Текст книги "Нейроморф"

Автор книги: Алексей Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Т. е. энергия может стать ключом для выбора специализации?

– Да.

– Хорошо. Продолжай дальше.

– В 2055 году учеными была разработана новая форма материи – нейродные волокна. Они позволили удерживать проникающую радиацию. Благодаря ним были созданы сначала малый внутренний купол, а затем и большой. В настоящее время нейроэнергия считается слишком ценной, поэтому первоначальное решение об ее использовании для укрепления прочности куполов было отменено, хотя малый купол еще продолжает питаться ею. Разработки нового вида энергии ведутся. Официальных заявлений по данной работе пока еще не поступало.

– А неофициальных?

– Тоже.

– Интересно, – снова улыбнулся Тим. – Сколько забирает энергии нейротрон?

– В первое время энергия бралась в минимальных количествах, однако из-за разницы в генетической конструкции одни могли синтезировать больше энергии, а другие меньше. Из-за этого происходил социальный перекос, грозивший перерасти в разрушения. И тогда было принято решение ввести особый прибор – нейротрон, который бы выравнивал количество потребляемой энергии, чтобы сбалансировать разницу. Таким образом, сейчас все люди тратят на себя одинаковое количество энергии и социального крена не наступает.

– А кто принял решение об ограничении?

– Объединенный совет Верховных иерархов, среди которых был и действующий примарх Рослана – Альзур.

– А почему был? Он что, умер?

– Нет, просто неудачная словесная конструкция, породившая двойственное значение. Я впредь постараюсь не допускать подобных ответов.

Тим улыбнулся, он только что заставил компьютер ошибиться и «краснеть» за это.

– Да не переживай, мало ли. Бывает. А он кто? Человек? Клон?

– Человек, – ответил нейротрон. – Другой дополнительной информации в моей базе нет.

– Почему?

– Деятельность высших примархов является надобщественной, поэтому вся информация о них защищена дополнительными протоколами шифрования. Доступ к ним может быть получен в процессе социализации.

– Значит, у Альзура есть что скрывать, – сделал вывод юноша. – Или от кого-то. И этот кто-то может серьезно насолить власть имущим. Видимо, преступность им таки не удалось искоренить до конца. И что бывает с теми, кто нарушает установленные правила?

– Такая вероятность случается. Однако в большинстве своем их процент равен статистической погрешности.

– Да, ладно, – не поверил Тим, ощущая, как неведома сила вновь начинает изливать из него поток новых мыслей. – Общество без конфликтов быстро стагнирует и разрушается. Противоречие – один из его постоянных двигателей вперед. Вот взять даже эту произошедшую ядерную войну. Не важно, кто ее начал даже. Важно, что у обеих сторон были какие-то противоречия, которые они не сумели в данный миг предотвратить. Это повлекло за собой катастрофу, и одновременно дало серьезный толчок к развитию в области технологий и генетики.

– В моей программе заданы лишь основные параметры, – отозвался нейротрон. – Судя по тому, как вы рассуждаете, мне придется загрузить более детальный курс истории для возможности вашего дальнейшего информирования. Конечно, многие параметры истории будут с пробелами до тех пор, пока вы не пройдете социализацию.

– Было бы неплохо, – согласился Тим, все еще не понимая откуда у него взялись все эти знания. – А заодно скачай, пожалуйста, список всех конфликтов и преступлений за последние 100 лет, желательно до начала войны. Мне все же интересно насколько верна та статистика, которой ты меня кормишь. Если конечно, у тебя найдется к ним доступ… А черт, глаза…

Юноша поднес руки к лицу, слегка потер веки и надавил на глазные яблоки. Пусть уже и не деревянные, но пальцы до сих пор продолжали плохо слушаться, то и дело норовя задеть что-нибудь на лице.

– А теперь пора и подняться на ноги, – подумал про себя Тим, ощущая, как мышцы наливаются силой и крепостью. – Хотя бы немного. История – историей, а первые шаги нужно делать уже сейчас.

Неспешно поднявшись, он, шатаясь, сделал шаг вперед. Затем еще один, и еще. Движение давалось легко, но походка была неуклюжей. Однако уже через десять минут юноша мог достаточно уверенно стоять на ногах, что давало ему возможность для того, чтобы как следует осмотреться и изучить помещение.

– Посмотрим, что у нас еще есть здесь, – сказал Тим, открывая прозрачную дверь в стене. Это оказалась небольшая затемненная комната, в которой, по-видимому, находился только один предмет. Сделав несколько шагов вперед, Тим окончательно убедился в том, что его предположение оказалось верным.

Перед его взором предстал большой стол с подлокотниками, куда сходилось большое количество самых различных проводов. Они все соединялись на левом и образовывали своего рода конус, куда по логике должна была вставляться рука. В самом верху имелась подставка для головы, а ступни должны были располагаться на небольшой полку внизу.

– Это для тебя? – спросил Тим у нейротрона.

– Да, – согласился голос. – Это стационарная лаборатория, в которой осуществляется всевозможные модификации, включая замену нейротрона, введение новых генов, обновление или удаление старых, повышение квалификации специалиста, загрузка новых данных, изъятие нейроэнергии, покупка товаров, исполнение различных операций и другое.

– Т. е. мне придется лежать на нем продолжительное время? – постучал пальцем по правому подлокотнику юноша. – И спать тоже? На вид не очень удобно.

– Процесс обновления или удаления не занимает большого количества времени, как и загрузка данных, поэтому спать вам в лаборатории не придется, – утешил прибор. – Только самые необходимые вещи.

– Давай на ты уже.

– Не получится, – ответил отказом нейротрон. – В моей программе заложены все необходимые инструкции, поэтому я подчиняюсь данным протоколам, а они требуют обращения на вы. Вы как абсолютно новый человек должны войти в общество уважения и порядка. А это требует исполнения некоторого количества условностей и ограничений, в том числе и в общении.

– Понятно, – вздохнул Тим, выкание программы его уже порядком утомило, однако и сделать с этим по словам программы было ничего нельзя. Оставалось лишь смириться и не обращать на эту подчеркнутую вежливость внимания. – А что у нас в соседней комнате? А то мне что-то лень туда пока что заглядывать… Ноги конечно ходят, но у всего есть предел. Зачем перенапрягаться…

– Еще два прибора, – тут же ответил нейротрон. – Один для приема пищи и выведения органических отходов, а второй для активного перемещения по городу.

– Эх, сейчас бы посмотреть на мир, – мечтательно произнес Тим, а потом сам себя остановил, – да только мышцы на ногах еще не до конца восстановились. Однако еда и перемещение – это две важнейших компоненты любого социума и мне необходимо их увидеть. Хотя бы в общих чертах. Разбираться со всем я буду чуть позже. А! Черт!!! Больно!!!

– Что такое?

– Нога левая что-то сильно заболела. Да и в правую что-то отдавать стало…

– Вы же только стали ими ходить, – тут же среагировал нейротрон. – Мышечное восстановление закончится через несколько часов, однако разбалансировка и рассинхронизация в движениях будет наблюдаться еще в течение нескольких недель.

– Даже не стану думать о том, что скрывается под той белибердой, что ты мне сейчас наговорил, – произнес Тим, неспешно продвигаясь к следующей двери, иногда морщась от боли. – Надеюсь, это скоро пройдет.

Третья комната была больше двух предыдущих и в отличие от всех остальных имела еще и огромное, во всю стену, окно. Подойдя к нему, Тим увидел гигантские башни коробок, состоящих из десятков тысяч таких же комнат, как и у него. Высоко над ними простиралось свинцовое небо, лишь на некоторое время, прорезаемое лучами яркого солнца и огромный прозрачный купол, достающий до самых облаков.

– Это нижний купол? – удивился юноша. – Огромный!

– Да.

– А где начинается верхний?

– Верхний купол достигает стратосферы.

– А зачем… так далеко? – осекся Тим от сильного спазма в мышце левого бедра. – Люди еще так далеко не забрались? Или уже там?

– Примархами и учеными активно разрабатывается программа по освоению космического пространства и колонизации других планет солнечной системы. Для этого была создана специальная база, расположенная между двумя куполами.

– Вот это уже интересно, – серьезно произнес юноша, продолжая смотреть на уходящий в небо купол. – Ничего так, задумка. Может быть, и полетим в Космос в скором времени. Это будет серьезным толчком для развития.

– В настоящее время идет разработка нового двигателя, способного за короткое время доставить команду на Марс и Юпитер. Остальные планеты пока только обсуждаются.

– А Луна?

– На Луне уже создано несколько баз, однако широкой колонизации пока достичь не удалось.

– Почему?

– Недостаточно развита инфраструктура планеты, требующая большего числа производительных мощностей. Это в свою очередь требует…

– Большего числа производительных рук, т. е. рабочих и другого обслуживающего персонала, – закончил Тим. – А у нас на Земле с этим пока что туго… Н-да, пошло прахом мое желание космических полетов. Ну и черт с ним. Рожденный ползать, будет ползать.

Повернувшись налево, он увидел вмурованную в стену капсулу с уходящей вниз трубой. Створки входа были сделаны из прозрачного материала.

– Капсула для перемещения? – уточнил юноша.

– Да. Это она.

– А труба сделана из того самого нейродного волокна, что ты рассказывал?

– Да, – еще раз подтвердил слова собеседника прибор.

Прикоснувшись к створке капсулы, Тим ощутил лишь легкий холод и слабую вибрацию.

– При перемещении трубка нагревается, а благодаря разработанным технологиям и генным модификациям тело может быстро перемещаться, исключая возможности воздействия большого трения. Особая тяговая сила обеспечивает стабильность скорости и необходимое торможение без повреждения объекта, – сообщил нейротрон.

– Такое есть в каждом доме? – еще раз удивился юноша. – У каждого человека?

– Да.

Очертив на капсуле пальцем несколько кругов, Тим двинулся к последнему прибору, находящемуся в комнате.

Это было удобное кресло, с рядом мигающих кнопок на правой стороне налокотников и специальным отделением на левом для нейротрона. Кроме того, здесь присутствовало еще две трубки.

– Первая с респираторной маской для головы, а вторая – ректальная трубка, крепящаяся на ремешках за живот и бедра, – пояснил нейротрон. – Она выводит остатки органической пищи из кишечника. Благодаря генным модификациям организм может получать энергию напрямую, но из-за некоторых генетических особенностей и отклонений, допущенных в результате экспериментов, тело не может полностью перерабатывать все имеющиеся в его составе вещества и часть из них выводится наружу.

– А для чего трубка с респиратором?

– Процесс питания полностью оптимизирован. Он включает в себя снабжение организма, как твердой пищей, так и ионизированной определенными веществами. В процессе прохождения естественных реакций твердая пища выводится из организма, но за счет реакций из ее остатков убирается запах. Полученные отходы поступают на перерабатываемый пункт и расщепляются до минимальных составляющих, которые затем используются для создания твердой пищи.

– Это можно было и не говорить, – хмуро произнес Тим. От представленного процесса к горлу подступил тяжелый комок.

– Программа адаптируется под вас, – стал оправдываться прибор. – В нашем разговоре вы очень часто уточняли те или иные понятия. Я взял на себя ответственность ответить на возможно возникающий вопрос.

– Не стоит, – тут же покачал головой хозяин нейротрона. – Отмени изменения, отвечай только тогда, когда я спрашиваю.

– Принято, – браво отрапортовал компьютер на руке.

Тим вновь подошел к окну, еще раз окинув взором город, который по– прежнему напоминал огромный муравейник из стеклянных блоков-квартир.

– Сейчас день или ночь?

– Судя по солнечной активности – день, однако это понятие больше не определяет время суток. Каждому необходимо отработать установленное количество времени, после чего у него будет время на отдых. Процесс сна также зависит от работы и интенсивности режима. Исходя из этих результирующих, вопрос о том или ином времени суток просто не используется, и не имеет функционального смысла.

Дослушав до конца объяснения, Тим машинально погладил свой подбородок. Прикосновения были приятными и в тоже время абсолютно непривычными.

– А где можно увидеть свое лицо? И все тело тоже? Мне бы хотелось на себя посмотреть со стороны…

– У вас нет лица.

– Не понял, – удивился юноша. – Как это понимать?

– Процедура инициации лица будет проведена во время приема на официальную работу, соответствующее уведомление будет прислано на нейротрон. Также допускается повторное изменение внешности, которое должно пройти дополнительное согласование по достижению установленного в протоколах возраста.

– Без лица, – усмехнулся Тим. – Неудивительно, что здесь нет света и отражающих поверхностей.

– Именно, – подтвердил догадки компьютер. – Данная технология была разработана специально для того, чтобы не шокировать людей, не прошедших социализацию.

– Ничего не скажешь, молодцы…, – прошипел Тим, медленно повернулся и направился в первую комнату, где его дожидался еще один тоник.

– В интересно мире я живу: нет лица, едим экскременты, смена дня и ночи зависит от работы. Стоило ли ради всего этого учинять каким-то дуракам ядерную войну? Придурки, дебилы гребаные!

Из глаз брызнули слезы, которые медленно стали растекаться по щекам и падать на абсолютно гладкий пластиковый пол.

Тим словно проснулся от оцепенения. Если раньше он был спокоен и рассудителен, то сейчас стал раздражителен и крайне эмоционален, словно оголенный нерв. Внутри все словно оживало, рвалась какая-то невидимая перегородка, до этого разделявшая в голове чувства и разум. Теперь эти ранее разделенные субстанции смешивались друг с другом, создавая новое вещество и новое существо.

– Что за черт? – недоуменно воскликнул Тим. – Откуда это?

– Процесс социализации включает в себя последовательное введение нового члена общества в социум. Всего три этапа: осознание себя живым, осознание своей личности и осознание своего пути. Первыми являются приобретение рационального мышления, после чего внедряются эмоции. Далее идет процесс получения лица, выстраивание телесной конституции в соответствии с выбранной специализацией. На более поздней стадии идет процесс получения ДНК для продолжения потомства и улучшения генофонда особей.

– Поясни, – попросил Тим. – Я не очень понимаю.

– В прошлом столетии для размножения человечеству было необходимо сочетание мужских и женских хромосом непосредственно в теле женщины. Это имело ряд преимуществ и недостатков. В современной парадигме для возникновения детей и их выращивания необходимо лишь иметь необходимый запас ДНК родителей. Дальнейший процесс полностью автономен и нуждается лишь в несущественных правках. После того, как человек прошел социализацию и самореализовался, он обязан сдать образцы своих генов в главную лабораторию по репродуктологии для дальнейшего создания новых жителей.

– Т. е. дети сами по себе, родители сами? Я правильно уловил?

– Нет, Тим. Зачастую, биоматериал родителей используется уже после того, как они закончили свою функциональную деятельность.

– В смысле, умерли, да?

– Да.

– А дальше?

– А дальше ребенок растет и развивается в специальных капсулах. Благодаря технологиям в него внедряется вся необходимая информация, которая нужна для его жизнедеятельности. Процесс очень трудоемкий и связан в первую очередь с работой синапсисов головного мозга и эйдетическими процессами, протекающими в нем. В случае успеха операции, человек рождается уже полностью взрослым, минуя период детства, и может в короткие сроки социализироваться и активно участвовать в жизни общества.

– Значит, ребенка зачастую создают взамен ушедшим людям. Так?

– В большинстве случаев дело обстоит именно так, – согласился нейротрон. – Такова парадигма современного общества, где из-за малого количества ресурсов люди вынуждены ограничивать свой численный состав и используемые им материалы. В том числе и генетический. Без этого человечеству было бы просто не выжить. В данном случае, речь идет именно о…

– Кто мои родители? – резко оборвал нейротрон Тим. Ответ на этот вопрос вдруг показался ему настолько важным, что пустыми разглагольствованиями машины он решил пренебречь.

– Не знаю.

– Так подключись к базе и узнай!

– Не могу, – продолжал стоять на своем прибор. – Для этого необходим допуск определенного уровня и социализация. Знания о том, кто является вашими биологическим отцом и матерью, не имеет в данном случае никакого смысла, поскольку институт семьи ушел в прошлое. От родителей вам может достаться лишь характер и необходимые для профессии качества, а воспоминания и другой информационный груз начисто стерты. Ребенок является полностью автономной единицей, может менять свою конфигурацию в соответствии с заданными параметрами.

– Ну да, гены не мои, но ответственность несу я. Без меня, меня женили, напоили, схоронили, – горько заметил юноша, а потом, вдруг осознав, что он сказал, задумался. – Откуда все эти слова выплыли из его памяти? И это не первый раз. Были и другие фразы. Они несомненно из прошлого. Причем далекого прошлого… непонятно. Может это генетики начудили? Или просто забыли убрать что-то из памяти? Нужно уточнить у программы.

– Что за чушь я несу? Откуда это все в голове, нейротрон? – спросил Тим.

Прибор молчал.

– Отвечай!

Тишина.

– Слышишь ты, железяка, отве…

Закончить Тим не успел. Взглянув на нейротрон, он понял причину молчания. Ранее светившийся голубым светом прибор на левой руке вдруг погас.

– Что за ерунда? Эй? Железяка!!! Ответь!!! Ты будешь работать?

Тим с силой несколько раз приложился по устройству кулаком, однако кроме холодного прикосновения к металлу и легкой боли в мышцах ничего не почувствовал.

– Блин, – с досадой в голосе произнес пленник комнаты. – Без тебя я не смогу выйти отсюда. И нужно же было этой штуке выйти из строя в самый неподходящий момент.

– Не нужно ничего искать, – раздался неизвестный тихий голос и комнату пронзил яркий красный луч. Он шел из нейротрона и с каждой минутой становился все ярче и ярче. – Я всего лишь усыпил твой компьютер на время.

– Зачем? И кто ты такой?

– Чтобы поговорить с тобой.

– Зачем?

– Чтобы ты знал, что не один такой.

– Такой – это какой?

– Скоро узнаешь, – голос становился все веселее и веселее. – Как насчет прогулки по городу?

– Не помешало бы, вот только я без лица, если ты не в курсе. Да и тело еще не восстановилось после пробуждения. Такого как я, там будут ждать сплошные неприятности.

– Это ерунда, – все не унимался голос. – Ты сможешь прогуляться по улицам и вернуться обратно. Пока ты не социализирован и твой нейротрон обезврежен на тебе нет поводка, а значит, отследить тебя будет трудно.

– А за мной следят? – в очередной раз удивился юноша.

– Конечно, дружок. В этом мире везде есть свои уши и глаза. Дядюшка Сэм все еще тянет свои костлявые руки к горлу свободы. Ты же очередное человеческое изделие. Ты плод труда нескольких десятков гениальных умов этого мира и тебя не положено оставлять без присмотра. Как и всем здесь живущим, к слову.

Тим встал напротив окна и прислонился к холодной стене. Прикосновения были неприятными, но терпимыми. Уж гораздо лучше, чем та информация, что вылилась на него сейчас из динамика взломанного нейротрона. Вот только насколько ей можно было верить? Это был определяющий вопрос.

– Спасибо конечно за информацию, – наконец выдавил из себя Тим, – но с чего вдруг такая забота? Я тебе чем-то импонирую?

– Братья должны помогать друг другу. Так было всегда.

– Ты мой брат?

– Можно сказать и так.

– И как тебя зовут, брат? Мы же свои люди, а значит, сочтемся…

Голос замолчал, словно обдумывая, сказать ему свое имя или нет. Наконец взломанный нейротрон заговорил:

– Это пока не имеет значения. Имя тебе все равно ничего не скажет.

– Имя мне – Никто, меня мать с отцом так называли, – в очередной раз выдал Тим непонятную и неизвестную ему фразу.

– Уууу, – в голосе прозвучали явные нотки удовольствия. – Неуклюже цитируешь Одиссея, но это хорошо, даже слишком хорошо.

– Кого цитирую? – не понял юноша.

– Одного героя из очень старого эпоса. Греческого…

– И откуда это у меня в голове? – спросил Тим, про себя подумав, – Раз прибор мне ничего не может сказать, так может ты что скажешь.

– Родители постарались, откуда ж еще. Это все их заслуга.

– Но ведь наши воспоминания чистят? – тут же напал юноша. – Откуда им здесь взяться?

– Все острые углы всегда можно обойти, – тут же нашелся собеседник. – На каждый контрвинт найдется контргайка. Не бери в голову. Если есть программа, то будет и антипрограмма, которая его взломает. Главное здесь – мотивация и воля, остальное – дело времени.

– Здесь нет времени, – сказал Тим. – Здесь все определяет функциональность. – Или нейротрон мне врал?

– Времени действительно здесь нет, но не по этой причине. Его просто нет, как категории. Так, фикция, призванная породить иллюзию управления процессом. Не обращай на него внимания и не попадешь в его сети.

– А кто мои родители?

– Узнаешь в свой черед, – радостно произнес голос. По его тону было ясно, что этот человек знает очень много, но не спешит делиться своими знаниями с Тимом.

– Ты их знаешь?

– Знал.

– Где они?

– Они еще живы, – все также радостно произнес человек. – И это все, что тебе необходимо пока знать. Остальные знания могут вывести на меня. Я этого не хочу. Имей терпение. Все придет в свой черед.

– Почему? – не понял Тим. – Нейротрон мне сказал, что я всего лишь смесь генов биологических отца и матери. которые при этом могут быть давным – давно мертвы. Получается, он меня обманул?

– И да и нет, Тим. Однако до всего необходимо дорасти мальчик мой, до всего, – голос настойчиво дал понять, что больше на данную тему они говорить не будут.

– Ясно.

– Ты только в начале, еще будет время, – успокоил собеседник. – Не забудь про тоник. Это мой подарок в честь твоего дня рождения.

– Так это твоя работа?

– Да.

– И что в нем?

– Новые возможности Тим, гора новых возможностей. Прощай.

– Спасибо, что ничего не рассказал – угрюмо произнес юноша, ожидая что разговор закончился, но он ошибся.

– И да, чуть было не забыл, – вновь запищал нейротрон чужим голосом. – Эффекты от подаренного от меня тоника пробудятся не сразу. Потребуется время, однако некоторыми функциями ты сможешь пользоваться уже сейчас. Кроме того, о нашем с тобой разговоре не нужно рассказывать нейротрону. Эта железяка довольно опасна, хотя и имеет много плюсов. Потерпи хотя бы до социализации, после которой поводок можно будет несколько ослабить. Я свяжусь с тобой. Прощай.

Нейротрон снова погас, комната вновь погрузилась во мрак. Однако через несколько секунд тьму начало рассеивать слабое голубое сияние. Глядя на оживающий прибор, юноша покосился в сторону тоника, после чего быстро подошел к кейсу и вставил емкость в нейротрон.

Резкие движения не остались без последствий – тело пронзило несколько уколов боли, которые, правда, вскоре отступили. В голову ударила волна сокрушительной силы, от чего все перед глазами стало кружиться. Голос из нейротрона пытался что-то сказать, но было поздно, тоник начинал действовать. Последнее, что увидел Тим, падая на пол, это то, что его левая рука вновь стала красного цвета.