Текст книги "Чему улыбается рыба"

Автор книги: Алексей Равносторонний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

6. «О Лисе, для Лисы»

Это был бурный месяц. С вечера он начинал придумывать новый сюжет для рассказа, а следующим утром, качаясь в автобусе, ещё раз прокручивал его в голове, добавляя новые детали и подбирая лучшие слова. Алексей не замечал ни хмурых лиц, ни снега и холода, ни всех этих людей, которые выходили, просили делать остановку, смотрели в экраны телефонов или спали – в его воображении цвела весна, и водоворот образов, идей и слов так и просился наружу.

…

он вырвал её из ванной, мокрую и разгорячённую, и вцепился в неё поцелуем, но не простым касанием губ, нет, его язык, как змея проникал сквозь её смыкающие зубы и двигался, так, что не было возможности понять, где начинался один и заканчивался другой рот. Его ладони, как голодные псы, кусали её тело, мёртвой хваткой вгрызаясь в спину и, не пропуская ни сантиметра, обгладывали все её изгибы. Он вводил пальцы в её влажное и скользкое лоно, прижимая к стене своим телом, а потом размазывал её соки у неё по лицу, и она хватала эти пальцы ртом и с жадностью сосала их, будто обслуживающая посетителей бордельная шлюха. Он сжимал и оттягивал её соски до тех пор, пока она не начинала стонать. Он называл её самыми грубыми и пошлыми словами, на которые раньше бы она обязательно дала ему пощёчину, но в тот момент только больше распалялась, и из нежного котёнка превращалась в дикого, голодного до похоти зверя. В этом немыслимом танце слившихся двух тел, рыча, кусаясь и стеная, они ввалились в спальню и, не дойдя двух шагов до кровати, он взял её, в первый, но не последний раз в эту ночь.

…

На такие строки Лиса отправляла множество смайликов и кучу восклицательных знаков, подкреплённых красочными эпитетами.

Как-то после обеденного перерыва, он спросил её.

– А сегодня ты в чем?

Он почти сразу перешёл с ней на ты, а она по-прежнему обращался к нему на Вы, а иногда – Хозяин, когда хотела немного «пашалить».

– Хотите увидеть?

– Так давно пора уже! – написал он, отправив подмигивающую рожицу. Через пять минут пришло несколько фотографий. Он приблизился к монитору. На первом изображении, на него, снизу вверх смотрела абсолютно голая девушка, лежащая на кровати и прикусившая нижнюю губу, наверное, для придания большей эротичности. Следующая, она уже в вертикальном положении (вроде, стоя на коленях на кровати), и снимает снизу, так что, половину фото занимает её голая попа, и только в левом верхнем углу, из-за плеча смотрит Лиса, лукаво улыбаясь. И на последнем широко разведённые ноги и гладкий лобок между ними.

– Ах ты, чертовка рыжая! Я же на работе!

Но вместо извинений от неё пришёл смайл с хохочущей лисой.

– А я вот возьму сейчас и возбужу тебя! Что будешь делать?

В ответ пришла фотография с теми же разведёнными ногами, но на этот раз промеж них была ладонь, а указательный палец, аккуратно прикрывал клитор.

– Сучка! Ну-ка быстро встала на четвереньки, голову в подушку! Руку на киску!

– Ур-р-ра!!! Ой, то есть слушаюсь, мой Хозяин…

– Ну, хоть здесь, без замечаний. Так, представь, что я сижу рядом на кресле, а ты приняла коленно-локтевую позу таким образом, что попой «смотришь» в мою сторону. Ласкаешь себя, не спеша, потом немного виляешь ягодицами, призывая меня присоединиться. Но! Ты же знаешь, что сначала тебя нужно наказать.

– Как скажете, Хозяин.

– Конечно, как скажу, не надо мне об этом напоминать.

– О, простите, Хозяин, я глупая лисица, и меня нужно наказать, как считаете нужным.

– Вот выпороть-то тебя очень нужно. Я встаю и подхожу, на ходу снимая с брюк чёрный кожаный ремень. Ты это видишь, и начинаешь быстрее мастурбировать. Шлёпаю тебя ладонью по ягодицам.

– М-м-м-м-м.

– Затем снова, а после отстраняю твою ладонь и проверяю, насколько ты влажная, и ввожу наполовину два пальца тебе в лоно. И как там?

– О-о-о-очень горячо и сладко. Я скоро кончу…

– Не вздумай раньше времени! Как только я разрешу!

– Да, Хозяин, я поняла.

– Я вынимаю пальцы, и начинаю пороть тебя ремнём, а ты в это время, не переставая, ласкаешь себя и просишь, чтобы я наказал свою вредную принцессу, свою похотливую шлюшку, свою рыжую бестию.

– М-м-м-м… я уже почти… почти всё…

– А потом, когда ягодицы сплошь покроются ярко-красными полосками, я откину ремень и войду в тебя. И буду драть тебя, пока не кончу.

– О-о-о-о… да… можно?

– Да, можешь кончать.

– Через несколько минут она прислала фото, на котором, смотрела на него хитрыми глазами из-под, натянутого до самого носа, одеяла.

Конечно, от таких переписок у Алексея становилось тесно в брюках, но как говорил когда-то какой-то великий человек: «постоит, постоит да и устанет, а после и совсем ляжет». Но зачастую это толкало к написанию очередной зарисовки для неё. Иногда эротической, иногда смешной, а иногда философски-рассудительной.

…

Вы хорошая мама, – продолжил он, – и красивая. Но, когда вы последний раз улыбались по-настоящему? Или были там, где хотелось? Есть мнение, что мужчина должен указывать женщине её место, но я бы добавил, что необходимо не просто указать на него, а для начала создать это место. И это не только дом и кухня. Созданное место должно быть желанным для неё. Ну а, например, а если он скажет – твоё место у моих ног?

После этих слов она продолжала смотреть в свой телефон, но буквы уже плыли перед глазами, а сердце, замерев на мгновение, никак не решалось начинать свой ритм дальше.

– Есть желания, которые мы подавляем всю свою жизнь, – он продолжал свой импровизированный монолог, – так как это не попадает под общие нормы. Есть правила, которые нам навязывают, образ жизни, который считается общепринятым. Но отчего-то внутри нас есть ощущение того, что это не так. И, знаете, можно жить, терпеть внутреннюю дисгармонию, гасить в себе желание, улыбаться. А потом к сорока годам умереть от рака. Зато всё без обмана.

Он замолчал, а она не понимала, как реагировать на эти слова: или рассмеяться, или молча кивнуть, или прижаться к этому незнакомому человеку и начать плакать, сначала тонкими ручейками слез, а потом навзрыд, громче и громче, и не ждать утешения или слов ласки, а просто оказаться у него на груди, в его теплоте, в его руках, и, не стыдясь, просто чувствовать себя маленькой девочкой, которая плачет от того, что мир жесток.

Но плачет только с ним, и только рядом и только для того чтобы завтра всех порвать в клочья. И плевать на все эти взгляды со стороны.

…

Она часто радовала его своими фото: с улицы, с кровати, из ванны, не сильно заморачиваясь над тем, как она выглядит, Лиса просто делала снимок и отсылала, а он уже решал: красиво, средне, эротично или совсем ужасно. Такая непосредственность ему нравилась. Но, как, это часто бывает, были и свои частицы «но». Сначала иногда, а позже всё чаще и чаще, она, становилась сердитой, беспочвенно обижаясь, например, на то, что он долго не отвечал или мало разговаривал или не был в сети. Впрочем, очень быстро она потом просила прощения и рассказывала что-нибудь интересное. Но когда такие нервозные «вспышки» по нескольку раз случались за день, Алексею становилось не по себе, и чтобы навести её на верные мысли, он написал небольшой рассказ «Со слезами».

…

Она неслась со всех ног, со всех этих маршруток, переходов, метро, светофоров, которые никак не хотели сразу загораться зелёным. Она спешила и очень старалась не опоздать. У неё был подарок, наверное, самый первый подарок для Него. Но если очень подумать, то не совсем подарок, но очень хотелось преподнести его именно таким. И поэтому каблуки летели, а набойки, готовые сорваться от такой прыти, цокали по асфальту и тротуару, приближая её к заветной двери, за которой ждал её Он.

Если ему удавалось прийти раньше и настроение позволяло, то он сразу начинал готовить, что-нибудь на ужин, а потом, наблюдая как она ест, угадывать по её мимике – вкусно, или просто очередная порция еды, чтобы дотянуть до завтрака. Когда открылась входная дверь и она ворвалась, шумная и запыхавшаяся, он резал лук. Кивнув ей в знак приветствия, он продолжил мелко его шинковать.

– Сегодня, снова что-то вкусное?

Он поднял голову и застыл. Ещё утром она уходила с жёлто-рыжей причёской, с нитями пепельного и фиолетового цветов, а сейчас перед ним стояла жгучая брюнетка и заискивающе улыбалась, не зная, куда при этом деть руки. Он помолчал ещё несколько мгновений, затем положил нож в сторону, снял фартук, вымыл руки, вытер их и, так же ни сказав ни слова, прошёл мимо неё в коридор, накинул куртку и ушёл, аккуратно закрыв за собой дверь.

Сначала она стояла ошарашенная и думала, что это какая-то затянувшаяся шутка – но он не возвращался. Она выбежала на лестничную площадку – никого, стала набирать его номер и услышала мелодию с кухни. Он не взял телефон. Он никогда его не забывал. Никогда. И тут её накрыло. Она села на табуретку, посмотрела на нарезанный им лук, на нож, который он держал, и ей стало дико, просто невероятно одиноко. Будто весь мир исчез, и осталась только кухня, стол, стул и она, а ещё полное отсутствие Его. Она поджала коленки к груди и сдавленно, и как-то жалобно, сначала заскулила, а потом, зажмурив глаза, разрыдалась. И чем дольше она плакала, тем больше и жгучей текли слезы. И она стала перебирать всё, что, возможно, ему не понравилось. Может, слишком больно вчера Его укусила, поцарапала? Или слишком плохо себя вела в кафе, специально заигрывая у него на глазах, вызывая если не ревность, то умеренную, холодную злость, а потом на своей пятой точке ощущая Его скопившуюся страсть. Но Ему же нравились именно плохие? Нужны были поводы для наказаний. А может, то, что не так быстро отвечала на сообщения? Молчала? Или была слишком вредной, но она не умеет быть другой. Она была такой, как хотела, не притворялась, не играла, просто была и хотела быть с Ним. А ещё она хотела Ему нравиться. Волосы!!! Она окрасила их для Него. И, волосы, эти долбаные волосы, это всё они! И, на секунду прекратив реветь, увидев себя в отражении в чайнике, с потёкшей тушью, опухшую, с размазанной помадой с взлохмаченной шевелюрой, она с ненавистью вцепилась себе в чёлку. Потянула на себя, а потом, медленно отпустив, снова разрыдалась.

Прошёл час или чуть более, слезы, беспрестанно стекавшие по щекам, высохли, оставив солёные разводы от уголков глаз к подбородку. Красные глаза, голова, будто накаченная свинцом, и пустота, а ещё никуда не девшаяся обида, не сформировавшаяся ещё в ненависть и не нашедшая жертву для медленного уничтожения. Она просто продолжала сидеть и не знала, что делать дальше.

А затем щёлкнул замок, открылась дверь, и вошёл Он, держа в руках пакет. Она с визгом бросилась на него, почти повалив на дверь. И на, казалось бы, выплаканных глазах снова навернулись слезы. Он с недоумением смотрел на неё, ничего не понимая, она же ничего не могла произнести и только всхлипывала и не выпускала из своих объятий.

– Что случилось? Ты обожглась? Поранилась?– всерьёз озабоченным голосом спрашивал он. – Меня не было полтора часа, и что я вижу по возвращении?

– Куда ты… ты… Вы ушли – наконец она смогла произнести, – я думала, всё, я думала насовсем,– и снова её голос задрожал.

– Хватит меня поливать,– он немного отстранился от неё. – Ты была рыжей, а сейчас чёрная, а у нас, что?

– Что у нас? – удивлённо хлопая глазами и не понимая пока ничего, повторила она.

– А у нас, есть только рыжий хвост! А чёрного нет, а что это за лиса такая: хвост рыжий, а уши черные,– и произнося эти слова, он достал из пакета пушистый, чёрный хвост, оканчивающийся симпатичной металлической анальной пробкой.

И уже дважды за этот короткий промежуток времени она бросилась на него, но теперь вместо того, чтобы обнять, она яростно, но не сильно начала стучать по нему своими кулачками и шептать,– какой же Вы дурак, какой же Вы дурак, какой же… ты дурак…

…

А потом были долгие телефонные разговоры, переписки, рассказы, обмен фото и… нервозные «вспышки».

7.«Девушка на красных нитях»

Ему понравилась аватарка, хотя нет, сначала его привлекли её слова: красивые, точные, чувственные. Она писала так, как у него ни разу не получалось. Её строки цепляли, гладили, проникали туда, куда, казалось, вообще, невозможно попасть с помощью одного предложения. Она делилась личным, откровенно и искренне, рассказывая о, казалось бы, простых вещах, но наполняя их каким-то только ей подвластным волшебством и это было прекрасно. Тексты её не отпугивали, не давили своей литературной мощью, уничтожая любое желание писать, а наоборот – вдохновляли. И это тянуло к ней невероятно.

А потом он обратил внимание на картинку в профиле, на которой девушка, связанная ярко-бордовой верёвкой, висела вниз головой. Она была полностью обнажённой, но все спорные места оставались прикрытыми, впрочем, завораживало ни это. Взгляд почти сразу останавливался на лице. Было в нём что-то, нечто неуловимое, едва различимое, как та тонкая линия между Инь и Янь на одноименном символе, объединяющая и разделяющая одновременно. Художник всего несколькими штрихами обозначил глаза, брови, губы, контур лица и… в итоге получил то самое, настоящее, проникающее в самую суть, искусство.

Девушку, на чьей странице было всё это, звали Леди Мэри. Поначалу Алексей так и порывался назвать её Марией или Марьей, но потом привык к такому, не очень привычному для русского человека, имени.

Её профиль не был закрыт, и, казалось, ничего не мешает написать, но он долго не решался, сомневаясь, вдруг тон или невыразительный слог как-то оскорбит её. И только увидев у неё в друзьях Лису, Алексей сначала поинтересовался у неё, какая она в живом общении, и, получив ответ, что она почти рубаха-парень, написал ей. Он спросил, – а как это, когда вот так висят вниз головой? И она ответила! Сразу, ну или почти сразу, всё же разница во времени, плюс поправка на дорогу до работы и утренний кофе. И завязалось общение, да такое плотное, что…

Поначалу он писал, взвешивая каждое слово, исправляя ошибки, но спустя несколько месяцев строчил как из пулемёта, стараясь уложить мысль, а орфографию и пунктуацию отодвигал в сторону, в отличие от неё, которая излагала мысли, наверное, с рождения, чётко и грамотно. Да, что там, даже мат с её губ слетал как декларация стихов Маяковского.

Мэри однажды согласилась на его просьбу, иногда править написанные им тексты, и высказывать свою оценку. И оказалась, к удивлению Алексея, просто дьявольским критиком, разносящим в пух и прах, все его начинания:

– Сухо! Бред! У нас в подворотне малолетки лучше изъясняются, когда сигареты стреляют! Где чувства, где эмоции, где сюжет? А это, даже мусорному ведру будет стыдно, если в него такая гадость попадёт!

И это было ещё ласково. Хорошо она не видела, как во время прочтения её громких слов, Алексей краснел, бледнел, а потом медленно и удручённо пил чай, выбирая между тем, чтобы бросить писать или съесть «с горя» булочку. Впрочем, в конце, она всегда добавляла, что всё это для пользы дела, и с огромной любовью и уважением.

Стоит заметить, что иногда, вместо уничтожающей рецензии приходил короткий ответ:

– Ух! Классно!

И тогда счастью, помноженному на удивление, не было предела.

Как-то постепенно они открылись друг другу, рассказывая между литературными прениями, о своих проблемах, планах, мечтах и многом-многом другом. Она знала о его рыбе по имени Наталья, а он, о почти всех её любовниках, любовницах и тематических приключениях. Они стали очень близки как друзья и дорожили этим.

Если не хочешь поднимать голову с подушки

и сбрасывать одеяло, так приятно обнимающее утром.

И хочешь грустить и жаловаться на свой тяжёлый характер.

Не волнуйся.

Я по-прежнему где-то совсем далеко, печатаю буквы

и отмеряю время от сна до сна,

от фотографии до фотографии,

от слова до слова.

В каждую строчку добавляю по два луча солнца,

несколько облаков и полведра снега,

а ещё щепотку нежности,

и несколько несуразностей, на всякий случай.

И ловлю себя на том, что скучать это всё-таки приятно.

Отправив эти строки Мэри, он спросил:

– А вы не находили на просторах инета написанное вами, но опубликованное без указания вашего авторства?

– Часто! Но только не я – мои знакомые часто скидывают мне посты с моими переделанными текстами, особенно это к прозе относится, её переделать легче. К сожалению, мы не защищены в сети от плагиата. А вы нашли свой текст?

– Да! Раз пять.

– Ну что ж, как я говорю в таких случаях: «Если вас плагиатят, значит это слава! Цитируют обычно только известных и заслуженных авторов!!!»

– Я как-то написал: «Быть женщиной тяжело, но любить женщину не легче», в комментарии к одному посту, а потом встречал эти строки несколько раз, в разных группах.

– Ну, так написано-то гениально! А я вот, к слову, вчера тоже предалась некоторым размышлениям.

…

Я ворвалась к Нему неожиданно, как маленькая, побитая хулиганистыми мальчишками девчонка. С заплаканным лицом и неудержимой дрожью внутри.

Я неслась так быстро, что не замечала ничего по пути, был только конечный пункт назначения – туда, где можно быть собой, где можно снять маски и доспехи.

Наконец-то я здесь. На берегу своего Моря. Его голос, как шум прибоя, успокаивает тревоги, сотрясающие меня так мучительно и долго. Его дыхание как морской ветер, обостряет чувствительность моей кожи. Его глаза, яркой луной в ночном небе, манят и дарят тепло.

Все, что меня убивало всё это время, осталось за порогом. Здесь только тишина, спокойствие и уверенность, что я в безопасности. Как ни странно, но рядом именно с этим мужчиной, который так искусно истязал моё тело, заставляя кричать от боли, я чувствую себя в безопасности. Туманом укутывает меня его гипноз, прикосновения пробуждают стоны, и меня вновь наполняет живительная энергия, в которой я так долго нуждалась.

Я чувствую, как наливаюсь светом. Я вновь жива и готова снова бороться со всем тем, что израненной птицей бросило меня к его ногам.

….

– Жду вашего мнения,– написала Мэри.

Алексей задумался, – текст получился сладким и воздушным, как безе, которое попало на язык и вмиг растаяло, оставив послевкусие и желание ещё раз попробовать. Но если читать медленно, то сформируется вывод: этот Он умеет не только причинять боль, но и забирать её, вновь даря ощущение полёта. Прямо волшебство.

– Вот! Вы правильно увидели основную идею.

– Ну…а, этот, ваш МТП (такой аббревиатурой она называла своего Его, сокращённо от Мой Тематический Партнёр), какая его цель? Вы ни разу не боялись в него влюбиться?

– Хороший вопрос. В теме поначалу действительно, сносит крышу и возникает иллюзия любви, а это очень тонкий момент. Можно же принять иллюзию за правду, и испугаться этого. Я с прошлым своим, прошла через такое, и сейчас такую ошибку не повторю.

– А ведь точно, я давным-давно читал интервью одной спанкинг-модели, так вот она рассказала, что после первой порки готова была замуж выйти за своего экзекутора. Кстати, он для вас больше палач или мужчина с большой фантазией?

– Конечно, палач!!! Палач, который без сомнений отрубает все лишнее со своей нижней, освобождая её от всего, что мешает ей быть собой. Через боль, слезы и крики. Но когда Верхний выходит из образа, он становится заботливым и внимательным мужчиной, к которому хочется упасть с небес в родные руки.

МТП открывает во мне женщину для того, чтобы в обычной жизни я была счастлива. Он помогает мне стряхнуть наросшие за мою жизнь страхи, предрассудки и комплексы. И поэтому я с ним. Когда я очищусь от всего этого, он меня «отпустит».

А про то, кто я для него… я спросила у него однажды, – я ваша новая игрушка?

Он ответил: «можно и так сказать, но ты отличная игрушка, которой я сильно дорожу и никогда не стану тебя ломать, потому что у меня на тебя далеко идущие планы».

Это прозвучало достаточно прагматично, но искренне и честно.

На наших первых встречах, он диагностировал у меня два блока: я постоянно думала, как сейчас выгляжу, и удовольствие мужчины было главнее моего. Я «работала на партнёра, забывая о себе». Да что там говорить, я куни мужчинам не позволяла делать! И как результат – почти никогда не испытывала удовольствие или удовлетворение ни в процессе ни после.

Он долго, терпеливо и тактично расковыривал эти блоки, проводя своё «лечение», и спустя время я заметила первые результаты.

Это были оргазмы! И не случайный – один, а «заработанные» и много!

– Ещё слово – и я начну думать, что он у вас действительно волшебник, – прервал её длинную тираду Алексей.

– О, да ещё какой!

– А секс с ним был? – почему-то этот вопрос он долго не решался задать, считая его слишком интимным, но, по-видимому, она считала иначе, и сразу стала писать ответ:

– Секс с МТП был, и это совсем другое, чем дома. Я даже сабспейсы ловлю от него. Это проходит как какой-то обряд экзорцизма по изгнанию из меня тех демонов, которых поселила в меня моя жизнь. Они вырываются из меня с криками, рычанием, слезами, выкручиванием тела как в приступе эпилепсии. Он освобождает меня, а потом наполняет светлой нежностью и теплом.

И после, начинается борьба с иллюзиями, о которых писала ранее, когда я лежу на его груди, и нет больше ничего, кроме нашего дыхания. Когда хочется уснуть и забыть обо всём. Но нужно вставать, собираться, и ехать домой. И вот эта грань и есть та самая опасность. Когда он говорит,– оставайся, выспишься, с утра я тебе завтрак приготовлю, и ты от меня на работу поедешь, тебе же так ближе.

А в голове мысли, – бли-и-и-ин, как же хочется остаться, как же тут хорошо, а на улице противно, а дома всё по-прежнему…

Но ты берёшь волю в кулак и уходишь, а дома пытаешься не показывать свою расплывающуюся по лицу улыбку, которую так тяжело сдержать. Но, потом, когда полностью пропитаешься домом, подойдёшь к своему мужчине, прижмёшься к нему и подумаешь:

– Ты моя крепость и тихая гавань, ты тот, кто протянет руку, когда земля будет уходить из под ног, ты тот, кто любит не за что-то, а вопреки всему, и что же мне, дряни, ещё нужно?

И это вечный вопрос: чего же мне не хватает? Ведь все вокруг живут как-то и счастливы. А ты? Ты не такая как все?

И знаете ещё что, пока писала всё это, вспомнила. Я всегда боялась утра. Оно жестокий убийца ночной сказки. Оно превращает всё то, что было ночью, в грязь, сожаления и разочарования. По юности лет я вообще убегала тихо, пока мой партнёр ещё спал. Я не могла видеть и говорить с ним утром, только не утром! И я боюсь утра с МТП.

А с мужем такое не происходит, с ним утро – это нежность, потягушки, и кофе в постель и заспанный вид с растрёпанными сном волосами. И мы такие, какие есть без всей мишуры, произведения впечатлений и пыли в глаза. И от этого ощущается вселенская близость.

– Мария, ещё раз убеждаюсь – вы удивительная! А на все вопросы, что вас мучают, отвечу просто – придёт час, и всё поймёте. Вы странная, но именно о таких и говорят: «я её убью, ну или, в крайнем случае, женюсь».

– Спасибо!!!

На этом разговор в тот день закончился, но уже следующим утром, он читал от неё очередной рассказ.

…

Она жила за запертыми дверями. За бесконечными «нет», «нельзя» и «не смогу». И со временем перестала их видеть, считая всё это нормой.

Пока не появился Он, тот, кто открыл ей глаза:

– У тебя внутри огромный мир, а ты сидишь в тёмном углу со своими страхами. Дай мне руку, и я покажу тебе то, чего ты лишала себя всё это время.

– Но зачем мне это? Я боюсь!

– Боишься? Это хорошо. Страх это признак изменений, признак жизни. Я хочу сделать тебя счастливее. Не счастливой, ведь у счастья нет окончательной стадии, а счастливее.

Она неуверенно протянула ему руку, а он, сильно сжав её своей, без промедления, направился к первой из дверей. Оказавшись перед ней, она сделала последнюю попытку оставить всё как есть. Подняв глаза, она тихо произнесла:

– Судя по холоду и сырости, что оттуда веет, там уж точно не лучше, чем здесь.

– А я и не говорил, что там лучше. Я сказал о том, что ты живёшь в огромном доме, но не знаешь ничего в нем, кроме своего угла! Будет страшно, будет больно, горько, обидно, грязно. Будет всё, но я всегда буду рядом, держа тебя за руку. Если ты мне не доверяешь, хочешь всё оставить как есть, я войду в эту дверь один, и мы больше никогда не увидимся.

Она медлила лишь мгновение:

– Я доверяю вам! И готова идти за вами куда угодно!

– Тогда открывай скорее и сделай первый шаг!

…

Алексей, у меня ещё много чего впереди, но я счастлива, что есть в этом мире человек, с которым я могу всё это обсудить и мнение которого мне небезразлично. С которым я не боюсь быть непонятой или осуждённой, с которым так легко говорить о вещах, которые меня пугали и приводили в ужас. Он всё выслушает и скажет, что не так уж страшен черт, как я его малюю. Даст дельный совет, пофантазирует на любую тему, и успокоит меня для будущих подвигов.

Этот человек, вы.

Алексей улыбнулся, и написал коротко: «Спасибо».