Текст книги "Эксперт (СИ)"

Автор книги: Алексей Бойков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4

'Много смертей и кактус'

Это было сонное утро пятницы. Меня разбудил звонок телефона. На экране незнакомый номер, я поднял трубку.

– Алло?

– Доброе утро, Марк! Это Дима.

– Привет Дима! – Пришлось прокашляться, у меня был хриплый голос.

– Просыпайся, через пятнадцать минут к твоему дому подъедет служебный транспорт. Ты поедешь в область, будешь проводить осмотр места происшествия.

– Я? Почему я?

– На некоторое время заменишь меня, отправишься туда как стажер. Я тоже подъеду, но чуть-чуть попозже. У меня появились проблемы, которые нужно решить! Но дело не только во мне. Руководство решило проверить на сколько ты обучен и в состоянии ли ты самостоятельно проводить осмотр. Ты все сделаешь, а я проконтролирую, и, если что, подскажу. Тебе все равно периодически придется выполнять такую работенку, так что лишним не будет.

– Ладно, на осмотр так на осмотр. Я собираюсь.

Сбросив звонок, я посмотрел на часы. Без четверти шесть. Ещё полчаса и прозвенел бы будильник. Дима разбудил меня всего лишь на полчаса раньше, а чувство, будто я вообще не спал!

Минуту посидев на кровати, я потер пальцами свои глаза и пошлепал ладонями себе по щекам. Хорошо помогает, кстати! Берешь, и стучишь по щекам, как по барабану. Главное себя не жалеть, хорошенько прикладываться! Не до синяков конечно, но чтоб прижигало точно. Отлично помогает собраться и развеять туман перед глазами.

У подъезда стоял микроавтобус. Я сел в салон, место у окна. Поздоровался со всеми присутствующими. Их было четыре человека. Один из дорожной инспекции, второй из прокуратуры, третий следователь и четвёртый помощник следователя. Я обратился к прокурору.

– Куда едем?

– Семьдесят шестой километр северного шоссе.

– А что случилось?

– Автобус угодил в кювет.

– Чей автобус?

– Государственная сбытовая компания.

– Пострадавшие?

– В автобусе было четыре человека. Все мертвы.

Ком подступил к моему горлу. – Это серьёзная авария!

– Серьёзней некуда. – Добавил сотрудник дорожной инспекции.

Было видно, что разговаривать они не хотят. Их сонные глаза, так же как мои, держались в полуоткрытом состоянии. В такое ранее утро под такие печальные новости едва ли хочется о чем-то говорить. Я не стал более приставать с вопросами, откинулся на спинку сидения, оперся плечом об окно и устремил свой взгляд на серые силуэты многоэтажек.

Микроавтобус монотонно переваливался на неровном покрытии шоссе, поэтому меня быстро укачало, глаза слиплись, и я уснул. Разбудил меня следователь, он толкал меня в плечо, и повторял что-то вроде – 'Эй, проснись! Проснись говорю, приехали!'. Поднявшись на ноги, я спустился по ступенькам и спрыгнул на землю.

Мы остановились на обочине, в притирку к стальному отбойнику, который отделял дорогу от обрыва. Ветра не было, стоял плотный туман.

Мы выдвинулись вперёд, нас вёл водитель микроавтобуса. Впереди, в пятидесяти метрах, мерцал свет красно синих плафонов. Это были автомобили дорожной инспекции.

Первый вопрос, возникший в моей голове, – 'Как такое могло произойти?'. Я стоял у обрыва, у места пробития отбойника. От края дороги под углом тридцать градусов шёл горный склон. Внизу, на выступе, в восьмидесяти метрах, лежал искореженный автобус. Количество вопросов возрастало, но о них попозже.

***

– 'ДТП произошло около четырёх часов назад. Автобус обнаружил водитель трейлера, он проезжал мимо. По предварительным данным водитель не рассчитал скорость, не вписался в поворот, пробил отбойник и вылетел со склона. Люди, которые были в автобусе, ехали на смену на склад. Все четверо погибли. Автомобили скорой помощи прибыли практически мгновенно, но спасать было некого. Тела увезли в морг. У меня все'. – Отчитался представитель патрульной службы.

Дело шло медленно, никто никуда не спешил. Что касается меня, то за первые полчаса пребывания на месте происшествия, я успел осмотреть сто метров дорожного полотна до и после места пробития ограждения. Так же я внимательно осмотрел само ограждение вплоть до мелких деталей, царапин и вмятин. В моей голове картина аварии никак не состыковывалась!

Остальные члены комиссии успели позавтракать, подремать в микроавтобусе, и с задумчивым видом почитать протокол ДТП. И вот, когда представитель патрульной службы оформил все документы, все мы, наконец, приступили к спуску вниз.

К опоре отбойника привязали канат. Я первый приступил к спуску, первый же я и спустился вниз. Держась за канат, я двухметровыми шагами нырял в пучину плотного тумана, не испытывая при этом ни малейшего чувства опасности. Не хочу хвастаться, но благодаря своей гибкости и хорошей физической подготовке мне удалось сделать это в считанные секунды. Остальные продвигались очень медленно, прощупывая каждый свой шаг, как бы вдруг не оступиться и не переломать свои конечности. Им не хватало легкости, тяжёлые круглые животы слишком сильно притягивали их к земле.

Автобус лежал на правом борту. Крыша была смята вовнутрь в форме полумесяца. Кругом валялись осколки битого стекла, не уцелело ни одно окно. Можно уверенно сказать, что автобус перевернулся не меньше десяти раз прежде чем достиг этого выступа. Бензобак умудрился уцелеть, моторный отсек тоже – поэтому возгорания не произошло.

Сам автобус был небольшой, пятнадцать посадочных мест. Я тут же заметил вмятину овальной формы на левой стороне, которая тянулась от переднего крыла до середины борта. Вмятина была свежая, так как в глубоких железных порезах отсутствовали следы коррозии и ржавчины.

Все задние колёса разорвало, очевидно потому, что центр вращения во время падения был обращён на заднюю часть автобуса. Передние колёса, вместе с мостом, с корнем вырвало из подрамника – это из-за того, что во время падения, автобус, а именно его передняя часть, налетела на валун, сварочные узлы получили сокрушительный удар на излом, в следствии чего мост вырвало из своей центральной оси. Короче говоря, колеса и все сопутствующие части передней подвески лежали рядом с автобусом.

Я услышал голоса. Члены комиссии наконец спустились на выступ. Я махнул им рукой и указал на автобус. – Ужасное зрелище, не правда ли?

– Ужаснее некуда. – Пробормотал сотрудник дорожной инспекции.

– Осмотрите здесь все хорошенько! У меня есть подозрения. – Аккуратно намекнул я.

– Обязательно осмотрим, никак иначе! – Ответил прокурор.

Тем временем, я заглянул в кабину. В салоне было много крови, а значит, никто из пассажиров пристегнут не был. Их не один десяток раз кидало по всему салону! Выжить в такой аварии достаточно сложно, но тем не менее, вполне возможно... Водитель тоже не пристегивался, так как обод руля был заметно поврежден. Он пробил его лбом во время удара об ограждение. Спидометр замер на скорости тридцать километров в час, но нельзя с уверенностью сказать, что именно на этой скорости он протаранил ограждение. Спидометр мог сначала асинхронно крутится по все оси, а потом просто заклинить.

Больше ничего того, о чем стоит упомянуть, я не заметил. Спрыгнув с рамы автобуса, я ещё раз осмотрел его днище, затем обошёл вокруг, и устремил свой взгляд на большую овальную вмятину на левом борту.

– Здесь и думать нечего. – Сказал прокурор.

– Да. Водитель не справился с управлением и съехал с дороги. Других вариантов быть не может. – Добавил инспектор. Я слушал их краем уха, не сводя глаз с автобуса. Они были в пяти шагах, стояли всем скопом напротив передней части кузова.

– Водитель точно превысил скорость. Ехал не меньше ста километров в час!

– Оно и видно, посмотри, как помяло крышу! Ее на куски разорвало! А части обшивки? Их по всему склону разбросало.

– Он даже опомниться не успел...

Они обсудили ещё парочку пустых домыслов. После этого инспектор дорожной службы достал из портфеля папку с документами и подозвал меня. – Эй, эксперт, можно вас на пару слов?

Я посмотрел в их сторону, кивнул головой, и размеренным шагом направился к ним.

– Я составил схему ДТП, справку, и протокол осмотра. Вот, посмотрите. – Он протянул мне схему. Мои брови сложились домиком. – Здесь показано, что автобус на большой скорости зашёл в поворот под острым углом. Пробив ограждение, он рванул с обрыва и несколько раз перевернулся. Заключение -несчастный случай.

Мне пришлось сделать усилие, чтобы удивленно не усмехнуться. Я не мог понять – когда он составлял схему, он вообще вспоминал о законах физики? Хотя бы о её основах? И если да, то какой планеты? Эта планета в нашей солнечной системе или где-то за её пределами? ... Не успел я ознакомится с документами дорожного инспектора, как своё заключение протянул прокурор.

– Я, в свою очередь, – начал прокурор, – Ознакомился со всеми материалами и пришёл к выводу, что все службы экстренного реагирования, дорожные службы, а также службы технического надзора среагировали своевременно и в строгом соответствии со служебными инструкциями. У меня претензий нет. Что касается аварии, то моё мнение совпадает с мнением дорожного инспектора – несчастный случай. Бедняга водитель ошибся, а что привело к этой ошибке – это уже второй вопрос. Возможно он был сонный, глаза слипались, плюс туман, плохая видимость, со скоростью ещё наверно перебрал! Но это все к вопросу вторичной экспертизы, а на текущий момент все абсолютно ясно.

Я прикусил язык и на несколько мгновений задержал воздух в лёгких. Мне было не известно имею ли я на правах стажера спорить с членами комиссии, но я не мог вот так просто взять и согласиться с их заключениями.

– Скажите, вы правда считаете, что водитель, который работает на этом маршруте не менее четырёх лет и проезжает по нему не меньше двух раз в день мог не знать про этот резкий поворот, и про особенности его прохождения?

– С водителем могло произойти все что угодно! – Мгновенно ответил инспектор, покосившись на прокурора. – Возможно ему стало плохо, остановилось сердце, закружилась голова! Я знаю много примеров, когда опытные водители совершали глупые ошибки! Вероятно, что и этот инцидент из их числа.

Прокурор добавил. – Если верить информации, предоставлений с места работы, то водитель действительно работал на этом маршруте четыре года и пять месяцев. Но этот срок не гарант защищенности от ошибки! Никто от этого не застрахован.

– Допустим, водитель ошибся. Вы видели ограждение? – Я указал пальцем на вершину склона, оно призрачно рисовалось в пелене тумана. – Там стальные сваи длинной пять метров и диаметром двести миллиметров забитые в твердую горную породу на глубину в три с половиной метра на расстоянии два метра друг от друга. Эти сваи объединены между собой стальной лентой толщиной в восемьдесят и высотой в четыреста миллиметров на протяжении целого километра! Данное ограждение соответствует государственному стандарту и имеет высшую категорию прочности. К слову, оно здесь специально установлено, чтобы на таком резком повороте какие-нибудь не внимательные водители не съезжали с горы на своих автобусах. В свете выше всего сказанного, как по-вашему, автобус, весом около трех тонн, пусть даже на скорости в сто километров в час, мог пробить ограждение, рассчитанное на точечный удар куда большей силы, чем мог реализовать этот автобус? – Слушая мой вопрос, лица членов сильно нахмурились. Их глаза перескакивали то на моё лицо, то на склон, то на очертания поломанного ограждения. После короткого молчания дорожный инспектор нашел нужные слова.

– Видимо мог! Неизвестно в каком состоянии было само ограждение. К тому же, этот автобус весит больше трёх тонн, – он на секунду задумался, – Я думаю пять, а если с пассажирами, то все пять с половиной.

– Да хоть двадцать. Этого все равно недостаточно, чтобы сорвать стальную ленту ограждения! – Я старался держать себя в руках и говорить максимально непринужденно. – Да вы на раму автобуса посмотрите! Лобовая часть практически не повреждена. – Я подошёл поближе к автобусу, и указал пальцем. – Вот, глубокое повреждение только справа. Рама приняла удар и деформировалась вовнутрь сантиметров на тридцать. Такое повреждение оставляет крепкое лобовое столкновение с легковым автомобилем, но не как таран стального ограждения!

– Что вы хотите сказать? – Резко вставил прокурор.

Этот вопрос застал меня врасплох. – Что я хочу сказать? Ммм... У меня есть мнение... У меня есть мнение, что автобус упал сюда не случайно. Возможно, его сюда столкнули! – Когда я это говорил, я не смотрел в сторону членов комиссии, а пристально всматривался в раму. Я не знал, как на мои слова отреагируют эти люди. А отреагировали они критически. Я тут же услышал невнятный вой и скользкий гул неуловимых слов.

– Умышленное убийство!? – Удивлённо спросил прокурор, выждав, пока реакция окружающих его людей угомонится. – Нет никаких оснований так полагать! – отрезал он. – Совершенно очевидная ситуация, не надо ничего выдумывать!

– Вам, как эксперту, конечно виднее, насколько тот или иной характер повреждения соответствует ситуации, – подхватил дорожный инспектор, – но я, как опытный сотрудник, повидавший не мало дорожно-транспортных происшествий, могу с уверенностью заявить – эта трагичная авария – результат ошибки водителя. Характер повреждений – это уже второй вопрос, который здесь неуместен.

Меня удивляла их принципиальная позиция. Их заключения казались предвзятыми и это все больше меня настораживало! Даже если они так уверены, что это несчастный случай, почему нельзя предположить хотя бы теоретически возможность покушения? Почем бы не попробовать развить это предположение хотя бы в теории? Эти люди намеренно не хотели ни о чем думать... Не успел договорить дорожный инспектор, как в разговор снова ввязался прокурор. Я молчал и слушал.

– И что вы предлагаете? Опираясь на какие факты, вы собираетесь поднять вопрос о полной технической экспертизе!? Я с этим категорически не согласен!

– Во-первых, я ещё не говорил, что собираюсь проводить техническую экспертизу. – Аккуратно начал я. В воздухе запахло жаренным, я начал обходить острые углы. – Во-вторых, хочу сказать, что наверху, когда я осматривал дорожное полотно, я заметил остатки металлической стружки. Она была приблизительно в тех местах, в которых каким-то магическим образом переломился железный отбойник. Глядя на эту стружку и на форму деформации железа, мне подумалось, что ограждение предварительно обработали. Быть может, его заранее подпилили.

– Не может быть! Здесь? Кто? Зачем? Я, например, не заметил никакой стружки. Вы наверно перепутали ее с дорожным мусором. Марк, вы чего-то выдумываете! – Прокомментировал прокурор.

– Да это же не автобус инкассации, в нем не было ничего ценного! Кто на него будет покушаться? О чем вы говорите, что за вздор? – Сказал помощник прокурора.

– И правда, какие мотивы? – Подхватил инспектор. – Обычные люди ехали на обычную работу! Кто? Зачем? Абсурд!

– Мотив может быть очень несущественный, – возражал я. – Говорить об отсутствии мотива непозволительно в такой ситуации. Что касается, – за моей спиной раздался хруст веток. Посмотрев на склон, я увидел, как спускается Дмитрий. Он держался руками за верёвку и длинными прыжками двигался к нам.

– Всем привет. – Тут же крикнул Дима. – Как дела? Хреновый денёк, не правда ли? -Спустившись на выступ, он оценил своим взглядом автобус. – Матерь божья, ну и чертовщина! – Его взгляд переместился на склон. – Сколько раз он кувыркнулся, раз двадцать? Неудивительно, что никто не выжил! Господи, о господи, ну и дела! – Выдержав паузу, он прикусил губу и пройдя около восьми шагов оказался по правое плечо от меня. – Что у вас тут? Что вы все так уставились на меня?

– Ваш коллега утверждён, что эта трагедия произошла не случайно. По его мнению, на автобус было свершено покушение. – Выдавил из себя прокурор.

Дима посмотрел на меня. Его щеки, покрытые веснушками, были заметно порозовевшими. Короткие рыжие волосы были уложены в странную причёску, напоминающую ежа. Он был среднего роста, немного сутулый. Туповатые черты лица и хитрая улыбка придавали ему загадочности. Выглядел он лет на тридцать пять или сорок.

Услышав слова прокурора, Дима потёр свою тонкую шею правой рукой и протяжно проговорил. – Ну что же, каждый из нас имеет право на мнение. На то мы и организованная комиссия, чтобы предполагать и что-то утверждать. Сейчас мы во всем разберёмся. Позвольте я переговорю с глазу на глаз со своим коллегой? – Он положил руку на мое плечо.

– Да, да, конечно, о чем речь! – Ответил прокурор. Остальные закивали головами.

Мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас никто не услышал. Как только мы остановились, он начал.

– Спасибо, что подменил меня сегодня! С раннего утра пришлось ехать к маме, у неё водопровод дома прорвало, трубу давлением прямо с корнями вырвало! – Он улыбнулся, оскалив свои желтые зубы. – Представляешь, захожу в ванную комнату, а там целый фонтан куражится. Туда, сюда, и на потолок, и мне в лицо! Ух, как я разозлился! Хорошо, что мама вовремя сориентировалась и электричество выключила, а то поджарило бы всех, и кошку, и черепаху в аквариуме, и маму мою! Не дотерпела эта труба до ремонта, не дотерпела... Но ничего, теперь я в суд подам, и с домоуправляющей компании три шкуры спущу! Ох, дела...

Я не знал, как реагировать на его рассказ. Вроде и история грустная, а вроде он и не особо печалится. Никогда не знал, как себя вести в такие моменты. Все же, я скромно улыбался в такт его насмешкам, периодически добавляя пару обобщающих слов. Он продолжил.

– Давай мне документы, тебе они больше не пригодятся. – Я протянул ему справку, схему и протоколы. – Ага. – Пауза. Он вертел документы в своих руках.

– Скажи мне, с чего ты взял, что автобус... как он там сформулировал? Что на автобус, – 'совершено покушение'?

– Ни один автобус, если он, конечно, не перемещается над землёй с помощью ракетных двигателей, не способен по такой траектории угодить в ограждение! Вы хоть на схему посмотрите, – он резко меня перебил, восклицая своим деревянным голосом.

– Никаких Вы! Меня зовут Дима, зови меня Дима. Ни к чему эта официальность. Не люблю, когда кто-то называет меня на Вы!

Я улыбнулся и одобрительно покачал головой, стараясь сгладить неловкий момент. – Да, Дим, конечно. Дима так Дима.

– Так что ты там про схему? – Он вертел её перед своими глазами.

– Я говорю, она...

– Она действительно составлена очень странно. – Подхватил мои слова Дима. – Ладно. Со схемой я разберусь. Что ещё?

– Ограждение... – Я пересказал ему некоторые подробности своих наблюдений. Он слушал меня с серьезным видом, положительно кивая в ответ.

– Угу, я понял, что ты имеешь ввиду. – Он остановил меня, прервав на полуслове. – В чем-то ты прав. Я сейчас сам все осмотрю и приму какое-нибудь решение. Авария сложная, тут нужно быть внимательным и очень рассудительным! – Дима положил документы в свой портфель. – А пока поднимись наверх. Ты хорошо поработал, и ты мне больше не нужен. Вот ключи он моей машины, – он протянул мне брелок и ключ, – серый седан, стоит на повороте. Садись в него и жди меня. Если не выспался можешь вздремнуть. – Он обернулся и посмотрел на членов комиссии. – Я тут, скорее всего, надолго. Не меньше часа. Если замерзнешь, не стесняйся, заводи машину и включай печку.

– Может мне остаться? Чем-нибудь помочь? Я бы мог...

– Нет, нет! Я люблю работать один. Ты здесь ни к чему, поднимайся, – Дима похлопал меня по плечу, не отводя взгляд своих блестящих глаз, – поднимайся наверх.

Неспешно переставляя ноги с булыжника на булыжник, Дима отправился назад к членам комиссии и автобусу. А я, с привкусом горечи во рту, схватился за канат и начал подниматься наверх.

***

Я смотрел в одну точку. Этот процесс продолжался около трёх минут. Я не отрывал взгляда от какой-то мелкой субстанции на лобовом стекле. Наверно, это была дорожная пыль. Не знаю. Я думал совсем о другом. Мне не нравилась ситуация, в которой я оказался. Я имею ввиду аварию. Теперь я был уверен, что автобус вылетел с дороги не просто так! Ему помогли, а если быть точным, его спихнули с дороги. Как можно спихнуть пятитонный автобус? Это хороший вопрос.

На месте мне не сиделось, и спать я совсем не хотел. Вооружившись карманным блокнотом, я вышел на улицу и снова пошёл в сторону обрыва.

В тот момент на дороге неподалеку от места аварии дежурил патруль дорожной инспекции. Транспорта по дороге практически не передвигалось, с большим интервалом появлялись автомобили, которые с осторожностью проходили этот поворот, водители и пассажиры которых с интересом поглядывали на искореженное ограждение.

Ну представим, – размышлял я, – Автобус выехал из-за скалы и начал входить в поворот. Водитель знал эту дорогу, здесь сомнений нет. Так же нет сомнений, что на дороге не было тумана, так как авария произошла около часа ночи, а туман в этих местах спускается ближе к утру, часам к трём. Значит, видимость была хорошая, в рамках ночи и хорошего освещения фар, разумеется. Что произошло? А произошло вот что. Автобус прошёл около тридцати процентов поворота, в этот момент центр его тяжести максимально ушёл в сторону обрыва. Его скорость не превышала пятидесяти километров в час, это подтверждает застывшая стрелка спидометра, а также, в теории, здравый ум водителя, который, если он не был самоубийцей, не мог проходить это поворот с превышением этой скорости. В ином случае, даже если скорость была около ста километров в час, он перевернулся бы ещё на дороге, и протаранил бы ограждение крышей, а не бампером...

О том, что произошло дальше, говорит вмятина на левом борту. Кто-то резко обогнал автобус слева и тут же ударил его в левый борт. Водитель автобуса не растерялся и нажал на тормоз, об этом говорит прерывистая линия тормозного пути, которая следует вплоть до обрыва. Очевидно, скорость ему погасить не удалось... Все произошло в одно мгновение, секунда и БАХ, он таранит отбойник, который с удивительной легкостью разрывается словно пищевая фольга...

Ему не дали вырулить влево, наоборот, его направили прямо на ограждение. Какое транспортное средство его прижало? Если судить по высоте и длине вмятины – это высокий пикап. Большой, длинный, американского производства. Такие весят около пяти тонн, а если его хорошенько нагрузить, то все восемь! Значит, предположим, это был пикап. Но что дальше? Что бы автобус не направило в сторону обрыва, какой бы пикап его не прижимал, он не как не мог пробить ограждение! Это физически невозможно. Его рама должна весить не меньше сорока тонн, чтобы на такой скорости с наскока прорвать стальной отбойник! Как же тогда это произошло? Ответ на поверхности.

Я заметил это еще до того, как спустился к автобусу. На асфальте, тысячами мелких огоньков, блестела железная стружка. Ее нельзя заметить сразу, нужно приглядеться, рассмотреть каждый мельчайший шов асфальта. Эта стружка была в трёх местах. В начале прорыва ленточного ограждения; в его середине, там, где стоял опорный стержень, вбитый глубоко в землю; и в конце прорыва ограждения. Это авария была тщательно продумана! Ограждение заранее подпилили. О том, что его пилили, говорит и сам характер разрыва. В месте, где металл обломился, был чёткий контур деформации. Никаких рваных и растянутых элементов, метал не сопротивлялся, его вышибло словно по заранее нарисованному трафарету! Стоило лишь немного надавить, и нужный отрезок вылетает как пробка из бутылки...

Последовательность аварии окончательно сложилась в моей голове. Но что делать с этой последовательностью? Рассказать Диме? Да, но сначала нужно узнать, какой он сделал вывод. Что если он согласится с членами комиссии? Если он тоже пришёл к выводу, что это несчастный случай? ...

Последующие сорок минут я намотал около тридцати кругов по всей протяженности поворота. В своей голове я переигрывал альтернативные варианты развития событий, однако ничего более правдоподобного в мою голову не пришло.

Но кое-что я все-таки надумал. Эта мысль родилась в моей голове очень неожиданно. Сейчас объясню. Я как раз подходил к ограждению. Тогда я услышал их голоса, голоса членов комиссии. Она наконец закончили, подошли к склону, и кто-то из них схватил трос. Их голоса – они были оживлённые, бодрые. К сожалению, я не могу передать словами их интонацию, как и не смогу вспомнить, о чем они говорили. Да это и не важно! Важна лишь моя мысль... Я подумал, – 'Они все за одно! Черт подери, все эти люди заодно!'. Я замер и остолбенел! Эта мысль передернула меня на совершено другой уровень понимания происходящего. Моё сердце молотом забило по грудной клетке, вброс адреналина в кровь ввёл меня в состояние бешеного возбуждения. 'Здесь происходит преступление! Эти люди в сговоре! Что за черт!?' – мысли с треском и грохотом летали по всей черепной коробке, я пришел в замешательство.

Вы спросите, что я мог тогда сделать? Ничего. Ничего, кроме того, чтобы раздобыть информацию. Перед глазами пролетели строки из той записки, что я нашёл в почтовом ящике – 'Изучи экспертизы, запиши даты, запиши номера автомобилей скорой помощи и имена членов комиссии'. Эти строчки послужили призывом к действию.

В тридцати метрах от меня стоял патрульный автомобиль. Внутри, на передних сидениях, сидели два дорожных инспектора. Схема действий тут же сложилась у меня в голове, я развернулся и пошёл к автомобилю.

– Инспектор. – Сказал я, постучав в окно водительской двери.

– Да? – Ответил он, открыв дверь. Из машины хлынул запах кофе и горячих пончиков.

– Вы первые прибыли на этот вызов? – Конечно они, больше некому. Машина, которая первая прибывает на вызов, последняя же оттуда и уезжает. Она проводят весь процесс оформления. Других патрульных машин здесь уже не было, а значит, это они. Мой вопрос звучал риторически, но был необходим для скорейшего получения документов.

– Да, мы. А что? Что-то нужно?

– Дайте пожалуйста документы, которые оформляли утром. И ещё перечень участников, он тоже нужен. – Они не задавали лишних вопросов. Протянув мне чёрную папку, инспектор добавил, – Только ненадолго, нам скоро уезжать.

– Конечно, я только бумажки сверю и тут же отдам.

Инспектор захлопнул дверь, я прошёл вдоль автомобиля и положил папку на плоскость багажника. У меня было не более трёх минут, если конечно Дима не полезет по веревке первый. Если полезет, то не больше тридцати секунд.

Пролетела минута. Захлопнув свой блокнот, я положил его во внутренний карман куртки. Спустя ещё десять секунд я передал документы инспектору, отошёл от машины на десять шагов, остановился и шумно выдохнул. За эти минуты мое лицо заметно покраснело, по крайней мере мне так думалось, потому что я чувствовал, как от кожи исходит жар. Я постарался расслабиться, придал своему лицу непринуждённый вид, и, спокойной, вальяжной походкой направился в сторону обрыва.

Долго ждать не пришлось. Не успел я и глазом моргнуть, как из-за небольшого земляного выступа, через который перегибался канат, показалась голова прокурора, а за ней его объемное туловище. Следом показался инспектор. Последним поднялся Дима.

– Не продуло ещё? Какой порывистый ветер по склону свистит, а ты тут уже минут сорок бродишь! – Спросил Дима, положив свою руку на мое левое плечо.

– Нет, он не так сильно дует, как кажется. Я совсем не замёрз, я его даже не замечаю. – Члены комиссии удалились к микроавтобусу, Дима стоял рядом. – Вы закончили?

– Да, закончили. Сейчас поедем. Ты иди к машине, я сейчас отнесу бумажки инспекторам и тоже подойду.

***

Ждать его действительно пришлось не долго. Уже через пять минут он сел в машину и завёл двигатель.

– Ну и денек, ну и денек! Как будто черти с цепи сорвались и по миру пошли! – Он закинул в рот жевательную резинку, – будешь?

– Нет, спасибо. Я если и жую, то после еды.

– А у меня, когда нервы натянуты, так постоянно! Жую, жую, без перерыва, до жжения в желудке. И главное, когда ты весь на иголках, ничего в рот не вломишь! Кефир и тот обратно лезет. Не могу поесть нормально, потому и тощий такой. Не нравится мне это. Пора мне нервишки лечить, пора! – Он постоянно растягивал ударные гласные в словах, это звучало забавно. Такая особенность речи хорошо отпечаталась в моей памяти. Чем мне запомнился Дима, так это рыжими волосами, да своим странным нудным говорком.

– Это ты так из-за прорванного трубопровода расстроился?

– Ай, не только! Стрессов целая гора, тем более, беда не приходит одна! У меня постоянно так, как навалится все разом, так хоть вешайся! Короче, то густо, то пусто! Ну в основном густо, сам понимаешь.

– Да, такое бывает у каждого. – Наступила пауза. Мы подъехали к перекрестку, дождались своего сигнала светофора затем повернули в сторону города. Он заговорил.

– Хоть я и эксперт, и мнение мое независимо, я всегда стараюсь работать сообща. Нельзя работать вразрез мнению комиссии. – Он закурил, выкинув спичку в приоткрытое окно. – Эта катастрофа, она на первый взгляд очень простая, но, если приглядеться к тонкостям, можно заметить некоторые странности. – Пауза. Я поймал его острый взгляд. – Ты, студент, талантливый парень. Приятно осознавать, что в институтах еще чему-то учат. К чему я веду? Сегодня ты заметил то, что не заметили другие. Молодец! Я отчитаюсь начальству, что ты вполне самостоятельный эксперт. Не пройдёт и недели как с тебя снимут статус стажера.

– Спасибо, я старался. Но эта катастрофа ни очень сложная, здесь все на поверхности. Кстати, какое решение было принято?

Над ответом он думал около пяти секунд. Я заметил, как его губы плотно сжали фильтр сигареты. – Я заключил, что дело пахнет жаренным. Я передам свое заключение нужным людям, делом займутся следователи.

***

Вранье, он ничего не передаст. Его официальное заключение – несчастный случай. Именно так он запишет в своих документах. Но об этом я узнаю чуть позже, через несколько дней, в тот момент, когда гроза разверзнется над моей головой.

А тогда в машине я не стал доносить ему свои виды на обстоятельства катастрофы. Я почувствовал, что это ни к чему. Это чувство пришло отчасти от того, что он согласился с моей точкой зрения, а значит, доказывать было нечего.

Другая часть моего чувства состояла в недоверии. Пришло стойкое убеждение, что доверять Диме нельзя. Как бы широко он не улыбался, я чутко ощущал его скользкое нутро.

***

На улице была солнечная погода. Дима высадил меня у парка недалеко от дома Ксюши. Этот день я решил провести с ней. Да я бы вообще любой день проводил с ней. К слову, это было в планах. Растянутых планах. Наверно, все дело в ее маме, ну или в самой Ксюше. Эти женщины, они разные! Кто-то спешит замуж, а кто-то боится этого как огня. Черт их поймет, но точно не я. Все равно спешить было некуда! Нам всегда кажется, что времени у нас полно...