Текст книги "Прыжки 'Прыжка' - Часок перед работой"

Автор книги: Алексей Корепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Корепанов Алексей
Прыжки 'Прыжка' – Часок перед работой

КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ

ПРЫЖКИ "ПРЫЖКА":

ЧАСОК ПЕРЕД РАБОТОЙ

– Ну что, налюбовался окрестностями? – спросил Медведев и похлопал по траве рядом с собой. – Садись, Ваня. Посидим, отдохнем, да и за дело.

– Налюбовался. – Пархоменко расстегнул ворот комбинезона и лег спиной в мягкую зелень, подложив руки под голову. – Удивляюсь я тебе, Луис.

– Что такое? – рассеянно отозвался Медведев, рассматривая сорванную травинку. – Почему это вдруг я стал объектом твоего удивления?

– Да ты хоть по сторонам глянь, а то развалился у коробки – и все.

Медведев отбросил травинку, козырьком приставил ладонь к глазам и медленно, слева направо, обвел взглядом горизонт, затянутый лиловыми облаками. Затем удовлетворенно хмыкнул и лег, подперев рукой щеку.

– Эх, Ваня. Какой это у тебя мир?

– Все равно удивляюсь.

– Третий. А у меня, уважаемый разведчик-классификатор первой группы сто третий. Или что-то около. Поэтому у меня успела сложиться хорошая традиция: первый часок после выхода из нашей коробки просто посидеть, а уж потом приступать. По-моему, традиция вполне безобидная.

– Все равно удивляюсь, – упрямо повторил Пархоменко. – А вдруг буквально за углом что-нибудь необычное?

– Всему свое время, Ванюша. Время сидеть, и время работать, как сказано до нас. Все разведаем, все классифицируем, обо всем доложим. Разберемся. Кстати, с результатами предварительной киберразведки, помнится, вместе знакомились. И где же там неожиданности?

– Разве киберы все разглядят?

– Что, у тебя претензии к работе разведки? Где-то прозевала чужую деятельность? Дала неправильные исходные?

– Не прозевала. – Пархоменко вздохнул. – Ничего пока нет.

– Только не расстраивайся, жизнь-то впереди. Пообщаешься еще с мудрыми и ясноглазыми, инопланетянку прекрасную встретишь. В белом одеянии. А скажи, давно ли мы научились развертывать пятое измерение, коробки наши сооружать и прыгать с планеты на планету? Много ли годков-то прошло, а, Ваня?

– Ну, семнадцать.

– Совершенно верно, семнадцать. Пятьсот шесть новых миров. Мы в пятьсот седьмом. В соответствии с планом работ Дальней Разведки, за столько-то там тысяч светолет от домашнего очага. А разум, Ванюша, в пятьсот восьмом. Кто там по графику: Кочергин?

– Он в отпуске. Кажется, полез куда-то в Гималаи.

– Прекрасно. Просись вместо него с Саймоном и как раз угодишь на свидание с Аэлитой.

Пархоменко сел и обхватил руками колени. Бледный кружок чужого солнца плавал в разрывах лиловых облаков, слева желто-красной стеной стоял лес, впереди безмятежно лежала зеленая равнина, переходящая у горизонта в округлые холмы, а справа растопырилась на серебристых опорах яйцеобразная "коробка" десятиметровой высоты – специализированное транспортное устройство типа "Прыжок", шестая модель.

– А там речка. – Пархоменко показал в сторону "Прыжка". – Наш берег скалистый, а другой песчаный. Неглубокая, песочек на дне, и течение еле-еле.

– И в воде русалка живет. И бегло говорит на линкосе.

– Я тебя понимаю, Луис, – задумчиво произнес Пархоменко. – Слишком много весомейших аргументов подтверждает наше одиночество. И слишком мало времени мы ведем разведку. Что такое семнадцать лет? Но верить-то хочется!

– Ну и верь, кто ж тебе не дает? Я ведь тоже верю – иначе не пошел бы в Дальнюю...

– Веришь, а сам расселся здесь, как у себя в саду под яблоней. А вдруг там, у речки той, что-то невероятное?

– Повторяешься, Ваня. Значит, внутренние резервы нашей беседы исчерпаны и пора приступать.

– Нет, подожди. Послушай. Вот мы повсюду ищем других. Обшарили всю Солнечную, дома у себя все обнюхали, в каждую пещеру заглянули, под каждый кустик, дно всех морей-океанов прочесали. До звезд добрались. А о себе-то мы все знаем? Себя-то хорошо изучили? Ну, кое-что умеем, не спорю, похлеще древних зкстрасенсов. Но предел ли это, Луис? Может быть, мы в сто раз интереснее любых инопланетян, может быть, мы на такое способны, что никогда и не снилось ста тысячам мудрецов всех времен и народов? Может быть, вместо этих наших коробок надо зеркал побольше поставить и в себя смотреть? Так, – деловито сказал Медведев, встал, одернул комбинезон и застегнулся на все кнопочки и "молнии". – Работа по тебе плачет, друг Ванюша. Разведка и классификация. Вот и займемся. И посмотрим, на что мы способны. Без всяких зеркал, но с телезондами

и Помощниками.

– Нет, ты уж послушай. Часок твой первый еще не прошел.

Пархоменко тоже поднялся и загородил дорогу к "Прыжку". Медведев покачался с пятки на носок и пожал плечами.

– Если настаиваешь – давай. Послушаем.

– Не пожалеешь, – пообещал Пархоменко. – Бабушка моя по отцу умерла семнадцать лет назад, а дед погиб намного раньше. Энно, эпицентр "черной вспышки". Но я о нем наслышан. Знаешь, в книгах обещают там для возлюбленной всех драконов перебить, злых великанов извести, луну с неба достать...

– Почему в книгах? В молодости сам обещал. И доставал.

– Ну вот. А дед мой посулил путешествие в такие края, где никто никогда... И, судя по paccказам бабушки, выполнил обещанное. Бабушка говорила, это было как сон, как тысяча разноцветных снов... Они с дедом, Сергеем его звали, несколько дней в таких краях провели, что нигде не описаны, потому что никто никогда не видал этих краев. Она ведь так и не смогла понять, снилось eй все это, или внушение, или на самом деле было?..

– Ну а мораль? – нетерпеливо спросил Медведев и тут же насмешливо добавил: – Хотя мораль-то ты уже предварительно огласил: мы способны на такое, что и не мерещилось самым сверхмудрым инопланетянам. А посему себя надо познавать, а не мотаться по Заземелью. Опять же, расходов меньше. Стоило ли в Дальнюю идти, а, Ванюша? Сидел бы себе дома, смотрел в зеркало.

– Стоило. Пойдем, покажу кое-что.

Пархоменко зашагал по примятой траве, возвращаясь к реке по собственным следам.

– Эй, Ваня, а как же насчет того, чтобы приступить к работе?

– Пойдем, тут недалеко, – не оборачиваясь, ответил Пархоменко.

Медведев опять пожал плечами и, насвистывая, направился следом.

Они дошли до неширокой ложбины, наклонно ведущей к реке. Вдали уже была видна серая вода и лоскуток красноватого песчаного берега на другой стороне. Медведев догнал напарника, похлопал его по плечу и укоризненно протянул:

– Эх, Ва-аня. Знаю, что ты хочешь показать. Дошел путем несложных умозаключений. Протестуешь против моего кажущегося, подчеркиваю, кажущегося равнодушия к красотам нового мира? Часок мой традиционный тебе не нравится. А не является ли главным в любой совместной работе взаимная терпимость к безобидным привычкам партнера?

Пархоменко молча спускался к воде, а Медведев продолжал рассуждать: "–"

– Значит, берег скалистый, говоришь? Осталось выяснить имя твоей бабушки. Как ее звали?

– Айрин, – коротко ответил Пархоменко.

– Та-ак. Значит, Айрин и Сергей. Здесь были Айрин и Сергей. Или что-то в этом роде. Ну и чем ты начертал сии словеса?

Пархоменко резко остановился, повернулся к Медведеву и медленно, с расстановкой произнес:

– Ты угадал, Луис. Там написано именно это, прямо на скале. Очень стойкой, судя по всему, краской. Но писал не я – нет в нашей коробке никакой краски, ты же знаешь. А надпись есть. – Он немного помолчал и виновато улыбнулся. – Согласен, не самое лучшее – разрисовывать скалы. Но откуда им было знать, что через несколько десятков лет мы и сюда доберемся?

– Действительно, – с иронией согласился Медведев, – знать им было неоткуда. А краской ты мог разжиться и до старта. Ради хохмы.

– Ладно. – Пархоменко махнул рукой. – Пошли назад, кончился твой чаcок. Есть время сидеть, и время работать, как ты говоришь, дополняя мудреца.

Медведев внимательно посмотрел на него. Зеленая трава шуршала под ветром, лиловые облака пытались утащить за собой бледное солнце. Немного поколебавшись, Медведев размашисто зашагал к реке, высокий, крепко сбитый, в хорошо сидящем синем комбинезоне. Пархоменко посмотрел ему вслед и медленно направился вверх по склону, туда, где возвышалась на фоне леса серебристая громада "Прыжка".

Медведев дошел до реки, повернулся лицом к скале и застыл, скрестив руки на груди. Лиловые облака клубились в небе пятьсот седьмого нового мира.