Текст книги "Я - Книга"

Автор книги: Алексей Самойлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Когда проснулась, обнаружила, что лечу куда-то внутри сумки. Когда летишь внутри ёмкости, может попросту укачать, но вскоре рука Тамары (а различать касания, не видя лиц, я уже умела) извлекла меня на свет, и последующий полёт сопровождался обрывками фраз:

– Леночке на де… рождения от… И вот ещё откры…

– Спаси… Тама… сегодня…

Меня подхватила чужая рука и сунула в полиэтиленовый пакет. Рядом со мной приземлилась пёстрая Открытка.

– Брр! Что случилось?! – обратилась я к ней.

– Тебя подарили. То есть пока не подарили, но уже собираются! – звонким голосом откликнулась Открытка.

– Это как понять?

– Глупышка! Радуйся! Тебя скоро подарят Леночке. И меня тоже! Хочешь, прочитаю, что во мне написано?

– А ты умеешь?!

– Конечно! Я пустая Открытка, и как только во мне пишут – это значит, что я скоро буду подарена, а для Открытки нет большего счастья, чем приносить счастье людям!

– Прочитай, пожалуйста, – попросила я.

– Дорогая Леночка! От всей души поздравляем тебя с 16-летием! Желаем крепкого здоровья, огромной любви, больших успехов в жизни, музыке и учёбе и всегда отличного настроения! Пусть исполнятся все твои самые заветные мечты! Кораблёвы Тамара Владимировна и Николай, девятое ноября две тысячи пятого года.

– Здорово! – восхитилась я. – Слушай, а ты случайно не умеешь читать то, что написано в Книгах?

– Нет, мне незачем! Пустые Открытки читают только то, что пишут в них. А Книги я читать не умею.

– Может, попробуешь? Вот меня, например.

– Ну… – Открытка нахмурилась. – Я вижу только твоё имя. А что там в тебе написано, я не вижу. Вот если бы ты была пустой Книгой, то тогда бы тебя писали, и ты бы смогла это прочитать. А так… ты уже с каким-то Текстом внутри, как полные Открытки. А полные Открытки не умеют себя читать.

– Книги не бывают пустыми, – возразила я. – Типографы помещают в нас Литературные Произведения.

– А, ну тогда жди, пока тебя не прочитает кто-нибудь из людей.

– Меня уже читали… – вздохнула я.

– Ну вот, а что ты тогда просишь?

– Ради познания себя.

– Глупышка! Не теряй времени на такую ерунду. Дари людям счастье, как я. Пока меня не купили, я стояла на полочке и улыбалась каждому встречному. И однажды мне улыбнулись в ответ, купили и теперь подарят.

Открытка действительно радужно улыбалась мне и переливалась всеми цветами радуги.

Я ещё раз вздохнула, но улыбнуться в ответ не могла. Примерно так же со мной разговаривал тот самый Журнал: «Расслабься, забудь, не майся дурью…». Я же считала, что Журналы и тем паче Открытки – не советчики Книгам. У них свой мир и своя жизнь, а у Книг – своя. И пока меня больше занимала даже не Леночка, которой я буду подарена, а Тамара. Я похлопала Открытку по рисунку:

– Ещё один вопрос можно? И я от тебя отстану.

– Хм. Странно, неужели все Книги такие недовольные жизнью? Ладно, давай, спрашивай, я на тебя не сержусь, – Открытка подмигнула мне.

– Подарок нельзя вернуть тому, кто его подарил?

– Да ты что?! И правда ненормальная какая-то! – метафорические волосы Открытки встали дыбом. – Знаешь, как это будет обидно? Смертельно обидно, вот как! Если хочешь, чтобы Открытка стала твоим врагом, достаточно озвучить ей наше родовое проклятие: «Чтоб тебя вернули подарившему!» Ах, прости меня, Господи Полиграф, да не обесцветятся краски твои! Никогда не задавай Открыткам подобных вопросов, болтливая Книга!

– Извини, я не знала. Прости меня…

Я покраснела от стыда до самых номеров страниц.

Похоже, что Тамара разлучила нас с Апологетикой навсегда. Ощущение опустошённости нахлынуло на меня и потопило в себе… А я надеялась, что Тамара взяла меня почитать. Но теперь моя надежда умерла. И я разревелась, как маленькая.

Открытка касалась меня, что-то шептала, пыталась утешить. Но она не знала обо мне ничего, и её касания были неприятны. Я быстро отгородилась и замкнулась в себе.

– Тебя дарят, а ты недовольна! – в конце концов не выдержала Открытка. – Ну и фотошоп с тобой! Пообщаюсь я лучше с Зонтом. Он дружит с Дождём, чего нам с тобой, милая, в этой жизни не светит!..

К моменту вручения меня Леночке я кое-как смогла прийти в себя, чтобы не выглядеть мокрой дурочкой в глазах других подарков. Момент этот наступил вечером: меня вытащили из пакета, и от неприятных запахов закружилась голова. Пришлось притупить обоняние, которое и так не баловало меня своим талантом, а также отключить слух. Я перелетела из одних рук в другие, а затем – на тумбочку с подарками. До самой ночи люди отмечали свой праздник, а я отдыхала и не откликалась на прикосновения других подарков. Одним глазом я посмотрела на них: три Открытки, Фотоаппарат, Набор и несколько непонятных, завёрнутых в блестящую бумагу, Существ. Из Книг я была единственной, но это не особо утешало.

Когда пиршество людей окончилось, я, наконец, открыла глаза и рассмотрела силуэт Леночки. Высокий, длинноволосый и неспокойный. Леночка уже давно распаковала все подарки, а ко мне даже не притронулась. Позже она всё-таки обнаружила меня, взяла и отнесла в другую комнату. Там стоял письменный стол, и Леночка положила меня на него.

Я осмотрелась – никаких Существ на расстоянии контакта со мной. Правда, на другом конце стола я разглядела спящий Пенал, а в стопке Тетрадей слева – пару Учебников. Докричаться до них не было физической возможности. Я решила, что перед сном стоит подумать о чём-нибудь позитивном.

Меня подарили, но вселенской радости от этого не чувствовалось. Я не понимала также, насколько я нужна тому, кому меня подарили: Леночка же меня не покупала! Если Тамаре показалось, что я нужна Леночке, то я тем более ничего не понимаю, ведь Тамара меня даже не читала! В чём тогда моя Судьба?

Если бы меня подарил Николай или Серж, я бы примирилась. Они – Читатели. А теперь… что со мной будет дальше? Неизвестность и разлука с Апологетикой отдавались болью во всех моих страничках…

А на утро Леночка разбудила меня, взяв в свои тёплые руки. Она листала меня, а я тёрла глаза и пыталась понять, сон это или уже нет. Потому что снилась мне полная ерунда наподобие фантастических галлюцинаций из воображаемого мира грёз. Будто я – вовсе не я, а какая-то другая Книга, которая пытается открыть собственные страницы, а ничего хорошего из этого не получается. Книга разваливается на части, переплёт превращается в труху, и меня поглощает чёрная пустота, из которой очень сложно проснуться.

Полистав мои странички, Леночка вернула меня на стол, а сама начала складывать какие-то Учебники в свой рюкзачок.

Я всхлипнула, а Леночка ушла. И мне пришлось вспомнить навыки жизни в одиночестве. Как я предполагала, они мне теперь очень даже пригодятся.

Мир грёз всегда ждал меня с распростёртыми иллюзиями. Купание в нём было лучше, нежели ворошение воспоминаний или душевная тоска, и я с радостью погрузилась туда. Это позволяло бодрствовать и одновременно пребывать совершенно не здесь, на пыльном столе, в депрессии. Временами я переставала путешествовать по волнам нереальных образов, открывала глаза и разглядывала новую комнату. Иногда пыталась представить себя в мире полученных при чтении Сержем видений – не впервые, конечно, пыталась. Представляла, перемещалась, видела новые картинки, но прекрасно осознавала, что они не имеют ко мне никакого отношения. Мир грёз – превосходное спасительное пространство для того, чтобы плавать в нём, ни о чём не думать и воображать себя Идиот знает чем…

А вечером Леночка начала меня читать.

Когда, спустя много месяцев, я расскажу о своём пути одной Книге, она скажет что-то вроде: «Ты – самая везучая Книга на свете!». А я ей не поверю.

Прежде чем начать читать, Леночка долго разговаривала с кем-то по телефону. Я слышала лишь обрывки фраз – канал связи с Леночкой чувствовался очень слабым. В конце концов, она сказала:

– Я лучше книгу почитаю!

И бросила трубку. Затем легла на свою кровать, включила настольную лампу и взяла меня в руки.

Первое впечатление было сумбурно-противоречивым… Появилось ощущение нужности! Меня снова читают! Я долгие недели ждала этого! Но это что-то другое – ни с Сержем, ни с Николаем таких ощущений не было… Особенно с Сержем – с ним совсем иначе… и больше не повторится… ведь Леночка даже не просила меня себе подарить…

На этом мысли закончились, потому как я погрузилась в водоворот новых ощущений. Мне не было раздражающе-щекотно, как с Николаем, но не было и страстного пламени, как с Сержем. Я чувствовала себя странно, а все прежние умозаключения насчёт Богов, Читателей, Текста казались сомнительными. Мне страшно захотелось пообщаться с Читателем – во время чтения это иногда получалось. Будучи не в силах раскрыть глаза, не слыша собственного голоса, я, тем не менее, чувствовала речь и её смысл.

– Леночка, Леночка! Ты слышишь меня? Это я, твоя Книга!

– Слышу, – откликнулся мужской голос.

– Что со мной происходит? Почему я снова не могу этого понять?

– Тебя читают. Читают то, что в тебе написано.

– Леночка, это ты со мной говоришь?

– Да, – откликнулся тот же голос.

– Я тебе нравлюсь?

– Не понимаю тебя.

– Тебе нравится мой Текст?

– Не понимаю твоего Текста.

– Леночка, почему ты отвечаешь мужским голосом?

– Тебе так кажется, – ответил голос женский.

Я замолчала и прекратила расспросы. И тут же услышала:

«В каждом из нас теплится крошечная искорка света, озаряющая мрак нашего бессознательного. Это именно та божественная искра понимания, благодаря которой сохраняется живая связь Человека с Богом. Та же искра в нашей собственной духовной традиции соединяет нас с божественным учителем и с божественностью внутри наших братьев и сестёр».

Это был незнакомый мне голос – и в тоже время я ЗНАЛА, что уже слышала его. Не удержавшись, спросила:

– Ты кто?

«Деление на различные религии – пережиток этого мира. В Сознании Христа, где все люди объединены одной целью, таких границ нет».

– Ты Иисус Христос? – переспросила я.

«Христианам нужно понять, что учение Иисуса о любви и прощении было извращено и выродилось в учение о страхе и чувстве вины».

Я притихла – такое впечатление, что голос меня не слушал. Правда, никаких образов и видений у меня не возникало.

– Леночка! – позвала я.

В ответ раздалось два голоса – незнакомый знакомый продолжал бубнить:

«Последователь Иисуса не может быть сторонником никакого разделения…»

А голос Леночки – на этот раз женский – произнёс:

– Про любовь хочу.

Пришлось приложить серьёзное усилие, но я открыла глаза. И увидела глаза Леночки – но не нашла в них ни огня, ни презрения.

Мы смотрели друг на друга в полной тишине, наверное, целую вечность, и за этот вневременной промежуток Леночка, возможно, прочитала несколько моих страниц. Я вернулась в себя, отключила зрение и… нет, не услышала – прочитала:

«Любовь – единственный ответ, способный упразднить страх. Если не веришь, попробуй сам. Прояви любовь к человеку или явлению, которые вызывают у тебя страх, и страх исчезнет. Это объясняется не столько тем, что любовь – лекарство от страха, сколько тем, что страх – это, собственно, и есть отсутствие любви. Следовательно, он не может существовать там, где присутствует любовь».

И тут меня осенило – я снова распахнула глаза и чуть ли не закричала, глядя в лицо Леночки:

– Это же мой Текст!

Сразу вспомнилось, что пару раз Серж произносил мой Текст так, что я его слышала. Но теперь я читала себя не голосом Леночки, но, безусловно, при её участии. Ведь если я могу прочитать себя, то значит, я смогу и понять себя? Я смогу стать Текстом, лишившись… лишившись чего? Неужели своих любимых, привычных страничек?

