355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Плещеев » Полное собрание стихотворений » Текст книги (страница 12)
Полное собрание стихотворений
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 19:18

Текст книги "Полное собрание стихотворений"


Автор книги: Алексей Плещеев


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

«Бурлила мутная река…»*
 
Бурлила мутная река,
Почуяв близкие оковы;
И вдаль куда-то облака
Осенний ветер гнал сурово.
 
 
В саду безлюдном и немом
Деревья высились уныло
С листвой поблекшей… Всё кругом
О разрушенье говорило.
 
 
Но блеск весны я в сердце нес,
Мне божий мир казался светел;
Природы, полон ярких грез,
Я увяданья не заметил.
 
* * *
 
Был май, и веяло теплом,
Сады цвели благоухая,
Под ярким солнечным лучом
Волна сверкала голубая.
 
 
И тихий шум ветвей густых
Свободных птичек вторил пенью;
Привет в веселых песнях их
Звучал природы возрожденью.
 
 
Но мрак царил в душе моей…
Недавней поражен утратой,
Я, средь смеющихся полей,
Уныло шел, тоской объятый.
 
 
Небесный купол мне сиял,
Но я могилы видел своды…
И отвращение внушал
Мне пир ликующей природы.
 

<1881>

«Без надежд и ожиданий…»*
 
Без надежд и ожиданий
Мы встречаем Новый год.
Знаем мы: людских страданий,
Жгучих слез он не уймет;
И не лучше будет житься
Людям с честною душой –
Всем, кто с ложью не мирится,
Не мирится с злом и тьмой;
Кто святое знамя права
Нес всегда, и горд и смел,
И в союз вступать лукаво
С силой грубой не хотел!
Знаем мы: толпа Ваалу
Будет так же всё кадить,
Так же будет рок к нахалу
И глупцу благоволить!
Хоть и верим мы глубоко
В силу мощную добра,
Но, увы, еще далеко
Торжества его пора!
Без надежд и ликований
Мы встречаем Новый год:
Человеческих страданий
Он, как прежде, не уймет.
Но, подняв свои бокалы,
Пожелаем лишь, чтоб тот,
Кто стремленье к идеалу
В сердце чистом бережет,
Не утратил духа силы
Средь житейских бурь и гроз;
Светоч свой чтоб до могилы
Неугаснувшим донес
И чтоб он с своей суровой
Долей тем был примирен,
Что, страдая, жизни новой
Воздвигает зданье он.
 

<1881>

Из старых песен («Давно, давно мне перестал…»)*
 
Давно, давно мне перестал
Звучать твой голос милый!
Бывало, в сердце пробуждал
Он дремлющие силы.
 
 
Дышалось легче мне тогда
И краше жизнь казалась:
Мне счастья нового звезда
Как будто загоралась…
 
 
Когда твоих прекрасных глаз
Лучи меня ласкали,
Как ночи мгла в рассвета час,
Летели прочь печали.
 
 
Под кротким светом тех лучей,
Их вызванная властью,
Слагалась песнь в душе моей
Весне, любви и счастью!
 
 
Но навсегда померк тот свет
И смолк тот голос милый…
Ни радостей, ни песен нет
С тех пор в душе унылой…
 

<1881>

«Ты жаждал правды, жаждал света…»*
 
Ты жаждал правды, жаждал света,
Любовью к ближнему согрета
   Всегда была душа твоя.
 
 
Не суету и наслажденье –
Добру высокое служенье
   Считал ты целью бытия.
 
 
И, провозвестник жизни новой,
На подвиг трудный и суровый
   Ты с юных дней себя обрек…
 
 
С горячей верой, с сердцем чистым
Ты бодро шел путем тернистым,
   Тщеславных помыслов далек.
 
 
Давно уж нет тебя меж нами,
Но над правдивыми сердцами
   Еще ты властвуешь досель.
 
 
И, духом падших ободряя,
Горит звездой в ночи благая,
   Тобой указанная цель!
 

<1881>

Памяти Н. А. Некрасова*

Как ни тепло чужое море,

Как ни красна чужая даль,

Не ей размыкать наше горе,

Рассеять русскую печаль!

Некрасов


Не небесам чужой отчизны –

Я песни родине слагал.

Некрасов

 
Под небом южной стороны
Он вспоминал свой север дальний,
И яркий блеск ее весны
Души не радовал печальной.
 
 
В тот час, как луч вечерний гас
В волнах лазурного залива,
Бродил, быть может, он не раз
Один, угрюмый, молчаливый.
 
 
Он слушал, в думу погружен,
Густых и темных миртов шепот,
Вечерний колокола звон,
Волны сверкавшей плеск и ропот.
 
 
И край иной пред ним вставал;
С его простором и снегами;
Там буйный ветер тучи гнал
Над бесконечными степями…
 
 
И средь пустыни снеговой
Лачужки темные мелькали,
Где труд боролся с нищетой,
Где люди радостей не знали…
 
 
Тогда стране своей родной,
Тоски исполнен безысходной,
Слагал он песнь, и в песне той
Поэт о скорби пел народной,
 
 
Пел о желанных, лучших днях,
Народа прозревая силы…
И песнь его в людских сердцах
К неправде ненависть будила…
 
 
Он смолк… его не слышать нам…
Но в песнях, полных вдохновенья,
Он юным завещал певцам
Народу честное служенье!
 

<1882>

Былое («Картины далекого детства…»)*
1
 
Картины далекого детства
Порой предо мною встают…
И вижу опять я знакомый,
Весь в белых кувшинчиках пруд.
Вокруг него темная чаща,
Где сотни звучат голосов;
И узкая вьется тропинка
К нему между цепких кустов.
То был уголок мой любимый
В запущенном старом саду.
Сюда с своей детскою думой,
Бывало, всегда я иду.
Под сень этих дубов могучих
И трепетных белых берез
Я детскую радость и слезы,
В груди накипевшие, нес.
И ласково так их вершины,
Казалось в ответ мне шумят,
Что, слушая их, я каким-то
Был сладостным чувством объят…
 
2
 
И «детскую» нашу я вижу…
В углу с образами киот…
Лампада пред ними… сиянье
Вокруг она тихое льет.
Давно меня спать уложили,
Но я всё не сплю и очей
Свести не могу любопытных
С молящейся няни моей.
Крестясь и вздыхая, старушка
Кладет за поклоном поклон…
И много она называла
Мне близких и милых имен.
Вот стала она на колени;
Лицо ее мокро от слез.
«О чем она плачет?» – невольно
Во мне шевелился вопрос.
«Прости мне мои прегрешенья!» –
Дрожащие шепчут уста…
А я себе думаю: «Чем же
Она прогневила Христа?»
 
3
 
А вот и другая картина:
Морозная ночь и луна…
Равнина, покрытая снегом;
Немая вокруг тишина….
По гладкой, как скатерть, дороге
Мы едем в кибитке с отцом;
Надолго, быть может навеки,
С родным расстаюсь я гнездом…
Звенит под дугой колокольчик,
Полозья кибитки скрипят,
И ноет, болит мое сердце,
И слезы туманят мой взгляд
При мысли, что здесь уж не встречу
Поры я любимой своей,
Поры, когда выступит травка,
Журча засверкает ручей…
Что я не услышу ни шума
Знакомых берез и дубов,
Ни дышащих теплой любовью
И ласкою няниных слов…
 

<1882>

Последняя середа*

(П. И. Вейнбергу)


 
Всю зиму наш амфитрион
Нас созывал в свои палаты…
Они не пышны, не богаты,
И гостя взор не ослеплен
В них белым мрамором колонн
Или амфор массивным златом.
 
 
Зато здесь книгами полны
Стоят шкафы. Глядят портреты
Героев мысли со стены,
Всех, чьи созданья спасены
От волн неумолимой Леты…
 
 
Но мне сдается, начал я
Писать высоким слогом… «Лета,
Амфитрион, амфоры» – это
Наскучить может вам, друзья.
Увы! всему виною лета, –
Знать, муза старится моя!
 
 
Боюсь ужасно, чтоб не сбиться
Совсем на майковский шаблон…
Мне был всегда противен он,
И с ним искусство не мирится.
А потому спешу спуститься
С Олимпа, взяв попроще тон.
 
 
Мы обходились превосходно
Без раззолоченных амфор,
Хоть оживлялся часто спор
Вина струею благородной.
Непринужденный разговор
Лился здесь весело, свободно,
 
 
Сюда газетная вражда
И сплетня носу не совала,
Здесь наш кружок – людей труда
Мог отдохнуть душой усталой,
И дверь была к нам заперта
Для идиота и нахала…
 
 
Но скоро нас лучи весны
Разгонят из столицы душной
По всем концам родной страны,
И мы с хозяином радушным
Пока расстаться все должны.
 
 
И вот в последний раз пришли мы,
Чтоб благодарственный привет
Сказать вам, искренно любимый
Наш педагог неутомимый –
И симпатичнейший поэт.
 
 
Дай бог, чтоб будущей зимою
У вас мы снова, милый друг,
Сошлись свободною семьею,
Чтоб не редел наш тесный круг,
Чтоб вновь вечернею порою
Делили вместе мы досуг,
 
 
Чтоб речью образной и едкой
Нас Григорович услаждал…
Чтоб нам Давыдов так же метко
Мир закулисный рисовал,
Но чтоб не так являлся редко
Сюда Дитятин-генерал.
 
 
Чтоб протестант наш вечно пылкий
И обладающий притом
Юмористическою жилкой,
Наш Острогорский, за бутылкой
Всё был веселым остряком.
 
 
Чтоб, наконец, нас вдохновляли
Своим присутствием опять
И так же чай нам разливали
Две дамы милые… Едва ли
Мне нужно вам их называть!
 
 
Простите мне, что пожеланья
Плохим я выразил стихом…
И дар от нас – в воспоминанье
О наших дружеских собраньях –
Примите скромный наш альбом…
 

18 апреля 1883

27-го сентября 1883 г*

(На смерть И. С. Тургенева)



Вот благородное угасло сердце…

«Гамлет»

 
Своей мы гордостью и славой
Тебя недаром признаем;
За человеческое право
Являлся честным ты бойцом.
 
 
Когда, исполненный смиренья,
Народ наш в рабстве изнывал,
Великий день освобожденья
К нему ты страстно призывал.
 
 
Корыстных, суетных, беспечных
Твой голос смелый устыдил…
Любить в глубоко человечных
Своих созданьях ты учил.
 
 
На скорбь людскую и страданья
Ты находил в душе ответ;
Ты мысль будить, будить сознанье
Не уставал на склоне лет.
 
 
На склоне лет огонь священный
В груди ты всё еще таил
И нас, художник вдохновенный,
Красою образов дивил!
 
 
И нет тебя!.. Недуга злого
Ты жертвой гас в стране чужой,
Но до прощанья рокового
Всё сердцем рвался в край родной.
 
 
Его любил ты бесконечно,
Как тот – друг юных дней твоих –
Знаменоносец правды вечной
И мыслей сеятель благих,
 
 
Кого так рано смерть сразила,
Но чья пророческая речь
Уж славы луч тебе сулила
И с кем желал ты рядом лечь.
 
 
И вот со всех концов прощальный
Тебе привет отчизна шлет…
И много в этот день печальный
Слез о тебе она прольет…
 
 
Да, человек он был! – словами
Поэта скажет край родной,
С благоговением цветами
Венчая холм могильный твой.
 

<1883>

1-е января 1884 г*
 
Всем трудящимся на благо
Стороны своей родной,
Всем ее ведущим к свету
И бестрепетной рукой
Высоко несущим знамя
Правды вечной и святой,
Всем, кто избрал подвиг трудный
И не ждет себе венца, –
Пожелаем нынче, братья,
Чтоб остались до конца
Верны чистым идеалам
В битве жизни их сердца.
Пожелаем, чтоб не меркнул
Правды луч в краю родном,
Чтоб волной широкой знанье
Разлилось повсюду в нем
И чтоб мира кроткий гений
Осенил его крылом!
 

<1884>

«Как часто образ дорогой…»*
 
Как часто образ дорогой
Встает в ночи передо мною,
С своей улыбкой молодой,
С своей задумчивой красою.
И вновь я вижу этот взор –
Взор, полный ласки и привета…
Больное сердце с давних пор
Его лучами не согрето!
Но тщетно к призраку с мольбой
Свои я простираю руки,
Взываю тщетно я: «Постой!
Изныла грудь моя от муки…»
Безмолвно он уходит прочь,
И остаюсь один я снова
С своей тоской… И только ночь
Глядит в окно мое сурово…
 

<1884>

Слова для музыки («Нам звезды кроткие сияли…»)*

(Посвящается П. Н. О<стровско>му)


 
Нам звезды кроткие сияли,
Чуть веял теплый ветерок,
Кругом цветы благоухали,
И волны ласково журчали
       У наших ног.
 
 
Мы были юны, мы любили,
И с верой вдаль смотрели мы;
В нас грезы радужные жили,
И нам не страшны вьюги были
       Седой зимы.
 
 
Где ж эти ночи с их сияньем,
С благоухающей красой
И волн таинственным роптаньем?
Надежд, восторженных мечтаний
       Где светлый рой?
 
 
Померкли звезды, и уныло
Поникли блеклые цветы…
Когда ж, о сердце, всё, что было,
Что нам весна с тобой дарила.
       Забудешь ты?
 

<1884>

К портрету певицы*
(Ван-Зандт)
 
Своей чарующей улыбкой
И серебристым голоском
Ты заставляешь биться шибко
Сердец немало. Всё кругом
Тебе с восторгом рукоплещет…
И яркой звездочкою блещет
В столице невской твой талант.
Ценитель музыки серьезной,
Художник, критик, дилетант –
Все без ума от грациозной,
От поэтической Ван-Зандт!
 

<1884>

На закате*

(Посвящается Серафиме Александровне Пагануцци)


 
Среди гнетущих ум сомнений
Порой, в безмолвии ночей,
Передо мною ваши тени
Встают, друзья весны моей, –
Друзья, делившие со мною
Восторгов юношеских пыл,
Борцы с отважною душою,
Которых рок не пощадил;
И на меня, полны печали,
Глядят, кивая головой,
И будто молвят: «Не пора ли,
Товарищ старый, на покой?
Чего ты ждешь? Твои кумиры
Лежат повержены во прах,
На звук твоей забытой лиры
Ответа нет в людских сердцах.
Взгляни вокруг себя: служенье
Иным свершается богам;
Иные слышны песнопенья,
И опустел наш старый храм.
Всё, что для нас так было свято,
Толпа глумленью предает,
Ты ей смешон, как был когда-то
Смешон несчастный Дон-Кихот.
Не верят в наши идеалы
Те, что тельца златого чтут…
Сойди ж, ненужный и усталый,
Скорей в безмолвный наш приют,
Тебя забвенья тихий гений
Своим крылом там осенит,
Там вечный сон, без сновидений,
Глаза усталому смежит!»
 

<1884>

В альбом Антону Рубинштейну*
 
Могучие; чарующие звуки!
Блажен внимавший им. Он сохранит
В душе своей навек воспоминанье
О тех часах священного восторга,
Которые художник вдохновенный
Ему дарил. Блажен, блажен стократ!
Но и твоя завидна также доля:
Людских сердец ты мощный властелин.
Тебе дано от неба в дар будить
Высокие и чистые стремленья,
Усталых душ печали врачевать
И с жизнью примирять ожесточенных…
Вот почему все шлют тебе привет
И слышатся со всех сторон желанья,
Чтоб гений твой еще пленял нас долго,
Перенося в мир идеальных грез,
И чаще б нам давал изведать сладость
Святых восторга слез!
 

<1886>

Елка*
 
В школе шумно; раздается
Беготня и шум детей…
Знать, они не для ученья
Собрались сегодня в ней?
 
 
Нет! рождественская елка
В ней сегодня зажжена;
Пестротой своей нарядной
Деток радует она.
 
 
Детский взор игрушки манят…
Здесь лошадка, там волчок,
Вот железная дорога,
Вот охотничий рожок.
 
 
А фонарики… а звезды,
Что алмазами горят…
А орехи золотые,
А прозрачный виноград!
 
 
Будьте ж вы благословенны,
Вы, чья добрая рука
Убирала эту елку
Для малюток бедняка.
 
 
Редко, редко озаряет
Радость светлая их дни,
И весь год им будут сниться
Елки яркие огни!
 

<1887>

На похоронах Всеволода Гаршина*
 
Чиста, как снег на горных высотах,
И кротости исполнена безмерной
Была душа твоя, почивший брат.
Незлобив был, как голубь, ты; вражды
И зависти твое не знало сердце.
Любви и всепрощения родник
Неиссякаемый в груди твоей таился.
Любовью все твои созданья дышат,
Глубокою любовью к человеку…
Не отвергал с презреньем падших ты,
Но пробуждал к ним в ближних состраданье;
Вот почему все честные сердца
Ты влек к себе с неотразимой силой!
 
 
Не много тех, кто чистоту души
Умел сберечь средь мутных волн житейских,
Как ты сберег, и в ком не в силах были
Они любви светильник потушить…
Спи мирно, брат наш милый!.. Долго будет
В сердцах людских жить светлый образ твой.
О! если бы могли, хотя на миг,
Твои открыться вежды… в наших взорах
Прочел бы ты, какою беспредельной,
Великой скорбью душу наполняет
Нам мысль, что ты навек от нас ушел!
 

26 марта 1888

Антону Павловичу Чехову*
 
Цветущий мирный уголок,
Где отдыхал я от тревог
И суеты столицы душной,
Я буду долго вспоминать,
Когда вернусь в нее опять,
Судьбы велениям послушный.
Отрадно будет мне мечтой
Перенестись сюда порой, –
Перенестись к семье радушной,
Где теплый дружеский привет
Нежданно встретил я, где нет
Ни светской чопорности скучной,
Ни карт, ни пошлой болтовни,
С пустою жизнью неразлучной;
Но где в трудах проходят дни
И чистый, бескорыстный труд
На благо края своего
Ценить умеет темный люд,
Платя любовью за него…
Не раз мечта перенесет
Меня в уютный домик тот,
Где вечером, под звук рояли,
В душе усталой оживали
Волненья давних, прошлых дней,
Весны умчавшейся моей,
Ее восторги и печали!..
Спасибо, добрые друзья,
За теплый, ласковый привет,
Которым был я здесь согрет!
Спасибо вам! И если снова
Не встречусь с вами в жизни я,
То помяните добрым словом
В беседе дружеской меня.
 

6 июня 1888

Усадьба «Лука»

«Так тяжело, так горько мне и больно…»*

(Посв<ящается> П. И. Вейнбергу)


 
Так тяжело, так горько мне и больно…
Так много мук в душе затаено,
Что мне сказать уж хочется давно
Всему, что жизнью мы зовем: «Довольно!»
 
 
Грядущее сулит лишь ряд мучений,
Нужду, недуг, заботы без конца;
Не сгонит тень с печального лица
Своим крылом надежды светлый гений!
 
 
О! если бы хоть мысль, что не бесплодно
Растрачен был запас духовных сил,
Что никогда я с тем, чего не чтил,
Не примирялся, гордый и свободный!
 
 
Но нет! Раба бессилье наложило
Свою печать на все мои дела,
И лишь одно сознанье, что прошла
Бесследно жизнь, я унесу в могилу…
 

1888 или 1889

«Кто ты, красавица, с цветами полевыми…»*
 
Кто ты, красавица, с цветами полевыми,
Вплетенными в златистый шелк кудрей,
С улыбкой ясною, с глазами голубыми,
В одежде, сотканной из солнечных лучей,
И кем тебе таинственная сила
Дана сердца больные врачевать?
Пришла – и в них ты радость воскресила;
Что жизнь давно, казалось, в них убила,
Всё ожило, всё расцвело опять.
И в честь твою природа гимн слагает,
Звенят ручьи, им вторит птичек хор;
Шумя своей листвой зеленой, бор
К тебе, как друг, объятья простирает.
– Я только гостья здесь; я небом послана
В усталые сердца пролить успокоенье,
Смягчить суровых гнев, вражду и озлобленье,
Я только гостья здесь… зовут меня Весна.
 

<1891>

«Это пламенное солнце…»*
 
Это пламенное солнце,
Солнце южной стороны;
Это море голубое,
Вечный шум его волны;
Эти пальмы, эти розы,
Этих вилл красивых ряд,
Что с высот своих на море
Так приветливо глядят, –
Всё-то здесь чарует взоры
Бесконечной красотой,
И царит она всевластно
Над изнеженной толпой…
 
 
Но ликующей природе
Не рассеять мрачных дум,
Отравляющих печалью
Сердце мне, гнетущих ум:
В плеске волн и в шуме листьев,
В песне ветра в час ночной
Слышу плач я о невзгоде
Стороны моей родной!..
 

Ноябрь 1891

Ницца

«Как в дни ненастья солнца луч…»*
 
Как в дни ненастья солнца луч,
Блеснув внезапно из-за туч,
Всё оживляет на мгновенье –
Так милый, добрый ваш привет
И мне суровых жизни бед
Дает минутное забвенье.
 
 
На этот образ молодой,
С его блистающей красой,
Любуюсь я. И в сердце снова
Воскресли грезы прежних дней
Погибшей юности моей,
Волненья счастья прожитого…
 
 
Внимая ласковым словам,
Я говорю спасибо вам
За этот луч среди ненастья,
Он дорог мне…
 

Ноябрь 1891

Ницца

Упрек*
(Романс)
 
Томимый горем и тоскою,
Изнемогающий в борьбе,
Послать хотел бы я порою
Упрек язвительный тебе
 
 
За то, что жизнь мне отравила,
Что веру в счастье и людей
Ты, беспощадная, убила
В душе измученной моей;
 
 
За то, что сгибли дорогие,
Восторга полные, мечты
И все надежды молодые,
Как бурей смятые цветы.
 
 
Но нет! Хоть горько мне и больно,
Лишь вспомню я твой светлый взор –
И на устах замрет невольно
Готовый вырваться укор!
 

Переводы

[текст отсутствует]

Комментарии

Издание полного собрания стихотворений А. Н. Плещеева – одна из назревших задач публикации классических образцов русской демократической поэзии XIX в. Такое издание не было осуществлено еще ни разу, а выходившие ранее собрания его стихотворений уже не могут быть признаны полными, так как в них не вошел ряд позже найденных произведений. Устарели также и текстологические принципы всех дореволюционных изданий. Все собрания стихотворений, вышедшие под редакцией П. В. Быкова, в том числе и наиболее полное – «Стихотворения А. Н. Плещеева (1844–1891). Четвертое дополненное издание», СПб., 1905, – механически повторяли авторскую композицию прижизненных изданий поэта с их условно-хронологическим делением на отделы, без соблюдения строгой хронологической последовательности. Этот же принцип определил композицию одного из последних советских изданий – А. Н. Плещеев. Избранное. Под ред. Н. М. Гайденкова и В. И. Коровина (М., 1960). Четырежды обращалась к творчеству Плещеева «Библиотека поэта» (три издания Малой серии – 1937, 1950 и 1957 гг. и одно Большой серии – 1948 г.). В этих изданиях соблюдем хронологический принцип расположения материала, проблема источников текста не решена в этих изданиях последовательно.

Настоящее издание охватывает все оригинальные стихотворения и большую часть переводных произведений Плещеева. Новые данные дают возможность установить, что в ряде случаев А. Н. Плещеев называл оригинальные стихотворения, из цензурных соображений, переводами. Таковы его оригинальные стихотворения: «На зов друзей» (с ссылкой на Барбье), «Новый год» (с ссылкой на перевод с итальянского), «На закате» и т. д. Во всех этих случаях, специально аргументированных в комментариях, эти стихотворения помещены среди оригинальных произведений поэта.

В настоящее издание не включено стихотворение «Праведники», принадлежность которого поэту требует серьезных доказательств (см. «Вопросы литературы», 1957, 9, стр. 190); из переводов, помимо ряда мелких стихотворений различных поэтов, не вошли крупные переводные работы: «Работница» Шевченко, «Сарданапал» Байрона, «Семейство Паци» Альфиери, «Тиберий, третий кесарь» Гауха, «Вильям Ратклифф» Г. Гейне, «Струэнзе» Михаила Бэра. Как правило, большие переводы Плещееву не удавались (примером может служить несовершенный перевод «Вильяма Ратклиффа»).

Требует дополнительного изучения вопрос об источниках ряда детских стихотворений, обозначенных как переводы с немецкого, английского и французского, но настолько русифицированных, что их, может быть, следовало бы отнести к стихотворениям на мотивы того или другого поэта (например, «Мальчик и птичка», «Внучка», «Цветок» и др.) – Вопрос об их характере остается пока открытым.

Стихи А. Н. Плещеева печатались во множестве повременных изданий, альманахов, сборников и т. д.[102]102
  Наиболее полная, хотя и не исчерпывающая, библиография стихотворений Плещеева принадлежит П. В. Быкову. См. «Стихотворения А. Н. Плещеева», СПб., 1905.


[Закрыть]
Большая часть из них вошла в прижизненные книги поэта – 1846, 1858, 1861, 1863 и 1887 гг. Все они публиковались в эпохи особо жестокого цензурного режима, вдвойне подозрительно относившегося к стихам политического преступника. Цензурные материалы (см. примеч. к стих. «Новый год» («Слышны клики – поздравленья…»), «Лжеучителям», «К юности» и др.) дают возможность утверждать, что почти во всех политически направленных произведениях Плещеева мы встречаемся с цензурными искажениями. Все это приводит к значительным трудностям при установлении канонического текста, тем более что количество автографов, дошедших до нас, крайне незначительно и документирует большей частью нейтральные в политическом отношении стихотворения. Следует иметь в виду, что как издания 1840-1860-х гг., так и издание 1887 г. подвергались жесткому цензурному давлению. Крайне показательно замечание поэта в письме к А. С. Гацисскому от 7 декабря 1889 г. Говоря о стихах типа «По чувствам братья мы с тобой…», Плещеев пишет: «Войти они в книжку моих стихов никоим образом не могли. Разве мыслимо их было напечатать в 80-х годах, когда они и в 60-х-то не могли пройти» («Русская мысль», 1912, № 4, стр. 125). Воссоздание подлинных, бесцензурных текстов стихотворений Плещеева – одна из основных задач настоящего издания.

В этой связи большой интерес представляет история первого сборника – «Стихотворения А. Плещеева. 1845–1846» (СПб., 1846). Этот сборник вобрал в себя все основное, написанное Плещеевым в 1840-х годах и только частично опубликованное до его выхода в журналах 1844–1846 гг. При этом, как указано выше, политическая лирика Плещеева по цензурным обстоятельствам осталась за пределами сборника. Авторская датировка отдельных стихотворений, как правило, отсутствует. Сборник имел эпиграф «Homo sum, et nihil humani a me alienum puto» («Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо»). 11 стихотворений из этого сборника Плещеев воспроизвел в сборнике «Стихотворения А. Н. Плещеева» (М., 1861) в разделе «Несколько стихотворений прежнего периода (1846)» с эпиграфом из стихотворения Пушкина «Демон»: «В те дни, когда мне были новы все впечатленья бытия…». С этим же эпиграфом перепечатано из сборника 1846 г. 15 стихотворений под названием «Стихотворения юношеского периода (1846)». О популярности сборника 1846 г. свидетельствует то, что он позднее расходился в списках. Так, в библиотеке поэта и переводчика Струговщикова сохранился список книги Плещеева (ЦГАЛИ). В. Л. Комарович с полным правом использовал в издании «Поэты-петрашевцы» (Л., 1940) рукописные поправки известного библиографа П. А. Ефремова на экземпляре сборника стихотворений Плещеева 1846 г. (Институт русской литературы АН СССР), идущие, как он предположил, от самого поэта. Обнаруженный нами экземпляр «Стихотворений А. Н. Плещеева» (СПб., 1846) в Государственной исторической библиотеке в Москве (из собрания П. В. Щапова) подтвердил его предположение и дал возможность уточнить историю текста сборника 1846 г. и внести ряд существенных исправлений и дополнений. В этот экземпляр, подаренный поэтом библиографу Г. Н. Геннади («Г. Н. Геннади от преданного ему автора. 1846 октября 15»), поэт внес собственноручные исправления и дополнения к ряду стихов. Частично они впоследствии были использованы в изданиях 1861 и 1887 гг. в стихотворениях «Поэту», «На зов друзей», частично они имелись в экземпляре П. А. Ефремова, частично они оставались неизвестными.

После долгого перерыва, в 1858 г., выходит новый сборник – «Стихотворения А. Н. Плещеева», СПб., 1858 (цензурное разрешение 25 апреля 1858 г.). Так как Плещеев выехал из Оренбурга в Петербург только 25 мая 1858 г. («Исторический вестник», 1905, октябрь, стр. 161–169), то очевидно, это издание печаталось без присмотра поэта. Находясь уже в Москве, Плещеев затевает в апреле 1860 г. новое издание. 5 мая этого года он сообщает Гербелю, что он готовит сборник стихотворений, куда войдут и его переводы из Шевченко. Еще ранее, 14 апреля, он пишет Добролюбову: «…в сентябре я намерен издать еще книжечку моих стихотворений» («Русская мысль», 1913, № 1, стр. 147. Ср. ЛА, вып. 6, стр. 302). «Стихотворения А. Н. Плещеева. Новое издание, значительно дополненное» появилось в декабре 1860 г. в Москве (цензурное разрешение 19 декабря 1860 г.). Оно состояло из 4-х разделов (1. Новые стихотворения. 2. Стихотворения, изданные в 1858 г. 3. Несколько стихотворений прежнего периода (1846). 4. Из Гейне). В 1863 г. вышло дополнение к этому изданию – «Новые стихотворения А. Плещеева (Дополнение к изданным в 1861 г.)», М., 1863. Отбирая стихотворения для этих изданий, Плещеев включил далеко не все напечатанное им в журналах.

Вновь приступил к изданию своих стихотворений Плещеев только в 1886 г. Это последнее прижизненное издание – «Стихотворения А. Н. Плещеева (1846–1886)», М., 1887 – также печаталось без непосредственного наблюдения поэта, находившегося в Петербурге. В письме к В. С. Пагануцци, наблюдавшему за изданием, Плещеев 31 декабря 1886 г. выражал неудовольствие тем, что издатель не только не информировал его о выходе книги, но и не отправил соответствующих экземпляров в Петербург. 4 января 1887 г. он снова просил поторопить присылку книг. Характерно его замечание: «Цена книги назначена такая умеренная, что я надеюсь – и молодежь станет покупать ее…» (ЦГАЛИ).

Все три посмертных издания (1894, 1898, 1905 гг.) в основном воспроизводят тексты сборника 1887 г., но уже в издание 1905 г. П. В. Быков внес некоторые исправления по предшествующим изданиям и первопечатным текстам. Серьезную попытку пересмотра текстов сборника 1887 г. предприняли В. Комарович в издании «Поэты-петрашевцы» (Л., 1940) и А. Федоров в Большой серии «Библиотеки поэта» (Л., 1948). Однако эта работа не была ими последовательно проведена и текст издания 1887 г. лег в основу и этих изданий.

В настоящем собрании именно то издание, где впервые окончательно установилась авторская редакция текста, указывается как источник, по которому печатается данное стихотворение. Если первопечатный текст не менялся, то источник текста специально не оговаривается. И только в тех случаях, когда Плещеев (не по цензурным соображениям, как например в стих. «Мой садик») внес новые поправки в издание 1887 г., тексты печатаются по этому изданию. При этом мы приводим в примечаниях важнейшие разночтения из других редакций, что дает возможность наметить основные вехи творческой истории каждого текста.

Стихотворения, не вошедшие в книгу 1887 г., печатаются нами по наиболее авторитетным прижизненным (большей частью единственным) публикациям. В каждом случае, когда сохранился автограф, проведена тщательная сверка текста с автографом и печатными публикациями.

Сложнейшим вопросом творческой биографии Плещеева является научная хронология его произведений, по существу еще не разработанная. Принятая в предшествующих изданиях датировка по первым публикациям далеко не безупречна. В ряде случаев Плещеев печатал из-за цензурных трудностей стихотворения через довольно значительный промежуток после их написания (см., например, стих. «Старики» («Вот и опять мы, как в прежние годы…»), «Тосты» и др.). На основании изучения мемуарных, эпистолярных данных и т. д. ряд стихотворений в нашем издании передатирован. В тех случаях, когда дату написания установить не удалось, пришлось руководствоваться датой первой публикации. Даты в угловых скобках применяются в тех случаях, когда имеется документальное подтверждение, что произведение написано не позже данного года. Предположительные даты сопровождаются знаком (?). Настоящее собрание делится на две части: оригинальные стихотворения и переводные стихотворения. В соответствии с традицией переводы располагаются по национальным литературам и отдельным авторам. Внутри стихов того или другого автора тексты помещаются в хронологическом порядке.

В примечаниях дается библиографическая справка о первой публикации каждого стихотворения и о его последующих прижизненных изданиях, в которых текст подвергался изменениям, указывается источник, по которому печатается текст, отмечается включение стихотворений в основные прижизненные сборники, дается ссылка на автографы с обозначением их местонахождения. В примечаниях приводятся также сведения по цензурной истории текста, необходимые биографические и историко-литературные разъяснения.

Сведения о переложении на музыку текстов Плещеева не претендуют на полноту.

Условные сокращения, принятые в примечаниях:

БДЧ – журнал «Библиотека для чтения».

BE – журнал «Вестник Европы».

ВС – альманах «Вчера и сегодня», СПб., 1846, кн. 2.

ГАГ – Государственный исторический архив Грузии (Тбилиси).

ГБЛ – Государственная публичная библиотека им. Ленина.

ГПБ – Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина.

ЛА – «Литературный архив», вып. 6, М.-Л., 1961.

ЛН – «Литературное наследство».

MB – «Московский вестник».

НП – «На праздник». Литературный сборник для детей. СПб., 1877. Издание А. Н. Плещеева и Н. Александрова.

НС – «Новые стихотворения Плещеева (Дополнение к изданным в 1861 году)». М., 1863.

ОЗ – журнал «Отечественные записки».

П. 78 – «Подснежник. Стихотворения для детей и юношества А. Н. Плещеева». СПб., 1878.

ПД – Институт русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом).

РВ – журнал «Русский вестник».

РП – журнал «Репертуар и Пантеон».

PC – журнал «Русское слово».

С – журнал «Современник».

С. 46 – «Стихотворения А. Плещеева. 1845–1846». СПб., 1846.

С. 58 – «Стихотворения А. Н. Плещеева». СПб., 1858.

С. 61 – «Стихотворения А. Н. Плещеева. Новое издание, значительно дополненное». М., 1861.

С. 87 – «Стихотворения А. Н. Плещеева (1846–1886)». М., 1887.

С. 98 – «Стихотворения А. Н. Плещеева (1844–1891)», Третье дополненное издание под редакцией П. В. Быкова. СПб., 1898.

С. 1905 – «Стихотворения А. Н. Плещеева (1844–1891)». Четвертое дополненное издание под редакцией П. В. Быкова. СПб., 1905.

СШ – журнал «Семья и школа».

ЦГАЛИ – Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

ЦГИАЛ – Центральный государственный исторический архив Ленинграда.

ЦГТМ – Центральный государственный театральный музей им. А. А. Бахрушина (Москва).

Стихотворения

Ночные думы*

I. Дездемоне

Впервые – С, 1844, № 2, стр. 241. Полина Виардо Гарсиа (1821–1910) – знаменитая французская певица, гастролировавшая в Петербурге в 1843 г. Среди других партий она исполняла партию Дездемоны в опере Верди «Отелло». Этим и двумя последующими стихотворениями Плещеев дебютировал в печати.

II. Безотчетная грусть

Впервые – там же, стр. 242. Эпиграф – из стих. Ф. Рюккерта «Abendlied des Wanderers» («Вечерняя песня путника»).

III. Дачи

Впервые – там же, стр. 243.

Старик за фортепьяно*

Впервые – С, 1844, № 4, стр. 79.

Первый эпиграф – из стих. Пушкина «Если жизнь тебя обманет…».

Второй эпиграф взят из произведения популярного в 40-е годы немецкого писателя и сатирика Жана Поля Фридриха Рихтера (1763–1825).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю