Текст книги "Еще один человек"

Автор книги: Алексей Штейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Ну, готовы?

– Готовы, Миша. Давай грузиться, подгоняй задним бортом. Даша, поможешь – а Миша покараулит.

– Конечно, помогу

Михаил подогнал свой Эл-двести старого образца почти вплотную к дверям, и они быстро закидали в кузов приготовленные коробки, забив кунг полностью. Даша изрядно запыхалась, но эта нагрузка ее наоборот взбодрила. Она отметила, что задние сиденья пикапчика забиты сумками – очевидно, супруги прямо отсюда, не заезжая домой стартуют на выезд из города. Так же она отметила в кузове явно наполненную бочку литров на сто, по виду из-под масла, воняющую соляркой, двадцатилитровую канистру, наверняка с бензином и малюсенький чемоданчик-генератор.

Закончив погрузку, Михаил сел в машину, а Даша с тетей Клавой проверили и закрыли все в магазине, отключили электричество и на всякий случай воду, и вышли на улицу, заперев дверь.

– Даша… может поедешь с нами? – вдруг спросила тетя Клава – Место мы освободим, в тесноте, да не в обиде.

–..Н-нет – не очень уверено ответила Даша, больно уж заманчивым было предложение – Мне домой надо. Меня там ждут.

– Ну… ты девушка умная, если так…. Удачи тебе! Звони, не забывай! – тетя Клава обняла ее, отвернулась всхлипнув, и вытирая глаза поспешно села в машину, поставив ружье между колен.

Мицубиши затарахтел дизельком и резво выкатился со двора.

Даша осталась одна.

И сразу стало очень страшно. Казалось что из каждого окна на нее смотрел немигающим взглядом очередной «мертвяк». Отогнав иррациональный страх, Даша примерилась, закинула «сумку» за спину, рюкзачок повесила на грудь, топорик примерила в руку. Нет, все-таки как-то перебор… по городу с топором в руке. Решила – пока что – в рюкзак, если что достану быстро. Вообще и так вид как у бомжихи какой. Если увидит наряд – могут ведь и тормознуть. Хотя… а чем это плохо? А тем, о чем тетя Клава говорила. Неизвестно что у них будет на уме.

Вообще дальнейшие действия вырисовывались с трудом – но решила для начала попробовать добраться до оружейного магазина на Захарьевской – мало ли, может что-то там можно будет прикупить… хотя вряд ли. Разряженный «в ноль» шокер она оставила в магазине, зарядится он не успел. Может, там найдется? Хоть что-то – нормального оружия ей не продадут, скорее всего. Решено, туда.

Срезала путь дворами, благо несмотря на «электронные замки» на всех воротах во дворы – в свое время (чтобы экономить время, проходя насквозь) сделала себе «универсальный» ключ-таблетку. Многие мастера-ключники делают такое – но не всем и за немалые деньги. Зато почти любые ворота во двор и двери в парадном можно открыть.

И почти тут же Даша пожалела, что пошла дворами. Сразу за первой аркой ее ждали. Точнее не ее ждали, а просто ждали.

Трое резво вышли справа, еще два слева. Крепенькие, упитанные ребятки, в неплохом прикиде. Встали, довольно недвусмысленно перегораживая проход. Отрезать путь назад никто не собирался – там была уже закрывшаяся решетка.

– Дэвушка, давай знакомытся! Пайдем, пагаварым! – стоящий перед ней высокий мужчина говорил с уверенностью, явно зная что, собственно, вариантов-то нет, и все это – просто игра. На лицах же остальных ясно читалось, что они и разговор считают лишним. Стоявший ближе всех справа молодой совсем паренек картинно щелкнул дешевой выкидухой.

– Давай, пашла, сука!

Да, это ж надо. На премию Дарвина не тянет, но решение запихать топор в рюкзак было «явно неоднозначным и спорным». Проще говоря – невероятной глупостью. Это в кино легко разбираются с несколькими врагами, обойдясь парой легких синяков. В жизни совсем не так.

Но главное не впадать в панику. Уже сразу ясно, что не все так плохо. Мужчины крепкие, возможно и спортсмены кое-кто. По крайней мере – посещают спортзал. Но вот опыта групповой драки явно нет, стоят неграмотно, будут мешать друг другу. Да и вообще опыта совместных «действий» нет – не шпана уличная, явно впервые вышли, на шпану насмотрелась в свое время.

