Текст книги "Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи"

Автор книги: Алексей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Обнаженные знаменитости, или Взгляд в замочную скважину

Слово «папараччи» образовано из двух слов. В переводе с итальянского они значат «комар» и «фотовспышка». Так называют фотографов, зарабатывающих себе на жизнь охотой за теми, кому судьбой уготовано быть в центре всеобщего внимания и любопытства.

«Папараччи» ставят в затруднительное положение правительства, вызывают скандалы в королевских домах, высвечивают неприглядные стороны жизни знаменитостей. В поисках сенсаций они прибегают ко всевозможным – дозволенным и недозволенным – приемам. Вся их работа посвящена тому, чтобы сделать шокирующий публику снимок царственной особы или звезды Голливуда в самый «неподходящий» для тех момент; ради этого «папараччи» ставят на кон даже собственную жизнь.

Не так давно во Франции начался суд над одним из королей «папараччи», обвиняемым в том, что он заснял принцессу Сару Фергюссон (Ферги) в момент интимной близости с ее финансовым советником. Не менее 22 снимков супруги принца Эндрю было сделано фоторепортером. Фотография полуобнаженной Ферги была опубликована английской «желтой» газетой «Daily mirror» и обошла весь мир. Тираж газеты подскочил в тот день до трех миллионов экземпляров, а сам снимок вызвал настоящее потрясение в королевском дворце. После его появления разгневанная королева вызвала «на ковер» невестку, но спасти честь королевской семьи уже невозможно.

Один из самых известных «папараччи» – Джон Мейвер, владелец скандально известного частного канала «CLS». На его счету – сюжеты о сексуальных упражнениях Мадонны, Ким Бессинджер, Дэми Мур и других, многих других…

Число подписчиков телеканала «CLS» не так уж велико – не более десяти тысяч абонентов. Сколько они платят за обслуживание, является коммерческой тайной, но по некоторым сведениям – в три раза больше, чем за другие каналы. Основные же доходы Мейвер извлекает из контактов с вполне респектабельными телекомпаниями, которым продает эксклюзивное право на демонстрацию этих видеосюжетов. То, что большинство из них пока не появилось в эфире, говорит лишь об ожидании наиболее удачного момента для демонстрации.

В последнее время Мейвер увлекся съемками в туалетных. Установив аппаратуру в отхожем месте, он запечатлел уже во время опорожнения мочевого пузыря или желудка Рональда Рейгана, Роберта Де Ниро, Джека Николсона, Дэми Мур.

В связи с наглостью «телегангстера» многие звезды вынуждены поднимать ставки своей охране. Но Мейвер уверяет, что эти меры пользы не принесут, так как у него уже имеется уникальное оборудование, способное почти без потери качества снимать сквозь стены.

– Если это правда, то нам остается одно – повесить гада на ближайшем столбе, – сурово прокомментировал заявление нахала Роберт Де Ниро. – А всех его последователей надо расстреливать без суда и следствия…

Мейвер не оригинален – не он первый помог своим клиентам прильнуть к щели запретной двери чужой спальни. Лишь размах и то, что он использует средства электронной информации, отличает его от других скандально известных фотографов «папараччи».

Нет сомнения в том, что в известном смысле «папараччи» должны быть своего рода суперменами. Они обладают превосходной реакцией, прекрасно ориентируются в ситуации и всегда готовы к самому неожиданному повороту событий. Эти люди должны быть крайне изобретательны и искусны в том, что касается умения находить подходящее место для засады и вовремя обнаружить пути отхода.

Они рискуют нарваться на крупные неприятности, поскольку все царственные особы и кинозвезды имеют при себе телохранителей и не склонны мириться с тем, что их выставляют напоказ в самых интимных позах. Зато, если «операция» удается, «папараччи» кладет себе в карман немалые деньги.

Как показывает история, нет такого препятствия, которое оказалось бы непреодолимым для «папараччи», использующего любые, самые неожиданные средства.

Тридцатилетний Масимо Сестини – один из двух известнейших «папараччи» в мире. Как и большинство «охотников за сенсацией», Сестини – итальянец по происхождению.

На него работают четыре фотографа, караулящих каждый шаг мировых знаменитостей. Каждый из них «вооружен» быстроходной надувной лодкой, оборудованием для подводного плавания, фотокамерой, предназначенной для съемок под водой, радиотелефоном, биноклем и мотоциклом.

«Папараччи» обязан уметь превосходно плавать, нырять, водить мотоцикл, обладать очень крепкой психикой, чтобы выдерживать стрессы, не спасовать перед детектором лжи и лазать по деревьям. Каждый из работников Сестини зарабатывает за год до 170 тысяч долларов.

Зачастую «папараччи» и сами не могут предположить, с какой стороны ждать удара. Например, один из них, забравшись на верхушку дерева, был неожиданно атакован… орлом, чей покой потревожил своим внезапным вторжением. Фоторепортер спасся лишь чудом, но на следующий день вновь вернулся на свой наблюдательный пункт, правда, уже с винтовкой.

И все же, как правило, большинство «папараччи» оставляют свой доходный бизнес, проработав в среднем около года.

Обычный «охотничий сезон» «рыцари плаща и фотоаппарата» проводят на пляжах в укромных уголках Франции, Италии и Швейцарии, выискивая подходящие места для засады, изучая привычки своих «жертв» и заводя необходимые знакомства, без которых может сорваться в критический момент тщательно рассчитанная операция.

А большинство знаменитостей уже смирились с тем, что рано или поздно, несмотря на все их ухищрения, будут «пойманы с поличным» и попадут в прессу…

(КОД. – 1996. – №2/15)

Убийство без убийцы

Личности и судебные процессы Альфреда Дрейфуса и Менахема Бейлиса достаточно хорошо известны и не нуждаются в дополнительных комментариях. Но существует еще одно сходное запутанное судебное дело, которое началось 85 лет назад…

В первый же день нового 1911 года лондонский полицейский обнаружил на окраине города труп мужчины, забитого до смерти каким-то тупым орудием, предположительно железным прутом. Это обычное, на первый взгляд, убийство осложнялось странным, почти ритуальным характером многочисленных ран в области головы и грудной клетки, а главное – на лице убитого остались два умышленно симметричных надреза, явственно образующих удлиненную латинскую букву «S». Убитый, по имени Леон Берон, был известен полиции как владелец нескольких ночлежных приютов, скупщик краденого и… За этим «и» не случайно идет пауза и многоточие: ходили слухи о том, что Берон был полицейским осведомителем и с ним просто свели счеты. Кто? Кто был убийцей? Под напором газетной истерии и общественного недовольства «чужаками» (под которыми, в первую очередь, понимались русско-еврейские иммигранты в Ист-Энде) полиция должна была защитить честь мундира, что и сделала: 8 января был арестован 29-летний еврей, выходец из России, Сти-ни Моррисон, имевший давнюю репутацию профессионального взломщика и хорошо знакомый с покойным Бероном. Их видели вместе накануне Нового года, буквально за несколько часов до убийства.

Моррисон, незадолго до этого освобожденный из тюрьмы, работал в булочной, что располагалась в десяти минутах ходьбы от места убийства. У него не было убедительного алиби, а, кроме того, слово «взломщик» ассоциировалось в глазах публики с тремя негодяями, которые за две недели до этого убили троих полицейских при попытке ограбления ювелирного магазина. Убийцы оказались членами группы «Лиесма» («Пламя») – латвийской террористической организации, занимавшейся «эксами», т. е. «экспроприациями» на благо революции.

Судя по опросам общественного мнения тех времен, мало кто понимал разницу между латышами-террористами и еврейским взломщиком. И те и другие были для англичан «нежелательными чужаками», от которых надо было избавляться. Судебный процесс по обвинению Стини Моррисона в убийстве Леона Верона начался в центральном суде Олд-Бейли 6 марта 1911 года. Предполагалось, что все внимание публики и прессы будет привлечено к профессиональным ораторам в судейских мантиях, но этим вниманием неожиданно и полностью завладел подсудимый: он был выше среднего роста, приятной наружности – из тех, кто был одет в элегантный костюм из зеленого твида с жилетом и бледно-розовым галстуком. Он вовсе не соответствовал привычному клише «грязного славянина низшего сорта» и, уперев руку в бедро, держался независимо и уверенно. После зачтения обвинительного акта Стини Моррисон сказал: «Даже если бы я стоял перед лицом Всевышнего, я бы сказал то же самое: не виновен! Я не виновен!»

В течение семи дней перед судом прошли 65 свидетелей, из которых решающими стали показания трех кучеров. Несмотря на неблагоприятные погодные условия, темноту и путаницу во времени, они уверяли, что именно Моррисон сопровождал Верона во всех его поездках ло городу в тот роковой день. Никто даже не пытался выяснить и понять, как в таком случае Моррисона могли видеть в течение одного часа в разных концах города (ведь тогда не было ни метро, ни автобусов, а огромные расстояния от центра до окраин остались теми же).

Адвокат Моррисона тоже не располагал убедительными фактами и напирал на риторику, которая вызывала явное раздражение у присяжных. Прокурор Ричард Мюир, в противоположность своему коллеге, был спокоен и намного более убедителен. Однако еще сильнее на присяжных подействовала общественная атмосфера страха «от всего, что могут сделать чужаки-иммигранты в доброй старой Англии». Это – цитата из передовицы в «Тайме», где, среди прочего, говорилось следующее: «Этот судебный процесс только подтверждает уже давно сложившееся впечатление, что Ист-Энд… насчитывает среди своего населения большое количество очень опасных и вредных субъектов, в основном иммигрантов из Восточной и Юго-Восточной Европы». Эту передовицу дополняла соседняя страница, где под крупным заголовком «Хроника чужеземного Лондона. Новое гетто» высказывалось опасение, что шудаизм этих людей только увеличивает проблему… поскольку сыны Израиля… постепенно вытесняют англичанина, будь он владельцем магазина, рабочим или деловым конкурентом».

Чистокровно английскому суду присяжных потребовалось всего 35 минут на размышления, чтобы 15 марта 1911 года признать «сына Израиля» Стини Моррисона виновным в убийстве и приговорить его к смертной казни. Пресса ликовала, общественность тоже. Пожалуй, только один человек сохранил сомнения в виновности Моррисона – тогдашний министр внутренних дел Уинстон Черчилль. После исследования всех собранных фактов и совещания с министром юстиции Черчилль пришел к выводу, что Стини Моррисона невозможно назвать убийцей с полной достоверностью, хотя, судя по всему, он и был замешан в это дело. Черчилль заменил смертный приговор на пожизненное заключение.

Но Моррисон продолжал уверять в своей полной невиновности. Кампания за его освобождение длилась около 10 лет. Тем не менее все его обращения к властям остались без ответа, и это в конце концов повредило его разум: 24 января 1912 года в результате затяжной голодовки он умер в своей камере.

А как насчет действительной виновности Стини Мор-рисона? Почему на суде фигурировали загадочные лицевые раны в форме буквы «S»? Один из исследователей дела Моррисона уже установил связь между Леоном Бероном и членами латышской террористической группы, убившими трех полицейских. Они же, по мнению этого исследователя, могли и убить осведомителя Верона, чтобы он не выдал их полиции. Буква «S», с которой начинается английское слово «spy» (шпион), была в те времена общепринятым знаком, которым в уголовном мире метили трупы обнаруженных полицейских сексотов.

По материалам зарубежной прессы.

(КОД. – 1996. – №1/44)

«Стрелок»

С легкостью необыкновенной он убил человека, как выяснилось, совсем не того…

…В железной клетке зала Верховного суда Татарстана он сразу выделялся среди прочих участников покушения. С виду мальчишка, в овальных; в поллица очках. Пухлогубый, румяный, синеглазый, с вежливым, негромким голоском – ну прямо школьный отличник! Ему бы не на скамье подсудимых сидеть, а на химической олимпиаде. И «кликуха» его очень вязалась с внешним благообразием – Подлиза. Гаденькое прозвище прилипло к нему неспроста: мальчик в детстве был тихоней, любил подставлять дружков и разводить канареек. А еще – деньги, которых у него никогда не было, поскольку зарабатывать их обычным путем он не умел и не хотел. И когда предложили ему непыльную, хорошо оплачиваемую «халтуру» – убрать незнакомого, кому-то неугодного человека, он ничтоже сумняшеся согласился. Правда, и тут погорел с деньгами, не получив ни «бакса» из обещанной тысячи. Потому что допустил одну-единственную ошибку – застрелил того, кого ему вовсе не заказывали…

Для последнего слова подсудимый встал и без запинки, как по-писанному, отбубнил покаянные фразы о чистосердечном раскаянии, сожалении, мол, если б не деньги, ни за что бы не согласился… Когда его в наручниках выводили из зала, мать, пробравшись сквозь конвой, плюнула сыну в лицо…

Убийство это потрясло Казань. Утром по пути на работу в подъезде своего дома был застрелен директор центра содействия предпринимательству при главе администрации города Альберт Невский. Его тело с простреленной головой обнаружили на площадке между вторым и третьим этажами. Теракт вызвал шок в деловых и общественных кругах, близко знавших убитого. Люди ломали головы над вопросом: кому понадобилось убирать человека, который ни по роду своей деятельности, ни по характеру, ни по личным интересам не мог встать никому поперек дороги? Следствие это обстоятельство тоже загоняло в тупик. Логичнее отрабатывать версии, искать подозреваемых в тех случаях, когда убивают мафиозника, коррупционера, крутого делягу. А тут? Тогда еще никто не подозревал, что произошла роковая для покойного и счастливая для его соседа по лестничной площадке ошибка. Выйди Невский на минуту-другую позднее из квартиры, он бы остался жить. Выстрел бы все равно грянул, но драма разыгрывалась бы по заранее спланированному сценарию. Сценарию, который директор центра случайно поломал.

Следствию в расследовании этого, как говорят, резонансного дела крупно повезло. Через пару недель после трагедии в органы явился журналист местного телевидения и выложил на стол кассету с видеозаписью беседы с… убийцей. Киллер рассказывал о подготовке, технологии и деталях покушения. Имен и фамилий, правда, не называл. И себя снимать позволил исключительно со спины. Пожаловался, что заказчик за «туфту» платить не собирается – убит-то, оказалось, не тот, кто был нужен.

Тележурналист, сославшись на профессиональную этику, не стал высвечивать доверившегося человека. Но специалистам достаточно было и видеозаписи. За ее расшифровку засели лучшие криминалисты, психоаналитики. Изучался тембр голоса, особенности речи, строение затылка, прическа и даже шевеление ушей… дело продвигалось медленно, но верно. Вскоре интервьюируемый был вычислен – 20-летний житель Казани Алексей Карпунин. Получив от интервьюера двести тысяч рублей гонорара за сенсационный эксклюзив, горе-киллер отбыл с подругой в город Котлас Архангельской области. Группа захвата, отправившаяся по следу «сладкой парочки», арестовала убийцу на квартире приятельницы. Нашли и пистолет. Баллистическая экспертиза выявила, что именно из этого ствола и была выпущена роковая пуля…

…Подлиза в этом деле был «лишь» исполнителем. Заказчиком – некий Вячеслав Кирниченков, шофер заместителя начальника службы безопасности одного из казанских банков. Он предложил своему знакомому – студенту казанского университета Александру Суркову убрать директора кожгалантерейной фабрики, который якобы мешает ему в бизнесе. Назначил и цену – десять тысяч «баксов». Сурков на «мокрое дело» не решился и перекинул спецзадание дружку, монтажнику ТОО Роберту Измайлову по прозвищу Монах, пообещав ему шесть с половиной тысяч «зеленых». Для подстраховки решили взять в долю третьего – он должен был ждать убийцу на ближайшей стройке, помочь ему переодеться, а затем вернуться на «объект» и понаблюдать за дальнейшим разворотом событий. Этим третьим и оказался Карпунин, пребывающий, как обычно, на мели. Ему собирались отстегнуть пятьсот долларов.

Получив наводку, пистолет с глушителем и патроны, подельники установили наблюдение за жертвой, проследили его утреннее расписание, в котором часу подъезжает служебная машина… Накануне решающего дня Подлиза встретился с Монахом и понял, что тот для убийства не годен – нервничает, трясется, стрелок никакой, только все испортит. Тут жад-новатый Карпунин и предложил перераспределить обязанности: стрелять будет он сам, но за удвоенную плату. Монах с радостью согласился.

Когда за начальством, как обычно, подъехал автомобиль, Подлиза поднялся на восьмой этаж и спрятался за мусоропроводом. Хлопнула дверь, мужчина стал спускаться по лестнице. Карпунин последовал за ним и, пройдя несколько пролетов, выстрелил ему в голову. Перешагивая через распростертое тело, взглянул на убитого, и тут червь сомнения шевельнулся в душе. Переодеваясь на стройке, он сказал Монаху, что убитый не очень-то похож на того, кого они «пасли». Вечерние теленовости и утренние газеты, сообщившие об убийстве Невского, подтвердили их худшие опасения.

Гневу заказчика не было предела! Посреднику было сказано, что обещанного вознаграждения ему не видать, как своих ушей. Опростоволосившиеся киллеры решили было готовить покушение повторно, но нервы были на пределе. Подлиза навострил было лыжи к сожительнице в Котлас, но не было денег даже на билеты. Вот тогда он и решил хоть по мелочи заработать на интервью…

Суд приговорил Карпунина и Суркова к пятнадцати годам лишения свободы, Монаха – к десяти. Вдова Невского предъявила иск в сто миллионов рублей… Суд признал его обоснованным. Заказчик же ударился в бега, на него объявлен федеральный розыск. На всякий случай вот его приметы: 32 года, рост 165–170 сантиметров, крепкого телосложения, коренастый, слегка полноват, волосы темные, глаза светлые, лицо круглое…

(КОД. – 1996. – №8/51)

Киллера вызывали?

Криминальный мир вовсю осваивает профессию заказного убийцы. И непыльная работа, и прибыльная. Впрочем, убийство убийству рознь. Одно дело, скажем, видный банкир или всенародной любимый телеведущий. Тут без профессионала высшей пробы не обойтись. И совсем другое, когда надо «проучить» или «убрать» соседа по лестничной площадке. Здесь цена доступна даже среднеобеспеченному человеку.

В трех судебных историях, о которых я сейчас расскажу, она колебалась от двух до четырех миллионов. Конечно же, рублей, а не долларов. Причем, самое удивительное, что единственная из них, где речь шла именно об убийстве и которая им закончилась, обошлась для заказчика в указанный минимум. Практически же исполнители получили всего миллион – до второй половины обговоренного «гонорара» дело так и не дошло. Да и заказчик не горел желанием поскорее расплатиться…

Вот с него и начнем. Это произошло в г. Волжском. В трехкомнатной квартире некто Владимир Литви-ненко занимал с семьей одну комнату. А в двух других проживал одинокий сосед. Наверное, Литвинен-ко считал это несправедливым, тем более, что сосед появлялся дома очень редко, поскольку почти все время проводил у своей сожительницы.

Но там, где мы с вами могли бы только сетовать на судьбу-индейку, ранее судимый Литвиненко привык добиваться своего силой. Вряд ли он занимался отвлеченной философией, но вполне смог бы сформулировать свой основной жизненный принцип, перефразируя известный афоризм так: мы не можем ждать милости от общества, взять ее – вот наша задача. Проще говоря, он здраво рассудил, что, если бы сосед «куда-нибудь делся», его две комнаты достались бы тем, кто проживает в квартире.

А рассудив так, Литвиненко приступил к поискам исполнителей. Выбор пал на сына его хороших знакомых, недавно закончившего техникум и ныне занимавшегося «бизнесом» – 22-летнего Александра Чумака. Тот охотно принял предложение, но сам «пачкаться» не захотел и пригласил в долю своего более юного друга – учащегося того же Волжского техникума Андрея Черкасова.

Как польстились эти подонки на смехотворную сумму в два миллиона (даже с учетом того, что дело происходило летом 1994 года), понять трудно. Ведь не забулдыги какие-нибудь, не закоренелые преступники. На суде давали показания их родители – вполне приличные, благополучные с виду люди. Правда, во всем винили не своих, а чужих сыновей…

А дальше пришла пора действовать. Чумак раздобыл малокалиберную винтовку, и друзья – не зря учились в техникуме – сделали обрез, который можно было легко спрятать под одеждой. Все было готово.

Сначала Чумак и Черкасов попытались и деньги получить, и «дела» не сделать, обманув заказчика, выдавшего им миллион рублей в качестве аванса. Но им ли, молокососам, тягаться с опытным уголовником? Тот пригрозил: не сделаете – никаких денег не пожалею, но и вы жить не будете.

И вот рано утром убийцы подъехали на машине Чумака к дому, где проживала подруга приговоренного к смерти человека. Черкасов, спрятав под курткой обрез, поднялся на пятый этаж. Когда мужчина вышел и стал спускаться по лестнице, Андрей направился за ним, почти уже на выходе из подъезда прицелился сзади в затылок и выстрелил. Человек скончался на месте. Черкасов сел в машину к Чумаку, и они скрылись.

Вот так все и произошло. Легко и просто. И недорого. Не знаю, почувствовали ли они сладость легко доставшихся денег, не появилось ли у них желание и дальше заниматься подобным нехитрым «промыслом», переквалифицировавшись в профессиональных киллеров, но их быстро вычислили и через 2–3 дня задержали. Областной суд вынес приговор: А. П. Чумаку – 9, а А. В. Черкасову – 11 лет лишения свободы. Строже всех наказан инициатор и заказчик убийства В. Литвиненко – 15 лет лишения свободы в колонии строгого режима.

Следующая история более смахивает на анекдот. Однако ее неожиданный и, скорее, трагикомический финал ничуть не зависел от заказчика, вернее заказчицы убийства. 66-летняя жительница Волгограда Антонина Григорьевна С. (фамилию не называем в интересах жертвы) приревновала своего мужа к чуть более молодой сопернице. Есть основания полагать, что и здесь в основе лежала не ревность, а все тот же «квартирный вопрос», но доказательств тому не добыто. Да это и неважно.

С. поделилась с подругой своей заботой: вот, мол, найти человека, который избавит ее от неверного мужа. Подруга рассказала об этом своему брату, опять же уголовнику, неоднократно судимому, И. Бахтееву, а тот изъявил желание познакомиться с шустрой старушкой. Короче, он предложил ей свои услуги за четыре миллиона. Весь «юмор» заключался в том, что Бахтеев и не собирался выполнять условия договора. По его словам, и четыре миллиона он запросил только для того, чтобы создать видимость серьезности своих намерений.

Вместе с напарником Бахтеев «похитил» незадачливого мужа и продержал его более суток в каком-то частном доме. Разумеется, на полученные деньги и исполнители «убийства», и хозяева дома, и какие-то многочисленные гости беспрестанно пьянствовали, не забывая, впрочем, кормить своего «подопечного». Но, поскольку никто его по-настоящему не охранял, узнику в конце концов удалось незаметно выскользнуть и примчаться к той самой знакомой, из-за которой якобы и заварилась каша.

Потратившаяся С. с учетом своего возраста получила всего 4 года лишения свободы. А дело об «исполнителях» выделено в отдельное производство, поскольку они оказались замешанными и в других проделках.

А вот в третьей истории речь об убийстве даже не заходила. Все подсудимые деликатно называли свою миссию словом «поговорить». Мол, измученная своим грубияном-мужем жена попросила троих дюжих мужиков «поговорить» с тем и объяснить, что нельзя обижать женщину, что так делать «ай-яй-яй». Воспитательная акция была оценена в полтора миллиона рублей. В действительности перед мужиками ставилась задача избить супруга и так припугнуть его, чтобы тот немедленно уехал из Волгограда. Что и было исполнено: его избили, а затем, заклеив липкой лентой глаза, привезли в какое-то нежилое помещение, где приковали наручниками к батарее отопления. Продержав два дня, беднягу перевезли в другое нежилое помещение, где он также находился два дня.

Похитители приезжали только по вечерам. Правда, бить больше не били, однако настойчиво требовали уехать: видать и здесь квартирный вопрос был главным.

На четвертый день плена похищенному удалось разбить кладку стены и бежать. Он заявил в милицию, ее работники организовали засаду и в тот же вечер всех задержали. Народный суд Ворошиловского района определил заказчице Н. А. Ивановой меру наказания – 5 лет, а исполнителям – уже судимому А. В. Чернову, О. И. Иванову (однофамильцу жертвы) и Б. Г. Кукуеву – кому 6, кому 7 лет лишения свободы.

Вот так все чаще решаются сегодня семейные и квартирные конфликты. И даже лишение свободы почему-то перестало пугать людей. Впрочем, людей ли?

(И. Рувинский. //КОД. – 1996. – №4/47)