Текст книги "Империя под ударом"

Автор книги: Алексей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

4
Планы исполняются вовремя

Саго, Делим и Лиомог были захвачены почти одновременно. Неожиданно, быстро, практически без потерь и без лишнего шума. Как и планировали заранее. Внезапность обеспечили качественная разведка, перекрытие дорог и подходов к городам и, конечно, стремительные марши полков.

Генерал Хологат был доволен корпусом. Хотя первая часть операции изначально не выглядела сложной. Города практически незащищенные, сопротивления никакого. Более сложным было одновременное уничтожение застав, что потребовало значительных усилий при организации.

Мелкие поселения и хардары корпус обходил, в более крупные посылал патрули и разъезды из четырех – шести воинов. Они проверяли обстановку, оценивали состояние поселений и в простой, но доходчивой форме объясняли жителям, что их жизни зависят от их поведения. Будут молчать и сидеть тихо – не тронут. Начнут шуметь, а тем паче бросаться с вилами на хордингов – умрут.

Как правило, глупых и патриотически настроенных идиотов не находилось, так что все проходило спокойно.

Существовал, конечно, риск, что какой-нибудь услужливый дурак-доброхот рванет к столице провинции с вестью о появлении страшных варваров. Но на этот риск приходилось идти. Хотя его свели к минимуму. Все основные дороги были перехвачены диверсантами и разведкой, а стремительное продвижение полков оставляло мало шансов доброхотам. Они просто не успевали за хордингами.

Одной из основных проблем хордингов была связь. Огромные расстояния между полками серьезно затрудняли управление корпусом. Птиц использовать нереально, они просто не смогут найти адресата, ведь это не стационарные пункты, а постоянно кочующие штабы. А гонцы вынуждены были отмахивать сотни верст, чтобы передать послание. Скорость прохождения приказов, докладов и распоряжений была низкой. Из-за чего Хологат здорово нервничал.

Впрочем, частично решить эту проблему помог Правитель. Еще перед вторжением в домининги он вдалбливал в головы будущих командиров одну мысль: «Лучшая связь в такой ситуации – уяснение задачи исполнителями и ее четкое исполнение». Проще говоря – каждый полк, рота, десяток знают свой маневр и общие задачи части. Тогда они будут действовать согласованно и по плану. А с гонцами передают только самые важные сведения.

Хологат этот принцип знал и использовал в доминингах, где все прошло хорошо. Прошлый опыт помогал, но генерал все равно переживал.

И только когда начали прибывать гонцы с докладами полковников о выполненных задачах, напряжение немного отпустило. Система связи и управления работает и здесь, значит, все в порядке.

После захвата прикордонных городов наступала очередь первого важного объекта – Камюка. Там квартирует четвертая когорта Шестого легиона, а значит, сопротивление будет значительным. По сути, это первый бой с армией империи, и хординги просто обязаны не только выиграть его, но проверить себя в сражении с настоящим противником.

Сил для захвата Камюка выделялось достаточно – сразу два полка плюс разведка. В принципе этого хватит с запасом. Но генерал после некоторого колебания все же решил лично возглавить операцию. Для него это тоже первый город, опыт будет не лишним.

Хологат опасался, что Правитель станет возражать против его участия, но тот промолчал. Понимал, что значит для генерала первый бой с имперскими войсками. Оставив на прежнем месте штаб, Хологат с группой управления поспешил к третьему полку, чтобы вместе с ним идти к Камюку.

Теперь, когда лошадей в войске было с избытком, хординги сумели посадить верхом и на повозки целиком весь полк, включая тыл. Мало того, имелся даже резерв тягловой силы для подмены уставших лошадей. Таким образом, скорость марша возросла еще больше, и полки могли совершать броски за предельно короткие сроки. А значит, накапливать силы в определенном месте, создавая численный перевес, всегда опережать врага и бить его там, где было удобно хордингам.

Никто в империи не был готов к такому развитию событий, и в первую очередь армия. Скратис начал проигрывать сражения еще до их начала. Оставалось только оформить эти поражения по факту. И по делу.

…В небольшой поселок в двух верстах от Камюка чужаки приехали под утро. Стремительно ворвались на вытоптанный круг в центре, рассыпались по домам, вытащили во двор синдика несколько мужчин и, держа перед их глазами обнаженные клинки, пояснили, что в ближайшие сутки здесь будут командовать они – важные воины из Скрата, присланные с особой миссией. И если жителям дороги их головы, пусть никто не вылезает из домов и тем более не пытается убежать. Нарушителей ждет страшная кара прямо на месте. А если все приказы воинов будут исполнены, то никто не пострадает. Все ясно?

Синдик, перед чьим носом мелькал остро наточенный клинок, истово закивал. Говорить он не мог, от страха перехватило горло. Что уж тут не понять? Раз из самого Скрата, из столицы, прибыли, то дело важное, чуть ли не императором одобренное. По чью голову прискакали страшные воины, кого будут хватать – то не его забота. Странно, что сразу в Камюк не поехали, но им ведь виднее. А что до жителей поселка, так он лично проследит, чтобы никто никуда ни ногой! Тем более приехавшие жестко предупредили – кто удерет, отвечать будет синдик.

Геройствовать желающих не нашлось. Все сидели по домам и даже не выглядывали во дворы. И что делают страшные гости, никто не знал. Те к жителям не лезли, только приказали собрать еды и фураж.

Синдику не повезло, в его доме засел командир воинов и велел всегда быть рядом. Если вдруг что-то понадобится. Синдик возражать не посмел, только кланялся и повторял «мы верные слуги императора». В конце концов ему приказали заткнуться и выполнять распоряжения молча.

Синдик с похвальной быстротой выполнил и этот приказ. Сидел тихо, как мышь, и даже не смотрел на чужаков. Он единственный знал, что чужаки уезжали из поселка, но к вечеру все приехали обратно. А также из скупых разговоров воинов понял, что утром они совсем уедут.

Мысль о скором избавлении придала синдику сил, и он уже спокойнее смотрел на воинов, впрочем, не забывая им кланяться.

Утром следующего дня командир воинов вытащил синдика во двор и жестко произнес:

– Мы уезжаем. Вы сидите здесь еще день. Кто покинет поселок – умрет. Ясно?.. Хорошо. Смотри, мы еще вернемся!

Синдик побледнел и торопливо заверил, что выполнит приказ. Командир хлопнул его по плечу, оскалил зубы и недоверчиво покачал головой:

– Смотри!..

Синдик так и остался во дворе, провожая уезжавших воинов полным тревоги взглядом. До последнего не верил, что все закончилось. И только когда на дороге осела пыль, поднятая копытами коней, вздохнул с облегчением.

Что-то странное творилось, что-то непонятное и оттого вдвойне страшное. Да еще в разгар октана Огалтэ! Небывалое событие! Ничего, власти разберутся. В городе и бургомистр, и легионеры. А его дело – выполнять приказы важных гостей. И беречь жизни людей в поселке. Остальное – не его забота…

Так утешал себя синдик до самого полудня, когда на горизонте вдруг возникла огромная колонна всадников. Колонна целеустремленно шла к городу, постепенно наращивая скорость.

До большой дороги было как минимум полверсты, и синдик не мог разглядеть, кто именно там едет, но это стремительное движение огромного количества людей вдруг наполнило его сердце таким ужасом, по сравнению с которым померк страх от появления воинов.

Что-то подсказывало пожилому синдику, что самые большие проблемы у него только впереди.

…Всего разведчики третьего и четвертого полков захватили семь поселков вокруг Камюка, и еще несколько групп засели в роще и лесу. Таким образом, город был полностью закрыт, все дороги перехвачены и никто не мог свободно въехать или выехать без контроля хордингов. Блокада была проведена быстро и успешно, а главное, незаметно.

Впрочем, в Камюке всем было не до окрестных поселков и тем более не до лесов. Празднества в разгаре, народ веселится, власти тоже. Костры, гулянки, шествия с факелами, реки вина и пива. Причин для волнений и тревог никаких.

Даже городская стража бдит вполсилы. И то больше по причине не рассчитавших силы в питие жителей. Получив строгий приказ бургомистра, стража только дружески вразумляла выпивох и тут же опускала. Ничто не должно омрачить праздник, ничто не должно помешать.

В такой веселой кутерьме проникнуть в город было проще простого, и разведчики воспользовались шансом. Прошли по улицам, проверили постоялые дворы и кабаки, заглянули в порт, пересчитали корабли, дошли до казарм когорты.

Под шумок, под вино и смех выведали, сколько стражи в городе, сколько легионеров в казармах, когда уходят корабли и еще много чего интересного.

Вывод один – город не готов к обороне, боеспособность когорты низкая, о страже и говорить нечего. Командиры разведэскадронов капитаны Белард и Стонд так и доложили командованию. И на исходе первых суток пребывания у Камюка получили приказ – с утра ввести режим полной изоляции. Никто не должен покинуть город, и никто не должен туда въехать. Особое внимание легионерам.

Выполнить приказ было несложно, город и так окружен. Утром разведчики покинули захваченные накануне поселки и перешли ближе к окраинам Камюка. До подхода полков оставалось несколько шагов Асалена.

Все дороги пустовали, гулявшие всю ночь горожане отдыхали, восстанавливали силы, чтобы следующую ночь опять гулять и пить, праздновать приход октана Огалтэ. Какие тут поездки?

Накладка произошла только с одним разъездом легионеров. Стомарт – командир манипулы – послал троих воинов в поселок к знакомому синдику, тот обещал несколько кувшинов браги и три больших пирога с мясом. Подарок родственнику, так сказать.

Более-менее трезвые легионеры, постоянно зевая и поминая незлым словом начальство, утром выехали за город и пришпорили лошадей. Если поспешить, можно все сделать быстро и еще поспать. Да и стомарт обещал один кувшин им как плату за услугу. Так что недаром едут.

Разъезд проскакал полверсты, свернул к балке и… пропал. С концами. Двое легионеров схлопотали болты в грудь, третьего взяли живым. Он кое-что рассказал и поспешил за приятелями к самому Огалтэ держать отчет за все дела.

Если стомарт и думал утром о воинах, то только в весьма нехороших выражениях. Он был уверен, что все трое упились за столом синдика и теперь ждать их возвращения надо только к вечеру.

За десять верст до города длинные колонны полков разделились. Тылы отстали, они теперь поспеют только к концу дела. Всю тягловую силу командиры полков направили в роты. Пешком не шел никто, пехота поголовно сидела в повозках. Скорость движения повысилась.

А за пять верст до города сменили всех лошадей и волов, в повозки впрягли свежих и рысью погнали их вперед.

Полки заходили с двух сторон – с полудня и с заката. Шли по самым хорошим дорогам, где меньше рытвин, колдобин, изгибов.

За две версты до города от колонн отделились арбалетные роты. Им предстояло образовывать внешнюю линию оцепления и держать подступы. Бегущих воинов стрелять, жителей задерживать.

За версту до окраин пехотные роты тоже начали разделяться попарно. Им теперь идти по намеченным дорогам до самого Камюка. У крайних домов пехоту ждали разведчики-проводники. Кого куда вести – уже продумано и расписано. Основные цели – казармы легионеров, дом бургомистра, склады, порт.

Наверняка кто-то из жителей окраин видел хордингов, скорее всего даже принял за похмельный бред. Кто-то испугался, кто-то захотел лично узнать, зачем пожаловали незваные гости. Кто-то, самый трезвый и разумный, понял, что это враги. Но сделать никто ничего не мог. Просто не успел. Настолько стремительным был бросок пехоты, покинувшей повозки за сотню шагов до домов.

5
Здравствуйте, мы ваш гость!

Время штурма было выбрано очень удачно. Полдень, улицы пустые, горожане кто спит, кто только встал, стражи и той не видать, таверны и кабаки только-только открываются, в порту возле кораблей ни души, экипажи на берегу.

Редкие похожие неторопливо шагают по своим делам, сонно переставляя ноги и постоянно зевая. В глазах еще ночная одурь, в голове хмель.

Хординги шли по свободным улицам, не отвлекаясь на горожан. Гулкий топот сотен ног наполнял город и пока не дробился криками ужаса, лязгом стали и предсмертными хрипами.

Одна рота четвертого полка сразу пошла в порт, другая к складам и амбарам, третья к дому бургомистра. Четвертая была передана третьему полку для штурма казарм когорты. Эта рота должна была стать в оцепление и не выпускать легионеров в город. Прямое столкновение с когортой генерал Хологат возложил на закаленный в боях третий полк. И сам пошел вместе с ним.

В городах управление войсками всегда затруднено, а то и невозможно. Слишком сильно дробятся силы, слишком много строений, улиц, подворотен. За всем не уследить, не подсказать. А связь здесь только через посыльных, которых тоже опасно отправлять в никуда. Даже под охраной.

Так что основным средством управления вновь становится четкое и верное уяснение задачи подчиненными. И скрупулезное следование приказу. Как и положено в армии.

Третий полк быстро миновал окраину города и соседние с центральной площадью улицы. Не обращая внимания на редких прохожих, не отвлекаясь на кое-где мелькавших стражников. Не до этих остолопов сейчас, будет еще время почистить город, но все потом…

…Казармы когорты располагались ближе к полуночной окраине города, отделенные от домов пустырем и широкой улицей. Это был как бы город в городе – четыре длинных двухэтажных строения, полтора десятка домов, конюшни, арсенал, склады, несколько площадок для занятий, кузнецы, мастерские, пекарня. Все огорожено деревянным забором высотой в полтора человеческих роста. Выходы во все стороны, кроме восходной (с той стороны был канал). Возле ворот стояли башенки для стражи.

Армейские порядки требовали, чтобы даже в своих городах легионеры несли службы по охране мест расквартирования. Когда-то порядок соблюдался строго, но сейчас дисциплина ослабла и стражников было всего двое – на полуденных и полуночных воротах. Сами ворота на ночь закрывали, но в октан Огалтэ этого не сделали. Вот и сейчас одинокий часовой стоял в полуночной башне, тоскливо глядя на двор. Второго сняли в первый же день октана, посчитав в такое время соблюдать все правила глупостью.

Кавекер Осмер, командир четвертой когорты, еще не старый, но успевший обрюзгнуть мужчина лет сорока пяти, смотрел сквозь мутноватую слюду в окно гостиной.

Кавекера мутило. Вчера он перебрал вина за столом в доме бургомистра да вдобавок съел что-то такое, отчего его ночью рвало. Войсковой лекарь дал снадобье, но оно мало помогло. Так и промучился всю ночь и только под утро задремал.

Нельзя так пить, здоровье все же не то, что было в двадцать зим, да еще столько есть. Вон пузо отвисает и морда стала такой, что застежки шлема не сходятся. Но это все мелочи, несерьезно…

Осмер поднял щеколду и толкнул раму окна наружу. Свежий морозный ветерок ударил в распаренное лицо и приятно охладил кожу. Слуги натопили комнату, не продохнуть, а он не любил жар.

Окна дома кавекера выходили на двор, слева были видны казармы третей и четвертой манипул, справа мастерские. Возле казармы третьей манипулы бродили несколько легионеров. У входа в четвертую были сложены доски и бревна.

После сокращения легиона, когда расформировали четвертую манипулу, их казарма пустовала и использовалась под склад продовольствия. Правда, сейчас ее понемногу освобождали, а потом должны были ремонтировать.

Мысли кавекера перескочили на дела службы. Приказ стратиона о создании запасов продовольствия, фуража и оружия он получил давно. Стратион в письме намекал, что вскоре будет не только вновь развернута четвертая манипула, но и переброшены дополнительные силы к пограничью.

С чем это связано, в письме не упоминалось, но кавекер и сам знал – империя наконец созрела для похода на полдень. И раз силы легиона будут расти, значит, поход не за горами.

Отсюда несложный вывод – мирной спокойной жизни приходит конец. Впереди долгие походы, мелкие бои, крупные сражения и опять походы. До тех пор, пока домининги не будут покорены. А уж что дальше – ведает только император. Вдруг да решит продолжить поход и двинет армию на хордингов?

Откровенно говоря, идти в поход Осмеру не хотелось. Да, увеличенное жалованье, дополнительные выплаты, шанс занять более высокий пост, все это хорошо. Но кавекер уже привык к Камюку, к тишине и покою, к размеренной службе, при которой самой большой бедой была задержка с выплатой жалованья. Дожив до сорока пяти зим, кавекер потерял вкус к военному делу и уже подумывал об уходе на покой. Деньги какие-никакие скопил, связи наладил, можно спокойно уезжать домой, открывать свое дело или бездельничать.

Он давно потерял боевую форму, вытаскивал меч только на церемониях и отвык от походных неудобств. И жена под боком, и дети подрастают. Бросать их ради славы и почестей?.. Нет, это не по нему.

Осмер давно бы подал прошение об отставке, но ждал срока окончания пятого ценза, после которого в полтора раза возрастало его содержание. Оно сохранялось и при отставке, что навсегда избавляло кавекера от любых финансовых проблем в будущем.

Еще шесть кругов службы, и можно отсылать прошение. Всего шесть кругов! Полгода. Но если до этого начнется война с доминингами, о прошении придется забыть. Покидать армию в разгар кампании – дурной тон. А скандала Осмер не хотел.

Вот и маялся, прикидывая и высчитывая, чтобы и своего не упустить, и на войну не попасть.

Настроение ему подняло послание стратиона, полученное три дня назад. Аммер предупреждал кавекера, что ожидаемое подкрепление пока задерживается на неопределенный срок. Причина задержки не указана, но кавекер сообразил, что дело в нападении вооргов на империю. Видимо, туда стягивают все силы и резервы.

Хорошая весть, выходит, сюда новые манипулы и когорты придут не скоро, а значит, и поход на домининги откладывается. И у Осмера есть шанс спокойно дотянуть до отставки.

…Фигура часового мелькнула в бойнице башни, кавекер ухватил ее взглядом и отвлекся от своих мыслей. Стражу на воротах он сам распорядился сократить. Глупо держать троих в башнях, и один-то ни к чему. Кто сунется в гарнизон с дурными намерениями? Шустрилы что ли? Хе-хе… Да они к Камюку на версту не подходят. А кто еще?..

Жить при казармах кавекеру надоело. Вопреки порядкам он уже хотел переехать в другой дом на окраине города. Там тихо, уютно и из окон видны лишь сад да озеро. Красота! Когда он уйдет со службы, то выстроит себе новый дом где-нибудь в метрополии, и там тоже будут сад и озеро. И большой луг. И вокруг никаких легионеров, никаких брантеров, шустрил и вообще вооруженных людей. Хватит с него тридцати лет службы! Пора на покой!

Часовой вдруг дернулся в проеме бойницы и пропал. Кавекер с неудовольствием отметил, что и этот легионер, видимо, перебрал вчера, раз не стоит на ногах. А ведь он требовал от командира манипулы подобрать самых стойких и надежных. Опять позор на весь город. Хотя городу сейчас точно не до гарнизона и не до часовых. Нет уж, такое терпеть нельзя, надо немедленно выдать полную порцию нарушителю! Хотя выходить наружу лень, как и натягивать форму. Может, отложить на потом?

Осмер еще размышлял, решая, как поступить, когда в открытый проем ворот вдруг ворвались воины в черной форме и побежали к казармам.

Мелькнули обнаженные клинки мечей, раздалась отрывистая команда. Колонна воинов свернула налево, а следом за ней в ворота забежала еще одна. И на стене вдруг разом возникло десятка два людей с какими-то коромыслами в руках.

В ворота вбегали новые колонны. Они выбирали каждая свое направление и освобождали дорогу следующим. Целеустремленность и скорость чужаков ошеломили кавекера. А еще больше его поразило то, что все это происходило в полнейшей тишине. Словно во сне.

Осмер открыл было рот, чтобы гневно крикнуть, но тут донесся чей-то мощный рык. А ему вторил крик боли. Так обычно кричит человек, которому вогнали в брюхо пол-локтя острой стали.

…Детального плана расположения гарнизона у хордингов не было. Разведка успела только выяснить, в какой части города он находится, и уточнить пути подхода к нему. Так что командир третьего полка Буар поставил задачу просто: каждая рота берет на себя любые большие строения, начиная слева от ворот. Всякую мелочь – вроде пристроек, сараев и прочих – пропускать, ясно, что там нет ничего важного.

Главное – застать легионеров врасплох, запереть их в казармах. Впрочем, если кто и выберется наружу, пусть побегает под болтами. Обе арбалетные роты займут стены и крыши зданий, для них весь двор гарнизона как на ладони.

Использовать зажигательные бомбы полковник запретил, пожар совершенно не нужен. Хотя спалить легионеров заманчиво. Но пожар может выйти боком, как бы огонь на город не перекинулся.

Штурм начали разведчики, сняли единственного часового, шустро взлетели на стены, сбросили веревочные лестницы, и по ним уже пошли арбалетчики. Как только первые три десятка разбежались по стенам, полковник дал отмашку. И в открытые ворота пошли штурмовые роты.

Входили молча, без криков. Бегущие впереди ротные выбирали цель, указывали на нее фальшионом, а воины на ходу разворачивались в цепи, беря на прицел окна и двери.

Двор гарнизона быстро опустел. Стоявшие здесь легионеры либо лежали мертвыми, либо успели убежать. Несколько задержавшихся имперских воинов опрометчиво вытащили мечи и попробовали подороже продать жизни. Но тратить на них время никто не стал. Свистнули тетивы, и стальные болты легко пробили доспехи и живую плоть.

Внутреннее строение казарм было простым. В центре широкий коридор, по обеим сторонам комнаты легионеров. В каждой жило по пять воинов. Всего пять комнат на одну квадрилу. На первом этаже две квадрилы и на втором две. Кроме комнат легионеров, здесь же были жилища командиров квадрил – квадриантов, а также арсенал. Позади казармы отхожее место, отгороженное невысоким забором.

– Первый и второй десяток внизу, третий и четвертый – наверх! – негромко скомандовал ротный и уже вдогонку добавил: – Не шуметь без нужды.

А никто и не хотел шуметь. Штурмовые группы проникли в казармы и начали зачистку. Работали по давно освоенной схеме четыре-четыре-два. Четверки влетали в помещения, пара страховала в коридоре. Если внутри было слишком много врагов, пара приходила на помощь.

Поначалу вообще обошлись без гранат. Ведущий четверки открывал дверь (их здесь запирали редко и только на ночь), бросал взгляд внутрь и, если там все тихо, заходил. Следом ведущий второй пары. А ведомые с арбалетами становились у двери, готовые прикрыть ведущих.

Хординги были готовы к активному сопротивлению, но комнаты встретили их храпом, сонным бормотанием и бессвязной руганью. Перебравшие по случаю праздника и пришедшие (а кое-кто и принесенные) под утро легионеры еще отсыпались. Только немногие успели продрать глаза и теперь вспоминали подробности гулянки, жадно пили воду и копили силы для похода в отхожее место.

На влетавших в комнаты хордингов смотрели мутными глазами, толком не понимая, кто это и зачем пожаловал. Мало у кого хватало соображения понять, что это отнюдь не друзья. А вот сил вытащить из прикроватного шкафа меч и нашарить лежащие на стеллаже ножи не хватало.

Резать спящих и беззащитных – паршивое дело, претившее самой натуре хордингов. Не по-мужски и не по чести. Но тут выбора не было. Ибо ждать, когда легионеры придут в себя, возьмут в руки оружие и выстроятся для боя, мог только идиот. Не до угрызений совести, с врагом надо кончать быстро.

И хординги резали. Кто фальшионом, кто ножом. Нескольким легионерам, потянувшим руки к оружию или отрывшим рот для крика, вогнали болты в грудь.

Первый этаж был очищен быстро и тихо. А вот на втором уже под конец зачистки одна из групп нарвалась на троих одетых легионеров и, что важно, при оружии.

Влетевший в комнату ведущий четверки моментально заметил тройку легионеров, прыгнул обратно, едва не снеся с ног товарища, и хрипло выдохнул:

– Бомбу!

Второй воин поджег фитиль ручной бомбы с центра, чтобы он меньше горел, и забросил его внутрь. Ахнуло, осколки застучали по стенам и двери.

Ведущий опять открыл дверь и прыгнул внутрь с фальшионом наготове. Второй воин вошел следом, за ним еще пара с арбалетами.

Двое легионеров валялись на полу, третий сидел у стены, прижав руки к лицу, и глухо стонал. Еще двое ворочались на лежаках. Их не задело, но здорово оглушило.

Хординги быстро добили раненых и выскочили в коридор. И почти сразу услышали приглушенные взрывы снаружи. Другие группы тоже пустили в ход бомбы.

Пропустив вперед роты, командир полка вместе с разведчиками поспешил к дому кавекера. Хорошо бы взять его живым, это важный источник, он даст ответы на многие вопросы.

Хординги почти добежали до дома, когда входная дверь с треском захлопнулась и лязгнул засов. Часовой, видимо, пришел в себя и поспешил запереть вход. Думает, что поможет?

Две пары разведчиков, вытащив ножи, с разбегу взлетели на выступы в стене, всадили клинки в стыки бревен и шустро полезли вверх, к широким окнам. Командир разведэскадрона крикнул, и десяток воинов исчез за углом.

Свистнул болт арбалета, в одном из окон второго этажа раздался крик. Кому-то из слишком любопытных обитателей дома не повезло.

…Осмер вышел из ступора только после странного грохота, несколько раз прозвучавшего невдалеке. Что там гремело и почему, он не знал, но звук выходил резкий и неприятный, хотя и немного приглушенный стенами.

Влетев в спальню, кавекер рявкнул сидевшей на ложе растрепанной жене:

– Одевайся быстро! И бери детей!

Жена, некогда красивая стройная девушка, а теперь располневшая толстая женщина, смотрела на него широко раскрытыми глазами, комкая у груди одеяло.

– Быстро!

– Что?..

– На нас напали!

Выпалив это, кавекер вдруг сам только что понял, что именно произошло. И от осознания этой нелепости его передернуло. Кто посмел? Кто мог напасть? Неужели мятеж?..

Грохот снаружи донесся еще раз, не такой сильный, но хорошо различимый.

Осмер выбежал из спальни и почти слетел по ступенькам вниз. На первом этаже жила прислуга – две женщины и мужчина. Тут же всегда были двое легионеров из стражи. Один обычно стоял у двери, второй сидел в небольшой комнате рядом с кухней.

Увидев его, кавекер крикнул:

– К оружию! Враги! Запереть двери, быть готовыми!

К чему именно, он не уточнил, а легионер и не спрашивал.

Осмер думал, что нападавших встретят легионеры, конечно, побьют их и прогонят прочь. Это может занять время, а пока лучше отсидеться здесь или вызвать остальных командиров когорты и уже с ними атаковать противника.

Кавекер был уверен, что наглых врагов победят. В конце концов, их меньше, они в чужом городе, так что у них никаких шансов.

Думать иначе он не мог, весь его жизненный и военный опыт подсказывал именно такое развитие событий. В порыве ярости Осмер даже хотел лично возглавить уничтожение противника. Но додумать эту мысль до конца он не успел.

Сперва в коридор влетели легионеры и быстро закрыли за собой дверь. Поймав взгляд кавекера, один из них испуганным голосом выкрикнул:

– Они идут сюда!

Оба воина обнажили клинки. А Осмер только сейчас понял, что даже не одет. Не считая накидки, в которой он стоял у окна.

– Держите дверь! Я скоро.

Он побежал наверх и уже на лестнице услышал чей-то вскрик. Кричала женщина.

Служанка, бывшая в комнате детей, не вовремя выглянула в окно, узнать, что там такое происходит. Ее силуэт только мелькнул в проеме, и остроглазый разведчик навскидку снял цель, справедливо посчитав, что там мог быть враг.

Случайная жертва войны. Не первая и, к сожалению, не последняя…

Служанку кавекер обнаружил лежащей у кровати сына. В груди у самой шеи торчала короткая толстая стрела, а на полу и на сорочке разливалась густая кровь. Дети – мальчишки девяти и десяти лет – жались в дальнем углу, круглыми от ужаса глазами глядя на няню.

Осмер хотел было позвать сыновей, чтобы увести их, но в комнату забежала жена, наспех одетая, все так же непричесанная.

– Что?..

При виде служанки ее рот стал раскрываться для истошного крика. Кавекер дернул жену за плечо, встряхнул.

– Уходим! Все вниз! Я…

Договорить Осмеру не дали.

Раздался удар, из рамы вылетела слюда, потом вылетела сама рама, и в проеме возникла затянутая в черное фигура. В руках странно изогнутый меч. Заметив хозяев, чужак спрыгнул на пол и выставил меч перед собой.

– Не двигаться! – жестко, с акцентом произнес он.

Следом возник еще один воин. Он подошел к кавекеру, замершему рядом с женой, жестом потребовал отойти в сторону. И качнул мечом.

Безоружный командир когорты повиновался. От одного взгляда на оружие врагов, на их суровые лица его начинала колотить дрожь.

Кто-то пробежал по коридору, слетел по лестнице вниз. Оттуда донесся вскрик, лязг железа и протяжный стон.

Кавекер почувствовал слабость в ногах, неловко сел на край лежака и потянул жену к себе. Дети ползком подобрались к ним и затихли в ногах, со страхом глядя на чужих воинов.

Они так и сидели, не смея заговаривать с врагами и даже смотреть на них. А потом в комнату вошли несколько человек. Один из них, рослый, в такой же черной форме, в шлеме и с мечом в руке, вышел вперед и строго спросил:

– Командир четвертой когорты Шестого легиона кавекер Осмер – ты? Ты мой пленник!