Плохо другое. Топор не достать, без иллюзий. Если бы это были мертвяки – то успела бы, но тут не дадут. И второе – рюкзак спереди и сумка на спине сильно снижают подвижность.

Хотя и дают немалую защиту, с другой стороны. А нож достать попробовать можно, куртка Петровича хоть и прикрывает изрядно полой, но вполне можно достать. Надо только чуть развернуться, чтоб не видели. И еще момент – мужчины южане, скорее всего азербайджанцы – это надо использовать. И быстро, а то станет поздно.

– Ой! – как можно натуральнее, тоненьким, испуганным голоском пискнула Даша – Ой, мамочки!

Все пятеро одобрительно заржали, особенно когда Даша шарахнулась назад и повернувшись боком прижалась к углу арки. Теперь правой рукой под куртку, на пояс, ножик из чехла и руку вниз, большим пальцем за шпенек раскрыть, так, поворот обратно, с полшагом, чтобы стоять уже под аркой, поближе к молодому «ноженосцу»

– Мальчик, а в эту игру же можно играть вдвоем – Даша подшагнула еще на полступни, чуть выставив вперед ножик в опущенной руке – Сыграем?

На лице молодого отразилось недоумение и страх – такого явно не ожидалось. Он, как и другие оторопело смотрел вниз, на ножик, как будто не понимая, что это такое. Вот и отлично. Даша шагнула вперед, вскидывая локоть, и скрутом корпуса, выкинув «крылышко», ударила паренька локтем в скулу, и тут же хлестом основанием ладони, сжимающей ножик – по руке с выкидухой. В ямочку у основания большого пальца. Выкидуха из разжавшейся руки полетела вниз, а ее владелец, взвыв, шлепнулся на задницу, держась за лицо. Остальные замерли, совершенно обескураженные. Однако быстро опомнился их «главный», скорее всего наиболее опытный.

– Ах, бильять, я тыбя сычас, сссука… – Он грозно шагнул вперед, занося правую для удара, а левой намереваясь сгрести Дашу за ворот.

Ну вот и отлично. Сам напросился. Даша махнула небольшим острым лезвием, рассекая тянущуюся к ней ладонь. Крик боли эхом прошелся по дворам. «Главный» замер на месте, с ужасом глядя на окровавленную руку, с которой уже срывались крупные ярко-красные капли.

Даша медленно подняла такой же красный ножик, дав секунду всем желающим, к которым присоединился покачивающийся «выкидушник» обозреть, а затем коротко махнула, стараясь стряхнуть капли в лицо зрителям. И это отчасти удалось, двое инстинктивно вытерли и уставились на красные полосы на ладонях. На лицах был уже откровенный страх.

– Ти что дэлаеш? – жалобно взвыл «главный» – Вай, я в мылисыя пайду! Ты мнэ руку атрезала!

– А, суки рваные! Влипли, бля, фраера дешевые? – старательно подпуская в голос «блатной хрипотцы», столь четко ассоциирующейся у многих с «зоной», злобно выдохнула Даша – Ща, бля, вам и кранты! Я художник не местный, папишу-уеду! Н-на, бля!!!

Широкий, картинный мах лезвием, явно не достигающий цели, но заставивший всех отпрянуть, а стоящего ближе «главного» – отскочить, споткнувшись и чуть не упав.

– Че, чурки, ща как баранов резать буду. Каму перваму перо пад ребро, диишшшевки? А ну, начнем! – шагнула вперед, картинно играя, «пописывая» ножом перед собой, махнула, словно пытаясь достать отскочивших, еще раз – и вот только топот и совсем не боевые возгласы слышны уже в соседнем дворе.

А теперь – выкидуху пинком в воняющий мочой приямок подвала, а самой – бегом к воротам и вон на улицу. Неизвестно что и как, сколько их и что есть кроме ножей. Бегом отсюда и очень быстро. Через улицу – и вот сюда, в проходной. Тааак, стой, коза! – сама себе скомандовала Даша. Топор, дура набитая, топор вынь. Нож обтерла об край «сумки» и на место. Топор в руку, наготове – и вперед.

Но тут во дворе тихо. Никого, все спокойно. Заглянула за гаражики сине-ржавой окраски – все нормально. В углу у стеночки скамеечка – бабушки-дедушки поди кости греют и перемывают тут. Костогрейня совмещенная с костомойней. Вот там и присесть.

Даша нервно хихикнула – да, сейчас откат будет. Нет, ну надо же, вот коза-то! Ой, блин, как повезло-то, на самом деле, ведь могло бы быть куда хуже. Гораздо хуже. Точнее – совсем плохо. Все, никуда не соваться, если сзади нет выхода, топор держать в руках. Ох, как колотит. Адреналин и все такое. Трясет и знобит, и в жар бросает. Блин, и спина вся мокрая, нет, ну это ж надо, а! Только спустя пару минут вытирания пота и нервного смеха с передергиванием плечами, Даша немного пришла в себя.

Организм потребовал избавится от напряжения. Причем способом выброса отработанных продуктов жизнедеятельности – о чем и подал настойчивые позывы. Оглядевшись, Даша приняла решение воспользоваться закоулком между гаражиками, тем более что запах свидетельствовал, что это будет «профильное применение объекта благоустройства». Вот только проблема – придется скинуть груз, аккуратно сложив перед собой. А топорик оставить под рукой.

Оканчивая гигиенические процедуры, Даша обратила внимание на слабый ритмичный звук. Быстро завершив облачение, Даша замерла с топором в руке, присев за сложенным «грузом». Звук более всего напоминал ритмичное шарканье, и постепенно приближался из проходных. И пару секунд спустя Даша увидела то, с чем эти звуки и ассоциировались – мимо гаражей с неторопливостью товарного состава прошествовал дряхлый старичок. Не заметив Дашу, завернул за угол и затих где-то у скамейки. Даша подумала, что неплохо бы отправить деда до дому, пока не нарвался на нехорошее. Но надо бы как-то аккуратненько, а то если дед сообразит, какого чорта она тут делала – то выгрызет мозг и вообще. Потому Даша осторожно, стараясь не шуметь, выбралась из закоулка, и, не одевая поклажи, подошла к углу. Топор, правда, держала в руке, опустив и убрав за спину. Тихонько, чтоб не напугать старичка, выглянула.

Старичок стоял как и пришел, спиной к ней, уставившись на пустую скамью. Стоял абсолютно неподвижно. От него явственно пахло ацетоном.

Старичок стоял как и пришел, спиной к ней, уставившись на пустую скамью. Стоял абсолютно неподвижно. От него явственно пахло ацетоном.

И он не дышал.

Даша замерла неподвижно, стараясь и сама не дышать. В голове крутилось много мыслей – что делать дальше? Надо бы окликнуть… хотя, похоже, с дедом все примерно ясно. Уже полминуты прошло – живой человек в возрасте так стоять, да еще не дыша, наверное не способен. Но…. А если просто старенький? Пришел, а тут – никого, поговорить не скем… вот и задумался – как день коротать? Стоит себе, а дышит еле-еле…

Вот только запах этот… Надо решаться.

– Дедушка, извините…

Старичок не вздрогнул, как можно было ожидать от него, а просто стал неторопливо поворачиваться. Уже сразу Даша поняла, что он мертв – живые так не двигаются, даже дряхлые старики. Было что-то механическое в его движениях, нелепость и одновременно точность – как неправильно сконструированный механизм, он поворачивался, поднимая руки. Очевидно, он и при жизни был очень слаб, возможно, что и умер сам, не видно никаких повреждений. Оттого все движения были неспешны – но вполне целенаправленны, не наблюдалось столь характерного для пожилых людей подрагивания. Глаза снова поразили Дашу – страшные, не мертвые, но и не живые. Обвисшая кожа, усилившийся запах. Даша подняла руку с топором.

– Дедушка, стойте! Стойте, Вам говорю!

Старичок издал какой-то звук, напоминающий скуление или жалобное ворчание, и двинулся к отскочившей назад Даше. А ведь придется бить, подумала она. Топором, и по голове. Вот этого старого человека, пусть и уже мертвого. Маленького, слабого, в затертом пиджачке с орденской планочкой, трениках «советский спорт» с обвисшими коленями и драных «дутиках». Даша медленно, благо и старичок стремительностью не отличался, отступала, глядя на трогательно торчащие из нагрудного кармана расческу, платок в клетку, сложенную вырезку из газеты, с кроссвордом, и карандаш, на орденскую планку, на протянутые к ней, иссохшиеся от старости, корявые руки, без двух пальцев на левой, на висящие на шее старомодные очки в металлической оправе – и понимала – ударить она не сможет. Но и убежать нельзя – в закоулке меж гаражами остался ее груз.

Она подняла топор на уровень груди, и уперлась углом обушка в грудь старичка. Чуть надавила – и довольно легко остановила. На секунду замерев, старичок споро потянулся и обхватил топорище. Э, нет, так не пойдет! Даша резко, впрочем, без особых усилий – видать совсем уж стар и слаб был дедушка – вывернула с проворотом вверх топор, вновь уперлась в грудь качнувшемуся старичку, и толкнула его назад и вбок – на кучу мусора, видно еще с зимы оставшегося. Старичок завалился в груду размокших коробок и там вяло забарахтался. Спешно подхватив груз, Даша рванула назад на улицу – соваться во дворы расхотелось окончательно. Пробегая мимо крайнего окна у прохода, она еще раз убедилась, что сделала все правильно – из приоткрытой фрамуги слышался склочный голосок, взывавший «приехать и забрать наркоманку с топором, бросающуюся на людей».

А если бы ударила? Еще и от милиции бегать? Ладно, хорошо что так.

Выбежав, Даша вновь навьючила груз, но топор лишь засунула под висящий на груди рюкзак, не выпуская из руки, да еще проверив, чтоб выдернуть не цепляясь.

Дальнейший путь пролегал по улицам, во дворы больше не заглядывала, подворотни обходила стороной. Постепенно продвигаясь к намеченному пункту, Даша наблюдала картину, которая все больше убеждала ее – что БЕДА – большая и серьезная. Пробки на больших улицах стояли намертво, хотя пока еще маленькие улицы были пустынны, встретила, заранее перебежав на другую сторону, несколько «мертвяков». Увидела в сквере как несколько бритоголовых кожанко-берцовых парней старательно пинают неподвижное тело кого-то темноволосого, в оранжевой жилетке, а буквально за углом, на стоянке еще ворочающегося «скина» лупцуют арматурой южане с, похоже, ближайшей стройки. Насторожили частые выстрелы, в том направлении куда она шла. Проскочил мимо милицейский «козлик», скрипнул тормозами и зажурчал задним ходом, подъехал – но Даша, памятуя наставления тети Клавы, уже сидела за припаркованной за поворотом Вольвой. Патруль постоял секунд десять, фыркнул бензиновым облаком и укатил. Со стороны Смольного раздалась вдруг частая и довольно долгая стрельба, грохнуло несколько глухих взрывов, и в той стороне в небо потянулись черные хвосты дыма.

Однако, подумала Даша. Неужели кто-то пытался прорваться в Смольный? Там серьезная охрана, видно покритиковали. Но кому сейчас потребовалось-то?

Почти на подходе встретились двое, уже вполне славянского облика, «патсана». Завидев ее, целенаправленно двинулись навстречу, чуть расходясь по сторонам. Топор явил себя на свет Божий, выскользнув из-под рюкзачка.

Нет, ну разве можно так ошибаться в людях? Как не совестно…. Ведь два красивых, молодых мужчины хотели просто спросить «скоко время» или проводить девушку … а вообще-то им совсем не сюда, а совсем и наоборот, даж на другую сторону улицы. И вообще они спешат, так что извините, но знакомство не состоится. А вы, девушка, что подумали? Фи… надо нам было больно к вам подходить…

Удачно подвернулся уже весьма старательно раскуроченный киоск. Воровато озираясь, Даша подобрала остатки – несколько упаковок одноразовых станков для бритья, несколько упаковок презервативов, маникюрные наборы, упаковки батареек. Всем этим основательно подзабила рюкзак. Среди остатков снейков набрала с десяток пакетиков с вяленным мясом – самое оно. Пришла в голову идея, и прихватила несколько флакончиков жидкости для снятия лака. Среди развала подхватила баночку «Ред-булла» и поллитровую банку «Ягуара». Теперь у рюкзака были забиты и боковые карманы. Невдалеке взвыла сирена, и Даша резво дернула от киоска, успев урвать напоследок упаковку лейкопластыря. Впрочем, никто не кричал «Руки в гору!», и пистолета разряд так и не настиг – очевидно, не до нее и было. Да, похоже что сейчас всем станет не до нее – отчего оптимизма совсем не прибавляется. Перебежав улицу, Даша чуть не столкнулась с весьма шустрым «мертвяком». Он чуть не сгреб ее своими сильно обглоданными руками, пришлось отскочить за машину, так что мертвец, промахнувшись, упал на капот. Тут же топор точно ударил мертвеца в висок – раздался хруст, и обмякшее тело осталось на капоте. Даша сглотнула, шумно выдохнув пару раз. Ладно, похоже – надо привыкать. Крови, правда, и всего соответствующего было немного, больше на обушке.

Именно на обушке – вспомнились рассказы любителей истории про всякие чеканы, шестоперы и прочие моргенштерны. Острые шипастые наконечники дубин застревали в доспехах, щитах а то и телах врагов – и воины лишались оружия, или даже жизни – если пытались его выдернуть. Оттого и стали популярны бугристые, тупоугольные палицы – они сотрясали и проламывали, но не застревали. А боевые топоры эволюционировали в алебарду – с длинным, выгнутым лезвием – скорее страшная тяжелая сабля на древке, чем топор. Да что говорить – вспомнился один ветеран, рассказывавший, что обычным русским граненым штыком лучше было колоть в живот, так как иначе он мог, пройдя насквозь, застрять в грудной клетке, зажатый ребрами. У того деда так погиб друг, не успевший выдернуть винтовку из заколотого немца.

Вытерев обушок об куртку упокоенного, убирать его не стала. Вскоре попались еще два мертвяка – шли навстречу. Даша обратила внимание – они были не покусаны, а убиты – грудь у каждого разворочена минимум парой пуль. Это наводило на нехоршие мысли. Во – первых, впереди, похоже, всерьез стреляют. Во – вторых…. Выходит – не только укушенный умирает и оживает? Выходит – убитый тоже встает? И тоже опасен? Какая-то дурная мистика, голливудское кино категории «Г»…

Эти мысли Даша додумывала, уже подходя к Захарьевской, перед тем довольно легко, больше для тренировки моральной, оприходовав и старательно осмотрев мертвецов. Проскочила забитую намертво проспект Чернышевского – отметив в паре машин неподвижно сидащих мертвецов.

Добежав до входа в подвальчик, Даша встретила ребят из магазина. Они больше всего напоминали белых охотников, отправляющихся в джунгли – увешанные рюкзаками, сумками, оружием.

– Привет.

– О, привет-привет. Только мы сегодня уже закрылись.

– Да я вижу. Похоже, совсем на ближайшие дни? Уже в курсе что происходит?

– Да, в курсе – и парни наперебой стали рассказывать новости и общую обстановку. Что, собственно, было неудивительно – не обладая особой красотой, Даша отлично умела делать наивно-глупые, преданно-щенячьи глазки, и смотреть на рассказчика, чуть приоткрыв рот, что молодые парни при ее посещениях даже покупателей отходили обслуживать неохотно. Вот и сейчас ребята старательно рассказывали, как оно все устроено.

– А ты чего с топором? – спросил один из парней.

Ну, надо набирать очки. Тем более вышел, точнее выполз старшой, пыхтя под грузом сумок и рюкзаков, брякая стволами.

– А у меня-то, не как у вас, другого оружия нету. Как же мне, маленькой девушке, защититься-то?

– Ну, – чуть ли не хором распустили перья парни – че там, топором-то…

– Ага – скромно сказала Даша. Всего четырех и смогла, так больше – как увижу, так в сторонку и обойду.

– Ч-четырех? Сама? Топором? Этим, что-ли? – похоже, такого они не ожидали.

– Конечно, этим. Почти сама – одному милиционер в грудь выстрелил, а я добила. Они, знаете ли – от пуль тоже умирают – только если в голову, а так нет.

– Иди ты…

– А сам попробуй – Даша кивнула на бредущего к ним мертвяка – худую пожилую тетку, с обглоданным лицом.

Парни немного побледнели – похоже, они впервые увидели довольно близко живого мертвяка. Они нерешительно зашевелили стволами охотничьих самозарядок, оглядываясь на вышедшего с приямка старшого.

– От ведь, точно – упырь… Да, смотри – точно же мертвая…Бльаааа…Ох, епть!..

– Ну, не хотите? Тогда я сама – решив по максимуму использовать ситуацию, двинулась вперед Даша. В конце концов – ей сейчас надо поставить себя так, чтобы эти парни хоть немного помогли ей.

– Не надо, девушка, и так верим – подал голос старшой – Дайте-ка мы попробуем. Миша – в грудь ее, давай картечью.

– Дак… а если… ну, в общем..

– Не ссы, сейчас, похоже, будет уже не до того. Не разводите сопли, ребята – и без того все УЖЕ очень и очень плохо. Огонь!

Бахнул выстрел. двенадцатый калибр разворотил картечью грудь упыря, словно вывернув наизнанку. Упырь отлетел на пару метров, упав на спину…. И спустя несколько секунд заскреб пальцами по асфальту, садясь, потом перевалился на бок, встал на четвереньки…. И вот он (она? оно?) снова идет к ним.

– Мда. Миша, можешь ссаться – она конечно мертвая, и тебя не посадят, но картечь в грудь ее не волнует. Так что лучше бы тебя посадили. В общем, все верно, как и говорили. Есть от чего ссаться. Попробуем в голову.

Старшой достал из кобуры спортивный малокалиберный Вальтер, и почти не целясь, тычком выстрелил с десяти метров в ковыляющего упыря. После охотничьего двенадцатого – нарезной двадцать второй калибр щелкнул несерьезно, но над левым глазом мертвяка, практически сразу потухшим и ставшим мертвым, возникло входное отверстие. Упырь, словно выдернули из него стержень, обмяк и завалился мешком.

– От так.

– Ловко – искренне сказала Даша. И задала дурацкий вопрос – А вы магазин совсем закрыли?

– Гм… ну, в общем-то…

Пришлось вновь захлопать ресницами, преданно глядя снизу вверх. Недостаток мозгов надо компенсировать обаянием.

– А я отовариться хотела…

– Ну…. А чем? Разрешение, что ли, получили наконец?

– Нет…. Но думала шокер прикупить… может, вы мне так, без чека? Мне очень надо…

– Да, понимаете ли… тут такое дело… В общем – все это, вместе с прочим – мы уже закрыли, и весьма старательно. По всему – это надолго, ну а потом помучаемся. Сейчас нереально уже доставать – мы все эти хулиганские штучки типа резинострелов и шокеров распихали по сейфам и позакрывали. Не получится ничего. А у нас только самое ценное – не в плане дорогое, но самое ходовое оружие и патроны, и так взяли сверх всякой меры, сами видите. Но оружие я вам так просто не продам, уж извините. Тем более что утром товарищ из органов звонил – пришло указание изъять временно у населения охотничье оружие. Правда, выполнять уже никто не стал. На Сампсониевский в «Защиту» прислали с Галерной факс – запретили продавать оружие и патроны до особого распоряжения. Нам, правда, не было. Но тем не менее.

– Что же мне делать? – Даше не пришлось наигрывать – и так получилось очень разочарованно, почти жалобно.

– А вы куда путь держите? Может – нам по пути?

– Мне… мне домой. На тот берег, для начала, на Выборгскую сторону.

– Ну, так и нам! Нам надо до Петровского форта добраться, знаете такой? Вооот, вот мы туда и потащимся – причем пешком, со всем добром – машиной – сами видите… Еще ФСБ Литейный перекрыли, загородились вокруг Большого Дома. Кстати – сначала туда попробуем – сдадим часть под отчет, да может ключи от магазина. Все же – их касается, так или иначе. Ну, идете с нами?

– …Иду.

А что, собственно, остается делать?

Насколько быстро смогли – двинулись в сторону Литейного. На той стороне Большого Дома слышалась частая стрельба, но на Захарьевской было относительно тихо – разве что во дворе санчасти слышались выстрелы. Судя по обилию довольно беспорядочно стоящих карет «Скорой помощи» – тут явно накосячили, привозя «умерших».

Да, точно – из арки, по той стороне что они шли, им навстречу выскочил шустрый «упырь», как решила для себя прозвать ходячих мертвецов Даша. Это, судя по одежде, был или санитар, или врач (в таких тонкостях Даша не разбиралась) со «Скорой». Впрочем, слуга гуманнейшей профессии выглядел не лучшим образом – руки изгрызены, а грудь и подбородок перепачканы кровью. И он был очень шустрый – не как покойный Петрович, но почти не отличался от человека.

Ормаговские замешкались, бросая сумки и хватаясь за ружья. Даша же, даже с каким-то азартом встретила упыря обушком, добавив для верности. Отскочила в сторону – парни уже поднимали стволы.

– Все, не тратьте патроны. Разве контрольный.

– Ого… – присвистнул кто-то. Старшой, неопределенно хмыкнув, дал из Вальтера контрольный. Хмыкнул еще раз, обернулся к парням – Что, ребятки, похоже, мы расслабили ягодицы рановато. Оружие держать под рукой, прикрывать друг друга – и главное – своих не задевать. До тридцати процентов потерь в городе – от своего огня.

Двинулись снова, уже осторожнее. Даша благоразумно перешла в арьергард – хватит, напонтовалась. Да и попасть под картечь не хотелось – парни, конечно, оружие держать умеют, но зачем рисковать? А так – сзади присмотрит, тоже польза.

Она обратила внимание на пару трупов в подворотне – похоже, бывший эскулап на них и отъелся – они были обглоданы до костей. И оба, судя по остаткам одежды – были застрелены. В грудь и, очевидно – упокоены – в голову. Причем, судя по следам – упырь их сюда притащил. Странно, они же тупые совсем… Или не совсем? Чуть поодаль Даша увидела еще один труп, с растекшейся из-под остатков головы темной лужей – и рядом явно упокоенный упырь. Что-то это все нравилось ей меньше и меньше. Вспомнилась пара простреленных на пути сюда. Она хотела было сказать об этом старшому, но постеснялась – все же она женщина, совершенно посторонняя… Будет выглядеть некрасиво. Но как-то нехорошо вокруг.

Похоже, старшой пришел, по своим каким-то поводам к такому же выводу. Он дал команду остановиться за крайними машинами – дальше все припаркованные машины были сметены в кучу, перегородившую поодаль улицу. Наверное, строительной техникой или БТРом поработали, решила Даша. Старшой стал вызывать кого-то по мобильному, но безуспешно. Тогда он налегке, без сумок, и отдав оружие ребятам, вышел из-за машин и громко крикнул:

– Эгей! – и тут же отшатнулся назад.

На месте, где он стоял, вдруг что-то полезло из асфальта и из стены дома, разбрасывая крошку, и куски штукатурки, плюясь фонтанчиками пыли. Старшой, пригнувшись нырнул за машину, хватая сумки заорал:

– Ходу!!! – толкая остолбеневших ребят.

Даша замерла в ступоре, не понимая, что происходит. Вдруг машина, от которой отскочили парни взорвалась, осколками стекол и облачками краски, полетело что-то в сторону. Хлопнули колеса, качнув корпус, и машина стала оседать. Даша увидела, что все пригибаясь, а то и ползком, стремятся убраться подальше, и так и не понимая что происходит, присела на корточки за второй машиной. Она хотела было спросить – что это такое? – но тут сверху, над ее головой лопнуло стекло, осыпав крошкой, и крыло авто, у которого она присела, мелко завибрировало. А потом прямо перед ее глазами в металле возникло несколько маленьких дырочек. Вдруг кто-то с силой рванул ее за «сумку», повалив на асфальт, в который она и впечаталась щекой. Со злости оглянулась, прикидывая, что бы, как минимум, сказать грубияну, если не удастся дотянуться – но сзади ее никого не было. Недоумевая, повернула голову – и увидела, как борт машины украшается группами одинаковых, аккуратных дырочек, окруженных сколами краски.

Тот до нее дошло – включился мозг, и она поняла, что по ним стреляют. И то, что она последние несколько секунд слышит, кроме хриплого мата ребят – это частая автоматная стрельба. Внутри поползла паника, холодной волной мурашек поднимаясь по спине… Она вжалась в асфальт, наблюдая, как мимо барахтаются-ползут ребята. Дрожа крупной дрожью, даже вроде скребя пальцами асфальт, словно пыталась зарыться в него. Проползавший мимо старшой сильно ткнул в плечо, указав рукой, что-то крикнул, ощеряясь, но Дашу уже накрыл ужас, она замотала головой, обхватив ее руками, и снова вжалась в асфальт, сжимаясь калачиком…

Очнулась она только в той самой подворотне с объеденными трупами.

– Да перестань же ты упираться, чортова дура! – хрипел старшой, затаскивая ее за лямки рюкзака – от расщеперилась, как кошка. Ф-фух!

– А… это… они что?…

– Да, удивительно точное наблюдение. Они по нам стреляли. Не скажу что старательно, но и не жалея особо. Могли и убить запросто.

– Ой… Просите… то есть спасибо… ну, то есть…

– Ладно, уймись, не до тебя. Что у тебя с рукой? – повернулся он к одному из парней.

– Ладонь. Навылет. Перевязываем – ответили за матерящегося сквозь зубы раненого.

– Еще у кого что?

Оказалось, по мелочи – попорчено кое-что в сумках. У Даши вообще мелочь – прострелена пачка макарон. Сумки-то и спасли в основном – парни сообразили им прикрыться – а пули, пробив корпуса авто, наверное, уже изрядно потеряли силу. Еще было разбито одно ружье – прилетело в казенную часть, разломало всю легкосплавную коробку. Его, разрядив не без труда, тут же отбросили под стену – не до такого теперь. Все были возбуждены, движения были резкие, нервные. Даша же сидела в шоке, нервно трясясь – и это понятно – впервые в нее стреляли, да еще так – из автоматов, много… Драки, потасовки и прочее организованно-умелое или совершенно бестолковое рукоприкладство – было хорошо знакомо с юности, и даже доставляло некоторое удовольствие. Даша даже с некоторой тревогой вспомнила, с каким непонятным азартом она сшибла последнего упыря – несмотря на смертельный (и даже гораздо хуже, чем смертельный) риск – это ей, как ни стыдно было признать, понравилось.

Но вот стрельба… Однажды зимой ребята из клуба, набегавшись и настрелявшись из пневматики друг по другу – устроили молодежи «обстрел» – загнали в старые окопы, и, велев не высовываться, «обстреляли» пиротехникой – сначала «пищалками», а потом и серьезными салютами, разрывавшимися огненными шарами, с грохотом лопавшимися над головой. Тогда все смеялись, азартно кричали, а ей было очень страшно – но она списала это на пиротехнику, которой боялась до истерики (однажды ей чуть не стало плохо с сердцем на, надо признать, шикарном новогоднем салюте в Сертолово, традиционно устраиваемом военными).

Но сейчас шок был куда как серьезнее – она крутила в руках простреленную сумку, понимая, что если бы пуля прошла немного ближе – она бы сей час уже умерла. И, наверное – уже бы и оживала.

Дальнейшее она помнила плохо, как сквозь пелену – на автомате идя за всеми, даже раз упокоив одного упыря. Немного стала приходить в себя только ближе к набережной, когда Большой Дом, в котором вдруг вспыхнула стрельба где-то внутри, остался позади.

Они проходили мимо какого-то то-ли магазинчика, то-ли салона красоты, устроившегося в цоколе здания. Шли уже грамотно, прикрывая друг– друга – к тому же к ним присоединились несколько человек – женщины с подростками, пара работяг-дворников с ломом и лопатой. Здоровяк в кожанке, азартно лупивший упырей прямыми и боковыми в голову, кулаками, обмотанными цепями – похоже, от парковочных столбиков оторванными. Двое пожилых крепкого вида мужчин с ружьями – один из них поздоровался со старшим – наверное, узнал. Женщины и дети шли в середине, здоровяк пер в голове, сверкая бритой головошеей, рассыпая жизнерадостные матюги. Стрелки шли по бокам. Даша и работяги прикрывали тыл. Они уже прошли симпатично оформленный портал заведения, двигаясь дальше, как вдруг Даше почудилось быстрое движение внутри.