Текст книги "В поисках желтого попугая"

Автор книги: Алексей Черепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Воскресенье

В Воскресенье Четвертухин проснулся с ощущением множества возможностей. Бодрое настроение подтолкнуло надеть спортивные штаны, толстовку, обуть ноги в кроссовки и выйти в половину восьмого утра на пробежку.

Ветра не было, воздух наполнялся запахами осеннего распада. Четвертухин, не торопясь, потрусил вдоль по аллее в сторону спортивной площадки. Асфальт был усыпан жёлтой листвой и обильно украшен белыми кляксами птичьего помёта. Сначала, Лёха бежал, стараясь не наступать на белые пятна, но заметив, что бег превращается в детские прыгалки по квадратикам, а ритм его сбивается, плюнул на помёт и побежал ровнее. Дыхания не хватало – сказывался трёхнедельный перерыв. В правом боку закололо, но Лёха не сдавался и добежал до конца аллеи, где он всегда давал себе перевести дух, пройдясь пешком через дорогу.

Добежав до площадки, Четвертухин несколько раз подтянулся на турнике и повис безвольно, ощущая себя дешёвой некачественной сосиской с большим содержанием сои. «Чем питаешься, в то и превращаешься…» – подумал Лёха, с удовольствием, отметив про себя глубину своей мысли. Гимнастические экзерциции на этом были прекращены с довольно скромными результатами. Фиаско в области спортивных достижений нагнало первую тучку на безоблачное, до этого момента, небо настроения Четвертухина.

Придя домой, Лёха принял ванну, пожарил вчерашние, пролежавшие всю ночь на тарелке и подающие первые признаки окаменелости, пельмени и с удовольствием посмотрел на часы – было девять утра, оставалось ещё часов двенадцать, а то и больше, воскресенья.

Поедая поджаренные пельмени, Лёха смотрел на список дел, лежащий перед ним на столе. Раннее время вселяло уверенность в его выполнении.

Неожиданно, с радостью, Лёха вспомнил, что договаривался вчера с сыном сходить в кино. Четвертухину нравились эти субботние и воскресные выходы с сыном в кино – газировка со сладким попкорном, запахи духов симпатичных молодых женщин с детьми, мощь звуков и красок, льющихся с огромного экрана, сексуальные героини фильмов. И он, Лёха – ещё не старый, но уже с таким взрослым красавцем сыном, молодеющий в его кампании от сыновних рассказов и сленговых молодёжных словечек.

Четвертухин посмотрел расписание фильмов, пару трейлеров и стал звонить сыну, предвкушая поход в кинотеатр. Сын на звонок не отвечал. Лёха недовольно накручивал круги по комнате. Наконец, на третий звонок, в телефоне раздался не сильно радостный голос.

– Привет.

– Привет, сына! – недовольно сказал Четвертухин, – Чего телефон то не берёшь? Я звоню, звоню…

– Сначала мылся, потом – завтракал, а телефон на беззвучке, – объяснил Лёхе отпрыск.

– Ну, ладно. На какой фильм хочешь сходить? – поинтересовался Четвертухин.

– Ну… сегодня не получится – у меня тут планов куча, я никак не успею… – виновато сказал сын.

Огромная туча сразу заволокла небо над Лёхой.

– Что, даже полчасика нет? – прося, произнёс Четрертухин, – Я бы хоть накормил тебя…

– Не, пап, никак не выходит. Давай в следующие выходные?

– Ну, давай… – кисло согласился Лёха.

– Ага, пока! – попрощался сын.

– Пока…

Лёха посмотрел на часы, небо его настроения заволокло серой пеленой осенних туч полностью – уже был первый час дня. Воскресение быстро уменьшалось в размерах.

Хорошее настроение улетучивалось с каждым прожитым часом. На столе неподъемной каменной надгробной плитой лежал список запланированных на выходные дел. «Вот она – моя эпитафия! – мрачно подумал Лёха, – Она похожа на краткое описание моей жизни: выбросить мусор, сложить носки, разобрать вещи, постирать, погладить рубашку, приготовить поесть, вымыть пол». Мысли становились всё мрачнее, среди них появились и про работу. Не думать в выходные про работу, свои там косяки и недоделки – такую установку Лёха дал себе уже давно. Однако не думать про неё в пятницу вечером получалось гораздо лучше, чем в воскресенье во второй половине дня. Ещё не думать про работу получалось лучше за рюмкой. Лёха оделся и, с мрачной решимостью, пошёл за пойлом.

Вернувшись с водкой, Четвертухин начал бухать. От энергии его распада, сначала, включился свет на кухне. А может, Лёха сам включил его, так как за окном темнело. Затем, в ушах Четвертухина поплыл малиновый звон и Чеширский кот стал растягивать свою улыбку. Лёха понимал, что эйфория временна и что за неё придётся расплачиваться. Кетчуп окрашивал густой кровью кусок рыхлой котлеты. Котлета, распадаясь, как «Союз нерушимый», и, точно так же, окрашиваясь в красный цвет, окончательно пропадала в темноте Лёхиного ненасытного чрева. Лёха чувствовал себя толстым матовым стеклом – звуки и краски, попадая в него, растворялись и исчезали.

«Мне необходимо женское общество, – пьяно думал Лёха, – Им станет Кровавая Мэри!» Он налил по ножу томатного сока в водку, чокнулся с тарелкой и выпил.

Малиновый звон становился всё тише. За окном темнело, из сгущающейся темноты выплывали персонажи Иеронима Босха. «Вот она – расплата, и это только начало!» – содрогаясь, сказал про себя Лёха. Ему захотелось заскулить от страха и тоски, а лучше завыть. Он так и сделал – встал на четвереньки и завыл по-волчьи на луну, спрятавшуюся где-то там, за осенними тучами. Четвертухин не думал ни про соседей, ни про поздний час, ни про то, что соседи эти могут вызвать полицию. Он всё выл и выл. Вдруг, он услышал ответный вой где-то далеко за домами, и ему до боли захотелось туда – к своему брату там, за домами. От дикого желания, он открыл окно квартиры третьего этажа, в которой жил. Лёху выгнуло дугой, кости его заныли, и, не раздумывая, он сиганул из окна вниз.

«Вот, дурень!» – успел подумать Лёха, летя навстречу асфальту, в ожидании близкого конца. Однако конца не случилось – руки удивительно мягко амортизировали об асфальт, и Четвертухин, всё также на четвереньках, устремился на вой собрата. Он всё бежал, удивляясь, как ему удаётся так быстро бежать на четвереньках, и почему он не обдирает ноги и руки об асфальт в кровь.

На пустыре за домами он увидел его – огромного, матёрого на вид, серого волчищу.

– Наконец то! – недовольно сказал волчара, – Сколько ждать можно?!

– А Вы… Вы меня ждёте? – осторожно спросил Лёха.

– Тебя, кого ж ещё? – строго сказал волк, – Ты же выл! А, кстати, ты чего выл то?

– От тоски, – со вздохом ответил Лёха.

– Ну, ты и мудак… – покачал головой волк, – оборотень-мудак…

– Кто оборотень? – опешил Четвертухин.

– Ты – оборотень, – ответил серый, – только ты – оборотень-мудак, а я – оборотень в погонах!

Волк гордо продемонстрировал своё плечо – под шерстью явно угадывались майорские погоны министерства внутренних дел.

– Нет, – засуетился Четвертухин, – Ваши заслуги я не умоляю, но я то – какой я оборотень?!

– Иди сюда! – повелительно подвёл майор Четвертухина к луже, – смотри!

Лёха посмотрел на отражение в луже, освещённое далёким фонарём – в луже отражались два волка.

– Как же это… не собирался, вроде… – забормотал Лёха.

– А я собирался?! – грозно зарычал майор, – Система заставила…

– Да я разве что говорю… – виновато произнёс Лёха, – Волк волку – друг, товарищ и брат…

– Волк волку – волк! – перебил майор, – Вот, что я скажу тебе, непутёвый, подбери сопли, и давай со мной на дело? Денег срубим по лёгкому…

– Спасибо, товарищ майор, я как-то пас… – пролепетал Четвертухин.

– Тамбовский волк тебе товарищ! – рыкнул майор и скрылся в ночи.

Лёха оглянулся. Кругом не было ни души. В волчьей шкуре, конечно, было не холодно, но тут пошёл мелкий, противный моросящий дождь. Четвертухин засеменил в сторону дома. Земля размокла, лапы скользили по грязи. Лёха добежал до дома. Окно на третьем этаже призывно светилось, но как туда попасть, Четвертухин не знал – ключ то он не прихватил, когда из окошка прыгал. К подъездной двери, шатаясь, шёл пьяный мужик. Мужик достал ключ и приложил магнит к замку домофона. Когда дверь открылась, Лёха, пригнувшись, проскользнул у мужика между ног.

– Волки позорные! – услышал вслед себе Четвертухин пьяный крик.

Лёха добежал до двери квартиры и нажал лапой на входную ручку, дверь открылась.

«Фу, слава богу, не закрыл на ключ!» – выдохнул Лёха, подбежал к постели и упал, обессиленный…

Будильник выматывал нервы своим гудением. Лёха, с трудом, разлепил глаза, выключил будильник. Жидкий серенький осенний рассвет пробивался в окна.

«Понедельник…» – разорвала голову мысль, как приговор. И другая подкатила тут же: «А что это вчера было? Приснится же такое!»

Лёха сонно пошёл в ванну, помылся, побрился. Посетила мысль проверить, много ли истратил вчера денег, раз допился до таких чёртиков… точнее, волков. Заглянул в кошелёк – да уж, только получил аванс, а уже трети нет. И тут Лёха посмотрел на пол прихожей – к кровати тянулись грязные следы лап.

Четвертухин взял тряпку и, с бешено колотящимся сердцем, стал оттирать волчьи следы. Сюрреализм происходящего не укладывался в голове.

Лёха одевался на работу и думал о том, что пить пора завязывать. И ещё одна мысль не давала ему покоя – мысль о том, что зря он ночью отказался пойти с майором на дело.

Женщины

Ольга

Она шла, но назвать это походкой было бы кощунством – это был лебединый танец: стройные ноги несли её, как бриз лодку под парусом по глади моря. Рука её была чуть отставлена в сторону, дирижируя музыкой ветра и кружащихся листьев, талия была создана для того, чтобы мужчины в своих лихорадочных снах держали её своими горячими руками, а ещё для того, чтобы недостижимым совершенством заставлять других женщин истязать своё тело в жажде достичь этого эталона. Она была прекрасна – красота её лица была подчёркнута дорогой косметикой, одежда поражала соперниц исключительным стилем. Идеальным казался и возраст её – это была фертильная женщина в возрасте двадцати восьми лет. И имя её было совершенно – Ольга: не Оля и не Оленька, а именно Ольга. В нём была древность, благородная стать и превосходство. Это имя было призвано повелевать. И мужчины это понимали.

Тем, что Ольга была выдающаяся красавица, достоинства её не ограничивались. Кроме красоты, природа и родители одарили её пытливым и цепким умом. В свои молодые годы она была уже «остепенена» в модной экономической науке и преподавала макроэкономику в Университете. Студенты её обожали – девицы смотрели ей в рот, а парни теряли дар речи, глядя на неё преданными щенячьими глазами.

Ольгин муж возглавлял крупную успешную фирму, вдосталь снабжая деньгами свою семью – жену, себя и их шестилетнюю дочь-принцессу по имени Машенька. Со своими друзьями, такими же успешными, сильными и умными молодыми людьми они часто ездили отдыхать на альпийские горнолыжные курорты: в швейцарские Шато и Давос, французские Брид Ле Бен, Шамони и Куршевель. Машеньку они брали с собой, и, как следствие, она в столь молодом возрасте твёрдо стояла уже на лыжах, уверенно катаясь, под присмотром инструктора, на пологих участках трассы.

На отдыхе Ольга, в совершенстве владевшая французским языком, щебетала с соседями по отелю, заводя полезные знакомства и связи. Тема её кандидатской диссертации тесно была связана с французскими экономистами. Она свободно приводила примеры и цитаты из Мирабо, Пасси, Парье и Пекера, упоминая и достижения в микроэкономике Жана Тироля. Красота и ум русской собеседницы приводили часто встречающихся на курортах маститых научных китов и акул бизнеса в восхищение.

Единственным человеком из Ольгиного окружения, который весьма снисходительно относился к её научным познаниям, был муж Игорь. Русскую экономику он изучал с юных лет в полевых условиях, и Ольгины теории выслушивал с выражением скепсиса на лице.

– Оль, скажи, ты Нассима Талеба «Чёрный лебедь» читала? – выслушав очередные поучения жены, спрашивал он.

– Талеб – профан! – возмущённо отвечала Ольга, – Игорь, я удивлена твоим выбором автора. Он же ставит под сомнение всю экономическую науку!

– И он в чём-то прав, дорогая. «Чёрных лебедей» предсказать невозможно, надо просто быть к ним морально готовыми. Я вообще считаю, что случайности, приводящие к экономическим кризисам, полезны – это как очищение через страдание. Да, в это время народ нищает, кто-то, обанкротившись, выбрасывается из окна, люди теряют кров, работу. Но болезнь вычищает из экономики, как из организма, все шлаки, и та снова начинает слаженно работать. Всё великое совершается через кровь, страдания, голод и смерть. Да и «Чёрные лебеди» бывают, по теории Талеба, иногда хорошими случайностями, правда, я бы их назвал «Белыми лебедями». Вообще, роль случайности в развитии человечества, да и в каждой отдельной человеческой жизни сильно недооценивается. Приводить в пример яблоко, упавшее на голову Ньютону, и ванную, в которой купался Архимед, было бы банально и неправильно – они и без этого рано или поздно сделали бы свои открытия. Но история изобилует случайностями, которые определили последующее развитие: «случайное» открытие Америки Колумбом, шторм, разметавший испанскую непобедимую армаду, геморрой, помешавший Наполеону выиграть битву при Ватерлоо, Титаник, столкнувшийся с айсбергом – примеров сотни. И в экономике многое определяется случайностями.

– Это дилетантская точка зрения! – гневно раздувает прекрасный нос Ольга, на щеках её появляется чудный румянец, делающий её лицо ещё красивее и желаннее, – А как же прогресс?! Наука, в конце концов?! Если б не прогресс, человек до сих пор охотился бы на мамонтов с каменным топором. Этого хочет твой Талеб?

– Любимая, я только хотел сказать, что теория и практика далеки друг от друга, известно ведь: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет!» Не обижайся, но я уверен, что если бы я доверил свою фирму хоть на пару месяцев под управление одному прекрасному кандидату экономических наук, от неё (от фирмы) остались бы рожки, да ножки.

Грозила разразиться буря, но она была предотвращена долгим поцелуем мужа в прекрасные уста жены.

Ольга не понимала людей несчастных, жалующихся на жизнь и на постоянные обиды, которые та им наносит. Ей казалось, что каждое утро открывает перед человеком тысячи возможностей, из которых надо только выбрать. Правда, выбирать надо было быстро, чтобы не растерять драгоценное время. Её ясный мозг видел эти возможности и реализовывал их.

Ольга прекрасно осознавала, что её жизнь насыщена благами подобно тому, как ваза на натюрморте, изображающем изобилие, полна фруктами. Однако иногда её посещало некое смутное томление, какое-то странное ощущение, что может и не совсем полна ваза то, может быть и не хватает в ней некоего заморского фрукта. Недаром ведь было кокетство с французом в Куршевеле – эти двусмысленные взгляды и улыбки в его адрес, которые не переросли в «нечто» только благодаря присутствию мужа. У француза было благородно-рыцарское имя Бриан, фамилия Де Риз вообще намекала на баронские корни. Он неоднократно приглашал супружескую чету из России на путешествия по живописным окрестностям, с ночёвкой в альпийской деревушке, но Игорь вежливо отказывал, интуитивно чувствуя подвох (чуткая интуиция бывает не только у женщин). Ольга задумывалась, любит ли она мужа, и после недолгих размышлений приходила к выводу, что да – любит. Но неясное томление не покидало её.

Однако же, томление – томлением, а жизнь шла своим чередом: муж ковал деньги при помощи своего бизнеса, дочь росла, радуя родителей своей смышлёностью, детской красотой и непосредственностью, а Ольга преподавала любимую свою макроэкономику преданным своим студентам.

В университет Ольга шла с радостью, с тем самым чувством тысячи возможностей. В этот день, правда, её настрой был несколько приземлён пресловутым, всеми фибрами её души ненавидимым, небольшим «Чёрным лебедем»: когда она поднималась по лестнице, на неё сверху полилась грязно-серая вода. Она успела отскочить, но её любимая юбка, купленная в Швейцарии, была безнадёжно испорчена. Ольга подняла гневный взгляд наверх – на неё с сожалением уставились базедовы глаза уборщицы Дуняши.

– Ольга Олеговна! Простите, бога ради! – дрожащим голосом произнесла Дуняша.

Увидев Дуняшу, Ольга обмякла – несмотря на свои убеждения о необходимости наличия активной жизненной позиции у каждого человека, она испытывала неподдельное сострадание к этой несчастной женщине. Пробормотав: «не стоит беспокоиться, Дуняша», – красавица, потупив глаза, как будто это она была виновата в пролитой воде, и, прикрыв грязно-серое пятно на юбке папкой с лекциями, проскользнула в аудиторию к своим студентам…

Дуняша

Дуняша плакала. Ей было ужасно жаль испорченной, столь красивой и дорогой, Ольгиной юбки. Наконец, приняв какое-то решение, Дуняша успокоилась, вытерла слёзы, домыла полы и спустилась на первый этаж к своей подруге гардеробщице Зине.

– Зин, дай тысячу рублей до получки, – тихо попросила подругу Дуняша.

– Тебе куда такие деньги то? – удивилась Зина.

– Надо. Я верну.

Зине жалко было расставаться с деньгами – до получки ещё далеко, придется ужаться. Вздохнув, она с трагическим видом протянула подруге деньги. Дуняша аккуратно свернула денежку, положила в карман и пошла к выходу.

Выйдя из университета, она направилась в сверкающий огнями магазин с загадочным названием «Бутик». Переступив порог магазина, Дуняша зажмурилась от света, отражавшегося от зеркальных стен и потолков. Играла приятная музыка и пахло фиалками. Женщины-продавщицы с нескрываемой брезгливостью посмотрели на вошедшую посетительницу, и, несмотря на то, что в магазине не было больше ни души, проигнорировали Дуняшу. Та подошла к полке с юбками. Одна юбка была чудесна. Дуняша поднесла к глазам ценник. От количества цифр у неё слегка закружилась голова. Она положила на место юбку и, опустив голову, быстрым шагом вышла из магазина. Продавщицы проводили её презрительными взглядами, криво усмехаясь.

Дуняша решила поехать на рынок. Возвращалась с него она успокоенная и даже довольная – юбка была куплена, нисколько не хуже, чем та в магазине, и от Зининых денег ещё оставалось триста рублей. Дуняша решила купить на них тортик и вечером зазвать Зину к себе на чай. Они с Зиной жили в университетском общежитии в соседних комнатах. Недавно прошёл неприятный слух, что работников будут выселять из общежития, освобождая комнаты для студентов, но количество студентов не увеличивалось, и работников пока не трогали. Был ещё один страшный слух, что скоро сократят всех уборщиц, а убираться за них будет какой-то непонятный «аутсорсин». Кто был этот ужасный многоголовый «аутсорсин», Дуняша боялась думать.

Дуняша приехала из деревни – за неё похлопотала в университете её землячка Зина, которая работала там уже несколько лет. За такую маленькую зарплату желающих работать было мало, и Дуняшу взяли, выделив ей и комнату в общежитии. Ещё она мыла полы в соседнем с общежитием кафе, в общем, денег на жизнь хватало, при скромных её запросах. Правда, приходилось ещё кормить трёх кошек – Дуняша была кошатницей. Комендантша кричала за это на Дуняшу и гоняла её кошек веником, но Дуняша молчала, вжав голову в плечи и выкатив на комендантшу свои базедовы глазищи.

Вот и в этот раз, Дуняша, подходя к университету, увидела прелестного котёнка, который сидел на обочине дороги. Несмышлёныш вытягивал мордочку, нюхая запахи улицы. Вдруг, он качающейся походкой вышел на проезжую часть. Дуняша рванулась за ним на дорогу, краем глаза увидев отъезжающую от университета машину Ольги – тёмно-синий БМВ. Раздался визг тормозящих шин, звук удара и разбившихся стёкол.

Ольга

Ольга пришла в себя. В голове плавал туман. Она посмотрела на своё отражение в зеркале заднего вида – на лбу была приличная ссадина. Кроме того, подушка безопасности прижала её к креслу. Впереди мигал аварийной сигнализацией мерседес с дипломатическими номерами. Кто-то открыл с её стороны дверь. Взволнованный голос спросил:

– Madame, êtes-vous d'accord?[2]2
  Мадам, с Вами всё в порядке? (фр.)


[Закрыть]

– Oui, je vous remercie, tout va bien,[3]3
  Да, спасибо, всё хорошо (фр.)


[Закрыть] – на автомате ответила она и посмотрела на того, кто спрашивал.

На неё смотрело взволнованное лицо мужчины лет сорока. Ольга отметила, что он элегантен и красив какой-то породистой красотою. «Прямо как о каком-то жеребце подумала… породистый…» – пронеслось у неё в голове.

Мужчина помог ей высвободиться из плена подушки безопасности и, аккуратно поддерживая за талию, отвёл в сторонку. Рядом стояла, всхлипывая, и сжимая в руках котёнка, Дуняша.

– Ольга Олеговна, это всё из-за меня… я хотела котёнка… – глотала слёзы Дуняша.

– Успокойся, Дуняша, все живы, это самое главное, – потирая голову, сказала Ольга.

– Vous encore intact, madame?[4]4
  У Вас всё цело, мадам? (фр.)


[Закрыть] – снова осведомился «породистый», махнув молодому человеку, видимо, переводчику, что в его услугах нет необходимости.

– Tout semble intact[5]5
  Кажется, всё цело(фр.)


[Закрыть] – ответила Ольга, оглядывая француза.

– Qui va choisir un médecin de notre ambassade. Laissez-le vous examiner?[6]6
  Сейчас подъедет врач из нашего посольства. Разрешите ему Вас осмотреть? (фр.)


[Закрыть]

– Il est inutile.[7]7
  В этом нет необходимости (фр.)


[Закрыть]

– Je tiens, Madame.[8]8
  Я настаиваю, мадам (фр.)


[Закрыть]

– Eh bien, à l'enfer avec vous,[9]9
  Хорошо, чёрт с Вами (фр.)


[Закрыть] – Ольга всё с большим интересом всматривалась в мужчину, – Vous êtes un diplomate?[10]10
  Вы дипломат? (фр.)


[Закрыть]

– Oui, voici ma carte de visite,[11]11
  Да, вот моя визитная карточка (фр.)


[Закрыть] – протянул француз визитку.

«Вот он, мой заморский фрукт – немного перезрелый, но от этого, очевидно, очень сладкий…» – замерло у Ольги сердце, пока она рассматривала визитную карточку.

Подъехала ещё одна дипломатическая машина, из неё вышел врач, осмотрел Ольгу и сообщил, что всё в порядке – повреждений и сотрясения нет.

– Это я во всём виновата! – донеслось до Ольги – Дуняша рассказывала подъехавшим дэпээсникам, как всё произошло. Полицейские составили протокол и уехали.

– Permettez-moi de vous inviter à dîner, madame. Il est nécessaire de faire amende honorable pour la peine,[12]12
  Разрешите пригласить Вас на обед, мадам. Необходимо загладить эту неприятность (фр.)


[Закрыть] – галантно склонил голову дипломат.

– Je suis d'accord – que vous ne vous sentez pas coupable.[13]13
  Я согласна – чтобы Вы не чувствовали себя виноватым (фр.)


[Закрыть]

– Mon nom que vous savez maintenant, et je votre nom – pas.[14]14
  Моё имя Вы теперь знаете, а я Ваше – нет (фр.)


[Закрыть]

– Olga.[15]15
  Ольга.


[Закрыть]

– Un nom magique.[16]16
  Какое волшебное имя (фр.)


[Закрыть]

– Magie – ceci est mon passe-temps,[17]17
  Волшебство – это моё хобби (фр.)


[Закрыть] – загадочно улыбнувшись, сказала Ольга.

– Moi, bien sûr, pas un magicien, mais votre voiture le matin sera comme neuf, si vous me donnez les clés de son,[18]18
  Я, конечно, не волшебник, но Ваша машина к утру будет, как новая, если Вы дадите мне ключи от неё (фр.)


[Закрыть] – усмехнувшись, протянул он руку к Ольге.

Ключи от машины были переданы работнику посольства, дипломат галантно усадил Ольгу в дипломатическую машину.

– Vous avez entendu parler de la théorie du hasard Nassim Taleb?[19]19
  Вы слышали о теории случайностей Нассима Талеба? (фр.)


[Закрыть] – внимательно разглядывая Ольгу, спросил француз.

– Ceci est mon auteur préféré…[20]20
  Это мой любимый автор (фр.)


[Закрыть]

Дипломатическая машина поехала.

Дуняша

– Ольга Олеговна! Я Вам юбку купила! – махала пакетом с юбкой Дуняша, но её уже никто не слышал.

Она осталась одна среди битого стекла и кусков бампера. Котёнок жалобно мяукал. Дуняша вздохнула, прижала к себе котёнка, пакет с юбкой и пошла за тортом.