Текст книги "Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк"
Автор книги: Алексей Синиярв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
IV
– Валерка! – окликнул Литр Иваныч с верхней полки, позёвывая, – что? подъезжаем?
– Нет, извините, – настороженно сказал мужчина. – Обознались вы. Вячеслав меня зовут.
Литр Иваныч медленно сполз вниз, и сел, вглядываясь в соседа.
– Быть того не может. Вылитый. Ну, вылитый Валерка. А брата у вас в Эстонии нету?
– В Эстонской сэсэр? Нету.
– А на вильной незалежней?
Мужчина недоуменно пожал плечами.
– Сами тоже? Не были, нет?
– Не бывал никогда. Не бывал в Вильно. Это Клайпеда что ли по – новому? Всегда хотел бывать. В Прибалтике. На предмет экскурсии. Не пришлось. Может быть, с делами разберусь, вот и …
– Мотылек, – растолкал Литр Иваныч Сергея, – посмотри-ка. Валерка?
– Вылитый Валерка, – подтвердил сонный Сергей с верхней полки, почесывая поясницу. – Только усов нет.
– Бывает, – весело сказал мужчина. – У нас один тоже на заводе. Хрущев – и всё. Так и кликали: «Хрущ». Или «Никита Сергеич». Это уж как придется. Бывало, что и «Кукурузником».
– Обижался?
– Да не то чтобы. Чего уж теперь. Если похож. По каким делам изволите? – спросил сосед.
– Сейчас узнаем, – пробормотал Литр Иваныч. – Позвольте вас побеспокоить.
Литр Иваныч приподнял нижнюю полку. Цапфа мирно лежала в рундуке.
– Здесь, – удовлетворенно констатировал он. – Паскуда. Ничего паскуде не делается. Значит, по служебным. А у вас газетки свежей, часом, нет?
– Вчерашняя была где-то.
– Позвольте полюбопытствовать, – вежливо сказал Литр Иваныч. – А то мы, можно сказать, по заграницам последнее время. Мотаемся. Потеряли, так сказать, связь с миром. Я что-то последнее время без газет, ну, просто…
– Да… Я и сам, – сказал сосед. – Столько интересного. Вот, возьмите. Комсомолка.
– Щас-щас, – заинтересованно сказал Литр Иваныч. – Одна тысяча девятьсот… Восемьдесят девятый, – торжественно провозгласил он, обращаясь к Сергею. – Что же у нас тут твориться будет, а? «Секретариат Союза писателей СССР принял решение о восстановлении членства и публикации произведений А. И. Солженицына». Так. Ага. Понятно. Вот тебе и Колчак, Валера, герой народный. Вот тебе и власовцы. «Забастовки шахтёров по всей стране». Во, докатились. Угля нам уже не надо. Пусть заводы останавливаются. «В Польше цены на продовольствие выросли более чем на 500 %». О, братья пшеки, о, довыделывались. Я всегда говорил: пшеки, эти всегда себе найдут приключений на заднее место. Это такой народ, что полный пардон. У них там, в Свиноустье… Ладно, потом расскажу. «Молдавский язык объявлен государственным в Молдавской ССР». Здрасте-привет. Нор ок, значит. Ларев едере-ларевед ере. Ты смотри… Каждый народ мудрит по-своему. Пшеки, молдаване… «Фильм о ночных бабочках „Интердевочка“ побил рекорды кинопроката». О бабочках снимают кино, ты понял, Мотылек! О бабочках фильм побил рекорды, понял? рекорды! кинопроката! Они что? К девяностому считай году уже и бабочек извели?
– Это о путанах, – пояснил сосед. – Я смотрел. Хороший фильм. Жизненный.
– Я-то только заголовки вижу без очков, – пояснил Литр Иваныч. – Но все равно. Какой там вид бабочек! Всего-то ночных! Но уже тенденция. Вымирает потихоньку животный мир. А что с эстонским народом будет через двадцать – то лет без воды? Так. «Ансамбль „Ласковый май“ выступит вместе с Майклом Джексоном». «„Пинк Флойд“ собирается в Москву».
– Что!!? – крикнул Сергей. – Дай! – Он выхватил газету и скороговоркой прочитал вслух: – «Дэвида Гилмора вряд ли надо представлять нашим молодым читателям, да и немолодым – тем, кто любит современную музыку. Виртуозный гитарист, певец, автор слов и музыки знаменитых песен вместе с другими двумя „Флойдами“ – Ником Масоном (ударные) и Риком Райтом (клавишные) собирается вскоре посетить Москву». – Боже мой, боже мой. Боже же ты мой.
– Ты чего одурел, – трезво сказал Литр Иваныч. – Успокойся. Сопли-то утри. То ли еще будет. Ой-ё-ёй. Дай-ка мне мои зоркие очи, вон там, на полотенце, в футляре.
– Да. Есть для чего жить, – восхищался Сергей. – Пинк Флойд. А!? Вот ведь до чего дошло. Пинк Флойд в Москве! А мы не верили. Спорили. Смеялись. А тут еще: «„Группа, названная надеждой советского рока в 1987 году, признанная лучшей рок-группой страны в 1988 году, стала теперь главной загадкой 1989 года“, такое мнение о „Наутилусе Помпилиусе“ высказал в одной из популярных музыкальных телепередач журналист Артем Троицкий». Ни хрена себе! «Советского рока!» Пусть Маныч теперь утрётся со своим джазом.
– Давай назад, – нетерпеливо сказал Литр Иваныч, и забрал газету. – Рок у него. Не о том думаешь, – сказал он Сергею и постучал кулаком себе по лбу. – «Климакс у мужчин не обнаружен», – выразительно зачитал Литр Иваныч следующий заголовок, вооружившись очками. – Вот. Понял? – спросил он у Сергея. – А мы и не сомневались, однако. Ну, это потом. «У кого сколько любовников?» О! «Самые верные супруги – стал он выразительно зачитывать из газеты, – англичане, – меньше 50 процентов в течение супружеской жизни заводят романы на стороне. В Германии, США, Франции и России изменяют от 74 до 76 процентов мужчин. Подсчитано, что средний роман случается раз в два года, длится три месяца и состоит из семи с половиной половых актов»… С половиной, – задумчиво повторил Литр Иваныч. – Это как? Когда муж застукает? С недоделочкой?
– Кобели. Кобели и есть, – сказала бабка, задвигая за собой дверь в купе. – Похабень одна.
– Любопытные тут у вас новости, – смущенно пробормотал Литр Иваныч, внимательно вглядываясь в газетный шрифт, – «Чудеса под одеялом», – зачитал он очередной заголовок.
– На каком поприще на хлеб зарабатываете? – спросил сосед, – Говорите, по служебным едете.
Литр Иваныч сделал вид, что очень заинтересован газетой.
– А вы сами-то? – спросил Сергей, слезая со своей полки вниз.
– Кооператор, – скромно сказал мужчина.
– Это?.. – многозначительно спросил Литр Иваныч, подняв лицо от газеты, – какой профиль?
– При заводе у нас кооператив. Торгуем продукцией завода. Обеспечиваем желающих. Так-то как? По фондам и разнарядкам?
– Еще бы! – понятливо откликнулся Литр Иваныч. – Фонды давно выбраны.
– А у нас – пожалуйста. Подороже, конечно, процентов на пятьсот. Зато есть. А какая разница? Всё равно по безналу платят. Всё по закону. Ну, у меня и свой тоже зарегистрирован. Торгово-закупочный. Я через него тоже себе немножко откусываю. А у вас какое направление?
– Мы красной ртутью занимаемся, – сказал многозначительно Сергей.
– У нас акционерка. С Ирландией, – ввернул Литр Иваныч.
– У вас внешнеэкономическое, – с уважением протянул мужчина. – Совместное. У-у-у. А кроме ртути, чем торгуете?
– Дивидяхами – сказал Литр Иваныч.
– Чем? Видяхами?
– Дивидяхи. – Литр Иваныч широко раздвинул руки. – Не знаете что ли? Все серии с Высоцким. На одной дивидяхе.
– А-а. Видаки! Тема хорошая. Видаки – на ура. Но надо первую руку иметь. Без накрутки. Тема, конечно, интересная. Очень. Очень интересная. Можете по факсу сертификат прислать?
– Договоримся, – важно сказал Литр Иваныч.
– Кстати, вам два вагона югославской баранины не нужно? У меня биржевая цена. Очень приемлемая. Очень. Мне всего пол процентика. По договору. Нет? Жаль. А спирт – ректификат? Этанол С2Н5ОН. Проба на чистоту с серной кислотой, – заученно затараторил он, – Проба на окисляемость, на метиловый спирт с фуксинсернистой кислотой. Фурфурола нет, – убеждено сказал он. – Цистерна. 54 тонны. Стоит в Ярославле, на Сортировочной. Но, буквально до понедельника.
– Шило [16]16
Спирт – сленг (морск.)
[Закрыть]не интересует, – сказал пренебрежительно Сергей.
– А что еще есть у вас? – заинтересовался сосед.
– Нотики еще, – сказал Сергей, разглядывая свои ногти.
– Это что? – спросил сосед.
– Компы, – вспомнил Литр Иваныч.
– Компы? Не знаю. Надо прошелестеть это дело. Сертификат есть? По факсу можете послать? Ассортимент, технические условия, Инкотермс, прочее? Что это вообще?
– Да не секрет. Вы вроде интеллигентный человек. На Западе в интернетах на вешалках какие угодно висят, – стал снисходительно рассказывать Сергей. – На пуговицах, с застежкой, на молнии. На кнопочках. С опушкой, без опушки. До пупа и ниже.
– У нас и в Эстонии своя рука, – значительно сказал Литр Иваныч. – Из Финляндии Валерка привезет. Хоть весь интернет, вместе с селедкой и трусами.
– Прибалты – они шустрые, – согласился кооператор, быстро потирая шею. – Вот – вот из Союза выпрыгнут. А бартер?
– Какой еще бартер?
– Я понимаю – вас валюта интересует. А всё же – на обмен? Товар – товар, – угодливо сказал кооператор. – По Марксу.
– Обмен? – переспросил Сергей.
– На воду, – веско сказал Литр Иваныч.
– А что? Актуально? – оживился сосед.
– Есть такие прогнозы, – важно сказал Сергей. – Эстонцам вода нужна. У них колодцы пересохли.
– Воду я могу устроить, – быстро сказал кооператор. – Сколько надо?
– Согласуем.
– У вас визитка есть? – спросил Сергей.
– Это что?
– Карточка такая. С телефоном. С Нокией.
– Нет.
– И у нас кончились. И вообще… Обули нас, – горестно сказал Литр Иваныч. – Карнавальщики. Феллини всякие.
– Клофелиньщики, – пояснил Сергей.
– Едем вот, а… И не похмелиться даже, – пожаловался Литр Иваныч. – Сидели вчера… Как люди. Полресторана за наши деньги гуляло. А сегодня и… Вот… Спели они романсы, денежки наши. Только доллары и мелочёвка ихняя остались. А что с ними?
– Поглядеть можно? – живо спросила бабка. – Я никогда иностранных не вид ала.
Литр Иваныч выложил на стол доллар, а Сергей монетку, найденную в тамбуре.
– Уже разрешили?! – воскликнул кооператор. – Смотри-ка ты! Для совместных предприятий!?
– А то, – солидно сказал Литр Иваныч.
– Ускорение, – значительно сказал кооператор и показал вверх пальцем. – Мы в провинции не поспеваем. Опять же, гласности мало.
– Зачем эта гласность? – сказала бабка. – Горшок надо выносить, если воняет, а не разбивать посреди комнаты.
– А как же репрессии? Лагеря? ГУЛАГ? – спросил сосед. – На старом новое не построишь. Язвы надо вскрывать, гной выдавливать. Пороки сталинизма полностью предать огласке.
– При Сталине порядок был, – возразила бабка. – Начальство не воровало. Хулиганов приструнили. А то, что секретарей партейныхсажали, так это отлились им наши слезки. И с каждым годом всё лучше жили! И не спорьте со мной. Вы – то? как это можете помнить?
– «Было дело, и цены снижали», – добавил Литр Иваныч, вспомнив Высоцкого.
– А вот как после такой войны разруху было одолеть? – продолжила бабуся, получив поддержку. – Без порядка никак. И мы знали, что за нас никто не сделает. И он знал. Все работали, не покладая рук. Для деток, если уж так, старались, чтоб уж им получше потом жилось. Себя-то не жалели. Я туфельки не помню когда и одела. За всё про всё в сапогах. Да и у Иосифа Виссарионовича… Одеялко да шинелишка солдатская была. Орденов себе не вешал. Полную грудь. Он о стране думал. О людях простых. Чтоб хлебца белого вдоволь поели. Погодите, вспомнят еще. Сталина-то. Вспомнят.
– Вона! – воскликнул Литр Иваныч, просматривая газету, и зачитал. – «Президиум Верховного Совета СССР принял указ об отмене указа Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1978 года о награждении Леонида Ильича Брежнева орденом „Победа“». – Вон как. Леонид-то Ильич как отнесся, интересно?
– Отношусь как? – переспросил сосед. – К бровеносцу?! Ух оркал страну, боров. Еще немного бы – и кранты. Вот Михал Сергеич мне нравится. Молодой, энергичный. С народом простым – как доступно. Часами говорит. Часами! А мог бы и сутками. Кооперация развивается. Да нам! – десять лет! – и не страна будет, а сказка! Работать вот разучились. Привыкли от восьми до пяти, а там трава не расти. Не-е-т, братцы. Не так. Есть нам к чему стремиться.
– А мы в колхозах, что? не работали от зари до зари? – возразила бабулька. – Много хорошей жизни видывали? Трудодни? Налоги на яблони да смородину? Свиньи нет – а шкуру сдай. Курей нет, а яичко неси. При Хруще заставляли кукурузу р остить. Вот такусенькая вырастала. С пальчик. Грамотеи. Как же! Как и нынешние. Такие же.
– Мамаш, – по-доброму сказал сосед. – И я о том же. Перестраиваться надо. Сельское хозяйство тоже надо перестраивать. Работаешь – получи по труду. Лентяй – ну, и сиди себе на печке, глину выковыривай и жуй. Офицеров переучить! – и на заводы, мастерами, в цеха. Армия такая нам не нужна. Ракеты и подводные лодки – порезать. Металл – в народное хозяйство. Или продать на иголки.
– А американцы режут? – спросил Литр Иваныч.
– С Америкой у нас теперь паритет. Штаты нам не враги. Перестраивать надо м ышление. Образ врага – это не актуально. Дружить, торговать, сотрудничество по всем направлениям. Вот вы же торгуете. От какого министерства?
– Авиационной промышленности.
– Ругают вас в газетах.
– А кого теперь не ругают? – нашелся Литр Иваныч.
– И то верно. Уж нашего брата кооператора… А ведь для людей стараемся. Чтоб можно было и купить что надо и…
– Втр идорога только всё, – язвительно перебила бабуся. – Спекуляция эта до хорошего не доведёт. И у нас, как в Польше этой, скоро будет. Тыщщи процентов. Мы с дедом и крупы мешок взяли, и соли мешок, и спички. Пока есть. А скоро не будет. Или будет да за бешеные цены, как у кооператоров ваших. Мыло где?
– Потому и втридорога, что скупают мешками, – возразил кооператор. – Брали бы нормально, по килограмму, и хватило бы. И цена бы установилась. Законы рынка. Вон, товарищи, тоже, – показал он на Литр Иваныч. – Ртутью торгуют. Вот вам ртуть нужна? – спросил он у бабки.
– Не нужна мне ртуть, – поджала она губы.
– И мне не нужна. А кому-то там нужна. Ртуть ненужную продадут, дивидяхи купят, здесь продадут – людям интерес обеспечат. И заживем лучше любой Америки.
– Если все продавать будут – кто будет работать? – спросила бабуся. – Нэпманы что ли?
– А-а, – как от зубной боли отмахнулся кооператор. – Надо понимание иметь. Я в Москве, в гостинице, телевизор смотрел. Программа «Взгляд». Ну, сами знаете, – сказал он, обращаясь к Сергею.
– Ну, – сдержанно подтвердил Сергей.
– Шахтеры в Воркуте. Бастовать, видите ли, задумали. Работы, дескать, нет. Решай, мол, государство. Так она умная женщина. В программе была, – пояснил он. – Ирина зовут, а фамилия неприличная. В общем… Манд а, – сказал он вполголоса.
– Н ерусь, поди, – брезгливо сказала бабка.
– Так она что говорит? Идите, говорит, шахтеры, в тундру. Собирайте клюкву. И продавайте! Сразу видно, как у человека мозг устроен! Государственно мыслит. Это же лозунг можно над шахтой: «Шахтеры, работы нет? Собирайте ягоды и грибы!» Вот таких энергичных людей и надо в наше правительство. Рынок в два счета построим.
Стучали колеса.
За окном бежали телеграфные столбы.
Возникла неловкая пауза.
– Вот, – печально сказал Литр Иваныч, забирая со стола свой доллар, – климакса у мужичков нету, да и… И похмелиться, тоже… Много у вас проблем, я смотрю. Бабочки летают, бабочки. – Литр Иваныч, позёвывая, откинулся на стенку купе и закрыл глаза. Но в бездействии ему не сиделось. – Дак, что ты говоришь, – обратился он к Сергею, как будто продолжая разговор, – Валерка машину в закордоне купил?
– Фольксваген, – поддакнул Сергей, оторвавшись от газеты. – Оцинкованный. Салон чистенький. Пять литров на сотенку.
– Да ну, – притворно удивился Литр Иваныч.
– Не мотор, говорит, а песня. Дизелёк.
– Немец, – уважительно сказал Литр Иваныч, и, не находя нужных слов, слегка пристукнул по столу.
– А что, – поинтересовался кооператор, – машины оттуда тоже? да?
– Да можно, – спокойно сказал Сергей, – на пар ом, и своим ходом.
– У меня-то «восьмерка», – засуетился кооператор. – Но заграничную… Конечно, я понимаю… на бартер тут? А?
– Не знаю, – солидно сказал Литр Иваныч. – Сейчас сказать не могу. Это как посмотреть. Это вопрос серьезный.
– Не простой, – значительно вставил Сергей.
– Да я понимаю. Понимаю. Надо людей заинтересовать. Я, конечно, готов. По договору. Ваш процент учесть. А может… В порядке, так сказать… По граммулечке? а? За знакомство, так сказать. За взаимовыгодное сотрудничество. Сейчас, как говорится, – хихикнул он, – без бутылки и детки не рождаются.
– Да мы бы и рады, – скорбно начал Литр Иваныч.
– Нет-нет. Это решим. Я решу, – твердо сказал кооператор, и вышел из купе.
– Курнем? – предложил Литр Иваныч.
– Чего тут курить-то? – ответил Сергей. – Ясно, как божий день.
– Вот и правильно, – согласился Литр Иваныч. – Вот и ладненько. Как вас, сударушка звать-величать?
– Какая я еще сударушка? Всю жизнь Катерина Петровна я.
– Катерина Петровна, – приложил руку к сердцу Литр Иваныч. – Вы на нас не серчайте. – Ей богу. Я сам… Всю жизнь… Вечный пахарь. На военном флоте ого-го сколько годиков отбухал. На заводе, можно сказать, в передовиках. Всегда, куда трудней – кого? В самую тундру? В полярную ночь? Вениамина Яковлевича! Знают, Вениамин Яковлевич костьми ляжет, а не подведет! Сейчас вот, доверили, – молодежь воспитываю. Опыт передаю. Я, знаете, вам скажу, они, язык не поворачивается… И на Ленина начнут бочку катить. Да-да, Катерина Петровна. Но мы им зубы-то, этим ф еритикам, пообломаем. Пообломаем, да. У нас, знаете, Бронзовая дивизия. Солдаты. Это, как он… Предводитель-то? фамилию забыл. Что-то дорожное. Своего мы им не отдадим. Без воды будут сидеть, так попиликают без воды. Без воды – не больно-то.
– Вот, – зашел в купе кооператор и показал бутылку водки. – Сухой закон. Пользуются. Втридорога втюхивает. Но, что скажешь – деловые люди, я понимаю.
– Давайте по соточке, – живенько скомандовал Литр Иваныч. – Катерин Петровна, ты как, а? поддержишь?
– Я, ребятки, только пригубить если. Мне на донышке. Чуточку самую. У меня тут смотрите, – она достала мутные целлофановые пакеты, – пироги, яички, огурцы. Берите, ребятки. Лучше, дружно ехать, правда?
– За знакомство.
– И взаимовыгодное сотрудничество.
Чокнулись. Выпили.
– Сучок, – горестно сказал Литр Иваныч, помотав головой, и занюхал пирожком. – Не «Путинка».
– «Андроповка», – пояснил кооператор. – Виноградники на югах вырубают, – сказал он, посыпая солью огурец. – Это, конечно, не деловой подход. Перегиб, конечно. С пьянством бороться надо, тут я поддерживаю. Но должен быть выбор, товарищи. А не талоны. Нам рынок надо строить.
– Сухой закон, значит – медленно повторил Литр Иваныч, сразу как-то вникая. – Вот до чего. Конечно. Тут и до Солженицына недалеко. Нет, пойду-ка я, всё же, покурю, – сказал Литр Иваныч. – Мотылек, ты со мной?
– Идем, – ответил Сергей. – Куда ж я без тебя.
* * *
– Они здесь что? – горестно восклицал Литр Иваныч. – Совсем ополоумели?
– Да ладно, что ты! – успокаивал его Сергей.
– Нет, я не пойму! У этих мудрецов в Кремле совсем с головкой плохо? Чего только не наворотили! Границы, войны, всюду раздрай какой-то… На хохлов атомную бомбу сбросили. Додумались!
– Вот, наверно, и с водой от этого трындец. Радиацией хлестануло. Слышал? динозавры на Украине?
