Текст книги "Тропа в сингулярности"

Автор книги: Алексей Абвов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Да, я уже поняла, что дело крайне сложное, – сказала она, – ваши нейтринные датчики не обнаруживаются даже с орбиты, хотя и должны. Им ведь даже внутреннего питания не надо, они полностью пассивны.

– Так я и думал, – с сожалением сказал я. – Теперь остаётся только пользоваться связью с тобой, чтобы рассказать всё то, что с нами тут произошло…

В этот момент я почувствовал, что что-то изменилось. В коридоре дул ветер. Да-да, самый натуральный ветер, который был явно теплее, чем воздух в земной глубине. «Это выход», – понял я, и мы, все трое разведчиков, одновременно вскочили на ноги и побежали навстречу этому ветру, держась друг за друга. Моя связь с Осс оборвалась как-то сама собой, буквально исчезнув в одну секунду. Подувший ветер сдул её одним махом. Коридор расширился, и мы оказались в какой-то большой полости, судя по эху, которое отзывалось на наши шаги. Тут ветер стих, но это было уже не важно. Слабая точка света виднелась где-то вдалеке. Мы неуверенно пошли ей на встречу, не чувствуя стен. Да, это была расщелина, ведущая на поверхность. Та самая светлая точка оказалась прозрачным камнем, на который падал слабый свет, проходящий с поверхности, и который так удачно преломлял его, что был заметен с большого расстояния. Я почувствовал настоящий восторг и большое облегчение. Кто бы что не говорил, но у нас получилось! Я, правда, пока не знал, что у нас получилось, но теперь был точно уверен, что в этот раз мы выбрались.

Когда мы вышли на поверхность, я не понял, где мы оказались. Вернее, я понял, что мы оказались где-то очень далеко от места, где вошли. Та бескрайняя зелёная долина, которая простиралась во все стороны относительно возвышенности, на которой мы сейчас стояли, была совершенно не похожа на ту долину, где располагалась наша станция. Та была достаточно небольшая, со всех сторон окруженная видневшимися скальными выступами, а эта практически ровная с большим пологим холмом в центре. «Да», – подумал я с сожалением, – «теперь ещё обратный путь придётся искать». Но это оказалось не нужным. За нами летел транспортный челнок с базы. Он был ещё очень далеко, но не заметить его в этом безоблачном небе разведчику с его профессиональным вниманием было крайне сложно. Нас таки обнаружили со станции, а это значило, что у них там всё хорошо, и скоро мы будем отдыхать от всего того, что с нами приключилось.

Как только челнок завис над нами и открыл входной люк, я вдруг обнаружил, что пилота, который обычно всегда должен быть в подобной ситуации, нет. Челнок управлялся дистанционно, и это было совсем неспроста. Однако терять нам всё равно нечего, так что, несмотря на закравшиеся подозрения, мы залезли внутрь и откинулись к окнам, чтобы посмотреть с высоты, куда нас закинула пещерная тропа. Летели мы на удивление долго. Тот, кто управлял челноком, явно не торопился доставить нас на базу. А может быть, он просто решил показать нам расстояние, на котором мы оказались от нашей станции, я не знаю. Я был точно уверен, что как бы мы не старались, пройти такое расстояние в глубине, за те двое суток, что мы там были, было просто невозможно. Что-то здесь было не так, но вот что, я себе пока представить не мог. Примерно через два часа полёта, челнок опустился рядом с базой. Она выглядела совершенно иначе, чем сразу после посадки – была укреплена по всему периметру и полностью закрыта куполом из силового поля, через которое, по идее, ничто не может проникнуть просто так.

Нас встречали мои ребята разведчики, но встречали они нас по ту сторону силового поля, знаками показывая, куда нам надо иди. Мы прошли вокруг периметра защиты станции и оказались перед странным сооружением. Его назначение мне сразу стало понятным, хотя я не припоминал, чтобы всё это изначально бралось на базу при спуске с орбиты. Это была система полной биологической диагностики и деактивации, через которую нам требовалось пройти, чтобы оказаться внутри купола. Да, мало сказать, что приятной эту процедуру назвать сложно. Я был в некоторой растерянности, почему всё это потребовалось. Все биологические опасности для нас, людей, были проверены ещё задолго до нашего спуска. Здесь была какая-то загадка для меня. Но, увы, не я здесь решаю, что нужно, а что нет. И с этой мыслью я погрузился в полевой субстрат, который находился внутри диагностической системы.

Вышел я из деактиватора куда более выжатым, чем после долгого бега по петляющим пещерам в темноте. Да уж, не всякому человеку дано здоровья пережить процедуру полной диагностики и если надо – дезактивации вредоносных биологических форм. Впрочем, некоторые из них вообще нельзя полностью деактивировать, не убив самого носителя. Некоторых можно только хорошо прижать, чтобы они не размножались слишком быстро и не приносили непосредственного вреда здоровью. Я взглянул на экран своего биологического статуса и немного удивился. На этом экране были представлены списки всех микробиологических форм жизни, которые селились в моём теле. Их было много, но все они были изначально симбиотичны человеческому организму. Я не обнаружил в списке двух десятков разновидностей всякой гадости, которую смог подобрать на разных этапах своей активной жизни, в разных компаниях и от которой невозможно было избавиться с помощью нашей техники. Она не то что бы особо мешала жить, но всё же не была для меня полезной. Так что с ними просто приходилось мириться, постоянно подавляя их активность специальными препаратами. И вот теперь всё это «богатство» куда-то исчезло. Неужели тут применили новое поколение оборудования? Не похоже.

Через некоторое время из поля выбрался Вит, и я также не увидел в его анализах всех тех следов прошлого, что носят в себе практически все бывалые разведчики. Забавно, но наша прогулка по подземельям как-то очистила нас от всего того биологического мусора, что нам не был присущ изначально. Это было ещё одной любопытной новостью, которую, как я понял, уже осознали и на самой станции. Вскоре шлюз прохода внутрь территории станции открылся, и мы смогли пройти. Больше всего в этот момент мне хотелось завалиться на свою жесткую койку и закрыться от всех на несколько часов, уж больно вымотанным я себя сейчас чувствовал. Хотя и знал, что такая возможность мне представится только после подробного отчёта о результатах разведки. Причём не простого отчёта, а отчёта «по полной программе», что подразумевает использование ментального активатора памяти, что тоже особо приятным не назовёшь.

Несколько последующих часов прошли достаточно предсказуемо. Наше оборудование отправили на экспертизу техникам, нас самих разделили и опрашивали, можно сказать – допрашивали, по отдельности. В результате такого опроса с пристрастием, практически невозможно связать всё, что было воспринято и переосмыслить, найти что-то новое, особенно новое понимание. Но от разведчиков, по инструкции, большего и не требовалось. Для этого анализа есть целый отдел специальных аналитиков, которые потом будут долго думать над всем этим и вырабатывать какие-либо рекомендации к руководству экспедиции. Так что из нас буквально вытянули всё, что только было возможно, и отправили, наконец, отдыхать. Я уснул, судя по всему, мгновенно, стоило моей голове коснуться подушки. Мои психические и физические ресурсы в этот раз были на исходе и требовали немедленного восстановления. Просыпался я несколько раз и снова уходил в объятия сна. Снилось мне вспыхивающее озеро, из которого приходили какие-то расплывчатые образы, которые куда-то звали меня. Я никак не мог понять, что они мне предлагают, куда зовут, и стоял на берегу в полной растерянности. Вода озера волновалась световыми всполохами разного цвета и формы, закручивалась в невероятной красоты картины, которые как бы вырастали из воды вверх, и от которых просто невозможно было отвести взгляда. Но желания сделать шаг в сторону этого великолепия у меня так и не возникло.

