Текст книги "Звездная Кровь. Изгой VII (СИ)"

Автор книги: Алексей Елисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

315

Древодень лениво перевалил за половину, заливая выжженную пустыню блёклым, неживым светом. Старатели, всё ещё возбуждённые после моего импровизированного «военного совета», потихоньку расходились по своим домам, кто-то молча, угрюмо переваривая услышанное, кто-то возбуждённо и громко переговариваясь, оживлённо обсуждая детали предстоящего ночного рейда. Я остался стоять у обшарпанной стены кантины, молча наблюдая за ними. Эти люди, привыкшие ежедневно, с риском для жизни, выгрызать у этой негостеприимной, бесплодной земли свой скудный кусок хлеба, теперь, по иронии судьбы, готовились с оружием в руках постоять за свою жизнь, защищая её от тех, кто без всякого права пришёл её отнять. Ирония судьбы, не иначе. Или просто очередной, предсказуемый виток в бесконечной, кровавой спирали насилия, которая, казалось, была основой мироздания в Единстве?

– Неплохо ты их завёл, а, Кровавый Генерал? – раздался рядом знакомый, чуть насмешливый голос.

Я даже не обернулся. Мико стояла, небрежно прислонившись плечом к грубому дверному косяку кантины, и со странной, непонятной мне смесью искреннего восхищения и затаённой ехидцы смотрела на меня. Её ярко-зелёные, кошачьи глаза задорно блестели в тусклом свете дня.

– Прямо как какой-нибудь заправский, фанатичный проповедник перед своей одурманенной паствой. Ещё немного, и они бы, наверное, за тобой босиком по раскалённым углям побежали, распевая боевые гимны.

– Мне не нужна слепая паства, Мико, – ровным, лишённым эмоций голосом ответил я, не поворачивая головы и продолжая смотреть на удаляющихся старателей. – Мне нужны бойцы. Солдаты. А если для того, чтобы превратить этих запуганных обывателей в солдат, приходится говорить громкие, пафосные слова, я их скажу. Цель оправдывает средства, не так ли? Особенно, когда на кону стоят их собственные шкуры.

– Цель оправдывает средства… – она задумчиво, повторила за мной, словно пробуя фразу на вкус, как новое блюдо. – Звучит как жизненный девиз циничного, прожжённого ушлёпка. Или, наоборот, человека, отчаявшегося до самой последней, крайней степени. Ты к какой из этих категорий себя относишь, Кир? Если не секрет, конечно.

Девушка усмехнулась, я позволил себе кривую, невесёлую усмешку. Эта дерзкая девчонка, как всегда, умела задавать неудобные вопросы.

– Я отношу себя к категории тех, кто очень хочет, чтобы жители Посёлка Старателей просто выжили, Мико. А в этой конкретной, прямо скажем, паршивой ситуации, выживет только тот, кто готов без колебаний перегрызть глотку своему врагу зубами. Можешь называть это цинизмом, можешь – отчаянием, или просто элементарным здравым смыслом. Мне, по большому счёту, всё равно. В чьей-либо моральной оценке я, уж поверь, не нуждаюсь. Давай лучше займёмся этим увлекательным самокопанием после того, как мы успешно расколошматим армию культистов. Если, конечно, доживём.

– А если не доживём, то и голову можно не забивать! – хмыкнула она, шагнув ещё ближе, почти вплотную. – Удобно.

Я отчётливо почувствовал едва уловимый, но дразнящий запах её волос – чего-то неуловимо-женского, свежего. Этот запах всегда немного сбивал меня с толку, выбивал из привычной колеи циничного прагматизма, пробуждая какие-то давно забытые, почти стёршиеся из памяти ощущения.

– А если я скажу, что действительно верю в тебя, Кир? – её голос вдруг стал тише, почти интимным, словно она доверяла мне какую-то очень важную, сокровенную тайну. – Не в этого напускного, страшного Кровавого Генерала, которым тебя тут все кличут, а в того настоящего, кто всё ещё прячется где-то глубоко внутри, за этой толстой маской жестокого и непреклонного воина? В того, кто… кто, может быть, ещё не до конца, не окончательно превратился в бесчувственный камень?

Я медленно повернул голову и посмотрел на неё. В её широко распахнутых зелёных глазах сейчас не было ни привычной ехидцы, ни задорного вызова. Только отчаянная, почти детская, безоглядная вера. И это, чёрт возьми, пугало меня гораздо больше, чем любой самый язвительный упрёк в аморальности нашего задуманного предприятия или вражеский клинок, приставленный к горлу. Потому что слепая вера – это всегда неподъёмная ответственность. А меня, если честно, никто особо и не спрашивал, хочу ли я взваливать на себя эту ответственность. Может быть, именно поэтому у меня не было и тени уверенности в том, что я готов или хотя бы способен её нести. Единство уже не раз доказало, что благими намерениями и чужой верой вымощена дорога прямиком в ад.

– Не стоит, Мико, – ответил я так же тихо, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно убедительнее. – Правда, не надо. Не строй напрасных иллюзий на мой счёт. Камня во мне гораздо больше, чем ты думаешь. И если ты попытаешься его расколоть, то, как я уже говорил, можешь очень больно пораниться. А я не люблю, когда люди из-за меня страдают.

«Особенно те, кто… кто мне небезразличен». Последнее я, конечно, не сказал, только подумал.

Она упрямо, по-мальчишески, вздёрнула свой острый подбородок.

– Откуда ты знаешь, что мне нужно? Может, я не боюсь пораниться, Кир. Может, именно этого мне сейчас и не хватает – хорошей такой, по-настоящему болезненной встряски. Чтобы снова, наконец, почувствовать себя живой. По-настоящему живой, а не существующей.

Я отвёл взгляд, посмотрев на небо, которое постепенно затягивали тучи. С ней было опасно. Чертовски опасно. Опасно, потому что она, каким-то непонятным мне образом, видела во мне то, чего я сам в себе давно уже не замечал. Или, может, старался не замечать. Если это «что-то» вообще когда-либо было во мне.

– Там будет очень опасно, – я решил сменить тему, пока она не зашла слишком далеко, в те дебри, откуда мне бы уже не выбраться сухим. – У меня ведь не получится тебя отговорить не лезть на этот раз в самое пекло?

Девушка упрямо, почти вызывающе, покачала головой. В её глазах снова вспыхнул знакомый мне упрямый огонёк.

– Тогда готовься к бою, Мико, – сказал я, стараясь придать своему голосу максимальную жёсткость и холодность. – Там тебе понадобятся не слепая вера и не какие-то там эфемерные «встряски», а очень холодная голова, твёрдая рука и молниеносная реакция. Иначе живой ты оттуда можешь не вернуться. Не хочу собирать тебя по частям.

Она фыркнула, явно недовольная моим тоном, но больше спорить не стала. Постояла ещё немного, молча глядя на меня своими пронзительными, колдовскими зелёными глазами, потом резко развернулась и быстрыми, решительными шагами ушла, почти мгновенно растворившись в сгущающемся, из-за наползающих грозовых туч, сумраке. А я остался один, наедине со своими невесёлыми мыслями и неотвратимо приближающейся ночью, которая, был в этом абсолютно уверен, обещала быть очень долгой, очень трудной и очень, очень кровавой.

* * *

И ночь опустилась на раскалённую за день пустыню неожиданно быстро, почти мгновенно, словно огромная, хищная тень гигантской птицы, накрывающая беззащитную добычу. Впрочем, так здесь случалось всегда. К этому времени небо плотно затянуло тяжёлыми, грозовыми тучами, и теперь оно давило с гнетущей тяжестью. Даже порывистый, сухой ветер, который был обычным явлением в этих пустынных местах, куда-то исчез, успокоился, словно затаившись перед чем-то страшным. В воздухе повисла тяжёлая, почти осязаемая духота, как предчувствие близкой, неминуемой смерти. Мы двигались длинными, растянувшимися колоннами, стараясь не производить лишнего шума, наши короткие тени причудливо кривлялись и искажались в неровном, мертвенном свете Ока Вечности. Оно лишь изредка, на короткие мгновения, показывалось в редких разрывах тяжёлых, свинцовых туч. Впереди, почти бесшумно скользили опытные следопыты, включённые в диверсионную группу «Шум». За ними, тяжело дыша тянулась основная масса ополченцев группы «Молот», непосредственное руководство которой я, естественно, взял на себя. Рядом с Породистым, тяжело ступая по каменистой почве, топтал Чор и решительно настроенная Мико. С флангов нас надёжно прикрывали меткие стрелки из группы «Клещи». Банда Драка, усиленная паромобилем Ами, которым на этот раз управлял Минтен, а сама Ам’Нир’Юн, с непроницаемым лицом, села за спаренные пулемёты, уже давно ушла вперёд, чтобы скрытно устроить засаду на заранее выбранной позиции у брода через Широкий Ручей.

316

Чем ближе мы подходили к месту предстоящего сражения, тем сильнее и ощутимее нарастало внутреннее напряжение, словно туго, до предела, натянутая струна, готовая вот-вот сорваться. Я физически чувствовал, как учащённо бьётся сердце, как липкий, холодный пот неприятно стекает по спине под кирасой. Это было давно знакомое, почти привычное мне чувство – гремучая смесь первобытного страха, дикого, почти животного азарта и холодной, расчётливой, как выверенный удар клинком, ярости. Чувство, которое всегда, без исключения, охватывало меня перед каждым боем.

Наконец, после нескольких часов изнурительного, молчаливого марша, мы достигли намеченной точки сбора. Впереди, в глубоком, тёмном распадке, тускло мерцали многочисленные костры вражеского лагеря. И этих зловещих огней в предрассветной темноте оказалось пугающе много. Гораздо больше, чем я ожидал. Оттуда, из лагеря, доносились какие-то неясные, приглушённые звуки. Похоже, песчаники, уверенные в своей безопасности, мирно спали, даже не подозревая о нашем скором и не то чтобы дружелюбном приближении.

Я привычным движением достал из левой набедренной кобуры свой верный, крупнокалиберный «Головорез». Наша основная ударная группа двигалась значительно медленнее остальных, более мобильных отрядов. Но я намеренно выждал ещё немного, примерно полчаса, давая нашим людям немного прийти в себя после долгого, выматывающего марш-броска по душной и раскалённой ночной пустоши. Окончательно решив, что тянуть дальше не имеет никакого смысла. Дальше каждая минута промедления играла бы против нас. А значит – пришло время побеждать.

Подняв свой тяжёлый револьвер над головой, я потянул спусковой крючок. Оглушительный, сухой выстрел разорвал предрассветную тишину, эхом отразившись от скал. Начинаем…

Через несколько мучительно долгих минут со стороны, где, по моим расчётам, должны были находиться наши диверсанты из группы «Шум», донёсся дикий, почти нечеловеческий, леденящий душу вой. Потом ещё один, и ещё. Затрещали частые винтовочные выстрелы, сначала редкие, одиночные, потом всё чаще и чаще, сливаясь в сплошной, оглушительный грохот. В тёмное небо внезапно взвились высокие, пляшущие языки пламени – это, очевидно, загорелась сухая трава и колючие кусты, которые наши предусмотрительные следопыты, видимо, успели заранее облить чем-то горючим и поджечь.

– Пошли! Вперёд! – прорычал я, и наша группа «Молот», выстроенная в широкую, неровную цепь, как единый, живой организм, качнулась вперёд, набирая скорость.

Все старались двигаться как можно тише, почти крадучись, но никто не мешкал, не отставал. В лагере песчаников тем временем уже вовсю поднялась настоящая паника. Сонные, ничего не понимающие воины с дикими криками выскакивали из примитивных шалашей и палаток, на ходу хватаясь за оружие, отчаянно пытаясь понять, что происходит и откуда пришла беда. Их яростные, испуганные крики смешивались с жутким, леденящим душу воем наших диверсантов и непрерывным треском выстрелов. Они метались по лагерю, как обезумевшие, слепые муравьи в горящем, разрушенном муравейнике, и большинство из них, как я и рассчитывал, инстинктивно бросилось в ту сторону, откуда доносился основной шум.

Мы же тем временем подобрались к самому краю их лагеря с противоположной, совершенно не защищённой стороны, оставаясь практически незамеченными в этой общей суматохе и неразберихе. До ближайших мечущихся фигур было не больше пятидесяти, максимум семидесяти метров. Идеальная дистанция для первого, прицельного залпа.

– Целься! – мой голос был едва слышен сквозь этот адский рёв, вой и предсмертные крики, но те, кто находился рядом со мной, меня услышали.

Я видел, как Чор молниеносно вскинул к плечу безотказный «Найторакс», его синее, обычно непроницаемое лицо исказила хищная, почти звериная гримаса. Мико, стоявшая рядом со мной, уже давно и уверенно прицелилась из новенького карабина с рычажной перезарядкой, её точёный, решительный профиль в неверном, призрачном свете Ока Вечности был острым и предельно сосредоточенным. Остальные наши стрелки тоже приготовились открыть огонь.

– Пли! – рявкнул я, и мой крик утонул в общем грохоте.

Наш дружный залп был подобен внезапному удару грома среди ясного неба. Сотни пуль и арбалетных болтов с убийственной точностью врезались в скучившуюся, беспорядочную толпу песчаников, буквально выкашивая их целыми рядами. Дикие, нечеловеческие крики боли и предсмертного ужаса смешались с нашими яростными боевыми кличами. И почти одновременно с нами открыли шквальный огонь наши стрелки из группы «Клещей», ударив по врагу с обоих флангов. Песчаники, сами того не ожидая, оказались в плотном, смертоносном огневом мешке.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, я активировал Скрижаль и начал методично, без всякой жалости, применять все боевые заклинания, которые у меня в ней имелись. Смертоносные Руны Хитинового Шипа, Разряда Молнии, Огненного Шара, Ледяной Звезды одна за другой отправлялись в самые большие, самые плотные скопления врагов, выбирая цели почти наугад, но стараясь причинить максимальный урон. Я применял их в разном, почти хаотичном порядке, единственным критерием для выбора которого был их откат. Как только какая-то из рун откатывалась и снова становилась доступной, я тут же, не раздумывая, применял её, не экономя драгоценную Звёздную Кровь, опустошая свой внутренний резерв с пугающей скоростью. Но сейчас было не до экономии. Сейчас нужно было победить.

Те, кто не был убит или ранен первым залпом, в панике бросились врассыпную. Некоторые пытались отстреливаться, но их огонь был беспорядочным и неточным. Другие пытались бежать, но натыкались на огонь с флангов или на наших бойцов, которые уже ворвались в лагерь, клинками и тесаками прорубая себе дорогу сквозь мечущуюся толпу.

Я сам, выхватив иллиумовый меч, бросился в самую гущу. Адреналин ударил в кровь. Вокруг свистели пули, звенела сталь, слышались предсмертные хрипы и яростные крики. Я рубил, колол, отбивал удары, двигаясь как хорошо отлаженная машина смерти. Рядом со мной сражался Чор, его «Найторакс» изрыгала смерть с каждым выстрелом, а когда патроны закончились, он выхватил длинный нож и с дьявольской ловкостью принялся кромсать врагов. Мико, лёгкая и быстрая, как тень, мелькала между сражающимися, её топорик и выстрелы находили свои цели с поразительной точностью.

Лагерь превратился в пылающий ад. Горели шатры и шалаши, метались обезумевшие животные, воздух наполнился запахом крови, пороха и горелого мяса. Песчаники, застигнутые врасплох, деморализованные внезапной и жестокой атакой, не смогли оказать организованного сопротивления. Их боевой дух был сломлен. Они бежали, спасаясь, бросая оружие и раненых товарищей.

Но бежать им было некуда. Верней, они думали, что было, но с одной стороны их ждал огонь наших диверсантов, с флангов – стрелки «Клещей», а те, кто пытался прорваться к броду через ручей, очень скоро наткнутся на засаду атамана Драка. Там их горячо встретят шквальным огнём из пулемётов паромобиля.

Бойня продолжалась недолго. Песчаники, поняв, что попали в ловушку, либо бежали, либо гибли. К рассвету всё было кончено. Распадок и брод у Широкого Ручья был усеян трупами. Те немногие, кому удалось вырваться из этого огненного ада, рассеялись, гонимые страхом и преследователями из банды Драка.

Мы победили. Но эта победа, как и все предыдущие, оставила горький привкус во рту. Почему-то радости не ощущалось. Я стоял посреди разгромленного лагеря, глядя на дело рук своих, и чувствовал только опустошение и бесконечную усталость. Не физическую, а психологическую. Кровь, смерть, насилие… Казалось, этому не будет конца. И я, Кровавый Генерал, был обречён вечно идти по этому кровавому пути, пока сам не стану очередной жертвой на алтаре этой бесконечной спирали насилия.

317

Победители, усталые, но воодушевлённые, собирали трофеи и подсчитывали потери. К счастью, наши потери оказались незначительными. В основном раненые, несколько тяжелых, но смертельных случаев было всего несколько. А вот во мне, как это часто бывало после боя, привычная, холодная опустошённость заполнила всё внутри, окончательно вытеснив остатки адреналина, ярости и страха. Пусть эти треклятые газетчики, с их жёлтыми байками, раздули репутацию Кровавого Генерала до совершенно гротескных масштабов, но, похоже, суть они уловили на редкость верно. Я действительно оставлял за собой горы трупов, реки крови, хороводы падальщиков-дрейков и сегодняшний кровавый рассвет не стал исключением. Правда, на этот раз большинство погибших были врагами. Что тут сказать? Эффективно, бесы меня возьми. И едва ли можно было поступить иначе в этом безжалостном мире. По крайней мере, я был твёрдо уверен, что других путей к решению этого конфликта просто не существовало. Но цена… Цена, как всегда, оказалась высокой. Слишком высокой, даже для меня. Каждый раз, когда я видел искалеченные тела, перекошенные лица, слышал крики добиваемых раненых, где-то глубоко внутри что-то сжималось. Неужели я стал таким же чудовищем, как те, с кем сражаюсь? Или это просто неизбежная плата за выживание? Ответов не было, и, может, их лучше и не искать.

Уже ближе к ночи мы вернулись в Посёлок Старателей под одобрительные, почти ликующие крики тех, кто остался за стенами, охраняя хрупкий тыл. Усталые, перемазанные кровью и грязью, пропахшие пороховым дымом и металлической вонью смерти, но вернулись победителями. Владелец кантины Хеог Сворг, немного поворчал, но несмотря на своё показное, раздражённое недовольство и вечное нытьё, на этот раз расщедрился. Он выставил для всего нашего отряда выпивку – дешёвое, но крепкое пойло – и простую, но обильную еду. Жареное мясо, лепёшки из грубой муки, тушёные коренья, а что ещё нужно для праздника? Его кантина гудела, как растревоженный улей. Душный, спёртый воздух был пропитан густыми запахами жира, подпалённого мяса, резкого алкоголя и едкого пота. Мужики, празднуя победу, орали какие-то заунывные, местные песни, травили байки – кто про прошлые подвиги, кто про только что пережитую бойню – и громко хвастались своими заслугами, зачастую вымышленными. Обычная картина после боя. Сколько раз я видел подобное раньше? Слишком много, чтобы считать. Я нашёл себе укромное место на длинной, деревянной скамье в самом дальнем углу, подальше от этого громкого разгула, и молча наблюдал за происходящим, держа в руках кружку с чем-то ядрёным, от чего горло жгло огнём.

Рядом со мной, такая же молчаливая и отстранённая, как всегда, присела Ами. Её иссиня-чёрные волосы, обычно туго заплетённые в сложную степную косу с глубоким отливом воронова крыла сейчас свободно рассыпались по её изящным плечам. Даже в тусклом мигающем свете сальных свечей и светильников на солнцекамне тяжёлые волосы казались почти живыми, переливаясь таинственным светом. А её экзотические глаза с необычным фиолетовым отливом загадочно мерцали, словно скрывая какие-то древние секреты. Она, как и я, не принимала деятельного участия в общем пьяном веселье, лишь изредка отпивала из своей потёртой кружки травяной отвар, пахнущий полынью и ещё чем-то горьким. Хотя поводов у неё было больше, чем у остальных. Скольких она срезала из спаренных пулемётов? Наверняка побольше остальных.

Мы взяли неплохую добычу – несколько сотен скаковых птиц песчаников, которых удалось отбить в бою, и пару десятков флегматичных, но выносливых тягловых тауро, которых дикари использовали как вьючных животных. Это, конечно, немного поправит дела в посёлке, добавит еды и тягловой силы для работ, но, увы, не решит главной, нависающей над нами угрозы.

– Неплохо порезвились, ничего не скажешь, – наконец нарушила молчание Ам’Нир’Юн. Её голос был тихим, но ясным, легко пробиваясь сквозь общий пьяный гвалт, как тонкий клинок сквозь плоть. – Но это, Кир, лишь временная отсрочка. Культ Песчаного Великана – это тебе не просто разрозненная банда дикарей, которых можно разогнать парой хороших оплеух. Это мощный, сплочённый конгломерат племён, объединённых не просто страхом или жадностью, а волей… сущности. Демонической, как её тут называют. Ты щёлкнул по носу разъярённого тигрекса. И они не простят нам этого унижения. Никогда.

Я криво, устало усмехнулся, сделав большой глоток из своей кружки. Крепкое, как удар кулаком в челюсть, пойло, которое Сворг с гордостью называл «Пустынным огнём», обожгло горло. Это был самогон под добрые шестьдесят градусов, настоянный на какой-то адской смеси местных трав и грибов.

– Демоническая сущность, говоришь? – я посмотрел на неё, прищурившись. – Знаешь, Ами, эти твои «демонические сущности» жили в этой проклятой пустыне задолго до того, как мы тут вообще появились, и будут себе спокойно жить ещё долго после того, как от нас всех останется только серая пыль под ногами. Мне, честно говоря, глубоко плевать, кто там ими верховодит – демон, дух пустыни или просто особо харизматичный вождь с манией величия. Наша задача с самого начала была предельно проста – наказать их за наглость, отбить у них всякую охоту соваться к Посёлку Старателей и, если повезёт, вырвать из их лап эту несчастную девчонку, Юлину. Минтен вон, бедолага, совсем места себе не находит. Пусть сидят в своей пустыне и молятся своему Великану, только к нам не лезут. А если полезут снова – получат ещё раз по зубам. Так что, я поступил правильно. Единственно правильно в этой ситуации. Или ты считаешь иначе?

Минтен, сидевший в дальнем, тёмном углу кантины, действительно выглядел потерянным, будто его душа осталась где-то там, в пустыне, вместе с его пропавшей невестой. Он тоскливо смотрел в свою нетронутую кружку, нервно барабаня пальцами по потёртому столу, полностью игнорируя общий гвалт вокруг. Победа его явно не радовала, и я его понимал.

– Ты думаешь, это всё шутка, Кровавый Генерал? – Ами наклонилась ко мне чуть ближе, её голос стал ниже, почти ледяным, с ноткой затаённой тревоги.

Я почувствовал на своей щеке её прохладное, лёгкое дыхание, когда она продолжила.

– Ты думаешь, всё так просто, как тебе кажется? Песчаный Великан… это не просто миф или страшилка для детей пустыни. Это пленник древнего артефакта Кел, известного как «Ловушка для Бога»… и это не просто какой-то артефакт, который можно украсть или уничтожить одним ударом меча. Это…

– Пойманные демоны, боги, артефакты, мистика всякая… – я перебил её, намеренно резко и грубо, постукивая пальцем по липкому от пролитого пойла столу в такт своим словам. – Меня вся эта метафизика, Ами, совершенно не интересует. Для меня этот твой Великан – просто большой, очень голодный паук, который раскинул свою паутину на полпустыни и терпеливо ждёт, пока в неё попадётся очередная добыча. Наша задача – не попасться в эту паутину самим и, по возможности, обрезать этому пауку пару-тройку его мохнатых лап, чтобы он поумерил свой ненасытный аппетит. А прагматичные цели у нас сейчас простые и понятные. Спасти девчонку и обеспечить безопасность этого посёлка хотя бы на ближайшее будущее. Всё остальное – это лирика для скучающих философов и поэтов, а не для Восходящих, как мы.

Она медленно отстранилась, и в её глубоких, чёрных глазах с необычным фиолетовым отливом мелькнуло что-то похожее на разочарование. Или, может быть, на лёгкое, едва уловимое презрение. Я уже давно привык к таким её взглядам и научился их попросту игнорировать.

– Ты слишком… прямолинеен, Кир, – сказала она после короткой, тяжёлой паузы, её голос был ровным, но холодным, как утренний ветер в степи. – Иногда, чтобы победить паука, нужно сначала понять, как именно устроена его паутина. И где находится его сердце. А сердце Песчаного Великана – вовсе не в его Долине, как многие тут ошибочно думают. Если ты действительно хочешь нанести ему серьёзный, может быть, смертельный удар, а не просто вечно отмахиваться от его бесконечных отродий, нам нужно идти в совершенно другое место. В Септу Когтя.

– Септа Когтя? – я удивлённо поднял бровь, отставив кружку в сторону. – Что ещё за название такое? Словно там окопалась банда скотоложцев… И откуда, если не секрет, у тебя такие глубокие познания? Ты же вроде как дочь степного вождя, а не учёный эксперт по пустынным демонам и их культам.

Ами изящно, почти небрежно пожала плечами, отчего её иссиня-чёрные волосы мягкой волной скользнули по спине.

– Ты забываешь, что я была инквизитором, Кир, – ответила она спокойно, глядя мне прямо в глаза, без тени смущения. – А это значит, что я была в нашем легионе специалистом по всякой потусторонней дряни. До того, как мой тейп был… полностью уничтожен, я успела получить весьма неплохое образование. Кроме того, у меня до сих пор остались кое-какие связи. И доступ к определённой информации. Когда мы с Чором отправились в это путешествие, я подняла кое-какие сведения о здешних краях в библиотеке Ордена. Это не совсем секретные данные, скорее, малоизвестные. Так вот, Септа Когтя – это древнее святилище, где, по некоторым данным, и находится истинный источник силы Песчаного Великана. Или, по крайней мере, то, что выступает в качестве его якоря в нашем мире. Это артефакт, о котором я тебе только что упомянула.

Я молча посмотрел на неё, переваривая эту неожиданную информацию. Иногда она казалась мне обычной женщиной, просто отстранённой, недоверчивой к таким, как я, и к зоргхам вроде Чора. Когда они с этим синекожим жуликом переругивались из-за какого-нибудь пустяка, обстановка и вовсе становилась почти домашней, уютной. И в такие моменты действительно было очень легко забыть, кто именно входит в состав моего Копья. Но Единство не переставало меня удивлять своей непредсказуемостью, а Ами предусмотрительностью.

– Значит, эта твоя Ловушка для Бога, или как там её, спрятана не в хвалёной Долине Великана, а в Септе Когтя? – уточнил я, стараясь скрыть скептицизм за нейтральным тоном.

– Именно так, – коротко кивнула Ами. – Долина Великана – это скорее его логово, место обитания, просто физическое воплощение его присутствия, но не источник его истинной силы. Это как… как берлога лютого зверя, но не его сердце. Удар по Долине может его лишь разозлить, взбесить, но никоим образом не убьёт и даже не ослабит по-настоящему.

– Эту сущность вообще можно убить? – я невольно подался вперёд, сделав стойку, как охотничий пёс, почуявший дичь.

– Убить, Кир, – она позволила себе лёгкую, холодную усмешку, – можно кого угодно и что угодно. Вопрос лишь в цене и средствах. Но с нашими текущими силами нам, конечно, не светит убить Песчаного Великана. Это крайне опасная, древняя сущность. Однако изгнать его, отрезать от источника силы – это нам вполне по зубам. Если лишить его того, что его питает, поддерживает в этом мире…

Она не договорила, но я понял её и без слов. Если эта новая, неожиданная информация верна, то наш следующий ход должен быть направлен не на очередную карательную экспедицию в Долину, не на бесконечные стычки с его ордами, а на точечный, хирургически точный удар по Септе Когтя – настоящему сердцу Песчаного Великана. Это звучало рискованно, спору нет, но если сработает, почему бы и не попытаться? К тому же, я всё ещё не решил, как мне зарядить своё Кольцо Защиты, а без этой штуки снова соваться в логово к демону или его последователям было бы чистой воды безумием. Между храбростью и откровенной глупостью грань, конечно, тонкая, но она всё же есть.

– Интересно, – протянул я задумчиво, потирая заросший щетиной подбородок. – Очень даже интересно. И что же это за Септа Когтя такая? Наверняка не курортное местечко с горячими источниками и голенькими девами?

Ами едва заметно усмехнулась моей неуклюжей попытке пошутить.

– Мягко говоря, нет. Охраняется она получше, чем личные покои самого Великана, если таковые у него вообще существуют. И добраться туда… скажем так, не каждый сможет. Это место – как гнойник на теле пустыни, окружённый стражами и ловушками. Но если ты действительно хочешь покончить с этой угрозой раз и навсегда, а не просто отгонять мух от гниющей туши, то это наш единственный реальный шанс.

Я бросил взгляд на Минтена, всё так же сидящего в углу, погружённого в свои мрачные, тоскливые мысли. Потом обвёл глазами остальных старателей, продолжавших шумно, праздновать свою победу, в которую многие из них, я был уверен, до последнего не верили. Но если Ами права, то наша победа – действительно лишь временная отсрочка, не больше. И если мы не нанесём этому Песчаному Великану решающий, сокрушительный удар, то он рано или поздно соберёт новую, ещё более многочисленную орду и обрушится на посёлок со всей своей первобытной яростью. А если нас в этот момент в Посёлке не окажется, чтобы отбить атаку, то всё пойдёт по куда более печальному и драматичному сценарию.

– Ладно, – сказал я, наконец, принимая решение после недолгого внутреннего спора с самим собой. – Расскажи мне всё, что знаешь про эту Септу Когтя. Где она находится, как туда добраться и что нас там может ждать в худшем случае. Что вообще известно инквизиторам об этом месте? Потому что, если мы полезем в очередное пекло зря, просто наобум, то это будет не просто неприятно. Это будет фатально.

Ами встретила мой взгляд спокойно, без тени сомнения или неуверенности. В её колдовских глазах с фиолетовым отливом читался холодный, расчётливый прагматизм.

– Я боюсь только одного, Кир, – ответила она ровным голосом. – Того, что будет, если мы не остановим Великана прямо сейчас, пока есть хоть малейший шанс. А моя информация точна. Можешь в этом не сомневаться.

И я ей поверил. Может быть, потому что Ам’Нир’Юн редко болтала зря, и всё, что она до этого говорила, неизменно оказывалось удивительно верным и ценным. Может, потому что в её голосе прозвучала та же холодная, непреклонная решимость, которая двигала и мной. А может, и потому, что я просто устал от этой бесконечной, бессмысленной мясорубки и хотел, очень хотел верить, что есть реальный способ её прекратить. Хотя бы на время.