Текст книги "Пернатый оберег"

Автор книги: Алексей Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Если ты станешь на четвереньки, залаешь по-собачьи да еще привяжешь себе к заднице веревку в качестве хвоста и научишься ею вилять, только тогда Юлия тобой заинтересуется, а иначе все твои комплименты, любезности и даже гринписовские подвиги – мартышкин труд.

Известно, как такие разговоры повлияли на впечатлительного юношу и какой трагедией все закончилось. Когда Марша спросила Никиту, зачем он так поступал, тот со смехом ответил:

– Для хохмы!

Видно, Марша рассказала сестре о Никитиной «хохме», и теперь она выходила ему боком. Юлия страшно обозлилась и скандалила с братом по всякому поводу и без повода. Не обошли неприятности и Дуню. Ее обокрали – вытащили из сумочки кошелек с деньгами. И где?! В поместье Никандрова! Дуня чуть не расплакалась, подумал а, что потеряла кошелек в институте. Но Марфа ее успокоила:

– Это Дэн постарался. Но ты не волнуйся. Нелли Григорьева тебе все возместит.

Дуня сначала отказывалась – пусть лучше деньги пропадут, чем поссориться с хозяйкой имения и будущей свекровью. Она же обязательно затаит к Дуне неприязнь. Сын есть сын, и он ей дороже всех пострадавших с их сумочками и кошельками.

– Ничего Нелли Григорьевна не затаит, а возместит пропажу, – успокоила Марфа. – Дэн ворует у всех подряд. Он же наркоман, и к его воровству все уже привыкли.

Потом Дэна вообще похитили. В поместье Никандрова началась суматоха, и всем стало не до гостей. Дуня пыталась убедить Никиту, что течение жизни нельзя остановить, несмотря ни на какое несчастье, да и пожениться они могли бы без излишнего шума и торжеств, без всяких там воздушных шаров и фейерверков. Но Никита не соглашался и на скромную свадьбу. Сказал:

– Сейчас не время. Нужно подождать.

Дуня посмотрела на его румяное, пышущее здоровьем лицо и сама себя успокоила: не похоже, что на него навели смертную порчу. Никита выглядел как свежий помидорчик. И если даже какая-то мстительная стерва и задумала его приколдовать, то выбрала для этого гнусного дела слабоватую колдунью: по крайней мере, пока у них ничего не получается. Так что время еще есть, а утрясется все с Дэном, тогда и справим свадебку. Да такую, чтобы все подруги лопнули от зависти! Придется-таки Никандровым раскошелиться! Эх, знать бы заранее! Да все мы задним разумом крепки! А пока на гламурные тусовки они с Никитой ходили реже: раз такое горе в семье, не пристало веселиться. Зато ездили на конные прогулки в лес, чаще всей компанией: Анжела, Дуня, Марша, Юлия и Никита. Анжела стала относиться к отставному возлюбленному терпимей и уже не возражала против его присутствия. Единственное отличие от прежних прогулок – отсутствие на них Изяслава. Видно, что-то у них с Анжелой не сложилось. У Дуни, несмотря на тройной приворот, даже возникло какое-то беспокойство… А вдруг? Старая-то любовь не ржавеет! Но Никита прежнего интереса к Анжеле не проявлял, больше интересовался воронами. Выезжал на прогулки с карабином и палил по беззащитным каркушам безжалостно. С него взяла пример Анжела. Ну а от Анжелы посчитала невежливым отставать Дуня. Но подстреливал ворон один Никита, иногда попадала в крылатую цель и Анжела. А Дуня нарочно промахивалась, и не потому, что жалела вороватых плутовок, а просто боялась, что ее возненавидит Юлия. Гринписовка, когда увидела, как Никита подстрелил первую ворону, устроила дикий скандал, визжала на весь лес и на Дуню стала смотреть волком: зачем, мол, взяла на прогулку с собой карабин? Не понимает, что у Дуни сейчас самый ответственный этап на жизненном пути – буквально балансирует между огнем и полымем. Анжела вроде бы не возражает, чтобы Дуня изредка встречалась с Никитой, в основном на таких вот совместных прогулках. Но как она отнесется к намерению бывшего возлюбленного заключить законный брак с другой? Сейчас она ни о чем таком даже не подозревает. А когда узнает? Может такое этой «другой» устроить, что никакая колдунья даже с помощью МЧС не ликвидирует последствий разгула Анжелиной стихии. С Никитой тоже нужно вести себя предельно тактично и деликатно (мол, так тебя люблю, милый, так люблю, что дорог ты мне весь вместе со всей твоей дурью). Это уже потом, после рождения законного наследника, можно выговорить баламуту-мужу:

– Ты что – дурак? Или так? Чего ты привязался к этим несчастным воронам?

А Юльке, сдвинутой на всю голову, которая думает, что Дуня промахивается по воронам чисто случайно, а замысел на их убийство у нее есть, сейчас не объяснишь, что призерка по стрельбе, захоти она только, перестреляла бы всех крылатых нахалок за один присест! А сейчас этой призерке приходится делать вид, что она восхищается стрелковыми достижениями двух дилетантов – Никиты и Анжелы. Ну и Марша-Марфа, эта колдунья гаитянская, тоже действовала на нервы со своим вуду-подходцем. То Юлии кудахчет:

– Не надо бы ворон губить, все же и они божьи твари!

То Анжеле и Никите в отсутствие Юлии посочувствует:

– Не обращайте внимания на эту сумасшедшую! Пусть повизжит, голосовые связки потренирует!

Но сама, между прочим, карабин на прогулку не брала, в открытую идти с Юлькой на конфликт побаивалась. Но Марфа высказывала и очень здравые суждения, с которыми Дуня была вполне согласна. Она не раз предупреждала Никиту, что его постоянные насмешки над Юлией до добра не доведут. А уж то, что он травит супермаркетовской колбасой безобидных собачек Усладу и Руслану, совсем из рук вон! Ведь Клеопатре покойной, пока она была жива, и Бруту он эту колбасу не подкладывал, знает, что кошки не станут ее есть ни в коем случае! А Услада и Руслана поглупее, привыкли людям доверять, считают, раз дают – значит, есть можно. Вот и травятся, бедняжки, а Юлия бесится! И Дуня то же Никите говорила, только мягче, полунамеками. Обе пытались ему объяснить, что нельзя доводить человека до крайности, разъяренная женщина страшнее крокодила! Никого Никита не слушал, вот и случилось непоправимое…

Дуня, придя в себя от горя, сразу кинулась к всемощной колдунье, а той уже и след простыл – опять укатила в астрал. С трудом удалось дозвониться ей на мобильник. Дуня хотела высказать ей претензии, а ведунья повернула все так, что виноватой выставила саму Дуню. Мол, как она, всемощная, взглянула на фотографии Никиты, сразу поняла, что на него могут навести смертную порчу. Могут, но тогда еще не навели, и наведут ли вообще – это даже и потомственная гадалка из табора надвое сказала. Потому и не могла она тогда сказать Дуне, в какой форме грозит ее суженому смерть: от утопления, удушения, отравления, расстреляния, или заболевания. Но о такой возможности клиентку предупредила. А Дуня всё деньги считала да сокрушалась, что слишком на ворожбу потратилась. Нет чтобы опять прийти к ведунье и спросить: «А не наведена ли уже на моего милого порча? И если наведена, каким образом злодейка заказала какой-то колдунье с ним покончить?» Вот тогда она, всемощная ведунья, точно бы указала: путем расстреляния. И примерный срок тоже бы назвала. А так – никто к ней не приходил и ручку не золотил, какие поэтому могут быть претензии?

Осталось Дуне только локти себе кусать. Вот уж подлинно – скупой платит дважды. А с другой стороны – предупредила бы ее всемощная или не предупредила, судьбу-то разве изменишь? Уж что предопределено, то и сбудется.

Глава 6

Вот такую историю – трагическую, героическую, мистическую, романтическую и опять трагическую поведала Авдотья Афанасьевна Федотова-Артюнянц капитану полиции Глебу Даниловичу Панову в порядке чистосердечного откровения, а кое-что домыслил упомянутый капитан между слов рассказчицы.

Капитан Панов слыл среди сотрудников отдела большим оригиналом. Редкие минуты отдыха, выпадавшие в часы служебного марафона, которые его коллеги использовали с большой пользой для своего здоровья, снимая стресс и улучшая настроение, он посвящал перечитыванию поэтических шедевров «наших всех» и многие из них помнил наизусть. Да и сам втайне грешил стихотворчеством. Такой контраст интересов мог бы вызвать недопонимание и даже напряженные отношения с коллегами, но однажды один из особенно улучшивших свое настроение сотрудников спросил:

– Что ты все читаешь всякую, скажем так, ерунду? Лучше садись с нами – снимешь стресс за компанию!

– Это ерунда?! – возмущенно возразил Панов. – А что ты скажешь об этом: «Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Весь я в чем-то французском! Весь я в чем-то испанском!».

– Так это касается отдела по борьбе с экономическими преступлениями, а не нашего убойного, – отмел возражение оппонент.

– Не скажи! – не поддержали его товарищи. – Кто чаще всего организует заказные убийства? Экономические преступники! А разве бандиты и убийцы редко называют себя бизнесменами?

И все решили, что Панов, расширяя свои познания о смежных видах преступности, повышает свою квалификацию. Видно, хочет поскорее получить майорскую звездочку. Что ж, желание понятное, и возразить против него нечего. Не в ПОПУлизаторы же к начальству человек записывается, а делает карьеру своим горбом.

При такой-то поэтичности своей натуры хотелось бы капитану Панову описать услышанное от Дуни высоким слогом, типа: «Вы повести печальней не ищите, чем повесть об Авдотье и Никите», но суровая профессия обязывала его пользоваться канцелярским языком протоколов, рапортов и служебных записок. Скорее для того, чтобы оттянуть неизбежный переход к сухой прозе, чем из неверия к подкинутой Дуней версии о мистической природе покушения на Никиту, он поинтересовался, где именно находится астрал, куда удалилась всемощная колдунья… И кстати, как ее зовут?

– Не знаю точно, в Молдавии или в Румынии… а может, и в Москве. Ведунья как-то обмолвилась, что уже переросла провинциальный уровень, пора ей выходить на столичные просторы. А зовут ее матушка Марица.

– Да, похоже, она действительно в Румынии… или в Москве, – согласился Панов. – Но мы ее найдем, в астрале или вне его, и снимем показания. Проверять нужно все версии, но вначале – самые перспективные. Вы мне расскажите, что происходило утром того дня, когда убили Никиту.

– Да ничего особенного не происходило. Накануне мы договорились, вернее, договорились Анжела и Никита, потому что Анжела случайно взяла мой мобильник, а тут мне позвонил Никита. В общем, они договорились, что следующим утром мы втроем поедем верхом в лес, к озеру, и там постреляем в цель. Утром мы с Анжелой уже собралась ехать, вдруг мне опять позвонил Никита и сказал, что сейчас он занят, поехать не может, а когда освободится, перезвонит… Анжела к такому обращению не привыкла. Кавалеры ходят перед ней по струнке, а Никита раньше лебезил больше всех. Сама она, конечно, могла отменить свидание или просто встречу. Могла вообще не прийти без всякого объяснения, тем более – извинения. Но чтобы у кого-то нашлось более срочное и важное дело, чем встреча с ней?! Какими только словами она не крыла Никиту! И мерзавец, и хам, и подлец. И себя порицала: ведь хотела же начисто стереть его из своей жизни, как пыль с каблука, но потом пожалела – в память о минутах счастья, пережитых вместе. А он вот чем отплатил! Теперь – все! Он для Анжелы – конченый человек!

Дуня Анжеле сочувствовала, поддакивала, ей тоже было неприятно – в основном от упоминания Анжелой «совместных минут счастья». Но в душе Дуни радости было куда больше, чем огорчения: Никита наконец-то окончательно освободился от своей любовной привязанности к Анжеле! Вот что значит тройной приворот с отворотами! Видимо, именно сегодня Никиту пропекло особенно сильно: любит только ее, Дуню, а ко всем прочим особам женского пола проявляет полное безразличие, если даже с Анжелой не захотел встретиться! Как знать, долго ли продлится такое благоприятное для матримониальных планов Дуни душевное состояние жениха? Или воздействие приворотов может постепенно пойти на спад? Нет, рисковать нельзя! Нужно ковать собственное счастье, пока горячо! Вчера было рано – приворот не подействовал в полную силу и Никита не дозрел. А завтра может быть поздно, мало ли что… Нужно брать жениха за рога сегодня, сейчас! Какие бы ни были у него важные дела, Дунины дела важнее! И Дуня под благовидным предлогом отклонила предложение Анжелы поехать на прогулку с ней вдвоем. Разозленная донельзя, Анжела ускакала одна, охрана не в счет. Дуня подождала минут сорок, велела оседлать лошадь и ей и поскакала в никандровское поместье. Никите она перезванивать не стала, решила сделать жениху сюрприз. Подъехала к никандровским владениям – там ей самой сюрприз. Космический страж ворот Сергей Кузьмич, прекрасно Дуню знающий, множество раз беспрепятственно пропускавший ее на территорию поместья, теперь замялся, стал что-то бормотать о том, что пока не получит необходимого распоряжения, никого пропускать не имеет права. Дуня возмутилась:

– Что это за хамство такое?! А еще подполковник Космических войск! Постыдились бы своим нетактичным поведением по отношению к девушке позорить элиту Вооруженных сил!

Но Кузьмич в ответ твердо отрапортовал:

– Приказ хозяина – закон для подчиненного. Он должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок – это я еще в курсантах усвоил и с тех пор выполняю неукоснительно. Поэтому без указания свыше пропустить вас не могу!

Ну что с ним поделаешь, с этим старпером? Пришлось позвонить Никите, а у него, как назло, мобильник оказался отключен. Присутствовала бы в поместье Марфа, звякнула бы ей – и никаких проблем. С Марфой у Дуни сложились прекрасные отношения, и она всыпала бы космическому стражу за его грубость с Дуней по первое число. Но Марша улетела в Америку. Пришлось позвонить Юлии, хотя та после истории с карабином фыркала на Дуню, как ее любимый кот Брут на не менее возлюбленных ею собачек Усю и Русю. Дуня объяснила: так, мол, и так, уговорились с Никитой встретиться, а он не оставил распоряжения Кузьмичу, а у самого телефон выключен. Юлия хотя и не слишком приветливо, но вежливо ее выслушала, посочувствовала и тут же перезвонила стражу ворот. Дуню впустили, она подъехала к особняку, поднялась в комнаты Никиты и все-таки сделала ему сюрприз. Он, видите ли, ее не ждал… Возлежал в кровати и не собирался никуда ехать. Дуня хотела ему высказать все, что у нее накипело на сердце из-за безобразной разборки с Кузьмичом, но, сделав над собой усилие, решила скрыть свое раздражение и воздействовать на необязательного жениха ласкою. И этот метод оказался правильным. Никита смягчился и даже перестал твердить, как попка-дурак:

– Как-как ты сюда попала?

И вот, когда, казалось, недоразумение у ворот было забыто, просто смыто в небытие бурным потоком любви, и когда этот бурный поток постепенно утих и разлился в ширь безбрежную, сама собой выплыла тема ограничения этой шири надежными берегами, лучше всего одетыми в гранит закона. На этих брегах гранитных прекрасно бы смотрелся еще один памятник – предупреждение Чижику, который водку пил и допился до алкоголизма и белой горячки, что частенько случается с холостыми мужчинами, лишенными нежной женской заботы и бдительного супружеского контроля. Дуня только-только занялась детальным разбором легкомысленных причин, ведущих к губительным последствиям, как вдруг случайно обнаружила у Никиты под подушкой предмет интимного женского туалета.

– Вы только представьте, что может случиться с девушкой в такой ситуации! Ей просто жить не захочется! В такую страшную минуту задумаешься даже о самоубийстве! – со слезами на глазах воскликнула Дуня.

– Ну уж вы скажете – самоубийство, – возразил капитан Панов. – Стоило так волноваться. Ведь этот предмет интимного туалета вы сами могли забыть во время предыдущего свидания…

– Я что, перепутаю собственные трусики с чужими? – возмутилась Дуня. – И я, по-вашему, возвращаюсь со свиданий домой без нижнего белья?! За кого вы меня принимаете?!

– Ну как же! Теперь это даже модно! Помните, в знаменитом американском фильме, не вылезающем из нашего телевизора, прекрасная миллионерша даже как бы гордится этим обстоятельством!

– Вы все путаете! Прекрасная миллионерша уже изначально выходила из дома без трусиков, а не теряла их после свидания. Это совсем разные манеры поведения и, соответственно, различные социальные статусы. Миллионерша – гламурная леди, а та особа, которая забыла свои трусы в постели Никиты, – бесстыжая девка!

– А вы не выясняли, чьи же это были трусы? С кем еще встречался Никита?

– Не выясняла и не собиралась выяснять! Я и так знаю: это та дрянь, которая сумела втиснуть свой приворот во временную щель между тройным отворотом и тройным приворотом матушки Марицы. И думаю, что это был не какой-нибудь хиленький приворотишка, а тоже двойной или тройной, потому что Никита раскричался, что не собирается передо мной отчитываться и нечего, мол, вваливаться к нему без приглашения. Без приглашения?! Нет, вы только подумайте, оказывается, невеста должна ждать от жениха особого приглашения?! Да, не зря Анжела предупреждала меня, что Никита – непорядочный молодой человек. А я, дура, не верила, думала, что от обиды она относится к нему предвзято.

– Скажите, а Анжела знала, что Никита обычно ездит к пионерскому пруду?

– Мы все туда ездили стрелять: и Анжела, и я, и Никита, и Марфа, и Изяслав, и даже Юлька. Помните, я рассказывала, как она тогда орала и визжала?!

– В тот день, когда Никиту убили, вы в котором часу вернулись домой? Только прежде чем отвечать, подумайте. По-моему, вы дали следователю Духанскому не совсем точные показания.

– Да, это Анжела мне посоветовала. Скажи, что сразу вернулась, а я подтвержу. А то тебя затаскают по следователям, Незачем трепать фамилию Артюнянц. Ну я и сказала. А в действительности я тогда была очень расстроена и, чтобы успокоиться, немного поездила по опушке леса. А в лес я одна заезжать побоялась. Потом услышала выстрелы, еще больше расстроилась, потому что подумала: это Никита поехал на прогулку с той, беструсовой, и вернулась домой, в поместье Артюнянцев, другой дорогой. Это было где-то около часа дня…

– А Анжела была дома, когда вы вернулись?

– Нет, она приехала позже, – Дуня тяжело вздохнула. – Вот я вам рассказала все-все как есть. Надеюсь, теперь-то вы меня не станете подозревать в убийстве собственного жениха? Зачем мне было его убивать? Из-за этой его беструсовой шлендры с ее змеиным приворотом? Да как только матушка Марица вышла бы из астрала, она сразу сделала бы на ее приворот отворот. А я и без всемощной матушки, только с помощью моего одушевленного талисмана, могла наслать на нее порчу, не смертельную, конечно, а простенькую – чтоб у нее чирей на носу вскочил. Тогда она даже с приворотом не сунула бы свой нос к Никите. Или чтобы эта дрянь ногу себе сломала. Юлька с моим Павликом Брандом вон как запросто разобралась! Думаете, я с этой шлендрой разделалась бы хуже?

Капитан Панов задумчиво почесал затылок. Эта Дуня была не так проста! С подросшими детишками-индиго держи ухо востро! Вон как ловко она переводит стрелки: то на мифическую матушку Марицу – поди сыщи ее в астрале, то намекает на Юлию. Ну на эту безобидную девушку кто только грязи не льет, и тот, кто обязан ее оберегать – начальник охраны никандровского поместья и бывший мой боевой товарищ Новиков, – первый! А самую мощную защиту Дуня выстроила из своей родственницы Анжелы. Получается, что тронуть Дуню нельзя, не задев Анжелу Артюнянц. И кто на это решится? Вон следователь Духанский уже заранее напустил в штаны. А мотив для убийства Никиты был у обеих родственниц. Дуне Никита морочил голову обещанием жениться, она из-за него упустила приличного жениха – сына богатого бизнесмена Павлика. Потом невеста вдруг оказывается без места: обнаруживает в постели жениха трусы более удачливой конкурентки, а Никита вместо извинений и уверений посылает ее… Стресс, аффект, желание немедленно расправиться с подлецом, обманувшим самые светлые надежды. Есть объяснение, почему тогда стреляли и в Юлию: подвернулась под руку неприятная особа, на которую позарился все тот же Павлик Бранд. Но изначально ее убийство, видимо, не планировалось. Выстрелили, промахнулись – и ладно, не очень-то и хотелось попадать. Добивать не стали, позволили ускакать.

Ну а Анжела, по уверению Дуни, Никиту ненавидела. Тоже обманутая любовь. Но чтобы самой стрелять? Сомнительно! Такие особы на уровень исполнителей не опускаются. Кстати, кто был в тот день у Анжелы в охране? Уж не Гена ли Цаплин? Служба безопасности Артюнянца наверняка проверила всю Дунину подноготную. Доложили и о ее прошлой любовной связи с Цаплиным. Получается, Анжеле было известно, что ревновать Дуню к Никите у Гены Цаплина были все основания. Сдерживал себя, потому что бывшая возлюбленная оказалась родственницей хозяев. Тем больше накипело на сердце… Стоило Анжеле даже не приказать, а просто намекнуть – и Гена выполнил невысказанный заказ со всем удовольствием. А в Юлию он промазал умышленно: не хотел убивать ничем не навредившую ему девушку, да еще и избавившую его двор от оккупации котятами и щенятами. Причем заплатила за малодневных оккупантов хорошие деньги. Зачем ему убивать благодетельницу?! А следствию подбросил ложную версию: мол, пытались убить и Никиту, и Юлию. Это уже получается совсем другая история. Но Дуня не знала, был ли в тот день Цаплин в охране Анжелы, или делала вид, что не знает, переадресовывала к Анжеле. Спрашивайте у А. Ю. Артюнянц, если вам карьера не дорога. Глеб Панов мысленно махнул рукой на хитрющую индиговку: все равно от нее ничего не добьешься. Но на прощание задал последний вопрос:

– А вот вы сами как думаете, кто убил Никиту?

– Кто нажимал на спусковой крючок, не знаю, но главный виновник – тот, кто заплатил колдунье, чтобы она навела на Никиту смертельную порчу!

На том и расстались. Дуня осторожно выглянула из палатки: нет ли поблизости Додика? Не то чтобы она его боялась, просто противно было смотреть на его мерзкую рожу. Но горизонт был чист от криминала. Дуня села в подаренную покойным Никитой «тойоту» и уехала по своим молодым делам. А у Панова служебных дел в Разнесенске не осталось, но он добровольно принял на себя моральные обязательства перед пенсионером-оппозиционером с шишкой на голове и подбитым глазом, который с искренним недоумением его спросил, неужели он думает, что наркотиками можно торговать без ведома полиции. Если Глеб делом не отреагирует на его слова, пенсионер всем знакомым и незнакомым станет говорить:

– Сообщил муровцу, что у нас торгуют наркотиками, – и ничего! Как торговали, так и торгуют. Значит, и МУР такой же, как вся полиция!

Вот так авторитет МУРа и подрывается!

Чтобы в меру сил противодействовать очернению родного ведомства, Панов поехал в местный ГОВД. Давешнего полковника на месте не было: уехал на совещание, как пояснил дежурный. Ну, погода хорошая, наверное, совещается где-нибудь на речке с карасями и бутылочкой белой. Но Глеба принял один из замов самого, майор, коренастый, в годах и со шрамом на щеке. Наверное, тоже побывал в горячей точке. Молча выслушав гневный монолог Панова, закончившийся возмущенным вопросом:

– Неужели вы не в состоянии прищучить этого Додика с его бандой наркодилеров? Позор! Граждане напрямую обвиняют полицию Разнесенска в крышевании наркоторговли!

Майор вдруг встал из-за стола, вытянул руку в направлении Глеба и на манер известного плакатного персонажа вопросил, только не «ты вступил туда-то?», а еще более грозно:

– Ты коррупционер?

Глеб хотел было гневно отринуть нелепое обвинение, но прикусил язык: вспомнил, что не написал рапорт на заключавшего позорную сделку с мошенником капитана Горюнова, покрыл друга-коррупционера, значит, и сам коррупционер.

Но майор, не дожидаясь, когда Панов разродится ответом, конкретизировал вопрос:

– Ты взятки берешь? Бандитов крышуешь? От наркодилеров долю имеешь?

– Нет! Нет! Нет! – возмущенно замахал руками Панов.

– Вот и я нет, – вдруг спокойно сообщил майор и, убрав указующий перст, снова уселся за стол. – И везде, по всем регионам, таких порядочных людей, как мы с тобой, в полиции много. Есть честные люди и среди начальников ГОВД и РОВД! А наркомафия цветет и пахнет по всей России – и где честные полицейские, и где нечестные. Может, только где-то немножко больше, где-то немножко меньше.

Видя, что его речь не очень удовлетворила столичного гостя, майор пообещал:

– Ладно, проведем мы облаву, погоняем нарковшивоту. Но честно предупреждаю: Додика мы вряд ли сумеем зацепить. У него больше разрешенной дозы наркотиков не обнаружишь. А что деньги ему передают – адвокаты отмажут: мол, долги собирал. Может, посадим одного-другого торчка, что подтаскивают ему наркотики, если они по дури сразу понесут больше разрешенного законом. Только проку от этого не будет никакого. Так, предъявим для отчета: «Борьба с наркоманией ведётся!» – Удовлетворив таким образом требовательного визитера, майор затронул более интересующую его тему: – Я слышал, ты специально к нам приехал, чтобы найти родственников олигарха Артюнянца? Как, нашел?

– Нашел, – буркнул Панов. Он понимал, что майор пообещал ему хвост от редьки, но что сделать нечто большее не в его майорской власти, тоже было понятно.

– И кто же это? – не обращая внимания на недовольней тон Панова, настырничал майор.

– Ирина Степановна Артюнянц, бывшая Федотова, предпринимательница, и ее дочь Авдотья Афанасьевна Артюнянц, тоже бывшая Федотова, студентка вуза.

– Никакая твоя Ирина Степановна не родственница Артюнянцу. Ее девичья фамилия Подосинкина, я проверял, – разочарованно вздохнул майор.

– В том-то и фишка, что Подосинкины оказались родственниками Артюнянцев. И эта самая Авдотья Афанасьевна, проще – Дуня, часто гостит в имении Артюнянцев, дружит с дочерью хозяина имения – Анжелой. Анжела представила Дуню отцу и объяснила ему, что мама Дуни – урожденная Подосинкина. И Юрий Борисович Артюнянц своим последующим поведением фактически подтвердил, что признает это родство.

– Вот это да! – ахнул майор. – А я-то! А мы-то! Послушай, не в службу, а в дружбу, ведь я пошел тебе навстречу. Что тебе стоит, ведь ты нашему начальству не подчинен. Сейчас здесь, а через час уехал, и плевать тебе на наше начальство с Петровки, 38! А мне с ним жить и работать. Так позволь мне присвоить лавры твоего открытия себе. Что это я вследствие тонкой оперативной разработки установил такой факт! А?!

– Да ради бога! – махнул рукой Панов.

– Вот спасибо! – засуетился майор. – Но я тоже в долгу не останусь! У нас в КПЗ сидит один парнишка, семнадцатилетний, Маратом его зовут. Он последние три месяца торговал наркотой в Малинской. А у Никандровых похитили сына, я слышал, тоже ребенок – золото. Наверное, тебя озаботили и этим похищением?

– Еще как озаботили! – встрепенулся Панов.

– Тогда ты поговори с нашим Маратиком, пока мы его не отпустили. Пригрози, что увезешь его в Москву, в Бутырку. Может, он тебе чего по делу о похищении никандровского отпрыска расскажет.

– Я что-то не врубаюсь, – прервал Панов словоохотливого майора. – Вы следили за наркодилером три месяца, потом арестовали – значит, взяли с поличным, с какого бодуна его отпускать?

– Тут вот какое дело… Паренек этот – сын нашей сотрудницы, Ольги Леонидовны Манцуры, подполковник она по званию. Много лет она у нас проработала и жила неподалеку. Хорошим была сотрудником, а личная жизнь не сложилась: с мужем разошлась и осталась, как говорится мать-одиночка. Ни родственников, ни бабок-дедок не осталось, чтобы за ребенком приглядывали. Вот этот Маратик еще совсем маленьким у нас под ногами частенько шмыгал, всех дядями называл… Ласковый был мальчик. А потом вырос – мать-то все время на работе, недоглядела – он и подсел на наркотики. А когда Ольга спохватилась, поздно уже о прическе было думать, когда головы нет! Только мать есть мать, и в отношении своего ребенка никогда не признает даже очевидных фактов, все надеется на лучшее! А сынок разлюбезный сначала воровал дома деньги, пока мать не поняла, в чем дело, и не стала хранить зарплату в сейфе на работе. Тогда парень перешел на вещи и все ценное вынес из дома, что мать не успела спрятать по соседям и на работе. Теплые сапоги, Ольга недавно плакалась, в последний момент едва успела вырвать у сыночка из рук. А то зимой и ходить-то было бы не в чем. Но деньги на хозяйственные расходы приходится держать при себе, в сумочке. Так Ольга дома эту сумочку из рук не выпускает, а на ночь кладет себе под подушку. Даже ночью – встает по нужде, сумочку несет с собой в туалет. А раз забыла взять – и все, денег нет. Хлеба не на что было купить, у меня занимала. Наши сотрудники этого Маратика много раз задерживали за наркотики. Две дозы при нем нашли – уже преступник. Сажаем в КПЗ. Мать примчится: «Миленький, дорогой, ты больше не будешь? Пообещай, что согласишься лечиться». Миленький этот тебе что хочешь пообещает – у наркомана совести нет! Пережрал наркотиков, ему плохо – мать на «скорой» его в больницу. Кровь почистили, полегчало – из больницы сбегал за новой дозой. Вот тебе и все лечение. А последние три месяца Ольга на сына не могла нарадоваться: «Маратик перестал таскать вещи из дома, наконец-то взялся за ум – бросил эту наркоту!» Как же, бросил… Жди! Просто стал торговать наркотой в Малинской и тем зарабатывать на собственную дозу. Докладывали руководству: есть сведения, что Ольгин сынок распространяет наркотики в Малинской. Но Маратика до времени не трогали – Ольгу жалели. Надеялись, что перестанет торговать. Ведь понимает, что это уже не шуточки – с дозой для себя, а серьезное преступление. Потом терпение лопнуло, сегодня его взяли. Нашли несколько доз героина – лет на семь тянет. Позвонили Ольге, она же теперь в главке работает, наше начальство: что делать?

– Напугайте, – попросила, – его посильнее. А вечером я подъеду, его заберу… Вот ты и напугай для пользы дела.

Майор вызвал дежурного и приказал привести из КПЗ задержанного. В кабинет ввели щупловатого парня, вполне на вид благополучного, никогда и не подумаешь, что наркоман.

– Дядя Витя, – жалобным тоном обратился задержанный к майору, – долго я еще буду здесь сидеть? Вы уже маме позвонили? Когда она приедет?

– Звонил, Марат, звонил, только она сейчас приехать никак не может: сильно занята. Да, может, и торопиться ей будет незачем, потому что тебя сейчас могут этапировать в Москву, в Бутырку. Вот капитан Панов из УГРО, – майор указал на Глеба, – расследует дело о похищении сына бизнесмена Никандрова. Про Никандрова слышал? У него имение в Малинской (Марат поспешными кивками подтвердил, что о Никандрове слышал). Так вот, капитан Панов будет задавать тебе вопросы и от того, как ты на них ответишь, зависит – поедешь ты с ним в Бутырку или останешься здесь ждать маму. Извини, у меня тоже дел по горло, поэтому я на всякий случай с тобой попрощаюсь: может, долго теперь не увидимся, – и дядя Витя, сделав Марату ручкой, удалился из кабинета.