Текст книги "Лучше бы я был холостяком"

Автор книги: Алексей Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Надеюсь, тебе понравилась цепочка с крестиком? – умиленно поинтересовалась Лариса, когда мы вышли на улицу. – Мне так хотелось, чтобы этот день стал для тебя настоящим праздником!

– Тебе это удалось, – буркнул я, провожая взглядом Грохотова.

Мой крестный отец, в обоих смыслах этого слова, который помимо того, что считался криминальным авторитетом, теперь и по всем церковным канонам стал моим духовным наставником, так ни разу и не обмолвился о моем будущем внедорожнике. Впрочем, Лариса ведь меня предупреждала, что это его свадебный подарок. Наверное, на его месте я бы тоже не стал заблаговременно преподносить в подарок дорогостоящий автомобиль еще не состоявшемуся зятю.

– Так, я не поняла, – нарушив ход моих мыслей, поинтересовалась Ларочка, – тебе понравилась цепочка или нет?

– Цепочка? – переспросил я с нескрываемым восторгом. – Конечно, понравилась! Это не цепочка, а настоящая цепь с килограмм весом. Спасибо, милая! Твоя щедрость не знает границ.

Я чмокнул ее в щечку, но сделал это так элегантно, словно бросил к ее ногам огромный букет пышных Портландских роз.

– Ну, допустим не килограмм, – поскромничав, подметила Лариса. – Эта цепочка весит всего лишь каких-то двадцать четыре грамма.

– И стоит целое состояние?

– Сущие пустяки!

Лишь по одному ее взгляду я понял, что она явно кокетничает.

– А все ж таки? Если не секрет… – настойчиво поинтересовался я.

– Без нескольких копеек сорок одна тысяча рублей.

– А золотой крестик? – полюбопытствовал я. – В жизни не видел столь массивных украшений.

– Он, как и цепочка, сделан из красного золота, но еще украшен аметистами, – не без гордости произнесла Лариса.

– Наверное, было бы гораздо правильнее подарить мне эти ювелирные изделия в день нашей свадьбы?

– Сегодня самое подходящее время для цепочки и крестика. А в день нашей свадьбы я хочу преподнести тебе наручные часы из коллекции Джанни Версаче с сапфировым стеклом.

– За сто тысяч? – невольно поперхнувшись, пробормотал я.

– За пятьсот семьдесят… – ответила она таким безразличным тоном, словно назвала мизерную цену за стакан жареных семечек.

У меня появилось такое чувство, словно я заново родился на свет, но при этом оказался в совершенно ином мире. Передо мной распахнулись ворота в рай. Я был на вершине блаженства. Та роскошь, о которой я даже не мог и мечтать, теперь сыпалась на меня как манна небесная.

– Ларочка, солнышко! Кисуленька моя ненаглядная, – заискивающе произнес я. – Мне даже как-то неловко принимать от тебя столь щедрые подарки. Ведь я не могу отплатить тебе той же равноценной монетой. За всю оставшуюся жизнь не смогу заработать и малой частицы таких огромных денежных средств.

– Мой наивный глупышка, – произнесла Лариса, посмотрев на меня то ли с укором, то ли с некоторым сожалением в голосе, и тут же добавила: – Сейчас деньги не зарабатывают! Их делают…

Разумеется, я понял смысл ее слов и не мог с ней не согласиться. Ведь сам выехал из Мурманска с одной определенной целью: найти для себя наиболее благоприятные условия жизни.

– Их делают, – повторила Лариса, не обращая внимания на мою кратковременную задумчивость. – Я смогу тебя этому научить. Но только чуть позже. Потерпи немного. Всему свое время. Доверься мне, и у тебя все будет.

– Главное, чтобы потом мне за это ничего не было, – глупо пошутил я и тут же поспешно произнес: – Я приучен получать за свой каторжный труд мизерную зарплату и сомневаюсь, что способен на что-то более существенное.

– Поначалу многие так думают. Никто не знает, на что он способен.

– Я хороший исполнитель, но ни в коем случае не смогу стать самостоятельным руководителем той или иной организации. При всем желании у меня не получится стать преуспевающим бизнесменом, и я никогда не смогу открыть собственное дело.

– А кто тебе сказал, что быть бизнесменом вполне достаточно для того, чтобы можно было достойно содержать семью?

Лариса произнесла эти слова с откровенным негодованием. Она одновременно задала вопрос и тут же поставила жирную точку на своем высказывании. Мне пришлось выдержать ее строгий проницательный взгляд.

– Но как же Василий Николаевич? – попытался возразить я. – У него приличные доходы…

– Мой отец криминальный авторитет, – сбив меня с мысли, заявила она. – Он никогда не поднимал ничего тяжелее авторучки и никогда не занимался бизнесом. Вернее сказать, – поправилась Лариса, – он лишь контролирует процветающих бизнесменов, получая с этих лохов отличные дивиденды.

– Минуточку, – вновь возразил я. – Насколько мне известно, сейчас он занимается не только продажей отечественных автомобилей, но также с завидным успехом торгует иномарками.

На этот раз Ларочка окинула меня наиболее презрительным скептическим взглядом.

– Но ты не знаешь самого главного, – слегка нахмурившись, сказала она. – Того человека, который создал эту фирму, нашли в озере с камнем на шее.

– Неужели Грохотов…

– Не лезь не в свое дело! – повысив голос, произнесла Лариса, невольно обратив на нас внимание проходивших мимо людей. – Не суйся в дебри, в которых заблудишься! Это лабиринт, из которого нет выхода. Я же сказала: всему свое время!

– Да, да! Разумеется… – поспешно согласился я. – Чем меньше знаешь, тем дольше проживешь!

Больше у меня не было желания продолжать столь нелицеприятный разговор. В очередной раз поблагодарив Ларочку за цепочку и нательный крестик, я пообещал впредь прислушиваться к ее советам. Более того, я преднамеренно расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, чтобы золото моих украшений заиграло в ярких солнечных лучах.

«А ведь жизнь действительно прекрасна и удивительна!» – подумал я, прежде чем плюхнулся на мягкое сиденье «Шевроле».

Прежде чем я позволил Ларочке включить передачу и тронуться с места, я вновь поцеловал ее в щечку.

– Домой! Немедленно домой! – произнес я приказным тоном. – Безумно хочу остаться с тобой наедине. Хочу гладить твои волосы, целовать твои губы. Хочу любоваться твоей божественной красотой. Хочу целовать твои глазки. Хочу…

– Чуть позже, милый, – не позволив мне договорить, произнесла Лариса. – Придется немного потерпеть. Сначала нам необходимо завершить основные дела.

– Мы сегодня уже достаточно много сделали, – резонно возразил я. – Мое крещение в церкви…

– Всего лишь малая часть моего плана. Его начальная стадия.

– Но этот день уже навсегда останется в памяти самым незабываемым днем в моей скромной и серой жизни. Ты устроила для меня светлый праздник! А твои подарки? Я и так нахожусь в какой-то возвышенной эйфории. Я на вершине блаженства!

– Это еще не все, – подметила Лариса, отстранившись от моего очередного поцелуя.

– Даже так? – искренне удивился я. – Ты уже смогла сделать для меня невозможное. Мне больше ничего не нужно. Домой, и только домой! Да я просто обязан с тобой расплатиться по всем счетам!

Я демонстративно провел рукой по золотой цепочке и преднамеренно поправил крестик.

– Не вынуждай меня повторять одно и то же, – твердо заявила Лариса.

Она улыбнулась, но эта улыбка заставила меня вздрогнуть. Впервые за все время нашего знакомства я убедился, что она была точной копией своего отца и не терпела никаких возражений.

– Чтобы завершить все дела, которые я спланировала, нам еще необходимо зайти во Дворец бракосочетания, – предупредила Ларочка, пристально взглянув на меня из-под насупленных бровей.

Она задела мое мужское самолюбие. В глубине души я был взбешен, и мне хотелось рвать и метать! Я чуть ли не потерял над собой контроль, но все-таки сдержался и, не возразив в ответ, проглотил очередное унижение, как противную горькую пилюлю.

– У меня там хорошая знакомая, – не обращая внимания на мои обиды, продолжила Ларочка. – Она мне кое-чем обязана и наверняка посодействует с оформлением документов.

– Разве мы не можем, как все нормальные люди, встать в общую очередь и подать заявление? – ненавязчиво поинтересовался я.

– Тебе это надо?

– Наверное, нет…

Я многозначительно пожал плечами.

– Женщина, к которой мы сейчас едем, не занимает высокую должность, но она воспользуется своими связями ради того, чтобы нас расписали как можно скорее и в любое удобное для нас время.

– Разве мы куда-то спешим? – машинально и бестактно подметил я. – По-моему, у нас впереди еще целая вечность!

Лариса не обратила ни малейшего внимания на мое высказывание. Вполне возможно, что она преднамеренно его проигнорировала.

– Сейчас мы должны подать заявление. Если сегодня ничего не получится, то завтра… В крайнем случае послезавтра нам обязательно выдадут свидетельство о браке.

Я терялся в догадках. Я не мог понять, к чему вся эта сутолочная поспешность? В какую-то долю секунды я даже успел возвыситься в собственных глазах, нелепо посчитав себя непревзойденным любовником. Однако мои же собственные сомнения вернули меня к тусклой реальной действительности. Я был твердо уверен в том, что Ларочка, точно так же как и ее отец, никогда и ни при каких обстоятельствах ничего не делала спонтанно. Разумеется, в вопросе о нашей свадьбе она не допускала ни малейшего легкомыслия. Все ее действия и поступки были заранее обдуманы и отлично спланированы. Конечно, я не знал что именно, но что-то, глубоко внутри подсознания, безусловно, руководило ее мыслями и поступками.

«Ну и пусть, – подумал я. – Рано или поздно, но все тайное становится явным!»

– Твой новый костюм и прочие атрибуты, необходимые для свадебной церемонии, ближе к вечеру доставят нам домой, – не заметив моей отрешенности, произнесла Лариса.

– А как же свадебное платье? – поинтересовался я и тут же поспешно подметил: – К тому же, если не ошибаюсь, жених обязан подарить любимой невесте обручальное кольцо. Туфли, наконец…

– Судя по той наличности, которая находится в твоем распоряжении, мы не сможем вступить в законный брак еще на протяжении нескольких столетий! – не без укора в голосе сказала она. – Времена меняются, а вместе с ними происходит переоценка и переосмысление устаревших взглядов.

Этими словами Ларочка ввергла меня в замешательство.

– Безусловно, ты права, моя лапочка, – согласился я, предчувствуя закономерное завершение моей свободной разгульной жизни.

– Разумеется, права, – цинично подметила Лариса. – Даже не пробуй сбить меня с намеченного курса. Ведь я, как танкер, иду напролом!

– Будет гораздо красивее и благоразумнее, если сравнить тебя с белокрылой лебедушкой, которая, не ведая преград, летит навстречу заветному счастью!

– Вот именно… Летит и пролетает! А я иду напролом и всегда добиваюсь намеченной цели!

– Как тебе будет угодно, кисонька моя, – ради того, чтобы не раздражать Ларочку, поспешно согласился я. – В сущности, это такой пустяк, который не стоит и выеденного яйца. Главное, что я безумно тебя люблю и мне с тобой хорошо!

– И только-то?

– Как ни банально прозвучит, но я за тобой как за каменной стеной! Ты постоянно оберегаешь меня от всевозможных проблем, ухаживаешь как любящая мать за младенцем…

– Давай не будем, – резко прервала меня Лариса. – Еще скажи, что я стала для тебя заботливой бабушкой.

– Просто хотел сказать, что без тебя я абсолютно беспомощен, как только что родившийся слепой котенок, – начал выкручиваться я. – Ты мне многое объяснила, многому научила…

– И еще научу, – вновь перебила Лариса. – Твое дело слушать и запоминать все, что я тебе скажу. Будешь прислушиваться к моим советам – проживешь долгую, безбедную жизнь и будешь пользоваться всеми ее благами. А если начнешь артачиться…

– Ни в коем случае, – в свою очередь перебил я. – Всецело доверяю тебе и твоей интуиции.

Смирившись с раболепским положением, я больше не пытался что-то изменить и даже не стал мешать течению сложившихся обстоятельств. Однако я впервые за всю, пусть и недолгую, жизнь переступал порог Дворца бракосочетания. Вполне естественно, что при этом я невольно испытывал некоторое волнение. Более того, мои нервы были напряжены до предела. Наверное, есть смысл уточнить, что я был не только в замешательстве, но и в жуткой растерянности. Мной овладевали ранее незнакомые мне возвышенные чувства. К моему искреннему изумлению, Лариса выглядела беспечно спокойной, как будто зашла в овощной магазин ради того, чтобы купить килограмм свежего картофеля. Глядя со стороны, можно было подумать, что посещение подобных заведений было для нее привычным обыденным делом. Впрочем, я мог и ошибаться в подобных догадках. Никогда нельзя предвидеть реакцию женщины на сложившиеся обстоятельства. К тому же ни в коем случае нельзя забывать, что я не спешил стать для нее законным мужем, а Ларочка, напротив, просто мечтала как можно скорее выйти замуж.

– Как только мы распишемся, наступят иные благодатные времена, – сказала Лариса с таким восторгом и с такой уверенностью, словно штамп в паспорте действительно мог изменить в лучшую сторону ее без того великолепную беззаботную жизнь.

– Честно говоря, не имею ничего против гражданского брака, – схитрил я. – Какая разница, распишемся мы или нет?

– Есть законные жены, есть любовницы и даже сожительницы, – лаконично ответила Ларочка. – Даже есть девицы легкого поведения, способные за деньги переспать с мужчиной…

– И что из этого следует?

– А то, мой милый шалунишка, что гражданская жена – это женщина, которую постоянно имеют, но которая в глазах мужчины не достойна законных отношений. Она абсолютно бесправная как перед законом, так и перед гражданским супругом, и в любой момент может остаться не у дел.

– Тебе это не грозит.

– Мне не нужна неопределенность. К тому же мой папа…

Она внезапно замолчала, будто бы нечаянно взболтнула лишнее.

– При чем здесь Василий Николаевич? – настороженно спросил я.

– Он человек старой закалки. У него устоявшиеся принципы. Давно сформированное мировоззрение…

Меня так и подмывало сказать, что в первую очередь он уголовник, но благоразумие взяло верх над моими эмоциями. Я был вынужден сделать вид, что согласен с ее высказыванием, хотя чувствовал, что Лариса от меня явно что-то скрывала. Но еще больше я был шокирован и чуть ли не потерял дар речи, когда мы вошли во Дворец бракосочетания. Она практически позабыла о моем существовании. Ларочка бесцеремонно присела на край стола, игнорируя свободные кресла, и после некоторых любезностей, которыми обменялась с приемщицей заявлений, как бы невзначай взглянула в мою сторону.

– Дорогой, может, подождешь пару минуточек в коридоре? – спросила Лариса таким тоном, что я не мог ей возразить.

– Если так необходимо… – замялся я. – Мне не трудно…

– У нас девичьи секреты, о которых мужчинам знать не обязательно.

– Да, да… Конечно, моя кисонька…

– Чуть позже, когда необходимо будет поставить твою подпись, я обязательно тебя позову.

– Да, разумеется… – словно послушный телок, промычал я, но чтобы хоть как-то скрасить очередное унижение, высокопарно произнес: – Если встретились две прекраснейшие женщины, то мужчине лучше на некоторое время удалиться и предоставить возможность этим милым канарейкам вдоволь пощебетать.

– Только без обиды, – подметила Ларочка.

– Разумеется! Какие могут быть обиды…

– Ты же у меня умница и все прекрасно понимаешь!

Она послала мне воздушный поцелуй.

– Ну разумеется, понимаю, счастье мое… – пробубнил я, покорно направляясь к выходу.

Конечно, в некоторой степени, может, и неразумно подмечать всякую несусветную глупость, пришедшую на ум, но почему-то я невольно почувствовал, как на моей голове появились маленькие козлиные рожки. Прежде чем прикрыть за собой дверь, я еще успел подумать о том, что, женившись на Ларочке, приобрету несметное количество «молочных» братьев. От горькой обиды меня успокаивало лишь самоуверенное чувство того, что из всех мужчин я был для нее самым лучшим и непревзойденным любовником.

8

Уже в начале следующей недели у нас была грандиозная свадьба и не менее торжественное венчание. Не знаю как Лариса, но я, по-прежнему не имея ни малейшего желания стать ее законным супругом, все ж таки был чрезмерно взволнован. Надо отдать должное Ларочке, она обладала замечательным чутьем и лучше любого дизайнера подобрала мне идеальный классический костюм традиционного черного цвета. Отбросив излишнюю скромность, с полной уверенностью могу сказать, что, глядя на меня со стороны, нельзя было не заметить, каким я был стильным и красивым женихом. Разумеется, помимо волнения, мной обладало неописуемое чувство собственного достоинства. Во всяком случае, я не терялся в толпе многочисленных гостей, одетых в не менее праздничные костюмы, и при этом отлично гармонировал с образом невесты, не выглядев невзрачным сорняком на цветочной клумбе. В шикарном подвенечном платье цельнокроеного пошива в стиле ампир, с завышенной талией, которая находилась чуть ниже груди и от которой остальная часть этого платья, свободно струясь, переходила в длинную пышную юбку, Лариса выглядела настоящей принцессой. Безумно дорогая свадебная бижутерия не только поражала воображение, но и создавала ей образ экстравагантной, романтичной и загадочной особы.

– Если бы над нами пролетела стая белых лебедей, то, мельком взглянув на тебя, каждая из этих величавых птиц ощутила бы себя неприглядной общипанной курицей, – не удержавшись от восторга, сказал я Ларочке, когда впервые увидел ее в подвенечном наряде.

– Твоя невеста должна быть самой желанной и привлекательнейшей из женщин, – лукаво ответила она и тут же добавила: – Лебеди… Чудные создания! Но мне больше нравится, когда ты называешь меня киской, сравнивая с моей любимой мэнской кошечкой.

«Бесхвостая дура!» – мысленно огрызнулся я, даже не задумываясь, кому предназначен столь нелицеприятный эпитет, моей самоуверенной и самонадеянной невесте или тупой безмозглой твари, которая до сих пор продолжала меня раздражать, ежедневно вызывая в моей душе лишь дикое желание как можно скорее вышвырнуть ее на улицу.

Впрочем, как бы там ни было, но, вступив вместе с Ларочкой на розовый плат, разостланный на полу перед аналоем православного храма, я ощутил некое давление ранее неведомой божественной силы.

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем той Ларисы, которую видишь здесь перед собой? – спросил священник после обручения, приступив ко второй части Таинства.

– Имею, честный отче, – твердо ответил я, заранее отрепетированной фразой.

Если бы он только мог читать чужие мысли, то наверняка бы ужаснулся, познав скрытые мечты и намерения моей темной грешной души.

– Не связан ли ты обещанием другой невесте? – снова спросил священник.

– Нет, не связан, – произнес я, на этот раз сказав чистую правду, либо никогда, даже шутки ради, не обещал ни одной из своих бывших любовниц связать с ней собственную судьбу узами законного брака, и уж тем более никогда не думал о венчании.

После того как священник задал те же самые вопросы Ларисе, он взял венец и, крестообразно ознаменовав меня, дал поцеловать образ Спасителя.

Прежде чем я успел подумать о том, какое количество людей успело прикоснуться к этому образу своими слюнявыми губами, он четко и громко произнес:

– Венчается раб Божий…

Больше я не помню ни единого его слова. Все мои мысли были лишь о моей загубленной молодости. Именно в эти минуты я отчетливо осознал, что совершил самую глупую и непростительную ошибку всей моей жизни. Но более всего меня не только огорчило, но и напугало то обстоятельство, что при выходе из храма я опрометчиво решил поправить обручальное кольцо и нечаянно его обронил.

– Плохая примета, – услышал я чей-то испуганный голос.

Словно по команде со всех сторон раздались различные причитания:

– Быть беде.

– Упавшее кольцо – предвестник несчастья.

– Молодожены вскоре расстанутся.

– Это к ранней смерти одного из супругов…

Особо не доверяя подобным суевериям, я все же почувствовал, как меня обдало холодным неприятным ознобом. Однако я тут же сообразил, что скоропостижная смерть Ларисы пошла бы мне на пользу. Я автоматически становился единственным наследником не только ее денежных средств, но и всего движимого и недвижимого имущества.

«Пятьдесят на пятьдесят», – подумал я, вспомнив высказывание привокзального афериста, встречающего приезжих простачков в окружении распоясавшихся и обнаглевших шалопаев.

Предостережение о смерти одного из супругов никоим образом не указывало на мою погибель. Рядом со мной была Лариса, и она не менее моего подвергалась той же самой опасности. К тому же я считал себя настоящим джентльменом и просто обязан был пропустить даму вперед, великодушно предоставив ей возможность в полной мере испытать суеверное предсказание!

После такого сумбурного винегрета, поспешно нашинкованного в моей голове, неимоверная усталость и некоторая оправданная скованность от множества устремившихся на меня взглядов исчезли сами собой. Я словно вновь переродился. Разумеется, ничего не подозревающая Ларочка восприняла это как следствие венчания в Спасо-Преображенском соборе. Она была уверена, что на меня подействовало благодатное отпущение моих прежних грехов. Навязчивая идея убийства моей жены, появившаяся совершенно внезапно, всецело овладела моим сознанием. С той самой минуты, когда, покинув Мурманск, я прибыл в Тольятти и познакомился с Ларочкой, прошло достаточно много времени. Вернее, прошло ровно столько, чтобы я успел вдоволь насытиться семейной жизнью, и роль гражданского мужа надоела мне до такой степени, что теперь я не только не воспринимал Ларису как свою законную супругу, но и как никогда мечтал о возврате к прошлой свободной жизни ветреного холостяка.

«Ах, где же вы мои славные пташечки, канареечки? – подумал я, машинально вспомнив милых моему сердцу мурманчанок. – Вы даже не в состоянии представить, до какой степени я соскучился не только по вашим любвеобильным ласкам, но и по вашей глупой безудержной болтовне!»

Лариса крепко взяла меня под руку.

«Хрупкое нежное создание. Она будет великолепно смотреться в гробу!» – вновь подумал я, прикинув в уме, какая именно смерть не причинит особого вреда ее естественной природной красоте.

– У меня сегодня самый торжественный день! – прощебетала Ларочка игриво-озорным голосом.

– У меня то же самое, – коротко ответил я.

– У нас с тобой впереди долгая счастливая жизнь и прекрасное будущее!

– Очень долгая жизнь, – подметил я, мельком посмотрев на ее тонкую шейку, словно хотел выяснить, какая веревка лучше всего подойдет для осуществления моей намеченной цели и выступит в роли беспощадного орудия убийства.

Почему-то в тот момент я остановился на выборе капроновой нити, но для пущей вероятности можно было применить и стальную удавку. Впрочем, я тут же отказался от этой навязчивой идеи. Любая петля на столь тонкой шейке наверняка обезобразит ее прелестное личико, а я автоматически стану основным подозреваемым в причастности к ее смерти. Мне, как никому, нужно было обеспечить себе железное алиби, иначе моя мечта завладеть ее богатым наследством так и останется пустой и никчемной мечтой.

– С этого дня мы не только законные муж и жена, но и обвенчаны в православном храме. Теперь мы супруги перед Богом, – сказала Лариса, не скрывая искренние возбужденные чувства.

«А если ударить ее ножом?» – кощунственно подумал я, но эта мысль тут же показалась мне абсурдной.

– Быть твоим законным мужем для меня неимоверная благодать, – поспешно ответил я и тут же добавил: – А быть супругом перед Богом еще и огромная, но весьма приятная ответственность!

Разумеется, Ларочка, точно так же как и священник, обвенчавший нас в Спасо-Преображенском соборе, не умела читать чужие мысли, и не могла представить, какие коварные планы зародились у меня в голове. Другими словами, в моем воспаленном сознании, зараженном алчной завистью, мгновенно зависли все файлы и лишь осталась единственная программа, ведущая на путь преступления. Сам того не замечая, я слишком увлекся этой навязчивой идеей и уже не мог думать ни о чем другом. Более того, никогда ранее я не мог и предположить, что способен разработать множество всевозможных вариантов, направленных на уничтожение другого, ни в чем не повинного человека. Возможная смерть Ларисы не только не огорчала меня, а даже наоборот, приводила в неописуемый восторг. Я убедил себя в том, что в скором времени меня действительно ждет великолепное безбедное будущее.

«Ну что ж, – внезапно прикинул я. – Вряд ли кому из молодоженов в столь торжественный день приходит мысль об убийстве своей нареченной супруги. В таком случае почему бы мне не стать первым и единственным человеком, который сделает все возможное ради того, чтобы, обвенчавшись в православном храме, не только сохранить прежнюю свободу, но и при этом изрядно разбогатеть!»

– Ты постоянно о чем-то думаешь, – подметила Ларочка, посмотрев на меня внимательным пристальным взглядом.

– Не обращай внимания, моя кисонька! Сущие пустяки, – простодушно отмахнулся я.

– А все ж таки?

– Не стоит обращать внимания. Честно говоря, сущий пустяк. Разнообразные мысли…

– Тебе не кажется, что так уклончиво отвечать попросту невежливо?

– Наверное, ты как всегда права, – согласился я. – Теперь мы муж и жена. Между нами не должно быть никаких тайн.

– О чем же так серьезно задумался? – настойчиво поинтересовалась Лариса.

Мне пришлось немного сымпровизировать.

– До сих пор не могу поверить, что стал твоим законным мужем! – с неестественным волнением в голосе ответил я. – Любить тебя, быть с тобой рядом. Целовать твои пухленькие губки, слышать твой звонкий певучий голос. Чувствовать твое дыхание. Разве еще что-нибудь может с этим сравниться? Разве это не высшая стадия блаженства?

– Я люблю тебя, – почти полушепотом, произнесла Лариса.

На ее лице появился легкий румянец.

– Я тоже люблю тебя, – сказал я, с особой нежностью поцеловав ее в щечку, и тут же добавил: – Мы будем жить с тобой долго и счастливо!

– Пока смерть не разлучит нас, – простодушно добавила она.

От этих слов мне стало как-то не по себе. Не знаю почему, но у меня появились некоторые сомнения насчет ее пламенных чувств. Да и в принципе, ведь было отчего содрогнуться. Если у меня внезапно возникла мысль о ее убийстве, то почему бы Ларочка не могла отплатить мне той же равноценной монетой? Почему бы, точно так же как и я, она не могла захотеть подобным образом вернуть себе размеренную спокойную жизнь? Обручальное кольцо, которое я неосторожно обронил на землю, если и было символом грядущих несчастий, то никоим образом не указывало на то, что эти несчастья должны быть именно у Ларисы.

«Пятьдесят на пятьдесят. Слишком ненадежный математический расклад», – подумал я, вновь вспомнив широкоскулого тольяттинского афериста с пуленепробиваемым лбом, который в свое время великодушно предложил по справедливости уладить наш спор, поделив поровну фальшивые купюры.

– Ты опять о чем-то задумался? – спросила Лариса и тут же замолчала, видимо ожидая ответа.

– Нет, нет! Просто не привык ни к такому всеобщему вниманию, ни к такой сказочной роскоши, – поспешно ответил я.

– Это только начало, – с твердой уверенностью заявила Ларочка.

– Я знаю. Ты уже говорила.

– О том, что я научу тебя жизни?

– Не только! Еще я должен во всем тебя слушаться и тогда смогу многого добиться.

– А я была уверена, что ты оставил мои слова без особого внимания.

– Ни в коем случае! Для меня каждое твое слово все одно что Писание Божие, – схитрил я.

– Больше тебя ничего не тревожит? – недоверчиво посмотрев на меня, поинтересовалась Лариса.

– Обронил обручальное кольцо. Плохая примета.

– И ты расстроился из-за такого пустяка?

На ее лице появилась самая обаятельная из всех улыбок. Ларочка была уверена, что смогла узнать причину моей глубокой задумчивости, даже не подозревая, как несоизмеримо далека была от истины.

– Ты, пожалуй, прав, мой шалунишка, – вкрадчиво произнесла она.

– В чем же прав, моя кисонька? – не понял я.

– В том, что мы будем жить с тобой долго и счастливо!

– В таком случае позволь мне добавить твои же слова, – высокопарно произнес я. – Мы будем жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас!

– К тому времени ты станешь дряхлым старикашкой, а я буду немощной старушенцией, – пошутила Ларочка.

Ее шаловливая усмешка породила громкий веселый смех.

– На этот счет у тебя не должно быть ни малейших сомнений. Ты никогда не состаришься и до последнего своего часа будешь молодой и красивой, – сказал я, продолжая размышлять о несчастном случае, который в самое ближайшее время может с ней произойти, ну и как само собой разумеющееся, не без моего непосредственного участия.

– Спасибо, мой добрый и ласковый котеночек, – поблагодарила Ларочка. – Я ничуть не сомневалась, что даже через много лет останусь для тебя все такой же милой и желанной женщиной!

В ее глазах вспыхнули озорные огоньки. Она прилюдно меня поцеловала и в очередной раз подарила свою открытую лучезарную улыбку.

9

Как бы там ни было, но я не мог и предположить, что, официально расписавшись с Ларочкой, тем самым вгоню себя в рабство, закую в кандалы и буду навечно заточен в темную башню, где по уши увязну в унылой семейной жизни. С первых же минут после бракосочетания, в прямом смысле этого слова, я перестал принадлежать самому себе. Теперь я всецело зависел от сумбурных капризов и желаний моей супруги. Я не смел ей ни в чем перечить, иначе сразу начиналась дикая истерика, сопровождаемая потоком несуразных придирок.

– Ты меня не любишь, – вспылив, выговаривала Лариса. – Ты женился на моих деньгах, а я тебе совершенно не нужна. Вернее, нужна, но только для удовлетворения твоих низменных потребностей.

Я старался не отвечать на подобные высказывания, опасаясь нарваться на более серьезную грубость. Обычно я брал на руки ненавистную мэнскую кошечку.

– Ты только послушай, кисонька, какую ересь выдает твоя хозяюшка, – проговаривал я. – Ларочке стало скучно дома. Ларочка устала от постоянного отдыха! У нашей Ларочки от чрезмерного безделья начинается мигрень, вот она и несет всякую околесицу.

Как правило, мое поглаживание этой бесхвостой твари было беспроигрышным вариантом. Лариса не только прекращала бурчать, но тут же менялась в лице, на котором сразу появлялась ее завораживающая улыбка. Она вновь становилась кроткой безропотной женщиной и любящей женой.

Только ради того, чтобы лишний раз не вызывать у Ларочки негативные эмоции, мне зачастую приходилось покорно следовать за ней по пятам. Против собственной воли я был вынужден посещать всевозможные вечеринки, где меня не ожидало ничего хорошего и на которые брел, понурив голову, словно осужденный каторжник, отправленный по этапу.

– Ларочка, кисонька моя ненаглядная, – изредка противился я. – Мне там абсолютно нечего делать. Мне будет там скучно. Я никого не знаю. Не умею строить из себя важную особу и не знаком с великосветскими манерами. Я не хочу быть в роли свиньи, забравшейся в чужой огород.