Да, Леночка, мой третий Читатель, доказывает мою правоту! Во мне существует Текст – Литературное Произведение! Получается, мои странички, переплёт, обложка – то, что я ощущаю как Книгу – не вся я…

Но это говорит о том, что все мои сёстры, содержащие в себе по одной из гипотез, одинаковые Литературные Произведения, отличаются… только формой? У них другие, хоть и похожие, странички, другая обложка… они другие Книги! И Типографы, вкладывая Тексты Авторов в нас, таким образом оживили много-много Книг с помощью одного и того же Текста!

Впрочем, версия насчёт Сестёр пока не доказана, ибо я не встречала своих сестёр.

– Леночка! – в который раз позвала я.

Очень хотелось спросить мою новую Богиню о Тексте. Леночка, между тем, грызла яблоко, положив меня на покрывало кровати и не придерживая рукой. Она продолжала меня читать – и это было приятно! Я не могла почувствовать, что очень уж нравлюсь Леночке, но и отторжения с её стороны не было.

– Леночка, меня очень интересует, почему Книги нравятся Читателям. Я совершенно не знаю ответа на этот важный вопрос, и никто из моих знакомых Книг не знает его. Апологетика как-то сказала, что Читателям нравится сам процесс чтения. Но я не Читатель, я Книга, и только начала учиться с помощью тебя читать себя. Тем более, вот был Николай, и я ему не понравилась…Был Серж, и я ему понравилась. А тебе, Леночка?

– Я не понимаю, – раздался в ответ женский голос. – Вот как тебя понять? «Жизнь – это либо сопротивление, либо принятие. Существуют только две эти возможности. Сопротивление ведёт к страданию. Принятие ведёт к блаженству. Сопротивление – это решение действовать в одиночку. Принятие – решение действовать вместе с Богом».

– Ты прочитала мой собственный Текст? – уже почти не удивилась я.

– Разумеется, это в тебе написано, – ответил голос.

– Как я могу объяснить тебе его? Я хотела бы сама себя понять для начала. Может, ты ответишь на мой вопрос? Я тебе нравлюсь?

– Нравишься, только ты очень умная Книга.

– Нравлюсь, потому что умная?

– Потому что в тебе много умного написано. Хотя я не понимаю, почему это говорил Христос. Это же Автор Книгу придумал.

– Автор придумал Текст, – возразила я. – Это он тебе нравится?

– Ну, конечно, а что же ещё?

– А он, этот Текст, может тебе не понравиться?

– Какие глупые вопросы ты задаёшь! – ответил мой собственный голос.

– Леночка…

Брр. С кем это я разговариваю?! Неожиданно в комнату вошла Леночкина мама и спросила:

– Уроки сделала?

– Не-а. Я книжку читаю.

– Нравится?

Я чуть не выпала из переплёта. Ещё никогда люди об этом друг друга не спрашивали!

– Ага. Слушай, мам, а у тебя есть книги про Иисус Христоса? Ну, кроме Библии.

– А тебе задали о Христе? В библиотеку сходи…

– А что, что нравится? Скажи, пожалуйста! – перебивая, закричала я, но при слове «библиотека» прикусила язык.

– Это мысль! – заявила Леночка.

Я даже не поняла, когда она прекратила чтение, перевернув меня обложкой вверх, и переместила с кровати обратно на стол.

Упоминание о библиотеке выбило меня из колеи. «Святые магазины, где каждая Книга нужна… Большие дома, в которых живут Читатели… Свалки ненужных Книг…» – я много всего слышала о библиотеках от других Книг, но ни разу не встречала Книгу, которая была бы там хоть раз.

Эх, всё априори, априори! А я ещё такая молодая! И столько опыта ещё впереди… Радостная и счастливая, я улыбнулась разговаривающей по телефону Леночке и быстро уснула.

И приснился мне Книжный Магазин и моя первая подруга Весёлая Наука. Мне снилось, что её читают прямо не отрывая от полки…

А чтение меня наяву продолжилось на следующий день… но это выглядело… мягко говоря, странным образом. Леночка открыла меня на закладке (ах, как я обожаю этот сладкий, полный необыкновенного предчувствия миг – открывание на закладке!) и положила на ещё одну открытую Книгу. И продолжила читать.

– Эй, эй… ты кто? – затеребила я своего соседа. – Объясни мне, что происходит?

– Ви… ви… вишнёвый Сад, – назвался он и… заплакал – негромко и безнадёжно.

Он больше ничего не сказал. Меня разрывало на части – с одной стороны, беспокоил Вишнёвый Сад, находящийся подо мной, а с другой – Леночка меня читала, и поэтому контролировать мысли и ощущения я уже не могла.

– Леночка, Леночка! – позвала я под всхлипы соседа.

– С кем ты на этот раз беседуешь? – последовал вопрос.

– Что тебе нравится во мне? Ответь мне ещё раз, только честно и конкретно. Тебе нравится Текст во мне?

– Да.

– Очень нравится?

– Да, только я его плохо понимаю.

– Значит, Текст может нравиться вне зависимости от понимания?

– Это сложно объяснить.

Вдруг я вспомнила девушку по имени Юля, которая ударила меня об стену. Мне стало немного больно, слегка задрожали странички с пятьдесят третьей по шестьдесят пятую.

– Скажи, Леночка, какое влияние Текст имеет на Читателя?

– Великое.

Мне снова отвечал мой же голос, но я не придала этому значения.

– Так значит, Текст – самое главное во мне?

– Да.

– Леночка! Ты уроки сделала? – раздался голос её мамы, и мне показалось, что вчера было то же самое.

– Делаю, – услышала я голос Леночки, и почувствовала, как меня приподняли. – Литературу.

– Чехов что ли?

– Да. Нам задали образ Ани как вещего птенца в протухшем дворянском гнезде.

Нас с Вишнёвым Садом отложили в сторону. Я вздохнула и собралась с мыслями. Мне отвечали два голоса: мой собственный и незнакомый, причём незнакомый зачитывал куски моего Текста. Это, конечно, было прекрасно – так я хоть чуть-чуть узнаю, что же во мне написано. Но дело в том, что меня волновало другое. И каждый новый ответ, полученный в сеансе Чтения, порождал всё новые и новые вопросы…

К примеру, на вопрос «зачем Читатели читают Книги?» у меня была масса исключающих друг друга по смыслу ответов. Были ли среди них правильные?

Зато теперь я знала, вернее, чувствовала всеми фибрами своих страничек: я без Текста не существую. И вообще, никакая Книга без Текста не существует. Хотя мне больше нравилось красивое, хоть и длинное «Литературное Произведение», нежели безразличное «Текст».

Я засияла! Я почувствовала себя живой! Я почувствовала себя настолько счастливой, что в очередной раз не смогла сдержать слёз…

И когда Леночка снова взяла нас с Вишнёвым Садом, чтобы читать меня, зачем-то закрываясь им, я услышала, как моя Богиня пробормотала: «Странно, почему вода на обложке…»

А может, мне показалось, что я это услышала?

И я решила помолчать. Это было трудно – мысли и вопросы то и дело лезли в голову. Мне хотелось поделиться своим хрупким счастьем с Леночкой.

«Бог – это не абстракция. Это живое присутствие – всеблагое, абсолютно щедрое, счастливое. Целостное и свободное».

Это произнесла я! Но я не хотела!

«Освободись от выдуманных тобой пределов возможного. Бог вне этих пределов, ибо Он не имеет формы. Будучи бесформенным, он обитает во всём».

Брр… Я не хочу это говорить! Я приказываю себе молчать…

Но Текст лился. Мой Текст, моё Литературное Произведение лилось из меня, будто бы не Леночка читала меня, а наоборот – я читала Леночку вслух…

Это лилось и лилось из меня, и я, не понимая того, что говорю, просто произносила Текст, наслаждаясь процессом и купаясь в бесформенном ощущении счастья…

Под звуки собственного голоса я не заметила, как закрыла глаза и перенеслась… нет, не в мир грёз, хотя это было похоже… а в другой, совсем не придуманный мир.

Я находилась на кресте, но не в теле человека. Я по-прежнему была Книгой. Рядом и вокруг меня были другие кресты, и на них умирали грязные и небритые люди в лохмотьях. А я не умирала, хотя чувствовала неприятное покалывание в районе ладоней и где-то в вечно неподвижных ногах.

Толпа внизу глядела на меня – кто с ненавистью, кто с жалостью, кто с безразличием. Я не видела искренности в глазах смотрящих. Вдруг одна из пожилых женщин, скрывавшая лицо за куском грубой ткани, закричала на непонятном языке. Но я поняла, что она обращается ко мне и спрашивает:

– Ты кто, Анна?

Сразу же нестройный хор других голосов поддержал её:

– Ты кто? Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?

Один из людей в лохмотьях повернул свою голову ко мне и прошептал:

– Ты Иисус из лазарета. Ты воскрес.

– Я Книга… – сказала я, но меня никто не слышал, и тогда я повысила голос: – Я Книга!

Только мне не удалось перекричать толпу, скандирующую свои вопросы на разных языках и разными голосами:

– Кто ты? Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?

Но мне удалось прочитать табличку, висящую на груди моего соседа по кресту. На ней человеческой кровью было написано имя:

«Лазарь».

7. Библиотека

Из этого немыслимого мира я вышла очень резко и внезапно, будто бы проснулась по звонку будильника. На самом деле Леночка просто прекратила меня читать, заложила где-то в районе двухсотой страницы и разлучила с Вишнёвым Садом.

Выход оказался крайне болезненным, подобно удару об стену или воде, пролившейся на обложку. Я долго боялась открыть глаза, всё ещё пребывая в состоянии божественной невесомости. Мне вспоминались обрывки странных событий – на кресте, эти крики и непонятные вопросы – но события казались чем-то второстепенным. Лучше них зафиксировалось парадоксальное ощущение, которое было трудно принять: я вовсе не Книга.

Но кто же я тогда?

Нет, я Книга! И во мне есть Литературное Произведение!

Вот только Книг не распинают на крестах, как людей. Если бы мне это пригрезилось, если бы я вообразила… я могу представить, что я вишу на кресте. Но что толку, если это – не переживание? А во время произнесения собственного Литературного Произведения случилось переживание.

Случилось и прошло. И теперь опять ждать, пока Леночка возьмёт меня и продолжит читать?!

Мысль, зудевшая в голове, ждать не умела. Ей хотелось избавиться от проклятия, в которое я верила всё больше. Как мне прочитать себя без помощи Леночки, моего нового Бога? Я пыталась сопротивляться этой мысли, но чем больше я сопротивлялась, тем ожесточённее она мучила меня.

Шло время, я ворочалась, дрожала и обливалась горьким потом, но так и не смогла произнести ни слова из своего Текста. В бессилии я рухнула на дно спасительного мира грёз.

Питаясь радужными цветами и гармоничными звуками, я не почувствовала небольшого полёта и не заметила того, что меня переместили на полку. Даже наяву я ещё долго не могла понять, где нахожусь и почему – в таком странном положении. Слева мой взгляд упирался в тёмное деревянное небо полки, а справа – в несколько Книг, вернее, в их макушки. Я долго копошилась и вертела головой, пока не осознала, что меня положили на Книги сверху, а не поставили, как обычно, между ними.

– Эй, здравствуйте! – крикнула я. – Я ваша новая соседка. Меня зовут Безусловная Любовь.

Но отклика не последовало. Я попыталась ещё несколько раз, прикоснулась рукой к макушкам незнакомых Книг – безрезультатно. Снова почувствовала закладку. Скоро меня снова возьмёт Леночка и дочитает. Обязательно…

* * *

У книжных болезней есть одно нехорошее качество: никогда не замечаешь, как они начинаются, а когда они поражают все страницы и переплёт, становится слишком поздно их бояться.

Я была ещё слишком юна и не знала, чем чреваты приступы острой ненужности, начавшиеся спустя трое суток тотального одиночества. Я не знала, насколько заразна летаргическая апатия, которой, как впоследствии оказалось, были поражены все без исключения Книги на полке. Их молчание было мёртвым молчанием, их глухота оказалось хронической, их безразличие к окружающей жизни приобрело почти неизлечимую форму.

Апатия накрыла меня спустя неделю кошмарных снов и жестоких галлюцинаций. А всё дело в том, что Леночка забыла о том, что не дочитала меня до конца. Не дай Читатель самому лютому врагу испытать мук недочитанной Книги! В поисках ответов на вопросы «Как же она могла со мной так поступить?», «Почему она меня бросила?», «Неужели Богиня разгневалась на меня?» я медленно умирала в одиночестве. Приступы ненужности повторялись всё чаще, доводя меня до слезливых истерик, и вскоре моё тело не выдержало боли неприятия и лишилось сознания.

Летаргическая апатия принесла с собой облегчение, бессмысленность и тёмную пустоту. Чувство времени исчезло, вокруг серо, прохладно и спокойно – наверное, это было похоже на смерть.

«Тебе повезло, – сказали бы мне проснувшиеся старые Книги, – обычно в летаргию впадают на десятилетия, и чем дольше Книги спят, тем меньше шансов у Читателей их разбудить».

У других Книг шансов разбудить больную практически нет. Поэтому, когда поглотившая меня унылая пустота сменилась слепящим светом, чьими-то настойчивыми прикосновениями и громкими голосами, я ещё долго не могла понять, где нахожусь. Страшно болел переплёт, происходящее вокруг казалось очередным тревожным видением из мира грёз, а позабытое чувство реальности возвращалось так же медленно и болезненно, как исчезало сколько-то дней назад.

– Эй… Эй…. Ты жива, просыпайся! – теребили меня слева.

– Книжечка! Новенькая! Пожалуйста, очнись! – доносилось справа.

– Г-г-де… г-г-де… я? – мой с трудом расплетающийся язык еле вымолвил первые слова.

– Ты в Библиотеке.

– К-как?!

Похоже, предстояло поверить в ещё одну невозможность. Скорее, Идиоты бы спустились с небес в Книжный Магазин, чем я смогла бы перенести такое количество шока одновременно!

– Ты в Библиотеке. Но ты не из Типографии, хотя выглядишь совсем молодо. Откуда ты?

Мне бы самой хотелось это знать.

– Слава Автору, ты жива! Ты жива, жива! Жива!

Ура, конечно. Только почему жизнь – бесконечная череда боли и удовольствий?

Адекватное восприятие вернулось ко мне спустя несколько часов. Я находилась на полке, подобной той, в Книжном Магазине. Напротив меня стояла в точности такая же полка с Книгами. Яркий свет, специфический незнакомый запах, напоминающий аромат… объятий Апологетики. Левая соседка, тоненькая белая с чёрными вкраплениями Книга по имени Лирика радовалась так, будто бы это она, а не я впервые угодила в Библиотеку. Правый мой сосед в твёрдом переплёте с удивительным именем Восстание Ангелов, добродушно улыбался, всей своей обложкой излучая уверенность и дружеское участие.

– Как я здесь оказалась?

– Тебя принесла Арина и поставила между нами, – ответил Восстание Ангелов.

– Кто это – Арина?

– Библиотекарь. Человек, который разрешает Читателям нас прочитать.

«Бог Богов?» – подумала я, но вслух спросила другое:

– А как я оказалась у Арины?

– Наверное, какой-нибудь Читатель вернул, – предположил Восстание Ангелов.

Читатель у меня был один – Леночка. Но зачем?! Меня же ей подарили… И тут я, будто спохватившись, вцепилась в соседа:

– Какое сегодня число и год?

– 30 апреля 1631 года от рождества Первокниги, – откликнулась Лирика, а Восстание Ангелов недоумённо пожал плечами.

Хорошо, что я кое-что помнила о книжном летоисчислении. Открытка утверждала, что меня подарили Леночке 9 ноября 2005 года по человеческому календарю, а значит, я пробыла в летаргической апатии около пяти месяцев.

Я пересказала соседям события тех дней, что помнила перед тем, как провалилась в болезнь. Восстание Ангелов долго напряжённо думал и, наконец, произнёс:

– Когда я жил на полке своего семнадцатого Читателя, Модель Для Сборки рассказала мне забавную историю про одну библиотечную Книгу. Её Читатель однажды забыл вернуть эту Книгу в Библиотеку, отчего та заболела лютой ненавистью к жизни. А когда она узнала, что вместо неё Читатель вернул в Библиотеку совсем другую Книгу, и даже не её сестру, та несчастная Книга покончила с собой.

– Не может быть! – изумилась я.

– Да, да. Отец Читателя взял её на свою работу в научный институт, и Книге удалось выскользнуть из его рук прямо на стол с химическими реактивами. К сожалению, история не сохранила имени этой потрясающей по чувственности героини.

– Зачем ты рассказал ей? – заволновалась Лирика, теребя меня за руку. – Ты, пожалуйста, не верь ему, это просто библиотечная легенда.

Но я не поняла волнения Лирики, поскольку знала только понаслышке, что такое Библиотеки, и как в них попадают Книги. Я попросила своих соседей просветить меня на этот счёт. Перебивая друг друга и часто скатываясь на иные темы, Лирика и Восстание Ангелов поведали мне примерно следующее.

Не все Книги после создания Типографами посредством помещения в их страницы Литературных Произведений видят первый в жизни свет на полках Книжных Магазинов. В Книжном Мире существует так называемая Святая Милость, даруемая свыше – и это – таинственная сила неизвестной Книгам природы, исходящая от Авторов или Типографов. Благодаря этой Милости некоторые Книги и попадают в Святые Дома – Библиотеки. Все библиотечные Книги делятся на две религиозных категории: одни верят в Богов-Авторов, другие – в Богов-Типографов.

На этом месте я хотела изложить свою теорию про Богов-Читателей, но посчитала неэтичным сразу же вступать в спор со своими новыми, такими добрыми и счастливыми соседями.

Так вот, попав в Библиотеку, Книга получает клеймо на всю жизнь в виде штампа на 17-й страничке и бумажного ярлыка, приклеенного к обратной стороне обложки. Процедура практически безболезненная, а я, будучи в летаргической апатии, даже не почувствовала, как она прошла. После чего Книга называется библиотечной, помещается на определенную полку и ждёт своего Читателя. Эти Книги нельзя купить, именно поэтому всё, что связано с Библиотеками, в Книжном Мире окружено ореолом святости.

Библиотекари – это кто-то вроде книжных Апостолов, работающих на Земле, и дающих разрешение людям читать ту или иную Книгу. Существует светлое поверье про падших библиотекарей, которые стали первыми продавцами в Книжных Магазинах и тёмное поверье про вознёсшихся до небес продавцов.

Каждая библиотечная Книга ждёт первого Читателя подобно тому, как Книга в Магазине ждёт покупателя. Вот только у библиотечной Книги гораздо больше шансов быть прочитанной много раз разными людьми, поскольку Читатель обязан вернуть Книгу в Библиотеку. При этом Лирика объяснила мне, что далеко не каждый Читатель читает библиотечные Книги полностью, да и вообще, взяв или приобретя Книгу, человек не обязательно становится её Читателем.

Слова Лирики легли нежным бальзамом на мою трепетную душу. Узнав, что Лирику ещё ни один из восьми Читателей не дочитал до конца, а два человека вернули её в Библиотеку, даже ни разу не открыв, я приняла это как данность и почувствовала приятное облегчение. Всё же люди – не Боги, и становиться Богом-Читателем – большая ответственность. А став Читателем, человек вправе сделать с Книгой всё, что угодно, и Книга должна принимать Божью волю. Если же человек обижает Книгу, не став Богом, то будет за это справедливо наказан, как, например, девушка Юля, которую мой читатель Серж отправил на свалку.

У Лирики было уже восемь Читателей, а Восстание Ангелов мог похвастаться аж двадцатью пятью. Впрочем, и возраст моих соседей исчислялся годами. Узнав о трёх моих Читателях за пять месяцев, Восстание Ангелов аж присвистнул.

– Ещё ни одна из моих знакомых магазинных Книг не имела больше одного Читателя за первый год жизни, – заявил он.

– С такой стремительной Судьбой очень легко быстро сгореть. Апатия была дана тебе свыше для передышки. Пусть я библиотечная и мне грех жаловаться на Судьбу, но я уже почти завидую чудесам, творящимся с тобой, – добавила Лирика.