355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Ермолов » Записки русского генерала » Текст книги (страница 4)
Записки русского генерала
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 21:19

Текст книги "Записки русского генерала"


Автор книги: Алексей Ермолов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Общий авангард всей армии находился весьма мало впереди и на самой конечности правого фланга, так что собою не закрывал он ни одной колонны, и армия в движении своем совершенно была открыта. Дивизия генерал-адъютанта Уварова отведена была довольно далеко назад, чтобы потом перейти ближе к правому флангу, где вся почти кавалерия соединена была особенно.

Таким образом колонны подвигались вперед в полной безопасности и между ними допущены были большие пространства в том предположении, что, приближаясь к неприятелю, войдут они в надлежащее боевое устроение.

С началом дня, когда полагали мы себя в довольном расстоянии от неприятеля и думали поправить нарушенный темнотою ночи порядок, мы увидели всю французскую армию в боевом порядке, и между нами не было двух верст расстояния.

Из всего заключить можно, сколько достоверные имели мы известия об отступлении неприятеля и в чем обязаны премудро начертанной австрийской диспозиции, которая более похожа была на топографическое описание Брюннского округа, нежели на начертание порядка, приуготовляющего целую армию к бою.

Совершенная готовность неприятеля доказывает, что он предуведомлен был о нашем предприятии, ибо не предпочитал за нужное открывать следования нашего, и даже до самой занимаемой им позиции не было ни одного пикета. Войска его оставались в бездействии, удивленные странным явлением, ибо трудно предположить, чтобы могла армия в присутствии неприятеля, устроенного в боевой порядок, совершать подобное движение, не имея какого-нибудь хитрого замысла.

К тому же неровности местоположения скрывали силы наши. Когда же перешли мы болотистый и топкий ручей, и многие из колонн вдались в селения, лежащие между озер по низменной долине, простирающейся до подошвы занимаемых неприятелем возвышенностей, когда обнаружились все наши силы и несоразмерные между колонн промежутки, – открылся ужасный с батарей огонь, и неприятель двинулся к нам навстречу, сохраняя всегда выгоду возвышенного положения.

Некоторые из колонн наших в следовании их были атакованы во фланг и не имели времени развернуться. Другие хотя и устроили полки свои, но лишены будучи содействия и помощи других войск, или даже окруженные, не могли удержаться против превосходных сил, и в самое короткое время многие части армии нашей приведены были в ужаснейшее замешательство.

Самые начала действий, собственно по предположению, что неприятель в отдалении и войска успеют соединиться, не согласовались с диспозициею, а потому и перемены необходимо не соответствовали предначертанной цели.



Действия сделались частными, связи между войск[ами] не существовало, и сблизиться не имели они возможности. Пространства между ними столько были велики, что гвардейский корпус под начальством его высочества цесаревича, назначенный составлять резерв, должен был при самом начале сражения вступить в первую линию и по необходимости столько занять места, что не мог он отделить ничего на составление второй линии.

Левый фланг под командою генерала графа Буксгевдена, занимая ту самую высоту, где прежде находилась дивизия генерал-адъютанта Уварова, удерживался довольно долго и отступил с меньшею потерею людей; но батарейные 24 орудия, бывшие в долине, и часть пехоты у прикрытия их достались во власть неприятеля. Изломавшийся под передним орудием мост остановил прочие в следовании.

Колонна, находившаяся в центре генерала Милорадовича, по долгом сопротивлении рассеяна; генерал-лейтенанта Пршибышевского, неосторожно проходя селение, окружена и, потерпев весьма большой урон, чрезвычайно много потеряла пленными, в числе коих попался и сам начальствующий колонною; генерал-лейтенанта графа Ланжерона, по неудобству места, недолго сопротивляясь, также много потеряла.

Полки лейб-гвардии сделали несколько неудачных атак, но в них не было связи, и люди, не обыкшие к войне, увлечены будучи храбростию и бесполезно истощив усилия, понесли большой урон. С отличною неустрашимостью действовали полки кавалергардский и конной гвардии, и часть сего последнего, врубившись в конницу, взяла одного орла, но, общий испытав жребий, была опрокинута с потерею.

Неприятель, одержав сии успехи, умножил войска свои против авангарда князя Багратиона, расположенного на конечности правого фланга, и против кавалерийских дивизий генерал-лейтенанта Эссена 2-го и генерал-адъютанта Уварова, которые до того сохранили места свои единственно по той причине, что неприятель не обратил внимание в другую сторону, а их истребление определил впоследствии.

