по всему горизонту, освещая потемневшую, а от того еще более мрачную пустошь. Ветер, словно сошедший с ума пастух, гнал беременные дождем тучи на мертвые пустоши и города, так давно не чувствовавшие на своем теле дождевых капель. Дождь еще не начался, но скоро, очень скоро, за грохотаньем грома и сверканьем молний, тугие струи дождя устремятся к замершей в нетерпеливом ожидании земле. Сверкнуло и ветер донес до старика отдаленное, пока еще тихое рокотание грома, как будто суровый морской прибой шумел в отдалении, пытаясь уничтожить своим нескончаемым упорством прибрежные скалы в вечной и бессмысленной борьбе тысячелетий, которая продолжится даже тогда, когда исчезнет с Земли последний человек. Земля просто не заметит его исчезновения, а если и заметит, то, наверное, вздохнет с облегчением, как будто старик, который наконец-то избавился от страшной и неизлечимой болезни.

Ветер стихал, он уже не завывал яростно, не пытался засорить глаза лежащему и смотрящему на приближающиеся валы туч умирающему, ветер был точно таким, как тогда. В далекие годы, когда весь мир искрился надеждой, когда жизнь в деревне, наконец, наладилась, исчез голод, появились деньги и, казалось, что ничто, и никто на этом свете не способен изменить его счастья. Ему исполнилось тридцать, и жена с еще не родившимся ребенком ждали его возвращения. Ветер ворвался в его голову, поднял со дна памяти то страшное, что он скрывал ото всех, даже от себя. Ветер…

***

…гулял в каньоне меж низких красных скал, что безмолвными обветренными карликами глядели в черное свинцовое небо. Мертвая территория пустошей, расстилающаяся на сотни квадратных миль и переходящая в радиоактивную пустыню, где не могло выжить ни одно существо, где земля ночами переливалась призрачным неоновым светом, а в мертвых радиоактивных развалинах городов бродили призраки погибших в гекатомбе катастрофы людей. Вот по таким пустошам и двигалась сейчас пара медленно идущих и мычащих волов, тащивших тяжело нагруженный фургон. Старый фургон общины деревеньки, с истлевшим брезентом на крыше и растрескавшимися досками бортов, тоскливо скрипел рассохшимися колесами, подскакивая на отдельных булыжниках валявшихся тут и там на едва различимой грунтовой дороге. На козлах фургона, постоянно оглядываясь на низко висящие тучи, сидели два человека. Один, худощавый, с непокрытой головой и растрепанными черными волосами. На локтевом изгибе погонщик держал старое армейское ружье двенадцатого калибра. Голубые глаза безразлично смотрели на расстилающуюся красноватую дорогу, покрытую мелкими камнями и песком.

Второй, большой и толстый, с обвисшими щеками и маленькими карими глазками, держал в руках вожжи. Оба одеты в добротную, крепкую пускай ничем и не примечательную одежду. Такую можно встретить у всех погонщиков караванов. Единственная примечательная черта – обувь худощавого. Человек был обут в новенькие саперные ботинки, найденные в одном из заброшенных после нападения Охотников поселков.

– Кажется, будет дождь, а Сопля? – спросил худощавый.

– Ага. Сколько лет прошло Дэйл, когда мы в первый раз увидели дождь? Пятнадцать?

– Двадцать, – негромко произнес Дэйл. – Мне как раз исполнилось десять лет.

– Помню-помню, мне тогда твоя разлюбезная женушка еще хорошо вдарила коленкой, – беззлобно произнес толстяк, и чмокнул губами, подгоняя волов.

– Ха-аро-ошая у тебя все-таки память, – протянул Дэйл и криво усмехнулся. Он тоже помнил тот день, когда Келли заехала Сопле по крайне болезненному месту. – Но согласись, заслуженно?

– Ага! – Сопля кивнул. – Мы тогда дураками были….Да и сейчас не лучше. Слышал, что Мэт сотворил?

– Нет. Я тогда караван в Город перегонял, – протянул Дэйл, все так же, не отрывая взора от дороги.

В последнее время на караваны часто нападали и хотя вряд ли кого заинтересует пустая повозка, лучше не зевать, иначе навечно останешься лежать в придорожной канаве.

– Ну, так после своей свадьбы, дружище Мэт, который абсолютно не знает меры в спиртном, захотел отлить и самым удобным местом для этого он посчитал башмак бедняги-Джеймса. Видел бы ты лицо Джеймса, когда он сунул ногу в обувку!

Дэйл откинул голову назад и весело захохотал. Ни за какие деньги он не согласился бы поменяться с Мэтом местами.

– И что? И что? – задыхаясь от хохота, спросил Дэйл у Сопли, хватаясь за бока.

– А то, что он два дня от Джеймса на чердаке скрывался и, в конце концов, ему попало от его любезной женушки, за неисполнение мужских обязанностей на брачном ложе! – Сопля сам смеялся как угорелый, представляя разъяренную жену Мэта.

Очередной порыв ветра, взметнул волосы на голове Джеймса и он даже пригнулся от неожиданности.

– А ветерок-то крепчает, как бы в бурю не попасть, – Дэйл оглянулся на догоняющие их низкие тучи.

– Старики говорили, что давным-давно, еще до войны, в этих местах про бури вообще ничего не слыхали, и земля была всегда зеленой, а дожди шли круглый год.

– Брехня, – протянул Дэйл, встревожено крутя головой. – Стариковские сказки. Кто это видел?

– Да мы с тобой и видели! – горячо заспорил Сопля. – Тот дождь никто из нас не забудет.

– Дождь, – Дэйл сморщился, как будто проглотил мерзкое насекомое. – Я уже начинаю сомневаться, видели ли мы этот дождь, или нам просто пригрезилось. Не знаю, как выживает эта трава и звери в пустошах… Неужели тоже роют колодцы?

– А дьявол их разберет, – Сопля отстегнул флягу с водой от пояса и, сделав большой глоток, освежил пересохшее горло. – Надо сниматься с места и всей деревней передвигаться на север. Говорят, там местность не так пострадала от войны.

– Переезжать?! Деревней?! – Дэйл презрительно фыркнул, показывая, как он относится к этой наиглупейшей, по его мнению, затеи. – Скажи это нашим старейшинам. Они только спят и видят, как бы им переехать! Разве расшевелишь это болото?

– Зона, – резко выдохнул Сопля.

Оба погонщика проглотили по розовой капсуле антирадиационного препарата, и натянули самодельные респираторы. Откуда-то из-за спины Сопля вытащил длинный и гибкий кнут, щелкнул им в воздухе, а затем и по спинам волов. – Быстрее! Коровьи дети!

Волы замычали и ускорили ход. Все та же унылая красная земля, все те же молчаливые скалы, все тот же ветер, яростными порывами гнавший низкие тучи. Вот только трава здесь гораздо выше, чем везде, да далеко-далеко на востоке, когда светит солнце (сейчас его, разумеется, нет), земля сверкает ослепительными бликами, потому что песок там сплавился в одно большое и неразрушимое зеркало, сияющее по ночам и отражающее звезды. По счастью, опасная зона тянулась всего лишь на пару сотен метров. Эдакий символический язык, что смерть выложила на дорогу, пытаясь захватить зазевавшегося путника, даже не подозревающего о затаившейся опасности. Мертвая земля осталась за спиной, и счетчик Гейгера валяющийся где-то в фургоне перестал безумно щелкать.

– Фу… – Сопля исходил потом. – Каждый раз, когда здесь проезжаю, оторопь берет.

– Не тебя одного, – вяло произнес Дэйл, отстегивая респиратор и бросая его за спину. – Теперь можем смело никуда не ездить в течение полугода. Свою норму лучей мы сегодня получили.

– Нет, положительно, надо сваливать из этих мест и если проклятых старых хрычей не колышет ни отсутствие воды, ни нормальной здоровой почвы, то может, хоть люди из города заставят их пошевелиться.

– Какие люди, какого города? – удивленно вскинулся Дэйл и посмотрел на следящего за дорогой Соплю.

– Чаще надо дома бывать, а не гонять караваны почем зря. Что бы ты делал, если бы я за тобой не приехал? – Сопля задал риторический вопрос и Дэйл даже не потрудился на него ответить.

– Приезжали тут, – неохотно начал рассказ Сопля. – Ты тогда перегонял караван в Город, а я как раз уезжал из деревушки. Пришло человек двадцать головорезов, все откормленные. Все при оружии. И не то, что у нас дробовики. Автоматы, и еще непонятно какие хрени. Сразу видать, городские. Одеты, хоть щас на свадьбу, мать их так.

Сопля забормотал себе под нос, что он думает о разряженных хлыщах и куда он советует им пойти на досуге.

– А дальше?

– Дальше? А дальше они сказали, что прибыли из одного города на севере. Ближний свет как будто! До ближайшего города в четыреста миль на северо-запад! И что с этого месяца деревня должна платить…

– За что?

– За охрану, – Сопля сказал, как плюнул. – Какую на хрен охрану?! От кого?! Здесь же никого не было, нет и не будет! Старики отказались.

– А они? – у Дэйла в груди поселилась необъяснимая тревога.

– А они рассмеялись и сказали, чтоб мы подумали и ушли.

– Давно это было? – Дэйл заволновался и сам не понимал почему.

– Да с месяца два, наверное. Я как раз за тобой собирался.

– Ладно. Мне на них плевать. Как приеду, беру Келли и сваливаю из этой дыры, – Дэйл перегнулся с козел, и сплюнул на красную пыльную землю. Яростный порыв ветра, сдул его плевок, и тот попал прямо под колеса фургона.

– Может ты и прав. – Вздохнул Сопля. – Вот только нас там не больно то и ждут…

– А нас нигде не ждут. Только вот сидеть просто так, на мертвой земле это не по мне. Хватит! Итак, тридцать лет просидел в этой дыре.

Небо на короткий миг вспыхнуло и извилистая, нестерпимо сияющая нитка молнии ударила в соседнюю скалу. А затем, как бы настигая свою товарку, за спинами людей загрохотал гром.

– Ого! – Сопля даже привстал от неожиданности. – Ты видел?!! Ба-Бах!

– Скоро такое начнется… лишь бы ноги унести…

– Унесем. – Сопля щелкнул вожжами, погоняя медленно бредущих животных. – Вон, справа аэродром показался, до деревни недалеко.

Действительно, поле желтой травы врезалось в тот самый аэродром, ставший кладбищем для военных самолетов. За прошедшие двадцать лет, останки некогда гордых машин превратились в обычные груды металла, лишь в некоторых можно было узнать резкие профили боевых самолетов. Скалы слева нырнули куда-то за спину и перед ними распростерлась равнинная пустошь, что тянулась от сюда через весь штат, вплоть до Тихого океана. Всегда жаркая, всегда мертвая. Только теперь она выглядела еще мертвее и мрачнее из-за приближающейся бури. Сухой пустынный ветер завывал в ржавых грудах железа, срываясь на визг взбесившейся флейты. Ветер гнал готовую вот-вот разразиться бурю на деревню и Сопля уже без остановки щелкал кнутом.

– Смотри! – Дэйл вдруг резко вытянул руку в сторону низкого и пологого холма, за которым и находилась деревня. – Дым.

– Действительно…– Сопля сощурился. – Неужели кто-то дом поджег с перепоя?

Дэйл не ответил, а только прикрикнул на волов. Над холмом поднимался густой темный дым. Может это жители деревни жгут какой-нибудь мусор? Либо случился пожар и горит один из многочисленных деревянно-пластиковых домов, материалы на которые собирали жители деревни по всей округе.

– Ничего, ничего. – Дэйл успокаивал сам себя, хотя нехорошее предчувствие забралось ему куда-то под рубашку. – Сейчас пойдет дождик, и потушит огонь.

– А то! – Сопля хохотнул, но как-то тихо, волнение Дэйла передалось и ему. Холм был уже перед ними и до деревни оставался лишь один поворот. – Думаю, что дождь скрасит все неприятности от пожара. То-то обрадуются детишки.

– Я тоже так думаю. Очень хочу так думать, – прошептал Дэйл, крепко сжимая в руке ружье побелевшими пальцами…

Деревенька встретила их тишиной. Ни криков людей, пытающихся потушить шесть полыхающих домиков, ни лая собак. Один лишь бродяга-ветер завывал на обезлюдевшей улице. Дома уже догорали, но никто, ни один человек даже не сделал попытки потушить огонь. И главное, дома горели в разных концах деревни, как будто какой-то ошалевший безумец носился по деревни с факелом, втыкая его в деревянные стены.

– Где все? Что случилось? – Сопля от удивления натянул вожжи, и волы послушно остановились, все также безучастно пережевывая жвачку состоявшую из трав пустоши и наблюдая бархатными глазами за колеблющимися языками пламени на догоравших остовах домов.

– Что случилось, не знаю, но что-то серьезное это точно, – Дэйл нахмурился и снял ружье с предохранителя. – Пошли. Будь настороже.

Сопля понимающе кивнул и вытянул из-за пояса пистолет.

– Хорошо Дэйл. Давай найдем наших.

Две фигуры крадучись пошли по улочке, вслушиваясь в звуки ветра раздувающего пламя пожара…

Они нашли их прямо в центре деревни, на площади, где находилась старая и покосившаяся от времени, еще довоенная церковь, что уткнулась острой вершиной в угрюмое предгрозовое небо. Восемьдесят душ. Восемьдесят человек, которых Дэйл и Сопля знали с детства. Восемьдесят членов маленькой общины, затерявшейся где-то между мертвых пустошей Калифорнии.

Мертвые лежали по всей площади, в самых разнообразных позах. На восковых лицах застыли страх, гнев, боль, ужас. Весь калейдоскоп чувств, кроме радости. Среди мертвых жителей деревушки попадались тела неизвестных людей. Деревня пыталась обороняться и несколько врагов, так и остались лежать на площади. Сытые, откормленные головорезы в хорошей одежде. Но трупов чужаков было до ужаса, до боли мало по сравнению с телами жителей деревни. Тела, тела, тела. Мужчины, женщины, старики, дети. Дэйл зажмурился. Это побоище теперь будет сниться ему всю оставшуюся жизнь. Сопля схватился за живот, его вывернуло наизнанку.

– Келли? – выкрикнул Дэйл, ища и боясь найти среди тел знакомую фигурку с яркими соломенными волосами.

– Дэйл, не кричи. – Сопля вытирал тыльной стороной ладони свой рот и произнес то, во что сам уже не верил. – Может, она спаслась.

– Келли?! Где ты?!! – Дэйл шатающейся походкой ходил между трупов, ружье волочилось по песку. – Келли! Я вернулся, Келли!

Но кроме ветра никто не отвечал Дэйлу. Вот старый Джонсон, хозяин местной пекарни уставился погасшими глазами в клубящееся небесное море туч. Вот Джеймс, пули разорвали ему грудь. Рядом вся его семья. Лица, лица друзей, знакомых с детства, мертвые лица тех, с кем он прожил тридцать лет.

Она лежала возле входа в церковь. Маленькое красное пятнышко засохшей крови под левой ключицей. Ее всегда сияющие под жарким солнцем и такие поблекшие сейчас соломенные волосы трепетал ветер.

– Нет, – прошептал Дэйл медленно, как во сне, опускаясь перед ней на колени. – Нет.

Сопля молча стоял за его спиной. Дэйл молча качал головой, боясь поверить в то, что предстало перед его глазами. Дэйл боялся сойти с ума. Он сидел вот так уже минуты две, и потом его прорвало. Ярость и боль вырвались из него оглушительным криком, потоком ненависти, что готова была раздавить любого, вставшего у него на пути.

– Нет! – завыл он. – Почему я?! Почему они?! Почему?!

Он выл, кричал, богохульствовал, грозя грозным небесам кулаком. А небеса отвечали ему безразличным и отдаленным громом. Окружающий мир задрожал, заколебался, как будто перед глазами Дэйла кто-то провел призрачной рукой. По щекам потекли слезы. Дэйл плакал молча и зло. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, не сойти с ума. Небо еще раз сердито заворчало на богохульника, а затем, сжалившись, тоже разразилось слезами. Первые капли упали на обагренный засохшей кровью песок. А затем неистовые водопады воды из низких туч обрушились на мертвую деревеньку. Дождь в один миг потушил разбушевавшиеся пожары. Они яростно шипя пытались сопротивляться обрушившейся с неба водной стихии, но всего лишь через минуту огонь погиб, оставив после себя только черные обугленные доски. Дэйл все также сидел на коленях, подняв голову под тугие, упругие дождевые струи и молчал. Молчал и Сопля, он все также стоял за спиной друга. У Сопли не было родственников в деревушке, но Сопля как и Дэйл не мог поверить, что все то, что он знал в свои тридцать с небольшим лет перестало существовать.

Они так и пробыли под этим скоротечным дождем, вымокнув до нитки, но не произнесли друг другу ни одного слова…

Дождь стих. Гуляка-ветер угнал тучи далеко на север, где им самое место и на мокрую землю снова взглянуло солнце.

Капельки воды бесшумно стекали с длинных волос Дэйла, падая ему на щеки, сломанную переносицу, мелкие капельки срывались с подбородка превращаясь в слезинки падали вниз. Вот только слез больше не будет. Дэйл плакал в последний раз в своей жизни. В его груди теплел и тлел, нежно оберегаемый огонек ненависти, готовый вспыхнуть всепожирающем пламенем, как только будет найден виновник страшной резни.

Они занесли тела жителей в старую церковь, провозившись больше трех часов. Мертвые убийцы так и остались лежать на высохшей земле. Их хоронить Дэйл и Сопля не собирались. Койоты тоже должны есть.

Солнце высушило деревянную церковь, казалось, что дождя и вовсе не было. И когда Сопля все также молча кинул горящий факел в последнюю усыпальницу жителей деревни, здание весело вспыхнуло.

Дэйл молча смотрел на пляшущий огонь, пожирающий его прежнюю жизнь и любовь.

Они одновременно развернулись спиной к горящей церкви, и пошли к все также ждущим их на окраине деревеньки браминам.

– У нее не было браслета, – глухо произнес Дэйл, обращаясь скорее к самому себе, чем к Сопле.

– Какого браслета? – Сопля вопросительно взглянул на друга.

– Того, золотого. Как змейка. Я подарил его Келли на свадьбу. Я купил его в Городе, давно. Еще с первого перегона каравана.

– А-а, – Сопля смутно помнил эту очень изящную и очень дорогую безделицу.

– А он снял его с нее. Он посмел снять браслет с Келли, после того как убил ее! Я найду его. Клянусь всеми богами, найду!

– Но как? Это же невоз…– Сопля осекся.

– По этому браслету и найдем. Я жизнь положу! Но обойду все города и найду этого ублюдка! И тогда он мне ответит. Страшно ответит за смерть всех.

Сопля молчал.

– Ты со мной Джон? – Спросил Дэйл, впервые назвав Соплю его настоящим именем.

Сопля поднял затравленный взгляд на него и кивнул.

Дэйл облегченно кивнул и как-то сник. Маленький фургон, запряженный волами, двигался по бескрайней и великой пустоши, неся людей к их мести, а за их спиной поднимался густой дым. Там догорала церковь. Все мосты сожжены, оставался только горизонт с уходящими все дальше и дальше дождевыми тучами и тупая, ненависть заменившая жизнь. Жизнь…

***

…замерла. Не было слышно ни пищащих в пустошах крыс, ни стрекочущих насекомых. Все живые существа затихли в ожидании дождя. Даже редкая трава, казалось, наклонилась к земле, предчувствуя ненастье. Яростный свирепый ветер пустыни исчез, на смену ему пришел ветер-погонщик, он гнал и гнал толстые и неуклюжие тучи глубоко в пустошь от их дома– океана. Вот одна, низкая туча, клубясь и неохотно направляясь на старика, огрызнулась пастуху-ветру молнией, а затем громыхнул злой удар грома. Туча злилась на ветер, но тот, усмехаясь, подтолкнул ее еще сильнее, и вновь сверкнула молния. Старик, все также лежа на земле, зажмурился, такой ослепительной и неожиданной была эта вспышка. А затем небеса раскололись. Так звучали тысячи зарядов, что разорвались на планете две сотни лет назад, поглотив человечество. Так древние и забытые всеми боги в гневе раскалывали небо топорами. Сочный звучный удар грома, от которого у старика на миг заложило уши. Гром раздался прямо над лежащим человеком. Ужас, всколыхнулся в сердце старика, ужас воспоминаний обо всех годах его мести. Ужас от содеянного. Ужас от того, что жизнь пройдена и, увы, назад ничего вернуть не удастся. Месть свершилась в тот далекий день, навсегда врезавшийся в его память точно так же, как резец мастера-столяра врезается в дерево, оставляя после себя глубокий рисунок. Тогда небеса грохотали еще сильнее, требуя отмщения у бога. В очередной раз…

***

..сверкнуло, и Винсент Сартели отшатнулся от окна, через которое наблюдал за подступающей грозой.

– Мать твою! Вот это да! – выругался он, посмотрев, как люди на улицах Нью-Хоуп испуганно пригибаются от грохота грома. – Ничего себе! Неужели на наш грешный городок вновь снизойдет дождь? Пресвятая дева Мария!

На улице грохнуло, задребезжали стекла, и Сартели пригнулся.

– Тьфу, черт! Всего лишь гром, – Винсент, чего греха таить, подумал, что кто-то ретивый решил побаловаться с динамитом. – Эх, как стихия разбушевалась!

Винсент сел в глубокое кресло обтянутое черной кожей и раскурил сигару. Затем блаженно откинулся в кресле и выпустил изо рта несколько сизых колечек дыма. За прошедшие пятнадцать лет, что он возглавляет клан Сартели, Винсент так и не привык чувствовать себя боссом. Точнее не так. Да, он был боссом, хозяином семьи и Нью-Хоупа. Он правил своими псами крепкой и безжалостной рукой, но все же иногда, вот в такие минуты, когда Винсент оставался один, он не мог поверить, что он стал мистером Сартели. Пятнадцать лет назад ему просто повезло и после якобы случайной смерти его отца – бывшего мистера Сартели, рулетка счастья указала на Винсента. Он стал главой клана, пусть для этого ему и пришлось отправить старших братьев на кладбище. Самый младший Сартели стал одним из самых важных, значительных и опасных людей этой части Калифорнии. Под каблуком Винсента находилась большая часть бизнеса, о котором порядочные граждане говорят только шепотом. Младшему сыну, начинавшему с разбоя на большой дороге и рэкета, удалось то, что не удавалось другим. Благодаря жестокости и хитрости Винсента и его помощников, остальные кланы Нью-Хоупа были либо уничтожены, либо полностью обескровлены и уже не могли сопротивляться. А если остатки других семей вдруг поднимали голову, и пытались вновь показывать зубы в ЕГО городе, то Винсент вызывал Плакальщика, и все неприятности враз оказывались закопаны где-то далеко-далеко в пустошах. А в городе несколько дней все старались говорить только шепотом, чтобы не сердить могущественного главу семьи.

Вновь вспышка молнии и грохот грома. Стекло покрылось первыми каплями дождя, забарабанившего на улице по крышам домов и неоновой вывеске единственного казино в штате. Давно не было такого сильного дождя. Ох, давно!

Раздался вежливый стук в дверь.

– Войдите, – отозвался Винсент и потушил сигару прямо об полированный стол. Он вполне мог себе это позволить.

Дверь открылась, и в кабинет Винсента вошел седеющий худощавый человек, лет сорока пяти. И хотя вошедший не выглядел молодым и опасным, но не один человек на сотни миль в округе, даже если он перенюхался порошка, не решится связываться с Плакальщиком.