Текст книги "Жнецы ветра"

Автор книги: Алексей Пехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Его никто не любит! – фыркнула собеседница. – Этого мелкого змееныша надо было удавить, как только он появился в Радужной долине! Ублюдок едва не завалил дело!

– Расскажешь?

– Изволь. Было достаточно интересно.

Корь сдержала улыбку. Оспа, как всегда, оригинальна. «Достаточно интересно» она могла сказать и о посещении оружейной лавки, и о прочитанном любовном романе, и об убийстве Тальки.

– После того как старуха заглотила твою наживку о записках Скульптора, я дала ей понять, что знаю о ее делах с нашими врагами.

Митифа кивнула. Записки Скульптора действительно существовали, и Тальки, жадная высохшая паучиха, возжелала их так же, как новое тело. Корь, будучи ученицей старухи, знала многие секреты своей учительницы и как никто другой понимала, на чем можно сыграть. После получения информации о записках Проказа всегда была открыта для связи, ожидая новых подробностей. Именно поэтому Митифа знала, где та находится.

– Это помогло выманить ее из логова и оставить без большой охраны. Она, как ты и предполагала, действительно бросилась за мной, – продолжила Аленари.

– Мне она сказала, что пытается перехватить тебя по дороге в Радужную долину. Старуха делала вид, что ужасно недовольна тем, что ты первая дотянешься до сокровищ школы.

– Лгала, как дышала. Ты подозревала, что она воспользуется ситуацией и отправит Рована к Альсгаре?

– Я предполагала нечто подобное, – не стала отрицать Корь. – Она с самого начала попыталась нас разобщить. Это ничего не значило. Даже пошло нам на пользу. Юг оказался парализован, а когда понадобилось, Чахотка все-таки прибыл туда, куда надо.

– До сих пор не понимаю, как тебе удалось его убедить, – покачала головой Аленари.

– Он ее не любил так же, как и ты.

– У меня хотя бы была на это причина.

Да. С этим не поспоришь. Никто не сомневался в том, что Тальки могла вернуть Звезднорожденной утраченное лицо. Но не захотела этого сделать по каким-то своим, извращенным соображениям. Аленари долго мечтала отомстить и, когда у нее появился шанс, воспользовалась им, не колеблясь. Вступила в заговор Митифы и с удовольствием воплотила свое желание посчитаться со старухой.

– Ну ты же знаешь брата Ретара. Если у него появляется возможность убить кого бы то ни было, он не будет долго думать.

Серебряный лик остался бесстрастен:

– Тальки пыталась связаться со мной, но я молчала до последнего момента, чтобы она не знала, где я нахожусь. Все оказалось очень просто. Я вызвала ее, мы поговорили, сделав вид, что не знаем, почему так долго мотались по степям. Я пообещала приехать, благо ей хватило ума предложить мне вполне выгодные условия.

Митифа на эти слова улыбнулась. Да. Проказа умела искушать.

– Она остановилась ждать меня в какой-то дыре. Все остальное было делом техники и Рована.

– То есть ты там не была? – Корь на мгновение удивилась, как скорпиону удалось прибить паучиху в одиночку.

– Я послала к Чахотке Избранных, что уступила мне Тиа. Они встретили его и расчистили дорогу. Я воспользовалась «Заячьим следом».

Черноволосая Проклятая на это только кивнула. Могла бы и сама догадаться. Каждый из них обладал определенными, уникальными умениями. Тальки была Целительницей, и этим все сказано. Рован – единственный, кто предпочитал ходить «Путем призраков» по темной изнанке этого мира. Лей способен видеть через преграды и легко проходить сквозь них. Аленари может пользоваться «Заячьим следом» – оставлять тело и перемещаться на много лиг от него, не теряя при этом ни капли Дара.

– Все закончилось быстро?

– Быстрее, чем мы могли подумать.

Внезапно «Серебряное окно» изогнулось, померкло, пошло рябью и вновь стало четким.

– Это остатки «Следа», – любезно пояснила Оспа. – Думаю, нам пора заканчивать беседу. Расспроси обо всем Рована. Мне надо идти.

– Постой! Лей знает о нашей инициативе?

– Да. Узнал два дня назад.

– Как Несущий свет это воспринял?