Вся сия кавалерия состояла в команде австрийского генерала князя Лихтенштейна. Многие из полков врубались в неприятельские войска, но должны были уступать превосходным силам.

При самом начале сражения генерал-майор барон Меллер-Закомельский[55]55
  Петр Иванович Меллер-Закомельский (1755–1823) – барон, генерал-майор в 1805 г. и командир уланского полка; в 1807–1819 гг. инспектор всей артиллерии, с 1812 г. генерал-лейтенант, начальник Петербургского и Новгородского ополчений; позже генерал от артиллерии.


[Закрыть]
с уланским полком его высочества цесаревича сделал блистательную атаку, опрокинул противостоящую кавалерию, рассеял часть ближайшей пехоты, но тяжелая рана, пресекшая его успехи, оставила его во власти неприятеля у самых пушек, которым угрожала его храбрость, и полк рассеянный обратился.

В кавалерии нашей, точно как и в других войсках, действия по большой части были частные, без всякого взаимного вспомоществования.


И так с одного крыла до другого войска наши по очереди, одни после других, были расстроены, опрокинуты и преследуемы. Потеря наша наиболее умножилась, когда войска стеснились у канала чрезвычайно топкого, на котором мало было мостов, а иначе, как по мосту, перейти чрез оный было невозможно.

Здесь бегущая конница наша бросилась вброд и потопила много людей и лошадей, а я, оставленный полками, при коих я находился, остановил свою батарею, предполагая своим действием оной удержать преследующую нас конницу. Первые орудия, которые я мог освободить от подавляющей их собственной кавалерии, сделав несколько выстрелов, были взяты, люди переколоты, и я достался в плен.

Дивизия генерал-адъютанта Уварова, столпившись у моста, имела время осмотреться, что она бежала от малого числа неприятеля и что главные его силы остановились на возвышении, не спускаясь в долину. Прогнавшие нас были обращены в бегство и истреблены, и мне чрез самое короткое время возвращена свобода, когда я уже был близко от французской линии[56]56
  Я обязан свободою Елисаветградского гусарского полка полковнику Василью Ивановичу Шау, который догнал меня с несколькими человеками Харьковского драгунского полка. При нем не было ни одного человека, которому он принадлежал, почему судить до́лжно о беспорядке. (Примеч. Ермолова.)


[Закрыть]
.

Присоединясь к остаткам истребленной моей роты, нашел я дивизию в величайшем беспорядке у подошвы холма, на коем находился государь. Холм занят был лейб-гренадерским полком и одной ротою гвардейской артиллерии, которые участвовали в сражении и потому сохранили устройство. При государе почти никого не было из приближенных, на лице его изображалась величайшая горесть, глаза были наполнены слезами.

Здесь можно было видеть части почти всей армии, и если премудрая диспозиция нас разделила, то бегство соединило многих. На месте сражения оставили мы более шестидесяти орудий, и армия отступила. Войска князя Багратиона потерпели урон несравненно менее прочих; часть пехоты его приведена была в замешательство неприятельскою конницею, но она, не будучи поддержана в своих успехах, дорого заплатила за свою дерзость, не менее однако же потеряно несколько пушек.

Из сих войск составлен арьергард в команде князя Багратиона. На прямейшей дороге к городку Аустерлицу, чрез который должны были проходить наши войска, учрежден большой пост, который поручен мне в команду, вероятно потому, что никто не желал принять сего неприятного назначения[57]57
  Пост сей состоял из одной роты лейб-гренадерского полка, одной сотни лейб-казаков, одного эскадрона спешенных драгун Черниговского полка, одного эскадрона лейб-кирасирского ее величества, одного эскадрона Елисаветградского гусарского полков и двух орудий конной артиллерии. Приказано разложить большие огни и петь песни: сего последнего не было исполнено, ибо не было расположения к веселости. (Примеч. Ермолова.)


[Закрыть]
.

По счастию нашему время клонилось к вечеру, и неприятель далее болотистого канала нас не преследовал.

Я с отрядом своим обязан спасением тому презрению, которое имел неприятель к малым моим силам, ибо в совершеннейшей победе не мог он желать прибавить несколько сотен пленных. Но когда нужен был ему водопой, он довольствовался тем, что отогнал передовую мою стражу от канала. Я должен был выслушивать музыку, песни и радостные крики в неприятельском лагере.

Нас дразнили русским криком «ура!». Пред полуночью я получил приказание отойти, что должно было последовать гораздо прежде, но посланный офицер ко мне не доехал. В городке Аустерлице, давшем имя незабвенному сражению[58]58
  Аустерлицкое сражение состоялась 2 декабря 1805 г. Закончилось победой Наполеона над объединенной русско-австрийской армией.


[Закрыть]
, нашел я арьергард князя Багратиона, который не хотел верить, чтобы могли держать одного меня в шести верстах впереди, и не восхитился сим распоряжением генерал-адъютанта Уварова.

Прошедши далее четыре версты, прибыл я к армии, но еще не все в оной части собраны были и о некоторых не было даже известия; беспорядок дошел до того, что в армии, казалось, полков не бывало: видны были разные толпы. Государь не знал, где был главнокомандующий генерал Кутузов, а сей беспокоился насчет государя. Я должен был явиться к генерал-адъютанту Уварову, и сей был в восхищении, что украшенным донесением мог придать важность отряду его собственного изобретения.

Не дожидаясь присоединения оторвавшихся частей, армия в продолжение ночи пошла далее. На рассвете стали собираться разбросанные войска, и около десяти часов утра появилась неприятельская кавалерия, наблюдавшая за нашим отступлением. В сей день, по причине совершенного изнурения лошадей, оставили мы на дороге не менее орудий, как и на месте сражения.

Вскоре узнали мы, что австрийский император заключил перемирие с Наполеоном, обязавшись немедленно приступить к переговорам о мире, и мы уже не могли ожидать вспомоществования австрийцев.

Армия наша прибыла в местечко Голич, на границе Венгрии, чрез которую предлежал нам путь. Отовсюду окружены мы были французскими отрядами конницы, и арьергард наш находился уже в самом близком расстоянии от армии, дабы не подвергнуться опасности быть отрезанным.

В перемирии, заключенном с австрийским императором, упомянуто было, что русские беспрепятственно отступают в свои пределы, но время и направление были назначены, что у французов называется à jornе́es d’е́tapes[59]59
  Дневные переходы (фр.). Мне случалось видеть, что главнокомандующий, отправляя в С.-Петербург курьера, должен был дать бумагу, в которой были следующие выражения: «Дружественно прошу господ командующих передовыми войсками большой французской армии дать свободный пропуск». (Примеч. Ермолова.)


[Закрыть]
.

Кажется, в сем снисходительном позволении не имели мы нужды, ибо неприятель не смел следовать за нами в такую страну, какова Венгрия, и в позднее время осени. Не мог также быть уверенным, чтобы Австрия, имея в готовности армию эрцгерцога Карла и войска эрцгерцога Фердинанда, расположенные в Знайме [Цнайме], не усмотрела выгоды прервать перемирие, что Наполеона поставило бы в самое затруднительное положение.

Итак, армия наша трудными путями, в худое время, самою беднейшею частию Венгрии, прошла чрез города Кашау, Эпериес и, переправясь чрез Карпатские горы близ Бартфельда, спустилась в Галицию, неподалеку от местечка Дукли. Повсюду в Венгрии армия наша принята была самым дружественнейшим образом, и ни в чем не отказано к успокоению утомленных войск.

Главнокомандующий встречаем был дворянством с изъявлением совершенного уважения. Были даны два праздника и, к удивлению, находились многие, которые могли желать забав и увеселений после постыднейшего сражения и тогда, как неприятель должен был найти поражение и гибель.

Венгры, смотря на войска наши, удивлялись, как могли французы преодолеть их; видна была досада их; но они не уничтожили нас чувством сожаления. Не могли они предположить другой причины нашей неудачи, как измену австрийских генералов, и одна таковая мысль доказывает, какое они имеют к нам доверие! Не подозревая, что мне знаком латинский язык, они изъяснялись насчет сих последних с большим чистосердечием, и не о многих слышал я похвалы.

В день сражения при Аустерлице корпус генерал-лейтенанта Эссена находился в расстоянии небольшого перехода, и он, отступив другою дорогою, соединился с нами в Галиции. Туда же благополучно прибыла батарейная артиллерия, которая для удобнейшего следования отправлена была на крепость Ольмюц.

Государь не находился при армии и из Голича отправился в Россию.

