Текст книги "Тайные смыслы Второй мировой"

Автор книги: Алексей Кофанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Часть 2
На Западном фронте с переменами

Началось…

31 августа 1939 года радио рейха передало экстренное сообщение:

«Сегодня около 8 часов вечера поляки захватили радиостанцию в Гляйвице[82]82
  Немецкий приграничный город. Ныне – польский город Гливице.


[Закрыть]. Ворвавшись в здание, они успели обратиться с воззванием на польском и частично на немецком языке. Однако через несколько минут их разгромила полиция, вызванная радиослушателями. Среди захватчиков есть убитые».

Нация вскинулась. А СМИ позже уточнили:

«Нападение на радиостанцию было, очевидно, сигналом к общему наступлению на германскую территорию. Одновременно с этим польские партизаны перешли границу еще в двух местах. Это также были хорошо вооруженные отряды, по-видимому поддерживаемые польскими регулярными частями. Подразделения полиции безопасности вступили в бой с захватчиками» [169].

Поляки свихнулись??? Конечно, нет.

То была спецоперация «Консервы». Один из ее исполнителей – Генрих Мюллер, тот самый, из фильма «Семнадцать мгновений весны».

13 заключенных одели в польскую военную форму и обкололи до беспамятства. Они «консервами» и назывались. Эсэсовцы доставили их в Гляйвиц, имитировали нападение на радио и вышли в эфир, а затем расстреляли несчастных ряженых. [170] Их трупы нашла полиция.

Знакомый приемчик… На что это похоже?

Вообще-то это излюбленный метод США: начинать войны с «самострелов», инсценировок нападений на себя. 15 февраля 1898 года янки взорвали свой броненосец «Мэн», чтоб обвинить испанцев и напасть на них. 7 декабря 1941-го спровоцировали Пёрл-Харбор (подробно об этом ниже), чтоб сцепиться с Японией. 11 сентября 2001-го взорвали нью-йоркские башни, чтоб напасть на Афганистан и Ирак… Так что не удивлюсь, если и гляйвицкую операцию разработали американцы.

Существует закон нарастания зла. Разжигатели войны сначала инсценируют небольшое насилие (подбрасывают трупы или просто врут об их существовании), раздувают это в СМИ, у народа вскипает праведный гнев – и дальше по принципу снежного кома. Так начали Вторую мировую; так же раскручивали киевский переворот 2014 года… Один метод, одна цель, один спонсор.

1 сентября в 04:45 люфтваффе – разумеется, без объявления войны – начало бомбить польские аэродромы. Броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» открыл огонь по военной базе Вестерплатте близ Данцига. Наземные войска перешли границу группами армий «Север» и «Юг». Знакомые названия…

Сходство с планом «Барбаросса» этим не исчерпывалось. Польша тоже имела с Германией договор о ненападении. Вермахт тоже осуществлял танковый блицкриг. Немцы тоже первым делом разбомбили аэродромы (но из-за тумана это не везде удалось, и польская авиация некоторое время сопротивлялась).

Вот и появилось в книге это эффектное словечко: блицкриг. Что оно означает?

Воевать долго Германия не могла: ресурсы не позволяли. Потому ее генералы и разработали стратегию молниеносной войны (по-немецки это и будет Blitzkrieg, от Blitz – «молния» и Krieg – «война»).

Цель блицкрига – не дать противнику провести мобилизацию. Дело в том, что армия мирного времени всегда невелика, для войны ее мало (а содержать огромное войско без кровной необходимости неподъемно дорого). При начале войны объявляют массовый призыв мужчин соответствующего возраста и здоровья, и армия разрастается до нужных размеров.

Еще важный нюанс: мобилизация – значит, война. Это перестройка всего государственного хозяйства, ее не провернуть незаметно – и все соседние страны напрягутся в ожидании удара. Если кто-то из соседей сам хочет на тебя напасть, он использует твою мобилизацию как повод для вторжения (мол, хотел защититься и нанес агрессору упреждающий удар). Именно поэтому вплоть до 22 июня 1941 года мы мобилизацию не проводили, чтоб не давать немцам предлога.

Но это мероприятие и мгновенно не провести. Части нужно сформировать, одеть, вооружить, хоть как-то обучить, доставить к линии фронта… А удачный блицкриг дезорганизует страну-жертву: связи нет, транспорт стоит, паника, целые области с молодыми мужиками попадают под оккупацию.

В Польше это сработало. Больше миллиона призывников в армию так и не попали.

А осуществлялся блицкриг прорывом быстроходных танковых частей. И тут важно знать, что тогдашняя танковая дивизия вермахта кроме бронированных машин (около 300 штук) включала моторизованный пехотный полк (2000 человек), мотоциклетный батальон (850 человек), артиллерию (около 80 стволов разных калибров) и инженерные силы. Такая дивизия могла действовать автономно, ремонтировать взорванные мосты, при необходимости организовывать оборону. [171] Толковое изобретение.

Немцы были гораздо сильнее поляков.

Соотношение сил 1 сентября 1939 года [172]

Не только в количестве, но и по тактико-техническим характеристикам польские машины уступали немецким. Лишь бомбардировщик PZL P.37 «Лось» соответствовал мировым стандартам, но его толком не смогли применить.

Впрочем, и «стальной кулак» вермахта на 80 % состоял из устаревших легких танков Рz-I и Pz-II. [173] Но у поляков и этого не было.

И все же защищались они геройски! На Вестерплятте 182 бойца (4 миномета, 3 орудия и 41 пулемет) стояли целую неделю, отбивая атаки четырех тысяч гитлеровцев. Поляки потеряли там убитыми и ранеными 65 человек, а немцы – 300–400. [174]

Польские летчики сбили больше 130 самолетов.

Легенда «польские конники с саблями бросались на танки» – лишь «геббельсятина». Не было этого. Кавалерийские части тогда имели пушки, пулеметы, противотанковые средства и далеко не всегда воевали по принципу «эскадрон, шашки к бою».

Однако враг был слишком силен…

17 сентября после двухдневного штурма немцы взяли Брестскую крепость. Ту самую. Через два года им предстоит брать ее снова – но с гораздо большим трудом.

Все жители Варшавы, включая женщин и детей, двадцать дней отбивали атаки вермахта – дрались даже ножами и дубинами! Но 28 сентября столица пала…

6 октября был подавлен последний очаг сопротивления.

В боях погибли 66 300 поляков, 133 700 ранены. Потери вермахта: 10 572 убитых, 30 322 раненых, 3409 пропали без вести. [175]

Поражение обошлось очень дорого. Из Польши на работы в рейх угнали 1,2 миллиона человек, [176] за всю войну погибли 6 миллионов – четверть населения страны. [177] Однако поляки продолжали драться за независимость и с немцами, и с нами – что, бесспорно, достойно уважения.

Кстати, сравните со «свободолюбием» чехов. Под оккупацией они сидели тихо-мирно, а восстали против немцев (в Праге) лишь… 5 мая 1945-го!

Зачем?

Почему Гитлер напал? Какой смысл?

Нет, ясно: Польша заслоняла путь к России, следовало ее съесть. Однако год назад мировые банкиры вынудили чехов сдаться без боя, лишь бы вермахт избежал потерь, – а теперь предпочли силовой вариант… Почему? Ведь и поляков могли заставить смириться!

Думаю так. Были варианты: вступить с Польшей в союз или захватить. В данной ситуации захват лучше: ведь, когда вермахт пойдет на Россию, польская армия останется у него в тылу. Зачем напрягаться, гадая, как она себя поведет? Паны могли начать стрелять в спину или закапризничать в самый ответственный момент, потребовать добавочных уступок… Спокойнее сперва их разгромить.

Кроме того, поляки вряд ли сдались бы, как чехи, даже получив окрик из Лондона. Правительство – да, а народ – нет. Немцы нарвались бы на яростных партизан – а значит, боеспособных поляков лучше заранее истребить.

А еще следовало потренировать немецкую армию перед броском на Россию. Но не обескровить! На чешской линии обороны вермахт бы изнемог, а поляки не имели возможности сопротивляться столь же мощно. И укреплений на немецкой границе у них не было, и современной техники.

Но почему?!

Почему поляки не готовились защищаться от Германии: не строили укреплений, не отводили в тыл военные склады и промышленность? И мобилизацию 29 августа попытались начать, но послы Англии и Франции вежливо попросили не торопиться. [178]

Почему поляки не готовились к обороне? Потому что хотели НАПАДАТЬ! Удара немцев они ждали, но планировали тут же перейти в контрнаступление и давить врага на его территории. [179]

Бред?

Ничуть. Ведь им обещали помощь Франция и Англия! Вот стратегический план Польши: «Доведение до немедленного выступления западных государств с момента начала военных действий и превращение польско-германской войны в войну Германии с коалицией западных государств и Польши. При этих условиях можно ожидать полной и окончательной победы» [180].

Если б эти страны действительно вступили в войну, Гитлер бы испарился. Он подтвердил это осенью того же года, сказав: «Если Франция и Англия нанесут удар по Рурской области, немецкое сопротивление придет к концу» [181].

Теперь думаем. Зачем эти две страны сорвали мобилизацию, а сперва убедили поляков не строить укрепления?

Ответ один: Польше внушили, что она живец, приманка.

Она демонстрирует беззащитность, манит Гитлера напасть. Он вторгнется, французы тотчас ударят ему в тыл, англичане помогут – и нет рейха. Польша отхватит кусок его территории, усилится – а там, глядишь, «от моря до моря» расползется, по своей вечной мечте. От Балтийского до Черного.

Панов сгубила гордыня: они возомнили себя игроками, хоть англосаксы видели в них лишь кусок мяса.

Их цинично обманули: войну-то немцам Англия и Франция объявили 3 сентября, но стрелять не стали. Спокойно, с улыбочкой наблюдали, как крошат тех, кого они поклялись защищать.

А Гитлер знал, что так будет.

Его полководцы боялись французского удара в тыл, даже считали фюрера идиотом. Но заморские хозяева обещали ему полную безопасность – и 31 августа начальник генштаба сухопутных сил Ф. Гальдер записал в дневнике: «Фюрер спокоен. Он рассчитывает на то, что французы и англичане не вступят на территорию Германии» [182].

Сам Гитлер 4 сентября раскрыл карты: «Если они и объявили нам войну, то лишь чтобы сохранить лицо, к тому же это не значит, что они будут воевать» [183]. Он отлично знал правила игры.

Биться с Англией и Францией фюрер абсолютно не был готов. Для этого нужен мощнейший флот, и он в рейхе строился – но завершение судостроительной программы намечалось лишь на 1944 год. [184] К началу же войны ситуация выглядела так:

ВМФ трех держав на 1 сентября 1939 года [185]

Нападать с такими силами – идиотизм. Ясно, что Гитлер этого не планировал. Гросс-адмирал Э. Редер заявил тогда, что германский флот «может выполнить только одну задачу – с честью погибнуть» [186].

Однако, когда обстоятельства столкнули-таки рейх с морскими державами (Англией и США), он резко увеличил выпуск подлодок – с 1 января 1940-го по 8 мая 1945-го построил их 1095 штук. [187] В начале же войны, повторю, имел всего 57.

Так что подчеркиваю: Гитлер ВООБЩЕ НЕ СОБИРАЛСЯ воевать со странами Запада!

– Но на Польшу он бросил не все войска! – напомнит въедливый читатель.

– Верно. Нападая, некоторое прикрытие против Франции немцы выставили. Но какое?

На западной границе стояли 915 тысяч солдат, в основном «пригодных лишь к позиционной войне в спокойной обстановке» [188] (поляков атаковали полтора миллиона), 1200 самолетов, 8640 орудий и минометов – и ни единого танка. Немецкая оборонительная «линия Зигфрида» была далеко не достроена.

Французы же развернули почти 5 миллионов человек, 3000 самолетов, 17 500 орудий и минометов, свыше 2000 танков. [189] Шансы рейха считайте сами…

Генерал вермахта А. Йодль подчеркнул: «В 1939 году мы не потерпели поражения только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на западе против 23 германских дивизий, оставались бездеятельными» [190].

Так что в ноябре 1939-го Гитлер описал ситуацию предельно точно: «В 1914 году началась война на несколько фронтов. Она проблем не решила. Сегодня пишется второй акт этой драмы. Произошло то, чего мы желали с 1870 года, – впервые в истории мы воюем только на одном фронте, никакой другой нас не сковывает» [191].

Разумеется, речь о фронте восточном, о грядущем покорении России. Запад Гитлеру никак в этом не мешал – а сколь сказочно помог, мы уже знаем.

Вот так наколдовала добрая фея Фэрээс…

Кто начал войну? Конечно, Гитлер.

Но поставим вопрос иначе. Бизнесмен заказал Политика, Киллер выполнил работу. Кто убийца?

Сядет Киллер (если попадется). Доказать факт заказа трудно: Бизнесмен не дурак, письменных улик не оставляет. И правосудие он купил.

Но убийца-то все равно Бизнесмен…

«Раздел Польши»

Поляки бились геройски, но начальство их предало. Недели не прошло… 5 сентября из Варшавы смылось правительство, в ночь на 7-е – главнокомандующий с благозвучной фамилией Рыдз-Смиглы. С этого дня они думали лишь о том, как поскорее удрать с тонущего корабля.

9 сентября элитные паны попросили у французов убежища. 16-го договорились с Румынией о транзите во Францию и 17-го покинули страну. Но государство исчезло уже числу к 10-му: управление страной и войсками рассыпалось. Тело продолжало биться в конвульсиях, но мозг уже умер.

У нашей границы кипел никем не управляемый котел, грозя взорваться и перехлестнуть к нам.

Но это не всё!

12 сентября в руководстве вермахта обсуждали: не отдать ли Западную Украину оуновцам (членам ОУН – Организации украинских националистов)? [192] Пусть потешат себя иллюзией, будто у них есть «независимое государство»… Ясно, что «независимое» полностью подчинялось бы рейху – и крайне усложнило возврат в СССР захваченных Польшей территорий.

– Каких «захваченных Польшей»? – можете вы удивиться. – Ты о чем?

Да, тут надо пояснить. Вражья пропаганда долдонит, что Россия вечно всех обижала – в том числе маленькую бедную Польшу. Многие верят…

А дело было так.

Польша веками нападала на Россию, старалась отгрызть наши юго-западные земли. В 1612 году ей удалось хапнуть даже Москву, агрессора мы выбили ценой неимоверных усилий.

В 1815-м половина Польши вошла в состав Российской империи.[83]83
  Другую половину захватили Австрия и Пруссия.


[Закрыть] Не по нашей прихоти – а решением международного Венского конгресса! Это было справедливо: ведь поляки чрезвычайно активно участвовали в агрессии Наполеона. Следовало обезопасить нашу западную границу, это понимал весь мир.

В составе России новые земли получили статус Царства Польского и массу привилегий: собственную конституцию и парламент (чего и в России не было), свободу печати, приоритет польского языка и католической церкви. Местное дворянство уравняли в правах с русским.

Однако вместо благодарности поляки постоянно бузили – и требовали не только независимости, но и передачи им всего юго-запада России (того, что сейчас называют Украиной и Белоруссией)! Луну с неба не просили: не додумались…

В 1917-м империю развалили, Польша вновь появилась на карте. И тут же взялась за прежнее: напала на ослабленную Гражданской войной Россию. Надеялась под шумок урвать кусок наших земель, в чем и преуспела.

Отбивал вторжение лично Сталин: координировал действия Западного фронта. Вскоре оккупантов вышвырнули.

Но в 1920 году Троцкий и Тухачевский учинили «марш на Варшаву»…

Сталин предупреждал: «Тыл Польши неоднороден в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы прорвать чувство национального единства. Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними трудно было бы бороться» [193]. Он предлагал дальше границы не идти.

На его мнение плюнули, вторглись в Польшу, за что и поплатились. У поляков взыграл патриотизм, они разгромили Тухачевского, цапнули Западные Украину и Белоруссию, а вдобавок убили, по разным оценкам, от 20 до 80 тысяч русских военнопленных.

Прошло девятнадцать лет…

Захваченные ими земли следовало вернуть в состав СССР. И появление вместо них бандеровской «незалэжной Украины» было весьма нежелательно: ведь англосаксы ее мгновенно признают, и она станет считаться суверенной страной – хоть всем будет ясно, что управляется она из Берлина.

17 сентября в 03:15 утра послу Польши В. Гржибовскому вручили следующее:

Нота правительства СССР

17 сентября 1939 года

В течение десяти дней польско-германской войны Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни.

Это значит, что Польское государство фактически перестало существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому советское правительство не может нейтрально относиться к этим фактам.

Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, остались беззащитными. Ввиду такой обстановки Главное командование Красной Армии отдало приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, господин посол, уверения в совершенном к Вам почтении.

Народный комиссар иностранных дел СССР

В. Молотов [194]

Посол гордо отверг ноту, хоть обязан был ее принять: реагировать на подобные заявления вправе только правительство, а дело посла – бумажки передавать. Но в том-то и суть, что польское правительство уже неделю как пребывало в виртуальном пространстве…

Документ передали в посольство, минуя Гржибовского. А около 6 утра советские войска вошли в Польшу.

Дату выбрали не случайно: накануне, 16 сентября, окончились бои на Халхин-Голе. Мы и Дальний Восток обезопасили от нападений (хотя бы на ближайшее время), и всему миру показали, что мускулы имеем. В общем, заставили воспринять себя всерьез.

Поведение бойцов РККА «казалось странным – они, как правило, не стреляли первыми, к польским войскам относились с демонстративной доброжелательностью, угощали папиросами и говорили, что пришли на помощь против немцев» [195]. Поляки отступали без боя, охотно сдавались.

Вечером того же дня польское правительство и командование убежало в Румынию.[84]84
  Есть информация, что правительство удрало за границу уже 16 сентября – а может, даже 12-го (Переслегин С. Вторая мировая: война между Реальностями. М., 2006. С. 25).


[Закрыть] Повторю: договорились они об этом накануне, когда советского вторжения никто не ждал! Так что фраза ноты «Польское государство перестало существовать» точно отражала реальность – еще ДО нашего вмешательства.

На территории Польши действительно клубился хаос, она стала зоной нестабильности у нас под боком. Нарисовались варианты:

– либо немцы захватят всю Польшу и выйдут на нашу нынешнюю границу – а затем с нее на нас и полезут (что полезут, никто не сомневался); не нужно объяснять, что, чем ближе граница к Москве, тем опаснее;

– либо Западная Украина превратится в непредсказуемо-агрессивный «незалэжный бандеростан», центр терроризма и разложения для Советской Украины;

– либо мы вернем украденные Польшей земли и отодвинем границу;

– теоретически существовала возможность помочь полякам против немцев – но Варшава ее наотрез отвергла.

Ясно, что третий вариант был для СССР единственно приемлемым – да и справедливым исторически.

Но с идеологией возникли проблемы. Наша пропаганда работала в марксистско-классовом ключе: «Освободим наших братьев – трудящихся украинцев и белорусов от гнета польских панов!» Большинство эту идею искренне поддержало.

Однако отмечены и такие настроения: «Вот тебе и красный империализм. Говорили, что чужой земли не хотим, а как увидели, что можно кусочек захватить, сразу об этом забыли» [196]. «Зачем мы перешли польскую границу? Ведь в Польше и в других странах есть компартия, есть пролетариат, ну и пусть они сами совершают революцию и своими силами избавляются от помещиков и капиталистов» [197]. «Нам никто войны не объявил, мы проводим политику мира, а вдруг сами объявляем и втягиваемся в войну. Ленин учил, что революцию на штыках не принесешь» [198].

Многих тогда шокировал «захватнический поход». Он действительно противоречил и русскому миролюбию (нам проще отдавать, чем забирать – даже свое), и официальной идеологии (ведь Сталин отверг троцкистский принцип «экспорта революции»). Немало русских коммунистов недоумевало.

История повторилась с Крымом в 2014 году. Сходство удивительное.

1. И Крым, и Западные Украина с Белоруссией весьма долгое время были частью России.

2. Примерно на 20 лет их незаконно отхватили другие страны.

3. В эти страны вторгся наш извечный враг – Запад (в 1939-м Польшу атаковали немцы, в 2014-м американцы устроили переворот на Украине). Этот враг напрямую угрожал нам.

4. Мы минимизировали ущерб (в 1939-м отодвинули границу от Москвы, в 2014-м предотвратили захват Черноморского флота).

5. Местное население в обоих случаях приветствовало возврат в Россию.

Эпизоды чрезвычайно схожи. Так что если Киев образца 2014 года недоволен уходом Крыма – то пусть сперва отдаст полякам Львов: его Украине подарила Москва…

Да, обе ситуации выглядят неоднозначно, совесть беспокоят. Ведь вернули мы то, что захватчики привыкли считать своим; а значит, вроде как мы их обидели. Русская душа стремится к праведности, нас коробит применять силу – даже возвращая украденное свое. Нам хочется быть идеальными – самыми добрыми, самыми чистыми, благодатью сиять…

Но, когда враг подступает вплотную (Гитлер в Польше, базы НАТО вокруг всей нынешней РФ), приходится думать не о душевной чистоте, а о выживании – и не только своем. Если банковские паразиты победят нас, следом они сожрут все человечество.

Подчеркну важнейший момент: есть две России. Нынешняя, урезанная и обглоданная после поражения 1991 года, – и Большая. Границы Большой России четко не определить, они пульсировали: во времена ранней Тартарии наша страна, судя по картам, включала в себя всю Западную Европу, Турцию, пол-Китая и половину Северной Америки.

Но то дела давние и недоказанные. Достоверно мы знаем два варианта Большой России: Российскую империю и Советский Союз (послевоенный – когда удалось вернуть украденные у нас части). СССР кажется мне оптимальным: не думаю, что нам нужны Америка, Финляндия и Польша (входившие в империю, но выпавшие из Союза). Всё это давно сформировалось как мир нерусский, своими они нас не считают уже много веков, и едва ли тут можно что-то сделать.

А вот Крым и Украина с Белоруссией в их нынешних границах – части Большой России. В составе империи они были отнюдь не колониями, а полноценными частями – порой даже более привилегированными, чем центр! Там живут русские люди: «украинцы» и «белорусы» выдуманы нашим врагом в XIX веке для расчленения страны. Россия стремится вовсе не «захватить» их, а вернуть наше ОБЩЕЕ величие.

* * *

Небольшие стычки с Красной Армией местами все же происходили – именно потому, что при польском безвластии никто никому не подчинялся. Отдельные воинские части, полицейские, даже студенты по собственной воле вдруг решали подраться с русскими. В итоге наших погибло 1173 человека, поляков – 3500. [199] Напомню, немцы убили 66 300 поляков…

Однако вот что любопытно: нам в плен сдались 454 700 человек, а немцам – 420 000. С Красной Армией поляки почти вовсе не воевали, но сдаваться предпочитали именно ей! Вот и думайте: «вместе» с гитлеровцами мы вошли в Польшу – или все-таки в противовес им?

19 сентября во Львове наши части по недоразумению вступили в бой с вермахтом. Случилось и еще несколько столкновений: принимали друг дружку за поляков. Гитлер мог использовать эти инциденты как повод для вторжения в СССР – но, повторюсь, ему была нужна пауза.

22 сентября наши войска вступили в Брест, уже занятый немцами, – и произошло то, что модно называть «совместным парадом». Немецкий генерал Г. Гудериан настаивал на реальном параде, с совместным построением, с торжественной частью, – но наш комбриг С. Кривошеий[85]85
  Почти везде его фамилию пишут с «н» на конце, но М. Мельтюхов в книге «Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918–1939 гг.» настаивает именно на таком написании.


[Закрыть] такой вариант отверг. В итоге немецкие части в походном строю покинули город, затем советские вошли, тоже в походном строю, вот и всё. От «парада» осталось лишь то, что Гудериан и Кривошеий стояли рядом на низеньком столике, изображавшем трибуну.

Не было это парадом и юридически, поскольку абсолютно не соответствовало главе 10 («Построения в особых случаях») Строевого устава пехоты РККА. [200] Так что тему «совместного парада» надо закрыть навсегда.

28 сентября мы с Германией заключили договор о дружбе и границе.

– Вот!!! – обрадуется кто-то. – Выходит, Сталин дружил с нацистами!!!

– А вы договорчик-то прочитайте… – тихо отвечу я.

Документ всего лишь уточнял нашу внезапно появившуюся линию разграничения. О дружбе там сказано вот что: «Правительство СССР и германское правительство рассматривают вышеприведенное переустройство как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами».

Это лишь дань дипломатическому этикету, слово «дружба» ничего не означало. Но несколько шокировало граждан СССР и Германии, которых все 30-е годы готовили к взаимному истреблению…

Теперь главное.

Граница прошла почти в точности по «линии Керзона». Что это такое? В декабре 1919 года верховный совет Антанты (персонально – лорд Дж. Керзон) предложил эту линию как восточную границу Польши. И именно там граница проходит по сей день.

САМ ЗАПАДНЫЙ МИР ПРИЗНАЛ, что на этой линии польские земли заканчиваются!

То есть никаких чужих земель СССР в сентябре 1939-го не отхватил – только вернул свое. И Запад прекрасно это понимал. Англия и Франция НЕ объявили тогда нам войну – хоть формально мы вроде как ничем не отличались от немцев: тоже вторглись в Польшу, которую эти две страны поклялись защищать. Нет, отличались, и принципиально!

Никакого «раздела Польши» в 1939-м не было.

Тогда же мы заключили договоры о дружбе со странами Прибалтики, и там появились советские военные базы.

– Москва нас тогда оккупировала!!! – орут прибалтийские нацисты, но почему-то помалкивают об иностранных (натовских) базах, размещенных в Прибалтике сейчас. Советские базы – оккупация, американские – нет.

Нормальные двойные стандарты, вечная практика Запада…

А сейчас вы удивитесь!

Знаете, как местное население восприняло «вторжение клятых москалей»? Вот тогдашние высказывания жителей Западных Украины и Белоруссии.

50-летний крестьянин села Молотьково: «Мы никогда не переставали думать о том, что наши братья, живущие в великой Советской стране, придут и освободят нас от польского панского ига. И вот это освобождение принесла нам Красная Армия. Спасибо советскому народу за наше освобождение».

Сельский учитель там же: «Мы двадцать лет учили детей буржуазному польскому дурману. Нам запрещалось слушать радио из Советского Союза, но мы его слушали и знали, что делается в великой Советской стране, как живут трудящиеся, как учат там детей. Мы надеялись, что придет время и наши дети и наш народ будут жить так же счастливо, как они живут в Советской стране. Да здравствует великий, непобедимый Советский Союз!»

Крестьянка Корнилова (д. Плитаницы): «Я рада до слез, что к нам пришли товарищи. Пропадом пропадите, паны! Мы тоже хотим жить как люди».

70-летний рабочий Беккер (Новая Вилейка): «Мы двадцать лет ожидали Красную Армию. Мы все время смотрели на восток и ждали, когда придут наши товарищи и помогут нам освободиться от жестокого гнета. Сегодня мы этого дождались».

Крестьянин Сидоренко (с. Острожец): «Скорее бы установилась советская власть, а то 20 лет польские паны сидели на наших шеях».

76-летняя жительница (Глубокое): «Спасибо, дорогие товарищи, спасибо товарищу Сталину. Мы вас ждали 20 лет и вот теперь дождались долгожданных гостей. Теперь мы вместе с вами будем уничтожать поработителей».

Крестьянин Иван Сотока (с. Дорогуча): «Когда в наших селах были немцы, они забирали у нас коров, кур, гусей и продовольственные продукты. У помещиков они не трогали ничего. Теперь, когда пришли части Красной Армии, те у нас абсолютно ничего не взяли. Мы Красную Армию любим и за нею пойдем куда угодно» [201].

Тут речь была вот о чем: часть завоеванной немцами территории затем отошла к нам, и они увели войска. А кое-где вышло наоборот: Красная армия вступила, а потом ей пришлось уйти. И население массово эвакуировалось вместе с ней! Люди бросали всё нажитое и шли в Советский Союз – хоть командование РККА запретило такую агитацию!

На советскую сторону ушли 42 тысячи человек, для них устроили пункты приема с питанием и медицинским обслуживанием. Справедливости ради сообщу, что и с нашей стороны нашлись желающие уйти к немцам – 28 человек… [202]

22 октября на присоединенных землях прошли выборы. Не референдум, как в Крыму в 2014-м, но его итог тоже показал: подавляющее большинство хочет вернуться в Большую Россию.

– Да подстроены те выборы!! Никто в совок не хотел!!! – вскинется скептик.

– Серьезно? – улыбнусь я. – А сорок две тысячи переселенцев вопреки приказу кто к нам пригнал?

Нет, ребята. Голосование прошло безусловно честно. И приведенные мной высказывания местных жителей искренни, никто их не выбивал.

На землях, вошедших в СССР, не было и намека на этническую дискриминацию. Скажем, в районах со значительным польским населением сохранилось преподавание в школах и вузах на польском языке, издавалась польская пресса и книги. О каком-либо притеснении тех, кого привыкли называть украинцами и белорусами, даже говорить смешно…

А вот из-под немцев бежали не зря. [203]

Оккупанты действовали так: отменили польское законодательство, ввели для поляков специальный комендантский час, запретили им пользоваться общественным транспортом вне города и сидеть на уличных скамейках. Поляки должны были кланяться немцам, уступать им дорогу, шапки снимать. Как негры в США! Гитлер у Ганфштенгля научился многому…

750 000 человек выселили из квартир. У местных отнимали собственность, в том числе сельхозпродукцию – от чего люди стали недоедать. Новые хозяева стремились «очистить» Польшу от поляков, даже запретили браки мужчинам до 25 лет и женщинам до 22 – чтоб меньше плодились.

Уничтожали и культуру. Интеллигенции запретили профессиональную деятельность. Только в ноябре 1939 года расстреляли 120 учителей. Были закрыты высшие и средние учебные заведения, прекратилось издание прессы и книг на польском языке, запрещены выступления польских артистов.

Добро пожаловать в Европу!