Аленари безразлично пожала плечами:

– Поговори с ним сама. Увидишь. На мой взгляд, он не слишком рад, но понимает, что иного выхода не было. Я свяжусь с тобой, когда буду в Долине. Прощай.

Митифа задумчиво нахмурилась, глядя на свое отражение в воде.

Итак, Тальки отправилась в Бездну. К добру или к худу. Что сделано, то сделано. Обратной дороги нет.

Всего лишь за два месяца Корь составила грандиозную партию, придумывая ее на ходу и до последнего момента не веря, что ей сопутствует успех. Теперь, когда паучиха перестала им мешать, следует взять Империю под свой контроль и сокрушить непокорную Башню. Без Проказы – главной помехи в нынешней кампании – все будет гораздо легче. Митифа была в этом уверена.

Следует поговорить с Леем и Рованом. Одного надо окончательно успокоить, а у другого узнать, что все-таки произошло.

Она вновь нацепила на себя уже довольно тяготившую личину. Лей, в отличие от Оспы, не знает истинную Митифу Данами. Пусть до поры до времени так и остается в неведении.

Она позвала, и он мгновенно ответил.

Тот, кого когда-то в Башне называли не иначе, как Несущим свет, хмуро смотрел на собеседницу льдисто-голубыми глазами. Его смуглое морщинистое лицо, загорелое, дубленное ветрами, было неприветливым и мрачным. Северянин увидел Корь, хмыкнул в пышные, начавшие седеть усы и произнес всего лишь одно слово:

– Глупо!

– Прости, не хотела тебя отвлекать, – смутилась Митифа. – Но Аленари мне сказала…

– Да. Я в курсе ваших дурацких интриг! И ты должна понимать, насколько я зол!

– Конечно, я понимаю, Лей, – она поспешно вскинула руки. – Но решение принимали трое.

– Без моего участия! – прорычал северянин.

– Каюсь. Это моя вина. Но я подумала, что ты слишком занят войной и…

– Да. Это твоя вина! То, что Проказа захотела избавиться от всех нас, – не значило, что ее следует убивать прямо сейчас! Она могла тянуть с этим еще сотню лет! А мы в итоге остались без козыря в рукаве!

В его горле клокотал гнев, и Корь мягко, успокаивающе улыбнулась:

– Ты ведь понимаешь, что это было необходимо. Для всего нашего дела. Она собиралась продаться Матери, рассказать ей все секреты в обмен на создание Серой школы. С помощью Тальки нас бы стерли в порошок.

– Знаю, – буркнул тот, мгновенно остывая. – Знаю. Вы все сделали правильно, волчьи дети! И вам крепко повезло, что Проказа не поджарила вам пятки на медленном огне! Но впредь я желаю принимать участие в общих решениях, а не узнавать обо всем спустя несколько недель!

– Конечно. Так и будет. Клянусь, – не моргнув глазом, солгала Корь.

Он пробурчал что-то про неумных баб, поправил на плечах тяжелый медвежий плащ и пронзил ее еще одним недружелюбным ледяным взглядом.

– Ты хотя бы понимаешь, что теперь, без нее, мы потеряли часть своего преимущества?!

– Но мы сумеем справиться, да? – с надеждой спросила она, хлопнув глазами. – Ведь это лучше, чем если бы она оставалась с нами.

– Возможно, – нахмурился Лей. – Возможно. Теперь мы никогда не узнаем, куда бы нас это привело.

– В Бездну, – веско отметила Митифа. – Она раздробила нас. Рован – под Альсгарой, Аленари – в Долине. Я – у Слепого кряжа. Тиф вообще неизвестно где бродит и что делает. К тому же можно только гадать, чем бы окончилась наша кампания, если бы Тальки заключила тот союз и стала бороться против нас. Сейчас нам надо собраться в кулак. Ну… мне так кажется.

– Все сказанное тобой и Аленари о Тальки не более чем домыслы. Вы не привели ни одного доказательства, что Целительница была виновна! Ни одного! Если бы я знал тебя чуть хуже, то подумал бы, что ты сводишь личные счеты!

– Мне не за что было ненавидеть мою учительницу, – скромно ответила Проклятая, лишь чуть-чуть покривив душою. – Но я убеждена, если бы мы не сделали того, что сделали, для нас все бы закончилось очень плачевно. И Аленари первой бы это ощутила. Тальки звала ее к себе.

– Доказательства!

– Ах, прости! Забыла! – Митифа встала, подошла к столу и, подняв крышку лакированной шкатулки, достала пачку писем, перетянутых шелковым шнурком. Вернулась обратно. – Вот. Хамзи служил мне, а не ей. Он знал многое из того, чего знать ему было не положено. Здесь его донесения за последние два года. В том числе и о переговорах Проказы с Башней.

– И что?! – еще больше нахмурился Лей. – Избранный солжет – недорого возьмет.

Митифа робко улыбнулась, развернула одно из писем, показала Чуме. Тот потемнел лицом, наклонился над серебряным окном, быстро шевеля губами.

– Откуда у тебя это? – наконец он спросил он.

– Все тот же Хамзи. Он был очень верным Избранным. Надеюсь, ты узнал печать Матери?

– Странно, что Тальки не заметила пропажи столь ценного письма.

– Она всегда была неряхой, – пожала плечами Митифа. – За ее вещами следила я. Ты убедился в том, что я не лгу?

– Вполне, – неохотно ответил он, больше не желая спорить.

– Прости, что говорю это, но ты не должен слишком расстраиваться из-за того, что она умерла. Целительница не захотела вылечить твою ногу, хотя и могла это сделать.

Он свел брови и изменил тему:

– Каковы твои планы?

– Еду к тебе.

– И побыстрее! Мне надоело воевать за всех вас.

– Не сомневайся. Я спешу. Как проходит кампания?

– Я прошел начало Лестницы и закрепился перед перевалом. Имперцы сопротивляются, но в следующем месяце я выжму их в долины. Потом придется остановиться на зимовку, подтянуть резервы и наладить нормальное снабжение. Как только сойдет снег, мы ударим по северу. Не тяни со своим приходом. Ты видела Тиа?

– С тех пор как мы прошли Шесть Башен – нет, – солгала девушка. – Она легла на дно.

– Проклятье! Ее помощь была бы сейчас не лишней! Она не отвечает! Увидишь ее, передай, чтобы тоже пошевеливалась!

Как только разговор был окончен, Митифа вызвала Рована. Тот почти сразу же оборвал контакт. Корь лишь огорченно вздохнула. Кликнула служанок, отдала приказ собирать вещи. Ехать в дождь ей совершенно не хотелось, но ждать улучшения погоды можно вплоть до следующей весны. А помощь Лею действительно нужна. Скоро к перевалам подтянутся Ходящие, и тогда там станет жарко. Огонек может и не справиться.

Взяв плащ, она набросила его на плечи, вышла на улицу, безрадостно посмотрела на низкие тучи.

Лагерь бурлил. Не отправившиеся с Замиром военные, получив приказ, спешно собирали палатки. Вопреки унылому дню, в резкой гортанной речи солдат слышалась радость. Им не терпелось отправиться в путь.

Конюхи запрягали лошадей в карету, и Проклятая подумала о предстоящем путешествии по расползшимся дорогам, когда чуть ли не каждый нар колеса застревают в грязи. Она, в отличие от Тиф, терпимо относилась к длительным поездкам, бесконечным трактам, неуютным ночевкам и прочим прелестям, связанным с передвижениями по стране. Хотя, как и все ее соратники, жалела об утрате Лепестков Пути.

Зябко поежившись, Митифа вернулась обратно в шатер. Бросила намокший плащ в руки расторопной рабыни, проследила, как упаковывают книги, и, убедившись в том, что ни одна страница не будет испорчена, выпроводила слуг вон, решив повторить попытку.

Она отправила приглашение, и на этот раз Чахотка не стал рвать контакт. Спустя две минки он наконец-то ответил.

Вид Рована Нея, Владыки Смерча, Топора Запада, несказанно удивил Корь. Вся правая половина его лица оказалась покрыта медленно заживающими, еще кое-где кровоточащими язвами. На пораженной стороне яростной звездой горел карий, чудом уцелевший глаз.

– Забери меня Бездна! – прошептала Митифа потрясенно.

– Хорошо бы! – зло прошипел Рован. – Полюбуйся, куда меня завела ваша авантюра!

– Ты же знаешь, мы не хотели этого, – покривила душой Корь. – К тому же, судя по твоему лицу…

– Не смей говорить со мной таким тоном! – заорал взбешенный Проклятый. – Ты, в отличие от меня, ничем не рисковала!

– Но, думаю, риск полностью оправдался. Силы после Тальки должно было остаться предостаточно, чтобы хватило и тебе, и Звезднорожденной.

Чахотка подавился словами, стал багровым, развернулся и ударил плетением по ближайшему дереву. Сосна вздрогнула от корней до верхушки и, неприятно скрипя, развалилась на две половины.

– Ты издеваешься, дочь лжи?!

– Успокойся, Рован. Я не понимаю. О чем ты?

– Мы не взяли ничего. Ни капли! – Он увидел ее глаза, прищурился и мгновенно сбавил тон: – Ты что? И правда ничего не знаешь?!

– Аленари ничего толком мне не объяснила. Я знаю лишь, что Тальки мертва.

Мужчина убрал руку с меча:

– Да. Думаю, ее уже жрут падальщики. Было бы у меня побольше времени, я бы сделал из ее тушки украшение для своего шатра!

– Так где же произошла накладка? – Митифу совершенно не интересовали извращенные пристрастия собеседника.

Рован нехорошо усмехнулся, но оставил едкий комментарий при себе.

– Поначалу все случилось так, как ты сказала. Тальки отслеживала только «искру» Аленари. Старуха ждала в гости ее. Меня даже не заметили. – Он довольно улыбнулся. – Ее Избранные были на нашей стороне. Ты смогла убедить Хамзи. Поздравляю.

Митифа благосклонно склонила голову, принимая комплимент, хотя тот нисколько ее не тронул.

– Затем начались неприятности. – Взгляд Рована посуровел, и он сложил руки на груди. – Старая ведьма все-таки почувствовала нас. Избранные попытались ее отвлечь, но ни они, ни я, ни Аленари не смогли пробиться через сплетенные ею щиты. Нам хватило сил лишь на то, чтобы она не могла нас атаковать.

– Но вам все-таки удалось пробиться через защиту.

– Нет.

– Хм… тогда почему она мертва, а вы еще живы? По-моему, должно быть ровным счетом нао…

– Отправь свои предположения в Бездну! Мне они не интересны! – Его губы неприятно искривились. – Если бы не ее ученица…

– Стоп! – теперь настала очередь Митифы перебивать собеседника. – Стоп! Какая еще ученица?!

– Как оказалось, ты являешься не единственной воспитанницей нашей обожаемой Целительницы, – глумливо рассмеялся он. – И поверь, она смогла меня поразить гораздо больше, чем ты своим настоящим… обаянием.

Корь даже не поморщилась. Рован узнал ее тайну в тот день, когда она и Аленари посвятили его в свой маленький заговор. Раньше Топор Запада, как и Тиа, считал ее полной дурой.

Не сказать, что это бесило Проклятую. Но ей веками из года в год приходилось играть эту поначалу забавную, а затем надоевшую роль. А все потому, что Тальки не потерпела бы рядом с собой решительной ученицы. Слишком подозрительной была старуха, не подпускавшая близко к себе ни одну сильную или выдающуюся личность. И Митифе пришлось измениться, стать другой, чтобы попасть под опеку Целительницы.

– Думаю, ты поторопился называть ученицей очередную перекованную Ходящую.

– Не мели чушь! – отмахнулся он от нее. – Я прекрасно знаю, как выглядят пережившие перековку девки! Эта ничуть не была на них похожа! Поначалу мы с Аленари приняли ее за служанку.

– И ошиблись…

– О, как ты догадлива! – Теперь в его глазах пылала ненависть и к ней, и к незнакомке. – Когда ее «искра» вспыхнула… она была и темной, и светлой.

– Старая осторожная тварь! – в сердцах выругалась Митифа, разом перестав быть вежливой девочкой.

Проклятая и подумать не могла, что Тальки не только найдет способного к обучению самородка, но и спрячет его так, что никто не смог это разнюхать. Даже Хамзи, который постоянно был рядом, ничего об этом не рассказывал.

– Не такая уж осторожная, раз позволила себя убить. Пока Тальки бодалась с нами, девка недолго думая вытащила из ящика «Гаситель Дара» и всадила его ей в шею, прежде чем все успели опомниться!

– Что за ерунда?! «Гаситель» должен пылиться в Башне!

