Текст книги "Отказ Громыко, или Почему Сталин не захватил Хоккайдо"
Автор книги: Алексей Митрофанов
Соавторы: Александр Желтухин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Черчилль также пишет в своих мемуарах о принятии совместных с Трумэном мер по ограничению размаха действий советских войск против Японии. Надо полагать, что лидеры англо-сансонских держав отдавали себе отчет, что Сталин имеет целью поставить под контроль СССР северную часть острова Хоккайдо и что воспрепятствовать этому могут только экстраординарные меры, как то: применение нового вида оружия. В этом плане атомная бомбардировка Хиросимы была чисто актом мести США за Пёрл-Харбор, но бомбардировка Нагасаки, очевидно, была произведена для устрашения СССР, чтобы заставить Сталина отказаться от планов высадки на Хоккайдо.
Тогда становится понятным тот факт, что Сталин только 8 августа 1945 года присоединился к Потсдамской декларации об условиях безоговорочной капитуляции Японии, которая в пункте восьмом содержала указание, что державы-победительницы признают суверенитет Японии над островом Хоккайдо.
В этом отношении Сталин мог надеяться только на алогичные действия своих командующих на Дальнем Востоке. Как пишет Штеменко, он довольно безучастно, под давлением обстоятельств, связанных с атомной бомбой, выслушал 3 августа в Москве доклад маршала Василевского о ходе подготовки к наступлению. Главком доложил о готовности к выступлению сухопутных войск к 9 августа, а Тихоокеанского флота (ТОФ) – к 5 августа.
Сталин раздумывал о целях Дальневосточной кампании до самого последнего момента. Штеменко пишет, не вдаваясь в подробности, что вновь рассматривались различные варианты кампании, Верховный Главнокомандующий подписал директиву на выступление ВС СССР на Дальнем Востоке только 8 августа в 16 часов 30 минут (по московскому времени). Полчаса спустя В.М. Молотов объявил японскому послу в Москве Сато о состоянии войны между СССР и Японией. Еще через 1 час (ровно в полночь на 9 августа) советские войска перешли советско-японо-маньчжурскую границу; началась советско-японская война.
Раздумье Сталина о максимальных целях Дальневосточной кампании продолжалось в течение всего ее хода. Именно Сталин отдал приказ войскам продолжать боевые действия после выступления микадо по токийскому радио, поскольку японцы не сложили оружие перед Красной Армией. Штеменко так описывает этот эпизод: «Генштаб доложил о сложившейся обстановке Верховному Главнокомандующему. Сталин отнеся к этому довольно спокойно, приказал нам выступить в печати с разъяснением фактического положения на фронтах, а войскам дать указание – продолжать активные боевые действия, пока не состоится безоговорочная капитуляция противника». В подобных условиях сохранялась возможность высадки советских войск на Хоккайдо, связанная с ведением боевых действия с некапитулировавшим противником. В частности, в советской печати 16 августа появилось коммюнике Генштаба, в котором говорилось, что: «Капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически исполняться…» Тем самым Трумэну было публично указано, что если, советский десант на Хоккайдо случится, то это не следует рассматривать как вызов Америке…
Поскольку ход наземных операций РККА уступал развитию событий на Дальнем Востоке, то Главком ВС СССР на Дальнем Востоке отдал приказ о проведении воздушных десантов в ключевые пункты Маньчжурии и Кореи – Харбин, Гирин, Мукден, Чанчун и другие города с 18 до 20 августа. Дело доходило до абсурда: 19 августа на аэродроме Чанчуна приземлились советские десантники в количестве двенадцати человек, потребовавшие у аэродромной охраны немедленно провести их к командующему Квантунской армией генералу Ямада. В кабинете Ямады старший советский офицер потребовал у японского командующего отдать приказ о капитуляции его армии, что и было сделано. Крупные советские части вошли в Чанчун только сутки спустя. Двенадцать советских десантников все это время охранял, сидя у входа в дом, маленький внук Ямады. По древнему обычаю самураев, их гостей охраняют и заботятся о их безопасности самые близкие хозяину дома люди, и внук командующего соблюдал этот обычай.
Огромный Мукден с числом жителей более 1,7 млн. человек был захвачен 225 десантниками. Японский гарнизон города составлял более 50 тыс. человек и взял на себя обязанность сохранять порядок в городе до прихода крупных соединений Красной Армии. Странную роль играли американские союзники в этих событиях. Через день после занятия аэродрома Мукдена ротой советских десантников, здесь приземлился американский самолет, который предварительно разбросал над городом листовки. В листовках командование японского гарнизона призывалось к сотрудничеству с американскими оккупационными войсками, и ему предлагалось сдать город американцам.
Генерал Штеменко вскользь упоминает, что бои на Сахалине длились до 25–26 августа, на Курильских островах – до 31 августа. Странный сам по себе факт, что наши военачальники все разом обходят в своих мемуарах тему разработки военных планов и их исполнение в отношении Курильских островов, Южного Сахалина и Северного Хоккайдо.
Глава V. Советско-японская война и ее итоги
В Потсдаме все формальности по поводу вступления в войну Японии с союзными державами были СССР соблюдены. Сталин выполнил обещание Рузвельту и Черчиллю, данное в Ялте, вступить в войну спустя три месяца после капитуляции Германии, т. е. 9 августа 1945 года.
Несмотря на то, что Генеральный штаб ВС СССР намечал выступление против Японии 15 августа, наступление развернулось с 9 августа, как то было передано в вербальной ноте В.М. Молотова японскому послу Сато накануне. Атомная бомбардировка США Нагасаки не смутила японское военное командование, которое констатировало словами премьер-министра Японии К. Судзуки 9 августа т. г. на заседании Высшего имперского совета по руководству войной совершенно другую причину: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны».
Следует отметить, что в атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки погибло 102 тысячи человек, пропало без вести (испарились под действием термальной волны) более 14 тыс. человек, были ранены 373 тысячи человек. США испытали в Хиросиме урановую бомбу, в Нагасаки – плутониевую. Вместе с тем уничтожение этих двух японских городов никак не повлияло на военно-промышленный потенциал Японии, который был равномерно размещен по всей территории страны. Крупные города Японии уже к тому времени представляли из себя городские руины (Токио уничтожен на 75 %, Кобе – на 80 % и т. д.), что отнюдь не умалило воинственного духа японской нации, решившей бороться с англо-американцами до конца, что и доказал ход сражения за остров Окинава (архипелаг Рюкю). Маршал С. Хата, командующий 2-й Объединенной армией, находился в момент взрыва первой атомной бомбы на своем командном пункте в Хиросиме вблизи от его эпицентра. Он специально прибыл в Токио в генеральный штаб армии, чтобы доказать, политическому руководству армии, что атомный взрыв не принес ущерба военной инфраструктуре и военным контингентам, расположенным в городе. Погибли в основном мирные жители, что доказывает военную неэффективность американской акции атомного устрашения и ее вдохновителя – Гарри Трумэна. Остаточная радиация и радиоактивное загрязнение местности выявились позднее. Маршал Хата привел данные о том, что уцелели все главные промышленные предприятия военного назначения, расположенные на окраинах, и железнодорожное сообщение было восстановлено через 48 часов. Даже Черчилль впоследствии был вынужден сказать, что «было бы ошибкой считать, что атомная бомба решила судьбу Японии». Главнокомандующий войсками союзников в Западной Европе Д. Эйзенхауэр также осудил применение атомного оружия, санкцию на применение которого дал его политический противник лидер Демократической партии США Трумэн, когда республиканцу Эйзенхауэру понадобились доводы для своего избрания в президенты США в 1951 году. Председатель ОКШН армии США адмирал У. Леги выразился более определенно в то время: «Применение этого варварского оружия против Хиросимы и Нагасаки не принесло существенной пользы в нашей войне против Японии».
Таким образом, ни ковровые бомбардировки Японии в ноябре 1944 г. – августе 1945 г., ни атомная бомбардировка этой страны в августе 1945 года не смогли сломить дух сопротивления японцев англо-американскому вторжению на Японские острова. Итоги Окинавской десантной операции ошеломили своими ничтожными результатами американцев и показали всю мощь японской армии, даже в условиях, когда ВМС Японии были почти полностью уничтожены.
У Черчилля в ходе Потсдамской конференции от общения с Трумэном возросла уверенность в сверхэффективности атомной бомбы: «Президент и я больше не считали, что нам нужна его (Сталина) помощь для победы над Японией… Мы считали, что эти войска едва ли понадобятся и поэтому у Сталина нет того козыря против американцев, которым он так успешно пользовался на переговорах в Ялте». Бои союзников за Окинаву и неэффективность ковровых бомбардировок Японских островов в части поражения военно-промышленного потенциала этой страны показали ошибочность данной точки зрения. К концу 1944 года большинство предприятий этой сферы было рассредоточено в сельской местности Японских островов либо выведены в Корею и Маньчжурию, которые получили в последний год японской оккупации мощную промышленную базу.
10 августа 1945 года Токио уведомил всех о готовности капитулировать на предъявленных условиях. Вместе с тем приказа микадо о безоговорочной капитуляции в войска не поступило.
К началу августа на Дальний Восток из Западной Европы Ставкой ВГК были переброшены два фронтовых штаба (резервное фронтовое управление бывшего Карельского фронта и фронтовое управление 2-го Украинского фронта), три штаба общевойсковых и одной танковой армий, 15 штабов корпусов различных родов войск, а также 36 дивизий и 53 бригады основных родов войск. Всего на Дальнем Востоке к данному времени было сосредоточено 1,67 млн человек, 5,5 тысячи танков и САУ и 3900 боевых самолетов. Вся масса войск в основном перебрасывалась с расстояния в 9-12 тысяч км. Сложности с количеством войск и дальностью их переброски привели к тому, что приказ о начале боевых действий был отдан на неделю раньше срока полной готовности войск. В этом случае политическое решение должно было быть выше военно-стратегического, имея в виду Ялтинские договоренности о вступлении СССР в войну не позже трех месяцев после капитуляции Германии.
Все сухопутные, воздушные и морские силы СССР в данном районе были объединены под общим командованием – Главным командованием советских войск на Дальнем Востоке во главе с маршалом А. М. Василевским. Для координации действий флота на морском ТВД во Владивосток прибыл нарком ВМФ адмирал флота Н. Г. Кузнецов. Он координировал действия Тихоокеанского флота (адмирал И. С. Юмашев).
К 27 июня 1945 года были утверждены полосы наступления фронтов и зон действия ТОФ. Советским войскам противостояла на ДВ ТВД сильная группировка японских войск и войск Маньчжоу-Го, общей численностью до 1 млн чел., из которых 600 тыс. – японцев. На Южном Сахалине и Курильских островах дислоцировались войска японского 5-го фронта, штаб которого находился на о. Хоккайдо и подчинялся непосредственно имперской ставке. Всего здесь находились три пехотные дивизии и две смешанные бригады общей численностью свыше 80 тыс. солдат. На островах Шумшу и Парамушир имели две крупные базы ВМС – Касивабара и Катаока. Именно эти острова необходимо было взять в первую очередь силами 2-го Дальневосточного флота (генерал армии Пуркаев) и ТОФ (адмирал флота Юмашев). Непосредственное руководство операцией осуществляли командующий Камчатским оборонительным районом генерал-майор А.Р. Гнечко и командир Петропавловской военно-морской базы капитан первого ранга Д.Г. Пономарев.
В качестве стратегического резерва Квантунской армии и войск 5-го фронта могли быть использованы войска, находившиеся на Японских островах. Их численность к началу августа составляла более 2,5 млн человек. При этом базы снабжения японских войск в Маньчжурии, на Курилах и юге Сахалина позволяли обеспечить группировку дополнительно до 1,5 млн человек.
Заявление Советского правительства о вступлении в войну было передано японскому послу 8 августа в 17 часов по московскому времени, т. е. в 23 часа по токийскому времени. Таким образом, правительство Японии располагало промежутком времени в один час для принятия решений.
Война против Японии началась ровно в полночь (по токийскому времени) с 8 на 9 августа 1945 года, когда советско-монгольские войска перешли советско-японо-маньчжурскую границу на огромном фронте протяженностью в 5130 км. Основной удар атакующих войск пришелся на японскую группировку в Маньчжурии. На всех трех стратегических направлениях наступления Красная Армия встретила ожесточенное сопротивление японо-маньчжурских войск.
К 14 августа советские войска с боем овладели всеми главными целями в Маньчжурии и Корее.
Бои за Южный Сахалин вел 56 стрелковый корпус 2-го ДВФ в течение 11–25 августа 1945 г. Особенно тяжелыми оказались бои за Харамитогский укрепрайон. Главную полосу японской обороны удалось прорвать лишь к 18 августа, т. е. четыре дня спустя после приказа микадо о капитуляции японских войск.
В ходе этой Сахалинской операции ТОФ проводил высадку морских десантов в портах Торо, Эсутору, Маока, Хонто и Отомари.
С 9 по 14 августа различные группы военных и политиков оказывали давление на императора, преследуя диаметрально противоположные цели. Так, сторонник капитуляции принц Коноэ писал в эти дни микадо: «Как ни прискорбно признать это, я считаю, что Япония проиграла войну. Хотя поражение тяжело запятнает нашу честь, оно не должно вызывать необоснованного беспокойства, ибо общественное мнение в США и Англии еще не требует изменения государственного строя Японии. Следовательно, с этой точки зрения поражения бояться не следует… Поэтому именно сейчас необходимо капитулировать перед США и Англией».
Военные в своем большинстве категорически отвергали капитуляцию. Обе группы сходились в одном – сопротивляться советским войскам до конца, что обусловило ведение боевых действий против Красной Армии даже после получения приказа японского императора о безоговорочной капитуляции 14 августа. Само японское правительство пыталось в этот период времени вести сепаратные переговоры с американцами, которые отвергли это предложение. С другой стороны, невозможно пройти мимо того факта, что штабы генерала Макартура и адмирала Нимица постоянно вводили в заблуждение советское главнокомандование на Дальнем Востоке, предоставляя информацию о выставленных минных заграждениях вблизи главных портов и морских коммуникаций, используемых японской армией и ВМФ на Дальнем Востоке. Обобщение этих данных выявило тот примечательный факт, что американские мины были везде, где действовал или должен был действовать советский флот. Напротив, морских мин союзников не было там, где хотя бы временно действовали американские ВМС или где была американская зона оккупации. В результате на минных полях, выставленных американской авиацией, подорвалось несколько советских военных кораблей и транспортов.
12 августа все командующие японскими войсками на местах получили телеграмму с требованием продолжать вооруженную борьбу, т. е. после двух атомных взрывов. Телеграмма была подписана военным министром Анами и начальником штаба армии генералом Умэдзу. Только военно-морской министр адмирал Ёнаи, евразиец и сторонник дружественных отношений с Россией, выступил против продолжения войны и участия в мятеже 14 августа. Он способствовал воздействию на императора по принятию условий безоговорочной капитуляции. Более того, адмирал Ёнаи предложил правительству обратиться к посредничеству СССР для обеспечения этого плана завершения войны. Начальник главного морского штаба адмирал Тоеда также присоединился к сторонникам продолжения войны. Все они заявили правительству, что условия капитуляции для них неприемлемы.
Дискуссия продолжалась на следующий день, когда «крестный отец» корпуса камикадзе адмирал Ониси заявил военным и министру иностранных дел Того, что необходимо предложить императору проект указа об использовании в войне 20 млн камикадзе. Того сразу покинул совещание, сказав, что император уже высказался в узком кругу за принятие условий капитуляции.
Весть в Токио о подписании императором указа об окончании войны (пока без его обнародования) вызвала военный мятеж, а мятежники захватили императорский дворец, при этом погиб командир охраняющей микадо гвардейской дивизии генерал Мори. Мятежники также обыскали дворец в поисках записанного на граммофонную пластинку заявления микадо о безоговорочной капитуляции Японии в войне, но не нашли ее. Они, пользуясь ночным временем, совершили налеты на дома своих политических противников в правительстве – премьера Хиранумы, председателя Тайного совета при императоре Хара и других государственных деятелей. Многие из них в поисках спасения своей жизни испытали многие неприятности; так, Хиранума просидел всю ночь в выгребной яме.
К концу ночи с 14 на 15 августа Анами и Умэдзу убедились, что командующие и войска не поддержали их действий, в том числе командующий Восточным (столичным) военным округом генерал Танака. Более того, Танака лично направился в императорский дворец, чтобы освободить его от заговорщиков. После получения этого уведомления генерал Анами совершил священный обряд сэппуку, сделав себе харакири. Несколько десятков офицеров-заговорщиков также сделали харакири, после того как Танака объявил несогласным об указе императора.
В 8 часов утра 15 августа мятеж самураев был подавлен; императорская гвардия в подавляющем большинстве осталась в своих казармах. В 12 часов по токийскому времени император Хирохито обратился к нации и миру с обнародованием своего рескрипта о безоговорочной капитуляции. Диктор столичного радио заранее предупредил, что речь микадо передается в записи.
В тот же день, после заслушивания императорского указа, совершили харакири маршал Сугияма, бывший командующий Квантунской армией генерал С. Хондзе, командующий 10-м фронтом генерал Р. Андо, адмирал Ониси, другие командующие. Неудачно пытался застрелиться бывший премьер-министр Тодзио, вскоре осужденный Токийским трибуналом к высшей мере наказания.
Многие из генералов и офицеров японской авиации пошли в этот день на «специальную атаку» американских военных кораблей. Так, когда адмирал Угаки, авиационный генерал в Китае, приказал подготовить к полету три бомбардировщика, то он увидел, что к нему присоединилось еще 8 экипажей. Все одиннадцать боеспособных экипажей – 22 летчика – пошли на таран американских кораблей, выполнив добровольно взятую обязанность стать «камикадзе». Это были экипажи всех исправных самолетов.
Боевые действия Японии с США, Англией и другими союзниками после радиозаявления микадо в полдень 15 августа прекратились. Хотя еще вечером 14 августа командование Квантунской армии получило от генерального штаба приказ об уничтожении военных знамен и документов, но приказа японским войскам в Маньчжурии, Корее, на Южном Сахалине и Курилах о капитуляции отдано не было. Только 16 августа командующий Квантунской армией генерал О. Ямада обратился к главнокомандующему ВС СССР на Дальнем Востоке маршалу А.М. Василевскому с уведомлением, что: «Квантунская армия прекратила все военные операции… поэтому советская армия призывается приостановить временно свое продвижение…». Последующие радиопереговоры между штабами Василевского и Ямады привели к тому, что штаб Квантунской армии отдал приказ подчиненным ему японо-маньчжурским войскам о капитуляции, начиная с 13 часов 18 августа. С 19 августа началась массовая сдача в плен японо-маньчжурских военнослужащих в СевероВосточном Китае.
Маршал Василевский докладывал Сталину 18 августа, что захват объектов в Маньчжурии и Корее подчиненными ему войсками он сможет осуществить только к 1 сентября. Во многих городах и селениях региона, где были высажены малочисленные воздушные и морские десанты советских войск, охрана их военных и других объектов осуществлялась японскими гарнизонами до подхода крупных сил Красной Армии. Квантунская армия полностью выполнила приказ императора и своего командующего о капитуляции, исключая отдельные очаги сопротивления.
26 августа 1945 года советские войска вступили в Порт-Артур.
Курильская десантная операция началась в 7 часов 15 августа. При этом для перехода от мыса Лопатки к островам Шумшу (в 200 км) и Уруп (в 800 км) отводилось двое суток. Высадка на о. Шумшу была совершена утром 18 августа силами 101-й стрелковой дивизией генерал-майора П.М. Дьякова; на острове оборонялось 8,5 тыс. японских солдат и офицеров, которые применяли запрещенные международным правом разрывные пули «дум-дум».
Вооруженное сопротивление на острове продолжалось до 23 августа; при этом использовались подземные оборонительные сооружения с глубиной залегания до 70 м, в которых находилось 60 танков. Только в этот день командующий северной группой войск на Курильских островах генерал-лейтенант Фусаки, непосредственно подчинявшийся императорской ставке и не выполнивший рескрипт микадо от 15 августа, отдал приказ сложить оружие.
25 августа советский десант занял о. Матуа, 26 августа – Онекотан и Шиашкотан, 30 августа – Уруп.
Острова Курил, расположенные южнее Урупа, обороняла японская 89-я пехотная дивизия генерала Угавы. Эти острова занимались советскими войсками, переброшенными с Южного Сахалина, который был очищен от японских войск к 26 августа. Итуруп был занят 28 августа, Кунашир, Шикотан и острова Хабомаи – 1 сентября. Все Курилы были заняты только к 5 сентября 1945 года; всего здесь в плен сдалось свыше 70 тыс. японских военнослужащих. Южнее Урупа вооруженное сопротивление десантам советских войск со стороны японцев не оказывалось за исключением отдельных случаев.
Японцы называли Курилы мечом, направленным в сердце Камчатки. Сталин, в своем обращении к народу 2 сентября 1945 года, выразил их геополитическое значение следующим образом: обладание этими островами позволило «закрыть на замок для нашей страны на Востоке все выходы в океан» и они «будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны…».
В боевые задачи маршала А.М. Василевского входила организация десантной операции на о. Хоккайдо. Ее проведение было осложнено политическими и техническими трудностями, которые чинили американские союзники СССР. Географическая неопределенность в отнесении острова Хоккайдо – к Японским или Курильским островам – создала неопределенность политического плана. И.В. Сталин не захотел обострять внешнеполитическую обстановку на Дальнем Востоке прямым приказом десантироваться в северной части острова. Командиры, действовавших в этом районе частей советского 56-го стрелкового корпуса и морских соединений ТОФ, проявили политическую близорукость, когда имело место «неявное» желание Главнокомандования ВС СССР на Дальнем Востоке и полная потеря чувства японцев к сопротивлению советским войскам в конце августа 1945 года, что создавало благоприятные условия для захвата северной части острова Хоккайдо. Есть определенные косвенные факты, что Сталин был недоволен действиями военных командиров, которые не решились высадиться на этом острове.
Вторым фактором стало отсутствие необходимых десантных средств. Американцы, понимая готовность СССР высадиться на острове, приняли все меры к тому, чтобы ограничить военные возможности Красной Армии и Флота по обеспечению морскими транспортами и судами. Американские союзники поставили к началу боевых действия 9 августа плавсредств и боевых судов в 3–4 раза меньше, чем было ими обещано: фрегатов – в 3 раза меньше, тральщиков – в 3,5 раза меньше, а из 200 судов каботажного и десантного класса – ни одного. Гарри Трумэн просто отказался предоставить СССР необходимое число десантных кораблей, «справедливо» полагая, что они будут употреблены для морского десанта советских войск на остров Хоккайдо. Учитывая значительный масштаб морских коммуникаций, силы ТОФ без американской технической помощи оказались неадекватными поставленной перед ними военно-стратегической задаче.
Так, например, пролив Лаперуза, отделяющий Сахалин от Хоккайдо по ширине равен Ла-Маншу, и с «кондачка», учитывая занятия южной части Сахалина только к исходу 26 августа, организовать высадку на Хоккайдо до 1 августа не представлялось возможным. Необходимо также учитывать, что в северной части этого острова оборонялось две пехотные дивизии численностью до 30 тыс. японских солдат. Переброска соответствующего количества советских войск потребовало бы не менее двух недель с учетом опыта и количества плавсредств, выявленных при занятии о. Шумшу.
Высадка из района о. Кунашир и прилежащих к нему Курильских островов на Хоккайдо, даже с учетом относительно небольшой ширины Кунаширского пролива в 15–20 км, также была проблематичной, поэтому эти острова были заняты лишь 1 сентября. Высадка на о. Хоккайдо 2 сентября, в день торжественной церемонии подписания безоговорочной капитуляции Японии, советских войск, безусловно, рассматривалась бы мировым сообществом как грубый вызов и, разумеется, не стоила бы всех уже достигнутых выгод.
Вопрос о том, имелась ли военная возможность сразу же после взятия под российский контроль Итурупа, высадиться 28 августа 1945 года на северной оконечности Хоккайдо, минуя остров Кунашир, в советско-российских открытых публикациях в период 1946–2008 года не рассматривалась. Похоже, военное командование советских войск на Дальневосточном ТВД следовало ходу мысли русской поговорки «лучше синица в руке, чем журавль в небе», чем, в общем, вызвало глухое недовольство Сталина, который понимал, что военно-технических средств для морского десанта на Хоккайдо в реальности не было. Следует напомнить, что воздушно-десантные операции прошли в Маньчжурии и Корее еще до 20 августа и закончились успешно. Никто не подумал из военачальников использовать возможности ВДВ и авиадесантов на Хоккайдо. Следует констатировать, что имелись значительные неиспользованные Главнокомандованием ВС СССР на Дальнем Востоке возможности для организации воздушных и морских десантов на остров Хоккайдо. Не может быть случайностью тот факт, что при ощутимых успехах советских войск в Маньчжурии, Корее, на Курилах и Южном Сахалине попали под военный суд в 1946 году координаторы действий ВВС и ВМФ на Дальнем Востоке Главный маршал авиации А. А. Новиков и нарком ВМФ адмирал флота Н.Г. Кузнецов. Трагическая судьба Н. А. Вознесенского и резкое падение авторитета и доверия со стороны Сталина к Г. Жукову и В. Молотову, начиная с 1946 года, хорошо известны и, как мне кажется, в определенной степени связаны с обидой Сталина за Хоккайдо. С полной очевидностью можно утверждать, что Сталин хотел и предполагал возможность занятия этого острова, и, значит, все необходимые военные и технические средства у военных могли быть, но они ими не воспользовались или не захотели воспользоваться. Маршала А.М. Василевского «чаша сия» миновала, хотя он командовал ВС СССР на всем Дальнем Востоке.
Сам Н.Г. Кузнецов в своих мемуарах довольно туманно описывает события 28 августа – 1 сентября 1945 г.: «Находясь на Дальнем Востоке, я дважды разговаривал с И. В. Сталиным по телефону. Как-то (это из двух разговоров?), выслушав мой доклад об обстановке на море, он шутя спросил: «Вы еще воюете!» – Тогда наши части высаживались на последний остров Курильской гряды – остров Кунашир (1 сентября). – «На Хоккайдо высаживаться не следует», – так же шутливо предупредил Верховный. – «Без приказа не будем», – ответил я. Через несколько дней меня снова позвали к телефону, Верховный спросил, когда я вылетаю в Москву. – «Не задерживайтесь. Надо решать вопрос о новой судостроительной программе».
Строить новый флот адмиралу Н.Г. Кузнецову не пришлось: в январе 1946 года он был снят с занимаемой должности, а с 1947 года руководил военно-морскими вузами страны. Очевидно, что Сталин не простил Кузнецову незанятия Хоккайдо.
Маршал А.М. Василевский после войны на Дальнем Востоке руководил Генеральным штабом ВС СССР, был заместителем министра ВС СССР, военным министром, т. е. его военный рост проходил по нарастающей при Сталине и только после прихода к власти Н. Хрущева стал снижаться с одновременным ростом Г. Жукова. Все эти тенденции вполне объяснимы, если принять во внимание, что именно Василевскому осенью 1944 года Сталин поручил задание подсчитать необходимые силы и материальные ресурсы для войны против милитаристской Японии. Разработанный под руководством А.М. Василевского в Генштабе в 1945 году план Дальневосточной компании был одобрен Ставкой, ПБ и ГКО и, по косвенным признакам, включал в себя задачу занятия северной части острова Хоккайдо. Об этом свидетельствует, в частности, упоминание Н. Г. Кузнецова, что Василевский лично прилетал к нему во Владивосток и анализировал ход событий вблизи Хоккайдо. К сожалению, сам Кузнецов в огромном томе своих воспоминаний уделяет кардинальному событию мировой истории ХХ века лишь пять строк текста, который приведен выше (!).
3 сентября 1945 года Главнокомандующий ВС СССР на Дальнем Востоке маршал А.М. Василевский направил Верховному Главнокомандующему генералиссимусу И. В. Сталину письменный доклад об окончании Дальневосточной кампании. В донесении, в частности, говорилось о том, что советские войска взяли к 1 сентября т.г. под свой контроль Маньчжурию, Северную Корею до 38о с.ш., весь Сахалин южнее 50о с.ш. и все Курильские острова. Было взято в плен 574 тыс. японских солдат и офицеров, в том числе 110 генералов.
Указ о демобилизации японской армии и флота был подписан микадо 25 августа 1945 г.; одновременно прекращали свою деятельность императорская ставка и генеральные (главные) штабы императорской армии и флота.
Американцы высадились на Японские острова 28 августа. 2 сентября в Токийском заливе на борту американского линкора «Миссури», над которым развивался музейный экспонат – флаг командора Пирри, чьи «черные фрегаты» в 1853 году под угрозой своих орудий заставили сёгунское правительство открыть японские порты для американских кораблей и товаров.
