Текст книги "Правильное решение (СИ)"

Автор книги: Алексей Краснер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  Подойдя вплотную к оконной раме окна, из которого лился свет, Горьев останоќвился. Внезапно ему представилась страшная картина: он заглядывает в окно, а из-за заќпыленного стекла на него спокойно смотрит лицо сонного маньяка. Затем тот начинает улыбаться, и Горьев понимает, что он не может бежать, ноги сковывает страхом. Он отоќгнал от себя эту фантасмагорическую картину, но понял, что заглянуть в окно дома ему уже не хватит смелости. Ясно было одно – хозяин дома находится в этой освещенной комнате. Простояв несколько минут в неподвижной позе, Горьев стал также, прижавшись спиной к стене, продвигаться в сторону входной двери дома.

  Что я здесь делаю? Что мной движет? Не разум и не мысли ведут меня, только желания. Всеми людьми движут желания. Вначале возникает желание, потом мысли. Так говорят многие восточные религии, так говорит учение каббала. Что бы мы не делаќли, всегда вначале возникает желание. Затем мы включаем свои мысли и начинаем всеми доступными средствами добиваться поставленного желания. Сейчас у меня возникло желание познать кто это чудовище, что он такое, для чего он все это делает, и вот я здесь. А может мое желание – не познание? Может быть это что-то другое?

  Дверная ручка входной двери отдавала стальным холодом, давая поќнять о недоброжелательности хозяев дома. Горьев правой рукой обхватил ручку и напряг мускулы руки. Неизвестно, как поведет себя входная дверь. Может громко скрипнуть, а может и открыться беззвучно. Поэтому Горьев медленно подошел к двери и левым плечом навалился на нее всем телом. По замыслу Горьева, если дверь и скрипнет, то основной звук от двери перейдет в его тело, где и затухнет. От черного дерматина двери пошел неприятный затхлый запах, но Горьев попытался подавить в себе нарастающее чувство тошноты. «Нет, не тошнота это. Мой кишечник может в любую минуту взорваться», – поќдумал Горьев и слегка надавил на дверь. Скрипа не было. Дверь поддалась с глухим тихим хлопком, как будто вакуум дома нарушился, и помещение дома стал заполнять воздух.

  Он бы не смог услышать такой тихий звук. Если дверь открывать медленно, то посторонний звук в старых дверных петлях будет услышан, но если это сделать быстро, то звук открывания слышен не будет.

  Почувствовав, как в висках начинает пульсировать, Горьев быстрым движением открыл дверь. Темнота коридорного пространства взглянула на Горьева своей таинственќностью и настоящим страхом. Темнота, словно дикое животное, которое застали врасплох, могла кинуться на него и перекусить Горьеву горло. Но этого не произошло. Странный запах горючего химического вещества сразу ударила в нос. Горьев долго всматривался во мглу коридора, пока контуры и габариты помещения не приобрели свои реальные формы. Уже зайдя на порог, также беззвучно, боясь наступить на половицы, он отметил для себя пути отхода. В случае, если из комнаты в конце коридора кто-то (кто-то!) выйдет, Горьев разворачивается и со всех ног убегает через еще открытую дверь.

  Какое счастье, что в доме нет ни кошки, ни собаки. Какое счастье!

  Он попытался замереть в пространстве, не наступая и не шевеля головой. Любой, воспроизводимый им звук, даже хруст суставов, может стать для него последним. Не поќворачивая головы, Горьев постарался одними глазами рассмотреть внутреннее убранство коридора.

   Это была небольшая комната, смахивающая по большей степени на мастерскую слесаря или плотника. Стены обшиты не струганными досками, лампы в коридоре не быќло. Днем, скорее всего, хватало естественного света, льющегося из метрового окна, распоќложенного на стене рядом с входной дверью. Справа к стене был прибит самодельный верстак, представляющий собой четырех сантиметровую доску. На доске были закреплены пара тисков. Все инструменты: рубанок, деревянные и металлические молотки, ящик с гвоздями, поломанная ножовка, всевозможные напильники и плоскогубцы кучей были наќвалены на верстаке. Хаотичное размещение инструментов не предполагало, что на этом верстаке, кто-то ежедневно трудится. Создавалось впечатление, что все эти предметы быќли выложены специально для отвода глаз. Над верстаком также на гвоздях висели инстќрументы, закрепленные между обыкновенными вбитыми в стенку двухдюймовыми гвозќдями. Слева, вдоль стены стояли две двадцати литровые канистры. Горьев наклонился и провел пальцем по крышке одной из них. Он поднес руку к лицу, и вдохнул в себя едкий керосиновых запах.

  Зачем ему керосин? Наверное, использует его как дополнительный зимний обогрев жилья. Скорее всего, в комнате, где он сейчас находится, стоит какой-нибудь керосиноќвый обогреватель.

  Сразу около входной двери, где под подоконником, были сложены сухие порубленные дрова, лежал массивный топор. Несколько поленьев валялись прямо в коридоре. Горьев разќглядел, что пол покрывал толстый въевшийся в половые доски слой уличной грязи. Тапок в этом доме явно никто не носит. Он еще раз взглянул на стену с инструментами и сделал один шаг в ее сторону. Глаза уже совсем привыкли в темноте. Горьев успел подумать о беззвучности своего шага, прежде чем глаза его стали медленно округляться.

  Под большим заржавевшим рашпилем на стенке в ряд висели металлические предќметы. Длинные заостренные на конце стальные спицы крепились на стене маленькими гвоздями за большие круглые петли. Это были самодельные стальные заточки с большими кольцами. В среднем они достигали двадцати сантиметров. Кольца заточек, которыми они заканчивались с другого конца были настолько широкими, что в них можно было без труќда просунуть ладонь. Толщина стальных предметов была не больше обыкновенного каќрандаша. Горьев пошатнулся на ногах и почувствовал, что боль ударами сердца сильнее стала бить в его висках. Он не мог поверить своим глазам, что он сейчас видит перед соќбой. Длинные стальные предметы были острыми. Это было видно невооруженным взгляќдом по блестящим, даже в темноте, их заточенным концам. Они аккуратно располагались в ряд, кольцо к кольцу. На крайней правой заточке темнело липкое пятно. Горьев слегка дотронулся до заветного пятнышка. От чего стальные братцы, словно бубенцы, стали изќдавать друг о друга слабый металлический звон. Горьев затаил дыхание. Прислушался к звукам в комнате, откуда исходил свет. Тишина. Затем он взглянул на свой палец. На фаќланге был отчетливый бордовый цвет знакомой субстанции. Удары в висках стали болезќненными.

  Это они. Что же это еще может быть, как не орудия убийства? Вот это не что иное, как кровь последней жертвы, еще не смытая со стальной спицы. Не помню, сколько передавали по телику ритуальных убийств, но я уверен, что здесь, на стенке, стальных спиц ровно столько, сколько было убитых горожан. Откуда я все это могу знать? Моќжет это все сон, и мне надо просто выйти из этого кошмара.

  На секунду Горьев представил, как убийца просовывает в кольцо спицы руку и хладнокровно, надавливая всем телом, хладнокровно вводит в горло жертвы смертельное оружие. А затем, смотрит в глаза умирающего человека, получая энергию уходящую из мертвого тела, ту, что мы привыкли называть душой. И, конечно же, это должна быть молодая душа, никак по-другому.

  Ведь у него нет души, и он пытается, таким образом, хотя бы увидеть ее в умиќрающем человеке. Но каждый раз он ничего не видит и продолжает свой безумный ритуќал. Возможно это всего лишь мое воображение, и я не знаю, зачем же он это делает на самом деле. Но я знаю одно – это чудовище не должно жить, существовать, дышать с нами одним воздухом. Он не достоин того, чтобы быть среди людей. Но что будет, если я сейчас, развернусь и тихо выйду из дома? Убегу. Убегу как ветер с этого проклятого места. Убегу, чтобы все рассказать в ближайшем пункте милиции. Что тогда будет?

  Горьев отошел спиной к двери и, не отрывая взгляда от входа в комнату в конце коридора, стал вслепую руками шарить на полу.

  А будет следующее: сонный маньяк будет пойман, и посажен на цепь. Возможно, его признают невменяемым и отправят в психушку для получения медицинского освидеќтельствования. И даже, скорее всего, его признают психически нездоровым, и отправят, на какое-то время лечится. А может и быть все по-другому. Но в любом случае, максиќмум, что ему может грозить – это вечное заключение. Но он будет жить. А родители невинно убиенных так и будут раздирать себя жаждой мести и никогда не простят сеќбе и этому государству, что этот «человек» остался жить.

  Он нашел, что искал. Деревянное древко топора охотно легла в правую руку Горьева. Все также, не отрывая взгляда от света в конце коридора, с массивным топором на уровне груди, он направился уверенными шагами в комнату. Теперь он уже ничего не боќялся. Ни создаваемого им при ходьбе шума, ни последствий своих действий. Ничего неќподозревающий топор, который еще утром мирно рубил дрова, сверкнул в темноте смерќтельным блеском металла.

  Вот оно мое желание, которое и привело меня сюда. Это не любопытство, и не гражданская активность. Это мое Эго. Я – есть вершитель справедливости. Я – есть судья.

  4

  В комнате никого не было. Нет, не то чтобы она была пуста или в ней не было ниќчего, чтобы указывало на жизнь. В каменной полуразвалившейся печи горел огонь и Горьев мог ощущать его жар, исходивший через закрытую и раскалившуюся заслонку пеќчи. Стены были обклеены выцветшими оборванными кусками обоев. На некоторых из них были сделаны какие-то надписи шариковой ручкой. В комнате под потолком горела ламќпочка. На круглом деревянном столе, накрытого жирной клеенкой стояла посуда: кружка, тарелка с какой-то едой, металлический закоптившийся чайник, блюдце с ломтем белого хлеба. Хлебные крошки были повсюду, включая пространство под столом. Справа, в поќлуоткрытом шкафу для одежды можно было увидеть мятые тряпки и некоторые предметы гардероба: старый холщевый плащ, фуфайка. Полосатое армейское одеяло на металличеќской кровати с сеткой было помято, как будто на нем недавно лежали. На грязном полу были еще видны следы от ног домочадца.

  Все говорило о том, что здесь недавно кто-то был. Именно это и заставило Горьева застыть в недоумении на месте.

  Он ждал меня. Он где-то рядом притаился, чтобы нанести мне удар. Возможно, сейчас, в эту секунду, он стоит за моей спиной. И стоит мне только развернуться...

  Неожиданно для себя, Горьев увидел в комнате то, на что раньше даже не обратил внимание. И это привело его в еще большее изумление. Не заметить посредине комнаты в полу открытый люк? Поднятая крышка, сбитая из трех таких же половых досок, была отќкинута назад. Через полуметровое отверстие в полу Горьев мог видеть темное пространстќво подполья и две перекладины металлической лестницы. Он мгновенно осознал, что вся его осторожность, бесшумность и страх за возможность, быть обнаруженным, были зря. Убийца находился все это время в подполье и не мог слышать, даже если бы Горьев споќткнулся и упал в коридоре.

  Темнота подполья зашевелилась и из мрака показалась сначала одна рука, хватаюќщаяся за перекладину лестницы. Затем вторая рука, держащая за горло литровую стеклянќную банку с непонятным соленьем, аккуратно поставила ее справа от лежащей на полу крышки подполья. Обе руки были белыми с синими ярко выраженными венами. Это были руки немолодого человека. Белый оттенок кистей указывал на то, что в подполье достаќточно прохладно. Обе руки взялись за лестничную перекладину, и весь корпус тела подалќся вверх. Все, что успел увидеть Горьев, это резко показавшаяся из-под пола голова убийќцы, с повязанной темно зеленой косынкой. Голова была повернута затылком к Горьеву, и поэтому убийца не мог видеть незваного гостя.

  Горьев почувствовал, как его лицо обдало непонятным жаром, удары в висках преќкратилась. Ждать, не было времени. Секунда и сонный маньяк будет над уровнем пола уже по пояс. Еще секунда, и он развернет свое тело в сторону гостя и их взгляды встретятќся. Горьев кинулся к открытому люку. Два длинных шага и он взмахивает топором. Нереќальное восприятие действительности не дает Горьеву понять, в каком же положении в руќке находится топор. Он обрушивает его вертикально вниз. Лезвие топора опускается тупым концом на голову убийцы. Руки отцепляются от перекладины лестницы, и тело сонного маньяка с грохотом падает на дно подполья. Внизу слышится звон разбитых стеклянных банок и глухой удар от падения человеческого тела.

  5

  Все кто, мог в такое позднее время проходить по городской набережной, могли наќблюдать на берегу реки, около пришвартованного плавучего причала фигуру сгорбленноќго над водой человека. Со стороны можно было решить, что это один из сотен бомжей умывающихся или моющих стеклянную тару. Его грязное пальто и обувь также подтверќждали это предположение.

  Горьев сидел на корточках у воды, и уже неопределенное время, пытался оттереть в ледяной воде въевшуюся под ногти и между фалангами пальцев землю. От холода лаќдони уже ничего не чувствовали, но он продолжал механически тереть их друг о друга. Еще ему надо было привести в надлежащий вид перепачканное пальто и отмыть в воде туфли. Мысли его очистились от произошедшей несколько минут назад сцены. Весь ужас содеянного и произошедшего уже его не беспокоил. На какое-то время он не мог вспомќнить, что же произошло там – в таинственном доме на берегу. Память выбросила этот промежуток времени. На следующее утро он поймет, что находился в те минуты в состояќнии аффекта и избыток выделившегося в крови адреналина закупорил участки памяти, отложив их до утра в своем подсознании.

  Сейчас Горьев сидел на берегу реки, и не мог вспомнить тех подробностей в доме после взмаха топором. Он не мог вспомнить, как стал разливать по полу дома канистры с керосином, найденные в коридоре. Почти полную двадцатилитровую канистру он вылил прямо в погреб, залив полностью мертвое тело убийцы и деревянные полки с банками и консервами. Затем, он закрыл подполье и поджог дом. Он не мог вспомнить, как бежал сломя голову через портовую территорию вдоль береговой линии по направлению к ценќтральной городской набережной. Он спотыкался, падал, вставал и снова продолжал беќжать без оглядки.

  Утром воспоминания прошлой ночи начнут к нему возвращаться, а он будет упорќно стараться не пускать их в свое сознание. Рассказанная Светлане история о том, как на него напала возле дома толпа пьяных подростков, придется как нельзя кстати. И только вечером следующего дня, в вечернем выпуске происшествий, он увидит по телевизору, как два пожарных расчета всю ночь пытались потушить пожар в частном доме центральќного района. Ни причин пожара, ни владельцев сгоревшего дотла дома установить так и не смогли. Только одно оставалось для Горьева загадкой. В новостях объявили об отсутќствии жертв на месте пожара. То ли невнимательные пожарные не определили в развалиќнах дома наличие подполья, то ли сгоревшее тело убийцы было навсегда погребено под завалами дома.

  От той роковой ночи у Горьева не останется воспоминаний, только приятное и расќпирающее все его нутро чувство гордости за содеянное. Убийства в городе сразу прекраќтятся, и пресса, как это обычно бывает, пошумит, пошумит да забудет. Маньяк не найден, жертв нет, а значит и нет никакой сенсации для прессы.

  6

  Это был первый настоящий весенний день. Хотя на календаре и стояло первое апќреля, но все дни были еще пропитаны холодным воздухом и постоянным мокрым снегом. Сегодня же с самого утра в городе во всю светит солнце, и заждавшиеся жители города стали переодеваться в легкие курточки, снимать шапки, дабы ощутить благодать настуќпившей весны. Асфальт и земля на газонах просыхала под солнечными лучами, и в суете прохожих можно было заметить непонятные улыбки людей, которые невольно улыбались от окружающей их картины возрождения природы.

  Выйдя на лестницу перед парадным входом в университет, Горьев достал из карќмана белую пачку Winston, и легким движением пальцев сдернул с нее прозрачќную ленту. Вытащив с придыханием белую сигарету, он глубоко и долго вдохнул первую затяжку. Затем второй вдох и уже легкое головокружение в голове вселило в душу Горьеќва уверенность, что ничего не заканчивается и жизнь продолжается. Студенты разных курсов десятками заходили и выходили в здание университета, и только Горьев стоял в этих двух потоках спокойно и безмятежно. В голове еще оставались воспоминания первых двух лекций, на которых студенты постоянно шутили, разыгрывали друг друга и даже саќмого Горьева. День дурака в первое апреля прощал им сегодня все шалости. В одной руќбашке на лестнице Горьев ощущал царивший на улице теплый воздух. «Первая сигарета за день», – подумал Горьев, и посмотрел на выходивших из дверей университета двух моќлодых студенток в коротеньких юбках. Девушки о чем-то увлеченно разговаривали и заразительно хихикали. Не выпуская изо рта фильтр сигареты, он проводил их оцениваюќщим взглядом. К своему стыду он вспомнил, произносимые несколько лет назад слова своей бывшей супруги, и на некоторое время ему стало даже неудобно за его откровенные взгляды.

  Света тогда оказалась как никогда права. Постоянно произносимые в мой адрес упреки по поводу моего общения с молодыми студентками, приобрели реальные формы. Вот, что значит сила энергии, вложенная в обыкновенные слова.

  Размышляя, таким образом, Горьев постоянно искал причину в постоянной ревноќсти Светланы, совершенно не пытаясь разобраться в себе самом. Ведь была семья, были какие-то надежды, была, в конце концов, любовь. Но природа, как это обычно бывает, беќрет свое. Три года назад Горьев закрутил легкий флирт со второкурсницей. Двадцатилетќняя пышноволосая блондинка ответила ему взаимностью, и его флирт перерос в настояќщую страсть к студентке. Он начал врать и супруге и себе самому. Встречался с ней по вечерам на ее съемной квартире. Пока, наконец «доброжелатели-коллеги» (а кто он так и не узнал) не поведали анонимно Светлане о тайной связи ее муженька. На этом счастлиќвый и безнадежный роман Горьева, длившийся не больше месяца, закончился. Молодая студентка сразу бросила преподавателя и увлеклась очередным молодым человеком. Горьев же после развода со Светланой, выбил для себя комнату в университетском общеќжитии. В ней то он и пропил полтора года своей жизни, до момента когда его не вызвал к себе ректор и не сделал внушительного предупреждения. После этого Горьев решил наќчать новую трезвую жизнь. Стал встречаться с взрослеющим уже сыном, практически наќладил дружеские отношения с бывшей женой, которая к тому времени уже вышла замуж. От прошлых запоев осталось только воспоминание и привычка выкуривать по пачке в день.

  – Здравствуйте, Аркадий Семенович, – протараторил, сбегающий по лестнице моќлодой студент.

  Этот хоть здоровается. Наверное, с первого курса. А вот станет чуть постарќше... Да, нынче студент не тот пошел. Нету тех голодных Раскольниковых, теперь все решает либо светлая голова, либо толстый родительский кошелек. Но в то же время поменялось и само время. Трудные времена закончились. Все-таки, черт побери, я окаќзался прав. Россия заняла свое место в этих двухтысячных годах, и теперь те страшные девяностые вспоминаются даже с улыбкой. Надо было только переждать эту полити-ческую анархию. Я оказался прав!

  Он опять затянулся сигаретой, согреваясь мыслями о своей правоте. Привыкнув к теплому воздуху на улице и стоя на лестнице университета, он с удовольствием оглядывал проспект с пробегающими потоками людей и машин.

  Вот к парадному подъехала серая шестерка с помятым крылом, и из нее вышел моќлодой человек в строгом темном костюме. Он посмотрел на вывеску университета и бесќцельно уставился на пробегающих туда-сюда студентов. Из здания вышли два седых проќфессора, и один, что-то другому пытался доказать. Выглядели они смешно и неуклюже, словно два старичка из Гоголевской украинской деревни. Молодой длинноволосый парќнишка, вероятно тоже студент, встал позади Горьева. Он также курил и сплевывал на мраморные ступени парадного. Замечания ему Горьев решил не делать. Слишком хорошее у него сегодня было настроение, чтобы его еще омрачать перепалкой с каким-то студенќтом. Все равно не перевоспитаешь, а только озлобишь его по отношению к себе.

  И опять, студентки, студентки, студентки. На них Горьев мог смотреть, сколько хочешь, слава богу, в университете этого добра было навалом. Тем более что с приходом тепла, большинство девушек стали носить короткие юбочки и откровенные кофточки. Его уже не смущало, что на него, в принципе, никто уже из молодежи и не смотрел. А тот трехлетний случай со студенткой, вообще выставил Горьева в университете в роли дурака, над которым еще долго посмеивались.

  Длинноволосый студент смачно сплюнул за спиной Горьева, и он почувствовал, как рядом с его ногой на ступеньку шлепнулся плевок. Горьев что-то пробурчал сквозь зубы и развернулся к парнишке.

  – Нет, ну не хотел делать вам замечание, молодой человек, но видимо вы хорошими манерами родителями были не обучены. – Покачивая головой, сказал Горьев. – С какого курса, коллега?

  Длинноволосый студент сдул с закрывающей пол лица челки, и взглянул на Горьеќва наглыми глазами. Горьев оторопел от наглости студента. Он попытался вспомнить, не ходил ли этот молодой человек на его лекции и не посещал ли семинары. Но видимо ниќчего не вспомнив, Горьев решил довести разговор до конца.

  – Я еще раз повторяю, вы с какого курса? Или думаете, мне есть разница до вашего платного образования? Будете молчать, всыплю вам по первое число, прямо здесь на леќстнице храма наук. Получу выговор, зато одним хамом меньше будет!

  Парнишка не проявил никаких эмоций, а только, не отрывая взгляда от Горьева, чуть наклонил подбородок к правому плечу. «Ситуация выходит из под контроля. Начиќнаю действовать», – пробубнил молодой человек, и полез во внутренний карман своей джинсовой куртки.

  – Что... Что вы там пытаетесь промямлить, я ничего не понял? – Горьев вплотную приблизился к студенту, и внимательно посмотрел в его глаза.

  – Гражданин Горьев, вы задержаны по подозрению в умышленном убийстве. Я поќпрошу пройти с нами. Сопротивляться вам бессмысленно.

  Парнишка вытащил из кармана прямоугольный предмет красного цвета. Затем разќвернув его, он на уровне своей груди открыл его. Это было непонятное удостоверение в красной обложке. В левой его части в нижнем углу красовалась бритая физиономия этого же молодого человека в военной форме. Поверх фотографии виднелась синяя выцветшая печать со щитом посередине. Горьев бросил бычок от сигареты на лестницу, чего раньше он бы себе не позволил, и посмотрел на парнишку. Посмотрев назад, он увидел, как от сеќрой припаркованной шестерки отделился человек в строгом костюме и направился по ступеням к Горьеву. Человек в костюме смотрел прямо в его глаза и тоже, что-то тихо гоќворил, слегка развернув голову в правую сторону.

  – Это что за мать вашу маскарад такой! – повысил голос Горьев и опять посмотрел на длинноволосого парня.

  – Еще раз повторяю, вам необходимо проехать с нами в управление. На адвоката в ближайшие двадцать четыре часа можете не рассчитывать, это вам не Америка.

  В две секунды человек в костюме уже стоял за спиной Горьева и, схватив его за правую руку, надел на нее железный предмет, который издал лязгающий металлический звук. Горьев ощутил боль в запястье и попытался вырваться из образовавшегося кольца. Но длинноволосый паренек оказался достаточно сильным для прокуренного юноши. Горьев почувствовал, как тот с силой загибает обе его руки резко вверх, и человек в косќтюме защелкивает металлический браслет на второй руке Горьева. При этом туловище Горьева оба молодых человека синхронно сгибают пополам, и его голова оказывается на уровне пояса. Они начинают спускать его по ступеням, прямо к открытой двери серого помятого Жигули.

  В таком положении Горьев начинает перебирать ногами, чтобы не упасть на ступеќни. Он успевает увидеть, как к парадному входу университета подъезжает тонированный Лэнд Круизер. Из него выходят четверо одетых в камуфляжную форму и закрытыми масќками лицами вооруженных людей. Они становятся по периметру серой отечественной шестерки, оставляя коридор для посадки на заднее сидение автомобиля. Несколько стуќдентов на лестнице начинаю что-то кричать и показывать в сторону Горьева пальцами. Боль в предплечьях начинает нарастать. И когда Горьева силой заталкивают в машину, он сильно ударяется левым виском о кузов автомобиля. Затем он чувствует удар в область нижней челюсти. Легкое потемнение, но потом он опять включает сознание.

  Он уже едет в машине. По бокам него сидят все те же: молодой студент и человек в строгом костюме. Машину ведет сорокалетний мужчина, одетый в черный кожаный плащ. Слева от Горьева, молодой человек начинает снимать с головы бутафорские длинные воќлосы.

  – Блин, не думал, что этот черт первый начнет. Но все равно все прошло гладко.

  – На этот раз, тебе Сергей, просто повезло, а вот в следующий раз, вам, товарищ лейтенант, повнимательней надо быть. – Сказал человек за рулем, не отрывая взгляда от бегущей дороги.

  Горьев почувствовал во рту кислый привкус крови. Он даже не пытался что-то скаќзать. Распухший язык и нижняя губа отозвались глухой болью. В это время в машине поќслышался громкий звук включенного радиоустройства.

  – Семнадцатый, ответьте первому!

  – Первый, говорит семнадцатый. Задержание проведено. Направляемся на место сбора. – Отчеканил справа от Горьева человек в костюме, держа в руке большой прямоќугольный предмет с кнопками, – Задержанный серьезного сопротивления не оказал.

  Находящийся в недоумении, пятью минутами ранее, Горьев начинает копаться в отдаленных отсеках своей памяти, но ничего там не находит. Спустя некоторое время он начинает вспоминать события десятилетней давности: заброшенная стройка, спина неизќвестного человека, его походка, дом на берегу.

  Горьев ворочает по сторонам головой и пытается что-то сказать сотрудникам внутќренних органов рядом с собой. Распухший в горле язык перекрывает его дыхание. Горьев начинает кашлять и биться в агонических судорогах.

  – Ну, что задергался, маньяк хренов? Не думал, сука, что тебя через столько лет найдут? – совершенно спокойно говорит человек в костюме справа от Горьева.

  7

  Все та же комната, тот же свет от огромной люминесцентной лампы, тот же белый цвет стен и тот же человек. Длинный стол с одним стулом, конечно для меня. Это темное зеркало справа от стола, за которым, как водится в типичных полицейских фильмах, стоят специалисты-психологи и наблюдают. Человек все так же смотрит на меня с потаенной ненавистью и кажется с профессиональным интересом. Человек не курит, а только постоянно жует во рту какую-то жевательную резинку. Да, конечно же, еще он задает вопросы. Задает и не может получить на них ответы. Я решил не отвечать на его вопросы пока он не предложит мне сигарету. В конце концов, если это допрос по всем законам жанра, то сначала надо как минимум предложить сигарету. Да и мои ответы для него пять дней назад, не имели никакого шанса на правду. Он не верит не единому моему слову. Пусть даже наш разговор и записывался. Это видно по нему. Он никогда мне не поверит. А я... Я всего лишь хочу сигарету. Только одну сигарету.

  – Дорогой мой Аркадий Семенович, разрешите мне вас так называть? А то мы все по фамилии, да по фамилии. – Человек все также стоял в противоположном от стола углу комнаты, так чтобы можно было видеть нас обоих через темное стекло. – Я вот уже пятый день смотрю на вас и не могу понять. Чего вы добиваетесь своим молчанием? Пять дней назад вы нам твердили какую-то ерунду, а теперь я гроблю на вас по часу каждый день, а вы все молчите и молчите. В конце концов, начальство скоро спросит меня, а за что собќственно я зарплату получаю четвертый день? Что прикажете им отвечать?

  Следователь прошел вдоль всего стола, и, подойдя вплотную к Горьеву, присел на край стола. Теперь его взгляд был направлен на Горьева сверху вниз. И весь его вид сейќчас казался несколько снисходительно и в то же время величественно.

  – Вы поймите, мы провели проверку. И ваша история о том, что когда-то на том месте, где сейчас уже второй год строится элитный жилищный комплекс, вы устроили пожарище и якобы убили какого-то человека, выглядит как-то, знаете ли, неправдоподобќно. Согласно нашему запросу в архив городской службы спасения в том пожаре который случился в бараке на месте сегодняшнего строительства пожарные расчеты не нашли ни единого человеческого тела. А они уж в этом деле не ошибаются. Да если хотите знать, Аркадий Семенович, в доме длительное время никто и не жил и не был прописан. Он воќобще под снос шел. А уйти от правосудия путем легенды о каком-то уже не существуюќщем доме с маньяком... Это не по-взрослому. Ведь вы же образованный интеллигентный человек, а рассказываете нам какие-то неправдоподобные сказки. – Следователь положил руку на плечо Горьева, – Я еще раз вам напомню наши основные улики, если вы не помниќте. Во-первых, ваш след в луже крови рядом с убитой Володиной. Размер обуви и спектр шага совпадает с вашими характеристиками. Во-вторых, эта нелепая история, которую вы рассказали в ту ночь своей, уже, бывшей супруге. По ее описанию, вы вернулись домой в час ночи сам не свой, в подавленном психологическом состоянии. Ну и последнее, и саќмое главное, это записи камер видеонаблюдения, сделанные в микрорайоне «Кремль». На них в установленное время убийства, были запечатлены несколько человек, и все они быќли обработаны в первые месяцы следствия. Но ни след ноги, ни другие проверки не подќтвердились. Оставался только один подозреваемый, лицо, которое никогда не проходило ни по одному уголовному делу. Это вы. И самое интересное, что ваши частные уроки в том месте сразу прекратились. Не подскажете, почему?

  Следователь глубоко вздохнул, и посмотрел по сторонам. Затем снова взглянул на сидящего с опущенной головой Горьева.

  – Гражданин Горьев, через два месяца завершится следствие, и материалы передаќдут в другие органы. Даже если вы откажетесь давать показания на следственном экспеќрименте, это вас все равно не спасет. Еще через четыре месяца назначат судебное разбиќрательство с участием судебных заседателей, – следователь резко повысил голос, – соќстоящий из нормальных людей! А не таких больных чудовищ как вы! Вы думаете, кто-нибудь из них пожалеет вас и признает невиновным в ритуальных убийствах двенадцати молодых ни в чем не повинных людей? Это следствие велось много лет, и много лет его пытались закрыть. Особенно после того, как прекратились зверские убийства. Но помогла случайность – ваше фото в местной газете, где вы на одном из ваших университетских олимпиад, что-то пытаетесь объяснить студенту. Студенту, который даже не подозревает, что рядом с ним находится человек, хладнокровно убивавший таких же молодых людей, как и сам студент. Знаете, как я столкнулся с этой газетой? Не поверите, Аркадий Семе-нович. – Следователь усмехнулся. – В сортире, у себя на даче. Хотел газеткой подтеретьќся, и тут смотрю... Боже мой! Наш последний подозреваемый.