– Я в состоянии узнать клинок, с помощью которого отправили в Бездну и Скульптора и Осу! Это был «Гаситель Дара»! И им владела Проказа. Даже не буду предполагать, с каких пор он у нее хранился и для кого из нас она его придерживала. Не знаю, зачем девка убила Тальки, но тем самым оказала нам большую услугу.

– Ты допросил ее?

– Издеваешься?! – Он злобно оскалился. – Ты, кажется, забываешь, что со мной была Аленари! Мне рассказать тебе, как Оспа обожает смазливых шлюшек?! Я рта не успел открыть, как она уже швырнула в беловолосую плетением!

Корь печально вздохнула:

– Жаль, что Звезднорожденная поторопилась ее убить.

– Как бы не так! Эта тварь едва не угробила нас!

Проклятая, опасаясь, что ослышалась, удивленно подняла брови:

– Так твое лицо…

– Ее рук дело! Если она и была слабее нас, то ненамного. Для начала она размазала всех, слышишь?! Всех Избранных. От них даже мокрого места не осталось!

– Этого не может быть!

– Отрицай очевидное и дальше, если тебе так угодно! Но у нее был «Солнечный круг», и сражалась она как бешеная! Плетения из нее сыпались, будто просо из порванного мешка! Тальки обучила ее гораздо лучше, чем тебя!

Митифа оставила мнение на этот счет при себе.

– Но ведь «Кругом» смогла овладеть лишь Гинора.

– Выходит, что не только она, – резонно заметил Рован. – И поверь, было на что посмотреть. Она прикончила Избранных, развалила половину дома, вышибла Аленари обратно в ее тело, оставшись со мной один на один, и оставила мне на память вот это…

– Тебе хватило выдержки, чтобы не убивать девку до того, как выжмешь из нее полезную информацию? – спросила она, уже зная ответ.

В бою ждать пощады от братца Ретара не приходилось.

– Не успел. Когда сработал «Круг», выкормыш Тальки себя практически не контролировала. Ты же знаешь, какой расход у «искры» в таких случаях. Она горела столь ярко, что на нее невозможно было смотреть. Девка пыталась уйти… – он задумался, – или увести меня от кого-то… В общем, когда она оказалась в степи, то не справилась со столь ярким источником Дара. «Искра» выжгла ее. Жаль, что у меня не получилось вырвать беловолосой глаза, а затем выкачать ее силу!

Да уж. Незнакомка легко отделалась, если так можно сказать о смерти.

– «Гаситель» у тебя?

– Нет.

– Неужели ты оставил его в шее Проказы? – с иронией поинтересовалась она.

– Мне не нравятся твои подозрения! – нахмурился Проклятый.

– Не считай меня глупой и не заставляй поверить, что ты дурак, – мягко укорила его Митифа. – Нам обоим известно, что нож – бесценен.

– Ты, кажется, прослушала! Девка выманила нас в степь! У меня не было времени вернуться! Там остался не только артефакт, но и выжившие. Я уверен, что Избранные успели избавиться не от всех. Врата меня долго не ждали. Некромантам на той стороне приходилось каждую минку убивать пятнадцать человек. Я едва успел вернуться, прежде чем тропа растаяла.

– Ты поступил как полный идиот!

– Что?! – тут же взвился он.

– Что слышал! – холодно отрезала Митифа. – Какой Бездны тебе понадобилось возвращаться в Альсгару?! Она, по-твоему, важнее «Гасителя»?! Ты понимаешь, что если он попадет в чужие руки…

– Не смей говорить со мной в таком тоне! Ты! Маленькая дрянь! – зарычал Рован, вновь схватившись за меч.

– Я говорю с тобой так, как ты этого заслуживаешь, – безразлично пожала плечами Корь. – Город – это неважно. Нож – очень важен. Думаю, ты это понимаешь так же, как и я. К тому же…

Договорить она не успела, так как озверевший от ярости Огонек выхватил меч и ударил по «Серебряному окну», прервав беседу. Вода из таза Митифы гейзером хлестнула в звездный потолок и обрушилась на постель.

– Вот и поговорили, – мрачно произнесла она, вставая с насиженного места и отжимая намокшие волосы.

Ей оставалось только догадываться, сколько в словах Рована кроется правды. Он вполне мог солгать по поводу артефакта. Лично она бы так и сделала. В любом случае следует быть настороже – Чахотка больной на голову, к тому же злопамятный. Ему хватит ума обвинить в неудаче и получении раны ее.

Вошла рабыня и, не поднимая глаз, прошептала:

– Карета ожидает вас, госпожа.

– Новое платье! И полотенце! Живо!

Рабыня бросилась выполнять приказание, а Митифа, позволяя переодевать себя, чувствовала, что совершенно довольна. Подумать о смерти Тальки и неизвестной ученицы она могла и в дороге.

Глава 10

Освещение в зале было отвратительным. Слабым, тусклым, бросающим на стены неприятные алые отблески. Я щурился, пытаясь разглядеть, что там – впереди. Но видно было не дальше чем на сорок шагов.

Сердоликовые плиты холодили босые ступни. В этом холоде не было ничего неприятного, но создавалось впечатление, что, если я остановлюсь хоть на мгновение, ноги намертво прилипнут к полу. Поэтому я продолжал путь, стараясь не задерживаться, хотя посмотреть здесь было на что.

Больше всего это место напомнило мне приснопамятную Башню Ходящих. Тот же строгий стиль линий, те же изящные колонны, арки и контрфорсы. Здесь чувствовалась рука одного строителя. Единственное, что меня смущало, – вряд ли в Башне, пускай она и огромна, может быть настолько безлюдно.

Выломанные двери, сгоревшие портьеры, растерзанные полотна в золоченых рамах и встречающаяся кое-где копоть на потолке говорили о том, что здесь шел бой. Но ни одного тела я пока не нашел. Впрочем, как и намеков на следы крови.

Я не чувствовал никакой угрозы, шел не скрываясь. Слушал тишину, поглядывал по сторонам и пытался понять, где же очутился.

Череда залов вывела меня в огромное помещение, весь пол которого был залит водой и усыпан битым стеклом – остатками разрушенного купола. Осколки лежали толстым слоем, и пройти по ним, не порезав ступни, не представлялось возможным. Недолго думая я сбросил куртку и разрезал ее. Я знал, что там, дальше, меня ждут, а потому не стоит мешкать и жалеть одежду.

Обмотав тряпки вокруг ног, я начал осторожно пересекать зал. Сверху лил дождь. Он стучал, шелестел и шептал о скором приходе зимы. Мне казалось, что я различаю едва слышные слова: «Спеши».

Но дальнейший путь поставил меня в тупик. В зал спускалось множество лестниц и выходило бесконечное число коридоров. Какой из них нужен мне – оставалось только догадываться…

Сквозь шум дождя я различил легкую, певучую трель, словно кто-то подул в тростниковую свирель. Звук пришел справа и сверху. Угадав примерное направление, я поднялся по ближайшей лестнице на два пролета и прислушался. Теперь свирель играла гораздо ближе.

Я снял с ног намокшие тряпки. Не глядя, отбросил в сторону, вступил в широкий коридор с высоким сводчатым потолком и огромными, во всю стену, окнами по правой стороне. Стекла запотели, скрывая за собой ночь. Свирель смолкла, но я не сомневался, что иду в правильном направлении.

В отличие от первого этажа здесь не было следов боя или разрушения. Все статуи остались целы, картины (слишком темные, чтобы я мог их рассмотреть) висели в массивных и, на мой взгляд, достаточно безвкусных рамах. Чуть дальше оказалась распахнута дверь в какой-то зал с многочисленными рядами кресел.

Спустя еще две минки, впереди, на очередной лестничной развилке, я увидел человека. Лицо его мне не удалось разглядеть, но это и не требовалось. И осанка, и жесты были вполне узнаваемы. Он, приветственно махнув мне рукой, начал неспешный подъем по лестнице. Я последовал за ним.

Ступеньки были коваными и теплыми, словно живое существо. От последней из них начиналась крытая галерея с колоннами в виде древесных стволов, оплетенных черным виноградом. К моему удивлению, он оказался настоящим. Я не спускал взгляда с проема, куда только что вошел человек.

В комнате горели свечи. Окружая одинокий массивный стол тремя рядами, они стояли на полу. Пламя было ровным и спокойным, несмотря на распахнутую на балкон дверь и властвующую на улице непогоду. Оно не боялось ни сквозняка, ни летящих дождевых капель.

За столом, сложив за спиной рыжие крылья, восседала Йуола. Глаза йе-арре были завязаны алой повязкой, и она тасовала карты вслепую. Тонкие пальцы с лиловыми когтями ловко разобрали толстенную колоду, раскидав по столу. Каждая картинка ложилась на свое, только ей предназначенное место, и не прошло минки, как передо мной появился узор в виде цветка.

Я подошел ближе, чтобы разглядеть, что на них изображено. «Смерть», «Дева» и «Безумец». Эти карты повторялись одна за одной. До бесконечности. Но вместо привычных изображений я видел лица Проклятых и Лаэн.

Йуола почувствовала мое присутствие, быстро собрала карты обратно в колоду и указала пальцем в сторону балкона.

Ночь была необычайно темной и суровой. Ветер гулял в вершинах каштанов, раскачивал голые ветви, сеял дождем. Без куртки, да еще и босиком, я сразу же замерз. В небольшой жаровне, шипя, бесновалось сердитое пламя, а на скользких мокрых перилах сидел Гаррет.

Он кивнул мне, как старому знакомому:

– Как дела, Серый?

– Не слишком хорошо.

– Понимаю.

– Ничего ты не понимаешь! – тут же разозлился я.

– В том, что случилось, ты винишь меня? – склонив голову набок, с интересом спросил он.

Я тут же остыл:

– Нет. Зачем я здесь?

– Для того, чтобы увидеть.

– Что?

– Это предстоит узнать только тебе.

– Ненавижу загадки!

– Как и я. – Порыв ветра сорвал капюшон с его головы.

Он не собирался подсказывать мне. То ли не хотел, то ли вправду не знал.

– Что это за место? Башня?

– Нет. Радужная долина.

– Здесь был бой. Это будущее? Прошлое? Или всего лишь сон?

Он подумал и осторожно произнес:

– Это несуществующее. Пока несуществующее. Станет ли оно настоящим – мне невдомек.

– Кто ты на самом деле?

Вор рассмеялся, спрыгнул с перил:

– Всего лишь твой сон.

– Который слишком часто становится явью.

Гаррет улыбнулся, но глаза его оставались серьезны:

– Позволь дать тебе совет. Ты нашел ветер, тебе удалось ухватить его за хвост. Держи крепко. Возможно, он тебя еще вынесет.

– Что толку? Лаэн мне это не вернет. Я виноват, что она…

– Мы все в чем-то виноваты! – перебил он. – И за наши ошибки часто расплачиваются другие. Ты должен знать. Те, кто с нами, те, кого мы любим, иногда уходят от нас. Это закон жизни, приятель. Держи ветер за хвост и делай то, что следует!

Жаровня с грохотом лопнула.

И я проснулся.

Была середина ночи. Костер догорал. Во мраке тихо посапывал Гбабак. Юми навострил уши, приоткрыл глаза, сказал о «собаке» и вновь уснул. Проклятая не спала. Она сидела возле тлеющих углей, набросив себе на плечи теплое одеяло. Почувствовав мой взгляд, обернулась. Несколько ун мы смотрели друг на друга, затем я повернулся на другой бок, накрылся овечьей шкурой и до самого утра так и не сомкнул глаз.

Сайгурак оторвался от поедания сухой травы, поднял голову и посмотрел в нашу сторону, чутко шевеля большим коричневым носом.

Юми, сидевший рядом со мной в засаде, окаменел и сжал лапами кость, которую превратил в оружие. Вейя стрелял через полую трубку иглами, собранными на колючих придорожных кустах и смазанными ядом из шипов Гбабака. Опасные штуки покоились в маленькой кожаной сумочке на поясе у хвостатого воина, и я очень надеялся, что малыш ненароком не уколется. Яд квагера – смертельная вещь. Убивает практически мгновенно. По счастью, сейчас Юми не думал плеваться. Он понимал, что тогда можно забыть о мясе. Никто не осмелится есть отравленное.

Сайгурак между тем решил, что опасности нет. Как только он опустил голову, я встал в полный рост и вскинул лук. Животное взвилось в воздух, пробежало десять ярдов и упало. Тяжелая стрела пробила его насквозь.

– Вот так, собака! – торжествующе завопил Юми и бросился осматривать будущий обед.

Из травы бесшумно появился Гбабак. Я так и не устал поражаться, сколь ловок и тих блазг. Даже старина Ктатак проигрывал ему в этом, хотя и был гораздо более скромных габаритов.

– Ловква, – одобрил он мой выстрел. – Хорошая еда. Интересно, квак он сюда забрел?

– Жрать захочешь – и дальше пробежишь. Отсюда до степей два дня. Не такое уж большое расстояние. Особенно для того, у кого есть четыре ноги.

– Вот так, собака! – сказал Юми.

– Он говорить, что пора начинать вялить мясо. Зима скваоро.

Верно. Скоро дичь уйдет к югу, и даже несмотря на то, что мы въехали в гораздо более обжитые места, чем степи Унгавы, с едой могут возникнуть проблемы. Особенно когда в стране идет война.

Тушу взялся нести блазг. Ни я, ни Юми не возражали. Подхватив сайгурака, точно тот был пушинкой, Гбабак направился к месту стоянки. Мы последовали за ним.

Проклятые степи закончились совершенно неожиданно. Когда это произошло, Шен повеселел настолько, что даже перестал на какое-то время цапаться с Тиф. Теперь мы путешествовали по изрезанному неглубокими оврагами редколесью с множеством разжиревших от дождя ручьев и речушек. Дважды ночевали в маленьких деревнях. Обе оказались пусты.

Тракт тоже оставался пустым. Никто не спешил отправиться в путешествие из Альсгары или Гаш-шаку. Да и с северо-запада, от Лоска, желающих ехать в земли, находящиеся под контролем набаторцев, не находилось. Казалось, страна вымерла, словно ее выкосило чумой, и мы – единственные выжившие.

Вчера вечером Юми обнаружил в канаве двух мертвецов, уже истлевших и утыканных арбалетными болтами. Вейя проверил близлежащие окрестности, но, как я и предполагал, не встретил ни души.

– Что ты думаешь о войне? – спросил я у блазга после того, как тот переложил тушу сайгурака с плеча на плечо.

Глаза Гбабака закрыли полупрозрачные пленки:

– Хочешь услышать банальность? Война – это плохо. Но я любить драться. Я для этого расти.

– Думаешь, Болотный полк уже выступил?

– Нет. Квагда я уходить, многие квагеры оставаться дома. Другие быть в Кварунне. Их не таква много. Я буду драться. Но квагда приду ква своим. Квак говорить вы, люди, – один в поле не солдат.

– То есть ты идешь в Корунн для этого?

– Теперь да. Теперь мы уже не путешествовать, а идти к своим. Сражаться. Чему твой улыбаться?

– Ты сражаешься за чужую страну. Это достойно уважения.

– Вот так, собака!

– Это не таква, – подтвердил блазг. – Эта страна моя не меньше, чем твоя. Мы жить в одном доме. И защищать один дом. Даже Юми собраться на войну, хоть и не обязан.

– Вот так, собака!

– А твой будешь воевать? – перевел мне квагер.

– Как получится, – уклонился я от прямого ответа. – Война еще до нас не добралась. Мы опережаем ее. И, возможно, не встретим врагов до самого Корунна. Набаторцев интересует Лестница Висельника.

– Еще месяц, и они стоять до кванца зимы. Перевалы быть в снегу. Война продолжится весной. Потому они займутся югом. Война придет. От нее не убежать.

– Тоже верно.

Фургон стоял там же, где мы его оставили. Рона скучала на козлах. Услышав, как мы продираемся через кусты, она вскочила, но, увидев нас, успокоилась и села на место.

С тех пор как Шен, под руководством Тиф, начал лечить Ходящую, той с каждым днем становилось лучше. Вначале она перестала кричать по ночам. Затем плакать. Худо-бедно стала общаться, хотя и продолжала сторониться Проклятой. Иногда девчонка впадала в ступор, замирала на полуслове или, не закончив фразу, засыпала.

Как-то незаметно для меня Целитель стал ее лучшим другом. Все недоверие Роны к нему исчезло. Но я, как личность подозрительная и гадкая, не сомневался, что Ходящая не забывает – перед ней человек с темной «искрой». Какие она по этому поводу сделала выводы и куда рано или поздно это заведет малыша – я не знал.