Окончательно проснулся я от того, что моей щеки кто-то касался. Причём касался самым наглым, невоздержанным образом. Я в одно мгновение вскочил, вернее, вспрыгнул на своей койке, предполагая всё то, ради чего разведчики долгое время тренируют свою реакцию. Но тут же я понял, что всё хорошо, так как это пришла Осс, чем ещё больше озадачила меня.

– Да, я вошла, использовав своё ощущение тебя. Буквально став тобой для этого, – очевидно, читая мои мысли, вслух сказала она. – Дверь твоей каюты опознала меня как тебя и впустила.

Удивившись таким невиданным возможностям, так как обойти систему опознавания и допуска на космических объектах и колонизационных станциях, ранее считалось практически нереальным, я успокоился и снова растянулся на койке. "Что уж с телепатов теперь взять. Я, судя по всему, сам такой. Так что придётся привыкать", – подумал я.

– Да, кстати, я отключила общую систему наблюдения в нашем жилом секторе. Правда, пришлось надавить на кое-кого, несколько загадочно произнесла она. Так что теперь нас никто не видит, не слышит и не записывает. Пусть это будет маленькой привилегией разведки. Это значит, мы можем спокойно говорить и делать всё, что посчитаем нужным.

– Спасибо невероятное, – шутливо отозвался я.

Мне действительно давно надоело подбирать слова и ограничивать свои действия, даже тогда, когда я нахожусь вне какого-либо задания.

– Не за что, – с улыбкой сказала она. – Я сделала это не для тебя лично, и даже не для себя, а по приказу адмирала. Так что не стоит думать, что всё это случайная благодать или моя прихоть. Кстати, он потом хотел приватно поговорить с тобой по объёмной связи.

– А что такого произошло особого, – смущённо спросил я?

– Да ты, оказывается, ещё сам не в курсе, – с некоторым удивлением и воодушевлением, растягивая слова, сказала Осс. – Кроме того, что помните сами, вы реально отсутствовали в этом мире четверо суток. И обнаружили вас, кстати, с орбиты, почти за четыреста километров от станции. Мы пробились в завал, но ваших следов так и не смогли обнаружить. А появились вы в совсем другом месте, которое никак не связано с тем, куда вы спустились. Какая-то неведомая сила, живущая в том озере, вернее озёрах, перенесла вас с одного места в другое.

– Озёрах…, – удивился я, – я помню только одно озеро, хотя при этом чувствовал их множество во время своего купания.

– Да, очевидно, озёр этих несколько, – спокойно отметила она. – Только пока обо всём этом не говори никому, разве что кроме адмирала. Тут пока ещё многое непонятно, следует всё несколько раз проверить. Вас перебросило из одного озера в другое, где вы и вышли на поверхность.

Тут я начал потихоньку догадываться, об объяснении тех фактов, которые ранее вызвали у меня удивление. Картинка понемногу начала складываться.

– Только странно, что этот процесс занял, как ты сказала, четверо суток. За это время мы теоретически могли пройти всё расстояние от входа до выхода, самостоятельно.

– Да, наше командование, учитывая ваши собственные ощущения времени и последствия шока от вспышки, примерно так и считает, – ответила Осс. – Не стоит пока его разочаровывать. У них сейчас других забот предостаточно. Им эта лишняя загадка пока совершенно ни к чему.

– Почему тогда ты считаешь по-другому? – удивился я. – Возможно, верны выводы командования?

– Не забывай, что я тебя лично могу чувствовать, где бы ты не находился, и пока ты существуешь в этом мире. Не всегда я могу с тобой телепатически общаться, но вот чувствовать – всегда, независимо ни от чего. Но я потеряла этот контакт с тобой на четверо суток. Иначе, как твоим исчезновением из мира, я это объяснить не могу.

– Слушай, а почему я не чувствую постоянного контакта с тобой, – спросил я. – Мне чтобы связаться с тобой пришлось достаточно серьёзно напрячься.

– Это немудрено, – рассмеялась она. – Я уже много лет владею своим даром телепатии, а ты узнал о нём только что. Потом, я уже говорила тебе, что мы не сыгранная пара.

– Что всё это означает? Сыгранная не сыгранная…, разведчики нашего уровня должны быть сыграны сразу, ещё до совместной работы!

– Разведчики да, но не разведчики-телепаты, и даже просто телепаты, – обиженно произнесла она. – Ты ещё многое не знаешь обо всём этом.

– Вот ты сейчас возмущаешься, а внутри боишься ко мне приблизиться, прикоснуться, хотя давно этого хочешь, – резко сказала она.

Я действительно был в смятении. Никто другой так, как она, не притягивал меня к себе. Я всегда общался с разными людьми как бы издалека, через призму общественных отношений. Да, как и всем нормальным мужчинам, мне в ранней молодости нравились женщины, я хотел с ними общаться. Но уже тогда я знал, что колонисты и разведчики обустраивают личную жизнь только когда уходят на покой. Чаще всего уже в лучшем мире, который по очень древнему поверью, ждёт всех после их смерти. Так что весь мой опыт близких отношений с кем-либо ограничивался исключительно записями полного восприятия, которые в принципе не могут полностью заменить собственных переживаний. Впрочем, это было достаточно распространённым среди тех, кто жил в космосе. Простые человеческие взаимоотношения были для многих из них несбыточной мечтой, как и мечты о собственном доме на планете. Только очень ограниченный круг лиц мог позволить себе жить в разного рода семьях или разнополых коллективах с интимным общением. И то только если их профессиональная специализация им это позволяла. Но я явно был не из их числа. Да, я мог неоднократно завязать интимные связи с кем-либо из женщин, но тогда практически гарантированно пришлось бы уходить из разведки и навсегда оставить свою мечту о собственном доме, что не входило в мои планы. Сейчас же была особая ситуация. И я никак не мог принять решение, что же делать дальше.

– Расслабься, – мягким голосом сказала Осс. – Я знаю всю твою историю. Впрочем, не просто знаю, а чувствую. Мне тоже сейчас нелегко. Ты только не подумай, что я общаюсь с тобой по приказу адмирала.

– Неужели, – саркастично заметил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Всё дело в том, что никакие приказы не могут заставить меня и таких, как я и ты, разделять друг с другом свой внутренний мир. Для этого требуется особая связь, которая может быть только у родных друг для друга людей.

– Ты хочешь сказать, что мы находимся в родстве друг с другом? – не унимался в своём скепсисе я.

– Нет, тут не кровное родство определяет контакт, а родство внутреннего мира. Похожесть личной истории, общие цели. Мы можем быть совершенно непохожими друг на друга, но внутри у нас есть что-то общее, что всегда было между нами, даже когда мы друг о друге не знали. Это или есть или его нет, – заключила она.

Я был весьма озадачен. Впрочем, я и сам чувствовал, что она говорит правду, и что она тоже находится в некоторой нерешительности относительно меня. Я ощутил как будто течение её мыслей. Она размышляла над тем, не поспешила ли она, когда мне обо всём этом начала рассказывать. Она решает, что пора прекратить всё это, отложив до более подходящих времён. Но тут я был абсолютно уверен, что если всё не случится прямо сейчас, то это не произойдёт никогда, и, возможно, станет нашей фатальной ошибкой. Я приподнялся на кровати и решительно взял её за руку, притянув к себе. Она не сопротивлялась, наоборот, я почувствовал эмоцию удовлетворения, исходящую с её стороны.

– Рассказывай подробно, что требуется для образования этой самой сыгранной пары? – уложив её рядом с собой, спросил я.

– А ты сам разве ещё не чувствуешь? – удивилась она.

– Чувствую, но знаю, что мне явно требуется что-то знать, – практически шепотом заметил я, обнимая её, и поворачивая лицом к себе.

– Ты уже и так сделал всё, что нужно для начала, – уловил я её беззвучный внутренний голос. В нём чувствовалась какая-то лёгкость и сильное предвкушение.

Я коснулся четырёх управляющих точек на её одежде, и она опала с неё, так как выключились генераторы силовых стыков. Она одним движением тоже выключила остатки того, что было на мне. Мы прижались друг к другу, буквально впитывая ощущения тел друг друга. Я почувствовал растущее возбуждение, меня стала охватывать неведомая мне прежде сладкая страсть, которая растекалась по телу, пульсировала во мне с каждым ударом сердца, росла с каждым вдохом и выдохом.

– Не торопись, – почувствовал я её мысленный голос, – ещё не пришло время. Почувствуй меня в себе, почувствуй себя во мне.

Я направил свою пульсирующую страсть в неё и одновременно ощутил её страсть рвущуюся ко мне. Я ощутил всю её в себе самом, она вся приятно разместилась и разлилась в моём восприятии. Я ощутил её руками своё тело, ощутил не присущее мне ранее восприятие мужского запаха, вместе с тем страстным откликом, который всё это вызывает. И тут же я ощутил и то, что на какой то момент показалось мне совершенно невероятным. Я ощутил себя самого, внутри её и её восприятия. Я был одновременно в себе самом и в ней. Я ощущал себя одним невероятным существом, которое живёт в себе самом и вне себя одновременно. Поток сил и страсти захлестнул меня и её одновременно. Наше восприятие стало взаимным, и в какой-то момент слились воедино, я и моя половина в ней, она и её половинка во мне. Мы стали единым существом с одним восприятием и двумя телами, переплетёнными в страстных объятиях. Каждое малейшее движение рождало огромное эхо множественных чувств и ощущений, всё больше усиливая небывалое наслаждение, которое стало заполнять все наши чувства, пока не вытеснило их совсем.

Свет, чистый свет со всех сторон. Я, вернее МЫ – это и есть свет, не имеющий ни начала, ни конца. Через мгновение яркость стала чуть ниже. По простирающемуся во все стороны свету пробежала разноцветная волна, почувствовалась какая-то вибрация. В этой волне стали различимы какие-то смутные образы. Образы сменяли один другой, они буквально летели вокруг, закручиваясь в неповторимые спирали хороводов. В какой-то момент вместе с образами пришли ощущения и звуки. Образы стали чётче, и стало видно, что всё это – наша история жизни. Моя история и её история. Все наши прожитые события, ощущения, переживания, мысли. Наши истории сливались друг с другом, слипаясь в одну невероятную спираль, как части общей молекулы ДНК в оплодотворённой сперматозоидом яйцеклетке. Круговерть и поток. Нельзя ни остановиться, ни притормозить и отдышаться. Хоровод событий нашей памяти, нашей жизни летел всё стремительнее и быстрее. За какие-то мгновения пролетали годы, и наоборот, секунды растягивались в необъятные вечности. Мы были всем этим потоком, и этот поток был нами. Время потеряло всякое значение в этом мире, оно двигалось то вперёд, то назад, то плавно, то скакало огромными прыжками. Поток всё больше и больше ускорялся. В какой-то момент весь свет стал одним потоком. Сладострастная вспышка ворвалась в этот нескончаемый поток, разорвав его на мельчайшие частицы. Всё разлетелось на детали, которые обрели индивидуальную яркость и чёткость, и тут, наконец, всё остановилось.

Свет. Снова чистый свет со всех сторон. Но это уже совсем другой свет. Он имеет какую-то цель и историю. Он имеет совершенно иное значение, чем в самом начале пути.

Свет постепенно превращался в светящийся туман, потёк хлопьями, открывая невероятные картины, чего-то неведомого, непостижимого, но особо значимого. Чего-то, что невозможно понять рассудком. И тут спираль неведомой силы начала втягивать нас, всё окружающее, в какую-то бесконечную воронку. Пришло долгожданное, растворяющее чувство завершения, окончания долгого пути через вечность и бесконечность. В какой-то момент всё резко прекратилось. Я почувствовал себя лежащим на кровати и сжимающим трепещущее в любовной истоме женское тело. Я открыл глаза и понял, что это не я открыл глаза, а она. Я смотрел на себя самого её взглядом, и тут же я понял, что она смотрит на себя моим. Я провёл рукой по её спине и почувствовал спиной нежное касание руки. Я ощущал всё то, что ощущала она, так же, как ощущал себя сам. Это было по-настоящему необычно и неповторимо.

– Теперь ты представляешь, что такое настоящая глубокая связь и что такое сыгранная пара? – услышал я свой, вернее её голос, как свой.

Вместо ответа я почувствовал глубокое понимание – да, я это знал, знал всегда с самого своего рождения. Теперь я знал, что мы являемся одним существом с двумя телами и двумя разумами, но общей душой, сущностью. Я раньше не верил во что-либо подобное. Душа – некоторая сущность, которая представлялась в древних поверьях, как отделимая от физического тела и способная существовать отдельно от него. Собственно, я и сейчас не представлял, как всё это устроено. Но теперь я точно чувствовал, что это нечто есть. По крайней мере, есть у меня, у нас. И при этом я ощущал, что это родилось только что, в порыве того, что возникло между нами.

– Это ещё не всё, – вдруг вслух сказала Осс, хотя я почувствовал её слова одновременно с мыслью. – Теперь нам потребуется снова обрести автономность, и отделимость друг от друга. Иначе мы не сможем действовать так, как нам надо.

– Я не представляю, что для этого теперь потребуется, – продолжая ощущать её собой, ответил я.

– Это будет очень приятно, – всей своей сущностью улыбнулась она. – Мы же телесно разделяемся как мужчина и женщина. Это нас объединило и это поможет нам снова обрести себя.

– А как же наша связь, – удивился я?

– Теперь эта связь никуда не исчезнет, – уверенно ответила она, расплываясь во внутренней улыбке, которая рождала самое настоящее умиротворение.

Я снова почувствовал нарастающее возбуждение. Это возбуждение было и моим и её одновременно. Но теперь я ощущал её как женщину и чувствовал, что она видит во мне желанного мужчину. Наверное, самого желанного мужчину во всей своей жизни. Водоворот страсти снова захлестнул нас. Мы занимались любовью долго и откровенно, оставаясь на самом пике переживаний. Каждый миг был наполнен непередаваемыми ощущениями одновременно своего тела и тела самого близкого человека. Разве могут люди, которые ощущают друг друга как самих себя, иначе?

Казалось бы, это будет продолжаться целую вечность и никогда не прекратится, но даже у великих титанов есть предел сил. Снова в какой-то момент я обнаружил себя, да-да, уже самого себя, лежащим на спине. Мое тело овивала прекрасная женщина. Самая прекрасная женщина из всех, с кем я когда-либо был знаком. Она ласково улыбалась мне, будучи явно не в силах сделать что-либо большее.

– Очень хорошо. Это совсем другое, – мысленно сказала мне она. – Я снова чувствую себя так, как будто только что родилась.

– Я тоже, – ответил ей я, – вот только пошевелиться совершенно не в состоянии.

– Ладно, это всё мелочи, – с лёгкой иронией ответила она, – нам теперь надо будет регулярно повторять такие процедуры, чтобы снова полностью не слипнуться.

– Не думаю, что это сильно обременит нашу жизнь и доставит неприятности, – внутренне смеясь, заметил я.

– Да уж, – подхватывая мой смех, расхохоталось она, – явно не обременит…

Мы, наконец, снова обрели возможность двигаться, силы частично вернулись к нам.

– Пора заняться делами, – про себя громко, мысленно сказал я.

– Да, ты прав, теперь ты способен на это, – ответила она, и я уловил в ней чувство огромного удовлетворения всем произошедшим только что.

– Ты теперь можешь всегда мысленно общаться со мной и чувствовать меня, знать всё то, что со мной происходит, – продолжила она. – Я тоже всегда в контакте с тобой. Если захочешь увидеть моими глазами, закрой свои и почувствуй меня.

Я сам уже интуитивно понимал, что и как можно делать, это знание пришло из нашего слияния, но мне было очень приятно ощущать её заботу обо мне. Плюс я чувствовал, что этот внешний монолог требуется для того, чтобы удерживаться от полного слипания друг с другом, которое, я чувствовал, обязательно произойдёт снова, чему даже был несколько рад.

– Ладно, – сказал я, – ты говорила ранее, что адмирал Восс хотел со мной пообщаться?

– Да, система закрытой связи установлена у нас в отделении разведки. Иди сейчас туда и узнай заодно все новости, что произошли за время вашего отсутствия и за то время, пока ты спал. Там есть кое-что интересное, над чем стоит подумать.

Мы залезли в виброполевой капельный душ, чтобы привести себя в необходимый для контакта с другими людьми вид. С трудом собрав отдельные части наших одежд, раскиданных по всей каюте, и приведя себя в порядок – вид "по уставу", мы вышли в коридор жилого отсека. В нем было на редкость людно, люди куда-то спешили, двигаясь в разные стороны, и практически не обращая внимания друг на друга и на нас. Судя по всему, намечалось какое-то большое событие, требующее одновременного участия многих специалистов. Я посмотрел на свой вызывной браслет, где должны отображаться текущие задания от командования для меня лично, и обнаружил, что меня вызывают на совещание руководства, которое состоится через четыре часа. "Значит, время у меня есть", – подумал я, мысленно попрощавшись с Осс, которая зашла в свою каюту, и направился в отделение разведки.

Когда я вошел в наше отделение, мне сразу бросилась в глаза куча всякого оборудования, планомерно раскиданного по всему помещению. Я заметил огромное количество дистанционных управляемых систем, роботов, которые ожидали своего часа оказаться снаружи. Всё это говорило о том, что командование после инцидента с нами решило больше использовать автоматику, а не людей. «Всё это неспроста», – подумал я, хотя каких-либо фактов, которые могли бы все это вызвать, так и не ощутил. Убедившись, что в отделении никого нет, я заблокировал двери, поставив исключительный приоритет на вход, и коснулся вызывного экрана закрытой связи. Адмирал Восс возник практически сразу, что говорило о том, что он уже давно ожидал контакта со мной. Вид у него был явно недоброжелательный, видимо, что-то шло совсем не по тому сценарию, который он предполагал. «Да, я, кажется, влип», – подумал я в попытке придумать какое-либо оправдание всему тому, что произошло ранее, но додумать не успел…

– Командор, – начал разговор адмирал Восс, – я давно жду связи именно с тобой, и это ожидание уже достаточно серьёзно начало меня раздражать. Онтристис уже передала мне некоторые сведения о том, что произошло у вас и между вами, но это не отменяет всего того, что произошло у вас там, на поверхности Лиенны.

– Лиенны, – удивился я, – что это такое?

– А…, ты ещё не в курсе, – сказал Восс, – теперь эта планета называется Лиенна, что означает на одном, всеми забытом языке, "непредсказуемый подарок судьбы".

– Да уж, меня этот подарок уже конкретно потрепал, – с грустью в голосе заметил я, вспоминая свои приключения в пещерах и сразу после.

– Естественно, – продолжил адмирал, – всё, о чём мы сейчас будем говорить должно остаться только между нами. Даже твоё непосредственное руководство должно быть не в курсе, разве что…, ну ладно, ты сам решишь, что и кому откроешь.

– Неужели всё так серьёзно? – спросил я.

– Да, всё очень серьёзно, и даже более, чем ты сейчас себе представляешь. Ты уже мог заметить, что на станции включён режим максимальной защиты, как в случае возможного военного столкновения с самым серьёзным противником. И это притом, что с первого вида никаких внешних врагов не видно.

– Уже заметил, – сказал я.

– Так вот, у вас там внизу происходит какая-то небывальщина. Многочисленные датчики показывают признаки наличия всё возрастающей вокруг вас активности высокоуровневой жизни, но саму высокоуровневую жизнь не обнаруживают. Некоторая аппаратура на станции периодически выходит из строя странным образом. Структура сигналов жизнедеятельности практически всех членов экипажа станции, кроме вашей группы разведки, что выходила на поверхность, начала меняться. Но ничего явно необычного не происходит. С виду всё идёт в рамках намеченного плана. У меня есть предчувствие, что в самое ближайшее время у вас что-то должно произойти. И совсем не то, что всем нам хотелось бы видеть. После инцидента с тобой и подземным озером, у нас на орбите были зарегистрированы странные сигналы, идущие из-под поверхности планеты. Совершенно непонятно, что всё это значит и откуда берётся. Я считаю, что каким-то нам еще не известным образом активировались все глубинные озёра на этой планете. Их количество огромно. Планета в глубине буквально напичкана этими озерами, и их расположение относительно друг друга носит явно осмысленный характер. Что всё это может означать – предстоит выяснить тебе, причём в самое ближайшее время. Ваше руководство считало нецелесообразным выпускать кого-либо из людей из-под защитного купола, предпочитая использовать роботов. Я отдал приказ – отправить вашу разведгруппу ещё раз, чтобы спуститься ещё раз в глубину. Ясно, что от роботов в этом деле не будет какого-либо толка. Так что готовься ко всему возможному, что только может произойти в рейде.

Адмирал вздохнул, переводя своё внутреннее внимание с одной темы на другую.

– Что ещё более интересно, в ближайшем окружающем эту звёздную систему пространстве, отсутствуют любые космические корабли, кроме нашего флота. Даже вездесущих шпионов тороков нет. Все они тут присутствовали до спуска вашей станции на поверхность, но сразу после этого их и след простыл. Всё это, мягко говоря, настораживает.

– Это выглядит действительно крайне странным, – с некоторой нерешительностью в голосе заметил я. – Такое ощущение, что другие расы что-то знают об этой планете и чего-то сильно боятся. Чего-то, что может произойти здесь с нами в самое ближайшее время.

– Вот и я так считаю, – сказал адмирал. – Судя по всему, мы сами вскоре будем это знать. Только вот какую цену нам придётся заплатить за такое знание – ещё не ясно никому. Сейчас по возможности изучи свой журнал, а так же отчёты о том, что уже произошло и описано. Это займёт тебя на некоторое время. Я отправил кое-какую информацию, постарайся ею воспользоваться, когда снова окажешься на поверхности. Сейчас я отключаюсь. Сильно надеюсь, что это не последняя наша связь. Впрочем, мне приятно видеть, что ты выглядишь как живой, – закончил свою речь адмирал.

Объёмное изображение адмирала Восса пропало, медленно растворившись в воздухе. Я ощущал некоторую подавленность, так как весь этот разговор принёс с собой сильную неопределённость. Даже ожидание столкновения с реальным сильным соперником, смертоносным врагом, не так страшно, как ожидание чего-то неизвестного и неопределённого. Впрочем, нам, разведчикам, это должно быть хорошо знакомо, но всё равно внутри мы не сильно отличаемся от обычных людей.

Я разблокировал двери в отделении разведки и отправился в свой персональный маленький кабинет изучать накопившуюся информацию. Информации было достаточно много. В первую очередь я решил узнать, что случилось с нашими силовыми костюмами. Их отключение в самый неподходящий момент было крайне неприятным сюрпризом. Но тут меня ожидало полное разочарование. Вся конструкция костюмов и вся имевшаяся на нас электроника была полностью исправной. Портативные источники энергии функционировали идеально, но во всех схемах была нарушена взаимная синхронизация, так что вся конструкция просто отключилась чтобы не уйти вразнос. Такого эффекта действительно никто не мог ожидать. Да и реальных причин, способных вызвать всё это, также не обнаруживалось. Сбить согласованную работу очень хорошо защищённой системы ранее считалось практически невозможным. Всё это вызывало сильную тревогу, так как я понимал, что теперь во всех подобных переделках придётся рассчитывать только на себя и свои достаточно ограниченные человеческие возможности. Техника не сможет быть нам достойным помощником.