Текст книги "Уругуру"

Автор книги: Алексей Санаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

КОЛЛЕКЦИЯ ЗАГАДОК
Я ошарашен. – Второй рассказ Амани. – Я требую объяснений. – Светопреставление в аэропорту
Бамако. – Наш багаж. – Что нужно брать с собой в путешествие. – Посол Франции. – Завершение формальностей. – В Страну догонов!

Бедный Чезаре! Меньше всего на свете мне хотелось начинать путешествие подобным образом. Человек поехал исследовать тайну летающего народа и отдал концы, сорвавшись со скалы глубокой ночью. Все сведения о культуре и мифологии догонов пестрят рассказами об их страшной магии и неудачных, нередко смертельных попытках европейских исследователей раскрыть их тайны. Со всех сторон я только и слышу предостережения об опасностях, которые якобы таит столкновение с непонятными сверхъестественными силами. И наконец, когда экспедиция уже сформирована и готова к отправлению, мне подкидывают анонимку с прямым намеком на смертельную угрозу, которой подвергается каждый желающий проникнуть в таинства народа догонов.

Я отвернулся к иллюминатору и с тревогой смотрел, как самолет набирает высоту над пригородами Парижа. В этом мире я оставил самую прогрессивную цивилизацию всех времен. Здесь человек столетиями разрушал суеверия и, не боясь религиозных догматов, костров инквизиции и проклятий современников, проповедовал научные методы познания. На этой земле остаются логика, прагматический разум и торжество человеческой мысли, которая позволила мне достичь всего, что у меня есть. Здесь я родился, вырос, учился, защищал диссертацию, зарабатывал деньги, здесь моя семья, мой образ жизни, здесь люди, которые понимают и разделяют его.

А что ждет меня там? Летающие люди, огонь в пещерах, кровожадные волшебные змеи, головоломные загадки в прошлом, настоящем и будущем. Там гибнут странной смертью один за другим европейские путешественники, там жуткая антисанитария, там муха цеце, которой в детстве пугали каждого из нас, совершает свои рейды по округе в поисках белого человека, а тучи малярийных комаров только и ждут случая наброситься на меня. Там полное отсутствие законов и непонятные традиционные верования с человеческими жертвоприношениями. Зачем я туда еду?

– Амани, – тоскливым голосом обратился я к своей соседке, – зачем вы туда едете? Я давно хотел вас спросить об этом, ответьте мне прямо. Сами ведь меня отговаривали, нет? Наверняка существует настоящая причина, и, как мне кажется, сейчас самое время поделиться ею.

Амани не заметила, как я достал из конверта злосчастную фотографию и, уставившись на нее, минут десять сидел в безмолвии. Она сидела, углубившись в какую-то толстенную англоязычную книгу, и старательно штудировала текст, чуть заметно шевеля губами. Но в ответ на мой вопрос она аккуратно заложила страницу кожаной закладкой, закрыла том и сняла очки, глядя на меня, чуть сощурившись, беззащитными близорукими глазами.

– Конечно, есть такая причина. Вы ведь не отстанете, верно?

– Верно. Много неясного.

– Я постараюсь прояснить, – сказала она. И начала свой рассказ.

ВТОРОЙ РАССКАЗ АМАНИ

В семидесятые годы прошлого века Мали постигла катастрофа, подобных которой не помнили даже старейшины догонов, а ведь они, как известно, знают обо всем с самого Сотворения мира. Страшная засуха, начавшаяся в 1970 году, продолжалась подряд несколько сезонов – дождей не было вовсе, и стада кочевников фульбе редели с каждым днем. В год, когда в деревне под названием Амани в семье крестьянина Бокари Коро родилась девочка, впервые в истории перестала течь великая река Нигер. Коровы паслись там, где когда-то толща воды достигала трех метров, а крестьяне в изумлении молча бродили по пересохшему руслу среди огромных туш мертвой рыбы, не веря собственным глазам и не глядя друг на друга.

Погибли посевы риса и проса, пали огромные стада верблюдов в Сахеле. Люди умирали с голоду, и никакое правительство не было в силах помочь им. И тогда великий хогон Рану, главный жрец всей Страны догонов, объявил, что боги разгневались на человека и конечно же требуют жертвы как искупления за многочисленные грехи каждого из людей. Этой жертвой, по мнению хогона, может стать только новорожденная девочка из крестьянской семьи. На дворе стоял двадцатый век, и в Бандиагару только что проложили асфальтовую дорогу из столицы Бамако, по которой потоком шли пыльные грузовики с иностранной гуманитарной помощью. Но люди не верили иностранцам, они верили только своим жрецам. Когда по знамению великого хогона старейшины пришли в хижину Бокари Коро, отца грудной Амани, хозяин дома был в поле, обрабатывая свой хлопковый участок, все еще надеясь на урожай. В хижине находилась только его молодая жена, кормившая новорожденную девочку, не имевшую даже имени, по традиции, до тех пор, пока хогон не назовет его.

– Иди с нами, – лаконично сказали жрецы.

У ворот хижины немедленно собралась толпа. Женщины причитали и рыдали, мужчины сокрушенно покачивали головами и проклинали засуху – наказание за грехи человеческие. Ни один человек не сделал попытки освободить людей, обреченных стать жертвами, ни один не запретил жрецам совершить убийство. Сколько таких безвинных людей было принесено в жертву суевериям в течение столетий и сколько их гибнет до сих пор – никто и никогда не сможет назвать эти страшные цифры.

Той же ночью кто-то усыпил жреца, охранявшего узников, открыл глиняный сарай без окон, служивший тюрьмой приговоренным к смерти жертвам, и позволил им бежать. А утром, упав на колени перед хогоном, охранник в слезах признался – беглянка выбралась из хижины, за ней началась погоня, и она бросила ребенка вниз со скалы. В доказательство он предъявил совету старейшин окровавленный труп, завернутый в тряпки. Никто не узнает, поверил ли великий хогон этому объяснению, но он прилюдно признал правосудие свершившимся. В то время как новорожденная Амани Коро мирно спала, привязанная к спине своей матери, много часов бредущей босиком на север, прочь из Страны догонов, в деревне Амани шел шумный праздник – люди были спасены, людям дали надежду на благословенную воду. А под «тогуна» – ритуальным навесом в центре деревни – обливался слезами связанный по рукам и ногам Бокари Коро, отказавшийся подчиниться решению богов и лишенный на три дня еды и воды на устрашение местным жителям. Впоследствии он был изгнан из родной деревни и пропал на просторах Сахеля, а быть может, умер где-то от голода.

Потом в Мали начались дожди, и по всей стране люди и звери, обессиленные от голода, плясали от счастья, протягивая руки к небу, и пили дождевую воду. А беглянок из деревни Амани приютили люди маленького племени бангиме, живущие в нескольких километрах к северу от Страны догонов, нелюдимые и неразговорчивые. Никто во всем Мали, а сами его жители считают, что и во всем мире, не понимает их языка, а чужих языков бангиме не учат – зачем? Зато они умеют выращивать самый сладкий батат во всей стране, и самый качественный хлопок тоже... Здесь, в тишине, среди детей бангиме, росла маленькая Амани, получившая свое имя не от хогона, а от матери, чтобы никогда не забывать о родной деревне.

Она должна была стать крестьянкой, нянчить девятерых детей и носить на голове чаны с водой из колодца на поле своего мужа. Но жизнь распорядилась по-иному. Все изменилось в конце восьмидесятых, когда в деревню людей бангиме, всегда лояльных правящему режиму, приехала высокая правительственная комиссия. Десять мужчин в костюмах и галстуках беседовали с местными учителями и выбирали старшеклассников для отправки на обучение в Советский Союз по программе образовательной помощи.

И кто знает, как бы сложилась жизнь Амани Коро, но то ли живой блеск умных, чуть близоруких глаз очаровал высокую комиссию, то ли мать ее применила к главному чиновнику тайные любовные чары догонов, но Амани была включена в группу из десяти школьников, которых вскоре отвезли на настоящем автобусе в Бамако. Им предстояло два года учиться в громадном, окруженном садом советском посольстве французскому и русскому языкам, обращению с белыми людьми, фаянсовой посудой и металлическими вилками. В апреле 1994 года Амани провела семь часов в самолете, ни на секунду не приоткрыв глаз от страха, а когда открыла – впервые увидела Москву.

Только приезжий может полюбить этот город так, как полюбила его Амани. Вечная спешка прохожих, виртуозно-азартные водители, разнонаправленные толпы в метро и спокойствие набережных Москвы-реки – здесь кипит настоящая жизнь, здесь нет времени на скуку и отчаяние. Это город великих возможностей – нужно только работать, добиваться своего, чтобы получить все, о чем можно только мечтать.

Здесь она провела шесть лет. Постепенно Амани овладела русским языком, научилась понимать шутки московских кавалеров, носить юбку и туфли, получила диплом литературоведа, а вслед за ним – приглашение в парижскую Сорбонну, чтобы продолжить свое образование. За это время она ни разу не была в Мали – не было денег на перелет – и не получила ни одного письма от матери. Она и сама ничего не писала, ведь мать не понимала французского, а на языке догонов не существует письменности... Но перед тем, как отправиться в Париж, Амани с трудом разыскала в ворохе модной европейской одежды тот самый свой наряд, в котором она прибыла из Африки, и купила билет на родину.

В Бамако к тому времени начали проводить электричество, и часть дорог – те, по которым ездил президент Конаре – замостили гладким асфальтом. Но Амани, как маленькая, радовалась глиняным хижинам и цветастым тюрбанам рыночных торговок, с наслаждением ела горячие рисовые лепешки и пила просяное пиво. Весь путь от Бамако до Мопти, а оттуда до Бандиагары – много часов по пыльным, покрытым рытвинами дорогам африканского Сахеля – она улыбалась, вдыхая запахи цветов баобаба и деревень, одна за другой пролетавших мимо. На следующее утро она добралась до селения бангиме. Но матери там уже не было.

Амани не знала и не могла знать, что на следующий год после ее отъезда в деревню пришли несколько мужчин из Страны догонов. Они искали мать Амани. Их не пустили в селение, ведь у одного из них висело на плече старинное ружье, а бангиме всегда подозрительно относятся к людям с оружием. Но женщина сама вышла на окраину деревни, коротко поговорила с пришельцами. Затем она вернулась, вся в слезах, и той же ночью исчезла. То ли она сбежала сама, не взяв с собой даже калебаса со своим нарядным базеном{ Базен – длинное парадное одеяние из хлопка у народов Западной Африки.} – а для любой африканской женщины это величайшая ценность, – то ли догонам удалось пробраться в деревню, не испугав собак, и выкрасть ее.

Больше о ней никто и никогда не слышал, а ее «ко ньере догон» – дом догонской женщины – люди много лет подряд обходили стороной, молча и опустив голову.

Амани переночевала в местной церкви. А потом, прокляв все, сбежала в Европу. В Мали у нее не было друзей. Многие их тех, с кем она играла в детстве, умерли от лихорадки, а те, что выжили, не узнали ее. Да и она их, если честно, тоже. Бангиме отнеслись к ней настороженно и явно тяготились ее вопросами, а во всем Мали у нее не было других знакомых. Кроме, пожалуй, одного – старого чиновника из Министерства образования, который привез ее в Бамако и поселил в студенческое общежитие. Перед отъездом в Париж, решив никогда более не возвращаться в эту жуткую страну, Амани зашла к нему домой.

– Я попробую выяснить, что случилось с вашей матерью, мадемуазель Амани, – сказал ей чиновник. – Президент дал мне пенсию, это редкая заслуга, я теперь получаю деньги как бы просто так и вполне могу путешествовать по стране, и это притом что мне всего шестьдесят восемь! Поезжайте в вашу Сорбонну, милая Амани, главное для вас – это образование, а я попытаюсь помочь вам...

Амани замолчала, нервно теребя в руках бумажную салфетку.

– Нашел? – спросил я, зачарованный, как всегда, ее рассказом. – Нашел он вашу маму?

– Нет, – ответила она после долгого раздумья. – Поэтому мне и нужно ехать туда самой. В Мали я с тех пор бывала много раз, в научных экспедициях. Я, конечно, никогда не видела Страны догонов, но знаю про нее все. Я наизусть помню мифы, сказки и песни этого народа, которые рассказывала мама, знаю наречия нескольких деревень, умею готовить «по» – кашу из проса, да это и несложно. Когда ко мне обратился Чезаре, а потом приехали вы, Алексей, я поняла, что это мой единственный шанс увидеть родную деревню и разыскать мать. Меня она родила в семнадцать, значит, моей маме сейчас сорок шесть лет, в таком возрасте догоны не умирают. Она наверняка жива, и я обязательно найду ее.

– Интересно... – протянул я.

Впрочем, жуткая семейная трагедия Амани ничуть не приближала нас к разгадке тайн, которые с самого начала сопровождали наше путешествие. Я хотел было спросить, есть ли у нее фотография матери, но осекся – откуда? Вместо этого я задал ключевой для себя вопрос:

– Вы видели фотографию Чезаре Пагано?

Амани резко повернулась ко мне:

– Что вы имеете в виду?

– То, что я получил сегодня привет от нашего с вами знакомого. Он, знаете ли, умер несколько недель назад при странных обстоятельствах, – продолжал я. – Будто бы свалился с утеса глубокой ночью. Да только я знаю, что такие люди, как он – профессиональные авантюристы, – обычно не падают с утесов, по крайней мере по своей собственной воле. И уж точно не посылают они друзьям по почте своих посмертных фотографий – вот таких, как эта. Смотрите сюда!

Я вынул из конверта снимок поляроидом и положил ей на колени. Амани судорожно вцепилась в поручни сиденья.

– Вот мне и хотелось бы, мадемуазель Амани, – закончил я с плохо скрываемым раздражением, – чтобы кто-нибудь в этой ненормальной стране объяснил мне, что за мистификация происходит и когда это кончится.

Амани быстро оглянулась на наших попутчиков, сидевших через проход от нас, но те увлеченно разглядывали в журнале Paris Match фотографии новой жены французского президента и не обращали на окружающих ни малейшего внимания. У Оливье между коленями была зажата открытая бутылка красного вина, а Жан-Мари держал на весу тарелку с ломтиками козьего сыра. Отвлекать их от такого приятного времяпрепровождения, демонстрируя портрет мертвого итальянца, мне показалось несколько бестактным.

– Я не знаю, что происходит, Алексей, – жалобно зашептала Амани, – я предупреждала вас, что вы едете в страну, где...

– Слушайте, мне плевать на эти предупреждения, понимаете! – Я перешел на русский, потому что во французском языке крепких слов значительно меньше. – Почему вы были против возвращения Чезаре в Страну догонов? Ведь вы же его отговаривали ехать в Мали? Почему? Куда он поехал и почему там погиб?

Амани, это не шутка, это, черт возьми, уголовщина, а вы тут... Сидите и рассказываете мне, что ничего не знаете! Давайте выкладывайте. Только не надо опять этих занудных историй про летающих человечков, про тварей с тремя головами, потому что они все меня больше не веселят. Мой дружище Чезаре прислал привет с того света, – и как удачно, прямо в номер моей гостиницы, и не по почте, а с курьером, в конверте, на котором написано «Уругуру»! Вы знаете, что это слово означает? Ну, что молчите?

Я был на взводе и не собирался останавливаться. Мы оба разумные люди, и у каждого явления существует разумное объяснение. Мне важно было знать, что Амани на моей стороне и не будет морочить мне голову мистериями в стиле старика Хоттабыча.

– Не кричите на меня, ну что же вы делаете, – жалобно и тихо попросила она по-французски. – Думаете, мне так легко все объяснить? Все знают, что тех, кто пытается проникнуть в Страну догонов, ждет смерть. Да, я написала Чезаре. Он был весьма агрессивен, ваш друг, как и все итальянцы. Уверен был, что я мужчина, а я не стала его разубеждать. Говорил, что собирается любыми средствами раскрыть секреты, которые мой народ бережет много столетий. Горячился, просил помощи, едва ли не угрожал. Он дал мне ваши координаты, и я подумала, что он и вас захочет увлечь за собой в эту опаснейшую поездку. Я написала вам, потому что одному, без подготовки соваться в Страну догонов – безумие. Ведь такие, как он, не смогут добраться до цели, погибнут на плато... Я говорила ему, но он и слушать не хотел! Вот он и сгорел, как и все те, другие... А отчего? Я не знаю, поверьте мне, да и вы не узнаете.

– А вас допрашивали? Вы сообщали, что имеете отношение к этой истории?

– Какие допросы? – удивленно посмотрела на меня Амани, и глаза ее были – сама честность. – Ведь это самоубийство!

Я в раздражении отвернулся. Ну вот что с нее взять? Африканка есть африканка! Какое же это самоубийство? Человеку, видите ли, скучно было сводить счеты с жизнью в родной Перудже, он выбирает экзотическую африканскую республику, едет туда на перекладных, чтобы ночью сигануть там со скалы. И откуда тогда фотография? Опять «не знаю»? Впрочем, может быть, и правда не знает... Она и сама жертва мистических проделок этих шизофреничных догонов.

– Что такое Уругуру?

– Не имею понятия.

– А как же я? – вдруг пришло мне в голову. – Я тоже еду туда и тоже намерен раскрыть тайну летающих людей. Я что, тоже погибну, с вашей точки зрения?

– Нет, – серьезно сказала Амани и неожиданно взяла меня за руку. Я едва не вздрогнул: до этого меня еще никогда не касалась чернокожая женщина, рука у нее была гладкая и мягкая, как у новорожденного. – Нет. Вы не погибнете, Алексей. Потому что вы умный. Вы сможете раскрыть секрет. Только прошу вас, будьте очень осторожны. Ведь вы стоите на пороге самого трудного испытания в вашей жизни...

Я убрал руку.

Город Бамако встретил нас обычным для стран Востока вселенским бардаком. Французский посол, клятвенно обещавший нам направить своего человека, чтобы встретить нас у трапа, конечно же никого не прислал. Люди с самолета повалили в здание терминала с немыслимой для европейского человека скоростью. И когда мне удалось вытащить на трап Жана-Мари с его чемоданами пробирок, которые он со страшным трудом сумел пронести в самолет в качестве ручной клади, мы оказались в самом конце очереди. И хотя очередь эта сначала не показалась нам чересчур большой, у каждого из стоявших в ней пассажиров нашего самолета находились друзья и родственники, которых они охотно пропускали вперед, так что в результате она разрослась в галдящую разноцветную толпу людей с огромными баулами. Никто из нас не представлял, за кем мы в этой толпе должны стоять. Через стойки паспортного контроля в обе стороны свободно перемещались пассажиры и встречающие, ничуть не стесняя себя формальностями. Всюду стоял гвалт, раздавались крики на всех языках этой многонациональной республики.

Оливье и Жан-Мари воспринимали происходящее со спокойствием бывалых колонизаторов. Едва встав в хвост, они затеяли между собой спор на чрезвычайно существенную, на их взгляд, тему фенотипических различий различных этносов Западной Африки, и мне постоянно приходилось подгонять их, чтобы не потерять очередь. Амани, напротив, немедленно исчезла куда-то. Видимо, успела пробраться в начало очереди и сейчас уже ждала нас там, на свободе, по ту сторону бесконечных таможенных формальностей.

Я оставил Оливье за старшего, окруженного чемоданами и рюкзаками, на одном из которых уселся невозмутимый Жан-Мари Брезе, и отправился попытать счастья в кабинку с надписью «не входить», где гнездились пограничники. Спустя минуту я вернулся к очереди в компании с флегматичным лейтенантом средних лет, одетым в безукоризненный мундир, рубашку, галстук и шлепанцы на босу ногу.

– Вот видите, господин капитан, – миролюбиво говорил ему я, указывая на груду нашей ручной клади, – вещей у нас всего ничего, но в багаже еще восемь мест, и как бы их не растащили, пока мы стоим здесь. Не могли бы вы помочь нам?

Оливье и Жан-Мари чопорно поклонились пограничнику.

– Восемь мест? Это невозможно. – Лейтенант внимательно посмотрел на свои шлепанцы, как будто был удивлен увидеть их именно там. – Таможенное оформление потребует много времени...

– Договоримся? – радостно воскликнул я, схватив его за локоть и увлекая за собой, одновременно хлопая себя по нагрудному карману, где находился бумажник.

– Никаких взяток, вы с ума сошли! – неожиданно зашипел мне на ухо профессор Брезе, но Оливье волевым жестом усадил его обратно на чемодан.

Последнее, что я слышал, торгуясь с лейтенантом в его будке, было постепенно стихающее шипение Жана-Мари и рассудительный, оптимистичный довод профессора Лабесса:

– Не волнуйся, Брезе, он из России, он знает, что делает...

Но дача взятки на этот раз не состоялась. В будку бодрым шагом ворвался высоченный загорелый француз в темных очках и рубашке с короткими рукавами. Это был тот самый представитель французского посольства, которого нам обещали. За его необъятной спиной сверкнули очки празднующей победу Амани Коро.

– Никаких вопросов, Амаду, – гулким басом заорал француз моему другу-лейтенанту, перехватывая мою сотню евро у него из руки и вручая обратно мне. – Я уже тут.

– Рад тебя видеть, Мишель. – Лейтенант явно не был рад видеть Мишеля. – Но ты опоздал на пятнадцать минут.

– Видимо, потому что заезжал купить тебе вот это. – Мишель извлек откуда-то сзади бутылку коньяка, из-за чего у флегматичного лейтенанта мгновенно поднялось настроение.

Через десять минут после этой сцены мы получили паспорта со штампами о въезде, и Мишель, атташе посольства по культуре, нанял трех здоровенных негров, которые, недобро косясь на нас, сумели доволочь наши тюки до стоянки такси. Помимо машины посольства, нам понадобилось еще два автомобиля, способные вместить всю экспедицию, причем особенное удовольствие собравшимся вокруг десяткам зрителей доставил вид палатки, которая чудесным образом самостоятельно развернулась и не собиралась принимать походное положение. По-видимому, она решила, что мы уже прибыли на место ночлега. Как только мы свалили все наше имущество в бесформенную груду на лужайке посольского садика, я почувствовал себя так, как будто целый год управлял Ноевым ковчегом, пришвартовавшимся наконец-то к горе Арарат.

Умение правильно выбрать вещи в дорогу – особый навык, приходящий к человеку вместе с достижением зрелости. В молодые годы мы нагружаем себя чемоданами хлама, половину которого даже не придется распаковывать, и в дороге напоминаем бродячий цирк с полным ассортиментом поклажи или же теряем и портим половину вещей при деятельном участии багажных служб «Аэрофлота».

В то же время настоящий путешественник, как известно, никогда не сдает вещи в багаж. Он объясняет это тремя причинами.

1. Багажа приходится долго ждать.

2. Багаж нередко теряется или изменяется до неузнаваемости в ходе перелета.

3. Настоящему путешественнику никогда не нужно вещей больше, чем находится в его ручной клади.

В любом путешествии вам понадобится одна сумка. Правда, это очень удобная сумка. Ее можно повесить на плечо или нести в руке. Она способна менять форму для того, чтобы ее можно было втиснуть на полку в салоне самолета. Она не весит на пять кило больше положенного, за которые приходится доплачивать в различных аэропортах мира.

Сумки на колесиках – прекрасная вещь; есть очень много мест, где эти колесики пригодятся. Но мест, где они будут создавать только дополнительные неудобства и вызывать ваши проклятия, в мире еще больше.

Существуют некоторые нехитрые приемы, позволяющие взять с собой в путешествие только необходимые вещи. Возьмите небольшую сумку, которую человек средней комплекции может поднять одной рукой, и в нее войдут только те вещи, без которых никак не обойтись. Все остальное в нее попросту не влезет. Потому что поклажу всегда можно разделить на две группы: то, без чего придется действительно туго, и то, что может пригодиться. Пусть вещи, входящие во вторую категорию, останутся дома – в противном случае большая часть из них так и не увидит света в течение всей поездки, лежа на дне чемодана, и вы протаскаете эти вещи без толку.

С другой стороны, крайне важно не забыть то, без чего в путешествии придется жестоко страдать. Помню, как однажды перед поездкой во Вьетнам мы купили бинокль, но взять с собой как раз забыли, и как нам было плохо, когда мы стояли на высоченной горе и пытались разглядеть, что там мелькает вдали. В ту минуту я готов был отдать полмира за бинокль.

В результате моих путешествий по всему миру у меня появился компактный, но очень функциональный список того, что необходимо иметь с собой, отправляясь смотреть мир.

Паспорт и его бумажная копия. Копию паспорта лучше всего держать отдельно от него самого: положите ее в другой карман или вообще оставьте в отеле на тот случай, если потеряете документы. Еще одну копию целесообразно оставить дома родственникам или друзьям, иначе у них возникнут трудности с подбором слов для выражения всей гаммы своих острых ощущений, когда вы позвоните им с другого конца света с сообщением об утере всех документов и денег и попросите о помощи.

Деньги. Не нужно брать слишком много, но пусть вас будет греть сумма из расчета по сто долларов в день на человека – в Африке и Азии; в Европе рассчитывайте на суммы вдвое больше и подумайте о кредитных карточках, без которых вряд ли будет возможна, например, аренда автомобиля.

Вторые очки – для страдающих плохим зрением. Если в ходе поездки кто-нибудь, может и вы сами, сядет случайно на ваши очки, вам будет приятно почувствовать, что у вас есть запасные, вместо того чтобы орать и доказывать местным жителям, как ваши очки были вам дороги. Некоторые люди жить не могут без солнцезащитных очков. Причем с такими людьми всегда оказываешься в местах, где никаких очков днем с огнем не купишь, что обрекает вас на созерцание их недовольных гримас. Пусть все они возьмут солнечные очки с собой. А вот контактные линзы оставьте дома.

Не забудьте фотоаппарат, зарядное устройство и штатив. Позаботьтесь о запасах носителей информации. Штатив бывает полезен в тех случаях, когда вам хочется сфотографировать свое собственное лицо на фоне пустыни, да и в людном месте он тоже пригодится. Ведь аборигены, если их попросить, сфотографируют вас так, что в кадре окажутся только две ваших ноги, пересекающие снимок по диагонали. Если вы едете в Страну догонов или другое место, где к объекту съемки трудно подобраться вплотную, возьмите двухкилограммовый макрообъектив, чтобы иметь возможность запечатлеть лежащего в траве льва еще до того, как он запечатлеет вас в своей памяти в качестве аппетитного завтрака, обеда или ужина.

Мобильный телефон и зарядное устройство к нему. Положите побольше денег на свой счет, чтобы не донимать потом друзей и знакомых, оставшихся дома, просьбами восполнить ваши убытки. Спутниковый телефон нередко выручает человека в тех чудесных местах, где GSM-вышки еще не успели испортить человеку жизнь.

Путеводитель, карты местности и другая литература о стране пребывания. Иногда бывает практичнее купить все это на месте, но вам точно не удастся сделать этого в тропической Африке. Карты многих государств, которые приобретались мною в столицах этих самых государств, мало соответствовали географическим реалиям, поскольку были, очевидно, изготовлены специально для того, чтобы сбить с толку агентов иностранных спецслужб.

Полезные адреса и телефоны. Постоянно держите в вашем кармане телефонные номера отеля, в котором забронирован номер; посольства России, где с безразличием врача районной поликлиники выслушают вашу трагическую историю об украденном паспорте; принимающей компании и – конкретно – ее представителя, который приехал в аэропорт встречать вас и ждет, придурок, в соседнем терминале.

Лекарства. Типовой букет болезней россиянина, путешествующего по просторам третьего мира, включает в себя все виды простуды, неизбежное расстройство кишечника, желудочные колики и экзотическую аллергию на окружающий пейзаж, которая неведома местным жителям. Кроме препаратов, помогающих вам бороться с этими и другими недугами, возьмите с собой крем от ожогов, а также рулон пластыря, чтобы заклеить рот тому, кто будет хромать позади вас, все время стеная, что натер себе ногу.

Карманный фонарь с регулируемым фокусом – для осмотра темных переулков и священных пещер, а также на тот случай, если в месте вашего нахождения никто и не подумал провести электричество. Если оно отсутствует в номере гостиницы, свечка и зажигалка по ночам просто незаменимы.

Шариковая ручка нужна для заполнения анкет по прибытии, а головной убор спасает от дождя, снега, ветра и солнечного удара. Купить или одолжить эти вещи на большей части суши невозможно.

Приспособление и препараты для уничтожения комаров. Не верьте турагентам: комары есть везде. Их не будет только там, куда вы приедете со своим репеллентом.

Моток туалетной бумаги – незаменимая вещь для путешествий в Страну догонов и многие другие аналогичные по уровню комфорта страны. А щепотка стирального порошка пригодится вместо того, чтобы брать с собой четыре футболки. Возьмите лучше одну – ее всегда можно выстирать на скорую руку.

Суперклей соединит воедино все то, что сломалось и порвалось в ходе путешествия, а таких вещей может быть на удивление много. Портативный швейный набор скрепит то, чего не взял суперклей.

Многие вещи нужны для предотвращения дискомфорта, хотя некоторые люди обходятся и без них. Например, это еда и бутылка воды в дорогу – уверяю, вам захочется есть и пить именно в том случае, когда еды вокруг не окажется. Или, к примеру, затычки для ушей – бесценный аксессуар для путешествий по странам третьего мира, где в пять утра с ущербом для ваших барабанных перепонок начинают голосить, греметь ведрами и топать и люди, и животные. В большинстве таких стран место вашего ночлега непременно будет располагаться поблизости от основной трассы населенного пункта, по которой всю ночь с ревом проносятся мотоциклы, а когда они утихомирятся, обязательно проснутся и начнут кричать психованные петухи, срывая себе голос, а вам – здоровый сон.

Мы сидели в креслах на террасе резиденции посла Франции, в окружении корзинок с местными сладостями, и рассказывали о цели нашей этнологической экспедиция на плато Бандиагара, об исследовании культуры и истории догонов с последующей публикацией отчета о нравах и традициях местных племен.

– Это хорошее начинание, – лениво заметил господин посол, отпивая чай и вытягивая ноги перед собой.

– В этой книге, – добавил Оливье, – отдельной строкой планируется выделить, что посольство Франции в Мали и лично вы, ваше превосходительство, оказали нашей экспедиции поистине неоценимую помощь.

При этих словах посол расплылся в улыбке: