Текст книги "Возвращение клана (СИ)"

Автор книги: Алексей Широков

Соавторы: Александр Шапочкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Гостиница «Астралѣ» была уже совсем близко, а проезжую часть дороги перед ней заполонили дорогие частные паровики, а случайные наряды прохожих, сменили дорогие костюмы, мундиры и платья толпы собравшейся перед входом к концертный зал. Не одни мы с Хельгой, решили сегодня надеть парадную форму своей Академии, так что среди людей можно было выделить как морозовцев, в неизменных голубоватых пиджаках, так и сахаровцев с сеченовцами. И я уже было облегчённо вздохнул, когда со спины меня нагнал далёкий, но довольно отчётливый, слегка каркающий голос.

– Слушайте люди! Видел я и донести вам хочу! Грядут последние дни! Нынешний Князь – самозванец, что ведёт вас честных жителей к краху! Ибо Древо ополчилось на нас за грехи наши смыть которые мы может только пролитой кровью…

– Что к червям там происходит? – недовольно спросил один из морозовцев, до того спокойно разговаривавший с девушкой в красном платье. – Что несёт этот выродок!

– Действительно безобразие, – фыркнула его спутница. – Куда смотрит гвардия и жандармерия?

Люди начали шуметь и оборачиваться, на громкие выкрики собравшейся в сквере толпы, явно приветствовавшей речь оратора, но именно в этот момент открылись двери ведущие в концертный зал и всем стало не до каких-то там криков с другой стороны улицы. Хельга, тоже торопилась побыстрее попасть внутрь, плюс ко всему, наконец начал накрапывать мелкий дождик, так что девушка буквально затащила меня в самую середину формирующейся очереди и я лишь на короткий миг успел оглянуться.

Чтобы увидеть, как к памятнику в сквере стягиваются всё новые и новые люди. А на тумбе, прямо у ног Еремея Потёмкина, воздев руки к мрачному небу о чём-то яростно вещает одетый в белую хламиду длиннобородый старик, размахивая кривым ветвистым посохом.

Глава 15

Собственно, второй раз в своей жизни я оказался в концертном зале. Конечно по пышности «Внешний концертный зал» Московской Политехнической Выставки, сильно уступал своему Кремлёвскому собрату, но всё-равно очень богато. Декор, как минимум в фойе, был скорее ультрасовременный, нежели исторический трёхсот летней давности. Не было никакой золочёной лепнины, резных деревянных панелей и тяжёлых гардин подвязанных толстыми верёвочными кисточками. Зато повсюду, куда ни глянь сверкали зеркала и хрустальные люстры, начищенные медные украшения и даже новомодный «пластик» и «алюминий». Материалы которые как я знал от Зиновия, стоил на вес золота, а секрет их производства держался в строжайшей тайне, к которую бывшие Шнуровски так и не смогли смогли разгадать.

Благо до начала выступления оставалось ещё прилично времени, Хельга первым делом потащила меня в местный кафетерий, на ходу увлечённо рассказывая, какие же замечательные сладости в нём обычно подают. Там же, мы собственно и решили поседеть вплоть до первого звонка, который одолжен был объявить скорое начало представления.

Собственно, пусть я и не сладкоежка, но казалось бы бесчисленное количество вариантов пирожных и прочих сладких закусок, впечатлили даже меня. Здесь были и некие «Восточные» сладости, с странными названиями вроде «Халвы», «Пахлавы» и «Рахат-лукума», и отечественные, московские пирожки с разными начинками, блины с завёрнутых в них вареньем, пряники, порционные тортики и прочая, прочая, прочая.

Ну и конечно же, имелось и то, что было создано местными поварами по рецептам полученным из европейских полисов. Как оказалось, моя Хельга была совершенно без ума от «Эклеров» с заварным кремом, которые лично мне показались ну через чур сладкими, зато пришлось по вкусу парижское безе «Меренга», особенно его версия усыпанная ягодками клюквы.

