Текст книги "Лучше бы я был холостяком"

Автор книги: Алексей Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Алексей Макеев

Лучше бы я был холостяком

1

Мне тридцать два года. Я чертовски умен, полон сил и энергии. У меня прекрасное спортивное телосложение, приятная внешность. Я коммуникабелен, пунктуален, организован. У меня два высших образования. Помимо русского языка, я в совершенстве владею английским, французским и шведским. Мой тесть, Василий Николаевич Грохотов, весьма преуспевающий бизнесмен, председатель крупной автомобильной компании, специализирующейся на продаже подержанных иномарок. Каждую неделю его прибыль исчисляется если не миллионами, то сотнями тысяч долларов. Моя жена Ларочка, рожденная на этот свет лишь для того, чтобы стать единственной и любимой дочерью всеми уважаемого человека, с раннего возраста привыкла к богатству и роскоши. Она обаятельная, обворожительная дама, с приятным проницательным взглядом и точеной стройной фигуркой, умеющая показать себя в высшем обществе. Она такая, которую нельзя не заметить и нельзя не полюбить!

Благодаря удачному стечению обстоятельств мне посчастливилось вскружить ей голову и успешно предложить руку и сердце. Теперь самые лучшие модельеры с мировым именем принимают непосредственное участие в создании эскизов для пошива моей одежды. Не только «желтая» пресса, но и газетные очерки крупных серьезных изданий пестрят громкими заголовками о моем превосходном будущем, предрекая великолепную карьеру и грандиозный подъем по служебной лестнице. У меня есть все…

Пассажирский поезд медленно набирает скорость. Буквально через пару часов я буду в столице Кольского полуострова. Я возвращаюсь в город моего детства и юности, но вместо торжественного восторга мной овладевает панический страх. Заплывшая жиром пассажирка, в спешном порядке покинувшая Оленегорск, мечтающая как можно скорее плюхнуться на свободную полку и развалить на ней бесформенные телеса, бесцеремонно толкает меня огромными баулами.

– А ну пододвинься, пьянь подзаборная! – недовольно прикрикнула она. – Совсем обнаглели, бродяги туберкулезные. Никакого житья от вас не стало. Сослать бы всех на рудники, да заставить вкалывать, пока не передохнете!

Это было сказано с такой откровенной ненавистью и с таким сарказмом, что я невольно проснулся от приятных грез и вновь возвратился в жестокий реальный мир. Я нахожусь в самом дешевом вагоне. В засаленном кармане моего изрядно поношенного пиджака валяется пара сухарей и один рубль восемьдесят пять копеек из всей оставшейся наличности. Любой представитель правоохранительных органов, сумевший распознать во мне опасного преступника, сочтет за честь защелкнуть на моих запястьях стальные браслеты. К тому же обезумевший от горя отец моей дражайшей женушки наверняка выложит кругленькую сумму первому попавшемуся проходимцу, который сообщит обо мне достоверные сведения. Еще больше он вознаградит того, кто предъявит ему неопровержимые доказательства моей гибели. Разумеется, никто из его бритоголовых шестерок не откажется порвать меня в клочья и не упустит шанс ценой моей жалкой никчемной жизни пополнить личный бюджет и в значительной степени поправить финансовое положение. Другими словами, любой прохвост, который сумеет меня распознать, тут же предпримет всевозможные варианты для моего задержания. Жестокие убийства двух женщин, одна из которых была моей любовницей, а вторая – законной супругой, совершенные мной несколько месяцев назад, наделали немало шума. Эта трагическая история не только потрясла Тольятти, но и взбудоражила всю Самарскую область, невольно вызывая справедливый гнев со стороны местного населения. Пожизненное заключение в «Вологодском пятаке» или в «Черном дельфине», которое ожидает меня в самое ближайшее время, может оказаться щедрым подарком судьбы. В противном случае, мне уготована незавидная участь. Мой бывший тесть наверняка приложит максимум усилий и проявит незаурядные способности, развивая изощренные фантазии ради того, чтобы моя смерть была долгой и мучительной. Я отчетливо понимаю, что, возвращаясь в Мурманск, совершаю роковую ошибку. Разумеется, я не планировал сдаться в руки правосудия и никоим образом не собирался раскаиваться в содеянных преступлениях. Теперь уже поздно думать о спасении моей заблудшей и грешной души. Я возвращаюсь в этот город вполне осознанно и с одной определенной целью: раз и навсегда покончить с моими мучениями. Лишь после того как был вынужден скрываться не только от полиции, но и от бандитов, которые, словно разъяренная волчья стая, жаждали моей крови, я начал бродяжничать, испытал все тяготы и горечь нищенского существования. Я смог досконально понять, до какой степени не ценил прежнюю сытую и беззаботную жизнь. Богатство и роскошь просочились у меня сквозь пальцы, как прохладная родниковая вода Лапландского заповедника, которую ради утоления нестерпимой жажды в жаркий летний полдень можно в неограниченном количестве набирать целыми пригоршнями. Которая будет искриться в ладонях, как чистое виноградное вино в хрустальном бокале, переливаясь всеми цветами радуги в отблесках ярких солнечных лучей. Разумеется, я раньше никогда не думал, что смогу так низко пасть в глазах мировой общественности и не только буду лишен самоуважения, но и потеряю чувство собственного достоинства. Я преднамеренно украл деньги на обратный билет, вытащив из дамской сумочки вместе с кошельком у зазевавшейся старушки, которая слишком долго раздумывала, на что потратить свою жалкую пенсию, и наконец-то возвращаюсь на родину. В чужом городе я пережил стремительный взлет и словно горный орел парил высоко в облаках. Здесь, в Мурманске, испытывая предел человеческих страданий, готов подойти к краю бездонной пропасти и сделать последний шаг к собственному падению. Справедливости ради должен признать, что, уничтожив такую ядовитую змею, какой была моя любовница и лучшая подруга моей жены Дарья Холстова, я еще ни разу не засомневался в целесообразности этого убийства. Но если насчет этой мерзкой твари меня не слишком-то мучает совесть, то я не могу сказать то же самое о моей бывшей супруге. Иногда у меня появляется неосознанное желание хоть на мгновение увидеть Ларочку. Как бы там ни было, но ведь я когда-то безумно любил эту загадочную таинственную женщину, а теперь, после всего случившегося, даже лишен всякой малейшей возможности побывать на ее могилке. А ведь, кажется, еще совсем недавно я мог совершенно свободно приблизиться к ней и поцеловать ее нежную утонченную ручку. Я мог бесконечно долго любоваться ее обворожительной красотой и не хуже профессиональных поэтов посвящать ей лирические стихотворения и сочинять трогательные поэмы о пылкой и страстной любви. К сожалению, своими негативными действиями я не только преждевременно лишил ее жизни, но и круто изменил собственную судьбу. Теперь я отлично понимаю, что за оба убийства должен понести заслуженное наказание. В любом случае мне не следовало совершать то, что я совершил. Так или иначе я как никто виноват перед этими несчастными женщинами и даже не надеюсь, что хоть когда-нибудь смогу очистить свою грешную душу и вымолить у людей и у Бога прощение. Самое нелицеприятное в сложившейся ситуации заключается в том, что, кроме самого себя, я не могу назвать ни одного человека, который бы стал причиной моих бед и несчастий. Теперь мне даже нельзя надеяться на чье-то понимание и сочувствие. После того как я зверски убил Дашеньку, моя жизнь стала просто невыносимой. Но тогда это были еще мелкие и почти неопасные шипы, внезапно появившиеся на тонком шатком стебельке моей надломленной судьбы. Разумеется, я досконально подготовился ко второму преступлению. В отличие от строптивой и заносчивой любовницы моя жена Ларочка должна была умереть быстро и безболезненно. Но я не мог и подумать о том, что, покушаясь на ее жизнь, невольно подписываю собственный смертный приговор. В любом случае теперь мои дни сочтены, и я сознательно иду навстречу к трагическому завершению моего никчемного существования. Лишь в собственной смерти я смогу приобрести вечный душевный покой. Как ни парадоксально звучит, но только сейчас я по-настоящему понял, что такое искренняя любовь, наполненная чувством самоотверженной сердечной привязанности! Очень жаль, что раньше я никогда не задумывался над этим вопросом. Почему-то я всегда считал, что любовь – это мимолетное увлечение, внезапно возникшее между мужчиной и женщиной, которое вспыхивает так же ярко и красочно, как праздничный фейерверк, но точно так же мгновенно сгорает и, угасая, устремляется в безвозвратно ушедшую вечность. Теперь у меня на этот счет совершенно иные взгляды.

– Любовь – это неотъемлемая частица твоего «я», – постоянно убеждала Лариса, тщетно пытаясь донести до меня свои искренние чувства. – Любовь – это слезы и страдания, это горечь разлук и радость долгожданной встречи.

– Любовь – это такое благодатное чувство, когда без второй половинки ты начинаешь ощущать себя получеловеком, ведешь неполноценную неинтересную однобокую жизнь, – соглашался я, скрывая по этому поводу совершенно противоречивые мысли.

– Словно становишься дальтоником, не различаешь цветовую гамму, и уже не замечаешь, как восхитителен, совершенен и прекрасен окружающий тебя мир, – не заметив кощунственной издевки в моих словах, подхватывала Лариса. – Когда, находясь в разлуке с любимым человеком, ты чувствуешь себя абсолютно опус-тошенной, словно заброшенный пересохший колодец, в котором не осталось ни капли прохладной влаги.

– Где бы ты ни был, ты повсюду видишь глаза любимой и близкой тебе женщины, слышишь ее голос, чувствуешь ее дыхание… – увлеченно декламировал я, выдавая экспромтом плеяду высокопарных многозвучных фраз. – Ты постоянно думаешь только о ней и готов совершить самые необдуманные поступки и великие подвиги, лишь бы хоть на мгновение оказаться рядом, чтобы обнять ее за нежную хрупкую талию и крепко прижаться своими губами к ее губам, считая, что весь мир создан лишь для нас двоих.

Как ни жаль, но в отличие от Ларочки я слишком поздно узнал, какое это великое счастье любить и быть любимым! Нет ничего более торжественного, как шептать на ушко единственной избраннице кроткие чувственные признания и слышать в ответ такие же нежные и приятные слова: «Я люблю тебя! Люблю! Люблю…»

Вновь эта заплывшая жиром пассажирка. Она опять бесцеремонно толкает меня баулами и в очередной раз возвращает в реальную действительность. Я сопротивляюсь всем нутром, каждой клеточкой моего воспаленного мозга. Я не хочу осознавать себя ничтожным и несчастным человеком. Уже длительное время моя жизнь состоит из единого и нескончаемого кошмара. Я мечтаю закрыть глаза, чтобы, вновь открыв, вернуться в мое прекрасное прошлое. Как бы мне хотелось снова оказаться рядом с Ларисой, а все, что произошло со мной за последние дни, недели и месяцы, считать нелепым глупым и жутким сном. Но увы! Если бы в нашей жизни было все так легко и просто. Это верно, что на ошибках учатся, только почему-то эти ошибки иногда становятся роковыми и в корне меняют не только судьбу, но и всю жизнь человека, сделав его самым несчастным, униженным и беспомощным.

Я исподлобья смотрю на оленегорскую пассажирку.

– Что уставился, алкаш смердящий? – грубо спросила она.

– Ты мне наливала?

– Еще чего захотел? Таким, как ты, и без меня неплохо наливают!

– Каким это таким? Ты меня знаешь, чтобы так говорить? – озлобленно огрызнулся я.

– На рожу свою небритую посмотри, прежде чем порядочного человека из себя корчить!

Я не стал придавать значение ее оскорблениям. В принципе, я отлично понимал, что эта толстушка во многом права. Никто, кроме меня самого, не был виновен в том, что я потерял всякий человеческий облик. Заметив, что я больше не обращаю на нее ни малейшего внимания, она оставила меня в покое и наконец-то развалилась на свободной скамье. По-прежнему глядя на меня презрительным взглядом, она самодовольно замурлыкала под нос что-то из репертуара русских народных песен. Я машинально закрываю глаза и мысленно возвращаюсь в то недалекое прошлое, которое все еще живет в моем сознании и в моей памяти.

2

Тольятти. Это город, который давно был городом моей мечты и моих надежд. Однако, прежде чем я твердо решил покинуть Кольский полуостров, я вначале досконально изучил не только его местоположение на левом берегу Волги, имел понятие об умеренно-континентальном климате, но и попытался как можно больше разузнать о быте и элементарных условиях проживания. Я внимательно следил за телевизионными передачами и преднамеренно прочитал уйму центральной прессы, непосредственно касающейся этой темы. Во всяком случае, я был достаточно осведомлен о том, что этот город был основан Василием Татищевым в 1737 году как город-крепость и был известен не только в России, но и далеко за ее пределами как Ставрополь, что в переводе с греческого языка означало город Креста. Я также не мог не знать, что в 1964 году он был переименован в честь итальянского коммуниста Пальмиро Тольятти. Ну и как само собой разумеющееся, я не мог быть неосведомленным о существовании двух самых современных железнодорожных вокзалов и уж тем более не мог не знать, что Тольятти состоит из трех основных районов: Центрального, именуемого в народе Старым городом; Комсомольского и Автозаводского, который неофициально считается Новым городом. Естественно, я никоим образом не планировал устроиться на градообразующее предприятие, ставшее крупным центром автомобильной промышленности, чтобы потом долгие годы, словно запрограммированный робот, круглосуточно вкалывать на конвейере, тупо собирая отечественные автомобили. Я мечтал о красивой и беззаботной жизни. Мне, человеку весьма образованному, надоело подчиняться заносчивым чванливым руководителям, которые лишь благодаря стечению обстоятельств получили наиболее престижные, хорошо оплачиваемые должности, но при этом так и остались никчемной бездарью. Мне надоело в течение нескольких лет числиться младшим научным сотрудником. Перспектива дождаться своего звездного часа и на склоне лет получить ученую степень меня больше не интересовала. Вместе с перестроечным периодом, внезапно охватившим нашу страну, не только у меня, но и у многих моих сверстников произошло переосмысление финансовых и духовных ценностей. Я хотел иметь все и сразу! Мне нужны были деньги. Много денег! Я мечтал о регулярном посещении самых престижных ресторанов. Я хотел соблазнять наивных молоденьких девочек и при этом умиротворительно щуриться от теплых солнечных лучей, если не на Канарских островах, то хотя бы на побережье Черного моря. К собственному удивлению, при всей моей фантасмагории, я не мог и предположить, что мои бредовые идеи и видения красивой беззаботной жизни не столь уж иллюзионны. В первые же минуты моего прибытия на железнодорожный вокзал города Тольятти я начал разыскивать банкомат, опрометчиво расспрашивая о его местонахождении у совершенно незнакомых мне людей. Потом, даже не оглядевшись по сторонам, я попытался снять с моего банковского счета наличные деньги. К моему огорчению, у меня ничего не получилось. Банкомат опустел, и мне пришлось довольствоваться неприкосновенным запасом, той незначительной суммой, которую я берег на случай непредвиденных обстоятельств. Но мне тогда и в голову не могло прийти, что я самопроизвольно угодил в поле зрения местных аферистов, которые впоследствии так или иначе не только в значительной степени повлияли на мою судьбу, но и в корне изменили дальнейшую жизнь. Я не успел пройти и нескольких шагов по Автозаводскому району, как меня небрежно оттолкнули в сторону. Это был невысокий молодой человек, который чуть ли не сбил меня с ног. Он пронесся мимо, словно тайфун, и даже не извинился за столь бестактный поступок. По собственной наивности я невольно подумал, что у него случилось какое-то несчастье. Я был искренне уверен, что просто так, без уважительной причины, никто не понесется по улице сломя голову, не замечая никого и ничего на своем пути. По моему мнению, он явно куда-то торопился и был чем-то сильно взволнован. Разумеется, он не только вынудил отправить ему вслед парочку нелицеприятных фраз, но и невольно привлек мое внимание. Машинально посмотрев ему вслед, я самопроизвольно увидел, как из заднего кармана его потертых джинсовых брюк выпала крупная пачка денег, согнутая пополам и перетянутая резиночкой. Пока я сообразил, что у меня под ногами валялось целое состояние в виде пятитысячных купюр, этот молодой человек уже затерялся в толпе приехавших пассажиров. Моя безнравственная алчность отреагировала на все происходящее гораздо быстрее, чем внутренний голос благоразумия. Я не стал медлить, мгновенно поднял оброненные им деньги и на всякий случай сделал вид, что намерен нагнать их владельца. Но я даже не успел сойти с места, как почувствовал на собственном плече прикосновение тяжелой мужской руки. Обернувшись, я увидел перед собой коротко остриженного бугая атлетического телосложения. У него было широкоскулое лицо, мощный пуленепробиваемый лоб, широкий нос с явными признаками давно сломанной переносицы. Но больше всего меня поразили его большие карие глаза, в которых явственно отражался взгляд кровожадного коршуна.

– Эй, братишка! Я первый заметил бабло, – произнес он приблатненным жаргоном и тут же пояснил: – У меня больное колено, поэтому тебе удалось меня сделать…

Я не сразу понял, что происходит, но выпустить из рук неожиданный подарок судьбы, уже не хотел. Помню только, что он о чем-то говорил, а я что-то отвечал, пытаясь доказать собственное право на обладание хрустящей пачкой новеньких пятитысячных купюр. В общей сложности мы общались и спорили между собой не более одной минуты, хотя мне казалось, что мы потратили на выяснение отношений целую вечность. Стараясь не привлекать внимание проходивших мимо людей, мы оба говорили на пониженных тонах.

– Не станем же из-за такой ерунды прилюдно бить друг другу физиономию? – подытожил мой конкурент.

Разумеется, он не стеснялся в крепких выражениях, которые по этическим соображениям я преднамеренно убрал из его речи.

– Ничего себе ерунда! – взъерепенился я. – Здесь довольно-таки кругленькая сумма. Кто первый поднял, тот и хозяин!

– Давай не будем спорить! Здесь обоим хватит. Неважно, кто успел поднять эти бабульки. Я первый увидел и поэтому мне семьдесят процентов, а тебе – тридцать.

Он придвинулся ко мне так близко, что я невольно вдохнул приторный аромат его дешевой туалетной воды.

– Считаешь, что ты самый умный? – ощерился я, произнеся эти слова не только как угрозу и категорический отказ последовать его предложению, но и с дикой вспышкой ярости.

Он окинул меня оценивающим взглядом. Внимательно посмотрел на мои кулаки и, вероятно, догадавшись, что я имею некоторое отношение к рукопашному бою, великодушно произнес:

– Делим пятьдесят на пятьдесят!

В этот момент мне даже показалось, что на его широкоскулом лице отразилось некое подобие снисходительной улыбки, а его взгляд стал менее кровожадным.

Разумеется, я сразу согласился, посчитав, что в любом случае гораздо лучше иметь половину левого дохода, чем потерять всю дармовую наличность.

Он предложил отойти в сторону и по справедливости уладить наш спор.

Вот только не нужно мне говорить о том, что, почти достигнув возраста Иисуса Христа, я должен быть гораздо предусмотрительнее и умнее! Как бы там ни было, но этот тип действительно по совести разделил хрустящую пачку новеньких пятитысячных купюр. При этом он настойчиво предоставил мне возможность убедиться в наличии водяных знаков. Каждому из нас досталось по сорок пять тысяч рублей. Согласитесь, это не плохое предзнаменование для человека, мечтающего о беззаботной разгульной жизни и жаждущего легкой наживы! Все верно. Я даже не успел как следует рассмотреть и убрать желанные банкноты во внутренний карман пиджака, как передо мной, неведомо откуда, появилась компания из пяти человек. Среди них я сразу узнал того невысокого паренька, который так опрометчиво обронил свои деньги. Не найдя беглым взглядом бугая с пуленепробиваемым лбом, который добросовестно поделил пятитысячные банкноты, я сразу все понял. Я уже не сомневался, что меня не отпустят, пока не верну помимо приобретенной суммы, недостающую половину, что в общей сложности составит девяносто тысяч рублей. И дай-то бог, если не потребуют от меня гораздо больше, в виде компенсации за якобы нанесенный моральный ущерб!

– Фраерок! Совесть имей! – неестественно протяжным голосом, произнес самый рослый из них. – Правильный пацан в горячих точках служил. Был тяжело ранен, долго чалился в госпитале. Чудом с того света выкарабкался. А ты решил его обуть? Не хорошо это! Не справедливо!

Он небрежно схватил меня за ворот ветровки и угрожающе произнес:

– Немедленно верни человеку бабки… козел!

Одно из двух, выражаясь подобным образом, он либо рассчитывал меня запугать, либо преднамеренно нарывался на грубость. Я решил выждать более подходящий момент и оставил его угрозы без ответа, но для того, чтобы трезво оценить обстановку, окинул нападавших блюстителей справедливости беглым, но внимательным взглядом. Как только я заметил у одного из них финку с выкидным лезвием, то окончательно убедился в том, что меня хотят развести как самого последнего лоха. Верзила, который продолжал держать меня за ворот ветровки, как бы ненароком, обратился к липовому ветерану боевых сражений:

– Ты, братишка, знаешь, сколько бабла у тебя было? – наигранно доброжелательным, но все еще неестественно протяжным голосом поинтересовался он. – Мы сейчас вернем тебе все до последней копеечки!

Сопоставив уже знакомый жаргон и практически те же самые выражения, которые я слышал от их сообщника с кровожадным взглядом коршуна, я самопроизвольно ухмыльнулся и с интересом посмотрел на несчастную жертву моей необузданной алчности.

– Сорок пять тысяч с переписанными номерами, – не моргнув глазом, на одном выдохе произнес этот сморчок.

– И все?

– Другие не успел… Я ведь не думал…

– Сколько?

– Денег?

– Не, фантиков!

– Остальные знаю только по количеству.

– Тебя русским языком спрашивают! Сколько всего было фанеры?

– Мне выдали…

Вероятно, в это мгновение я окинул жалкого прохвоста таким убийственным взглядом, что он ненароком потерял дар речи.

– Не тушуйся, братишка! Мы у этого приезжего фраерка заберем все бабло! Мы за справедливость! Никому не позволим обижать боевых товарищей.

– У меня было… Я точно помню… Я их только что пересчитал и перетянул резиночкой…

– Да это понятно! Откуда у контуженого дембеля портмоне?

– Сто тысяч нашими рублями и четыре куска в баксах! – на одном выдохе выпалил этот неоперившийся цыпленок.

После его чрезмерной наглости у меня больше не осталось сомнений в том, что по собственной глупости я стал участником дешевого спектакля, где вместо одаренных артистов выступали непрофессиональные клоуны. Я уже не сомневался, что из моих карманов будет выпотрошена вся имеющаяся у меня наличность. И при этом мне очень крупно повезет, если не будет более тяжких последствий. Конечно, я моментально сообразил, что звать кого-то на помощь было не только бесполезно, но и совершенно глупо. Так или иначе, но в моем потайном кармане действительно лежали пятитысячные купюры с переписанными номерами. К тому же я не слишком-то доверял местному правосудию. Оттолкнуть здоровяка, который все еще держал меня за ворот ветровки, чтобы спастись бегством, было и стыдно, и глупо, и просто бессмысленно. Меня бы сразу догнали, и уж тогда я бы точно не избавился от своих вымогателей одной наличностью. Вспомнив о том, что успех самообороны в основном зависит от психологии и реальной готовности человека к угрожающей опасности, я решил действовать эффективно, быстро и наверняка. Тот обнаглевший тип, который еще сильнее вцепился в воротник моей ветровки, вскрикнул от невыносимой боли, получив моим коленом целенаправленный удар в пах, и, скорчив-шись, повалился на землю. Двое других вымогателей даже не успели отреагировать, как оба схватились за разбитые носы и, захлебываясь кровью, завизжали как два хорошо откормленных хряка. Тот, у которого была финка с выкидным лезвием, мгновенно выронил ее из руки и стал жадно хватать воздух широко раскрытым ртом. Резкий удар ребром ладони по его горлу на некоторое время вывел его из строя. Хлипкий хозяин денежных купюр не стал дожидаться финала нашей встречи и мгновенно засверкал пятками. Я небрежно достал из внутреннего кармана моего пиджака пятитысячные купюры и, посмотрев на них сквозь солнечные лучи, в этот раз не обнаружил водяных знаков. После этого я с откровенным пренебрежением бросил их под ноги своим неудачливым грабителям. На всякий случай, подняв финку, машинально положил ее в задний карман брюк. Затем я сделал решительный шаг, намереваясь как можно скорее уйти от возможных и наиболее крупных неприятностей, но тут же остановился. Со всех сторон я был окружен отпетыми уголовниками. Ко мне подходила группа отъявленных отморозков атлетического телосложения, с крепкими накачанными мышцами. В иной ситуации можно было подумать, что все они только что вышли из спортзала, где успешно провели соревнования по тяжелой атлетике. Более внимательно к ним приглядевшись, я уже ни на секунду не сомневался в том, что если не у каждого из них, то хотя бы у некоторых нападавших было по стволу или по хорошей заточке. Впрочем, мне было вполне достаточно получить одну пулю в сердце. В этот момент я даже не претендовал на контрольный выстрел в голову.

«Как жаль, что все хорошее так быстро кончается!» – успел подумать я, будучи совершенно уверенным, что мне осталось жить совсем немного.

Я с откровенной грустью посмотрел на чистое безоблачное небо. На какое-то мгновение меня ослепили яркие лучи теплого полуденного солнца.

– Здравствуй, Тольятти, город моих надежд и моей мечты! – зачем-то сказал я. – Здравствуй и прощай!

3

Именно в это мгновение я увидел ее и совершенно позабыл о грозящей опасности. Я смотрел завороженным взглядом. Я был поистине очарован ее необыкновенной пленительной красотой. К сожалению, я упустил тот момент, когда она остановила малиновое «Шевроле» и, решительно распахнув водительскую дверцу, обернулась полубоком, выставив напоказ длинные стройные ножки. Если я хоть что-нибудь понимаю в женщинах, то могу с уверенностью заявить, что она была самим совершенством. И хотя не прилично говорить о возрасте представительницы прекраснейшей половины человечества, осмелюсь заметить, что она была лет на пять младше меня и являлась именно такой сладострастной соблазнительной штучкой, которую нельзя было не возжелать. Неудивительно, что мои противники как вкопанные застыли на месте и внезапно перестали низвергать поток льющейся нецензурной брани.

– Мальчики, вы опять шалите?! – как бы слегка журя малолетних детишек, проворковала она. – Оставьте в покое этого милого красавчика, если не хотите нажить кучу неприятностей!

К своему удивлению, я заметил, что мои неудачливые грабители начали расходиться. Даже четверка аферистов, побитых мной буквально за минуту до ее эффектного появления, в спешном порядке постаралась исчезнуть с моего поля зрения. Лишь все тот же наглец, который требовал от меня деньги и которому я отрихтовал коленом его мужское достоинство, задержался буквально на несколько секунд. Он торопливо собрал фальшивые купюры и, злобно огрызнувшись, в полусогнутом состоянии медленно побрел вслед за компанией бритоголовых парней, двое из которых до сих пор утирали носы и отплевывались кровью. При всем своем желании я не мог понять, что происходит, но тот факт, что обворожительная и таинственная незнакомка, сидевшая за рулем шикарной иномарки, неожиданно спасла меня от серьезных последствий, не вызывал у меня ни малейших сомнений. Я был ей многим обязан и поэтому счел своим долгом поблагодарить за оказанную услугу.

– Я не спрашиваю причину, по которой вся эта местная шантрапа так безропотно оставила меня в покое, но смею заверить, что я ни в чем не виноват! – сказал я, пусть и дрогнувшим от волнения, но все ж таки слегка вкрадчивым голосом.

– Ты напрасно их недооцениваешь. Это не просто хулиганы, а настоящие бандиты и отпетые уголовники! – загадочно пояснила она и тут же укоризненно прощебетала: – Твоя вина не столько в цвете твоего лица, как в твоей беспрецедентной глупой жадности!

– Не стану отрицать очевидное. Вероятно, мной допущена какая-то непростительная оплошность, вследствие которой угодил в неловкое положение, – сказал я. – Но при чем здесь цвет моего лица?

Видно, я так скривился от изумления, что она сразу пояснила:

– У тебя бледный вид. Ты абсолютно не загорел на солнце и, следовательно, приехал с далекого и холодного севера. А раз ты северянин, то у тебя должны быть с собой большие деньги. К тому же невиновных людей не бывает! – строго добавила она. – Если бы ты не позарился на чужие банкноты и как ни в чем не бывало прошел мимо подброшенного муляжа, то с тобой ничего плохого бы не произошло.

Она окинула меня взглядом опытного прокурора и более строго произнесла:

– Тебе, как наивному простачку, подбросили пачку фальшивых купюр. Ты, не задумываясь, решил их присвоить. Потом тебя остановили опытные аферисты и стали требовать возврат денег. Только они требовали настоящие деньги, а не те, которые ты якобы нашел.

Мне нечем было крыть ее справедливые упреки. Я лишь виновато пожал плечами и, глубоко вздохнув, пристыженно пробормотал:

– В любом случае если я обязан вам не жизнью, то не переломанными костями уж вне всяких сомнений. Благодарю вас…

– Лариса… Меня зовут Ларисой, – приятно улыбнувшись, сказала она. – Не преувеличивай мои заслуги. Хотя… Бока-то тебе наверняка бы намяли. И согласись, что по делу!

– Кто бы спорил…

– Так или иначе, но теперь ты мой должник.

– Я, безусловно, согласен… – замялся я. – Но не имею ни малейшего понятия о том, как мне вас отблагодарить?

Я посмотрел на нее с откровенным восторгом и мысленно скинул с нее платье.

– Кончай «выкать». Мало того что я не замужем, так еще и далеко не старая глупая дева, требующая к себе излишнего внимания и чрезмерного уважения! – по-прежнему мило улыбаясь, прощебетала Ларочка. – Ты должен мне чашечку кофе. Надеюсь, после этого неприятного инцидента у тебя еще осталась хоть какая-то мелочь на пару чашечек благородного напитка?

– Да. Разумеется, – забормотал я, все еще находясь под гипнозом ее обворожительных глаз. – У меня есть некоторая сумма. Правда, не столь значительная, как можно подумать, догадавшись, что я приехал с севера. Моим неудачливым грабителям явно не повезло.