Текст книги "Пауки в банке (СИ)"

Автор книги: Алексей Абвов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– А если есть?

– Всё равно не вижу лучшего варианта, а наша маскировка скоро умрёт.

– Хорошо, действуем, твои справа, мои слева, от краёв к центру, белых живыми оставить, нам они пригодятся, если сумели разобраться с этой хренью. На счёт три огонь.

Я перекинул невидимую винтовку в руки и выбрал первую цель, того самого командира, в этот момент кричавшего на других и активно жестикулировавшего по вполне понятным словам 'фак' и 'факинг', идущих один за другим, явно требующего их торопиться.

– Раз..., два..., три!

Яркая вспышка ослепила всех кроме нас. Всё остальное заняло менее пяти секунд. Никто из противников так и не успел ничего предпринять, наш удар в спину был для них совершенно неожиданным. Даже крикнуть никто не успел, быстро превратившись в дымящиеся кучи горелого мяса. Двое оставшихся белых мужчин, стоявших у робота, смотрели на нас совершенно не понимая, что происходит и почему они всё ещё живы.

– Соблюдайте тишину, господа, – сказал на английском Олег, – теперь вы в безопасности. Сергей, открывай дверь,– переключившись на внутреннюю связь, обратился он ко мне.

Я три раза коснулся сенсора и массивная дверь легко и быстро, всего за секунду ушла вверх. Мы выглянули в открывшийся проход и увидели наш сектор, кое-где подсвеченный такими же зелёными фонариками, какие были у разведчиков, проводивших нас по коммуникациям. Олег достал из своего кармана такой же фонарик и стал рисовать им в воздухе какие-то знаки. Вскоре к нам подбежал один из штурмовых отрядов Олега в количестве пятнадцати бойцов.

– Уж где-где, а тут вас никто не ожидал увидеть, – начал один боец, – вы прям из воздуха нарисовались.

– Вместо нас могли нарисоваться вон те ребята, – махнул в сторону прохода Олег, показывая на обгорелые трупы негров, – быстро тащите сюда эту большую хреновину и подберите оружие. Сергей как всё закончат, закрывай дверь.

– Не так просто, Олег, с нашей стороны эту дверь не закрыть, тут сенсор выжжен полностью, если закрывать с той, то я там и останусь, не успею назад проскочить, она слишком быстро закрывается.

– Плохо, очень плохо, значит, придётся с тобой вместе идти, а маскировка временно выработала ресурс.

– Слушай, – меня осенила гениальная, по моему мнению, идея, – а может мы сами прямо сейчас ударим по чернозадым, пока они готовятся нападать на нас в других местах и не ждут дорогих гостей, таких как мы? Проберёмся вдвоём втихаря, устроим конкретную панику, стреляя во всех подряд, а тут и твои ребята подоспеют к банкету.

– Рискованно, но можно попробовать. Сейчас я пошлю за вторым отрядом, пусть объявляют общую тревогу, и начнём большое веселье. Эх, чувствую, влетит нам завтра от совета за всё это самоуправство...

– Знаешь что, – мне пришла в голову вторая гениальная мысль, – хорошо бы ещё пошевелить заслоны с нашей стороны, чтобы негры стали беспокоиться и не сразу поняли, что к ним зашли в тыл. Сам же видел, наступать прямо сейчас они не совсем готовы, час или даже два форы у нас есть.

– Мои мысли читаешь, да? Так и сделаем, – сказал Олег, быстро удаляясь куда-то вглубь сектора, отдавая распоряжения своим бойцам. – Начнём, как все будут готовы, я вскоре вернусь.

Пока было время, я решил расспросить освобождённых техников на предмет того, есть ли ещё подобные роботы. Те ещё находились под большим впечатлением от произошедшего и от моего внешнего вида одновременно, что заметно сказывалось на их речи. Пришлось несколько раз переспрашивать одно и то же, пока меня, наконец, поняли как надо. Я с трудом разобрал их ответы, из которых выяснилось, что таких аппаратов есть ещё два, но они находятся в другом секторе и ими больше некому управлять. Впрочем, о том, как это можно делать, они уже рассказали главарю всей этой чёрной банды, так что подготовка новых операторов вопрос времени, и скорее всего, одного дня. Из этого вытекала потребность не просто отбить ещё одну часть сектора, а идти до конца, до окончательной победы.

– Олег, ты меня слышишь? – спросил я его по внутренней связи.

– Прекрасно слышу, что у тебя случилось?

– Всё плохо, я расспросил техников, они говорят о ещё парочке больших пушечек. Если мы не отобьём их сегодня, то сам понимаешь. Но они находятся в самой глубине негритянской задницы, и нужно будет их до конца бить прямо сейчас. У нас сил на такое хватит?

– Откуда? Сотню бойцов я найду. Основные силы в старом секторе остались, там свои командиры, и они гарантированно не пойдут на такое, а на долгие уговоры и заседание совета времени нет. Ты обнаружил проблему – тебе её и решать. Чем могу – тем помогу, но не требуй большего.

– Ладно, если что, попробуем проскочить вдвоём и хотя бы повредить устройства.

– Ты узнай, как лучше пробраться туда, тебе знаний языка хватит?

– Ничего, на пальцах растолкую, если не хватит своих, у кого-либо отрежу до комплекта – закончил связь я, снова обращаясь к спасённым техникам.

Пока Олег ходил по своим делам я худо-бедно уже представлял маршрут, который нам потребуется пройти. И это меня совсем не радовало, пройти через большую толпу врагов будет весьма непростым занятием, там несколько тысяч человек, хватило бы заряда батарей для винтовки. Вскоре к нам подошли люди Олега, образовав большой круг, а потом объявился и он сам.

– Так, ребята, – начал он перед всеми собравшимися, – мы идём в последний бой, который, как поётся в старой песне, трудный самый. Кроме нас никто не сделает того, что нужно сделать. Противник готовится к утреннему наступлению, но мы его опередим. Неожиданность, быстрота и манёвр – наши основные и единственные преимущества, всё как всегда, короче. Во вражеских секторах много гражданских, так что прошу действовать аккуратнее. Если кто не готов идти в бой – скажите прямо сейчас. Вопросы, предложения и пожелания есть?

Бойцы смотрели друг на друга в свете зеленоватого свечения самодельных фонариков, но никто не подавал голоса, все были закалёнными в предыдущих столкновениях и все понимали, что от них требуется.

– Хорошо, если все согласны, то разбиваемся на боевые группы и определяем порядок продвижения. С нами одновременно начнут атаку группы стоящие в прикрытии заслонов, так что группам требуется быстро выйти в тыл обороняющихся и создать там панику, одновременно перекрыв пути отхода в дальнюю часть вражеского сектора, чем займёмся мы с Сергеем. Потом объявляется свободная охота, зарядов не жалеть, запасные батареи не экономить. Я попробую предложить неграм сдаваться, когда поднимется паника, может и сработает.

Ещё через пять минут мы выдвинулись. Впереди с большим отрывом на поворотах коридора периодически активируя частично восстановившуюся маскировку, шли мы с Олегом, чтобы при случае кто-либо из многочисленных противников случайно не поднял тревоги. Один раз пригодилось, двоих часовых мы прищучили, не прибегая к помощи оружия. Вскоре мы вышли на большую группу штурмовиков, которую мы чуть раньше обходили по потолку. Группа грамотно располагалась в пересечении нескольких коридоров в некотором отдалении от основного сектора, и обойти её не поднимая тревоги, было никак нельзя. Также было нельзя допустить, что бы кто-либо выскочил из-под огня и поднял тревогу в основном секторе. Снова нам с Олегом пришлось активировать антиграв и перебираться по потолку, перекрывая два имевшихся прохода в основной сектор из этого места. Знаете, никому не пожелаю подобной судьбы, которая была уготована нашим противникам. Стоишь ты, ничего не подозреваешь, что-то делаешь, общаешься с друзьями, тихо справляешь малую нужду в уголке, строишь далёкие планы на будущее, которого у тебя больше не существует. Два больших плазменных заряда, выпущенных с малого расстояния одновременно накрыли зал, где располагалось около сотни хорошо вооруженных негров, превращая их в дымящиеся кучи горелого мяса. И всё это происходило практически без единого звука, если не считать шума горячего воздуха врывающегося из зала в коридоры. Дело сделано, нужно торопиться дальше, пока остальные противники не спохватились. Мы бежим к основной части сектора, включив маскировку, как невидимая судьба, несущая смерть всем, кого она случайно встретит на своём пути. Вот мы уже выскакиваем в большой зал, где в свете горящих факелов, отбрасывающих длинные колышущиеся тени, малыми и большими группами сосредоточились наши противники. Совсем рядом с нами, судя по вооружению, находится группа уголовников, не задумываясь, выпускаю плазменную гранату, превращая их в дымящиеся угли, Олег куда-то вверх выпускает ещё одну, зал озаряется яркой вспышкой, на мгновение мир застывает в виде чёрно-белой фотографии.

– ВСЕМ БРОСИТЬ ОРУЖИЕ!!! – кричит по-английски Олег, усиливая свой голос через костюм, так что его должны были услышать все в этом зале и даже те, кто находятся в ближайших коридорах.

Ещё одна плазменная граната Олега бьёт куда-то в потолок, вспыхивая и рассыпаясь снопом ярких искр, обдавая жаром всех, кто находится внизу. В нас никто не стреляет, хотя действие маскировки уже закончилось и мы прекрасно видны со всех сторон, пусть только в свете факелов. С поднятыми винтовками мы проскакиваем мимо куч людей, в которые превратились группы бывших противников, в это время в зал уже вбегают наши бойцы, беря на прицел любого, кто пытается шевелиться. Сопротивления нет. Я бегу к широкому коридору, ведущему в следующий сектор, Олег же с группой бойцов направляется к проходу в нижнюю часть сектора, там сосредоточена основная часть негритянских сил.

– Серёга, на тебе 'большие пушки', я чищу неграм задницу внизу, с тобой в прикрытии пойдут три отряда.

– Принял.

– При возможности принуждай черножопых к сдаче, пусть с пленными потом совет разбирается, так и от нас отстанет на какое-то время.

– Уговорил, языкастый, хотя ты меня не переубедишь, что хороший негр – это жаренный негр.

В итоге всё оказалось гораздо проще, чем ожидалось. Если сказать честно, то я был скорее разочарован, нежели рад, как подобает победителю. Реального сопротивления больше не существовало. Я успел подстрелить всего двоих особо ретивых негров, один успел выстрелить и даже попасть в меня. Впрочем, отсутствие эффекта этого попадания только сыграло мне на руку, видя мою неуязвимость, другие негры предпочли сразу сдаться. В последнем секторе было очень мало бойцов, да и вообще мало мужчин, тут располагались покои уголовной верхушки, окруживших себя многочисленными рабами и женщинами. Быстрого прорыва в самое логово с нашей стороны они не представляли даже в своих кошмарных снах, а потому почти все имеющиеся у них бойцы готовились к утреннему штурму нашего сектора. Мне и бойцам, последовавшим за мной, оставалось только собрать брошенное оружие и заталкивать пленных в помещения только с одним выходом. Этим не очень приятным делом мы занимались практически до самого утра, когда я выдохся окончательно и едва не уснул на ходу. Борясь с накатывающим забытьем, я всё же дошел до нашей лаборатории, где и отключился, едва опустившись на первую попавшуюся лавку, так и не снимая скафандра.

Я не знаю, почему в народе считается, что лучшая смерть – это смерть во сне. Может быть это типа – ничего не почувствовать, заснуть на земле, а проснуться на небесах. Не знаю, не знаю, ведь никто из так умерших ничего не рассказывал тем, кто ещё жив. А как оно там изнутри...

Лично мне теперь никто и никогда не докажет преимущество сонной смерти. Лучше сгореть в бою от плазменного заряда или мучиться, истекая кровью из множества ран, нежели ещё раз пережить всё то, что я пережил этой искусственной ночью. Я умирал чужими смертями и воскресал своей жизнью сотни раз, чтобы снова умереть и воскреснуть, всякий раз переживая страдания ухода и страхи возвращения. Я сгорал в пару секунд, я замерзал в течение нескольких чесов, меня рвали на части и давили чем-то громадным, каких только видов смерти я не пережил. Если есть настоящий Ад – то это именно эта вот бесконечная череда перехода от жизни к смерти и обратно, а не какие-то там вечные кипящие котлы и сковородки, к ним за вечность можно и привыкнуть. И когда в очередной раз вернулся из кратковременного забытья смерти, а нового переживания ухода всё не наступало, я долго не мог понять, кто я такой и где нахожусь. Моё тело ощущалось как один большой комок пульсирующей боли, мой мозг готов был взорваться от невероятного множества предсмертных переживаний множества людей, вернее нет, не людей, а самых различных существ, как похожих на людей, так и не похожих на них ни единой чертой. Что это было, неужели расплата за вчерашнюю победу? Но почему тогда я сам ещё жив?

Постепенно пульсирующая боль стихала, я смог почувствовать, что всё на месте и ничего у меня не отвалилось. Это был сон, всего лишь такой плохой сон, почудилось мне. Но не успел я обрадоваться этой простой мысли, как на внутреннем экране возникла надпись:

'Восполнение опыта произведено успешно. Активация связей по мере актуальной постановки задач'.

Надпись пропала, едва я прочёл её до конца, и появилась другая:

'Человек, ты смог совершить невозможное даже для разума первой степени. Ты вобрал в себя всю имеющуюся у меня базу памяти за один раз. Постепенно ты сможешь использовать весь полученный опыт, но тебе требуется отдых не менее четырёх суток.

Мтсиумис, цитадель Умиус.'

Вот тебе раз. Догадывался же, что какая-либо подлянка обязательно будет, после первого 'странного сна', но чтобы так. Это каким же надо быть извращенцем, чтобы передавать чужие знания через смертный опыт? Наверное, это что-то сродни горькости лекарства, специально не захочешь его принимать, только если по-настоящему припрёт. Вот только не просил я этого лекарства, зачем же меня так?

С некоторым трудом я сумел деактивировать боевой режим скафандра, который я так и не выключил, когда провалился в сон, а потом, едва шевеля руками и ногами, выбрался из самого скафандра наружу. Шатаясь и норовя упасть на пол, я повесил скафандр в шкаф и снова растянулся на лавке. Марина и Ольга до того с опаской наблюдавшие за моими телодвижениями из другого края комнаты, решили срочно исправить столь незавидное моё самочувствие, и не дали мне снова отрубиться, активно занявшись моей бренной тушкой. В четыре руки они стали разминать моё едва подающее сигналы жизни тело, потом совсем лёгкими воздушными касаниями вернули практически утраченную кожную чувствительность. Я постепенно стал забывать ночные чужие переживания, возвращаясь в себя, в свою жизнь, в своё тело. И вскоре моё мужское естество отреагировало на женскую заботу самым правильным образом к совершенно нескромной радости девушек. Я чувствовал нежную благодарность к своим 'спасительницам' и выражение этой благодарности затянулось на несколько часов подряд с небольшими перерывами для смены поз и партнёрш. Странно, на земле, даже в молодости я не мог любить женщин так и столько. Мне хотелось ещё и ещё, и я никак не мог насытиться. Девушки тоже всё время не выпускали меня из своих объятий, меняя друг друга на моей затвердевшей и не желающей менять этого состояния плоти. В моём лице жизнь решила окончательно отыграться от навязанной мне сонной смерти. И только возникший сильный голод подсказал нам, что 'хватит праздновать победу, пора бы и другими делами заняться'.

А дел этих, как оказалось, стало ещё больше, чем вчера. Самое неприятное из них, что меня ближе к вечеру, ждут с отчётом о проделанной работе в Совете, а я даже не знаю, что там рассказать. Ну не рассказывать же про свои сны и о том, как мы боролись с их последствиями? Следовательно, прямо сейчас требуется развить иллюзию бурной деятельности. Вот чего никогда не любил на Земле, так это именно этого. Но надо. А не хочу. Следовательно, пока есть время, стоит сделать что-то реально важное.

Я прошелся по сектору и через некоторое время отловил Олега. Он так и не снимал своего скафандра, но его явно не терзали как меня ночные кошмары, и выглядел он, судя по его голосу, весьма бодро.

– Ну как провёл 'ночку'?– с некоторой издёвкой в голосе спросил он меня после традиционного рукопожатия.

– Лучше не спрашивай об этом, – я скривил рожу так, как будто съел целиком самый кислый лимон, – я за эту 'ночку' умер несколько сотен раз. Наверное, это мне была такая божественная кара за каждого убитого мной негра.

– Ладно, извини, просто я уже тебя тут заждался, новостей много скопилось, нам бы их с тобой обсудить, до вечернего заседания в совете.

– Имеется что-то особенное, что не всем говорить стоит?

– Ага. И это..., сходи-ка ты скафандр одень, поговорим лучше по внутренней связи, а то мало ли кто подслушает.

– Всё так серьёзно?

– Да. С виду, вроде бы ничего особенного, но вот возможные последствия...

– Уговорил, пойду одеваться. Пошли, со мной прогуляешься, а то меня там народ, мающийся от безделья, хочет порвать на несколько частей.

Собственно, последнее было истинной правдой, 'научный отдел', над которым меня так опрометчиво поставили, собрался в полном составе и желал, чтобы я загрузил его хоть какой-то работой. Поначалу ещё была работа по модернизации добытого оружия, но к настоящему времени всё что можно, уже было сделано, а других идей, чем бы ещё таким интересным заняться, никому, в том числе и мне, в голову не приходило. Дело осложнялось тем, что невостребованные руки требовались на расчистке захваченных секторов от продуктов жизнедеятельности наших чернокожих друзей человека, на что никто из зачисленных в 'научный штат' явно не соглашался. 'Вот ещё, белыми ручками да чужое дерьмо чистить'. Так что у меня стояла совершенно невыполнимая, по моему представлению, задача, чем бы занять две сотни потенциальных бездельников, да ещё так, чтобы им интересно было. Пока мы шли в дальнюю комнату, Олег умело оттёр от меня тех, кто горел срочно пообщаться со мной. Типа раз он идёт с оружием, значит ему важнее, на что и был мой расчёт. Когда я опять облачился в лохматую оболочку и включил связь, Олег выдал мне фразу, которую я сразу не понял:

– Серёга, прикинь расклад, у нас дальше пути нет!

– Какого такого пути, о чём ты?

– Ну, ты не догадался ещё, почему именно в последних секторах, занятых неграми были 'большие пушки', а, вернее горнопроходческие плазмы? Пока ты дрых, мы ещё два десятка подобных штук откопали.

– И что? – я действительно не понимал, к чему Олег клонит.

– А то, что, похоже, у нас тут других врагов не предвидится, всё, край, стенка. И что делать многочисленному народу совершенно непонятно.

– Опять не понял, какая стенка, причём тут народ?

– Олег, ты не проснулся что ли?

– Проснулся, сам видишь, стою, с тобой разговариваю, а ты прикалываешься надо мной, бедным, нехорошо поступаешь, редиска!

– Ладно, слушай. Короче, вчера мы отбили последний сектор, дальше пути нет, там сплошной камень. И в других частях того сектора тоже. Там даже переходов на следующие уровни нет, полный тупик.

– Так это же замечательно, можно не ждать нападения с этой стороны, снять боевые отряды и отвести лишних людей. Это же самая безопасная зона получается.

– Ты явно не понимаешь всей ситуации, Серёг. Чем ты будешь столько свободных людей занимать? Они же со скуки и от безделья в негров превратятся. Сейчас ещё сильна защитная мотивация, все свободные руки заняты на расчистке территории и подготовке отрядов самообороны. У нас тут всеобщая мобилизация и боевые дежурства по расписанию. Все бегают, суетятся, все при деле. А когда станет ясно, что это уже никому не нужно, что больше врагов не ожидается, то начнётся разброд и шатание. Начнутся естественные процессы конкурентной борьбы за всякую фигню. Друг в друга стрелять начнём, оружия теперь хватает. Только ты, пожалуйста, об этом никому не говори, после собрания совета будет собрание штаба обороны, твоё участие, хоть и не почину, но обязательно.

Да, вот тебе и появилась задачка, которую мы совершенно не ждали. Если раньше мы думали просто, как нам тут выжить, то теперь нужно срочно думать, как жить. И если не придумаем, то не выживем, а перебьём друг друга от скуки. И тут мне в голову пришла идея, как можно что-то изменить в имеющемся раскладе.

– Олег, а как бы ты отнёсся к идее возвращения на Землю?

– Ты хочешь сказать, что это реально?

– Скажу тебе по секрету, что, вообще нереально, но всё же?

– Не ты первый до того додумался, кстати. Как раз сегодня на совете будет поставлена такая задача. И что ты имеешь против возвращения?

– Знаешь, есть у меня очень серьёзные подозрения, что нашей планете угрожает серьёзная опасность, и только мы тут, на этой станции, можем что-то изменить.

– Подозрения, говоришь, ладно, давай поговорим об этом на собрании штаба. Думаю, у тебя паранойя, но лично я привык тебе верить, так как пока ты не ошибался в своих выводах.

А у меня тем временем появилась идея, чем можно занять моих людей, мы попрощались с Олегом, я снова переоделся и пошел заниматься своими непосредственными обязанностями.

Следующие шесть часов я изображал из себя самого настоящего профессора, пытающегося научить бедных студентов тому, чему они категорически не хотят учиться, и просто стараются отдать дань учебному процессу, чтобы не обидеть этого самого профессора. Примерно на втором часу безуспешных попыток поведать 'научным сотрудникам' о сути математики пришельцев, я уже почти был готов сдаться и бросить это бесполезное занятие. Самое интересное, что теперь я совершенно свободно говорил сразу на двух языках, помимо русского. Так как 'научная группа' включала в себя кроме русских ещё и немцев с американцами, вернее – американками, я как-то незаметно для себя стал говорить и для тех и для других, не дожидаясь переводов. И даже перебирая понятия из одного языка в другой, у меня ничего не получалось передать по основной теме. Вернее, некоторые надежды подавали, судя по выражению их лиц, пара человек, но остальные даже не пытались, хотя скрипение их мозговых извилин друг о дружку я слышал своими ушами. Надо было что-то менять, ибо если так пойдёт дальше, то об изучении техники пришельцев не может идти речи. Ну, должен же быть какой-то выход, про себя думал я. Как-то можно передать другим, то, что знаю я? Недаром один мой старый приятель постоянно говорил такие фразы – 'что если один что-то знает или умеет, то обязательно этому можно научить других'. И ещё – 'если ученик ничего не понимает, то это не значит, что ученик тупой, это значит, тупой учитель'. Вот что самое обидное, как бы тупой тут оказываюсь я сам, что обиднее всего. Я объявил перерыв и пригласил к себе тех двоих, кто, по моему мнению, подавал некоторые надежды.

Мы засели в пустующей мастерской, бывшей операционной пришельцев и стали соображать на троих. Только стаканов с водкой и солёных огурцов не хватало.

– Знаете, – слово взял интеллигентный с виду лысоватый мужчина, примерно лет сорока, Михаил Сергеевич, прям как бывший Генеральный секретарь, разве что без пятна на лбу, – когда я учился в институте, у нас был очень интересный преподаватель сопромата.

Мы все трое переглянулись. Я ведь тоже по студенческим годам пытался вникнуть в эту ужасную науку, но, к моему стыду, меня хватило только на более-менее успешную сдачу зачётов и экзамена. Сейчас же я даже не вспомню, что там и как, а главное почему.

– Так вот,– продолжил Михаил, – наш преподаватель переложил практически весь сопромат на байки и анекдоты, с его лекций студенты выходили держась за животы, и практически никто ничего на них не записывал. А задачки для семинаров он ставил очень специфические. К примеру – 'Для городского вокзала вам требуется рассчитать двухочковый деревенский сортир типа 'М и Ж' из липовых досок, но с условием, чтобы этот сортир обязательно развалился не позже чем через неделю после его приёмки строительной комиссией и при условии проходимости этого сортира в 40 человек в сутки и весом каждого человека от 60 до 120 кг. Важное дополнение – 'липа – это сосна, проведённая в отчётности как дуб''. Другие задания были не лучше, их всех объединяла общая канва, что последствия этих расчетов должны быть весёлыми для стороннего наблюдателя и грустными для экономики. То есть расчеты на самом пределе. И, сдаётся мне, что все эти задачки преподаватель брал из нашей советской реальности. Но, тем не менее, сдать на экзамене сопромат меньше чем на четвёрку, после таких лекций и семинаров – это надо было хорошо постараться. Может и здесь что-то можно придумать в том же духе?

Мы ещё немножко подумали, и через час, я уже рассказывал остальному собранию, какие тупые эти инопланетяне и какая смешная у них математика. 'Ну, скажите, пожалуйста, почему нельзя было придумать простого сложения и умножения, и зачем рассматривать элементарные числа исключительно как пространственные вектора. Нет, я согласен, что тут можно описать любое поведение свободного электрона в космическом пространстве всего одним числом, нет, я согласен, что понятие ноль и бесконечность – совершенные абстракции, каких тут в принципе быть не может. И всё равно, они настолько тупые, что их безукоризненную систему доступа можно сломать с помощью нашей простейшей математики. И вот теперь, давайте мы по очереди попробуем это сделать ещё раз'. Теперь с шутками и прибаутками на смеси разных языков, дело пошло явно лучше. Ещё через три часа уже несколько человек могли повторить мой подвиг в виде расшифровки кода доступа для панели открытия двери. Единственное, чего я просил, уходя на собрание совета, так это не особо увлекаться без надёжной вооруженной охраны, мало ли что может оказаться за очередной раскрытой вами дверью.

Собрание совета я откровенно проспал. Навалилась усталость после столь активного дня. Меня заслушали одного из самых первых, и я с важным видом рассказал, что – 'наш научный коллектив уже приступил к изучению математики пришельцев, нами разработана эффективная программа обучения и вскоре любой желающий сможет её освоить. В наших самых ближайших планах стоит изучение языка пришельцев и освоение их компьютеров и техники'. И далее в том же духе продолжал ещё целых пятнадцать минут, ибо меньше просто несолидно для такого человека, занимающего такую важную должность. В общем, слушатели прониклись и не стали задавать мне какие-либо провокационные вопросы. А то я уже был готов прочитать лекцию о математике пришельцев всем собравшимся. И без всяких шуток-прибауток, как своему коллективу. Другие выступающие отчитывались явно в том же духе, но, к счастью, меня сморил сон, и только в самом конце собрания меня разбудил Олег, недружелюбно толкнув локтём в бок.

– Хватит дрыхнуть, соня, – шепотом сказал он, – нас ждут впереди великие дела! – и, взяв меня под локоть, прямо как красу девицу, чтобы я, случаем, по дороге куда-либо не потерялся, отвёт в другое помещение, где вскоре стали собираться члены военного совета.

Когда все были в сборе, мы по кругу представились друг другу, так как далеко не все были хорошо знакомы, Олег вкратце рассказал всем присутствующим о текущем положении дел в нашем маленьком государстве и ближайших перспективах. Потом он передал слово мне, и я, не особо напрягаясь, рассказал о том, что у меня было в сонных видениях с некоторыми купюрами, естественно. От себя же я добавил, что пришельцы могут вскоре вернуться, чтобы вернуть себе контроль над базой и к их возвращению нам следует успеть подготовиться. Несмотря на отсутствие реального врага в настоящем времени, терять бдительность и снижать уровень подготовки наших новобранцев просто недопустимо. Следом за мной высказывались по кругу остальные участники, но ничего принципиально нового больше никто не сказал. В конце приняли общий план всеобщей военной подготовки, за исключением пленных негров, которых на совете, который я проспал, решили судить военно-полевым судом и по возможности приговорить всех к смерти за все их 'добрые' деяния, ибо еды на всех реально не хватает, даже с учётом обнаружения свободных синтезаторов пищи. Ну, это было и так понятно, что доверять неграм никто не будет, а оставлять потенциальных врагов за спиной не стоит. Хотя, если признаться честно, принятое советом решение мне было неприятно, одно дело сражаться с врагом и убивать в бою, а другое дело уничтожать людей просто за то, что так надо. Понимаю, что с главарями по-другому нельзя, они-то как раз заслужили живьем оказаться в утилизаторе, но там же и женщины были. Не так много, но... вполне такие себе симпатичные молодые негритяночки. Они-то тут причём? Не по мне этот геноцид по расовому признаку, и, слава пришельцам, на меня никто его не хочет возложить. Попробую записать себе в штат НИИ сотню-полторы чернокожих помощниц, благо у меня уже есть под это дело пара неплохих идей.

Когда я вернулся в свою лабораторию, в отсеках станции уже давно наступила ночь. Вот и прошел практически первый мирный за столь долгое время день, но я устал от него чуть ли не так же, как и тогда, когда приходилось постоянно дежурить у баррикад или бегать со стрельбой по длинным коридорам. Я стянул с себя шкуру и спокойно разлёгся на сдвинутых и скреплённых вместе лавках, превращённых в одно широкое ложе на троих, и мгновенно уснул, так и не дождавшись пока вернутся девушки, ушедшие совершать свой вечерний моцион перед сном в небольшую комнатку с утилизатором.

Едва вынырнув из объятий Морфея, в этот раз начисто избавившего меня от всяких снов и от особенно кошмарных, как в прошлую ночь, и не очень, в виде 'зелёной-зелёной травы у дома', что по идее должна сниться всем космонавтам, я обнаружил, что заключен в тёплые женские объятья. Причём спеленали меня весьма качественно, просто и тихо выползти не получится. Хорошо хоть тут гравитация пониженная, иначе мне все руки и ноги отлежали бы. А так даже вполне комфортно, греют с двух сторон, понимаешь, надёжно зафиксировав мои руки и ноги своими мягкими телами. И как меня девушки во сне ворочали, я даже не заметил. Так, раз пока мне больше не спится, а времени явно прошло не так много, на станции ещё официальная ночь, судя по тусклой редкой подсветке, стоит подумать о дальнейших своих действиях. Предпринимать какие-либо активные действия в ближайшие дни не стоит. 'Мозг станции' рекомендовал мне четыре дня отдыха, но кто ж мне их даст? Следовательно, медленно и печально стоит продолжать создавать видимость научных изысканий, и реально постараться разобраться с языком пришельцев, без которого всё равно никуда. Что у нас там ещё? Ага, вспомнил, требуется позаботиться о судьбе минимум сотни молодых негритянок. Ихние мужички пусть сами выпутываются, нечего было к нам лезть, а вот на женщин у меня есть некоторые планы. Первый, официальный – мне нужны потенциальные разведчики для лазания по коммуникациям станции и, которых, в общем, не особо жалко потерять будет. Тут мне запросто пойдут навстречу в совете, если я решу вопрос с их кормёжкой за свой счёт. С этим проблем нет, в моём хозяйстве теперь есть три управляемых вручную синтезатора пищи, как раз на полторы сотни дополнительных людей хватит. Меня могут лишь спросить – почему мне нужны именно женщины? Здесь всё просто. Они неагрессивны, так как прежние хозяева из них всю дурь выбили и совершенно не способны к самоорганизации по тем же самым причинам, следовательно, абсолютно зависимы от своих хозяев, вернее – руководителей. То, что нам от них и надо. Большинство негритянок достаточно миниатюрны и гибки телом, так что легко пролезут там, где иной мужик сразу застрянет. Опять же мне непонятно, где их пришельцы набрали в таком количестве и зачем именно таких. Второй мой план неофициальный, я хочу сохранить потенциальное генетическое разнообразие нашего биологического вида, если мы все вдруг навсегда покинем пределы нашей звёздной системы и придётся выживать в других мирах. Об этом лучше пока не говорить, но про себя помнить.