Текст книги "Ветер и искры. Тетралогия"

Автор книги: Алексей Пехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 98 страниц) [доступный отрывок для чтения: 35 страниц]

– Спорю на все наши деньги, что семь лет назад эта ведьма вышла на нас не без помощи Молса.

– Ты прав. Катрин знала о моих способностях. Я не удивлюсь, если она еще тогда продала нас и получила за это приличные деньги. А Цейра Асани воспользовалась такой оказией, когда пришло надлежащее время. Мы оказались идеальным шансом замести следы. Привлечь чужую магию… Шикарный подарок преподнес ей Молс.

– Рано или поздно ведьма нас убьет. Теперь в этом у меня нет никаких сомнений.

– Я предпочитаю поздно. А ты?

– Я тоже. Думаю, длина наших жизней будет зависеть от того, что услышит Мать, – невесело усмехнулся я.

– Очень тебя прошу, что бы там со мной ни сделали, не бросайся на них с кулаками.

– Конечно, – соврал я, глядя ей в глаза, но она слишком давно была рядом со мной, чтобы не понять, что я лгу.

– Предупреждаю серьезно, Нэсс! Ни к чему хорошему это не приведет.

– Не говори со мной как с маленьким ребенком! – возмутился я. – Я не собираюсь стоять и смотреть, как ведьма пьет из тебя кровь.

Она поняла, что я уперся рогом, и замолчала.

Какое-то время мы просто сидели, ничего не говоря друг другу. Я прожигал глазами подснежники, словно они были моими самыми ненавистными врагами. Затем припомнился Молс, и я с огромным удовольствием стал мысленно подбирать Катрин кару, которая бы как можно лучше показала ей, что нельзя предавать старых друзей. Я тешил себя надеждой, что разговор с главой гильдии наемных убийц Альсгары рано или поздно все-таки состоится, и тогда мы решим все возникшие разногласия. И с Молсом и с Пнем.

Мое внимание привлекло изображение на стене. Оно находилось совсем недалеко от того места, где стояла скамейка.

– Ты куда? – удивилась Лаэн, когда я встал.

– Увидел кое-что любопытное. Не волнуйся.

Пройдя с десяток шагов по желтой дорожке, я остановился напротив картины. Конечно же и здесь были изображены подснежники. Среди них застыла вскинувшая руки, облаченные в перчатки, женщина в белом. На ее ладонях плясало синее пламя. Несомненно, художник показал одну из Матерей Ходящих. Вот только которую из многих, что сидели в Башне за последнюю тысячу лет?

Лицо дамочки мне не понравилось сразу. Уж слишком благочестивым и покорным его изобразил художник. Парень явно польстил заказчику и намалевал чуть ли не святую сподвижницу Мелота.

Кроме Матери здесь были изображены еще две женщины и мужчина. Эту троицу маляр одел в черное. Одна из баб, сжавшись от ужаса, лежала у ног Ходящей, готовой вот-вот обрушить заклинание на противницу. У незнакомки оказались длинные, почти до колен, распущенные волосы цвета воронова крыла, полностью скрывавшие ее лицо. Зато прекрасно было видно личико второй женщины. Желтое. Морщинистое. Искаженное злобой. Почти гротескное. Если Ходящая была слишком светлой, то эта неизвестная казалась слишком уж темной. И в той и в другой я не находил ничего человеческого.

«Злая» стояла за спиной ничего не подозревающей Матери. Та была слишком занята черноволосой, и желтолицая в точности копировала жест светлой волшебницы, но, в отличие от Синего пламени, на ее ладонях стыл дымчатый череп.

Умная девочка. Решила воспользоваться ситуацией и ударить в спину.

Про лицо мужчины я ничего не мог сказать, его скрывала густая тень. Были видны лишь два горящих алым глаза. Они неотрывно наблюдали за разворачивающимся магическим боем.

– Любопытно стало? – раздался рядом со мной насмешливый голос Шена. – Знаешь, кто это?

– Нет.

– Сорита.

М-да. Мог бы и сам догадаться, кого нарисуют в зале с таким названием.

– А эти? – Я кивнул на двух женщин и мужчину.

– Ретар Ней, Тиа ал’Ланкарра и Митифа Данами. В просторечии Лихорадка, Тиф и Корь.

– Ясно. Это Митифа? – Я указал на желтолицую.

– Нет. Митифа та, что у ног Матери. А это – Убийца Сориты.

Как я и думал, изображенная художником Тиф совсем не походила на ту девчонку, что мы с Лаэн встретили в Песьей Травке. Совершенно ничего общего, кроме двух толстых кос, перекинутых на плечи.

– Как говорят, Корь подкараулила Мать, когда та ухаживала за цветами, – продолжил Шен. – Но сил, чтобы справиться с главой Совета, у Проклятой не хватило. И если бы не подлый удар Тиф в спину главы Башни, все могло бы закончиться по-другому. Кто знает, ушли бы тогда отступники из Альсгары целыми и невредимыми?

– Сорите не повезло.

– Да. Она слишком доверяла любимой ученице. А та ее предала.

– Вся жизнь состоит из предательств, – изрек я «философскую» мысль, тут же вспомнив Молса. – А что делал Ретар?

– Благодаря ему ал’Ланкарра выбрала тьму.

– Наверное, это того стоило, – ухмыльнулся я. – Хотя, признаюсь честно, в данный момент не сочувствую ни одной из сторон. Дрязги магов – это дрязги магов. И совершенно нечего лезть в них по своей воле.

Мальчишка презрительно фыркнул:

– Мне знакомо твое негласное правило – собственная шкура всех милее.

Я вежливо улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Щенок не прав. Но знать ему об этом совершенно не обязательно.

– Значит, самую известную из Матерей прихлопнули здесь? – изрек я.

– Да, – ответил он. – Если ты обернешься, то увидишь, где это произошло.

После недолгого раздумья я подобрал соответствующее слово:

– Впечатляет.

Участок противоположной стены был обуглен, и на ней ярко-белым пятном отпечатался женский силуэт с поднятыми руками – все, что осталось от Сориты после того, как Тиф ее основательно прожарила. Не сомневаюсь, что, попади мы с Лаэн в руки к Проклятой, и нас бы ожидал точно такой же «теплый» прием. Особенно после того, как нам удалось лишить ее тела.

– А что с цветами? – Я кивнул на подснежники, которые в одном месте почему-то были алыми и образовывали круглое пятно.

– Не знаю. Со времен Темного мятежа в этом месте они красные. Некоторые говорят, что они впитали кровь Сориты.

Ничего не скажешь. Очень романтично. Все так любят легенды о мучениках и их крови. Ходящие, как оказалось, – не исключение. Осталось только паломников водить.

Подошла Лаэн:

– С каких это пор вы интересуетесь живописью? Да еще столь корявой?

На рисунок она бросила всего лишь мимолетный взгляд.

– Идемте, – неожиданно сухо бросил Шен. – Вас не собираются ждать вечность.

Он развернулся и поспешил к выходу из утопающего в подснежниках зала.

Глава 3

Пробраться в Высокий город оказалось невозможно. В старую часть Альсгары вели единственные ворота, которые охраняли гораздо бдительнее, чем другие. У врат, помимо закованных в панцирную броню гвардейцев и обычной городской стражи, несли караул Ходящие и Огоньки. Если бы возле створок находился только один маг, можно было рискнуть попробовать отвести ему глаза. Но когда их не меньше шести, а то и все десять – любая попытка обречена на провал.

Эта неприятность заставила Тиа рвать и метать. В сложившихся обстоятельствах такой барьер ей было не взять. Как бы она ни пряталась, кто-нибудь из выкормышей Башни обязательно почувствует отголосок ее «искры», а также плетение, удерживающее в подчинении тело и дух Порка. Тогда все мечты Проклятой о том, чтобы добраться до мальчишки Целителя и той неуловимой парочки, точно останутся неосуществимыми. Итак, придется хорошенько поломать голову, чтобы понять, как можно дотянуться до девки и парня, которые дали себя поймать и, словно тупые мухи, влетели в ловко расставленную паутину Башни.

Положение почти безвыходное, но она – Дочь Ночи – не станет терять голову даже сейчас. Только идиотки, вроде Митифы, начинают паниковать, визжать и тянуть руки к небу, моля Мелота о снисхождении. Тиа была слеплена из несколько иной глины и оттого ненавидела недалекую тихоню Корь всей душой. Если бы только Тальки не прикрывала бывшую воспитанницу, Тиф давно бы поговорила с Митифой по душам. Последние столетия она утешала себя только тем, что ничто не вечно. Рано или поздно Проказе надоест нянчиться с дурехой, и тогда придет время Тиа. Сейчас же у нее главное дело – приволочь Целителя к старой карге и получить нормальное тело. Такое, где она будет полноправной хозяйкой и вновь обретет все грани своего потерянного Дара.

Но, чтобы притащить Целителя, требуется оказаться рядом со светловолосым лучником, уничтожившим ее настоящую оболочку. У Проклятой была необъяснимая уверенность, что именно он обязательно приведет ее к мальчишке. «Метка» никуда не исчезла и все еще висела над стрелком, несмотря на то что тот попал в плен к Ходящим. Оказалось, нынешние маги еще большие неумехи, чем она думала. Пять веков передышки, последовавшие за Войной Некромантов, не пошли им на пользу и ничему не научили Башню. Произошло то, чего так боялись выступившие против Совета мятежники – искусство не получило «вливания свежей крови» в виде темной «искры» и с каждым поколением угасало все больше и больше. Ничего хорошего в этом не было и лишь еще раз доказывало, что мятеж вспыхнул не зря. Но сейчас беспомощность Ходящих играла Тиа на руку. Пока «метка» у человека, Проклятая знает, где он, а значит, рано или поздно – найдет. Теперь же хватит и того, что стрелок, как прежде, в Альсгаре, на Скале.

Исходя из ситуации, Проклятая поступила самым разумным образом – решила ждать столько, сколько потребуется. Следует проявить терпение, и рано или поздно удача улыбнется. Целителя и девчонку-самородка она доставит Тальки. А вот судьба лучника сложится не столь удачно. Он уходил уже дважды, третьего раза Тиф не допустит и поквитается за все «хорошее». Но сначала спросит о том человеке, что встретила тогда с ним у пирсов.

Тиа периодически вспоминала его. Насмешливый, проницательный взгляд и излучающий неведомую мощь клубок теней, что жил в груди незнакомца. Неприятный тип. И он может помешать ей.

Хотя…

Если бы тот хотел причинить вред, то давно бы сделал это. Сопротивляться его Дару не смогла бы даже Гинора, которую Тиа считала самой сильной из Восьми (сильнее Тальки!). Против него любой маг – словно полудохлая мышь против саблезубого барса. Впрочем, на схватку между Гинорой и тем неизвестным парнем Тиф посмотрела бы с удовольствием. Возможно, бывшая наставница Ретара смогла бы удивить незнакомца. Холера всегда всех удивляла. Рыжая бестия была умна и изворотлива, словно тысяча кошек, хотя ее всегда считали слабее Тальки, Черканы и Осо [45]45
  Черкана, Осо – зачинщицы Темного мятежа, которые погибли во время битвы в Башне.


[Закрыть]. Кстати, Гинора никогда не возражала против этого. Может, Сорита с Черканой и превосходили ее мощью, а Тальки – целительством, но никто лучше Лисички не умел создавать новые, эффективные и ни на что не похожие плетения силы. В этом она была настоящим виртуозом.

Но и на Бич Войны, в конце концов, нашлась управа. После великой битвы Проклятых и Ходящих, превративших цветущий Брагун-Зан в мертвые каменистые пустоши, на которых полегли тысячи людей обеих армий, Семеро дрогнули и, огрызаясь, начали отступать к Лестнице Висельника, пытаясь прорваться на юг. За ними по пятам гналась армия Империи, и никто из Проклятых не ушел бы, если б не Гинора.

Тиф навсегда запомнила веселую беззаботную улыбку Холеры в тот день, когда та сделала выбор, который не осмелился сделать никто из них. Они трусливо спрятались за ее спиной, а Лисичка, вместе с уцелевшими полками, маршем выступила к Рейнварру, где в то время было множество поселений, и противнику ничего не оставалось, как забыть о Лестнице Висельника, бросившись на восток, спасать мирные города. Холера увела смерть Проклятых за собой. И в итоге то, что осталось от ее армии, загнали в болота Эрлики. Эти гиблые места стали для всех, кто воевал под зелено-красными знаменами [46]46
  Зеленый и красный – цвета Проклятых.


[Закрыть], братской могилой.

Рыжая Гинора сгинула в топях без следа.

Так их осталось Шестеро, а Война Некромантов была проиграна, хотя и длилась еще долгих четыре года.

Забавно…

Тиф никогда не желала смерти ни Холере, ни Лихорадке. Первую она уважала и ценила: Гинора была неплохим человеком и никогда не делала ей зла. К тому же именно Лисичка протянула Тиа руку помощи, когда погиб Ретар.

Ретара Тиф любила, как никого в этом мире, и ради него ушла в Бездну, предала заветы Башни, вкусила плоды темной «искры», выйдя с другими отступниками против части Совета, не пожелавшей прозреть и обрекающей Башню на упадок.

Но теперь именно Гинора и Ретар мертвы, а оставшиеся пятеро больше похожи на подколодных змеюк, огненных скорпионов и могильных червей. Каждую уну приходится ждать, что они предадут, укусят или сожрут.

Жаль!

Право, жаль, что самая близкая подруга Сориты мертва. Она-то нашла бы способ пробраться в Высокий город. Рыжая бестия знала все тайные входы и выходы в Альсгаре. А Тиф остается лишь наблюдать за ведущими на Скалу воротами. Это не сложно: в тридцати ярдах от них располагается большой трактир, окнами выходящий как раз туда, куда нужно.

Денег у Проклятой было достаточно, так что она без труда сняла комнату с надлежащим видом и стала ждать.

Но на исходе второй недели терпение Скачущей на Урагане подошло к концу.

Неизвестность выводила ее из себя, а руки так и чесались свернуть кому-нибудь шею вместе с пустой головой, благо с последним не было никаких проблем – пустых голов в трактире хватало. Все, начиная с мелкого мальчишки-полотера и заканчивая пронырливым трактирщиком, явно желали испытать ее доброту на прочность, которая того и гляди пойдет трещинами и лопнет, словно одно из «любимых» зеркал Аленари.

К тому же Порк вновь решил отвоевать свое тело и, несмотря на суровые наказания, дважды «взбрыкивал», причем в не самые подходящие моменты – когда поблизости оказывались чужие глаза и уши. Вне всякого сомнения, дурак делал это ей назло, и лишь опыт Тиф позволял ей вырывать у духа пастуха, оказавшегося таким сильным, вожжи по управлению плотью. Но, несмотря на то что Тиа каждый раз обретала контроль над оболочкой, слуги все-таки заметили странное поведение постояльца. И если бы не полновесные сорены, перекочевавшие в карман жадного трактирщика, Проклятую, как жалкого котенка, выставили бы на улицу.

С каждым днем ожидания Дочь Ночи все больше ненавидела тех, кто лишил ее тела и превратил в жалкое подобие живого человека. Ее дух требовал мести. Хотелось плюнуть на недвусмысленный приказ Тальки и убить всю троицу. Еще сильнее было желание, забыв об осторожности, пройти через ворота, ведущие в Высокий город.

Если потребуется – с боем.

Она понимала, насколько это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Постоянное сидение в четырех стенах приводило Проклятую в состояние бешеного безумия. Еще пару дней – и она вылезет из берлоги, чтобы всеми правдами и неправдами добраться до Целителя и тех, кого он поймал.

Призыв настиг ее как нельзя вовремя. В тот самый момент, когда Тиф собиралась устроить головомойку трактирщику, подавшему к обеду непрожаренную говядину. Она с яростью захлопнула дверь перед мордой пронырливого хорька и подлетела к столу, ощущая, как по позвоночнику разливается болезненное жжение.

Рован, перемели его Бездна! Его Призыв ни с каким другим не спутаешь!

Она не желала вести беседу с братцем Ретара, но знала Чахотку не первый год и понимала, что тот не успокоится до тех пор, пока не получит желаемое. Поэтому решила не упрямиться. В нынешнем состоянии Тиа не могла разорвать плетение вызова и отмахнуться от Рована, точно от назойливой навозной мухи. Пока придется играть по чужим правилам.

Тиф пришлось рисковать, открывая «Серебряное окно» в непосредственной близости от Ходящих. Единственная надежда была на то, что заклинание требовало на удивление мало жара «искры», и с улицы его было тяжело заметить. К тому же удерживать плетение будет тот, кто послал призыв. То есть – не она. А почувствовать находящегося за десятки лиг от Альсгары Чахотку с теми возможностями, которые есть у местных магов, сложно.

Тиа взяла со стола стакан, плеснула на стену вином, и оно повисло в воздухе, превратившись в тонкое, немного подрагивающее по краям зеркало. Через несколько ун его поверхность помутнела, и появилось изображение.

Рован Ней – Владыка Смерча, Сын Вечера, Топор Запада – по прозвищу Чахотка. На этот раз он был облачен в начищенные до блеска, сверкающие на солнце доспехи. В них, точно в зеркале, отражался кусочек неба с облаками и усеянное трупами поле битвы. Тиф разглядела, что за спиной Проклятого, на утесе, возвышается крепость. Две из трех ее башен оказались разрушены и горели, отравляя безупречную голубизну неба черными столбами густого дыма.

– Делаешь успехи, – сухо сказала Тиа устами Порка, наблюдая за пожаром. – Твоя идея – все сжечь?

– Ну что ты! Я бы никогда на такое не решился. Все-таки работа Скульптора. Памятник старины. Достояние страны. Это, так сказать, каприз войны, и ничего более. Моей вины в этом нет. Здравствуй, Тиа.

– Ты по-прежнему изворотлив. – Она пропустила его приветствие мимо ушей.

– А ты, как я посмотрю, по-прежнему неприветлива с друзьями, – не остался он в долгу и нехорошо ухмыльнулся в светлую бороду. – Но тем не менее позволь сообщить тебе, что Воронье Гнездо пало.

– Представь себе, я не слепая и прекрасно вижу, что происходит. Несмотря на славу этой крепости, я не сомневалась, что ты найдешь ключик к ее воротам. Всегда держишь обещания, да? Достойная победа.

Чахотка отвесил безупречный полупоклон:

– Услышать от тебя комплимент – не меньшая победа, Дочь Ночи. – Он был очень доволен собой.

– Интересно, – продолжила Тиа. – Как ты это провернул? Подсыпал в кашу гарнизона яду или подкупил кого-то из тех бедолаг, что сейчас вешают на стенах? Я не сомневаюсь в твоих полководческих талантах, но даже ты никогда бы не расщелкал такой орешек столь быстро, если бы штурмовал цитадель в лоб. В чем заключалась хитрость, скорпион?

Теперь Рован улыбался не столь приветливо:

– С чего это ты так решила?

– Дай подумать… – Проклятая состроила задумчивую физиономию. – Э-э-э… Ну, например, с того, что Воронье Гнездо создавал Скульптор, а он никогда ничего не строил спустя рукава. А также потому, что наши армии и союзнички-набаторцы не пошли мимо Орлиного Гнезда и Кабана, братьев этой цитадели, а отчего-то решили добраться до Лестницы Висельника через Перешейки Лины, потеряв в боях несколько тысяч солдат и четыре десятка Избранных. Большая плата, не находишь? Ну и, наконец, потому, что только благодаря хитрости Тальки и расторопности Митифы удалось взять Врата Шести Башен. Так что позволь повторить вопрос – в чем хитрость?

– Пусть это останется моей маленькой тайной, – процедил Чахотка, и его пальцы сжали рукоять меча – первый признак начинавшегося гнева. – Я не за этим вызвал тебя.

– Как тебе будет угодно. Тайна так тайна, – пожала плечами Тиа, решившая, что не стоит выводить его из себя. – Только если ты не ждал, что я разделю с тобой радость от победы, то к чему затеял сегодняшний разговор, Рован? Неужели еще что-то заботит твои думы, кроме нашей маленькой победоносной войны? Разве не ради этого ты пришел в Империю?

Он нахмурил светлые брови, и карие глаза почернели. Тиф видела, что собеседник сдерживается с трудом. Больше пяти сотен лет они были врагами, не ладя с тех самых пор, как веселый и улыбчивый Ретар подарил Тиа свою любовь. Рован этого ей не простил, но угроза ссоры с братом заставила его молчать и ненавидеть тихо. Когда Лихорадка погиб, спасая Тиф от смерти, Чахотка счел, что больше не стоит скрывать свою ненависть. Она сжигала его, превращая в выжженную злобную пустышку, но он так и не решился бросить вызов – Тальки и Гинора были против этого поединка. К тому же даже такой урод, как Рован, не мог не понимать, что с Тиф так просто не справиться.

– Сбавь тон, Тиа! – грозно рявкнул Рован. – Иначе мы зайдем слишком далеко, и один из нас может не вернуться. – А затем продолжил спокойнее: – Нет нужды ссориться. Я просто по-дружески решил предупредить тебя о своем грядущем приходе. Моя армия на марше. Если все будет хорошо, через два дня я буду под стенами Альсгары.

– Жду тебя с нетерпением.

– Ты не будешь рада меня видеть? – насмешливо спросил он.

– А ты помнишь такое время, когда я была рада? – холодно осведомилась она. – Давай оставим игры в кошки-мышки для возни с Митифой. Мы друг друга не любим, это знают все, включая тебя и меня.

– Как скажешь. – Он вытащил из ножен окровавленный кинжал: – Видишь, что на клинке?

– Кровь. За оружием нужно ухаживать.

– Тебя не спросил! Это кровь Ходящей.

– Великое достижение, – фыркнула Тиа. – Ты убивал их и раньше. Что с того?

– Я убью их еще больше, если ты мне поможешь. И очищу Башню. Мы вновь войдем в нее, как в стародавние времена. Плечом к плечу. Ты ведь еще в Альсгаре? Жду, что ты откроешь мне ворота внешней стены.

– Я не вижу, почему мы должны впустую молоть уже перемолотую муку. Ведь этот вопрос мы давно обсудили. Я сделаю все, что смогу.

– Чудесно. – Он сверкнул ослепительной улыбкой и убрал оружие в ножны, перед этим хорошо протерев. – Не смею больше тебя задерживать. Ах да! – Он сделал вид, будто только что вспомнил о чем-то незначительном. – Как насчет другого нашего соглашения?

– Никак.

Его глаза нехорошо прищурились, и Тиф испытала удовольствие оттого, что Чахотка пытается скрыть раздражение.

– Совсем? – все еще сдерживаясь, спросил он.

– Ага.

– Не играй со мной, Тиа! – Он больше не улыбался, на скулах выступили бордовые пятна.

– Наконец-то передо мной настоящий Рован, а не его маска, – понимающе усмехнулась Проклятая. – Такой ты куда привычнее. Право жаль, что поблизости нет какой-нибудь йе-арре и тебе не на ком выместить зло. Ты бы отрубил ей голову и перестал дуться.

Она знала, что не стоит играть с огнем, но сейчас у нее не было выбора. Нельзя показывать тому, кто сильнее тебя, собственную слабость. Следовало вести себя так же, как всегда, иначе Рован заподозрит неладное и сожрет ее вместе с потрохами.

– Не уводи разговор в сторону! – прорычал он. – Мне нужна эта книга!

– О, – понимающе закатила глаза Проклятая, – представь себе, она нужна не только тебе, но и другим. Мне, например. А еще Тальки. И Митифе. Если Корь не полная дура конечно же. – Лицо Тиа говорило о том, что она явно сомневается в наличии ума у Серой мышки. – Думаю, если б о записках Скульптора узнали Аленари и Лей, то и они не отказались бы. Как видишь, претендентов на старые бумажки гораздо больше твоего любимого и обожаемого «Я».

Дочь Ночи видела, как широкие крылья носа собеседника затрепетали от бешенства.

– Мы, кажется, договорились, – наконец процедил он. – Не заставляй меня думать, что ты нарушаешь слово.

– Мне все равно, что ты будешь думать. Так же, как и тебе все равно, что думаю я. В этом вопросе у нас полное взаимопонимание. Я помню о нашем договоре. Но я ничего не нашла. Альсгара слишком велика. На подобные поиски уйдут месяцы, если не годы. Коли Скульптор что-то спрятал, то сделал это очень хорошо.

– У меня нет месяцев! И ты это прекрасно знаешь! Через два дня я намерен штурмом взять Альсгару!

– Так возьми, – пожала плечами Тиа. – А после твоей грандиозной победы у нас будет много времени для того, чтобы найти то, что нам нужно. Никто не помешает.

На самом деле Тиф вовсе не была уверена в «победе». Бросить Альсгару на колени не так-то просто. Тальки тоже предполагала, что Чахотка сломает о стены города свои красивые зубки. И все же Проказа исподволь заставила его принять нужное ей решение и отправиться на штурм крепкого орешка. Причина сего была видна невооруженным глазом. Рован хороший полководец, отличный воин и… большой сумасшедший. Его больной мозг изъеден могильными червями, пускай и в образном смысле. На основном фронте, кроме пользы, Проклятый, скорее, принесет неприятности. Никто не знает, что и когда он выкинет в следующий момент. Лей вполне способен справиться с ситуацией самостоятельно, не деля власть с братом Ретара. А если что-то пойдет не так, на помощь Чуме всегда придет Оспа. Чахотка – пятое колесо в этой хорошо смазанной телеге.

Но заставить Рована бросить одно из его любимейших дел – воевать – нереально. С этим могла справиться только такая хитрая змея, как Тальки. Она ловко сыграла на тщеславии Чахотки и его жажде власти, предоставив тому возможность восславить себя в веках среди воинов мира Хары – завоевать то, что никогда не было завоевано.

Альсгару.

– Я не могу штурмовать город, не зная, в каком месте спрятаны записи о Лепестках Пути. Это слишком рискованно!

– Рада, что ты это понимаешь. Поэтому, если хочешь объять необъятное, тебе придется забыть о своем любимом огне и подобрать другой ключик к стенам. Я знаю, у тебя получится.

Рован мерзко выругался и, не прощаясь, прервал разговор. Висящее в воздухе вино потеряло магическую опору и рухнуло на пол, растекшись на досках темно-вишневой лужей. Тиа тихо рассмеялась и упала на кровать.

Мерзкий ублюдок! Гадкая ненормальная мразь! Когда-нибудь настанет день, Тиа улыбнется удача, и она с радостью наступит на горло этому могильному червяку, извращенцу, испытывающему возбуждение от присутствия мертвых тел и пыток пленников.

– Когда ты споткнешься, мой друг, – прошептала она губами Порка, – я буду рядом. И наконец-то помогу миру избавиться от тебя.

Какое-то время Тиф представляла, как будет выглядеть Чахотка мертвым. Затем встала, наполнила бокал вином, и тут по ее позвоночнику пробежала теплая волна, мягко обнимая за плечи и прося обратить на себя внимание.

Тальки.

– Сегодня просто день встреч, – пробормотала Проклятая, быстро прикидывая, а надо ли отвечать на призыв.

Придется поговорить. Целительница – единственная надежда. Без ее помощи Тиа никогда не обрести прежний Дар и прежнюю силу. К тому же Проказа обычно не теребит по пустякам. Возможно, у нее есть новые сведения.

На стену оказалась выплеснута очередная порция вина. Перед Тиф вновь повисло магическое зеркало.

Хотя Тальки путешествовала в богатой карете, на ней было одето простое суконное платье и видавшая виды теплая вязаная кофта. Ноги Проказы укрывал клетчатый плед, сотканный из шерсти северных овец – старуха всегда любила тепло. Рядом, на бархатных алых подушках, свернувшись клубком, спал пушистый белый кот. Еще один, черный, в золотом ошейнике, дрых у окна.

Бледно-голубые глаза равнодушно скользнули по Тиа.

– Здравствуй, милочка. Как твои дела?

– Рада, что ты вспомнила обо мне. Как видишь, не так хорошо, как мы надеялись. Я все еще без них.

Целительница расстроенно цокнула языком:

– Но ты в Альсгаре?

– Да. Мне удалось сюда пробраться. Правда, дорога к Башне закрыта.

Наконец-то она заслужила заинтересованный взгляд старой карги:

– При чем тут Башня, девочка? Какие у нас могут быть дела с этими дурочками?

Тиф пришлось рассказать историю о том, что Целитель оказался Ходящим и как он, вместе с другими волшебницами, взял в оборот лучника и девку-самородка.

– Дела у тебя и вправду далеки от совершенства. Пока они под защитой Башни, ты до них не доберешься. Похоже, у милых кумушек появился интерес к этой парочке. А сие означает, что вернуть ее будет очень и очень непросто.

– Сейчас шанс есть, но через два дня его может не стать. Рован на подступах к городу.

– Проворный мальчуган, – одобрительно кивнула Тальки. – Как я понимаю, ты говорила с ним.

– Да. Только что. Он опять интересовался книгой.

– Ну конечно же интересовался. Как же иначе? Могу предположить, что мальчик был не очень рад, когда узнал, что ты ничего не нашла.

– Не то слово. Но еще недовольнее Чахотка был бы, если бы догадался, что я ничего и не искала.

Проказа разразилась кудахчущим смехом.

– Чему ты радуешься, позволь узнать? – с раздражением поинтересовалась Тиф.

– Все так предсказуемо. Теперь он будет осторожничать и не станет полагаться на огонь и магию. Во всяком случае, так, как рассчитывал раньше. А это означает только одно – наш друг провозится с городом гораздо дольше, чем собирался. Боюсь, он не справится даже до зимы. А это означает, что Лей спокойно завершит кампанию без назойливой помощи вспыльчивого малыша и уйдет на зимовку где-нибудь под Брагун-Заном, если не под Корунном. Боюсь, в последнее время, присутствие Чахотки заставляло Чуму быть… несколько нервным. Отсутствие первого пойдет на пользу не только второму, но и всему нашему общему делу.

Хитрая паучиха! Интересно, как давно она это спланировала и начала дергать за ниточки?!

– Ты все продумала заранее.

– Глупости, милочка. Удачное стечение обстоятельств. И только.

– Рассказывай это Митифе, а не мне. Я начинаю задумываться, Тальки. А существуют ли на самом деле каракули приснопамятного Скульптора?

– Хочешь сказать, я сочинила сказку, чтобы выманить Рована с севера? – понимающе улыбнулась Проказа. – Нет. К сожалению. Как ты там выразилась? «Каракули приснопамятного Скульптора», похоже, все же спрятаны где-то в Альсгаре. Если только умница Митифа не водит нас за нос. Думаешь, она на такое способна?

– Эта святая простота?! – презрительно фыркнула Тиф. – У курицы и то мозгов больше, чем у нее!

– Как печально такое слышать. Но, пожалуй, я с тобой соглашусь, девочка. Правда, давай не будем перемывать косточки нашим общим друзьям и моим ученикам – это некрасиво, – хихикнула Проклятая. – Я хотела сообщить тебе последние новости.

– Ты так добра, – с иронией в голосе произнесла Тиа.

– С другой стороны, я могу и помолчать, – не меняя тона, проворковала Тальки.

– Нет, я думаю…

– Тогда придержи свой острый язычок, девочка! – Впервые за время разговора в глазах Проказы сверкнула сталь. – Ты должна быть благодарна, что я не вышвырнула кое-кого в выгребную яму, когда он попросил меня о помощи. Запомни раз и навсегда – ты нуждаешься во мне гораздо больше, чем я в тебе. Меня начинает раздражать твоя грубость.

– Прости, – проглотив гордость, повинилась Тиф.

– Ничего, милочка, – тут же оттаяла Проказа. – Пустяки. Я вовсе не обиделась. Смотрю, ты наконец-то полностью взяла под контроль тело этого мальчугана. Хорошо. Очень хорошо. Делаешь успехи. Итак, новости. Хорошие и плохие. Какие предпочитаешь услышать первыми?

– Давай начнем со сладкого.

– Как угодно. После того как Высокородные и часть йе-арре перешли на нашу сторону, Лей миновал Перешейки Лины, обложил Окни и сейчас находится где-то между Слепым Кряжем и Лестницей Висельника. Имперцы вцепились в землю зубами, но считаю, что мы возьмем перевал. Аленари бросила свои основные силы Лею на подмогу. Это хорошее подспорье.

– Если Оспа отдаст войска, осада с Гаш-шаку будет снята?

– Нет. Людей у стен города Кавалара осталось достаточно. Кроме него на востоке есть лишь один очаг сопротивления – Альс, но ему долго не продержаться. Уже скоро мы сможем двинуться на равнины Руде.

– В степях брать нечего. Десяток вшивых деревенек.

– Из них можно нанести удар по Радужной долине. Ты забыла?

– Нет. Конечно, нет. Хотя я считала, что ее время еще не пришло. – Тиа несколько ун молчала, затем поинтересовалась: – Что союзники?