Я не описал Аустерлицкого сражения с большою подробностию, ибо сопровождали его обстоятельства столько странные, что я не умел дать ни малейшей связи происшествиям. Случалось мне слышать рассуждения о сем сражении многих достойных офицеров, но ни один из них не имел ясного о нем понятия, и только согласовались в том, что никогда не были свидетелями подобного события.

Нет сомнения, что впоследствии составятся описания, но трудно будет дать им полную доверенность, и скорее могут быть с точностию определены частные действия, нежели соотношения их между собою и согласование действий со временем. О сражении Аустерлицком можно сказать, что каждой части войск предоставлено было действовать отдельно, с условием при том ни себе не ожидать, ни другим не давать вспомоществования, и для лучшего успеха полезно было бы даже забыть, что на том же самом поле и в то же самое время были еще и другие русские войска.

Так разделенных нас и лишенных взаимного вспоможения представила судьба пред лицо неприятеля, и он, трепещущий именем русского, осмелился быть победителем.

Не должен россиянин простить поражения при Аустерлице, и сердце каждого да исполнится желанием отмщения!

* * *
Non adeo has exosa manus Victoria fugit. Vеrgilius[60]60
  Из рук ускользает изменившая вам Победа. Вергилий (лат.)


[Закрыть]
.
1806

В половине января месяца армия наша, возвратясь в свои пределы, расположилась на квартирах в Волынской губернии. Главная квартира заняла местечко Дубно.

Армия генерала от кавалерии Михельсона, проходившая чрез польские области, принадлежащие Пруссии, не видав неприятеля, также возвратилась в свои границы. Начальство над нею принял генерал от кавалерии Беннигсен.

До весны пробыли мы на Волыни, где, после трудов тяжелой кампании, отдохновение и покой, раскрыв таившиеся болезни, армию нашу уменьшили чрезвычайно, и мы, претерпев от стеснения неудобство и большой недостаток, расположились наконец на большом пространстве. Я с ротою моею отправлен в 3-ю дивизию генерал-лейтенанта барона фон дер Остен-Сакена, расположенную около местечка Шавель Виленской губернии.

В непродолжительном времени вышли за прошедшую войну награды. Многие весьма щедрые получили за одно сражение при Аустерлице; мне за дела во всю кампанию дан орден Св. Анны второй степени, ибо ничего нельзя было дать менее.

Напоследок, по отличному отзыву обо мне главнокомандующего и по ходатайству генерал-адъютанта Уварова, я произведен в полковники, обойдя одного старее меня в чине. По расположению ко мне начальства я должен был и то принять за величайшую награду, хотя в одном чине был я без малого девять лет.

По новому преобразованию артиллерии в бригады и по присоединении их к пехотным дивизиям я назначен командиром 7-й бригады в дивизии генерал-лейтенанта Дохтурова, расположенной в окрестностях Дубна на Волыни, и принял вновь сформированную конную роту.

Деятельные меры, принятые к укомплектованию войск после сделанной потери в минувшую кампанию, подтвердили носящиеся слухи о приуготовлении к войне.

Наконец в помощь Пруссии назначена армия под начальством генерала барона Беннигсена.

Война против французов в Пруссии

В состав сей армии поступили свежие войска, не бывшие в прошедшем походе, и она состояла из:

2-й дивизии генерал-майора графа Остермана-Толстого.

3-й генерал-лейтенанта барона фон дер Остен-Сакена.

4-й генерал-лейтенанта князя Голицына[61]61
  Дмитрий Владимирович Голицын (1771–1844) – князь, генерал-лейтенант. В 1812 г. командир кирасирского корпуса, в 1820–1843 гг. московский военный генерал-губернатор.


[Закрыть]
.

5-й генерал-майора Седморацкого.

Кавалерия непосредственно принадлежала дивизиям, но по обстоятельствам, отделяемая от оных, составлялась особыми частями. Несколько донских казачьих полков присоединены были к армии.

В начале октября армия переправилась за реку Неман в местечке Юрбурге и Олите.

Под начальство генерала графа Буксгевдена поручена другая армия, также из четырех дивизий состоящая; войска, их составившие, находились в сражении при Аустерлице и незадолго до похода пополнены были весьма большим количеством рекрут. Армия сия в конце ноября вошла в пределы Пруссии чрез Брест-Литовский.

Генерал Беннигсен в то время находился уже на реке Нареве, и одною дивизиею занимал предместье города Варшавы, именуемое Прага. Отряд кавалерии находился на левом берегу Вислы в 12 часах расстояния.


Наполеон, лично предводительствуя сильною армиею, при городке Ауэрштедте совершенно разбил прусские войска. Сражение неудачнее было потерянного австрийцами при Ульме. Также потеряна была вся почти артиллерия, и в плену было необыкновенно большое число войск.

Преследуемые остатки армии или рассеяны, или принуждены сдаться. Лучшие крепости взяты, и некоторые даже без сопротивления. Неприятель овладел Берлином, и король с малым числом войск, поспешно набранных, находился в Кенигсберге.

Уничтоженною армиею предводительствовал принц Брауншвейгский[62]62
  Карл Вильгельм Фердинанд, герцог Брауншвейгский (1735–1806) – прусский генерал-фельдмаршал с 1787 года, известный военачальник, участник Семилетней войны, революционных и наполеоновских войн.


[Закрыть]
, один из знаменитейших полководцев времени Фридриха Великого[63]63
  Фридрих II Великий (1712–1786) – король Пруссии с 1740 г. Видный полководец и государственный деятель, яркий представитель просвещенного абсолютизма и один из основоположников прусско-германской государственности.


[Закрыть]
. Мгновенно пала слава войск, преодолевших страшный союз могущественнейших в Европе государей[64]64
  Разгром Наполеоном двух прусских армий при Йене и Ауэрштедте 14 октября 1806 г. положил конец 4-й антинаполеоновской коалиции, основанной 15 сентября 1806 г. В результате этого Россия оказалась один на один с могущественной наполеоновской Францией.


[Закрыть]
.

В прошедшем году Пруссия уклонилась от содействия нам[65]65
  Речь идет об отказе Пруссии в 1805 г. поддержать Австрию и Россию в борьбе с Наполеоном.


[Закрыть]
, боясь, как будто, славу победить Наполеона затмить нашим участием.

Наполеон, продолжая успехи, послал особенный корпус для покорения лежащих в Шлезии крепостей; сам, ускоряя движение, пошел с армиею к Варшаве, извещен будучи о приближении к ней войск наших. Достиг слух о его движении, и обеим нашим армиям приказано соединиться.

В Белостоке сошлись армии, и начальствующие ими, не будучи приятелями прежде, встретились совершенно злодеями. Никогда не было согласия в предприятиях, всегдашняя нестройность в самых ничтожных распоряжениях, и в таком состоянии дел наших ожидали мы скорого прибытия неприятеля, ободренного победами.

Отряд кавалерии нашей, бывшей впереди, перешел обратно на правый берег Вислы.

Наполеон занял Варшаву и овладел в ней знатными магазинами, которых не приказано было истреблять в том предположении, что впоследствии могут быть нам полезными. Но командовавший в Праге генерал-майор Седморацкий должен был или взять их в пользу войск наших, или, если уже не доставало для того времени, по крайней мере сжечь их, дабы не воспользовался ими неприятель, но он не почитал себя вправе того сделать и умел ожидать особенного разрешения.

Он также не истребил судов, чтобы не дать неприятелю способов к переправе и, опасаясь, чтобы не перешел он Вислы в границах австрийских, весьма близко лежащих к Варшаве, оставил предместье Прагу и отдалился на некоторое расстояние, довольствуясь одним наблюдением Вислы конными патрулями[66]66
  Генерал Седморацкий принадлежит к числу офицеров, известных под именем гатчинских, и познание военного ремесла приобрел в классе Канабиха, обучавшего тактике, которую некто весьма остроумно назвал наукою о свертывании плаща, ибо не далее простирались сведения самого наставника. (Примеч. Ермолова.)


[Закрыть]
.

Другая наша дивизия, стоявшая с правой стороны, также посылала к Висле свои разъезды, но они не всегда исправно съезжались с первыми, и неприятель, имея в своем распоряжении суда и пользуясь местом, где Висла двумя неравными рукавами, обтекая обширный остров, закрывала его движения, построил мост и перешел на правый ее берег.

Поздно с нашей стороны примечено было его намерение, и тогда только могли противостать ему некоторые силы, когда уже встречены были превосходнейшие.

В сие время прибыл к командованию обеими армиями генерал-фельдмаршал граф Каменский. Опытный начальник при первом взгляде увидел, сколько опасно положение войск наших, рассыпанных на большом пространстве, тогда как неприятель имел свои силы в совокупности и уже владел правым берегом Вислы. Он приказал поспешнее собрать войска. Близость неприятеля не допускала сделать того иначе, как отступивши на некоторое расстояние.

Армия наша чрезвычайно нуждалась в продовольствии, и единственную пищу составлял картофель, который надобно было отыскивать вдалеке и терпеть для того отлучки большого числа людей. Нередко войска направляемы были не туда, где присутствия их требовали обстоятельства, но где надеяться можно было сыскать несколько лучшее продовольствие. Повсюду селения были пусты, глубокая осень и беспрерывные дожди разрушили дороги, и без пособия жителей не было средств делать подводы.

Армия наша начала сосредоточиваться, отступая, и сколько очевидно опасность ни заставляла ускорить соединение сил, не могли однако же некоторые части наших войск избежать неравной борьбы с неприятелем. Под местечками Чарновым и Сероцким генерал-майор граф Остерман-Толстой вытерпел горячее нападение, и со всею его неустрашимостию и храбростию его войск, при чувствительной потере, должен был лишиться нескольких пушек. При местечке Лопацине атакован был превосходными силами генерал-майор граф Пален (Петр Петрович)[67]67
  Петр Петрович Пален (1778–1864) – российский военачальник. В 1806–1807 гг. командовал пехотной дивизией. В 1813 г. генерал-лейтенант, командующий пехотным корпусом, затем авангардом в армии Витгенштейна. Впоследствии генерал от кавалерии и генерал-инспектор (с 1847 г.) всей кавалерии.


[Закрыть]
.

Он шел на сборное место дивизии и от оного находился не более одной мили с половиною. Столько небезопасны были сообщения между войск наших! Граф Пален имел к отступлению кратчайшую дорогу на местечко Голимин и ту выгоду, что лесистые места препятствовали неприятелю действовать многими силами, а сверх того в Голимине он мог найти войска.

Но до́лжно отдать справедливость благоразумной предусмотрительности его, что, невзирая на бо́льшие гораздо трудности, он взял направление на отряд генерал-майора Чаплица[68]68
  Ефим Игнатьевич Чаплиц (1768–1825) – российский военачальник. В 1806 г. командовал пехотной дивизией. В 1812 г. генерал-лейтенант, командующий пехотным, затем авангардным корпусом 3-й Западной армии.


[Закрыть]
, расположенный у местечка Цеханова, который иначе был бы отрезан и впоследствии мог быть уничтожен.

При сем отряде находился я с тремя ротами артиллерии и легко мог видеть, что направление его на Цеханов не приносило никакой пользы, но было следствием одного неблагоразумного распоряжения графа Буксгевдена. Фельдмаршал, узнав о том и сделав строгое замечание за нелепое раздробление сил, приказал отряду немедленно возвратиться, но уже мы были на месте и утомленные грязною чрезвычайно дорогою не могли тотчас выступить обратно.

По счастию, генерал граф Пален искусным сопротивлением продлил сражение и не прежде присоединился к отряду генерала Чаплица, как уже поздно вечером, и потому неприятель не мог воспрепятствовать нам соединиться с войсками при местечке Голимине.

Когда на другой день возвращались мы к оному, неприятель проходил по той прямой дороге, о которой сказал я выше, но мы одним часом времени его предупредили.

Прибыв в Голимин 14 числа декабря, нашли мы 7-ю дивизию генерал-лейтенанта Дохтурова, 5-ю генерал-лейтенанта Тучкова 1-го[69]69
  Николай Алексеевич Тучков 1-й (1761–1812) – российский военачальник. В 1806–1807 гг. генерал-лейтенант и командир 5-й пехотной дивизии. В знаменитой битве при Прейсиш-Эйлау дивизия Тучкова удерживала правый фланг и успешно контратаковала неприятеля.


[Закрыть]
и часть 4-й дивизии генерал-лейтенанта князя Голицына из армии генерала Беннигсена.

Неприятель начал перестрелку. Войска его были в малых силах и по большей части состояли из кавалерии под начальством принца Мюрата. Ужасное превосходство было на его стороне, и если топкие места покоряли нас, не самому выгодному устроению войск, которые расположились по двум дорогам, почти под прямым углом сходящимся, то неприятель еще менее имел удобности, занимая средину, лесом и мелким кустарником покрытую.

Против восьми его пушек имели мы до восьмидесяти орудий, вся 5-я дивизия нашлась излишнею по тесноте местоположения и составляла резерв, тогда как неприятель не имел других стрелков, кроме спешенных конных егерей. Совершенно от нас зависело уничтожить принца Мюрата, но мы довольствовались пустою перестрелкою, и Мюрат был атакующим.

В течение непродолжительного времени пришла сильная неприятельская артиллерия, но число артиллерии его не увеличилось, ибо она по причине болотистых мест и дорог, в то время года непроходимых, не могла следовать равною с нею скоростию. Та же самая причина препятствовала пехоте, и она прибыла в весьма незначительном количестве.

По старшинству, думать надобно, командовал с нашей стороны генерал Дохтуров, но справедливее сказать, не командовал никто: ибо когда послал я бригадного адъютанта за приказанием, он, отыскивая начальника и переходя от одного к другому, не более получаса времени был по крайней мере у пяти генералов и ничего не успел испросить в разрешение.



Между тем неприятель сделался предприимчивее и непонятным образом успел обойти левое наше крыло, что не иначе могло произойти, как от нашей оплошности; но избыток сил вскоре восстановил порядок. До́лжно отдать справедливую похвалу храбрости генерал-майора князя Щербатова: когда полк его Костромской мушкетерский, расстроен будучи большою потерею, должен был уступить удачной атаке неприятеля, он, взяв знамя, бросился вперед, и неприятель обратился в бегство. К вечеру стали очевидно уменьшаться войска наши и заметны были многие в линиях интервалы.

Легко было понять, что не таков должен быть порядок при отступлении, и что войска отходили, конечно, не по приказанию, но по произволу. Долго не смел я отступить без приказания, но не видя необходимости оставаться последним, согласил я подполковника князя Жевахова с двумя эскадронами Павлоградского гусарского полка идти вместе, и мы отправились в ту сторону, где видно было более отступающих.

Пройдя местечко Голимин, взял я направление на местечко Маков. Правый фланг войск наших, состоявший из отряда генерал-майора Чаплица, видя, что левый фланг отступил, и никак не ожидая, чтобы местечко Голимин, занимавшее центр нашей позиции, могло быть оставлено нами прежде, нежели пройдут последние войска, беспечно подошел к нему, но у самого местечка встречен был картечными выстрелами.

Внезапный сей случай привел в замешательство Екатеринославский гренадерский и Владимирский мушкетерский полки, темнота способствовала беспорядку, и два орудия остались в добычу неприятеля.

Таким образом окончилось наше сражение, имевшее для нас одну ту пользу, что мы развлекли силы неприятеля и собою заняли некоторую часть оных. Но простителен ли подобный расчет, когда употреблены на то средства в три раза более тех, что имел неприятель? Надобно было видеть, что бы с таковыми сделал Наполеон.

В пяти верстах от Голимина, в селении Ключницы, нашел я в господском доме несколько генералов, и конечно, они не все вместе с нами приехали, ибо застал уже их спящих, а на полу остатки кушанья свидетельствовали, что сон не происходил от голода. В подобных случаях тот, кто приезжает последний, является с некоторыми преимуществами и правами, и пробужденные почтили меня бутылкою портера.

Я видел, что спутник мой гусар князь Жевахов недоволен был излишне скромным приветствием.

В отступлении от Голимина, не будучи только преследуемы, ниже почти и наблюдаемы неприятелем, оставили мы около сорока пушек, большею частию батарейной артиллерии, единственно по причине крайнего изнурения лошадей и дорог, не проходимых от чрезвычайной грязи. Той же участи должна была подпасть и моя рота; но, захватя выпряженных лошадей, брошенных от рот, я избавился стыда лишиться орудий без выстрела.

В тот же самый день, как при Голимине, произошло в Пултуске главное сражение[70]70
  Битва при Пултуске между русскими и французскими войсками состоялась 26 декабря 1806 г. Обе стороны сообщили о своей победе, однако фактически победителей в этой битве не было. Хотя все атаки французов были отбиты, Беннигсен не сумел использовать свое численное превосходство.


[Закрыть]
. Наполеон, собрав все силы, за исключением бывшей кавалерии с принцем Мюратом, сблизился с генералом Беннигсеном, и сей, не имея возможности отступить, не подвергаясь крайней опасности, решился дождаться неприятеля.

Наполеон употребил все усилия; войска, присутствием его ободренные, действовали с возможною решительностию и бесстрашием. Уже ослабевали войска наши, ибо превосходство сил было на стороне неприятеля и победа очевидно склонялась в его пользу.

Оттесненные на некоторых пунктах, уже истощали они последние средства невыгодной обороны, но, по счастию, неприятель не мог противопоставить равного действия нашей артиллерии, ибо его [артиллерия] за худыми дорогами оставалась назади, и сие одно не только могло продлить сражение, но в некоторых местах даже восстановить оное с большою для нас выгодою.

Генерал Беннигсен непоколебим в твердости своей и самым отчаянным положением возбуждаемый, прибегнул к последним средствам, и резерву, состоявшему из двух пехотных полков, приказал ударить в штыки. Начальнику полков истолковано было, что от сего последнего усилия зависит спасение прочих войск, и полки бросились стремительно. Неприятель отступил, не устояв против штыков.

Войска его, потеряв взаимную связь и не довольно будучи сильными остановить успехи в сем пункте, искали в скором удалении средства спасти от поражения разорванные части, и мгновенно часть лучшей позиции неприятеля была в руках наших. Клонившийся к самому вечеру день не допустил Наполеона поправить неудачу, ибо необходимо было некоторое время для приведения в порядок расстроенных войск, прежде нежели приступить к какому-либо предприятию.

Итак, твердость генерала Беннигсена самое опасное положение обратила в победу совершенную. Отразить превосходные силы под личным Наполеона предводительством есть подвиг великий, но преодолеть и обратить в бегство есть слава, которую доселе никто не стяжал из его противников.

Выгоды, дарованные победою при Пултуске, если бы воспользовались ими, должны были освободить Варшаву и польские границы, принадлежащие Пруссии, и отдалить неприятеля за реку Одер.

После сражения при Пултуске и Голимине армиям надлежало идти за неприятелем или по крайней мере остановиться. Генерал граф Буксгевден первый обязан был то сделать, ибо против войск его в Голимине неприятель был бессилен, и если не умел он его уничтожить, то всеконечно уже бежать было не от чего; а если почитал он отступление необходимым, то столько же нужно было согласовать его с действиями генерала Беннигсена, о которых должен был дождаться известия.

О направлении главных сил неприятеля были точные сведения, и потому бесполезно употребленными при Голимине силами можно было подкрепить генерала Беннигсена и усовершенствовать его победу; но генерал граф Буксгевден, по вражде ли с генералом Беннигсеном, желая сделать ему вред, или собственно по недоумению, продолжал выполнять повеление фельдмаршала об отступлении, вынужденное самою крайностию, дабы сосредоточить рассеянные войска, но силу коего изменить должны были необходимо происшествия того дня, слишком разительно объяснившие выгоду противного действия. Если не понимать сего, не надобно браться за командование армиею.

Если для удовлетворения вражды пренебрегать общими выгодами, надобно быть наказану, и в обоих случаях армия избавилась бы [от] тяжелого весьма начальника, к посредственным коего способностям не могла она иметь доверенности, и известного одною храбростию, которая в звании вождя не заменяет необходимых дарований.

В день сражения фельдмаршал граф Каменский в девять часов поутру был в Голимине и сам назначил посты для казачьего Малахова поста, предвидя важность сего места, к которому приказал войскам прибыть поспешнее; а дабы не потерять время в переписке, послал от себя прямо к начальнику штаба, отправленного в Цеханов, чтобы он скорее возвратился в Голимин, поставя ему на вид, что одною быстротою движения может избежать опасности быть отрезанным.

Фельдмаршал был также в Пултуске во время сражения; но когда после оного необходимо было войскам общее распоряжение согласно переменившимся неожиданно обстоятельствам, уже дан был приказ армиям, что он оставляет их по причине болезни, и отправился в Гродно.

Во всяком случае сделал он непростительный поступок: ибо присутствие его при армии тем необходимее было, что он не полагал возможным кончить с выгодою сражение при Пултуске, а по отъезде его и малейшая неудача, при несогласии начальников, могла бы иметь бедственные последствия. Армия сожалела об его отъезде, ибо на опытность его и прежнюю знаменитость полагала большие надежды. Между начальниками были рассуждения, что ни к чему доброму не поведет известная вражда командующих армиями.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю