Текст книги "Правильное решение (СИ)"

Автор книги: Алексей Краснер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

  Правильное решение.

  1

  Горьев поднял воротник своего черного драпового пальто. Когда он вышел из здаќния, уже стоял настоящий поздний осенний вечер. Было еще не совсем холодно, но легќкий пронизывающий ветерок уже ощущался повсюду. Тени от жилых домов почти полноќстью закрывали собой весь узкий дворик. Деревьев во дворе не было. Только бетон, маќленькие архитектурные формы детской площадки и несколько припаркованных и оставќленных на ночь внедорожников.

  «Зачем сейчас строят детские площадки? Кому они нужны, если рожать и растить детей сейчас – дело хлопотное?», – подумал Горьев, проходя мимо карнавально раскрашенной пластиковой карусели и такой же индейской раскраски детской горки. Думать о политике и проблемах, царящих в стране, сейчас не хотелось. Да и надоели уже все эти обсуждения и бесполезный треп в университете. Начиная от студентов и заканчивая преподавателями – все только и говорили о политике, расстреле Дома Правительства в Москве и постоянќных демонстрациях сторонников коммунистов. И еще этот ввод войск в Чечню...

  Поэтому он постарался отогнать от себя эти не нужные сейчас мысли и сосредотоќчиться на завтрашних планах в университете. Зарплату задерживали третий месяц, и уже стали поговаривать о сокращении нескольких дисциплин и соответственно части обуќчающего состава. Федеральное финансирование временно прекратилось на неопределенќный срок и что будет дальше, не знает никто. «Опять неприятные мысли. Надо домой. Ужинать и спать», – сознание Горьева упорно не пускало в себя накопившийся за последќние месяцы негатив. Он еще раз взглянул наверх, где светилось окно десятого этажа пятикомнатной квартиры элитной многоэтажки. Возвращение в свою однокомнатную хрущевку каждый раз наводило на него определенное уныние, с которым он каждый раз вступал в бой и геќроически проигрывал.

  Вот уже в течение двух недель он посещает этот элитный застроенный район в центре города, расположившийся на берегу великой реки. Посещает не по своей воле, а можно сказать по нужде. Частные уроки по истории позволят будущей студентке, Олесе, без проблем поступить в начале следующего года в университет. Это была не глупая деќвушка, выпускного школьного класса, которая изъявила желание учиться в университете на одном из гуманитарных факультетов. Обеспеченные родители охотно согласились поќмочь единственной дочери-умнице. Преподавая в университете политологию и историю цивилизаций, Горьев сразу же откликнулся на объявление в местной газете на вакансию частного репетитора. С первого дня он нашел общий язык с юной ученицей. Разработанќный им план занятий пришелся по вкусу Олесе. И она методично и упорно старалась исќпользовать отпущенные им два часа занятий. Тем более, что за каждый час занятий родиќтели Олеси отдавали репетитору по двести кровных рублей.

  Девочка действительно оказалась ребенком неизбалованным хорошими условиями жизни и любовью своих не бедных родителей. Она с энтузиазмом заучивала все необхоќдимые исторические даты и сложные исторические имена сильных мира сего. Такое упорќство своей ученицы Горьева порой сильно изумляло. Единственное, что он долгое время не мог понять, так это зачем обеспеченным родителям так заботиться о поступлении доќчери. Когда они и так могут оплатить поступление и беззаботное обучение в университете своего чада. Потом, от Олеси Горьев узнал, что решение, поступать со всеми на общих основаниях и со своими мозгами, было принято ей самостоятельно. От этого Горьеву быќло еще приятнее заниматься с такой ученицей.

  Светлана, жена Горьева, в шутку постоянно твердила ему: «Дозанимаешься ты со своими молодыми абитуриентками. Узнаю, что загулял – выкину из квартиры. Будем с Антошкой сами выживать». Но приносимые супругом домой еженедельно заслуженные четыреста рублей на время успокаивали Свету. Тем более, что она еще не работала и треќтий год была в декретном отпуске, а мужу зарплату задерживали.

  Многие коллеги Горьева уже бросили университет и занялись кто частным извоќзом, кто на рынок торговать китайским шмотьем. Но Горьев, твердо опирающийся в своей жизни только на собственные заключения и исторический опыт никуда из университета не собирался.

  – История вернет все на круги своя, и страна выкарабкается, – повторял он Светлане и друзьям.

  – Дурак ты Горьев! Уехали бы с тобой в Израиль как твой профессор Либерман. Там, говорят, еще ценят русскую ученую интеллигенцию, – отвечала ему жена.

  – Да кому я там нужен? Да и, в конце концов, мне как минимум евреем надо было родиться.

  Горьев миновал двор и вышел на мощенную серой брусчаткой узкую улочку вдоль разнокалиберных многоэтажек. Жилые дома пестрили своими непохожими друг на друга фасадами. Вывески магазинчиков на первых этажах уже начинали светить своими ночныќми неоновыми вывесками. В основном все въезды во дворы уже были закрыты шлагбауќмами. Иногда на фонарных столбах можно было увидеть маленькие камеры видеонаблюќдения, обеспечивающие круглосуточное слежение за автомобильными ворами и забредќшими в этот район хулиганами. Город в городе, как для себя отметил этот микрорайон Горьев. Здесь живут другие люди и у них совершенно другие проблемы. И вполне возќможно все то, что сейчас творится в стране, на них никак не отразилось.

  Горьев никуда уже не спешил. Автобусы еще ходят. Вот только на улицах уже нет людей. И только, то там, то здесь пробежит одинокий горожанин, спешащий с работы в свой семейный уют. Мысли о том, что через каких-нибудь двадцать-тридцать минут он тоже окажется дома, согревала Горьева. Он любил свою семью: маленького Антона и жеќну Светлану. Пусть они и жили в однокомнатной клетке, и не было места, где даже тапки на пол поставить, все равно это был его дом. Это был маленький и никем не рушимый ЕГО мир.

  Проходя мимо новых домов и красивых двориков, он не испытывал зависти к тем обеспеченным людям, проживающим в этих домах, которые знать не знают, что такое ободранные подъезды и разбитые дворовые площадки. В нем звучало только умиротвореќние и радость за то, что в данный момент и в данное время он может идти по улице и наќблюдать всю эту красоту и порядок. И не все кто здесь живет – воры и приспособившиеся низкие люди, как заявляли многие его товарищи, обозленные на переходное время. В конќце концов, та же юная Олеся... Она совершенно другой человек. Она мыслит по-другому и, уж точно, не ждет в будущем от жизни негатива. А родители не стали отговаривать ее от поступления на сомнительный факультет, вместо того чтобы, как и многие сейчас, пойти учиться на модные экономические и бухгалтерские специальности. Все-таки тоже, уважают желание дочери.

  Туфли Горьева отчеканивали с глухим стуком по монолитной брусчатке. Кроме неќго на улочке не было никого, и он мог позволить себе делать что хочешь. Даже подобно тому герою из старого кинофильма – запеть в пустом метро песню и не бояться, что на тебя посмотрят искоса как на ненормального. Ветер на какое-то время стих, и опавшая лиќства с деревьев шуршала во дворах под лапами пробегающих бездомных собак.

  Когда микрорайон, шутливо называемый в народе «кремль» стал заканчиваться, впереди показался бульварный парк и такие же пустые вечерние дорожки. Справа от Горьева начинался железобетонный забор заброшенной стройки одного из таких же элитќных домов. Стройка была законсервирована на неопределенное время, и как поговариваќли, превратилась в один из таких же «недостроев», каких теперь стало по стране полным-полно. Забор был весь исписан и изрисован местными молодыми «пещерными» художќниками. В основном это были непонятные безобразные лица и названия западных команд рэп-музыки. Слова и лица были выведены баллончиками разноцветных красок. От чего ходьба вдоль такого бетонного ограждения была не скучной и превращалась в увлекаќтельное посещение уличного настенного вернисажа неизвестных художников.

  Горьев вдыхал полной грудью осенний воздух, с мыслями о том, что скоро начнется опять долгая и морозная зима. И опять ему придется, укутавшись в теплую «аляску», ходить по городу и не обращать внимание на пейзажи родного города. Впереди, метрах в двадцаќти от него из ворот бетонного ограждения вышла фигура человека. Поначалу Горьев не обратил никакого внимания на человека, и продолжал медленно идти и рассматривать наќстенные рисунки. Но что-то заставило его еще раз взглянуть на спину уходящей фигуры. Нет, ничего примечательного для себя Горьев не отметил. Обыкновенное темное тело чеќловека, укутанное, кажется, в какое-то старое темное пальто и вязаная шапочка на голове. Даже то, что человек вышел из заброшенной и опечатанной стройки, тоже нисколько не смутило Горьева. На ум сразу пришли картинки наркоманов и всевозможных бомжей, обитающих на таких забытых стройках, где уже никто ничего не охраняет, а бетонные конструкции безмолвно возвышаются, словно языческие идолы богов.

  Что-то другое было в этом слегка сгорбленном и темном теле человека. Какая-то неясность и неестественность окружающему его миру. Словно картинка человека была слегка размыта и постоянно находилась в движении теней и складок одежды. Фигура выќшла из разбитых ворот стройки и не спеша, почти слившись с землей, потекла в сторону противоположную забору, через дорогу. Судя по походке, переходящей через пустую доќрогу фигуре, это был немолодой человек, мужчина, и, по всей видимости, бомжеватого образа жизни. Шел он, немного подпрыгивая на одну ногу, словно из-за поворота должна была вот-вот выехать машина. «Скорее всего, наркоман. Нет, точно наркоман, – думал про себя Горьев, – но что он делает здесь, в „кремле“? Обирается по мусорным бакам?».

  Неестественное передвижение фигуры не давала ему покоя. Мерцание черного одеяния и коротких ног человека, делали его неким мультяшным героем. Горьев протер тыльной стороной ладони глаза и еще раз на ходу попытался всмотреться в спину человеќка.

  Да нет, вполне обыкновенный человек. И одет в какую-то длинную болоньевую куртку (как бы не женскую).

  Минуя проем ворот в заборе стройки, Горьев замедлил шаг. Он повернул голову в сторону проема и увидел недостроенные четыре этажа панельного дома. Черные глазницы оконных проемов уставились на Горьева немом вопросе. Он остановился и еще раз взгляќнул в спину удаляющемуся человеку. Что-то поманило его на заброшенную стройку. Это что-то, так и останется для самого Горьева неизвестным пятном в памяти. Ржавые ворота стройки с навешенным сверху строительным знаком «Опасно!», были приоткрыты. Их даже не надо было касаться. Тело человека могло беспрепятственно пройти в создавшуюќся щель в створках ворот. Они как будто приглашали войти внутрь.

  Зачем мне это? Что за глупые мысли, мне надо домой, Светка ждет

  на ужин.

  Перебирая щетину на подбородке и оглядываясь по сторонам, Горьев вошел в отќкрытые ворота стройки.

  2

  Стоявший при входе металлический метровый аншлаг повествовал о строительстве на этом месте шестиэтажного крупноблочного дома со скатной крышей и системой подќземных гаражей. На стройке царил настоящий хаос: перевернутые металлические бочки, неаккуратно складированные бетонные блоки панелей, брошенные поддоны из под кирќпичей, кучи разбитого стекла и рассыпанного песка, и много, очень много арматуры. Она словно сотни мертвых тел фантастических змей была повсюду разбросана по площадке. Апофеозом всего служил, стоявший в стороне возле двух фундаментных блоков полусгоќревший бульдозер «Беларусь». Горьеву сразу вспомнилась, виденная когда-то по телевиќзору, хроника войны, где разбитая бронетанковая техника также стояла посреди разбомбќленного Сталинграда.

  Горьев остановился и еще раз осмотрел всю стройку в целом. Попадаться на глаза беспредельным наркоманам ему не хотелось. Здесь, на заброшенной стройке уже не попадал свет электроламп уличных фонарей и неоновых вывесок. И от этого было уже достаточно темно, чтобы в полусумрачной мгле не наткнуться на что-нибудь и, как говорится, не сломать себе где-нибудь. Разбитое здание и взъерошенное убранство строительной плоќщадки никак не клеились с тем миром, который существовал там – за бетонным забором. Словно фрагмент из другого футуристического мира стройка вросла в тело молодого микќрорайона.

  Несвойственного Горьеву страха темноты он не боялся, а только чуть-чуть замедќлил шаг, чтобы действительно не наступить на ржавый обломок арматуры или не свалитьќся в какую-нибудь строительную яму. Мысли о своем в настоящее время нелепом полоќжении во вселенной опять нахлынули на Горьева.

  Какого черта я здесь делаю. Дома ждет горячий ужин, и может быть, купленные Светкой к чаю мои любимый пряники со сладкой начинкой. Антошка, наверное, еще не спит, и сидит, как обычно, на половике в кухне, играя с детскими машинками. А мне еще надо полистать свой конспект с записями для завтрашней лекции. Ведь завтра суббота. У меня четыре часа лекций, а потом я свободен. Мы хотели завтра со Светланой заќехать к ее родителям, чтобы на время отдать им Антошку, и успеть на два часа схо-дить в кино. И нам совершенно неважно, что там сейчас идет. Просто хотели на какое-то время вырваться из бытовой ежедневной рутины и попасть в совершенно другой мир с его переживаниями и героями.

  Горьев обратил внимание, как справа от недостроенного здания из земли поднимаќлись бетонные сваи. Забитые на разную высоту, они представляли собой строй военноќслужащих, с разными званиями и регалиями, если брать в расчет их высоту. Тридцатиќметровое свайное поле было вероятно запланировано под вторую очередь многоэтажки с учетом их одновременного возведения. Сами сваи на поле кое-как выглядывали из заќросшего высоким пожелтевшим бурьяном. Поэтому, подойдя ближе, Горьев обнаружил, что на поле их успели забить более пяти десятков. Теперь это уже было похоже не на боеќвой порядок солдат, а скорее походило на одну исполинскую шахматную доску, с расќставленными бетонными фигурами.

  Сразу около ближайшей забитой тяжеловесной сваей валялся разбитый металличеќский прожектор. Ножки его согнулись пополам и от влаги проржавели, стекло было вдреќбезги разбито. Предназначенный для работы второй строительной смены, теперь он стал дополнением к общей картине хаоса и беспорядка строительной площадки. Из-за высокого сухостоя, наполовину закрывающего «бетонного солдата» выглядывали какие-то тряпки и мусор. Горьев сделал несколько шагов в сторону заросшего поля и оторопел. Какое-то время он стоял недвижимо. И, как ему показалось, ни одна мысль не пронеслась у него в голове. Мозг был закупорен как бутылка, он был заблокирован на мысли. Потому что ту мысль, которая посетила Горьева, не хотелось пускать в свое сознание. Он сделал еще один шаг и всмотрелся в темноту.

  Это был не мусор и не тряпки. Из высокой травы выглядывала человеческая нога по колено. На ноге красовался неопределенного цвета женский полуботинок со сломанќным каблучком. Голень ноги покрывал слой грязи, и можно было заметить, что на ноге были женские черные нейлоновые чулки. Не веря своим глазам, Горьев вошел в траву. Раздвигая руками высокие стволы жесткого чертополоха, он старался ни на что не настуќпить. Дыхание на несколько секунд прекратилось, но пульс усилился, отдавая сдавленныќми ударами в висках. «Не может быть. Это мне кажется. Этого просто не может быть. Сейчас я немного пройду, и это все окажется грудой мусора», – думал Горьев, тихо проќдвигаясь по кустам, достававшим ему до уровня груди. На свайном поле было не так темќно, ведь тень от недостроенного сооружения на него не падала. Горьев почувствовал, что нога плюхнулась в лужу.

  Это была молодая девушка лет девятнадцати, может моложе. Она лежала в траве в совершенно неестественной для живого человека позе. Ноги, согнутые в коленях были направлены вправо от туловища. При этом одна нога, выглядывавшая из травы, была почти выпрямлена в колене. Направление ног было одинаковое, в связи с чем, складываќлось впечатление, что человек куда-то быстро бежит. Тело и голова были вывернуты, и лежали с противоположным углом наклона. Лицо девушки было обращено вверх, глаза открыты. На лице не было ни горя, ни боли. Оно было совершенно безмятежным. Мысли о том, что все-таки это не настоящее тело (может какой-нибудь манекен) не оставляли Горьева.

  Какой тут к матери манекен. Это самое, что ни на есть настоящее тело человеќка. И скорее всего это труп. Боже это же труп! Настоящий человеческий труп!

  Быстро перебирая в памяти моменты, где Горьев мог видеть настоящего мертвеца, он мог припомнить только ту бабку в гробу в глубоком детстве. Похороны во дворе. Слеќзы каких-то родственников. Куча народу и семилетний мальчик из-за спины взрослых, пытающийся разглядеть гроб, оббитый красной материей. Но, то было детство, то был, скажем так, официальный труп. А это?

  Руки девушки были раскиданы в сторону подобно распятому Христу. Из-под вымаќзанных в грязи рукавов удлиненного красного кожаного свингера выглядывали белые лаќдошки. Со скрюченными пальцами ладони рук были также перепачканы грязью, как и вся одежда мертвой. Но самое главное, что поразило Горьева – это ее лицо. Юное, спокойное и даже немного прекрасное оно было живого розоватого оттенка. Возможно, это были осќтатки еще августовского загара, а может следствие того, что смерть наступила совсем не-давно. Но эти глаза... Они не отпускали и не манили. Они были стеклянными и в тоже время совершенно живыми. Однако мысль о том, что вот-вот взгляд этот изменит свое наќправление, и посмотрит в самую душу Горьева, его не испугала. Продолжая топтаться на одном месте, он опять почувствовал, что стоит в луже воды.

  Воды? Но вода так не плюхает под ботинками. Это какая-то жижа, какая-то грязь. Или это...

  Горьев опустил на землю взгляд и увидел, что стоит в луже липкой и густой крови. Источник ее, алым цветком растекался под правой скулой лица девушки, уходя красными полосками крови вниз по шее, и далее кровь стекала на землю. Горьев сглотнул и почувќствовал, что в горле у него поселилась пустыня. В ногах появилась необычная тяжесть, которая тут же мгновенно прошла. На какое-то мгновение Горьев почувствовал, как неќобъяснимая сила окатила все его тело потом. Рубашка мгновенно прилипла к спине. В ужасе он отступил на шаг назад, чтобы подошвы ботинок не касались кровавой лужицы, на глазах увеличивающейся под сухостоем. Нет, не кошмар увиденной картины заставили его тело в один момент промокнуть собственными выделениями пота. Порой память заќставляет нас вернуться к тем обрывкам воспоминаний, которые так необходимы нам в данную конкретную секунду. Выстроив файлы накопленных фрагментов жизни в потаенќных уголках нашего хранилища, память подобно умному компьютеру выставляет перед нами ту или иную картинку. Одно слово – и она выплескивает нам все, что когда-либо было связано с этим словом и этим образом. Слово, заставившее Горьева пошатнуться на одном месте и закрыть ладонью рот, чтобы не закричать подобно истеричной девице было «маньяк».

  В одно мгновение Горьев вспомнил последние события в городе, прокатившиеся черной тучей над жилыми домами и вселившие страх в каждого человека, услышавшего новости. В городе действовал настоящий маньяк-убийца. Нет, не где-нибудь там, в виртуќальном западном мегаполисе, с миллионным населением. А именно здесь, практически у тебя дома.

  Когда первые жертвы стали достоянием общественности, убийцу сразу окрестили «сонным маньяком», по его визитной карточке убивать своих жертв ударом острого коќлющего предмета, предположительно металлического, в сонную артерию. Как говорили медэксперты-криминалисты, удар сопровождался большой физической силой, пробивая одновременно наружную и внутреннюю сонную артерию. Обеспечивающая нормальный кровоток для головного мозга и почти полную доставку кислорода для него, поврежденќная сонная артерия приводила жертв к мгновенной смерти. Именно поэтому следователи управления внутренних дел не могли прийти к мотивам таких убийств. Смерть наступает сразу и маньяк не успевает насладиться мучениями жертвы. Следов насилия или сексуќального надругательства также не обнаруживали. Да и жертвами сонного маньяка станоќвились как женщины, так и мужчины. Единственной особенностью таких убийств, а их уже превышало за десять, было то, что невинно убиенными были молодые люди от шестќнадцати до двадцати лет. Именно это и стало единственной зацепкой органов к портрету предполагаемого преступника. По их гипотезе, это был, скорее всего, мужчина пожилого возраста, чем-то обиженным на молодое поколение, и пытающегося таким образом накаќзать его за причиненные обиды. Убийства совершались в ночное время суток и в разных частях города, поэтому карта преступлений также ставила следователей в тупик. Орудие убийства было не определено. А в психологическом портрете значилась особенность убийцы скрываться за маской обыкновенного, невзрачного горожанина. В общем, все поќиски сонного маньяка оставляли желать лучшего. Матери боялись отпускать детей в веќчерние часы на улицы, а мэрия готовилась ввести в ближайшие дни комендантский час для молодежи.

  Несколько секунд Горьев находился как в ступоре. Он не слышал биения собстќвенного сердца, а взгляд его не отрывался от открытых глаз убитой девушки.

  Все сходится. Молодая девушка, следов сексуального насилия нет, кровь из шеи хлещет как из ведра. Понятия не имею, где конкретно проходит сонная артерия, но отќверстие за ухом девушки размером с однокопеечную монетку указывает именно на то, о чем я подумал. Человек! Со стройки выходил какой-то человек. Я видел его. Видел реальќней некуда. И выглядел он более, чем подозрительно. Сколько времени прошло после того, как я вошел на территорию стройки?

  Тело Горьева сначала развернулось на сто восемьдесят градусов, затем он стал меќтаться то в одну, то в другую сторону. Наконец, взяв себя в руки, он определил себе место отхода – проем в воротах стройки, через который еще пробивался свет включенных уличќных фонарей. Горьев бросился к выходу. Он уже не разбирал, как и куда он бежит. Остоќрожность не наступить на опасные предметы, ушла на второй план. Это уже не было поќхоже на то, как он вначале крался по территории строительной площадки. Десять секунд и Горьев, словно выпущенная стрела, вылетел за территорию заброшенной стройки в освеќщенный участок пустынной улочки. Оглядевшись по сторонам, он побежал в сторону темного бульвара.

  Человек пошел по бульвару в сторону реки. Точно. Перешел вприпрыжку дорогу и пошел по бульвару. Так бы поступил любой преступник. Что бы не светиться по освеќщенным вечерним улицам города, где еще гуляют люди. Но почему именно в сторону реќки? А если я не прав?

  Интуитивно выбрав направление преследования, забыв про стеснение и нелепость своего бега, он словно мальчишка бежал в сторону огромных тополей парковой части бульвара. В голове бились мысли только об одном: «Успеть догнать. Он не мог в таком темпе так быстро уйти». От быстрого бега и испарения пота на теле под одеждой Горьев почувствовал легкий холодок по всему телу. От чего ему стало еще легче бежать, и он усќкорил прыжки. Затаившееся когда-то в груди сердце Горьева, теперь билось нервно и учащенно, и он мог ощущать его, рвущееся из грудной клетки наружу.

  Он не мог далеко уйти, не мог.

  Вбежав в темное пространство бульварного парка, Горьев на какое-то время потеќрял ориентацию в пространстве. Но затем, с привыкшими в темноте глазами, рванул со всех ног по тропинке между деревьями в сторону реки. Кроны огромных тополей, шурќшание осенней листвы и биение собственного сердца заполнили все оставшееся пространќство, разделяющее Горьева от своей цели. Он бежал, почти не останавливаясь. Только изќредка, отдышавшись, на ускоренном шаге, он опять продолжал бежать по тропе ведущей к реке. Он не оглядывался по сторонам, зная, что сейчас в это время, людей не должно быть в таком темном парке. Кроме, разве что такого безумца как он сам. В один момент его посетила мысль: «А что будет, если он настигнет этого головореза. Дальше то что? Наденет на него несуществующие наручники и зачитает ему его права?»

  Нет. Я просто должен убедиться, что это действительно сонный маньяк. А дальше... Дальше я должен его выследить.

  Перед глазами стояло безмятежное лицо мертвой девушки. Чуть приоткрытые гуќбы, словно пытались что-то сказать перед смертью. Нереальность происходящего, усилиќвала кромешная парковая тьма. Стволы деревьев как сказочные образы проносились спраќва и слева от Горьева. Он настолько быстро бежал, как ему казалось, что его ноги только-только касаются земли. И весь его бег напоминал сплошную череду бесконечных прыжќков. Шуршание листьев и громкая отдышка заставила Горьева задуматься.

  А что если он услышит меня в этом безлюдном парке. А если он уже знает о моем плане, и уже притаился где-нибудь в ожидании застать меня врасплох. Пусть даже вон за тем деревом.

  Стоило только этим мыслям посетить Горьева, как его, уже привыкшие к темноте глаза, заметили вдалеке фигуру человека. Горьев во весь рост рухнул в сторону одного из старых тополей, успев руками обхватить его ствол. От резкого движения и соприкосновеќния с твердой корой дерева он почувствовал в ладонях горячее жжение. Словно влившись в дерево, Горьев попытался высунуть голову из-за ствола дерева. Сейчас взгляд его нахоќдился примерно на уровне колена взрослого человека. В полулежащем положении ему все-таки удалось выглянуть из-за дерева в направлении парковой дорожки.

  Нет, это мне показалось. Мало ли в темноте привидится. Здесь столько кустов и деревьев, что любая тень может показаться человеком. Надо продолжать двигаться.

  Темное пятно в глубине парка было неподвижно. Горьев услышал собственное дыќхание, и, продолжая наблюдать, прекратил на какое-то время дышать. Пятно, похожее на человека не шевелилось несколько секунд. Затем изменило свое положение, и начало не спеша двигаться в противоположную сторону. Горьев понял, что все это время, пока чеќловек стоял неподвижно, он смотрел в его сторону. Но, затем, не увидев никакой опасќности, продолжил свой путь.

  Черт побери, я был прав. Я правильно выбрал направление погони. Это он, кто еще это может быть? Не пенсионер же с собачкой прогуливается в такой темноте. Что дальше?

  Теперь Горьев стал перебегать от дерева к дереву, словно спецназовец. Не забывая упускать из виду объект своей погони, он стал осторожнее наступать на сухую парковую листву и следить за своим дыханием. При этом, он достиг совершенства в своей мобильќной конспирации, и от этих мыслей его стала распирать странная гордыня. Преследуемый человек сменил свое направление и стал выходить за пределы парковой части бульвара. Он перешел дорогу и направился в сторону неизвестных Горьеву строений. Это были не-понятные бетонные строения, напоминающие не то трансформаторные будки, не то строения надземной части защитного сооружения. Далее между несколькими металличеќскими гаражами и ряда кирпичных портовых хозяйственных строений тропа уходила круќто к берегу реки. Здесь заканчивался город, и начиналась великая река. В сотне метров от этих мест речной порт с его баржами, спящими катерами и двухэтажными плавучими причалами, выкрашенных в убогую зеленую краску. С каждой перебежкой расстояние между Горьевым и фигурой человека сокращалось. Сейчас расстояние до предполагаемоќго сонного маньяка была около двадцати с лишним метров. И Горьев уже мог различать спину человека, его походку и даже возможно ощущать его дыхание.

  Между тем тропа все также круто сбегала к основанию каменистого берега, скрыќваясь в высоком кустарнике. При очередном взгляде на преследуемого, Горьев успел улоќвить на берегу реки стоящий покосившийся одноэтажный барак. И самое главное он увиќдел живописный изгиб реки. Еще молодой серп луны оставлял на спокойной глади реки тоненькую белую полоску. Острова на противоположной стороне реки также были освеќщены небесным светилом. Пространство, ведущее к неизвестному бараку, оставалось отќкрытым, и поэтому Горьеву пришлось сначала присесть на корточки, а затем опустить коќлени на сырую землю. С такого расстояние Горьев успел даже уловить шуршание его длинного болоньевого пальто и вязку его черной шапочки на маленькой голове. Он почеќму-то точно знал, что маньяк направляется именно в этот дом.

  А куда он может еще идти? Здесь на берегу кроме этого жилого дома больше ниќчего нет. Надо выждать какое-то время, чтобы он вошел в дом. Тогда можно спокойно добраться до стены дома и уже находиться под его защитой. Сейчас не то время, чтоќбы я был раскрыт. Надо ненадолго затаиться, замереть. Я почти нашел его логово. Именно логово! Ведь он не человек. Он зверь!

  С этой мыслью Горьев, сложив руки крестом на груди чтобы не больно удариться об землю, упал в сухую пыльную траву лицом вниз.

  3

  Когда Горьев поднял голову над землей, то человека уже не было видно. В одном из трех окошек домика горел тусклый свет. Двухскатная черепичная крыша домика также освещалась светом луны. Пригибаясь к земле, Горьев быстрыми шагами стал приближатьќся к бараку. Он понимал, что стоит в данную секунду маньяку выйти из дома, как Горьев будет мгновенно раскрыт. Время движения до домика превратилось в вечность. «Нет, только не сейчас». – Билась одна единственная мысль Горьева. – «Мне надо успеть добќраться, чтобы спрятаться в тени дома».

  Вот уже он может видеть бревенчатый сруб дома, оббитую черным дерматином входную дверь. Дом напоминает заброшенное строение, и в то же время, видно, что в нем кто-то живет. На входе в дом стоит пустая развороченная собачья будка, валяются пустые пластиковые пивные бутылки.

  Если это место, где живет это чудовище, то тогда зачем свою последнюю жертву он сделал в тридцати минутах от своей обители? Это не целесообразно для опытного маньяка. Почему он пренебрег осторожностью? Или он уже обнаглел до крайќности от своей безнаказанности, что стал убивать в своем районе, не утруждая себя вылазками в другие части города?

  Все эти вопросы толкали Горьева узнать личность убийцы. Распирающее человечеќское любопытство заставляло его войти в дом и познать сущность этого монстра-человека. Он понимал, что подвергает себя неимоверной опасности. Каждое неосторожќное движение может обернуться для Горьева смертью. Он прижался спиной к стене дома и постарался перевести дыхание. Ощущая спиной неровные бревна, он осмотрел свою пыльную одежду и испачканные в земле ладони. «Что я здесь делаю?», – еще раз подумал Горьев и осторожными боковыми шажками стал пробираться к единственно освещенному окну дома. Сердце молотом стучало в груди и ему показалось, что от этого стука шатается стена дома, к которой он прижался всем телом. В голову полезли совершенно неуместные глупые мысли о том, как он будет объясняться супруге за свой внешний вид и поздний приход домой, о том, что завтра после лекций в университете он собирался встретиться с однокашником, попить разливного пивка в баре напротив центрального универмага.