Текст книги "Звездная Кровь. Изгой VII (СИ)"

Автор книги: Алексей Елисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

318

Паромобиль нёс нас сквозь бескрайнюю песчаную равнину с обманчивой, почти издевательской медлительностью. Его массивные бронированные плиты, покрытые глубокими шрамами от прошлых стычек, тускло отсвечивали в бледном, мертвенном свете древодня. Внутри машины царила духота и теснота, пахло разогретым металлом и смазкой, поэтому большинство из нас предпочли вылезти на броню. Здесь хотя бы свежий, сухой ветер пустыни обдувал лица, смахивая с кожи пот и усталость. Я сидел, прислонившись спиной к вибрирующей от работы парового двигателя стенке башни, и без особого интереса наблюдал за пейзажем. Только вот одна незадача – пейзажи вокруг были до тошноты однотипными и унылыми. Бесконечные барханы, редкие островки колючей, жёсткой травы да изредка торчащие из песка обломки древних, заброшенных строений, чьи создатели давно канули в небытие, напоминая, что всё тлен.

Рядом со мной, стараясь не слишком явно прижиматься, устроилась Мико. Её плечо время от времени невзначай касалось моего, и от этого мимолётного контакта по телу пробегала странная, давно забытая волна тепла. Она что-то тихо напевала себе под нос – какую-то незамысловатую, грустную старательскую песенку, и это, как ни странно, немного разряжало гнетущую напряжённость, что витала в нашем небольшом коллективе с самого начала дороги.

Чор Комач, мой синекожий «слуга» и проводник, сидел в башне за спаренными пулемётами, время от времени проверяя механизмы с сосредоточенностью заправского стрелка. Его маленькие, хитрые глазки время от времени поблёскивали, когда он отпускал сальные шуточки в сторону Ами, управлявшей паромобилем. Ам’Нир’Юн вела машину с холодной, почти хищной грацией, её лицо было бесстрастным, а пальцы крепко сжимали рычаги, выдавая скрытое напряжение. Минтен, сидевший рядом с нами на броне, выглядел подавленным, почти сломленным. Его крупные, мозолистые руки нервно теребили потёртую рукоять покрытого гравировкой револьвера, а взгляд был устремлён куда-то вдаль, за горизонт. Не нужно было быть телепатом чтобы понять о чём его мысли. Гадает жива ли ещё Юлина. Его состояние вызывало во мне горячий, почти болезненный отклик. Совсем недавно я сам был в похожей ситуации. Тогда я искал Светлану, свою Свету, но не знал где. Когда же, с помощью друзей, удалось наконец отыскать её спасательную капсулу, оказалось, что торопиться было некуда. Мы опоздали. На полвека опоздали. К тому времени, как я попал в этот проклятый мир Единства, её косточки давно истлели. Не только её… но и нашего с ней нерождённого ребёнка. Так что да, я знал, каково это – терять близких. Хотелось поговорить с Минтеном, как-то поддержать его, но горький опыт подсказывал, что иногда слова только усугубляют боль. Лучше просто быть рядом. Иногда молчание – лучший способ выразить сочувствие. За мужчину говорят не слова, а поступки. Моя поддержка в его ситуации – мои дела.

К ночи, когда древодень сменился мрачной темнотой, мы добрались до руин заброшенного посёлка – ещё одного немого памятника чьей-то несбывшейся мечты о лучшей жизни в этой негостеприимной, выжженной пустыне, которая ломала судьбы с равнодушием парового пресса. Ветер завывал в пустых глазницах выбитых окон, гоняя по земле клочья пыли и сухой, ломкой травы. Единственным источником света, кроме наших скудных, трепещущих костров, было далёкое, холодное мерцание Ока Вечности – загадочного небесного тела, чьи природа и назначение терялись в тумане древних легенд о могущественном народе Кел. Местный простой люд верил, что Око наблюдает за всем, что происходит в Единстве, под своим неласковым, равнодушным светом. Лично я в этом сильно сомневался. Но даже если так… что ж, пусть наблюдает. По большому счёту мне было всё равно. Я не питал никаких иллюзий, что мы, букашки, проживающие свои короткие, жалкие жизни на одном из бесчисленных гексагонов необъятной Сферы Дайсона, можем быть хоть кому-нибудь там, наверху, интересны. Однако от масштаба подвига Кел, воздвигших это колоссальное астроинженерное сооружение, у меня слегка закружилась голова. Мы – ничто в сравнении с их мощью. Пыль под ногами древних гигантов.

Мы расположились на ночлег после ужина, состоявшего из густой каши, вяленого мяса и твёрдых, сухих, галет, которые Чор, этот синекожий жулик, умудрился приготовить так, словно мы ужинали не в пустыне, а в одном из лучших ресторанов Поднебесного Аркадона. Большинство устроилось под защитой полуразрушенных стен, завернувшись в одеяла. Я выбрал себе место у остатков какого-то старого сарая, откуда открывался неплохой обзор на окрестности. В Единстве лучше всегда быть начеку.

Мико подошла ко мне, когда я уже расстилал свой потёртый спальный мешок. Она усмехнулась, и её белые зубы блеснули в полумраке, как у хищницы.

– Ты знаешь, Кир, – сказала она почти шёпотом, но с привычными дерзкими, насмешливыми нотками в голосе. – Если бы мы были героями какой-нибудь книжки, то сейчас у нас было бы всё, как положено. Романтика, все дела. Древние развалины, ночь – два отчаянных героя, ищущих в ночи немного тепла…

Я хмыкнул, устраиваясь поудобнее на жёсткой земле.

– Романтика? – переспросил я с лёгким сарказмом, закидывая ногу на ногу и глядя на неё снизу вверх.

Её гибкий силуэт чётко вырисовывался на фоне тусклого мерцания Ока Вечности. Красивая, чёрт возьми. И опасная, как заточенная до бритвенной остроты бритва.

– Ты права, Мико. В книжках всё красиво. Но в реальности мы сейчас должны спать, чтобы сберечь силы. Иначе завтра их не хватит на что-нибудь важное. А то, чем занимаются твои отчаянные герои в книгах, в реальной ситуации – это непозволительная роскошь. Расход энергии, потеря бдительности… одни сплошные минусы, если вдуматься.

– А я что? Я и сплю, – прошептала она с лёгкой улыбкой и, не дожидаясь моего ответа, ловко, одним движением, скользнула в мой спальный мешок, прижавшись ко мне всем своим гибким, тёплым телом.

Её волосы щекотнули мою шею, а запах – тот самый, неуловимо-женский, с примесью пустынной пыли – ударил в ноздри.

– Не шевелись, герой. А то перебудишь весь наш лагерь. И да, я не хрупкая фарфоровая кукла, так что не бойся меня раздавить своей героической массой.

Я замер, чувствуя её тепло, её мягкость и упругость, её близость, её страсть. Это было… неожиданно. И, чёрт побери, до неприличия приятно. Но я знал, что это всего лишь игра. Игра, в которую она играла со мной с самого начала, проверяя мои границы, мои нервы, мою выдержку. И я не собирался ей поддаваться в этот раз. Хотя какая-то часть меня, та, что ещё не окончательно окаменела под толстой коркой цинизма и усталости, отчаянно, почти болезненно этого хотела. Я молча закрыл глаза, стараясь дышать ровно, притворяясь, что меня это не трогает. Пусть будет так. Хотя бы на одну ночь, без обязательств и последствий.

Не знаю, сколько я успел проспать – может, час, может, два, – но разбудил меня не стон Мико, спящей рядом, и не шорох чьих-то шагов, а какое-то внутреннее, почти животное чутьё, отточенное годами войн и опасностей, усиленное Навыком, доставшимся мне после победы над гигантопитеком в одном из прошлых сражений. Я резко открыл глаза, мгновенно выйдя из состояния дрёмы, и огляделся вокруг, пытаясь уловить источник тревоги. Какое-то время я не мог понять, что именно меня так насторожило. Молчал и детектор движения, который я предусмотрительно установил на подступах к нашему лагерю, когда мы расположились на ночь. Чор бдил неподалёку с винтовкой в руках, его синяя кожа почти сливалась с тёмным фоном руин. Но через несколько секунд я заметил какое-то странное, едва уловимое шевеление в самых тёмных уголках, там, где свет наших костров не мог достать.

Тени вокруг нас словно ожили. Они двигались неестественно, скользили по обветшалым стенам, вытягивались, сгущались, принимая почти человеческие очертания, но какие-то неправильные, искажённые, словно из кошмара.

– Тревога! – заорал я, ещё не до конца понимая, что происходит, но доверяя своему чутью. – К оружию! Все к оружию!

Лучше прослыть паникёром и трусом, чем встретить утро с перерезанным от уха до уха горлом. Чор встрепенулся, как разбуженный кот, его винтовка тоже, словно очнулась от дремотного состояния взлетев к плечу. Остальные повскакивали, озираясь по сторонам, хватаясь за оружие с сонной, но быстро проходящей растерянностью.

– Что случилось, генерал? – негромко, но напряжённо спросил Минтен, его голос дрожал от смеси тревоги и усталости. – Плохой сон приснился, или что?

– Тени… Посмотри на них… Что-то не так… – я указал рукой в сторону тёмных углов, где движение становилось всё более отчётливым.

Словно в ответ на моё предупреждение тревожно и пронзительно взвыл детектор движения, его сигнал разорвал ночную тишину. Отточенным, почти рефлекторным движением из кобуры в мою ладонь выпорхнула «Десница» – тяжёлый револьвер, проверенный в десятках переделок. Уже в следующий момент я выстрелил от бедра, чисто на движение, в ту сторону, где тень показалась особенно подозрительной. Полуметровый сноп пламени сгорающего пороха, вырвавшийся из дула и осветил тьму. Я никуда не попал, но яркая вспышка на мгновение выхватила из темноты несколько невысоких фигур, полностью облачённых в чёрное, с замотанными лицами, оставляющими открытыми только глаза.

– Это ассасины! – воскликнула Ами, её голос был полон холодной ярости, а её револьвер уже грохнул выстрелом, посылая пулю в сторону врага. – К оружию, быстро!

Проклятый Культ Песчаного Великана не заставил себя долго ждать с ответом. Мы явно встали поперёк горла этим фанатикам, и мысль о том, что это могли быть не они, а кто-то другой, показалась мне нелепой. Минтен, не теряя ни секунды, бросил в угасающий костёр всё топливо, которое мы приготовили на остаток ночи. И это было правильно – чем лучше освещено поле боя, тем меньше шансов, что нас застанут врасплох. Рядом с ним в землю с глухим стуком воткнулась стрела, её древко ещё дрожало от силы удара.

Огонь разгорелся за считанные секунды, осветив приличный круг вокруг нас, но вот незадача – в этом круге никого не оказалось. Там, где секунды назад мы заметили движение врага, не было ни души. Я резко обернулся, оглядываясь по сторонам. Что за бесовщина? С неожиданной стороны в нас полетела ещё одна стрела. Обернувшись на звук, я снова никого не обнаружил. Стрела была реальной – вот она, торчит в остатках стены глинобитной хижины, а врага, её выпустившего, будто и не существовало. Внезапно одна из теней снова шевельнулась, и я, не раздумывая, выстрелил на движение, но опять не попал. Пуля ушла в пустоту.

– Они используют тени для перемещения! – раздался яростный крик Ам’Нир’Юн, её голос прорезал шум как клинок.

Лязг металла о металл сообщил мне, что она уже сцепилась в рукопашной с одной из этих тёмных фигур. Её движения были быстрыми, грациозными и смертоносными, как у пантеры, вышедшей на охоту. Но противник – или то, что казалось противником – извивался, словно переходя в какое-то теневое, нематериальное состояние, уходя от её точных ударов, растворяясь в воздухе и появляясь снова в другом месте.

Я отскочил в сторону, инстинктивно отталкивая Мико, которая с полусонной растерянностью всё ещё не до конца понимала, что происходит. Мне нужно было пространство для манёвра. Мой иллиумовый меч, лёгкий, но способный разрубить даже сталь, уже был в руке, холодная рукоять привычно легла в ладонь. Тени… Это что-то новенькое. И как, чёрт возьми, прикажете сражаться с тенями?

Мико наконец пришла в себя, её глаза расширились от понимания, и она молниеносно вскочила, выхватывая свой карабин. Её движения были резкими, порывистыми, но точными. Она выстрелила в ближайшую сгущающуюся тень, но пуля лишь высекла искры из камня, не задев врага.

– Какого… Они что, нематериальны, что ли? – выкрикнула она, её голос дрожал от смеси ярости и растерянности.

В следующий миг одна из теней метнулась к ней, и я увидел, как острие клинка сверкнуло в отблеске костра. Мико увернулась в последний момент, её лицо исказилось гримасой раздражения, когда она контратаковала прикладом, но удар прошёл сквозь противника, будто того и не было.

– Да сколько можно! Стой на месте, тварь! – яростно крикнула она.

Чор Комач уже оседлал импровизированную баррикаду из обломков стены, его длинноствольный «Найторакс» загрохотал, посылая пули туда, где тени казались гуще всего. Его маленькое лицо было перекошено звериной гримасой сосредоточенности, а глаза горели азартом.

– Попробуйте уйти от этого, тёмные ублюдки! – рявкнул он, обстреливая всё подряд, не особо разбирая, материален враг или нет.

Одна из его пуль, кажется, задела что-то – раздался короткий, приглушённый вскрик, и одна из фигур на мгновение замерла, прежде чем снова раствориться в тени.

– Ага! Получил, гадёныш! Я же говорил, всё можно подстрелить, если правильно прицелиться!

Минтен тоже не остался в стороне от драки. Он встал спиной к костру, чтобы свет не слепил глаза, и сжимал в руках свой револьвер с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Его сломанный в юности нос сморщился, когда он оскалился, стреляя на любое движение в тени. Точность страдала, но решимости хватило бы на десятерых.

– Да где ж вы, твари? Покажитесь! – рычал он.

Одна из теней метнулась к нему, и он, не раздумывая, бросился врукопашную, размахивая тяжёлым револьвером, как дубинкой. Удар пришёлся в пустоту, но Минтен не остановился, продолжая махать оружием, словно пытаясь разогнать саму темноту.

Ам’Нир’Юн продолжала свою смертельную пляску с тенями. Медвежья сабля сверкала в отблесках огня, но каждый её удар, казалось, проходил насквозь, не причиняя вреда. Однако она не сдавалась – её лицо оставалось холодным и сосредоточенным, а движения – выверенными, почти механическими. Однажды её клинок всё же задел врага, заставив тень издать шипящий звук боли, прежде чем она снова растворилась.

– Они уязвимы в момент атаки! – крикнула она, не оборачиваясь ко мне. – Бейте, когда они проявляются для удара! Это их слабость!

Я кивнул, хотя она этого не видела, и сжал рукоять меча крепче. Мой взгляд метался от одной тени к другой, пытаясь предугадать их следующий шаг. Одна из них внезапно вынырнула прямо передо мной, клинок сверкнул, метя в горло. Я успел отшатнуться, и лезвие лишь скользнуло мимо. Сталь столкнулась с иллиумом, высекая искры. В ответ я рубанул наотмашь, вложив в удар всю силу, но меч прошёл сквозь пустоту – тень уже исчезла, лишь для того, чтобы появиться в паре метров справа.

– Что же, давай потанцуем, – прорычал я, чувствуя, как в груди разгорается холодная ярость.

Если их можно ранить только в момент атаки, значит, нужно спровоцировать их на удар. Я шагнул вперёд, выставив себя как приманку, и ждал, пока одна из теней не решится нанести удар. Когда это произошло, я резко ушёл в сторону, и мой меч, ведомый инстинктом, рубанул туда, где тень только что была материальной. Раздался глухой стон – я попал. Тёмная фигура на миг замерла, её очертания стали чётче, и я увидел кровь, капающую на песок, прежде чем она снова растворилась.

– Вот так! – я оскалился, чувствуя, как адреналин бьёт в виски. – Выходите, твари, я ещё не закончил!

Закипел самый странный бой в моей жизни. Иногда мы стояли по минуте или больше, ожидая нападения. А когда оно случалось, то шёл размен двумя, максимум тремя ударами и противник словно испарялся. Каждый из нас сражался по-своему, постепенно приспосабливаясь к манере боя ночных убийц. Мы начали понимать, что их можно ранить, если поймать момент перехода из тени в материальность, но это требовало невероятной быстроты и точности. А вокруг нас тени продолжали кружить, словно стая голодных волков, ждущих, когда мы оступимся.

319

Часть моего сознания была полностью погружена в этот странный, почти сюрреалистичный бой, где враги были тенями, оживающими в темноте. Другая же часть разума, холодная и аналитическая, словно опытный стратег в шахматной партии, методично перебирала варианты того, как нам выжить и победить. Эти убийцы не были мастерами меча или непревзойдёнными стрелками из лука, какими их могли бы представить байки у костра. Это были заурядные головорезы, причём не выдающихся физических кондиций, чем-то напоминающие зоргхов, с которыми мы сталкивались в подземных деревнях на юге. Невысокие, жилистые, с движениями, выдающими скорее коварство, чем силу.

Всё, что их отличало от обычных людей – или тех же зоргхов, – это модные чёрные тряпки, в которые они были завёрнуты с ног до самой макушки, да их жуткая способность скрываться в тенях, растворяться в них, словно в воде. Если бы не это преимущество, я был уверен, мы бы уже давно либо убили их всех, либо обратили в бегство. Но как, бороться против теней, против врага, которого невозможно ни увидеть, ни достать?

Нужно что-то, что их рассеет. Что-то, что не оставит им ни единого укрытия, ни единого тёмного уголка, где они могли бы спрятаться. Сияние! Эта мысль молнией пронзила мой разум, и я, не теряя ни секунды, начал действовать.

– Чор, Ами, держитесь! – крикнул я, открывая Скрижаль.

Мои пальцы привычно скользнули по светящимся глифам. Небольшая серебристая сфера рунного круга засветилась невидимым для простых смертных светом. Руна Сияния могла послужить аналогом световой гранаты – заклинание, способное на несколько секунд превратить ночь в ослепительный день.

Я активировал её, чувствуя, как адреналин бьёт в виски, и буквально с разбегу прыгнул к руинам разрушенного здания, прямо в самую гущу колышущихся теней. Секундная задержка – и затем ослепительная, режущая глаза вспышка, которая на краткий миг действительно превратила ночь в полдень. Тени исчезли, словно их и не было, испарились, как утренний туман под палящим солнцем. А на их месте, ослеплённые и дезориентированные, застыли несколько фигур в облегающих тёмных одеждах, с замотанными лицами. Ассасины. Теперь они были видны как на ладони, их необычная способность утратила силу под этим нестерпимым светом.

Один из них, оказавшийся прямо передо мной, издал утробный, почти звериный клич и бросился в атаку. Кривой, зазубренный клинок хищно блеснул в отблесках ярко пылавшего костра, я встретил его удар своим иллиумовым мечом. Сталь взвизгнула, высекая яркие искры, которые на миг осветили его лицо – точнее, узкую прорезь в ткани, через которую виднелись обычные, человеческие глаза. Мы закружили в смертельном танце среди древних развалин, наши клинки то сходились в яростном лязге, то расходились, оставляя за собой лишь пустоту и напряжение. Каждый удар мог стать последним, каждая ошибка – фатальной. Он был быстр и ловок, его атаки были точны и смертоносны, как у ядовитой змеи. Но я был значительно лучше. Даже когда его подельники пришли к нему на помощь, мой боевой опыт, помноженный на Атрибуты и Навыки Восходящего, давал мне явное преимущество. Я видел их глаза – пустые, фанатичные, горящие ненавистью и безумием, видимые через узкие прорези в чёрной ткани. Они были просто машинами для убийства, без жалости, без сомнений, без тени человечности. Но и я, бес задери, был не хуже. Кровавый Генерал – это не просто прозвище. В Единстве это стало моей неотъемлемой сутью.

Отбив очередной яростный, почти отчаянный выпад, явно продиктованный бессильной злобой от того, что они ничего не могут мне сделать даже втроём, я получил крохотную долю секунды. Этого было достаточно. Не разрывая дистанции, я снова активировал Скрижаль, пальцы привычно забегали по символам, и выбрал Руну Алого Когтя.

Яркий тепловой луч, будто вырвавшийся из моего пальца, перечеркнул несколько фигур ассасинов, оказавшихся в зоне поражения. Они закричали, хрипло и яростно, пытаясь прикрыться руками, но их движения стали хаотичными, потеряли всю прежнюю смертоносную чёткость. Они больше не могли уйти в тень, их способность была нейтрализована игг-светом, который, казалось, выжигал всю тьму из окружающего пространства.

– Чор, сейчас стреляй! – рявкнул я, не оборачиваясь.

Грохнул выстрел «Найторакса», звук разорвал ночь, как удар грома. Ещё один ассасин дёрнулся, его тело пронзила пуля, выпущенная моим синекожим снайпером с нечеловеческой точностью. Он рухнул, как подкошенный, чёрная фигура замерла в пыли, больше не шевелясь.

Остальные убийцы, осознав, что их главный козырь – неуязвимость в тенях – рассыпался под натиском света, попытались отступить, снова раствориться в тёмных уголках, которые начали понемногу возвращаться по мере угасания эффекта заклинания. Но мы уже знали, как с ними бороться. Я призвал Колчака – мою Руну-Существо, который чувствовал этих убийц даже под их маскировкой, – и по откату снова и снова активировал Руну Сияния из своей Скрижали, не экономя резерв Звёздной Крови, освещая руины и превращая каждую тень в потенциальную мишень для Чора, или для медвежьей сабли Ами, или топорика Мико. Мико, уже полностью пришедшая в себя, сжимала свой томагавк с яростной решимостью, отбиваясь от одного из нападавших. Даже Минтен, неуклюже размахивая коротким мечом, внёс свою лепту в общую суматоху, больше мешая врагам, чем нанося реальный ущерб, но его ярость была почти осязаемой.

Бой был коротким и яростным, как летняя гроза. Один за другим ассасины падали под нашим скоординированным натиском, не в силах противостоять одновременно и свету, и стали. Когда последний из них рухнул на землю, сражённый метким выстрелом Чора, в руинах снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь нашим тяжёлым, рваным дыханием да треском сгорающих сучьев в жарком костре.

– Ами, ты как? – я подскочил к ней, заметив, как она сидит, прислонившись к обветшалой стене.

Её рука зажимала плечо, и из-под пальцев сочилась тёмная, блестящая в свете костра кровь.

– Царапина, – процедила она сквозь стиснутые зубы, но её бледное, осунувшееся лицо говорило об обратном.

В её тёмных глазах, обычно холодных и непроницаемых, мелькнула тень боли, быстро подавленная.

– Этот ублюдок достал меня своим клинком, пока я не отрубила ему руку. Ничего, заживёт.

Чор подошёл ко мне, на ходу перезаряжая свою винтовку. Его синее лицо было мрачнее тучи, а в маленьких глазах плескалась смесь раздражения и тревоги.

– Одного я упустил, Кир, – буркнул он, сплёвывая на землю. – Всадил ему пулю прямо в грудь, мать его, а он… он просто исчез. Растворился в воздухе, как дым. Эти твари не так просты, как кажутся. Чую я, это ещё не конец

Я посмотрел в ту сторону, куда указывал Чор, прищурившись. Ничего. Только колышущиеся от лёгкого ветра тени, снова начавшие сгущаться. Значит, не всех мы достали. И этот уцелевший, будь он неладен, наверняка доложит о нашем маленьком ночном приключении. Что ж, тем интереснее будет наша следующая встреча. Септа Когтя ждала нас впереди, и я кожей чувствовал, что это будет не просто очередная бойня. Это будет что-то гораздо большее. И гораздо более опасное. Мы только начали копать этот муравейник, и, похоже, идём в верном направлении, если враг готов обрушить на нас всю свою ярость.

Я опустился на одно колено рядом с Ами. Её рана и правда выглядела серьёзнее, чем она пыталась показать. Кровь продолжала сочиться, а её дыхание было чуть более резким, чем следовало бы.

– Не выёживайся, инквизитор, – тихо посоветовал я, стараясь придать голосу жёсткость, чтобы скрыть беспокойство. – Дай посмотрю. Если потеряешь руку, будешь меньше спорить с Чором, конечно, но нам ты нужна в полной боевой готовности.

Она криво усмехнулась, но руку убрала, позволяя мне обработать рану. Мико, всё ещё сжимающая свой топорик, подбежала к нам, её лицо было перепачкано пылью и сажей, а в глазах плескалось беспокойство.

– Мы их всех перебили? – спросила она, переводя взгляд с меня на Ами. – Потому что если нет, я готова выследить этих гадов и прикончить их всех. Они мне должны за испорченный сон.

– Один ушёл, – коротко ответил я, завязывая импровизированную повязку на плече Ами. – Но это пока не наша главная проблема. Главная – впереди. Септа Когтя. И если там нас ждут такие же трюки с тенями, нам нужно быть готовыми.

Минтен, всё ещё тяжело дыша, подошёл к нам, вытирая пот со лба. Его меч был в крови, но я сомневался, что он кого-то серьёзно задел – скорее, просто махал им, чтобы отогнать врага.

– Если они знают, куда мы идём, то Юлина… – его голос дрогнул, и он замолчал, не в силах продолжить. Но я и без слов понял, о чём он думает.

– Мы вернём её, Мин, – сказал я, глядя ему в глаза. – Мы достанем всех, кого нужно. И если Песчаный Великан или его тени встанут у нас на пути, мы просто выжжем их из этой пустыни. Вместе с их проклятым святилищем. Это я тебе обещаю.

Он кивнул, хотя в его глазах всё ещё была тень сомнения. Я поднялся, оглядывая наш потрёпанный отряд. Ночь ещё не закончилась, а утро наверняка не принесёт ничего хорошего. Но мы были живы. И пока мы живы, мы будем драться. До последнего вздоха, до последней капли крови – своей или вражеской. Септа Когтя ждала. И я был готов к ней. Или, по крайней мере, мне очень хотелось в это верить, а пока я отправил Большого Уха собрать Звёздную Кровь и Руны, оставшиеся на месте гибели врагов.

Я сделал знак Чору, чтобы тот усилил охрану лагеря на остаток ночи. Потом отошёл в сторону, чувствуя, как усталость накатывает тяжёлой волной. Но спать сейчас было нельзя. Не после того, как один из нападавших ускользнул. Мои мысли снова вернулись к Септе Когтя. Что нас ждёт в этом проклятом святилище? Ещё больше теней? Или нечто похуже? Я не знал. Но одно было ясно точно – Песчаный Великан, или кто там за ним стоит, уже понял, что мы не просто добыча. Мы – угроза. И это значит, что впереди нас ждёт бой, из которого, возможно, не все вернутся. Но отступать было не в моих правилах. Я пойду до конца.