Текст книги "Великая Отечественная альтернатива"

Автор книги: Алексей Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Маневры в Белоруссии в 1936 г. прошли без участия мехкорпуса, но даже опыта Киевских маневров оказалось достаточно для того, чтобы задуматься о совершенствовании техники и штатов созданных соединений. В одном из отчетов, написанных по итогам маневров, указывалось: «Лучше всех показал себя тягач Сомуа». На очередном заседании ГВС (Главного военного совета) рассматривался вопрос «О средствах тяги для мехкорпусов «стратегических танков».

Здесь самое время остановиться и дать очередной комментарий по написанному. Строительство Вооруженных сил – это долгий и сложный процесс, зачастую нужные и правильные решения не самозарождаются из ветоши, а являются результатом длительной и напряженной работы, проб и ошибок в течение долгого промежутка времени. Попытка СССР вскочить в 1940 г. на подножку уходящего поезда строительства самостоятельных механизированных соединений имела ограниченный успех именно вследствие отсутствия долгой подготовительной работы, которая могла бы стать опорой для принципиально новых формирований.

Имеющаяся на вооружении РККА в 1940 г. техника, которая вынужденно пошла на формирование мехкорпусов (за отсутствием альтернатив), была создана, исходя из более простых задач. В первую очередь это касалось мехтяги артиллерии. В СССР велась обширная работа по механизации артиллерии, но целевой группой были вовсе не мехкорпуса. Механическая тяга в артиллерии позволяла экономить штатную численность войск. Стрелковая дивизия с артиллерией на гужевой тяге насчитывала по штату военного времени около 17 тыс. человек. Введение механической тяги позволяло сократить эту величину примерно до 14 тыс. человек. Это позволяло экономить людские ресурсы как в мирное, так и в военное время.

Понятно, что скорость для массового тягача артполков стрелковых дивизий не была столь уж важна. Поэтому СТЗ-5 (СТЗ-НАТИ), получивший в войсках прозвище «головастик», несмотря на целый ряд технических недостатков, в целом удовлетворял командование в качестве тягача артиллерийских полков стрелковых дивизий Красной армии. Он же применялся в некоторых артполках РГК и для буксировки зенитных орудий среднего калибра. В 1941 г. он был основным тягачом для 122-мм гаубиц М-30,152-мм гаубиц М-10, 76-мм и 85-мм зенитных пушек.

Однако, когда «головастика» стали пропихивать в только что созданные подвижные соединения – мехкорпуса, он не вызвал бурного восторга. Еще до войны, на совещании руководящего состава РККА в декабре 1940 г., командир 6-го механизированного корпуса ЗапОВО Михаил Георгиевич Хацкилевич говорил: «…мы имеем в артиллерии трактора СТЗ-5, которые задерживают движение. Наша артиллерия, вооруженная этими тракторами, имеет небольшую подвижность и отстает от колесных машин и от танковых соединений. (Из президиума: 30 км в час). М.Г. Хацкилевич: Теоретически это так, а практически он такой скорости не дает»^[33]. Транспортный трактор СТЗ-5 действительно был не лучшим образцом для подвижных соединений. Имея мощность двигателя всего 50 л.с., он существенно уступал полугусеничным тягачам немецких танковых дивизий, оснащенных двигателями в 100–140 л.с. В результате артиллерия мехкорпусов в ходе их маневрирования во время сражения постоянно отставала от танков.

«Два мира, два детства»: на первомайском параде на Красной площади трактора СТЗ-5 тянут 76-мм пушки УСВ с передками.

Все это заставляет «отмотать» ситуацию назад, к началу 1930-х. Именно в это время складывался парк тягачей Красной армии. Какая машина могла стать перспективным тягачом для элитных соединений «стратегических танков»? Копирование немецких полугусеничных тягачей представляется задачей совершенно непосильной для советской промышленности 1930-х годов. Точнее будет даже сказать, что со стороны военных было настойчивое желание получить машину «по типу Краус-Маффей», но отечественный производитель оказался глух к просьбам, мольбам и требованиям людей с петлицами. При несомненных достоинствах немецкой машины она была чересчур сложной. Вообще, немецкие скоростные тягачи годились для производства исключительно в Германии и эксплуатации в германской армии. Одни игольчатые подшипники в траках гусениц (!!!) чего стоили.

«Два мира, два детства»: На параде в День взятия Бастилии во Франции 75-мм пушки идут на буксире колесных тягачей «Лаффли» S15T (макс. скорость 51 км/ч).

Столь же нереальной задачей для любого советского завода был массовый выпуск полноприводных тяжелых грузовиков по типу хорошо известного «Студебекера» или GMC CUKW, а также колесных тягачей «Лаффли». Машины этого класса требовали массового производства ШРУС (шарниров равноугловой скорости) для передних мостов. Этот узел требовал высокой точности изготовления и был слишком сложен для освоения в отечественных реалиях, по крайней мере в 1930-е годы. Такие автомашины можно было только закупать за границей, и то только в том случае, если продадут.

Тягач «Лаффли» демонстрирует свои возможности по передвижению по пересеченной местности.

Все вышесказанное заставляет обратить взоры к полугусеничным машинам с движителем Кегресса, т. е. резинометаллической гусеницей. Собственно, полугусеничный ход системы Кегресса осваивался у нас в стране еще до революции. Можно даже сказать больше: французский подданный Адольф Кегресс жил и работал в России и был хорошо знаком с нашими реалиями. С 1908 г. Кегресс являлся начальником технической части всех гаражей царя Николая II, оставаясь при этом личным шофером последнего русского императора. Именно в этот статусе Кегресс экспериментировал с гусеничным ходом для автомобилей различных типов. В июле 1917 г. А. Кегресс покинул Россию, вернулся на родину и продолжил работу над своим движителем на фирме «Ситроен». Именно здесь его нашли представители фирмы «Сомюа», которым было поручено вести программу перевода артиллерии на механическую тягу с гужевой.

«Два мира, два детства»: Американское 155-мм орудие Ml на буксире 7.5-тонного грузовика Mack.

В 1929 г. на фирме «Сомюа» началось изготовление среднего тягача MCG-4 для буксировки 9-тонного 155-мм орудия, установленного на низкой колесной тележке. Для буксировки орудий MCG-4 выпускался в варианте седельного тягача с 3-местной открытой кабиной с жесткой крышей. Этот образец показал скорость всего 18 км/ч. Однако на «Сомюа» продолжили работу над тягачом и вскоре добились ощутимого успеха. В ноябре 1934 г. начался выпуск модернизированного тягача MCG-4 с новой 5-ступенчатой коробкой передач и мотором, мощность которого возросла до 55 л.с. При массе 4,9 т он развивал скорость в 30 км/ч. Это уже был образец, вполне подходящий на роль скоростного тягача подвижных соединений.

В СССР с продукцией «Сомюа» познакомились быстро, практически сразу после ее появления на свет. Более того, некоторое количество полугусеничников «Сомюа» использовались в Красной армии. Вскоре последовали собственные разработки по мотивам «французской штучки». Еще в 1931 г. в НАТИ под руководством А. А. Липгарта разработали ЗИС-СОМУА (АМО-Сомуа) на шасси АМО-2 с использованием импортного движителя того самого SOMUA MCG-4. В 1934 г. был построен автомобиль ЯСП на базе грузового автомобиля Я-5, представлявший собой полугусеничный короткобазный тягач для буксировки орудий. За основу его движителя была принята конструкция движителя французского тягача «Сомюа» MCG-4. В качестве тягача ЯСП мог буксировать прицепы массой 5–7 т и на шоссе развивал скорость 30–34 км/ч. Оснащался ЯСП импортным двигателем «Геркулес» – это был, пожалуй, его главный недостаток.

Тем не менее определенные наработки на ниве скоростного тягача к 1935 г. в СССР уже имелись. 1935 г., напомню, был своего рода Рубиконом в создании мехсоединений в СССР и Германии. Реальным препятствием на пути оснащения механизированных соединений Красной армии полугусеничными тягачами с движителем Кегресса было отсутствие стабильного интереса к этой проблеме со стороны командования танковых войск. Оснащение механизированных соединений артиллерией было достаточно условным (одна батарея на целый мехкорпус), о тяжелых орудиях речи практически не было. Поэтому отсутствовали стимулы для того, чтобы продираться по трудной дороге создания и производства хотя бы в ограниченных объемах собственного скоростного тягача. Подчеркну: «хотя бы в ограниченных объемах». Об оснащении всей Красной армии тягачами по типу ЯСП не могло быть и речи. Собственно, в Вермахте сложные и дорогие полугусеничные тягачи для гаубичной артиллерии и тяжелых пушек концентрировались в подвижных соединениях и артиллерийских частях РГК. Пехотные дивизии Вермахта обходились лошадьми (по 2 тыс. голов на артиллерийский полк). Такой же принцип можно было реализовать в Красной армии. Скоростные тягачи получает элита в лице «стратегических танков», а основная масса частей и соединений РККА пользуется «головастиками» СТЗ-5.

Скорее всего, механизированных корпусов «стратегических танков» первоначально будет сформировано столько же, сколько формировали в реальной Красной армии механизированных (танковых) корпусов, – четыре. Это были, напомню, 5, 7, 11 и 45-й механизированные корпуса. На язык просится сравнение мехкорпусов «стратегических танков» с танковыми армиями 1943–1945 гг., но эта аналогия не совсем точна. При наличии скоростных тягачей для артиллерии 122-мм и 152-мм калибров мехкорпуса «стратегических танков» будут сильнее советских танковых армий. Преимуществом танковых армий будет, пожалуй, армейское управление с соответствующими средствами связи.

Немецкий полугусеничный тягач SdKfz.I 1 с 105-мм легкой полевой гаубицей 1eFHl8 на буксире. Буква «К» означает «Клейст» – машина прмнядпежит к одной из частей 1-й танковой группы.

Одним из наиболее сложных вопросов в данной альтернативе является рассмотрение ситуации 1940–1941 гг. Как известно, в реальности в это время проходила масштабная реорганизация танковых войск, в ходе которой мехкорпуса 1930-х годов были расформированы. Затем появились два поколения новых мехкорпусов, уже принципиальной новой организации, первое в 1940 г., второе – в 1941 г. В итоге к началу войны налицо было 29 механизированных корпусов. Представляется, что в альтернативном варианте, в случае начала формирования корпусов «стратегических танков» в 1935 г., подобных шараханий удастся избежать. Собственно, одной из главных причин отказа от механизированных корпусов, сформированных в 1930-е годы, была их «громоздкость». Выявилась эта «громоздкость», в частности, в ходе Польского похода в сентябре 1939 г. К «стратегическим танкам» такие претензии вряд ли будут выдвигаться. Поэтому наиболее вероятной последовательностью событий будет следующая. Во-первых, никакого расформирования мехкорпусов «стратегических танков». Те, что имелись к началу Второй мировой войны, сохранятся в неизменном виде. Во-вторых, следует ожидать, что в 1940 г. начнется формирование второй волны мехкорпусов «стратегических танков», с удвоением их общего количества. То есть если реальным летом 1940 г. началось формирование мехкорпусов новой организации фактически с нуля, то в альтернативе будет иметь место клонирование существующих соединений. В-третьих, резкие телодвижения с формированием дополнительно двух десятков новых мехкорпусов также сомнительны. Скорее всего, при наличии «обжитой» с 1935 г. организационной структуры мехкорпуса «стратегических танков» бригады непосредственной поддержки на танках Т-26 останутся нетронутыми. Максимум, чего можно ожидать, – запуска процесса формирования еще 5–7 мехкорпусов в 1941 г. Таким образом, их число возрастет примерно до полутора десятков.

Достаточно логичным и реалистичным представляется идея с формированием конно-механизированных групп из «стратегических танков» (мехкорпуса или даже двух мехкорпусов) и кавалерийских корпусов. Позволю себе предположить, что таковых будет сформировано по меньшей мере три штуки. Назовем их 1-я КМГ, 2-я КМГ и 3-я КМГ соответственно. Формирование КМГ практически постоянного состава, кстати, имело место в СССР во второй половине войны. Например, в южном секторе советско-германского фронта действовала КМГ под командованием И. Плиева.

Тягачи Somua MCG.4 на параде 14 июля 1939 г. со 155-мм дивизионными гаубицами на буксире.

Еще одним принципиальным вопросом является подчиненность мехкорпусов «стратегических танков». Соединение класса «корпус» обычно подчиняют тому или иному армейскому управлению. В реальном 1941 г. мехкорпуса подчиняли общевойсковым армиям. Идея танковой армии для 1940–1941 гг. представляется несколько преждевременной. Проще всего с конно-механизированными группами, они с легким сердцем могут быть подчинены непосредственно командованию фронта. Столь же целесообразно подчинять штабу фронта и рядовые мехкорпуса «стратегических танков».

Подчинение «стратегических танков» непосредственно командованию фронта позволяет изолировать их от своеволия командующих армиями. Характерным примером такого своеволия являются действия командующего 6-й армией Юго-Западного фронта генерала Музыченко, который в июне 1941 г. весьма вольно обходился с подчиненными ему 4-м и 8-м механизированными корпусами, в некоторых случаях даже прямо игнорируя указания из штаба фронта. Своя правда у И.Н. Музыченко, конечно же, была. Его стрелковые дивизии были растянуты по фронту, и удары немецких пехотных дивизий вызывали кризисы то там, то здесь, что в конечном итоге вынудило применять танки как «пожарную команду» для подпирания фронта обороны 6-й армии. Тем не менее эти метания не лучшим образом сказались на характере противодействия наступлению 1-й танковой группы на направлении главного удара группы армий «Юг».

Опытный армейский тягач ЯСП на базе грузовика Я-5 и хсдовой части Somua MCG 4. 1934 г. Он мог стать основным тягачом для элитных механизированных соединений.

Конечно, такое своеволие могло быть проявлено и со стороны командования фронта. Так, 4 июля 1941 г. по приказу начальника штаба Северо-Западного фронта из состава 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса был изъят мотострелковый полк с мотоциклетной ротой 5-го мотоциклетного полка. Он действовал отдельно от дивизии, что не лучшим образом сказалось на эффективности атак танков дивизии на немецкий плацдарм на р. Великой у города Остров. Тем не менее квалификация фронтового командования была в среднем выше и при постановке задач учитывались интересы фронта в целом. Так, подчиненным ему непосредственно 15-м мехкорпусом командование Юго-Западного фронта управляло с меньшими проблемами, чем 4-м и 8-м мехкорпусами через голову соответствующих командующих армиями. Подчинение фронту также означает повышенное внимание к использованию «стратегических танков» со стороны Верховного командования.

Побочным эффектом от подчинения «стратегических танков» фронту будет отнесение их места постоянной дислокации в глубину относительно мехкорпусов реального 1941 г. Последние подчинялись армиям и поэтому были относительно близко к границе. Подчиненные фронту окажутся оттянуты несколько дальше на восток.

Доставшиеся не той армии тягачи Somua MCG.4 в качестве трофеев французской кампании в Вермахте.

«Стратегические танки» в бою

К началу войны семь из восьми механизированных корпусов «стратегических танков» находились в местах постоянной дислокации в мирное время. Один мехкорпус находился в движении, он ехал в эшелонах из Забайкалья на Украину. Два мехкорпуса поделили между собой две столицы: один мехкорпус находился в Ленинградском округе, второй – в Московском. В трех приграничных (особых) округах было пять корпусов «стратегических танков». Один дислоцировался в Прибалтике, второй находился под Минском в Западном особом округе. Наконец, из оставшихся пяти три дислоцировались на Украине: два в районе Тернополя и Проскурова и один под Киевом.

Достигнутое немцами упреждение Красной армии в мобилизации и развертывании коснулось их точно так же, как и другие соединения Красной армии. Конечно, в сравнении со стрелковыми дивизиями мехкорпуса являлись соединениями с высокой степенью боевой готовности. Будучи подняты по тревоге утром 22 июня 1941 г., мехкорпуса выходили в назначенные им районы, отмобилизовывались и приводили себя в порядок, прячась в лесах от вражеской авиации.

Упреждение Красной армии в мобилизации и развертывании влияло прежде всего на соотношение сил. Оно было неблагоприятным как по стрелковым соединениям, так и по подвижным соединениям. Пяти советским механизированным корпусам «стратегических танков» формирования 1935–1940 гг. в западных округах германское командование могло противопоставить десять моторизованных корпусов (AK(mot.). Это были XXXXI и LVI корпуса 4-й танковой группы, LVII и XXXIX корпуса 3-й танковой группы, XXIV, XXXXVI и XXXXVII корпуса 2-й танковой группы, III, XIV и XXXXVIII корпуса 1-й танковой группы. Несколько улучшалось соотношение сил за счет большего числа соединений в советском механизированном корпусе «стратегических танков».

Еще один полугусеничник-«кегресс» 1930-х годов, польский тягач С4Р. На снимке брошенная в сентябре 1939 г. машина с 120-мм орудием на буксире.

После смещения границы на запад в 1939–1940 гг. «стратегические танки» развертывались в тылу особых (приграничных) округов. К июню 1941 г. 3-й мехкорпус дислоцировался в районе Даугавпилса (Двинска), 2-я КМГ (6-й мехкорпус и 6-й кавкорпус) – в районе Минска, 1-я КМГ (8-й мехкорпус и 5-й кавкорпус) – под Тарнополем, 4-й мехкорпус – под Проскуровым, 3-я КМГ (2-й мехкорпус и 2-й кавкорпус) – в Виннице. 5-й мехкорпус двигался по железной дороге из Забайкалья. 1-й и 7-й механизированные корпуса из Ленинградского и Московского военных округов находились слишком далеко от границы, чтобы принять участие в Приграничном сражении.

Вторжение 3-й и 4-й танковых групп в Прибалтику застало 3-й механизированный корпус «стратегических танков» в Даугавпилсе (Двинске). Уже в 9.35 утра 22 июня командующий Северо-Западным фронтом докладывал в Москву: «Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники»^[34]. Прорыв механизированных соединений противника на стыке Прибалтийского и Западного особых округов (ставших Северо-Западным и Западным фронтами) представлял собой серьезную угрозу. Поэтому вечером 22 июня 3-й мехкорпус «стратегических танков» получил приказ на выдвижение из Даугавпилса на юг, в направлении на Каунас. На полпути советский мехкорпус лоб в лоб сталкивается с идущим тем же маршрутом LVI моторизованным корпусом 4-й танковой группы. Предупрежденные воздушной разведкой немцы переходят к обороне. Одновременно принимается решение о повороте во фланг советскому мехкорпусу XXXXI моторизованного корпуса 4-й танковой группы. В районе Укмерге и Паневежиса разыгрывается крупное танковое сражение.

Многочисленная мотопехота и вовремя прибывшая артиллерия позволяют «стратегическим танкам» отражать удары противника и переходить в контратаки. В советском мехкорпусе примерно по полсотни новейших КВ и Т-34. Танки Pz.III из немецкой 1-й танковой дивизии с 50-мм пушками бьют по ним в упор подкалиберными снарядами, 37-мм пушки 38(t) и 35(t) оказываются совершенно бессильны против новых советских танков. В сражении активно используются зенитки. Два немецких моторизованных корпуса охватывают крупнейшее подвижное соединение Северо-Западного фронта с флангов. Под угрозой разгрома командир 3-го мехкорпуса «стратегических танков» принимает решение прорываться обратно в Даугавпилс. Тем временем под шумок танковых боев советская пехота 8-й армии отходит на север, на рубеж Западной Двины. Прорыв 3-го мехкорпуса из «котла» оказывается достаточно успешным, он сдерживает наступление LVI корпуса, отходит и занимает предмостную позицию у Даугавпилса. Ни о каком стремительном захвате переправ здесь не может быть и речи. Немецкий XXXXI моторизованный корпус пробивается к Западной Двине у Екабпилса. Мост оказывается взорван, но саперы наводят переправу через реку с помощью сборных металлических конструкций. Мосты строятся под энергичными ударами с воздуха. Получив донесения воздушной разведки о скоплении немецких танков у Екабпилса и Ливани, командование фронта решает нанести контрудар по немецким плацдармам. Сохранивший боеспособность 3-й мехкорпус «стратегических танков» выводится с плацдарма у Даугавпилса. Мосты в Даугавпилсе взлетают на воздух. Мехкорпус после короткого марша наносит контрудар по плацдармам у Ливани и Екабпилса. Решительное контрнаступление вынуждает переправившиеся через Западную Двину немецкие части перейти к обороне.

Советский танк Т-28. Несмотря на архаичный внешний вид с двумя пулеметными башнями – один из наиболее совершенных советских танков.

Тем временем еще один мехкорпус «стратегических танков» движется к фронту из Ленинградского военного округа. Одновременно на линию старой границы под Псковом и Островом в эшелонах прибывают стрелковые дивизии из Московского военного округа. Энергичное противодействие 3-го мехкорпуса «стратегических танков» немецкому наступлению позволяет 41-му стрелковому корпусу почти без помех в полном составе занять позиции на старой границе в районе Пскова и Острова. 1-й мехкорпус «стратегических танков» становится подвижным резервом обороны на старой границе. Первая попытка 4-й танковой группы прорваться через позиции советских войск терпит неудачу. Оборона Северо-Западного фронта обретает устойчивость. Полноценный штурм линии обороны на «старой границе» начинается только с подходом пехотных дивизий.

Приграничное сражение и сражение на линии старой границы на Западном фронте разыгрываются куда более драматично. Здесь, в Белоруссии, на направлении главного удара немцев действуют сразу две танковые группы. Осознавая угрозу из полосы обороны соседа, Прибалтийского округа, командующий Западным фронтом отдал приказ 6-му мехкорпусу «стратегических танков» занять оборону на подступах к Минску с севера и северо-запада. С подходом 3-й танковой группы к Минскому УРу последовал приказ на контрудар. Вырвавшийся вперед XXXIX моторизованный корпус группы Гота оказался атакован с востока. Прорыв через УР был приостановлен.

Однако вслед за этим местным успехом следуют две оглушительные новости. Сувалкинская группировка противника уверенно наступает на юг и юго-восток и прорывается в тыл 10-й армии в белостокском выступе. Одновременно с юга к Слониму и Зельве прорываются части 29-й моторизованной дивизии 2-й танковой группы. 10-я армия и часть сил 3-й армии оказываются в западне. Еще один ушат холодной воды на Павлова обрушивает известие о захваченной у немцев карте с обозначением положения 2-й танковой группы. Это означает смертельную угрозу для Минска со стороны шоссе Брест – Москва. Павлов спешно выводит из боя 6-й мехкорпус «стратегических танков» и бросает его в бой к юго-востоку от Минска. Поскольку Гудериан ориентирован в основном на прорыв на восток, к Березине и Днепру, а не на окружение, 6-му мехкорпусу удается сковать боем XXXXVII моторизованный корпус на подступах к Минску. В запланированном немцами «котле» под Новогрудком в течение нескольких дней зияет брешь между 2-й и 3-й танковыми группами. Сохранившие боеспособность части выходят из окружения и отходят по шоссе в сторону Борисова. Полноценный «котел» захлопывается только после падения Минска. Ведя арьергардные бои, 6-й мехкорпус отходил к Борисову.

К слову сказать, Д.Г. Павлов, скорее всего, не избежит ареста и суда даже при более благоприятном с точки зрения потерь развитии событий в Приграничном сражении. Ожидания советской стороны (пресловутый тезис о войне «малой кровью») были изначально завышенными, что привело бы к поискам мальчика для битья даже при окружении одной армии.

Танковое сражение за Берестечко

В штабе Юго-Западного фронта план использования «стратегических танков» созрел вечером первого дня войны. Разведка выявила две основные ударные группировки немецких танков. Одна наступала от Владимира-Волынского на Луцк и Ровно, вторая двигалась от Сокаля к Берестечко и далее на Дубно. Сразу же был предложен контрудар во фланг и тыл наступающей на Дубно немецкой группировки. Главной ударной силой контрудара должна была стать 1-я конно-механизированная группа (1-я КМГ) под командованием Д.И. Рябышева. Поздним вечером 22 июня она получила приказ на выдвижение из Тарнополя в район Бродов. Корпус из Проскурова также получил приказ на выдвижение в район к востоку от Львова.

Здесь следует отдавать себе отчет, что даже при наличии дееспособных крупных механизированных соединений речь не идет о том, чтобы выиграть Приграничное сражение. Соотношение одновременно вводимых в бой сил сторон, ввиду упреждения в мобилизации и развертывании, не давало шансов Красной армии на решительный успех. Остановить даже мехкорпусами «стратегических танков» (численностью по 40–45 тыс. человек) немецкую 6-ю армию Рейхенау (численностью в июне 1941 г. 378 919 человек) или 17-ю армию Штюльпнагеля (численностью 284 784 человека) силами одного-двух мехкорпусов (численностью 40–45 тыс. человек) попросту нереально. Можно было лишь уменьшить масштабы катастрофы. Однако вырвавшиеся вперед моторизованные корпуса немцев для полноценных механизированных соединений – противник вполне по зубам. В ходе наступлений летом 1941 г. моторизованные корпуса танковых групп и сами танковые группы оказывались оторваны на десятки километров от шагающей за ними пешком пехоты полевых армий. Энергичный контрудар по этим вырвавшимся вперед подвижным соединениям давал неплохие шансы на успех как в ближней, так и в дальней перспективе.

Характерным примером здесь являются действия немецких танковых соединений в августе 1943 г. под Богодуховым. Вырвавшиеся вперед, к железной дороге Полтава – Харьков, бригады из состава 1-й танковой армии Катукова подверглись контрударам переброшенных из Донбасса эсэсовских танко-гренадерских дивизий. В результате контрудара во фланг и тыл армии Катукова немцам удалось стабилизировать обстановку. Позднее такими же контрударами во фланг и тыл наступающих советских войск им удалось окружить 5-й гвардейский Сталинградский танковый корпус. Его бригады пробивались из окружения с боем. Хотя в итоге группе армий «Юг» все равно пришлось отступать к Днепру, контрудары под Богодуховым и Ахтыркой позволили отложить отход и сделать его более организованным. Также на темпах операций Воронежского и Степного фронтов сказались понесенные под Богодуховым и Ахтыркой потери в бронетехнике.

На параде на Красной площади тягачи СТЗ-5 с гаубицами М-10 на буксире. Обратите внимание на двухскатные колеса лафета. 152-мм гаубицы обр. 1938 г. были мощной артсистемой, которую можно было тянуть с большими скоростями, чем обеспечивал СТЗ-5.

Марш 1-й КМГ к Бродам проходил практически без помех. Германская авиация была занята ударами по советским аэродромам и противодействия перемещениям советских войск в лъвовском выступе не оказывала. Многократно отработанный на учениях порядок следования колонн и налаженная служба регулирования позволили крупной массе людей и техники, более чем 50 тысячам человек и 800 танкам, выйти в назначенный район 23 июня. Здесь части 1-й КМГ рассредоточились в лесах и остаток дня приводили себя в порядок и вели разведку.

Задача 1-й КМГ была сформулирована в приказе штаба фронта, в котором предписывалось выйти «в район Бойница, Милятын, Сокаль. Помимо разгрома главной (сокальской) группировки противника, этим маневром срывается угроза окружения противником главных сил нашей 5-й армии»^[35].

Командование фронта настаивало на нанесении контрудара уже 23 июня, но в 18.00 этого дня стало окончательно ясно, что готовности к переходу в наступление достичь не удалось. Одним из аргументов комфронта было то, что у границы в условиях полуокружения сражалась 124-я стрелковая дивизия. Ее положение было критическим: немцами были последовательно захвачены склады, с которых она снабжалась. 22 июня были потеряны Порицк и Тартакув, 23 июня – Спасув и Дружкополь. Истощение запасов боеприпасов и наметившееся окружение угрожали 124-й стрелковой дивизии разгромом в течение двух-трех суток. Одной из задач конно-механизированной группы стало восстановление связи с полуокруженной дивизией. Тем не менее командиру КМГ удалось отстоять свое решение об отмене вечерней атаки. Он настаивал на отсрочке с целью подготовки данных для артиллерии и продуманной подготовки позиций для нее. Конно-механизированная группа должна была перейти в наступление с рассветом следующего дня. Командиру 124-й стрелковой дивизии предписывалось подготовиться к прорыву навстречу наступающим танкам. Согласовывались сигналы опознания своих частей.

Перемещения крупных масс танков и автомашин не скрылись от немецкой воздушной разведки. Командование 1-й танковой группы ожидало контрудара, и для прикрытия фланга наступавшего от Берестечко на Дубно XXXXVIII корпуса вперед выдвигалась 57-я пехотная дивизия. 11-я танковая дивизия генерала Крювеля полностью втянулась на советскую территорию всеми своими тыловыми частями, растянувшимися почти на 60 км. За ними стояли в ожидании части 16-й танковой дивизии. Разумеется, об остановке наступления, ввиду фланговой угрозы, никто в немецких штабах даже не помышлял. Считалось, что 16-я танковая и 57-я пехотная дивизии в состоянии справиться с любым противником.

Тем временем в частях конно-механизированной группы завершалась подготовка к запланированному наступлению. Необходимость деблокирования 124-й стрелковой дивизии стала одним из главных лозунгов дневного боя. Политруки повторяли слова Суворова: «Сам погибай, а товарища выручай». Если общая обстановка была покрыта мраком для рядовых бойцов мехкорпуса и кавкорпуса, то необходимость выручить попавших в беду товарищей не вызывала сомнений.

На рассвете над изготовившимися к атаке частями мехкорпуса пролетели в строю «девяток» бомбардировщики СБ. Для них еще ночью были выложены полотнища с обозначением переднего края. Взаимодействие с бомбардировщиками ранее отрабатывалось на довоенных учениях КМГ, и, несмотря на дедовские методы целеуказания, оказалось небесполезно. СБ ушли за лес, и вскоре послышались отдаленные взрывы, над лесом поднялся черный дым. После короткого огневого налета артиллерии заревели сотни танковых двигателей. Наступление КМГ началось. Наступление велось вдоль дорог и в долинах речушек – местность в направлении предполагаемого контрудара изобиловала лесами, местами она была заболочена. Благодаря эффективной поддержке артиллерии танкам и мотострелкам удалось преодолеть опиравшуюся на естественные преграды немецкую оборону. Точнее ее будет все же назвать завесой, ввиду растянутости фланга XXXXVIII корпуса почти что на 80 км, построить сколь-нибудь прочный фланговый заслон не представлялось возможным. Фактически сама местность стала более серьезным препятствием, чем немецкие пушки и пулеметы. Немало танков застряло на заболоченных берегах речек Слонувка, Радоставка и Болдурка. У застрявших машин сразу же засуетились ремонтники. Танки вытаскивали из жижи мощными тракторами «Ворошиловец».