Всё это подавалось в кафетерии совершенно бесплатно, как говорится: «Бери – не хочу!» Однако мы с Громовой не жадничали, хотя по глазам девушки было видно, что дай ей волю и она немедленно выгонит из помещения всех «конкуренток» и тут же объявит прилавки с вкуснятиной собственным, неделимым и неотделимым военными трофеями.

В любом случае, мы держали марку, стараясь не уронить честь своих кланов, никуда не торопились и элегантно лопали сладости, запивая их довольно-таки вкусными кофеём, который здесь подавали в меленьких чашечках чуть больше напёрстка. Впрочем, подобным поведением, мы сильно выделялись из основной массы «будущей элиты полиса», словно бы две белые вороны в стае чёрных голубей.

Молодёжь приехала на концерт культурно отдыхать, вырвавшись на время из душных объятий строгих отцов и чванливых мамаш, а потому вовсе не собиралась сдерживать свои душевные порывы. Тем более, в «своём кругу», потому как дорогие костюмы молодых людей и платья барышень буквально кричали о принадлежности к высшему свету и сливкам общества.

Так что на общем фоне, праздничная академическая форма, как наша, так и других студентов, смотрелась выглядела довольно-таки чужеродно. Словно бы строгие мундиры армейских и княжеских гвардейских генералов, случайно заглянувших после службы на какой-нибудь пышный бал или званный обед, дабы отдать должное хозяевам и немного по бравировать своим статусом перед гражданской публикой.

Довольно быстро, в кафетерии стало шумно. Быстро образовалось несколько крупных компаний, в которые входили как простецы, так и одарённые, и вот уже между столами тут же забегали половые, спешно сдвигая их между собой и расставляя стулья, а то и вынося новые. Только бы господам, которые изволят гулять перед концертом было бы удобно. Появились алкогольные напитки, игристые и обычные вина, а так же уложенные в ведёрки со льдом графины, явно наполненные ну очень дорогой водкой, после чего завучали первые тосты.

– Пить крепкий алкоголь и заедать его сладкими пирожными… – задумчиво пробормотал я, качая головой, глядя на гуляющую «элиту». – Это, как-то…

– Не обращай внимания, – отмахнулась Хельга, тяжело вздохнув. – Они ещё на столах танцевать начнут как музыка заиграет и хорошо если подтянуться ко второму акту. А какая-то часть, налакавшись, и вовсе заблюёт здесь всё и вовсе пропустит концерт, удрыхшись хорошо если мордой в бисквитный тот.

– Это, как-то… – повторил я, переведя недоверчивый взгляд на свою девушку. – Всё же… культурное мероприятие и всё такое…

– Это для нас Антон, это «культурное мероприятие», – криво усмехнулась Громова, – а для большинства здесь присутствующих – повод для не очень культурного бунта! Поверь мне, большинство из этих людей не знают и не хотят знать о «Säbelzahnwölfe». Да и вообще они здесь не для того… А из музыки они якобы предпочитают исключительно классику! Хотя на самом деле это так папенька с маменькой им велят говорить, потому как ничего кроме катаржного шансона и руммульских романсов, они никогда в жизни с удовольствием не слушали…

– Дай ка я угадаю, – усмехнулся я. – Потому как «каторжняк» и романсы Перевозчиков обычный репертуар разнообразных ресторанов и трактиров?

– Именно… – Хельга ещё раз вздохнула и поморщилась когда до нас донёсся громогласный взрыв мужского и женского хохота. – Просто… для большинства, такие вот мероприятия – не боле чем повод показать свой статус, а так же очередной раз потусоваться в «хорошей» компании. Ну и конечно посветить лицом…

– А ты я смотрю много об этом знаешь, – покачал я головой.

– Так, я с некоторыми из этих людей лично знакома. И периодически вынуждена общаться, – улыбнувшись пожала прлечиками Хельга. – Даже с теми, кто значительно старше.

– Да? – я удивлённо посмотрел на неё.

– Ага… На самом деле, всё начинается в детстве, года в четыре, пять, когда родителям приходится брать своих детей на светские рауты. Так положено, – ответила Громова. – Пока старшие обсуждают свои дела и политику, дети разных лет отсылаются в специально подготовленные комнаты где знакомятся друг с другом, играют, обедают или ужинают, а потом обязательно лакомятся каким-нибудь очень вкусным тортом, который уникален для каждого принимающего. Есть даже специальная регулярно пополняемая книга в которой описываются использованные рецепты, повторять которые считается дурным тоном. В общем, якобы именно на этих раутах, дети создают свой будущий круг общения…

– Но… почему тогда с тобой ещё никто даже не поздоровался? – поинтересовался я, одновременно изучая людей в кафетерии.

– Кто-то скорее всего про меня просто забыл, – ответила девушка. – В конце-концов, кому в семь-восемь лет может быть интересна четырёхлетняя малявка. Ну а другие – тебя боятся. И вообще, всё-равно у меня среди этих людей даже настоящих товарищей нету.

– А чего меня бояться? – я опять уставился на Громову.

– Антон, ты как-бы не только чародей, но и глава целого клана! – фыркнула Хельга. – Не маленького и как показали последние события – опасного. Я же – чародейка, которая пришла вместе с тобой… Сложи сам два и два, или умножь, хочешь не хочешь получишь ровно четыре! Поверь мне, эти юноши и девушки, как бы они сейчас себя не вели, на самом деле умны и хорошо образованы, а потому, естественно должны были узнать тебя как Бажова. Хотя бы по тамге на спине твоего парадного мундира, это если охрана их родителей не озаботилась заранее твоим фото. Был бы на твоём месте кто-то другой, его бы скорее всего уже попытались бы прощупать. А тебя трогать – боятся!

– Ну… пусть дальше боятся, – я покачал головой, а затем спросил. – И всё равно, ты наследница клана, так почему бы не подойти и не представиться…

– Тошь, ты кажется перечитал слишком много бульварной литературы о клановой аристократии, – звонко рассмеялась Громова. – Это так не работает! Я же чародейка, а не какая-нибудь кисейная барышня запертая большую часть времени в высоком тереме, которую строгий отец выпускает оттуда только на балы да на званные обеды! К тому же, большинство, а в особенности простецы знают, что представляйся, не представляйся – всё равно им ничего не светит. А те, кто всё равно попытался бы – в твоём присутствии этого делать точно не станут…

– Ничего, – хмыкнул я. – Вот щас как налакаются беленькой, так и обретут храбрость…

Надо сказать, что и я и Хельга ошиблись. Во-первых, где-то спустя пол часа, к нам всё же начали подходить некоторые люди. Поздороваться и поцеловать ручку Громовой и познакомиться со мною. Ничего криминального, только любопытство и вежливость. Правда одна компания даже сподобилась пригласить нас к себе за стол, но я вежливо отказалися, мотивировав это тем, что спиртное мы не употребляем из-за режима обучения чародейским искусствам, а оскорблять уважаемых дам и господ пренебрежением к их угощениям – не хотим. Хельга, взглядом показав мне что я где-то в своей речи накосячил, с милой улыбкой добавила, что мы действительно пришли на концерт, потому как ей очень нравится выступающая группа, а не на «кутёж».

Как ни странно, но это заявление было встречено куда как с большим пониманием нежели моя отговорка, так что пожелав нам всего хорошего компания вернулась к своим делам. Я же в свою очередь опять вопросительно посмотрел на Хельгу, вздёрнув одну бровь, но девушка закатив глаза просто от меня отмахнулась.

Ну во-вторых, моя неправота заключалась в том, что почти перед первым звонком, народ дошёл до кондиции и драка между молодёжью из разных групп таки случилась. А за ней последовал даже вызов на дуэль, причём не абы какую, а на стене при армейцах на штуцерных пулевиках. Как тихо объяснила мне Хельга, то был простетский вариант чародейской дуэли, которую тоже по правилам проводили не абы где, а именно на арене при храмах.

Я при этом ещё тихо поинтересовался, а не связано ли это с тем, что армейцы у нас в Москве, вроде бы как узаконенные еретики, считающие Древо – «Калиновым мостом», а Уробороса сравнивающие одновременно с нашей полисной стеной, которую они считают «Рекой Смородиной» отделяющей по их мнению живых от мёртвых. Громова ответила, что точно не уверена, потому как никогда не интересовалась, но знала, что поединки между простецами высокого происхождения, а тем более на пулевиках, разрешены только на Стене. К тому же проигравший при этом считается после смерти рядовым армейцем, героически, до последнего защищавшим Полис с оружием в руках.

А так, никто не полез к нам приставать, разве что пару раз подходил усатый половой, который настойчиво предлагал нам с Хельгой отведать специально привезённого для сегодняшнего дня искристого вина, который непременно понравится как мне так и моей спутнице.

К третьему разу он надоел мне своей назойливостью до такой степени, что я просто рыкнул на него и только после этого дурак почёл за лучшее ретироваться. Более же, никто не мешал нам спокойно досидеть оставшееся время, собраться и уйти, когда раздался первый звонок.

Зал, в который нас пустили через огромные двери, тщательно проверив билеты, был в общем-то под стать фое. Медь, стекло, алюминий и пластик… Да даже сиденья были выполнены из непонятного материала. Занавес же на сцене был уже раздвинут и убран за специальные панели, так что я мог только гадать как он выглядит.

Мне почему-то, оформление зала напомнилов первую очередь «летуна». Его внешний вид был таким же таинственным и немного чужеродным, так не похожим на обычные паровики и тем более дымовики с вездеездами. Словно бы сам аппарат пришёл из будущего, где всё по другому. И точно такое же впечатление создавал местный декор, немного даже давя своей необычностью.

Раздался третий звонок и свет в зале медленно погас, а затем, вдруг глубокий голос начал что-то говорить на незнакомом мне языке. Ему вторил перевод монотонным голосом гнусавым до безобразия, словно бы говоривший сидел, в суфлёрской будке и тщательно зажимал себе нос руками. Однако к моему удивлению, он практически даже не раздражал и более того практически не заглушал иностранца, позволяя нам слышать и его и себя.

– В далёком-далёком Полисе. Давным-давно, пятеро одарённых встретились, чтобы творить самые могучие чары на свете. Они встретились, чтобы дарить людям своё искусство…

Зазвучала в некотром роде тревожная музыка, а затем вспыхнули софиты направленные в зал, осветив силуэты четырёх людей. Двух мужчин и двух женщин. Пятый же одетый в тяжёлый взметнувшийся плащ, вдруг появился в высоком пряжке из на мгновение открывшегося в самой сцене люка и стоило только лучу прожектора осветить его, как он начал носиться кругами во всполохах серо-белого пламени, сложив руки на груди, а затем и вовсе размахивать своим плащом раскрывая его то так то сяк.

Что он собственно пытался изобразить – я так и не понял, но затем софиты высветили остальных участников группы, которые оказались одеты в очень сильно утрированные и стилизованные стилизованные исторические костюмы москвичей древности но явно разных периодов, каждый в свой доминирующий цвет.

– Мо-о-оска-а-ау… – затянули все хором, в то время как плащеносец ещё больше ускорился и теперь буквально летал по сцене маневрируя между своими коллегами.

Я слушал музыку, чужой язык и это в общем-то было нормально, тем более, что я понимал слова типа «Москва», «чародеи», «Господа», но затем я забрал у Хельги выданный нам при входе в зал буклет и найдя нужную песню, вчитался в перевод, после чего у меня глаза на лоб полезли. Один толкьо пассаж о том что чародеи: «…Ха-ха-ха-ха-ха – поднимают бараньи рога с водкой!» чего стоил.

Впрочем… Я посмотрел на свою девушку и улыбнулся даже явно зная о том, что текст песни собственно «ни о чём», Громовой всё равно нравилось, а потому я махнул рукой и не стал придираться к пустякам, тем более, что звучало вполне мелодично, да и пели берлинцы на своём родном языке очень даже хорошо.

После первой песни, до антракта группа успела исполнить ещё штук шесть своих произведений, которые в основном назывались именами чужих полисов. Когда же включили свет и мы вышли отдохнуть, Хельга повела меня не в кафетерий, посетовав, что покуда там не уберутся половые, там делать нечего, а в зимний сад расположенный в галерее на первом этаже гостиницы «Астралѣ». Там имелся свой небольшая «какавная» и пусть ничего кроме мороженного там собственно не продавали, а саму какаву, я как считал бурдой, так и продолжаю считать, но всё же посидеть там под журчание фонтанов и стук капель о стекло над головой, было довольно приятно.

Второй акт концерта, был в общем-то похож на первый, разве что исполнители переоделись в другие наряды, но всё так же пели про разные Полисы. Заканчивали же они своё выступление, сорвав довольно скромные аплодисменты полупустого зала песней про свой «Берлин». В общем-то я даже не стал даже вчитываться пытаясь узнать о чём они собственно голосят. Я просто наслаждался музыкой и словами чужого мне языка, воспринимая их как слышу и более не пытаясь вникнуть в смысл, потому как на мой неискушённый поэзией взгляд его в песнях практически не было.

– Я только вот чего не могу понять, – произнёс я, когда мы обойдя раскрасневшегося студента Сеченовки вместе с его барышней, который в этот момент что-то возмущённо отвечал девушке в форме служащей концертного зала, вместе с остальными зрителями вышли в фойе и направились к гардеробной. – Концерт же организовали Морозовы?

– Ну, да… – Хельга с удивлением посмотрела на меня. – А что?

– Да вот интересно, – задумчиво продолжил я, краем глаза замечая как ещё к нескольким студентам из разных Академий подходят люди одетые в форму сотрудников концертного зала, – почему сегодня за весь день я никого из них не видел…

– А зачем им здесь быть? – удивилась девушка, ловко увернувшись от хмурого одарённого в штатаском платье, который пёр буквально напролом следом за ещё одним работником заведения, в то время как за ним едва поспевала взволнованно выглядевшая спутница. – Они же именно что организаторы… Так что для них это всего лишь способ повысить свою популярность, так что если у них среди них никто такой музыкой не интересуется…

– Это ладно… – тряхнул я головой. – Но ты сама сказала, что появиться здесь, один из способом «посветить лицом»! И я путь плохо… очень плохо знаю Александра Морозова, наследника клана, но даже так я уверен, что он не тот человек, который откажется от того, чтобы лишний раз появиться на публике… Особенно после позапрошлогоднего фиаско.

– Саша… – Хельга нахмурилась, остановившись вместе со мною в конце на удивление большой очереди в гардероб, куда мы при входе сдали мой плащ и её зонтик, а затем кивнула. – Да, он насколько я знаю, после ранения стал особо охочь до славы. Кстати… Если так подумать. Антон, а ты видел сегодня здесь хоть одну камеру или хотя бы журналистов?

– Нет, – ответил я и в этот момент нас прервали.

– Громова, Хельга Александровна? – спросил быстро подошедший к нам ещё один человек в форме работника концертного зала, которую здесь носили все служащие, за исключением половых неизменные для респектабельных заведений одетых в ослепительно белые рубашку, штаны и ливрею с чёрным галстуком и сверкающими ваксой ботинками.

– Да это я, – спокойно ответила девушка, в то время как я незаметно напрягся.

– Не могли бы вы проследовать за мной? – с поклоном попросил мужчина, но прежде чем Громова хоть как то ему ответила, я уже встал между ними.

– Во первых, вы не представились, – холодно произнёс я, разжигая свои зелёные глаза, в то время как в спину меня слегка ткнули кулачком таким образом незаметно для окружающих демонстрируя своё недовольство. – Во-вторых, вы проигнорировали тот факт, что барышня не одна. В-третьих, куда вы приглашаете мою спутницу и зачем. Объяснитесь… милейший.

– Ах да… Прошу прощения, Князь Бажов, – без капли реального сожаления в голосе, но с глубоким поклоном ответил мне служащий. – Замотался-с! Сегодня знаете ли такой трудный день… такой день! Наши иноплолисные гости, после своего концерта хотели бы встретиться со своими фанатами проживающими в нашем полисе и тем более ценно, являющимися одарёнными как и наши исполнители. Нам порекомендовали именно Хельгу Александровну, как самую большую поклонницу «Säbelzahnwölfe».

– Кто порекомендовал? – всё тем же тоном спросил я, пристально сверля человека горящим взглядом.

– К сожалению, этот господин хотел бы остаться анонимным…

– Вы понимаете… – мне в спину вновь прилетел кулачок, на этот раз чувствительнее.

– Я не очень понимаю, зачем мне могла бы понадобиться подобная встреча, – ответила уже сама Хельга, чуть отойдя в сторону, чтобы видеть лицо нашего собеседника. – Но если Князь Бажов согласится меня сопровождать…

– Что вы! – тут же перебил её служащий и как-то наигранно всплеснув руками. – Подобного никак нельзя! Уважаемые гости готовы принять только вас, госпожа Громова! Как вы не понимаете, это же такая честь…

– Честь? – гордо вскинув голову переспросила девушка и слегка прищурилась. – С каких это пор в «нашем» Полисе, какой-то простец решает, что будет «честью» для меня, клановой наследницы Громовых?

– Тем более, что это обычные «песельники» к тому же ещё и инополисные, – буркнул я и вместе с Хельгой, развернувшись, направился к выходу, на ходу накидывая на плечи свой плащ-дождевик, после чего сказал на прощание. – Более разговаривать с вами у нас нет ни времени ни желания. Передайте своим гостям, что их предложение было любезно отклонено.

– Но, позвольте… – уже действительно возмутился мужик и даже попытался схватить меня за руку. – Меня заверили что…

– Не позволю, – жёстко ответил ему я, вырывая своё запястье из его пальцев. – Вы подзабыли московский язык, коли не понимаете что вам на нём говорят? И если ещё раз попробуете меня коснуться – то я сломаю вам вам руку. Это понятно?

– Понятно-с, господин Бажов, – выдавил через плотно поджатые губы мужчина, так и сверля меня каким-то непонятным взглядом.

– Не «господин», – бросил я ему, – а Князь Бажов. Засим – прощайте и постарайтесь нас более не беспокоить.

– Это было странно, – пробормотала Громова, глядя в спину мужчине быстро за семенившему к входу в служебные помещения но практически у самых дверей вдруг развернувшегося и буквально метнувшегося к паре студентов из Морозовки. – Пусть мне и нравится музыка этой группы, но я всего лишь хотела послушать их в живую и побывать на концерте… Но зачем мне вообще общаться с ними лично, да ещё и одной.

– Не знаю, – ответил я медленно шагая в ногу с девушкой к двум хромированным статуям абстрактных чародеев, окружавшим лестницу, ведущую к входным дверям, на которой уже скопилось на удивление много людей. – Но этот мутный тип – мне не понравился. Как ты думаешь, кто вообще тебя мог порекомендовать?

– Может быть это просто шутка ребят из кафетерия? – предположила Хельга. – Я же им сказала, что мне нравится эта группа. Так что они вполне могли заплатить берлинцам, ради какого-нибудь розыгрыша. Это очень в их духе!

– Может… – начал было я, когда где-то на улице раздался сильнейший хлопок, а потом из раскрытых дверей донеслись какие-то крики. – Что за?!..

И практически в этот же момент, от выхода, раздался надрывный девичий визг, а следующий миг, толпа «будущей элиты», разразилась паническими воплями и отшатнулась назад. Кто-то упал оступившись на ступенях и повалил с лестницы стоявших за ним людей. Раздались крики боли и ужаса и почти тут же хлопнул пару раз пулевик и кто-то истошно заверещал явно заходясь в агонии.

Люди в панике хлынули обратно, прочь с длинной много пролётной лестницы, на которой сейчас происходило что-то страшное и именно в этот момент, я вдруг понял, что мы с моей девушкой были среди них единственными из одарённых. Ещё не очень понимая что происходит, потому как в этот момент мог видеть только паникующих зрителей, я подхватил испуганно озирающуюся Хельгу на руку. После чего, «Рывком» метнулся к входу в помещение самого концертного зала, подальше от неведомой опасности.

К моему удивлению, высокие, в три человеческих роста двери ведущие на средний уровень зрительских мест, оказались закрыты и даже не пошевелились когда я со всей дури врезал по ним ногой, что вполне могло сорвать любой обычный замок. Удар же «Мисахикой», в которую я не пожалел вложить живицы, вызвал только непонятную рябь на поверхности дерева, да оставил на полотнище несколько неаккуратных царапин.

– Барьер! – ахнула Громова, которую мне пришлось опустить на землю. – Кто-то запечатал их глифическим барьером!

Не тратя время на разговоры и обсуждения я схватив девушку за руку потянул её к лестнице, ведущей в зимний сад, в галерее на первом этаже гостиницы «Астралѣ», но и там, пусть и небыло никаких дверей, ситуация повторилось, потому как мы буквально носом уткнулись в в едва заметную из-за ряби и отблесков световиков но от этого не менее несокрушимую плёнку некой живицы. Хельга первой заметила относительно небольшие металлические пластинки с выгравированными на них печатями и глифами, прикреплённые к стене за преградой, но рассматривать их у нас просто не было времени.

С лестницы ведущей на улицу, в фойе концертного зала, хлынул целый поток тех самых «подозрительных личностей» которых мы раньше срисовали ещё у остановки паровиков. Причём они были вооружены кто чем, распалены до невменяемости в глазах и явно жаждали крови.

Так барышне в голубеньком платье, которая брошенная её кавалером, просто сидела на полу и кажется от шока не очень понимала где она и что происходит, практически с ходу снесли голову с плеч тяжёлым самопальным мечом сделанным их стальной полосы заточенной с одного края. Парня же который стоя ан карачках пытался оправиться от падения со ступеней, после чего по нему ещё и пробежалось несколько людей, сейчас толпа истерически забивала палками и дубинками, несмотря даже на то, что он умер уже после первого же сильного удара по голове тут же проломившего ему череп.

И это были далеко не самые кровавые сцены, которыми буквально заполнилось всё помещение фойе уже спустя буквально несколько несколько минут. Нападавшие, стаей люто-волков набрасывались на очередную пойманную жертву, выволакивая людей из укрытий и жестоко избивали их, если конечно до этого, кто-нибудь особо ретивый не располосовал их от шеи до паха, как то случилось с вообще уж ни в чём не повинной гардеробщицей.

– В кафетерий! Быстро! – рявкнул я, вновь хватая за руку Хельгу, в ужасе наблюдавшую за происходящим. – На кухне обязательно должен быть ещё один выход!

Нет, я вовсе не боялся простецов, пусть даже вооружённых, разъярённых и нападающих толпой. Однако моей первоочередной задачей, было обезопасить мою девушку! А не бросаться грудью защищать незнакомых людей, которые может быть и не заслужили того, что с с ними вытворяли эти изверги, но за сегодняшний день произвели на меня не самое лучшее впечатление.

Почти у самой двери ведущий в обитель пирожных и прочих сладостей, мы наткнулись на двоих студентов морозовки, один их которых сидел, тяжело привалившись к стене, а его спутница, хлопотала над его колотой раной, пришедшейся чуть ниже сердца и уже успевшей залить кровью весь живот его мундира. Неподалёку от них, в беспорядке лежал труп одной из служащих концертного зала с проломленной ударом кулака грудью, но всё ещё сжимавшей окровавленный нож столового вида в побелевших и сведённых предсмертной судорогой пальцах.

Услышав нас, девушка вскочила на ноги, тут же заслоняя своего раненного товарища и напряглась, приготовившись защищаться. Впрочем, увидев форменные одежды Тимирязевской Академии, немного расслабилась, но всё-равно подозрительно следила за каждым движение.

– Что здесь произошло? – с ходу спросил я, демонстративно не обращая внимания на напряжённую чародейку, однако при необходимости готовый защитить Хельгу в случае внезапный атаки.

– Бажов, Громова? Хельга это ты?! – как-то глупо моргнув спросила студентка морозовки, на груди которой красовалась клановая тамга Земельских, после чего вдруг заревела.

– Яночка… – ахнула моя девушка и вырвав свою ладошку из её руки тут же обняла свою явно знакомую, если не подругу, тщетно пытаясь её успокоить.

Именно этот момент выбрали четверо простецов, вооружённых кто чем, чтобы ворваться в коридор ведущий к кафетерию. Чтобы их тут же разметало и частично сожгло взрывом выпущенного мною огненного шара, что наверное было не самой удачной идеей, потому как изумрудного пламя тут же начало лизать обшитые пластиком стены, которые за пузырились и потекли испуская дым с отвратительным запахом.

Не желая задохнуться или тем паче отравиться незнамо чем от горящего материала приравненного по весу к золоту, я на мгновение сконцентрировался и выпустил по полу в сторону быстро набирающего силу пожара полосу зелёного огня своего «эго». А так как живица в набирающем силу пламени, всё ещё была моей, путь теперь и не подчиняющейся мне лично, потушить его восстановив подобным образом контроль было легче лёгкого. После чего, видя что с девушкой разговаривать сейчас бесполезно, опустился на колено рядом с её раненным парнем.

Он находился в сознании, хоть и был бледным от потери крови, а так же тяжело дышал, в то время как кровь пузырилась на его губах, что говорило о пробитом лёгком. Однако, это не снимало вопросов о том, как именно простая женщина вообще смогла кухонным ножом нанести пусть молодому, но всё же чародею подобную рану. Ведь благодаря живице, мы были быстрее и крепче нежели протецы…

– Ты можешь говорить?

– Да… – прохрипел морозовец, судя по клановому символу в виде капельки с закрученной снузу спиралькой из Дождевых, после чего тут же закашлялся кровью, после чего в свою очередь с прищуром посмотрел на мою клановую тамгу.

– Что произошло? – задал я следующий вопрос, одновременно внимательно следя за коридором ведущим в фойе вопли и полные боли крики откуда становились всё громче и громче.

– Эта… сучка, – он мотнул головой в сторону трупа, на эмоциях даже сплюнув вязкой красной слюной. – Подошла к нам после концерта… И сказала, что, что-то не так с нашими билетами и администрация предполагает, что мы приобрели их у перекупщиков, а потому нам следует пройти с ней к директору и уладить этот вопрос.

– И…

– И здесь она напала на меня, когда Янка выбежала вперёд, и зашла в кафетерий… – ответил он опять закашлялся, после чего объяснил не дожидаясь моего вопроса. – Там должен был быть наследник Боровой, который и помог нам приобрести у Морозовых эти треклятые билеты. Он на кутёж со своими приятелями остался… Бажов, я никогда в жизни не видел чтобы кто либо не являясь вообще одарённым двигался так быстро и вообще был таким сильным. Я… едва едва успел среагировать и только поэтому удар не пришёлся мне прямо в сердце. Не понимаю, как такое вообще может быть… Эта и Янку то потом почти достала, но она у меня куда как лучше в рукопашной нежели я.

«Кажется я где-то слышал о простецах способных победить чародея… – пронеслась у меня в голове мысль, а затем я вдруг вспомнил. – Точно! Наш физ-рук МакПрохор в школе, когда начал учить меня стилю „Шао-ляо“, или как-то так, рассказывал что таких уникумов готовят в одноимённом монастыре где-то на востоке. Вот только откуда бы им здесь взяться»?