– Динозавров укротят. Или в народном хозяйстве работать заставят. Это не проблема. А вот чехов, бедняг, опять побили. Вот это – да. Опять им досталось, братьям-славянам. Не берегут своих, и всё тут. Эстонцам воды не дают. Ну да, всегда были фашистюги, за море смотрели, но уж воды-то? А? Неужто воды жалко? Пусть люди вволю напьются. Милосердие где? Ведь бывший наш народ. А с грузинами зачем? Грузины – соратники наши вечные, плечом к плечу. Это ж – друзья, генацвале. Вон как «Тополя» поют! А «Васильки»? У меня пластинка есть.
– Так это… Яковлевич… Мы с тобой, заметь, всё это только за три дня узнали.
– И я про то же. За три дня, Мотылек! Вот, – Литр Иваныч показал кончик ногтя – с гулькин хер! А что на самом деле творится? Подумать страшно. Кто у них там за деятель такой? Кто там сидит за вредитель? Шпион американский пролез? Его же разоблачать надо! Там, я смотрю, целый клоповник. Не-е-ет… Не понимаю и понимать даже не хочу.
– Да, – согласился Сергей. – Народ злой какой-то, обиженный. Нервный.
– Ненависть же не на пустом месте берётся. Верно ведь? Значит, задели. И сильно, я тебе скажу, значит, задели. Терпелка совсем закончилась.
– А отчего?
– Тут три пяди во лбу не надо, – хмыкнул Литр Иваныч. – Добро людям делать трудно. Это же усилий требует. Мозговой деятельности. Вот какой-то шибко умный и придумал.
– Что?
– Ты не слышал что ли? Сухой закон. «А вот, дай-ка я, вот так вот: жрать нечего, ладно, они привыкли вроде, не дохнут, заразы, как ни старайся, не дохнут и всё! так мы теперь им выпить не дадим!» О! мысль! О! идея! Что народ на это подумает? Совсем извест ихотят! Всё логично.
– В Москве, наверно, есть. А чего? В Москву съездили – и купили. Не привыкать. И винца, и колбаски, и апельсинов. Мы, например, за гондонами ездили. Купили.
– Мандаринов твоих мне не надо. А вот если приспичит? что? За пол-литрой в Москву ехать? Да и остальное, я тебе скажу…. Если Валера этот в Финляндии всё покупает, значит у нас до сих пор этих, как ты говоришь, интернетов, где всё в кучу свалено, не построили. И гондонов до сих пор в продаже нет, не боись – нету гондонов. Так что… Не дадут тебе девки. Езжай в Москву, если сухостой замучал.
– А телефончики у них какие, а?
– Зачем мне ихние «телефончики»? Чтобы твой Толя-ебатоля каждые десять минут м озги полоскал? Все придумано для того, чтобы рабочего человека закабалить. А этот? Корейка сраная. Акула капиталистического мира. Ты пойми! Он, говорит, на заводе работает, да?
– Ну да.
– Наверно, не последний там человек. И налево продает. Сука. Через дыру в заборе. Не стесняется. В наглую.
– Что продает?
– Всё! Такой и мать родную продаст! И спирт у него, и баранина. Жучара! И выпей и закуси. Вагонами спекулирует.
– Яковлевич, может всё это еще не взаправду? Сам же говоришь – квадратный корень надо извлечь. Так что ты не переживай. Нам, главное, надо домой вернуться. Там нас Анатолий Израилевич ждет. Что он тебе скажет?
– Да я его в жопу расцелую, если мы домой вернемся! Я пить брошу!!
– Не заболел, нет?
– Ох, – горестно вздохнул Литр Иваныч. – Лучше бы заболел. Ты что-нибудь понимаешь? Ты не видишь, какие тут «чудеса под одеялом»? Они климакс и ночных бабочек-мотыльков в комсомольской газете обсуждают! А что будет завтра? Где проснемся? В каком светлом будущем? Где воздух по талонам?
– Ну, я так думаю… Ну, пусть. Я лично, во всё это не верю. Такого быть не может. Ну, допустим. Тем не менее. Рано или поздно куда-нибудь приедем. Правда? Вместо еды – таблетки. Съел одну – и сытый весь день. А может уж там потихоньку и как в Финляндии будет? В одном магазине – всё. Вот что ты хочешь, чтоб было в магазине?
– Я? Пятьдесят сортов вина, – Литр Иваныч махнул рукой, как пушкинская царевна – лебедь.
– Будет.
– И двадцать пива.
– Не много? Ладно. Сделаем. Что еще? Что еще твоя душенька хочет?
– Ну, машину. «Жигули».
– Забирай. Почти бесплатно.
– Самолет, как у нашего директора.
– Это подороже – но, уговорил, бери.
– «Уговорил». Добрый какой, – съязвил Литр Иваныч. – Смотри-ка! А сколько летчику надо платить? Подумал?! Без штанов останешься. А тебе что надо? – в свою очередь спросил он.
– Пластинки. По телевизору чтобы тоже. Рок-концерты. Пусть Битлз на Красной площади выступят.
– Ты думай, о чем говоришь! На Красной площади, у святынь! концерты тебе! Я тебе точно когда-нибудь заеду, – показал Литр Иванович мозолистый кулак. – Будешь фонарями, как светофор светить.
– Я же… Это… Футуристически. Фантастика.
– Размножаются почкованием, – хмыкнул Литр Иванович, попыхивая сигаретой.
– Девки будут почти голыми по улицам ходить, – мечтательно продолжал Сергей. – В ажурных чулках. Без юбок. Всё видно насквозь. Раз война кругом. Где мужики? Им же завлекать надо.
– С природой не поспоришь, – согласился Литр Иваныч. – Эти, вон. Помнишь? Зечка. Пупом как вертела. Я сразу всё понял. Всё просёк.
– А чего заорал на нее? Надо было ее за пуп – и в тамбуре! буквой зю!
Литр Иваныч зло запыхтел сигаретой.
– Молодятина. Это по твоей части.
– А вот скажи, Яковлевич. Попадем мы туда. Таблеток нет. Жрать нечего. Пить нечего.
– Из лужи напьешься. Если припрёт.
– Я не хочу из лужи. Там микробы.
– Да не бзди ты! Надо не ссать на колени, а расслабиться. Порядок должен быть даже в свинарнике. Найдем по бабе, и абгамахт. У них к тому времени ни у кого стоять не будет. На таблетках-то. А мы с тобой – нарасхват! Или акционерку откроем. Услуги мужские оказывать. Эти, с голыми пупами, в очередь выстроятся. Ладно. Хода нет, ходи с бубей. Пошли с врагом народа водку пить.
* * *
– …И вот эта колдунья, наколдовывает, – продолжала рассказывать Катерина Петровна, – и карты у нее так ложатся. Этот с пятном – Антихрист. Так и в Библии написано. С него всё и пойдет. Вой и плач, разброд и неразбериха. Деньги станут – бумага. Подтирайся, да сортир обклеивай. Спичку на них не купишь.
– Как в 1918 году, – вставил Сергей.
– Потом – и хуже того. Сатана Антихристу дорогу перейдет, бесенята будут воду мутить, вор вора поцелует. А итогом – глад, мор и война. Сатана свата на свата натравит, детей на отца, брата на брата пойдёт. Москва-река Красной рекой будет назваться. От кровушки людской. Тыщу трупов туда покидают рыбам на съеденье.
– Гражданская война. Колесо истории повторяется, – опять пьяно воскликнул Сергей.
– Заткнись, – сурово сказал ему Литр Иванович. – Что дальше, Катерина Петровна?
– Народу вымирать-погибать, а ворам-разбойникам – во дворцах плясать – веселиться. До полусмерти народ истреплют, считай до покойника, на износ. А чтоб совсем извести русский люд – придумают христопродавцы войну с нехристями. И нехристи потом будут в злате-с еребре, над Русью потешаться. Дань им будем платить, как монголам, а они в лицо русскому человеку будут плевать и издеваться. После христопродавца придет новый царь. Черный карлик о двух головах. А с ним Чародей – кудесник-Черномор. Этот начуд ит – начуд есит. Из мухи слона сделает.
– С Чехословакией когда воевать будут?
– Этого она не говорила.
– А с грузинами?
– Война будет, а с какими не сказала. Может и с грузинами.
– У меня друг грузин, – сказал Литр Иваныч. – Я за него любому морду набью. Сразу предупреждаю. Мы с ним в кабаке против шестерых дрались. Из-за меня, кстати. Он как взял стул! они как клочки по заулочкам полетели. Мне, правда, ребро сломали. Но зажило быстро.
– Чехи, понятно, – сказал кооператор. – У них на нас зуб с шестьдесят восьмого года. А с грузинами нам делить нечего. Это наш народ, христианский. Мы вместе должны быть.
– А потом что?
– Потом все карты смешались. Она чего-то такое увидела, что только рукой махнула.
– А что?
– Да крокодилов каких-то. Сама, говорит, понять не могу. Желтое всё.
– Н-да… Без водки не разобраться, – сказал Литр Иваныч. – Добьём? Ну, чтоб не сбылось!
Порожняя бутылка переместилась под столик.
– С водкой мы проблему решим, – решительно сказал кооператор. – Монополию отменят, это, как пить дать. И первым делом – свой перегонный заводик. Это – вечная тема, вечная, понимаешь? Веня, в долю войдешь?
– Войду, Слава, войду, – уверенно сказал Литр Иваныч. – У тебя соображалка работает. Но то, что ты с родного завода налево гонишь… Это…
– Веня, друг! Сколько у государства не воруй – все равно своего не вернешь. Бизнес надо делать. Где наша еще одна родёмая?
– Вот-вот, вот она, вот она, намотана, – показал на непочатую бутылку Литр Иваныч. – Мотылек! Размахни. «Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата, даже не знаешь, куда на ночлег попадешь», – напел он с хрипотцой.
– Высоцкий, – сказал кооператор и уперся указательным пальцем Литр Иванычу в грудь. – Правильно. Это в самую точку. Ты же проговорился, кассеты у вас. Польские, да? Я понял. Фильмы с ним, верно? Это вы – да! Это очень хорошо пойдет после её книги. Очень! У тебя Веня, головка в нужном направлении варит. Ой, золотая у тебя голова. Ведь в следующем году – десятилетие. А я сразу как-то и не дотумкал.
– Какое десятилетие? – спросил Сергей.
– Да ладно мне – «какое». Чего теперь-то. Не понял я, как будто. Вы ребята ушлые. По заграницам не зря мотаетесь. Володю, конечно, жалко. Сгубило его… Шесть бутылок водки в день… Какое сердце выдержит, правда?… Но, если грамотно дистрибьюцию, то сейчас эти кассеты… Возьмите в долю, а? Можно делать, слышь, Вень, комплект. У меня знакомый директор, Вень. Понял? В типографии нашей. Понял о чем я?
– Понял, – неуверенно ответил Литр Иваныч.
– Что сделаем? – загадочно спросил кооператор.
– Что? – весело переспросил Литр Иваныч.
– Но только в долю, да? Замётано?
– Замётано, – пьяно пообещал Литр Иваныч.
– Купеческое слово! Смотри! Закон! Мы еще один тираж нашлепаем, – радостно поделился кооператор и довольно облокотился на стенку купе, скрестив руки на груди. – Как родной будет. И обложечку. И тыры-пыры. Вот вам – Мариночка, и видеокассеты ваши заодно. Завернули. Бац! Ленточкой синенькой. Фотку сверху. Он с гитарой, она – киса. Рынок накроем, от Владика до Калининграда. А что? Книжка кассету продает, а кассета – книжку. Книжки не гниют, Вень. Лежат себе, хлебушка не просят. У меня гараж есть. Эта? понял? Разметут всё равно. Не печенюшки, не сгниют. Вставай, страна огромная. Я понимаю ваш замах, вы к годовщине уже хорошо подготовились. Ну, голова, – погрозил он восхищенно пальцем Литр Иванычу. – А мы – валенки деревенские. Давай, скооперируемся, Веня! На этом, я тебе скажу, можно хорошие деньги поднять.
– А чего сгубила-то? – приблизив лицо к кооператору, хмуро спросил Литр Иваныч.
– Ничего нас не сгубит, – уверенно ответил кооператор. – Масштабней надо думать. Как Ирина японская с телевизора.
– Высоцкий, – не отставал Литр Иваныч.
– Высоцкий? «После Серёги второй, истинно русский певец», – сказал с выражением кооператор. – Эх, – он смахнул пьяную слезу. – А вот, слушайте, мужчины.
Кооператор встал, и, пошатываясь, со стаканом в руке, продекламировал под стук колес:
– Ты, подожди, что говоришь-то? – сдвинув брови, спросил Литр Иваныч. – Не понял я что-то. Ты про что? Где Володя?
– Володя на Ваганьковском, Веня. На небесах! А где ж ему быть, нашему Володе?
– Я же!!! – страшно вскрикнул Литр Иваныч, сжав кулаки. Встал и вышел из купе, резко задвинув дверь.
– Он что? – недоуменно спросил кооператор у Сергея.
– А вот, – развел руками Сергей. – У вас водка неправильная. Блевать, наверно, пошел.
– Водка какая уж есть. Было бы предложено. Ну, давайте на боковую готовиться, что ли, – сказал кооператор. – У меня проволока припасена и пассатижи, замотаем ручку на завязку. Сейчас сходите по своим делам и ночью уж не шляндайте. Терпите.
– А что? – насторожился Сергей.
– Бандиты по ночам на этом перегоне…
– Озоруют?
