Текст книги "Запад-36 (СИ)"

Автор книги: Алексей Янов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но самые серьёзные изменения за последний год произошли в текстильной технике. Это радовало, особенно если принять во внимание, что изначально, в моей голове ни чертежей ткацко – прядильных машин, ни собственных знаний по этому вопросу, практически не было. Тем не менее, прорыв вперёд на несколько столетий минимум у нас, вопреки всему, свершился!

Это произошло во многом благодаря энтузиасту конструкторского дела, которым оказался обычный столяр Викентий Глинков, бежавший в Смоленск из Суздаля. Вот он – то и создал первые в мире текстильные машины – ткацкую и прядильную. Конечно, без моих «ценных указаний» не обошлось, но, тем не менее, результат был, да какой!

Глинков изобрёл что – то очень похожее на настоящую механическую ткацкую машину. Во всяком случае, он добился полной механизации всех основных операций ручного ткачества: прокидки челнока, подъема ремизного аппарата, пробоя бердом уточной нити, сматывания запасных нитей основы, удаления готовой ткани и шлихтования основы.

При этом, умудряясь параллельно работать не только над ткацким, но и над прядильным станком, где важнейшую роль играл «вытяжной аппарат». Глинков смастерил его из нескольких пар валиков, вращавшихся с различными скоростями и служивших для вытягивания и утончения поступающего в механизм волокна, обеспечивая одновременно выделку нескольких нитей на станке. Производительность машины регулировалась количеством задействованных веретен.

Как только Глинков, возглавивший проект, предъявил мне первые опытные машины, то он тут же получил денежную премию и должность – начальника «машинного цеха». Другое дело, что производительность созданных Глинковым машин была «бешенной», поэтому внедрять их в производство я не спешил, уж слишком много ремесленников оказались бы без работы. Пострадали бы и бояре связанные с этими производствами, оставшись без прибылей.

Сейчас Глинков закончил работу по «переобувки» своих машин из дерева в металл! Плюс к этому, в нагрузку лично от меня ему достались «думы» над механизацией и подготовительных процессов прядения. Главнейшими из них были кардочесальная машина, питающий прибор для подвода материала к рабочим органам машины, съемный гребень, а также воронка для снятия прочесанного волокна.

В текстильной промышленности от практики создания совместных с боярами предприятий я решил отказаться. Не хотелось подминать только под себя, целую отрасль. Собственное производство здесь я развивал больше как опытно – конструкторское, служащее в первую очередь для дальнейшего усовершенствования ткацко – прядильных машин. А уже затем эти машины я собирался начать продавать независимым от меня производителям.

Первым счастливчиком, чьё производство в рекламных целях было решено оборудовать по последнему слову техники, стал Елисей Далиборович из древнего рода смоленских бояр Вошкиных. Этот боярин самостоятельно производил ткани и полотно, выращивал лён с коноплёй, разводил овец на шерсть. Ему – то я и вознамерился продать первые образцы ткацко – прядильных машин. Обязательным условием этой сделки было приглашение бояр и независимых ремесленников (ткачей, прядильщиков) на подворье боярина и показа им работы нового текстильного оборудования. Я рассчитывал и от них начать получать заказы на эти станки, заодно предложить ремесленникам объединиться в товарищества, так как индивидуально покупку машин никто из них не потянет.

В боярской вотчиной деревне на берегу реки Ясенная, протекающей к югу от Смоленска, среди мелких домишек возвышались, словно наседка над цыплятами, двухэтажные хоромы с высоким резным крыльцом. Здесь и проживал Вошкин – один из богатейших смоленских бояр. Мы с ним были хорошо знакомы и уже не первый год, боярин состоял в торговом и мыльном паевых предприятиях.

О нашем появлении все обитатели вотчины были заранее извещены. Поэтому я и не удивился пышной встречи, устроенной непосредственно боярином вместе со всей его семьёй и челядью.

Осматривая снаружи хоромы боярина, я не без интереса отметил крытую черепицей крышу и стеклянные окна заройского производства, выходившие во фруктовый сад, ныне засыпанный снегом.

Боярин показал мне своё производство. Увидел там вполне ожидаемую картину. На лавках сидели сенные девки, да деревенские бабы, перед ними стояли прялки с навернутою куделью и женщины, болтая о всяком разном, пряли словно автоматы.

Вернулись в гридницу, там был накрыт пиршественный стол пышущий жаром от множества запечённых и зажаренных блюд выложенных в серебряную посуду. Рядом, вдоль стола стояли дубовые скамьи, покрытые материей с бахромой. Меня посадили во главе стола, прямо под иконой. Поднявшись вместе с пивным бокалом, я произнёс положенный случаю тост.

– Выпьем други за здоровье и благополучие щедрого хозяина этого дома, боярина Елисея Далиборовича и за всю его семью!

Далее зазвенела посуда, и захрустели челюсти. Сегодня я всё же рассчитывал вернуться к себе, поэтому рассиживаться не стал, примерно час спустя отозвал хозяина из – за стола.

– Спасибо за угощения боярин, но я к тебе по делу.

– Владимир Изяславич, зачем спешить!? Ешь, пей, веселись, успеется о делах переговорить! – искренне принялся убеждать меня продолжить набивать животы Елисей Далиборович.

– Благодарствую, но лучше мы с тобой в следующий раз подольше посидим, если, конечно, задуманное мной дело сладить сможем.

Боярин вмиг сделал стойку, переменяясь в лице с благодушного балагура на циничного дельца.

– Будь, по-твоему! О коем деле ты толкуешь, государь?

– О прибыльном! Где нам можно уединиться?

Елисей Далиборович отвёл меня в маленькую каморку без окон, освещаемую лишь свечами на медных подсвечниках. Из мебели здесь присутствовали лавки, под ними виднелись сундуки, да стол в единственном экземпляре, в центре которого красовались стопки чистых листов пергамента, бумаги и чернильница с пером.

– Располагайся где хошь, Владимир Изяславич! – боярин широким жестом обвёл каморку.

Проигнорировав стол, я присел на лавку. Вслед за нами в кабинет заскочила статная молодая девица, в нарядном сарафане и с кокошником на голове. Она поставила на стол кружки с квасом, поклонилась мне и была такова. Хозяин усевшись на лавку напротив, в нетерпении потирал руки.

– Не будем ходить вокруг да около, – решительно начал я разговор, – предлагаю тебе, Елисей Далиборович, купить у меня текстильное оборудование – механические прядильные и ткацкие машины вместе с новым воздушным двигателем!

– Такие же машины, что ты мне, княже, показывал на той седмице, которые стоят на твоём ткацком производстве? – уточнил явно заинтересовавшийся сделанным предложением боярин.

– Верно!

Действительно, на той неделе я провёл по всем правилам маркетингового искусства «рекламную акцию» на своём опытово – конструкторском ткацком производстве. Елисей Далиборович был впечатлён. Тогда же мы и договорились о встрече у боярина, что состоялась сегодня.

– Товарищество со мной новое хочешь завести? – предположил боярин.

– Нет! Просто хочу тебе первому продать эти машины, а дальше ты будешь волен управляться с ними как тебе вздумается.

– Хм, – растерялся боярин. – Ты не подумай, я вовсе не против! Но, дело в том, государь, ты мне на той седмице показал, как работают те машины, так вот, мои мастера с ними никак не сладят! Не сумеют они! Вот, ежели бы ты вдобавок отдал мне хоть нескольких человек, привычных к машинам…

– Мы сделаем по – другому. Направим твоих мастеров на мой завод. Думаю, за месячишко – два они там освоятся и возвратятся к тебе работать на точно таких же машинах, на которых их обучали.

– Вот это дело ты сказал Владимир Изяславич! Я согласный, ежели в цене сойдёмся.

– Уплатить тебе денег хватит, если что, то могу в рассрочку продать. Тут вопрос в другом. В обмен на моё обучение твоих рабочих ты должен будешь на своём заводе проводить «дни открытых дверей» – чтобы все желающие – бояре, купцы, простые ремесленники, смогли бы изнутри понаблюдать за работой твоего завода. Так же как ты, на прошедшей неделе, делал это у меня, когда гостил на моём предприятии.

– Но…, проблеял растерявшийся боярин, не ожидавший такого подвоха.

– Во – вторых, – я проигнорировал пытающегося что – то сказать боярина. – Ты организуешь платное училище при своём заводе. Другие бояре или купцы, возжелавшие обзавестись, подобно тебе сейчас, современным текстильным производством будут за отдельную плату направлять на обучение к тебе своих мастеров и рабочих.

– А почему, Владимир Изяславич, ты это училище у себя завесть не хочешь? – поинтересовался боярин, уже начавший судорожно прикидывать все выгоды, что он может извлечь из сделанного государём предложения.

– С удовольствием всё это организовал бы у себя, но у меня там закрытая для посторонних территория, сам должен понимать. Ну, так что? Согласен?

– Получается, что я, своими же руками буду себе растить соперников? – боярин не спешил соглашаться, пытаясь распутать тайный умысел своего государя во всём этом странном деле.

– Мой станкостроительный завод уже начинает производство этих ткацко – прядильных станков. И я эти машины, так или иначе, буду продавать! Тебе же, боярин, я по доброте душевной, оказываю неоценимую услугу, предлагаю дополнительный заработок. Я знаю, у тебя людей хватает, и профессиональное училище ты сможешь запросто потянуть. Но если ты откажешься – уверен, мигом найдутся другие дельцы, более сговорчивые. Думай и решай! Но помни, что идущий впереди всегда имеет преимущество над плетущимся в хвосте, особенно в купецких делах.

– Согласный я! Чего уж тут думать, ты худого не посоветуешь! – вскочил с лавки боярин.

– Люблю решительных людей! Значит, теперь слушай…

Для обслуживания машин во всё возрастающем количестве требовались квалифицированные рабочие кадры. Их готовили ПТУ при моих действующих предприятиях. Поэтому, если я уж вознамерился отдать дальнейшее развития текстильной отрасли на откуп в частный сектор, то вслед за этим решением логично следовало и перемещение туда же специализированных образовательных учреждений.

К слову говоря, я вообще всячески старался перенаправить развитие научной мысли от популярных сейчас во всём мире абстрактных философствований в куда более практичное русло естествознания. ПТУ в этом плане играли ключевую роль. В их стенах учащиеся изучали естественнонаучные дисциплины, а также получали практические навыки по работе и обслуживанию технически сложных механизмов и оборудования. По моей задумке заводские технические училища должны были стать естественным трамплином, подготавливающим кадры для ныне проектируемого Авдием Смоленского Университета. Его строительство должно начаться уже весной.

Чтобы дополнительно усилить приток учащихся был принят Закон «Об обязательном школьном и профессиональном образовании». Это закон распространялся на городскую молодёжь, но затрагивал и сельскую. Он непосредственно касался тех недорослей, чьи родители трудятся на моих производствах, либо осуществляют туда поставки своего товара. Без грамотных, квалифицированных кадров русское индустриальное предпринимательство вряд ли когда – нибудь выйдет за рамки самого примитивного сырьевого производства.

Для развития частной деловой инициативы в рамках «Промышленной службы» был создан особый «Отдел по развитию предпринимательства». Работа этого отдела была, прежде всего, нацелена на промышленное развитие, но не планово – административными методами, а путём предоставления различных привилегий и льгот. Предприниматели для первоначального устройства различных промыслов и заводов получали беспроцентные ссуды, либо они снабжались в лизинг непосредственно орудиями, инструментами и станками. Предпринимателям также предоставлялись временные льготы при уплате налогов и пошлин, в отдельных случаях они обеспечивались гарантированными государственными заказами на свою продукцию. Открытие новых предприятий, особенно не в сырьевом секторе, никак не ограничивалось, устройство новых промышленных заведений было объявлено совершенно свободным практически для всех категорий моих подданных, в том числе и для мещан. Рабы и закупы, естественно, в этой программе не могли принимать участие. В последующей индустриализации и в дальнейшем развитии технического прогресса, все эти нововведения должны будут сыграть свою немаловажную роль.

Мною всегда ставилась на первый план одна немаловажная цель – добиться взаимопривязки между наукой и производством, которая должна будет не только сохранить научно – технический отрыв Смоленской Руси от других стран, но стимулировать дальнейшее развитие общественно – производственных сил моего государства. «Фундаментальная наука», если, конечно, так можно выразиться, прозябала на вторых ролях, уступив в моих училищах, пальму первенства «прикладным дисциплинам». Я считал, что на данный исторический момент гораздо важнее «в металле» создать, например, тот же микроскоп, нежели строить ничем не подкреплённые, зачастую антинаучные теории, о строении и свойствах того или иного вещества.

Наглядные примеры выгоды тесной связи профессиональных училищ, активных «научных» изысканий с производством были у всех перед глазами. Технически грамотные кадры производили уникальные и пользующиеся спросом на зарубежных рынках наукоёмкие товары. Полученные от продажи этих товаров капиталы частично вкладывались в подготовку новых научно – технических кадров. Для всех мыслящих людей становилась очевидной связь между финансированием и развитием училищ с одной стороны и продажами хайтековых товаров, что производились с помощью выпускников этих училищ, с другой стороны. Для тех же, кто подобную взаимосвязь не мог самостоятельно разглядеть – тем её узреть помогал я. И сейчас сомневающихся в пользе всемерного развития научно – технических знаний и естественнонаучных дисциплин среди руководящей прослойки вовсе не оставалось. Такого результата я всеми силами и добивался, чтобы никакие в будущем турбулентности не смогли сбить Русь со стези поступательного развития.

Ещё издали завидев кавалькаду телохранителей, с которыми я ни на миг не расставался, часовые засуетились и со скрипом распахнули въездные ворота Гнёздовской крепости. Здесь, в одной из казарм, практически ежедневно заседали полковники и комбаты, а также другие ратные и служилые интендантские чины, входящие в состав Главного военного совета.

И двух суток не прошло, как я переключил их внимание с планирования предстоящей весенне – летней военной кампании на подготовку зимнего учебного похода к истокам Днепра. Этот поход, по моим замыслам, будет иметь ещё и немалый практический смысл. Прежде всего, предстояло разведать места залегания железных руд и некоторых других полезных ископаемых. Домны пожирали железную руду со страшной скоростью, быстро исчерпывая её запасы, из – за чего печи были вынуждены простаивать без дела. Кроме того, в местах длительных стоянок войск будут закладываться городки, которые, ближайшим летом, я планировал наполнить литовским контингентом.

К этому моменту летнюю кампанию мы в общих чертах уже разработали. Теперь дело стало чисто за практическим исполнением намеченных планов интендантскими подразделениями ГВУ. Поэтому, когда я им подбросил новую вводную с зимнем учебным походом – работа в службах закипела с новой силой.

На сегодняшнем совещании обсуждался наиважнейший вопрос комплектации войск инструментами. Это и понятно, если перед участниками похода ставились ярко выраженные строительные и поиско – геологические цели и задачи.

С собой в Смоленск я забрал некоторых служащих ГВУ. Перед учебным походом я планировал успеть скататься с инспекционной поездкой в Полоцк и Минск. А гэвэушники, прежде всего из кадрово – аттестационного отдела советника Страшко, мне были нужны для аттестации на профпригодность командного состава новых «белорусских» полков.

Глава 3

В первой декаде декабря по установившемуся зимнику отряд из сотни ратьер и служащими ГВУ выехал в западные области. С собой я также прихватил служилых бояр и дворян новых Управлений и Служб с целью усиления местного административного аппарата. В этой поездке, прежде всего, меня интересовали формирующиеся там полки. В январе – марте будущего года я планировал организовать целую геологическую экспедицию, совмещённую с учебным походом. В ходе неё будут обкатаны вновь формирующиеся полки Смоленской области. Три ветеранских смоленских полка, доукомплектованные до штатной численности, останутся в столице. Не примут участие в этом походе также полки Полоцкой и Минской областей из – за напряжённой ситуации на литовской границе. Оголять и ослаблять недавно захваченные и потому не сильно спокойные пограничные земли было бы большой дурью.

За безопасность путешествия целиком и полностью отвечала моя охранная сотня ратьеров. Мы ходко шли по замёрзшему руслу Западной Двины, оставляя за спинами лишь снежную взвесь, вылетающую из – под копыт коней. Я вместе со служащими управлений путешествовал в каретах на полозьях, назвать эти комфортабельные домики на лыжах санями как – то не поворачивался язык.

На поле недалеко от города мы застали за тренировкой две витебские ратьерские сотни. Готовили их два десятка смоленских ратьеров. Моих гарцующих впереди телохранителей сразу признали, тренировка прекратилась, витебские сотни по команде быстро построились. Поприветствовав друг друга, наскоро пообщавшись с местными командирами, мы оставили местных кавалеристов продолжать занятия, а сами двинулись в город.

Мужики, то и дело попадавшиеся на дороге ведущей в город, едва завидев нашу кавалькаду, останавливались и внимательно нас рассматривали. К новой экипировки конных войск они уже привыкли и потому не проявляли никаких признаков беспокойства.

Сам город нас встречал, просыпаясь, под тревожные удары в железные била. Ворота окольного города были гостеприимно открыты. От бывшей Вечевой площади, переименованной в Соборную, навстречу въезжающему в город конному войску спешил уездный наместник вместе с целой камарильей служилых и бояр.

Жихан Ферапонтович, соскочил с коня, подошел, нервно сжимая в руке шапку, поклонился и торжественно произнёс.

– Государь! Владимир Изяславич! Рады видеть тебя в Витебске! Милости просим!

– Здорово Жихан Ферапонтович! – поприветствовал я в ответ.

Вокруг нас стали собираться любопытствующие толпы горожан.

– Найдётся у тебя место, где нас можно разместить?

– Конечно, государь – батюшка! В бывших княжих палатах сейчас по твоему повелению расположились уездные управы. Но имеется в запасе большое гостевое подворье одного из мятежных бояр, забранное в казну.

– Не будем управы стеснять, поехали в конфискованные хоромы. Сразу предупреждаю – никаких пиров. Я здесь по делу – проведу совещание с командирами и посмотрю на учения витебских полков. Созывайте ко мне через пару часов всех командиров, вплоть до ротных.

Градоначальник хоть и отдал соответствующие распоряжения, но попытался возразить, в завуалированной форме пеняя мне за мой аскетичный образ жизни, но я лишь отмахнулся от его излишней опеки.

Наместник со своими людьми ехал впереди, показывая путь, а за ним не спеша трусила конная сотня.

По пути народу попадалось много. Несмотря на мороз, все горожане повылазили из своих домов. Люди снимали шапки, кланялись. Смотрели на пришлую дружину без страха, но с любопытством.

Так, поглядывая по сторонам, я сам не заметил, как мы оказались в выделенной мне для проживания усадьбе. Ратьеры располагались во дворе, а в ворота уже въезжали сани загруженные овсом. Телохранители быстро брали под свой контроль подворье и палаты хором. Свободные от дежурства занялись приготовлением пищи из собственных припасов и на своей же полевой кухне. Когда я вместе с чиновниками ГВУ поднимался по крыльцу, у входа нас уже встречали замершие с оружием на изготовке телохранители. Внутри хором – в комнатах и коридорах их тоже хватало.

Не успели мы пообедать, как к воротам заявился весь средний и старший командный состав витебских полков. Лица в большинстве своём были мне знакомые, что, впрочем, неудивительно. Ведь в 11–й витебский полк влилась 21–ая рота 3–го смоленского полка, под руководством бывшего командира этой роты Беримира. Аналогичная ситуация была и с 12–м витебским полком, костяк которого составила 10–ая рота 2–го смоленского полка. И командует этим полком мой ровесник, молодой полковник Усташ, бывший «конюший».

Просидели мы с командирами до позднего вечера. Жаловались они как обычно на своих недотёп подопечных, на отвратительную дисциплину, на задержку с поставками доспехов и оружия.

На следующий день состоялись учения. Ошибок всплыло море. До выучки смоленских полков местным было ещё далеко. Тем не менее, уже сейчас они организационно и тактически превосходили любое сопоставимое с ними ополчение русских городских полков других княжеств. А их огневая мощь, когда они будут полностью доукомплектованы артиллерией, вообще не будет иметь себе равных. В целом, несмотря на множество естественных огрехов, которых просто не может не быть на первых порах обучения, впечатление витебчане произвели благоприятное.

Усташ и Беримир, вместе с абсолютным большинством других командиров, были официально утверждены в своих новых званиях. Один комбат, шесть ротных и больше двух десятков взводных проверку на знание Устава не прошли. С должностей их пока что не снимали, дали один месяц на подготовку и повторную переаттестацию.

Последующие дни моего пребывания в Витебске были целиком посвящены деловому администрированию. Разгребались «агневые конюшни» городских управ, изучались документы и отчёты, а через день я отбыл в Полоцк.

В отапливаемой каменной пристройке при Благовещенской церкви города Витебска, наспех отряхивая в сенях снег, собирались послушники, будущие церковнослужители. Из соседнего помещения сюда же стекались ученики, обучающиеся грамоте за отдельно вносимую плату.

Сегодня, по случаю приезда государева служилого человека, намечалось общее собрание всех учащихся. Вместе, в одном помещении, оказались ученики, сильно отличавшиеся друг от друга не только по возрасту, но и по своему социальному положению. В классе присутствовали все – от детей бояр и иерархов церкви, до отпрысков мелких купчин и ремесленников; от восьми – девятилетних мальчишек, до двадцатилетних «лбов».

Бывший учащийся ПТУ Деян, в сопровождении помощников, войдя в светлицу, чинно перекрестился на «красный угол», где висела иконка, освещаемая горящей лампадкой. Деян три седмицы назад, неожиданно для себя, занял важную и ответственную должность главы областной службы «Образования, книгопечатания, науки и Здравоохранения». Теперь в его непосредственные должностные обязанности входило распространение во всех учебных заведениях Полоцкой области не только новой грамматики и цифири, но и продвижение новых учебных программ вместе с новыми учебниками, отпечатанных в государевой типографии. Сейчас ему предстояло в самые короткие сроки разобраться по данной теме со всеми школами Полоцкой области – как частными, так и церковными. И начал он свою деятельность с уездного города Витебск Полоцкой области. На всё про всё, начальником вышестоящей смоленской службы Корытем, ему было отведено времени полгода.

Так вот, перекрестившись, Деян громко поздоровался с местным учителем при церковной школе.

– Здравствуй, Христофор.

Смуглый брюнет, привстав со скамьи, вежливо ответил служилому. Хоть ответные приветственные слова и прозвучали без намёка на акцент, но всё в облике преподавателя – от чёрной бороды до оливкового цвета кожи, говорило о неславянском происхождении минимум одного из его родителей. «Скорей всего у этого «индюка» есть ромеи в роду» подумалось Деяну. Он тут же проверил свою догадку, поздоровавшись с учителем по – гречески, получив в ответ целый поток слов, из которого не понял и половины.

– В греческом я не силён, так, что извиняйте. Но ромейский язык, в качестве иностранного, нам очень даже пригодится! – не дав преподавателю опомниться, Деян обратил свой пристальный взор на учеников. Последние замерли в постойке «смирно» вскочив со своих длинных скамеек.

– Садитесь за столы! – повелел он.

Все шестьдесят два ученика бухнулись на свои пятые точки.

– Книжицы свои теперь можете в толчке использовать! – со смехом заявил Деян, вспомнив недавно услышанные от Корытя слова. – Что делать с вашими рукописными пергаментными книгами – выясните со своим учителем, но пользоваться для учёбы вы все теперь будете только отпечатанными в государственной типографии бумажными учебниками.

«Чернец» Христофор, всю свою жизнь писавший и переписывавший книги от охватившего его возмущения, чуть было не задохнулся, но сподобился лишь беззвучно хлопать ртом, как выброшенная на берег рыбина.

Деян не обратил на преподавателя ни малейшего внимания. Такой уж он был человек – заводной, всё быстро схватывающий, легко сходящейся и расходящейся с людьми.

– Учебников отпечатано много, на каждый предмет, кроме библии и богослужебных книг – с теми ещё разбираются! За каждую буквицу отличную в разных текстах часовника или псалтырей, священнослужители ратный бой устраивают, про библию и вовсе говорить нечего! В каждой крупной церкви все эти священные тексты хоть в малом, но отличны друг от друга. Но сейчас не про это разговор, вас эти перипетии не касаются ни коим боком. Так вот, под каждый учебник предусмотрена своя программа. Но в первую очередь вам надо будет осилить «букварь», где прописаны новая азбука и цифирь, чтобы в дальнейшем понимать новые буквы и числа. Для грамотных людей это дело никакого труда не составит. Часть ненужных букв просто изъяты, ну и некоторые правила правописания изменены – как то: введены абзацы, точки, запятые, интервалы между словами, заглавные буквы и другое. С индийскими цифрами чуть посложней, но зато потом, как освоитесь, считать вам будет намного проще, легче и быстрее. Все эти книги мы привезли с собой для вашей «вивлиофики».

Ученики внимательно, с огромным любопытством, слушали государева служащего.

– Как только вы овладеете новым правописанием, то сможете самостоятельно, ну или при помощи своего учителя, разобраться с новыми учебными предметами. Сложности могут возникнуть разве, что с естественными науками – математикой, физикой, химией. А дальше у вас у всех открываются великие перспективы! По своему уму, навыкам и сообразительности сможете перейти в любую службу, заняться любым делом независимо от вашего происхождения, потому как перед государём, как и перед Богом, все равны! Как говорит наш государь, Владимир Изяславич, для грамотных у нас открыты все дороги, все пути! Везде им будет почёт и уважение! Нанимайтесь на государеву службу в отделах кадров Управлений и Служб, там постоянно требуются грамотные – от войсковых писарей, до людей способных заниматься научно – исследовательской деятельностью!

От услышанного взоры учащихся затуманились, многие всерьёз призадумались о своей дальнейшей карьере.

– Дел у всех нас невпроворот! Поэтому, чтобы не терять задаром время, к первому уроку прямо сейчас и приступим! – неожиданно для всех заявил, как рубанул с плеча, резвый, скорый на дело, молодой, но очень прыткий служащий.

Помощники оперативно установили на скамейке у стены школьную доску, Деян вооружился мелком, ученики – соответственно восковыми табличками и церами, кроме того, им всем, во временное пользование, раздали буквари, чем несказанно обрадовали всех учащихся. Первый урок нового правописания начался…

Сидящий на особицу ото всех чернец – писарь как казалось, внешне полностью самоустранился и не проявлял к происходящему ни малейшего интереса. Слишком уж его обидели слова этого молодого служилого о никчёмности рукописных книжиц, коими он и занимался всю свою сознательную жизнь. Однако это первое впечатление было обманчивым. Хоть всей своей позой и обликом он и сохранял видимую надменность, но, тем не менее, новые знания Христофор поглощал с не меньшим, чем его ученики, удовольствием, интересом и даже азартом.

Пока смоленский государь «забавлялся» в Полоцке со своими войсками, бывший судебный «детский» (судебный исполнитель) города Мстиславля ныне уездного города Смоленской области, Угрим, осматривал боярские хоромы полоцкого боярина, сгинувшего в недавней войне со Смоленском. Теперь здесь по распоряжению Полоцкого губернатора разместится Полоцкое областное судебное управление.

Угрим ещё весной прошлого года покинул Мстиславль и отправился в Смоленск, чтобы поступить на службу к тогда ещё смоленскому княжичу. Слишком много о нём ходило разговоров, правда, сейчас их стало ещё больше. Угрим как – то прознал о том, что княжичу образованных людей не хватает, вот Угрим и рискнул уехать в столицу, поставив на кон свою службу в Мстиславле – и не прогадал! Раньше он арестовывал виновного, взыскивал долги, выдавал должника «головой» кредитору, получая часть платы с истца. Теперь же он стал по новому закону государя целым «служилым боярином», да не простым, а помощником начальника Контрольной службы!

При боярине Ратиборе Жаденовиче возглавляющего «Контрольную службу» Угрим был назначен уполномоченным по Полоцкой области и начать свою деятельность контролёр решил с Полоцкого областного судебного управления. В задачи Угрима входило надзирать за полоцкими уездными наместниками, судьями и вообще всеми чиновниками, чтобы они не только применяли в своей деятельности или в судебном процессе «НРП», но ещё и правильно, верно трактовали её статьи.

И вот сегодня верхом на коне, в сопровождении двух выделенных ему УВД охранников, направлялся Угрим в Полоцкий областной суд. Они проехали бирючей, что шли по улицам и звонкими ударами по билу, повешенному на груди, созывали горожан на суд. В самой усадьбе уже всё было готово. Перед палатами плотники возвели помост, где будет в кресле за столом заседать полоцкие судьи, а внизу перед помостом разместились в боевом облачении судебные приставы – они должны будут надзирать за порядком. В последующем, суды будут вершиться только в бывшей гриднице, но первые судебные процессы государь повелел сделать открытыми для всех желающих, потому – то и приходилось судебным чиновникам размещаться на открытом воздухе.

Несмотря на мороз, народа собралось много. Судья Василий Кириллович, укутанный в шубу, вышел из хором и занял положенное ему место на помосте. Увидев судью, собравшиеся перед помостом мужики начали, кто кланяться, кто здороваться, кто креститься. Угрим без лишних церемоний разместился по правую руку от судьи.

Василий Кириллович, бывший княжий судебный тиун, занимавший эту должность при двух прежних полоцкий князьях, объявил своим густым басом, обращаясь к пёстрой толпе собравшегося народа: