Текст книги "Последний из Первых Миров - Эпоха Тишины. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– С-сестра! – сделала пару шагов вперед Филони, встречный взгляд девушки принимая испуганными глазами, одной рукой сжимая от испуга рот, а другой продолжая держать лук за рукоять между острых шипов на его плечах.

– Стой! – резко махнул левой рукой назад Корть, сосредоточенно на взгляде девушки поднимая голову.

В тот же момент уже чувствующая себя чуть-чуть лучше Кайла взяла Тиадрама на плечо, и с ним, еще не поднимаясь с пола, на корячках медленно потянулась к дальней левой стене собора, заранее чуя неладное, тем более понимая, что это уже не их дело, и им не за что в нем было попадать под руку пока неизвестного врага. Точно не в их состоянии.

«Ни у Термисорры, ни у Джефф, не было такого взгляда.» – думал про себя Корть. – «Черное Пламя могло взять ее под контроль, чтобы стравить нас. Я должен заранее во всем убедиться. Есть вещи, которые знаем только мы, и которых не знает Доран. Попробую так…»

– Что я…сказал тебе перед входом в Храм Актониса, когда мы оставляли Геллара захлебываться кровью? – чуть наклоняя голову, напрягая идеальную память, всматривался в глаза девушки он.

То был день Великого Спуска, когда Корть и Джефф, ценой своих жизней, запечатали Храм Актониса, с тем вынудив сам мир опустить Земли Марконнор в Бездну. Только Корть знал, что там произошло на самом деле, и даже Джефф этого не застала, умерев на руках возлюбленного от рук Вильфеоренамы. Монстр пришел в Храм вместе с Гелларом, но они зашли в него с разных сторон, и именно Геллара у главного входа встретили Корть и Джефф. Джефф пронзила грудь имтерда рукой, и тот так и остался лежать перед дверями собственного Храма, истекая кровью, лишь проклиная весь мир, в том числе за собственную слабость, винил за которую он самого своего Создателя. Как всю жизнь проклинал того за недостаточные дары Дума.

– «Век произвола окончен. Настало время людей.» – грустно повторила слова из далекого прошлого девушка, прикрывая горящие Пурпурной Искрой глаза.

– Значит, я не ошибся. Ты все вспомнила, Джефф. – кивнул Корть, так и не сводя сосредоточенных глаз с лица девушки.

– Сестра, почему ты здесь? – продолжал дрожать голос Филони.

– Сестра? – ударом по сердцу девушки разнесся холодный голос Джефф. – Но у меня никогда не было сестры. Как и брата. Лишь копии.

– О-о чем ты? – испугалась Филони.

Корть молчал, специально не прерывая речи Джефф. В каком-то смысле, ее слова имели смысл, пусть и был он известен очень немногим. Верховный Властитель ардов Крэнсинг, или же Хемирнир, был одержим желанием познавать мир во всех его аспектах, где и сам появился не по воле Создателя, а по воле Правителя Гармонии, с появлением мира не нашедшего у ардов Археев, решив доверить правление ими своему собственному созданию. Но Хемирнир желал большего. Из желания познания самого себя он создал существо противоположного пола по своим образу и подобию, которое назвал своей сестрой. Как вы понимаете, в целях познания он специально даровал ей волю большую, чем у самого себя, и та довольно скоро сошлась с людьми, с Кортем, и именно люди изменили ее до неузнаваемости. Скрытный Хемирнир лишь наблюдал за ней со стороны, и сразу воспринял оскорблением изменение ее первоначального вида людьми, с чем и начал испытывать к ним неприязнь. Отвергая ее природу, они отвергали и его самого. И, разумеется, только Джефф могла знать эту историю целиком. Ей некому было об этом рассказать, и все время ее пребывания в мире под именем Термисорры это таилось глубоко только в ее памяти. Ей лишь было нужно это вспомнить, как делал это в Шеагральминни Корть. Очевидно – она поняла, как.

– Если ты все вспомнила, то почему не нашла нас? Почему ты пришла сюда? – спрашивал Корть. – Ведь то, что сказал мне Хемирнир, было ложью. Ты не искала Думу ради мести, и, тем более, не для того ты давила на восприятие реальности всех здесь присутствующих все время штурма.

Позади держащей уши востро Филони так же прислушивалась к речи героя медленно приближающаяся к стене на руках с Тиадрамом Кайла. Она много раз пыталась в бою петь свою песню, с чем пыталась пробудить дремлющую внутри нее мощь Зеленого Пламени, но каждый раз, пытаясь вспомнить слова, замечала, насколько при этом расплывается ее сознание. Это продолжалось с самого момента ее появления в соборе, и ни на секунду не прекращалось даже в самых экстремальных моментах битвы. Влияние чего-то загадочного на свой разум она чувствовала до сих пор, но только после последних слов Кортя обратила внимание на источник той силы, что и не сильно скрывал своих способностей от окружающих.

С тем и луна уже покинула высокое окно в дальней части собора, и внутри с каждой секундой становилось все темнее. Дыры в полу, оставленные Красным Пламенем Кортя, постепенно пропадали из его видимости, и он уже не решался ступить в ту сторону по такому полу. Не было похоже, что Джефф и Дума собираются просто поговорить с ним и Филони. Он не хотел с ними сражаться, но не мог позволить им застать себя врасплох при внезапной потере опоры под ногами. Над самой статуей Дорана по центру зала, куполом выходила наружу огромная цилиндрическая фреска из цветного стекла. Луна уже почти поднялась над тем местом, и совсем скоро смогла бы освещать собор оттуда как раз в сторону Кортя. Нужно было только дождаться этого.

– Ты не ответишь? – продолжал серьезно спрашивать Корть.

Девушка не отвечала, лишь обращая свой грустный взгляд на полные сомнения глаза героя. Как бы он этого не хотел, он не мог обернуть время вспять. Действия девушки лишь подтверждали ее принадлежность теперь к планам Дорана. Она больше не была им другом, и, тем более, больше ничего не чувствовала по отношению к Кортю. И все равно, он не мог на нее напасть, пускай и был готов обороняться. В первую очередь теперь он переживал за Филони, что точно не смогла бы вступить в бой с собственной сестрой.

– Я не хочу с тобой сражаться. – с явной болью в сердце крепко сжал зубы и прикрыл глаза он. – Должен быть другой выход.

– И не буду сражаться с тобой. – вдруг ответила Джефф, делая упор явно на последнее слово, чем мгновенно подняла на себя глаза героя.

Меч в ее руке едва заметно дернулся, с чем взгляд ее устремился в другую сторону, своим холодом мгновенно сковав испуганную Филони, уже саму заранее подготовившую к атаке лук. Пускай даже она собиралась атаковать с его помощью того, кого она ненавидела, а не кого любила.

– Филони, назад! – испуганно махнул рукой девушке Корть.

– Мы решим это вдвоем.

Голос Джефф растворился в воздухе со вспышкой Пурпурной Искры ее глаз, с чем пропала и сама она, в последний момент успевая немного присесть, направляя оружие в сторону тут же ступившей с места назад Филони. Но одного шага было недостаточно, и черный металл меча Джефф за долю секунды со свистом проскочил к груди сестры, тут же звоном и искрами от соприкосновения его с луком противника заливая зал вокруг них звоном металла. Испуганный Корть лишь на секунду успел повернуть голову в ту сторону, наблюдая, как Филони всеми силами сдерживает атаку сестры, дрожащими от страха глазами встречая ледяную злобу ее глаз. Слухом будто летучей мыши он почувствовал треск и вибрации пола перед собой, только в последний момент сбросив меч с правого плеча, занеся его слева, с поворотом головы вперед нанося им размашистый удар навстречу оружия врага.

– Дума! – злобным криком закончил оглушительный удар по мечу брата он.

Убийца добрался до него настолько быстро, что упредил тем любые действия Кортя, направленные на поддержку уже сошедшихся в бою сестер, обездвиживая его давлением своего наступления от той схватки, сосредотачивая все его внимание лишь на себе. Мощным движением своего оружия Корть оттолкнул назад меч уже и без того стоящего на краю ямы в полу Думы, с чем тот в одно движение перескочил ямы, оттолкнувшись будто от самого меча брата, останавливаясь в боевой стойке чуть поодаль, на другом краю ям. Его взгляд был еще злее, чем раньше, и он уже точно был готов сражаться всерьез. Время разговоров подошло к концу.

– Это их дело. – будто подманивая врага, со взмахом Черного Пламени указал мечом вперед Дума. – У нас тоже есть незаконченные дела.

С этим Корть не мог спорить. Филони не могла атаковать сестру, но могла уклоняться от ее атак, или блокировать их луком. Не было времени переживать о них – Дума был настроен более чем решительно, и даже малейшая потеря внимание могла стоить Кортю жизни. Он уже узнал в Шеагральминни, что не способен возрождаться, и то была лишь дарованная ему людьми легенда. Причина, по которой он пережил прошлую встречу с Думой, была ина. Но теперь у него не было на нее надежды.

Под рокот сходящихся позади него в яростной схватке меча и лука, Корть поднял меч перед собой, зажигая на нем Красное Пламя, подсвечивая им во все смыкающейся темноте пламенную злобу своих глаз. У него с братом и вправду оставались нерешенные вопросы. И коли другого выбора у них не было – пришло время решить их раз и навсегда.

– Ну давай! – крепко сжал рукоять меча Корть, бросаясь в атаку.

Будто гром в ночной тиши волны ударов страшной силы сотрясали собор, с каждой секундой накладываясь друг на друга, сам собор для остального города превращая в своего рода маяк, разрывая тьму города яростным светом из уже разбитых окон. Не так далеко уже были закончившие бои на городских воротах воины, и уже вели их к центральной площади Чеистум и Гоклон. Все они еще дрожали от волнения после недавних схваток с Черным Пламенем, но Боги специально двигались с ними к площади максимально размеренно, рассчитывая свою скорость, чтобы случайно не разогнать свой строй, мешая тем вмешаться в видимую ими еще от самых ворот соборную битву. Еще недавно, по пути к тому собору Корть просил их об этом, ибо понимал, что это лишь приведет к ненужным жертвам, и они с Филони в состоянии сами решить проблему. Но какова же на самом деле была та проблема, с которой так яростно теперь разбирался Корть, одним применением своего Красного Пламени сотрясая не только собор, но и весь город вокруг него, давлением своей чудовищной силы сотрясая даже сердца собственных товарищей? Вспышки из окон изредка поглощались новым светом, вид которого только больше настораживал молча наблюдающего за зданием издали Чеистума, отвлекая его от прямой дороги, по которой он и вел свой строй с правых ворот к центру города. Гоклон шел им навстречу с левых ворот, и так же внимательно наблюдал за собором со стороны, тем не менее даже так чувствуя исходящую оттуда энергию страха и отчаяния. Он прекрасно понимал причину просьбы Кортя «не вмешиваться», и только очевиднее ему она становилась с каждой новой вспышкой Пламени изнутри здания, с каждым новым грохотом его взрывов, от которых уже и без того со стен его сыпались мелкие камни и пыль. Внутри происходила настоящая битва Археев, и люди были просто не способны пережить подобное.

«И не только Корть и Дума…» – думал про себя Гоклон, сам с некоторым страхом принимая в сердце давление невероятной силы своих Археев. – «Этот чудовищный страх исходит не от них.»

– Хватит, сестра! – в уже постоянном гуле собора промелькнул отчаянный и испуганный голос Филони.

Собор уже ходил ходуном, и стену у самых его огромных дверей пробил выстрел разрывного окто Филони, направленный сначала в голову ее сестры, затем, в последний момент, отведенный немного в сторону. Термисорра сражалась совершенно иначе, чем в Шеагральминни, и ее боевые навыки немало выросли за последние два года, в которые Филони считала сестру погибшей под Кацерой от меча Думы. Бедная девушка до сих пор не могла поверить, что ее сестра жива, и, мало того, желает ее убить. Она не могла сосредоточиться на битве, и едва успевала уклоняться от атак ее меча, не подкрепленных никаким окто, но оттого не менее смертоносных. То была уже не Термисорра, а вернувшая себе многовековую память Джефф, пускай и оставалась внешне той же сестрой Филони, какой она ее запомнила. Их отличал лишь взгляд, явно не видящий больше перед собой родную сестру. Только врага.

Пока Корть и Дума разрывали ударами под собой пол, в один момент едва не снеся статую сзади, бой между сестрами проходил у самых дверей собора, но был не менее ожесточенным, нежели бой братьев, даже учитывая пропасть между уровнем их сил. Джефф перемещалась по полю боя с помощью горящей в ее глазах Пурпурной Искры – силы, что была дарована ей еще столетия назад ее братом, Хемирниром. Но она использовала ее только для быстрого перемещения, будто не могла расходовать ее силы на повышение мощи собственных атак. Даже так, она была грозным противником, пускай и уступала в боевых навыках закаленной в боях с Серпионом Филони. На стороне старшей сестры (старшей была Термисорра) было смятение младшей, что постоянно мешало ей как следует рассчитывать свои силы для атак, и заряженный ее окто лук постоянно пускал ледяные, огненные, даже световые и отравленные стрелы мимо, особенно если владелец его понимал, что может так ранить девушку, на что сама Филони никак не могла решиться. Большинство встречных атак мечом Термисорры она принимала на шипы у самой рукояти лука, волной проходящие по обоим его плечам. Дополнительная дуга над рукоятью защищала руку Филони, и позволяла ей отбивать луком меч, даже из такого положения создавая на нем стрелы, и стреляя в противника вплотную. И то она это делала только в полной уверенности, что сестра избежит атаки, а выстрел ее отпугнет.

– Почему, Филони?

Филони остановилась после отскока назад перед самыми дверьми собора, тут же остановив свой взгляд на стоящей впереди сестре, грустно смотрящей ей в глаза, будто и в самую душу.

– Почему ты продолжаешь промахиваться? – не меняя лица спрашивала сестру Термисорра. – Ты же знаешь, что можешь умереть.

– Почему? Это я должна спрашивать! – сверкая уже влажными аметистовыми глазами, с криком махнула левой рукой без лука Филони. – Почему ты оставила меня тогда!? Почему…почему ты теперь с Думой, и хочешь меня убить…

Они обе молчали тогда, и Филони совсем уже не могла сдерживать слезы. Даже та боль, что ощутил лишившийся руки от меча Думы Тиадрам, не была сравнима с таковой на сердце Филони, вынужденной сражаться с любимой сестрой, самым близким ей на свете человеком. Только больнее ей было от мысли, что она сама стала причиной всей развернувшейся теперь между ними трагедии, и что именно из-за нее сестра потеряла разум за Черным Пламенем. Она все еще не понимала, как это произошло, и всей душой рвалась это узнать. Но слезы и ком у горла мешали ей даже спросить сестру о причинах.

– Я пыталась защитить тебя. – тихо проговорила Термисорра, сама опуская голову, но еще не меняя лица, и без того почти не заметная в окружающей тьме без Пурпурной Искры из глаз, почти неслышимая сестрой из-за грохота битвы позади. – За это я уже заплатила жизнью. Твоей сестры здесь больше нет.

Она подняла глаза на сестру, крепче сжимая в руке длинную рукоять меча, теперь по-настоящему пугая девушку внезапно решительным и злым взглядом своих глаз.

С ревом не слабее драконьего, Корть отбил последнюю рубящую вертикальную атаку меча Думы, останавливаясь на мгновение в воздухе правой ногой, с ней заводя назад и меч, вот-вот готовясь мощно ударить ногой о пол, так давая тяжелый упор своей новой атаке уже заведенным назад мечом. Все его тело в миг погасло, а Пламя огромным и чудовищно ярким слоем собралось лишь на острие его меча, уже возведенного над головой на секунду открывшегося для атаки, слегка выбившегося из сил от мощи противника Думы.

– Не мешкай. – продолжала свою решительную речь Термисорра.

Весь зал от центра к самой дальней стене рассеял в своем свете ужасающий, стремительно нарастающий грохотом взрыв Красного Пламени.

– Или умрешь.

Даже уже прошедшие на городскую площадь перед самым собором воины ужаснулись той последней вспышке, с которой Красное Пламя волной вылилось из окон здания, разрывая их, своим могучим потоком снося стены и разрывая потолки, руша их на пол. Чеистум уже столетия не видел этой силы в действии, и даже его потрясало величие того света, извечно в истории людей предвещавшего им победу над самыми ужасными их противниками, разжигая в их сердцах непоколебимую надежду. Статуи, большей части пола, как стен и потолка в дальней части собора, уже не было, и Красное Пламя пожрало их в долю секунды, оставляя на их месте лишь голую каменную поляну. Свет быстро угасал, пусть и еще оседал впереди на каменных валунах бывшего потолка, тут же настоящим камнепадом обрушившего на пропавший во тьме ниже пол. Другой свет, что был не менее родным Демонам снаружи здания, пробивался через тьму уничтоженного пола, вырываясь из тех же бывших окон, понемногу будто приглашая красные огоньки на бешеную и злую, смертельную пляску. Лишь в одном месте впереди пол не разрушился, сдержав чудовищное давление силы одного Архея мощью другого. Со взмахом черной латной перчатки Синяя Искра поглотила остатки Красного Пламени, открывая свой холодный свет уже отступившему назад на пару шагов противнику. Время игр закончилось, и с тем даже по мечу Термисорры заиграли Искры. На каждый вид Искры во всем мире приходилось лишь одно живое существо, но лишь одному среди них оказалось под силу обуздать всю силу своей Искры, раскрыв все ее невероятные свойства. И с помощью этой силы Джефф меняла сам мир вокруг себя.

– Стой, сестренка! – указала вперед рукой Филони, пытаясь остановить сестру.

– Твоя сестра мертва!

Она едва успела отскочить в сторону от того удара, что мгновенно проскочил перед ней с малиновым светом к самим дверям собора, на месте их разрубая словно воду. Ее глаза тут же встретились с глазами сестры, и она едва не потеряла равновесие от их холодной злобы, что в миг поджала ее колени.

– Сражайся, или умри!

По залу с грохотом разлетелись Пурпурные и Синие Искры.

– Да что там происходит? – на главной площади держал мокрую от крови ткань у раны на голове один из воинов Чеистума, наблюдая, как теперь ранее незнакомые ему силы разорвали изнутри двери собора, тем не менее, пока не открывая остаткам войска истинной внутренней битвы.

– Что случится, если спутница Кортя умрет?

– Что? – не понял вопроса Гоклона, стоящего рядом, так же смотрящего на собор, сам немало взволнованный Чеистум.

– Я не знаю ее, но чувствую ее связь с той силой, которая давит на нас до сих пор из собора. – думал Бог Страха, прикладывая ладонь к подбородку. – Кто она такая?

Пускай это была долгая история, и Бог Смерти не знал, как рассказать ее товарищу вкратце, не отвлекаясь от наблюдения за собором, все время думая, не стоит ли им правда вмешаться с проходящую там битву, параллельно он думал и о смысле происходящего, пытаясь найти ответы на все возникшие у него к ситуации за последние часы вопросы там. Битва внутри не затихала, а только разгоралась, пускай Корть и Дума уже не проводили столь долгие комбинации атак, отражая атаки друг друга своими Первородными силами, постепенно уставая сами в бою уже точно на равных. Свет Пурпурной Искры был уже почти незаметен за вспышками от атак братьев. Все восприятие Богов из их внутренней силы тонуло в Красном Пламени, и за ним они совсем больше не видели, что происходило внутри.

– Как ты знаешь, Корть и Джефф погибли в день Великого Спуска, в Храме Актониса. – начал свой рассказ Чеистум. – С тех пор Храм был запечатан их силами в горе, названной Горой Геллара. На протяжении почти четырех столетий Западом командовали Унзар и Мерсер. За это время в нашу жизнь успели вмешаться Геллар, Совенрар, Хемирнир и Бриз. Я уже рассказывал тебе об этом, так что опустим эту часть.

Гоклон, не отрывая сосредоточенных маленьких глаз от собора, кивнул головой.

– Около 24 лет назад Геллар убил жену Мерсера, и тот обратился за помощью к Уиллекроми. Надзиратель согласился помочь людям, вернув в мир заточенную Совенраром в плену Синего Пламени Шираву, вручив Кацерам под нашей опекой меч Тоги и Душу Россе, а также вернув к жизни самого Кортя. Мерсер тогда стал куда живее обычного, и брешь в его сердце, вызванная смертью жены, быстро заполнила героическая улыбка его брата. С возвращением Кортя все Боги оживились, пускай и сам Корть казался живым и радостным лишь внешне. С каждым днем в его глазах росла бездна скорби.

– Верно. Он потерял Джефф.

– И дело было не только в ней. Он узнал, что Дума встал на сторону Дорана, и люди теперь считают его врагом. Самым страшным врагом человечества после имтердов.

– Я не совсем понимаю сути вашего договора с Дораном, из-за которого Дума стал изгоем.

– Никто бы его не понял, поэтому мы держали его в тайне от людей. Корть пытался поговорить об этом с Думой, но тот вечно ускользал от него. Новое тело Кортя было куда слабее старого, и с каждым годом оно все больше поглощалось Проклятьем Забвения Красного Пламени. Через 22 года они с Мерсером завершили разработку плана, который должен был переродить Кортя с новыми силами, чистым от этого Проклятья. На этот план, скажем так, были свои планы и у Дорана, поэтому тот отправил на встречу с Кортем Думу. Но нашего героя слишком поглотила деменция, и эта встреча едва не закончилось для него трагедией.

– Свет погас. – вдруг заметил Гоклон.

И вправду, здание собора на секунду потонуло во тьме, уже не столь кромешной, заливаемое лунным светом сверху, через разрушенный потолок. Весь город вокруг на минуту затих, пускай и на площади его еще активно общались между собой перевязывающие друг друга, или уже активно пьющие алкоголь воины. Пили они для заглушения боли, конечно. И не только физической, ведь никому из них с самого начала не нравилась идея вражды со своим бывшим главнокомандующим.

– Да… – все еще немного дрожа от волнения, вздохнул Чеистум. – Мой ученик описал те события в своей книге «Шеагральминни». Если будет интересно…

– Конечно. – улыбнулся Гоклон.

– Интересно, сколько времени это продолжается. – слегка устало качал головой в соборе Корть, не отрывая глаз от все еще готового во что бы то ни стало продолжать бой Думы.

– Это могло уже закончиться. – тяжело и зло вздыхая, поднимался во весь рост Дума. – Но ты до сих пор не сражаешься всерьез.

– Ты тоже.

– Я сражаюсь в полную силу. И не только свою.

– Может быть, хватит хвататься за прошлое, которого ты все равно не помнишь? Сейчас мы равны по силам, а наше искомое войско вернулось в мир, чтобы защищать людей, как это делали мы. – так же поднимаясь во весь рост, немного устало от траты Красного Пламени закинул меч на плечо Корть. – Мы все так же им нужны.

Дума молчал. С момента начала их схватки прошло уже немало времени. Не так много для нас, но невероятно много для боя Археев, кто привык уничтожать своих врагов не за минуту, и даже не за секунду. Сил, что высвободили из своих тел в том бою Корть и Дума, хватило бы, чтобы за долю секунды уничтожить целую тысячу людей. Или же пару сотен имтердов.

– Хватит! Пожалуйста! – уже тяжело дышала Филони, все время дрожащими от усталости и боли руками удерживая лук, теперь от той дрожи даже при желании не способная пускать стрелы окто в нужную сторону.

Термисорра стояла перед ней, но и ее силы быстро кончались. Она была сильнее и быстрее своей сестры, и обладала такой силой, которая многим людям и не снилась. Но именно с такими силами училась сражаться Филони, она училась убивать ее владельцев. Только по-прежнему доброе и любящее сестру сердце давало сбои, не позволяя ей даже ранить девушку, пару раз саму ее подставляя под атаки. На луке было уже немало зазубрин, плечо Филони было разодрано Пурпурной Искрой, и помимо крови с того плеча, с лица девушки на разрушенный повсюду пол капали слезы.

– Все же, ты принимаешь смерть?

Термисорра медленно подходила ближе, жуткими от света Пурпурной Искры глазами наблюдая за каждым движением сестры. Филони дрожала, держа сестру на прицеле лука, уже натянув обыкновенную стрелу, едва удерживая ослабшими пальцами натянутую до предела тетиву.

– Ты так и не нашла в себе сил убить монстра.

Филони крепче сжала зубы. Сестра шла к ней до тех самых пор, пока наконечник стрелы с лука Филони не уперся ей в лоб, и глаза ее грустно взирали на девушку будто откуда-то сверху, внушая ей с каждой секундой все больший страх, заставляя ее отпустить тетиву и пробить той стрелой родную голову.

Но не только Термисорра изучающе смотрела на испуганную Филони, ожидая ее дальнейших действий. С немалым трепетом, сильными ударами могучего сердца, сотрясал пространство вокруг себя сам Корть, уже не спускающий пламенных глаз с бедных девушек, с каждым мгновением все больше желая вмешаться в их розню, до сих пор удерживаемый на месте лишь сверлящими его затылок глазами готового продолжить бой Думы.

Напряжение росло в геометрической прогрессии, и с тем лицо испуганной Филони все больше искажалось, ее дыхание все больше сбивалось, а глаза окончательно застлали слезы. Она никак не могла отпустить тетиву, ведь никак не могла отпустить счастливое прошлое, которое они провели с сестрой в Дельсберге. Пока в их город не пришел Корть, они были единственными друг для друга людьми, кто мог их понять, и только друг другу они рассказывали все секреты, даже включая истории о разделенной ими между собой любви таинственного незнакомца. Ей было ужасно больно, когда она читала записку Термисорры на телах их мертвых родителей, в которой та признавалась в их убийстве, пусть то и было ложью, а убийцей был Граф Дума. После бунта в Шегральминни она плакала от счастья, когда снова воссоединилась с сестрой, и уже последние два года плакала от боли после ее потери в пожаре Кацеры, так же от руки Думы. Но девушка выжила, и Филони была невероятно счастлива, когда ей об этом два дня назад поведал Корть. Но он так и не поведал ей остального.

– Давай.

И она сама просила сестру убить ее теперь, после всего вместе прожитого?

– Н-нет… – плакала Филони.

И на глаза Кортя под шлемом феникса набегали слезы. Он часто видел слезы сестер раньше, они не были такими горькими, их вызывали не боль и страх, и тогда они сами, как и он, заботились о том, чтобы плакать всегда вместе, и только от счастья. Эта картина была просто ужасна, и даже он, величайший герой людей, не мог сдержать перед ней страха. Его сердце тут же остановилось, когда зал сотряс тот крик.

– Давай!

– Нет!

Все произошло мгновенно, и даже Корть не успел бы это остановить.

Полет стрелы был недолгим, но за него сердца всех собравшихся в соборе людей не успели сделать и удара. Стрела воткнулась в шершавый от воздействия сил извне в ходе битвы камень только самым кончиком наконечника, уже через секунду пошатнувшись, перевернувшись, и с едва заметным в окружающей тишине треском упав. Все это происходило на полу, куда, вслед за стрелой, упал и лук Филони, куда падали и ее слезы. Там ни осталось ничего, кроме ее сбитого дыхания и хныканья. Корть едва ли успел понять, что произошло там, у дверей, и почему с тем Дума позади него растворил свой меч в воздухе Черным Пламенем, туша и Синюю Искру своих молчаливо прикрытых веками глаз. Термисорра стояла перед сестрой совершенно тихо, лишь наблюдая, как та вытирает с лица слезы дрожащими руками, так и не решившимися лишить дорого человека жизни, пускай даже тот стал ей врагом.

Молчание прервалось облегченным вздохом и падением на пол меча. Но Корть и Дума все еще не шевелились, лишь молча наблюдая за происходящим между сестрами со стороны, даже не дыша, удивленно наблюдая за движениями младшей сестры. С немалым удивлением на то смотрела от самых стен и Кайла. Каждый раз, когда Филони плакала, люди вокруг обходили ее стороной, зная, как страшна была девушка в обиде. Только один человек не боялся подойти к ней, и только это всегда ее успокаивало. И сейчас этот человек был рядом, выпуская облегченное дыхание из самых улыбающихся с дрожью губ, по которым также медленно текли слезы. Она даже не заметила, как теплые дрожащие руки обвили ее плечи, и родная щека прижалась к ее щеке, разгоняя по ней замерзшую от страха кровь, окончательно прогоняя ее боль. Теперь по ее щеке бежали и ее слезы. Настоящий план, которому следовал Дума, был выполнен самим его составителем. По щекам Филони и Термисорры теперь бежали одни слезы.

Звенящую тишину в правом ухе Филони нарушил счастливый шепот.

– Спасибо…сестренка.