Текст книги "Монастырская братва"

Автор книги: Алексей Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Дальше действовал как на автопилоте – прошелся мимо полицаев, выждал, пока спадет пламя с рванувшего «Форда», обошел обгоревший остов, наклонился. Лысый подполковник получил две пули – в шею и в живот, оба ранения смертельные. Перешагнул, двинул дальше, одновременно прислушиваясь к окружавшим звукам, – тихо, если машины и на подходе, то он их точно не услышит, надо спешить. И, как назло, ничего подходящего не попадалось. Илья заторопился, рванул было обратно, к черным машинам, но замер, оторопел, услышав тихий голос. Точно, он же двоих живыми видел, одного, кажется, застрелили, а второй… Вот он, сидит, привалившись спиной к колесу сбитого с бетонки «уазика», стонет в голос, лицо в крови, броник висит на одном ремне, рядом валяется фуражка. О, господин офицер, это вам не сержант патрульный, сопровождающий, не иначе из свиты лысого. Посмотрим. Илья бесцеремонно обыскал умирающего – так и есть, старший лейтенант по фамилии Ермаков. Илья не опасался, что человек его узнает или попытается дать отпор. Не жилец старший лейтенант, по всему видно, да если и выкарабкается, мало что вспомнит – детали, штрихи, фрагменты, а картинка распадется, и не собрать ее, как ни старайся. Илья вышел на бетонку, закрутил головой. Оставалось последнее, главное, ради чего он и затевал эту кадриль, но пока невыполнимое. А время не ждало, летело со свистом. Илье даже показалось, что он слышит вой сирен приближавшихся к полигону машин подкрепления. Даже если и кажется, то ждать больше нельзя, придется пойти на крайний вариант, на тот, даже мысли о котором от себя гнал куда подальше. Ан нет, не вывезла кривая, и так все слишком хорошо и складно получилось, о большем и мечтать не мог, негоже добавки просить, придется самому.

Илья подхватил под мышки и выволок из кабины убитого выстрелом в грудь водителя внедорожника, потащил по траве. Обчистил все карманы, содрал с шеи золотую цепочку, обмотал ею кулак. Бросил тело у догоравшего «Форда», кое-как напялил на убитого свою куртку – один рукав натянул, борясь с тошнотой, второй так бросил – достал «иж», приставил ствол к затылку покойника и нажал на спуск. Рука сдержала отдачу, завоняло порохом, тело на земле дрогнуло и затихло. Илья бросил «иж» рядом с телом, достал из кармана рюкзака чудом уцелевшее, купленное еще весной разрешение на работу на имя Андреева, на то же имя, что снимал тогда квартиру в Москве, и запихнул в карман штанов изуродованного выстрелом трупа. Выходное отверстие пришлось на лицо, человека не опознать, если только по ДНК, но это время, пройдет много времени, пока сообразят, что убитый проходит по другому ведомству, что это не Кондратьев и далеко не Андреев, а проклятого шантажиста опять след простыл. Неделя-две – сколько форы он получит? Сколько бы ни было, уматывать надо сейчас же, и дальше, не останавливаясь, бегом к этому чертовому приюту. Был он там два или три года назад, подписывал, оформлял что-то, когда Мишку из детдома забирал, знакомое местечко. И топать полдня, если не больше, но засветло можно успеть. Все, некогда, погнали отсюда.

Илья кинулся прочь по заросшей травой бетонке, бежал, не оглядываясь, но метров через сто притормозил, взял левее и через несколько минут оказался у черной дыры в преисподнюю. Шахта и при жизни была велика, метров семь в диаметре, а сейчас ее края осыпались, от каждого неосторожного шага земля летела в черную воду и пропадала там беззвучно. Виден еще бетонный ствол и пара с руку толщиной кабелей под бывшей горловиной, дальше все скрывает вода. Илья сделал еще шаг, вытянул шею – жутко как, аж дрожь берет, точно не человеческих рук дело эта шахта, а инопланетяне постарались, что давеча Колобка в окно выманили. Ближе подходить не рискнул, размотал с кулака толстую, «якорного» плетения, золотую цепь, бросил ее в воду. Та проглотила дань без единого звука, цепочка вошла в воду, как в масло, и так же медленно, извиваясь, заскользила вниз, блеснула напоследок и сгинула в плотной, маслянисто блестевшей толще. К горлу подкатила тошнота, Илья отвернулся и уже без остановок, глядя только под ноги, ринулся к лесу, остановился перевести дух, когда ботинок запутался в «колючке» и задребезжала под ногами проржавевшая табличка с надписью «Стой! Запретная зона!». Постоял, перешагнул границу и зашагал по еле заметной под ногами тропе, слушая звуки леса. Мыслей и эмоций особых не было, да и откуда им взяться – жив, фору получил, псы друг друга сами перегрызли, хоть и с его подачи. Чего вспоминать, все закончилось, живем дальше. А день сегодня будет длинным, очень длинным, он многое должен успеть.

Полдня – это он погорячился, у ворот богоугодного заведения Илья оказался после полудня, аккурат в тот момент, когда обед еще не наступил, но работать уже глупо, потому что до него осталось полчаса. Пока шел по лесу, пока вдоль дороги, пока поймал попутку и, не торгуясь, согласился на негуманную цену проезда, постоянно прокручивал в голове варианты, способы получить свое, браковал их по очереди, придумывал новый и отправлял в «корзину». Поэтому вдоль забора из выкрашенной «серебрянкой» рабицы Илья шел не торопясь, посматривал, что творится на территории, не забывая и про внешний периметр. Охраны, насколько он успел разглядеть окрестности, не заметно, ни людей подозрительных рядом нет, ни машин, удачно запаркованных под прикрытием зеленых насаждений. Впрочем, и взяться ей тут неоткуда, если рассудить – ну, кому придет в голову караулить два соединенных кишкой-перемычкой корпуса за забором, зная, что детей Кондратьева увезли отсюда еще зимой? Правильно, никому, даже если этот некто жуткий перестраховщик. А время-то идет, фора тает с каждым движением секундной стрелки, о бойне на полигоне уже известно, и представители «дружественных» ведомств разбирают трупы, сортируют своих и чужих. Возможно, уже и «Кондратьева» обнаружили и доложили куда следует, но недостача скоро всплывет, а он до сих пор слоняется по жаре, старательно обходя лужи, хоть и вид у самого такой, словно только что из этой самой лужи вылез.

«Думай». Илья перешагнул через канаву и вплотную подошел к забору, смотрел на горки, качели, песочницы и лавочки. По дорожкам бегом и вразвалочку перемещались воспитанники приюта – и совсем малыши, и подростки. Илья насчитал полтора десятка человек и бросил эту затею. Надо как-то проникнуть в помещение и покопаться в документах, желательно без свидетелей. Можно дождаться ночи и рискнуть, но, во-первых, охрана здесь круглосуточная, во-вторых, имеется сигнализация. Если и прорываться с боем, то доберется он только до кабинета директора и возьмется за дверную ручку, дальше его скрутят подлетевшие чоповцы. Можно, конечно, перестрелять их, но дело примет насквозь нехороший оборот, и кому надо догадаются, что Кондратьев жив.

«Не вариант». Илья пошел в обход приюта вдоль забора, высмотрел все, что хотел: и окна, открытые настежь, по случаю влажной жары, и двери – многие нараспашку, и пожарную лестницу, и камеры наблюдения. Вернулся к исходной точке за кустом черемухи и уставился в одну точку, на припаркованный напротив входа желтый микроавтобус. Тот самый, на котором Мишку и Лизу страшилища из опеки зимой увезли. Мотнул головой, чтобы ненужные сейчас воспоминания пошли куда подальше, сосредоточился на дне сегодняшнем – ему надо попасть внутрь, беспрепятственно и быстро. Вариант с подкупом персонала он отмел еще в лесу – быстро такие вещи не делаются, надо еще найти подходящего субъекта, последить за ним, прикинуть, что за человек, чем живет, в чем нуждается, и тогда уж предлагать сделку. А не кидаться с лету вон на ту, например, важную тетю весом под сотню килограммов, что выкатилась из боковой двери и топает, переваливаясь под собственным весом, к машине. Даже если предложить ей две-три тысячи долларов, визг она поднимет до небес, даже не разобравшись в сути предложения, или за маньяка примет, ментам жаловаться побежит.

«А что тогда, что?» Усталость исчезла, ее захлестывала злость, злость на себя, на свое бессилие, на неспособность придумать простое решение проблемы, хотя, если вспомнить учебник алгебры за десятый класс, некоторые задачи решения не имеют, встречаются, знаете ли, и такие.

«Только не сейчас». Илья проводил желтый микроавтобус взглядом, вернулся к созерцанию первого корпуса. Кабинет директора на втором этаже, во всяком случае, два года назад он был именно там, и если ничего не изменилось, то можно рискнуть. Попасть на территорию он сможет легко и непринужденно, забор – не преграда, а вот напротив директорских окон растет отличный толстый тополь, у него прекрасные боковые ветки, по одной из них можно добраться до окна. Выбить его, запрыгнуть внутрь…

«А обратно как? Взлетишь на ветку, как ворона?» Злость сменилась отчаянием, по всем признакам, задача была из тех, что как раз обходятся без решения, или его можно найти, но не так, с налета. Выбить окно… С налета… А заодно и дверь, все двери… А задачку-то он подогнал под ответ, вот что значит головой работать, да еще и в цейтноте, осталось только произнести несколько заветных слов, что откроют ему все двери. Ненадолго, минут на двадцать, но этого хватит, и хочется верить, что тополь еще не спилили и ветки у старого дерева крепкие.

Илья включил мобильник, набрал короткий номер и приготовился ждать, как ждал сегодня утром. Номер будет напрочь засвечен, да и черт с ним, кому придет в голову сопоставлять номера входящих звонков от телефонного террориста и Кондратьева, а если и придет, то от сим-карты к этому времени уже рожки да ножки останутся…

Из трубки донеслась скороговорка – ответивший выпалил свое звание, фамилию, должность и замолк, давая слово Илье.

– Добрый день, – вежливо начал тот, выслушал скомканное ответное приветствие, и продолжил, старясь придать голосу безмятежность, словно речь шла о чем-то неважном и простецком, не стоящем особого внимания: – Сообщаю, что в здании приюта «Надежда» находится взрывное устройство. Это боеприпас, масса взрывчатого вещества пять килограммов. Через час оно сработает. Всего доброго.

Слушать, что там пытается уточнить оперативный дежурный, Илья не стал, вытащил симку из телефона, бросил под ноги и втоптал в землю. Убрал мобильник, обошел черемуху и переместился поближе к воротам – когда они распахнутся настежь, надо первым оказаться внутри. Засек время и приготовился ждать. Смущало его пока только одно. «А не погорячился ли я? Пять килограммов – не перебор ли? Двухсот граммов достаточно, чтобы рельс на мелкие куски разорвать». – Здравая мысль пришла, как всегда, вовремя. Но деваться было уже некуда, слово не воробей.

– Быстрее давайте, – поторопил Илья местные оперативные службы, – если сейчас ничего не выгорит, я с вами по-другому поговорю.

По-другому не пришлось. Ровно через три с половиной минуты все двери, как в сказке, открылись настежь – начался массовый исход воспитанников и персонала. Руководство в лице толстой активной тетки со старорежимным начесом на волосах пыталось придать процессу хоть видимость организованности, но удавалось плохо. Каждый был сам за себя – и дети, особенно те, кто постарше, и воспитатели, и прочие служащие – эти волокли на себе пакеты и коробки с каким-то барахлом, бежали, прижимая к груди сумочки, оглядывались нервно, словно террорист засел где-то внутри и того гляди замкнет контакты.

К воротам торопилась тетенька в черно-синей чоповской форме, загремела ключами, толкнула створку и неловко, мелкой рысью, отбежала прочь, в последний момент успела убраться с пути толпы. Илья, напротив, взволнованного стада не испугался, вышел из-за черемухи и, придав лицу сосредоточенно-взволнованный вид, шагнул навстречу бегущим.

– Побыстрее, граждане, побыстрее, освобождаем помещение! – прокричал он, размахивая зажатой в руке «корочкой» оставшегося на полигоне фээсбэшника. Любой желающий мог убедиться в подлинности этого документа. Илья с удовольствием продемонстрировал бы его первой встречной воспитательнице или бухгалтерше, но те, косясь на представителя власти, торопились мимо. Илья очень надеялся, что на его внешний вид в суматохе внимания никто не обратит, а если и запомнит что – так это заросшую физиономию и зверское выражение на ней.

– Побыстрее, пожалуйста, здание заминировано, – поторопил он пробегавших мимо. – Мы не знаем, где находится взрывное устройство. Побыстрее. – Спокойный уверенный тон, монотонный голос и удостоверение «сотрудника» спецслужб подействовали не хуже плетки. Подростки давно толпились за забором, оттуда же слышался рев и крики малышни, и отставшие тетки, не оглядываясь, ринулись к растерявшимся воспитанникам. Им не позавидуешь, этакую толпу попробуй удержи, «детишки» тут еще те экземпляры, того гляди, в «самоволку» рванут, набегаешься потом по инстанциям, доказывая, что это он сам погулять ушел, по своей инициативе…

– Двери кабинетов не закрывайте, мы должны проверить каждое помещение! – на всякий случай крикнул Илья, и это сработало. Толпа уже значительно поредела, из помещения выскочил мужик в темной спецухе, в обеих руках он тащил по чемоданчику с инструментами, проскочил мимо «сотрудника» и был таков. А последней отступала директриса. Тетеньке было настолько нехорошо, что Илья всерьез опасался, что начальницу сейчас хватит удар. Бледная, растрепанная, начес завалился набок, дышит, как загнанная лошадь, хватается за трезвонящий мобильник и бессмысленно пялится на экран. Потом тянется к утыканной стразами сумочке, шарит в ней, глядя куда-то сквозь Илью, и протягивает ему связку ключей:

– Вот, это от моей двери. Я закрыла, по привычке. Возьмите, я не хочу возвращаться.

Не помнит его тетка, и слава те господи, его сейчас и мать родная бы не узнала в таком виде, зато он эту бабу хорошо запомнил. И рожу ее, вечно недовольную, словно дерьма наелась, и тон презрительный, и снисходительную манеру говорить. Но сдерживал себя, голос не повышал, общался как мог вежливо, зная, что стоит на кону, что один неверный шаг – и Мишку снова упрячут в детдом. Думал, что в последний раз с этаким монстром жизнь свела, а вот как оно вышло. Снова в ту же воронку угодил, сколько ж можно…

Илья взял ключи из дрожащих «сосисочных» пальцев и проговорил успокаивающе:

– Ни в коем случае, это очень опасно. Нам известно, что масса взрывчатого вещества составляет пять килограммов, таким зарядом можно и днище танка пробить. А уж если тут рванет, так вас всех по частям собирать будут. По мокрым мелким частям.

Снова перебор: бледность тетеньки исчезла, мокрое лицо пошло красными пятнами, но директриса устояла, попыталась сказать что-то, передумала и зарысила к воротам, на вопли и плач «контингента». Илья обернулся мельком – сотрудники уже пересчитывали «поголовье», сбивались, орали на детей и принимались за дело заново. Глянул на часы – прошло десять минут, у него осталась четверть часа, не больше, кавалерия в пути, уже слышен издали вой и кряканье сирен, сейчас они будут здесь. Первым делом выставят оцепление, потом прибудут спецы с собаками, встречаться с ними нет ни времени, ни желания.

Илья кинулся в первую попавшуюся дверь, вбежал в темный тамбур, рванул на себя вторую дверь, остановился на пороге. Так, вроде то, что надо – впереди длинный коридор со множеством дверей, в торце лестница на второй этаж. И бегом по коридору, поворот, вверх через ступеньку, прислушиваясь по привычке к ощущениям в лодыжке – нормально все, молчит, о себе не напоминает, вот и славненько. Пересечь площадку, еще один пролет, дальше прямо и прямо до поворота направо, на самом деле это не поворот, это тупик, в конце его двустворчатая дверь в кабинет директора. И тополь на месте – Илья пока возился с замком, пока подбирал ключ, боковым зрением успел заметить, что дерево никуда не делось, стоит себе и ветками колышет, листочками шевелит.

– Отлично! – Настроение пошло вверх, Илья вломился в кабинет, осмотрелся – все, как и несколько лет назад, ничего не изменилось, только на столе появился огромный плоский монитор да прибавилось цветов на подоконнике. Илья сорвал рюкзак с плеч, бросил его на заваленный бумагами директорский стол и бросился к шкафам, распахнул стеклянную дверцу первого и вытащил оттуда несколько папок. Делопроизводство в приюте велось на должном уровне, и работа у него закипела. Фамилия, имя и отчество каждого ребенка красовались и на корешке папки, и на ее обложке. Илья выхватывал из шкафа новые охапки документов, просматривал их и откидывал в сторону. В заднем ряду третьей полки первого шкафа обнаружилась папка с надписью «Кондратьев Михаил Ильич».

– Есть! – Илья бросил ее в рюкзак и ринулся ко второму шкафу. Его дверца распахнулась с жалобным звоном, содержимое полетело на пол. Илья присел на корточки и принялся перебирать бумаги. Не то, не то, снова не то, а времени уже нет, надо смываться, или здесь сегодня образуется еще парочка трупов, и чисто уйти не получится. Илья вскочил, выдернул с верхней полки штук десять папок сразу, швырнул их на пол и бросился на них, как коршун на добычу. Есть, вот она, стояла в последнем ряду у стеночки «Кондратьева Елизавета Ильинична». Все, слава тебе, господи, явил ты чудо! Илья с корнем выдрал шнурки, открыл папку и увидел Лизкино фото. Зареванная, замученная, нижняя губа прикушена, волосы растрепаны – ее что, били? «Твари, порву ведь всех, шкуру сдеру!» Илья запихнул папку с «делами» в рюкзак и бросился к окну. Закинул ношу за спину, вскочил на подоконник, столкнул на пол горшки с цветами, распахнул створку и вышел наружу, глянул вниз и по сторонам. С дороги его не видно, зато он сам заметил синюю полицейскую машину, слышал крики и голоса собравшихся за воротами людей. Точно, оцепление уже на месте, еще немного – и жди гостей с проверкой, а это сейчас ни к чему.

Илья примерился к прекрасной, толстой ветке, боком прошел до края оконного проема, постоял еще пару секунд и прыгнул, точь-в-точь незабвенной памяти Колобок, только не вниз, а вперед, ухватился за ветку обеими руками, повисел немного, подтянулся и сел на нее верхом. Ветка опасно качалась и потрескивала, Илья прополз к стволу, ухватился за него, поднялся на ноги. И осторожно, как по лестнице, стал спускаться вниз, с одной ветки на другую, пробуя каждую, прежде чем ступить на нее. Оказался на последней, присел на корточки, ухватился за опору руками и спрыгнул вниз, повисел немного и приземлился рядом с ухоженной клумбой. И рванул что было сил по территории к дальнему углу огороженного участка, перемахнул забор и оказался у глухой кирпичной стены, выкрашенной желтой краской. Кинулся вдоль нее, бежал, не оглядываясь, пока не пропал вдали вой сирен, остановился, перевел дух и пошел уже спокойно, тем более что и места начались обитаемые, и народ навстречу попадался самый разный, незачем к себе внимание привлекать. И хоть всем своим видом выражал покой и безмятежность, но из последних сил сдерживался, чтобы не распотрошить вожделенные папки прямо сейчас, вцепился в рюкзак мертвой хваткой, как бультерьер в свежую кость.

Впереди послышался рев гудка тепловоза, раздался ритмичный стук колес поезда. Илья прибавил шаг и скоро добрался до «железки», прошел через площадь, присматриваясь к толпе – полицаев не видно, встречаться с ними ему сейчас не с руки, лучше заранее обойти их десятой дорогой. Откупиться можно, это не вопрос, но и время уйдет, и запомнят они его в лицо, что тоже лишнее. Но везло, на Илью никто внимания не обращал, он без проблем вошел в здание вокзала, уселся в крайнем у двери ряду и, убедившись, что по-прежнему никого не интересует, принялся за дело.

Интересного в папках оказалось немало. Илья перебрал документы несколько раз: акт-осмотр жилого помещения, копия приговора суда и лишения Кондратьевой Ольги Андреевны родительских прав. А также справка о смерти Кондратьева Ильи Михайловича, убитого в г. Москве. «Признанный виновным по нескольким статьям Уголовного кодекса гражданин Кондратьев И. М. при аресте оказал сопротивление и был застрелен сотрудниками полиции».

«Буду знать!» Илья еще раз бегло прочел решение суда, добрался до конца страницы. «В связи с вышеизложенными обстоятельствами несовершеннолетних Кондратьеву Е. И. и Кондратьева М. И., оставшихся без опеки родителей, направить в социальное учреждение». Дальше шло название и адрес детдома – городок на границе Владимирской и Ивановской областей, километрах в ста пятидесяти отсюда. Об Ольге – ни слова, ни намека, точно сгинула мать двоих детей, без вести пропала.

– Разберемся. – Илья убрал документы в рюкзак, направился к кассам. День, как и предполагалось, получился долгим, один из самых длинных в его жизни, словно десять лет в него уложились, а то и больше. Ничего, немного осталось, вечером он будет далеко отсюда, что такое сто пятьдесят километров по сравнению с тем, что уже пройдено? Мелочь, о которой не то что говорить – думать неохота, да и думать некогда: электричка через десять минут уйдет, за билетами очередь, как назло, собралась.

И уже в вагоне, глядя на череду елок за окном, под тряску и грохот колес почувствовал, как подступает усталость, как слипаются глаза и путаются мысли. Ехал, как в анабиозе, плохо понимая, что происходит вокруг, не замечая, как меняются пассажиры в вагоне, пейзаж за окном, – вырубило его мгновенно, словно шнур подзарядки из розетки выдернули, все силы уходили на борьбу со сном. Он и так едва не проспал свою остановку, вышел на перрон и двинул следом за толпой, еле переставляя ноги. Оказался на привокзальной площади, осмотрелся – в сумерках уже зажглись фонари, от палатки с шаурмой тянуло вкусным дымком. Только сейчас Илья вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня, от голода даже сон пропал, но лавашом с запеченной собачатиной все же побрезговал, лучше голодать, чем что попало есть, – это правило всегда работало безукоризненно, даже сейчас нарушать его Илья не собирался. Постоял еще, приглядываясь к новым декорациям, и пошел в сторону скопища палаток и привокзальных магазинчиков к стоянке такси.

– В гостиницу вези. – Илья плюхнулся за заднее сиденье пыльного «Дэу», захлопнул дверцу. Машину не выбирал, уселся в ту, что стояла ближе всех, и назвал конечную точку маршрута. В этом городе он оказался впервые и решил довериться местным – сам уже и соображал с трудом, все мысли были об одном: сначала в душ, потом спать – сутки, двое, сколько понадобится, чтобы вернуть способность ясно мыслить и активно передвигаться. Но водила, небритый тип с презрительно прищуренными глазенками, пожелание пассажира выполнять не торопился. Оглядел с ног до головы, «оценил» и заляпанную грязью одежду, и тощий рюкзак, и нехорошее выражение лица, скривился и поинтересовался с наглецой в голосе:

– Деньги-то у тебя есть?

Илья достал из кармана рюкзака пятисотку, кинул ее на переднее сиденье и откинулся на спинку своего.

– Пошел! – Повторять не пришлось. Водила загреб пятерней купюру и завел двигатель.

– Гостиница какая нужна – попроще, подороже? С девками? – деловито уточнил он, выруливая с привокзальной площади.

– Чтобы тихо и чисто, – сказал Илья. – И поесть бы не мешало. Есть такая?

– Имеется, – отозвался водила и включил магнитолу. Минут пять ехали молча. Илья сидел в обнимку с рюкзаком, смотрел в окно: город как город, обычный город в центре страны. Старый центр уничтожен торгашами и строителями, полно безвкусной рекламы на щитах и растяжках, мусорные урны переполнены, по тротуарам бродят стаи аборигенов с пивом – тоска, депрессия и грязь.

– Слушай, – перекрывая шансон, повысил голос Илья, и водила убавил звук, глянул на пассажира в зеркало заднего вида. – У вас тут, говорят, детдом где-то есть. Не знаешь случайно, где именно?

– Есть недалеко, две остановки на электричке в сторону Владимира, – ответил водитель.

Вот и чудненько, вот и славненько, две остановки – это километров тридцать, четверть часа езды. Но это завтра, все завтра, если он ринется туда сейчас, то свалится где-нибудь по дороге, а у него совсем другие планы.

Гостиница оказалась недалеко от вокзала, но ехать к ней пришлось огородами – на одной из улиц прорвало трубу, движение перекрыли, и поток машин, не оскудевший с наступлением вечера, полз в объезд. Девушка на ресепшен встретила Илью так же недоверчиво, как и водитель, но быстро сбавила гнев на милость, когда гость выложил на стойку наличные.

– Номер на втором этаже вас устроит? Вид из окон на исторический центр желаете? Дополнительные услуги интересуют? – ворковала она, преданно хлопая ресницами.

– Вода горячая есть? И ужин в номер, – пожелал Илья и потащился к себе, не дослушав заверений, что гостю будет предоставлено все, что он пожелает, а горячей воды полно, так как ее недавно включили после профилактики в ближайшей котельной.

Горячий душ вернул ему человеческий облик. Илья завернулся в полотенце, выполз из ванной и открыл наконец дверь, в которую тихо, но настойчиво стучали уже минут пять.

– Ваш заказ, – пролепетала деваха в гостиничной униформе, увидев на пороге полуголого гостя.

– Давай! – Илья забрал у нее поднос, сам отнес в комнату и выдал девчонке деньги. Закрыл дверь и за пару минут прикончил все, что было в тарелках и чашках, плюхнулся на кровать и завернулся в одеяло. Как пережившей долгую засуху амфибии нужно время, чтобы ожить под тропическим ливнем, так и ему сейчас нужен был сон, только сон.

На передышку он отвел себе два дня – полностью сменил одежду, отоспался и отъелся в ресторанчике при гостинице. Кормили неплохо, брали недорого, постояльцев в гостинице, кроме него, было еще три или четыре человека, и друга на друга они внимания не обращали, персонал тоже оказался ненавязчивым – в общем, жить можно. И двое суток непрерывно все мысли были только об одном – как попасть в детдом. В приюте шутка с «минированием» сработала на «отлично», но второй раз не прокатит. Илья слабо представлял себе, как выхватит из толпы Лизу с Мишкой и незаметно скроется с обоими, причем их еще надо найти в этой толпе и не привлечь к себе внимания. Этот вариант отпадал, оставались еще подкуп персонала и ночное вторжение с тщательным обыском помещения, но, поскольку на первое место он ставил скрытность исчезновения детей, оба варианта отправились вслед за первым. А время поджимало, убитых на полигоне давно опознали и, скорее всего, уже в курсе, что человек с выходным отверстием от пули на лице кто угодно, только не Кондратьев. Значит, начнут новую разработку, значит, усилят охрану значимых для него объектов, возможно, уже и слух о «подрыве» приюта достиг ушей заинтересованных лиц. И в итоге имеем, что от форы остались воспоминания, он снова начинает с нуля, если не считать лежащих в рюкзаке двух «дел» на воспитанников детского дома. А до него рукой подать, две остановки на электричке.

Ходу от станции до детдомовского забора было ровно десять минут, Илья проделал этот путь дважды. Сначала шел наугад, с видом туриста, добрался до бетонных плит, прошелся мимо них и, заметив припаркованную аккурат напротив ворот белую иномарку, удачно скрытую за кустами, сбавил шаг. Других машин рядом не было, они проезжали по дороге, не задерживаясь у съезда к ажурным воротам, за которым просматривалось двухэтажное здание из серого кирпича. Ворота открылись автоматически, в них въехал продуктовый фургон, покатил по дорожке, свернул и скрылся из виду. Илья перебежал дорогу и остановился под прикрытием зарослей. «Мазда» стояла метрах в пяти, издалека видно, что стекла опущены, внутри несколько человек. Илья видел двоих: водителя и пассажира рядом с ним. Этот говорил по мобильнику, вернее, больше слушал, чем говорил, по крайней мере именно так Илье показалось издалека. Уж не счет ли ходящим-выходящим этот пост «наружки» ведет? Возможно, в свете последних событий от «комитетчиков» можно ждать чего угодно. Зато теперь он точно знает, что пришел по адресу: Лиза и Мишка здесь, в этом корпусе, и до него всего ничего – минута или две ходьбы, но соваться туда сейчас смерти подобно. Ждут снаружи – это аксиома, внутри запросто еще один кордон могли оставить, да и обычная охрана имеется. Нет, можно, конечно, через забор, но толку? Камер наблюдения, как и в приюте, здесь полно, можно запросто попасть в сектор обзора одной из них – лишний риск, лишний и глупый. Внутрь он рано или поздно войдет, но по-другому, главное, что знает куда идти, а пока надо возвращаться.

Обратный путь Илья проскочил за несколько минут, «фотографируя» все мало-мальски достойное внимания, что попадалось на пути, изучил расписание электричек в обе стороны, сфотографировал на всякий случай на мобильник. Место здесь оживленное, бойкое, недалеко дачный поселок, сейчас разгар сезона, и на станции полно дачников с ведрами, граблями и прочим садово-огородным барахлом. Народу столько, что еле-еле в тамбур влез, в последний момент успел, уже двери за спиной сходились. Но две остановки – это ерунда, через пятнадцать минут Илья выскочил на перрон и, не торопясь, направился к гостинице. Шел по тротуару, смотрел по сторонам, на встречных, на проезжающие машины, а все мысли только об одном – как попасть за ворота, как войти в серый корпус, найти там Лизу и Мишку и вывести их, да так, чтобы никто не заметил. В голову пришла и вовсе бредовая идея – облачиться в черное и с «грачом» в руках вломиться на охраняемую территорию. И немедленно быть там застреленным, к радости «комитетчиков» и ужасу детей. Отличный подарок Лизке на день рождения, восьмой по счету, грядет как раз через неделю, двадцать четвертого… День рождения. Подарки, цветы – даже для такой малявки это обязательный атрибут, первый букет она получила четыре года назад – куклы, торт, гости, клоуны… Это теще тогда в голову пришло, пригласить детишкам аниматоров – сказки рассказать, песенку спеть, хоровод вокруг именинницы поводить. А ничего получилось, Лизка потом долго вспоминала, фотографии отличные получились… Аниматоры. Наверное, это выход.

Газетный ларек предложил ему небогатый выбор – в городе выходили всего две местные газеты, телефоны развлекательных контор повторялись, как и яркая реклама их услуг. «Детские аниматоры и ведущие, фокусники-иллюзионисты, кукольные спектакли, шоу мыльных пузырей, воздушные шары» – набор услуг произвел впечатление более чем благоприятное, осталось уточнить детали. На звонок ответила девушка и предложила, если заказчику удобно, незамедлительно проследовать в офис, дабы обсудить все на месте.

– Удобно. – У Ильи точно второе дыхание открылось, вариант казался ему беспроигрышным, и требовалась немедленная его реализация, так что в офисе он оказался через полчаса. Большая комната заставлена яркими коробками, к потолку прилипли разноцветные воздушные шарики, на стенах яркие фотографии, на которых сотрудники «Зеленого слона» – так называлась контора – запечатлены при исполнении. В гриме, костюмах, в окружении разновозрастных довольных детишек – Илья придирчиво рассмотрел все, потом сел в предложенное рыжеволосой длинноногой красоткой кресло, по очереди оглядел застывший в ожидании распоряжений коллектив. Девушка за столом, представившаяся Алисой, и два парня – один весь в белом, с надменной загорелой физиономией и длинными темными волосами почти до плеч, вытянулся в кресле напротив и смотрел на заказчика. Второй, пониже и фигурой поплотнее первого, с лицом скорее безразличным, чем заинтересованным, в светлых джинсах и оранжевой футболке, с художественно взлохмаченной прической коротких рыжеватых волос, сидел на плетеном коробе, через прутья виднелся спрятанный внутри ворох ярких невесомых тряпок. Все трое не сводили с заказчика глаз Илья подержал паузу еще немного и начал распоряжаться: