Текст книги "Падение Преисподней Шеагральминни (СИ)"

Автор книги: Алексей Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

  «Предыстория трагедии людской алчности»

  По воле судьбы, именно на мои плечи выпал долг описать события, в которые некогда я, и мои друзья из числа учеников Богов, стали именоваться Героями Шеагральминни. Да, это история о том самом бунте в Справедливой Тюрьме Шеагральминни. Не официальная версия, а именно правдивая, рассказанная мне, по моей же просьбе, Надзирателем Первых Миров, Уиллекроми. Пускай я сам участвовал в ней, но не буду так часто появляться в повествование, это история не только про сам бунт и его отголоски, но и про нескольких особо важных его персонажей, вокруг которых и крутился весь бунт и окутавшие его Великие Планы. Как вам наверняка уже известно, это был вовсе не обычный бунт, даже учитывая изначальную уникальность тюрьмы, а именно специально продуманный сторонними силами. Тем не менее, прежде чем начать историю уникальную, будет лучше описать и без того всем известную официальную версию.

  Прозванная народом Справедливой Тюрьмой, а заключенными Преисподней, тюрьма Шеагральминни на севере Ирмии представляла из себя огромнейшее целое здание, в которое отсылались лишь заключенные, ранее приговоренные на пожизненное заточение или казнь, за массовые убийства и военные преступления. Тюрьма была создана на средства разъяренных помещиков, отказавшихся мириться с глупостью судебной системы королевства. Направленные на развлечение народа казни, и заключения в «слабых» тюрьмах, по мнению землевладельцев, были самым малым, что заслуживали отнявшие десятки и сотни жизней негодяи. «Отняв жизни сотен, преступник всегда имеет в расположении лишь одну жизнь, которой он может за это расплатиться. И в этом нет ни капли справедливости. Казненный преступник отдаст лишь одну жизнь. Именно поэтому и была создана Справедливая Тюрьма Шеагральминни. Тюрьма, в которой они заплатят за все свои злодеяния.» – отрывок статьи «Приказ о справедливости» историка В.И. Голлема, написанной еще при строительстве самой тюрьмы. По мнению самого короля Ирмии Углоудэру в те времена, Тюрьма Шеагральминни была стратегически важным объектом в королевстве. Пока она существовала, до правителей других государств быстро дошла пугающая информация о тюрьме на севере Ирмии. Эта информация и стала очередным предлогом королю воюющей с ними в те годы Волшеквии заключить мир с ирмийцами. Слухи о том, что происходило в стенах той тюрьмы с военнопленными, ужасали даже обычный люд, изначально желавший смерти всем, кто пришел с мечом на их земли.

  Строительство тюрьмы началось сразу, как только помещики Севера собрали достаточно средств на материалы и рабочую силу, которые были необходимы для строительства. В дальнейшем, идею строительства Справедливой Тюрьмы поддержали и землевладельцы, живущие намного дальше, самыми щедрыми среди которых оказался дворянский род Кацер. Через неделю после начала строительства, к финансированию присоединились и церкви. Через две недели – сам король. Темпы строительства после полной разметки территории приняли по-настоящему дикие обороты. Благодаря огромному финансированию, тюрьму площадью 5 км2 удалось отстроить всего за четыре года. Сразу после постройки начался и набор персонала.

  Сама тюрьма, в связи со своими размерами, была поделена на пять частей. Основных входов в тюрьму было четыре. Также существовали и отдельные восемь входов, о существовании которых было запрещено знать даже начальникам стражей. В каждой части были как камеры заключенных, так и камеры пыток, кухни для стражей, а также казармы. В первые две недели после открытия набора персонала, в тюрьму устроилось не менее двух тысяч человек. Как утверждают источники, «Среди стражей, да и всего персонала в целом, было крайне сложно сыскать людей, не страдающих никакими психическими заболеваниями.» Пусть и негласно, но набор стражей происходил и с учетом их собственной истории. Работа, за которую они должны были приняться по прибытию в тюрьму, была оценена самим королем как «Опасная». Сама опасность работы в Шеагральминни заключалась не только в возможности получения физических повреждений. Изначально богатые оружием от обычных мечей и щитов до луков и арбалетов оружейные, находящиеся в количестве минимум двух огромных комнат в каждой части тюрьмы, были созданы как раз потому, что в тюрьме, предназначенной для убийц, всегда была бы велика вероятностью бунта. Но и большую опасность работы в Шеагральминни представляли всевозможные психические отклонения, которые точно появлялись бы со временем у каждого работника. Несмотря на бесчеловечность, которая и была первым ростком тюрьмы, ее, пока в ней еще не было заключенных, все-же прозвали именно «Справедливой Тюрьмой.»

  Изначально было решено, что контакт заключенных с работниками тюрьмы должен быть минимален, а потому, дабы увеличить и психическую нагрузку на заключенных, все стражи были вынуждены носить одинаковую форму, состоящую из гамбезонов с кольчугой, а также полных носатых шлемов без забрала. Даже при желании, страж не имел права снимать шлем, а потому заключенные никогда не должны были знать, кто именно стоит перед ними. Дабы уменьшить и получаемое подобным правилом психическое давление на персонал, в казармах часто проходили различные развлекательные программы. В среднем раз в неделю, стражи напивались и развлекались с девушками, чем вызывали у заключенных еще большие психические нарушения. Будучи пьяными, стражи имели и право выходить из казарм. Для подобных развлечений был выбран понедельник. Среди заключенных, потом, этот день недели быстро потерял свое имя. Для кого-то это стал «День Избиений», а для немногих «Выходной».

  Сразу после транспортировки в тюрьму первой партии заключенных, стражи начали жаловаться, опасаясь за собственную жизнь. Почти во всех случаях получалось, что не стражи издевались над заключенными, а как раз наоборот. Пока им было запрещено использовать оружие на заключенных без приказа прямых начальников, и им приходилось отступать. Тогда были приняты и новые тюремные правила. Теперь каждый страж мог не только носить с собой оружие, но и спокойно применять его на заключенных сам. Некоторые стражи даже использовали его на заключенных просто, чтобы развлечься. Именно ввод правила «О ношении и использовании оружия» и был первым шагом тюрьмы Шеагральминни в безумие. По-настоящему страшные вещи начали происходить с заключенными уже через первые две недели после прибытия их первой партии. Стражи, уже обжившись на новом месте, теперь единолично стали для заключенных «Носатыми Палачами». И никто не пытался мешать стражам в их развлечениях. Именно для подобного они и были наняты. Единственное, что запрещалось как стражам, так и всем работникам тюрьмы – это убийства. Пусть и после страшных избиений и пыток, заключенные лишь чудом оставались в живых. Заключенным-девушкам, в зависимости от их привлекательности, выживать в Шеагральминни бывало и того сложнее, по крайней мере среди заключенных и стражей противоположного пола. Тем более, что заключенные и без того вечно грызли друг друга то из безумия, то от голода. И в драках, порой, даже убивали друг друга. Вызывая, конечно, разбирательства уже между начальниками стражей и самими стражами о причинах произошедшего, пусть даже для формальности.

  После первых использований «Камер Пыток», было решено обустроить и некоторые другие, изначально не предназначенные для подобного, комнаты под такие камеры. Кладовые, которые использовались недостаточно часто, оснащались стульями с шипами, печами с кочергами для прижиганий, и прочими экзотическими инструментами. Даже пытки в Шеагральминни начинались вовсе не по расписанию, а по прихоти работников и стражей, ведь именно для мучения заключенных они и были наняты. Некоторые стражи и вовсе принимались в тюрьму с учетом их ранних связей с определенными заключенными, которым теперь хотели лично отомстить. Начальный результат нравился как феодалам, так и королю. Прознав о происходящих в «Справедливой Тюрьме» бесчинствах, даже Алые Пески частично свернули противозаконную деятельность, в связи с чем значительно уменьшился и уровень преступности в королевстве. Ранее неуловимые бандиты теперь сдавались стражникам, при условии, что они не будут отправлены в Шеагральминни. Данный тогда королем Углоудэру «закон о помиловании» позволял им даже отработать сроки, с условием, что, в случае неповиновения, они будут не более, чем казнены. Но не отправлены в Шеагральминни, если они сдались сами.

  Также наладилась и внешняя политика. Карликовые страны, взявшиеся воевать с Ирмией пока та не могла разобраться с собственными землями, узнав в подробностях о появлении подобной тюрьмы, решили незамедлительно заключить мир. Основной причиной тому была, конечно, не тюрьма Шеагральминни, а отсутствие ресурсов на ее продолжение. Существование тюрьмы лишь подтолкнуло королей тех стран к такому решению. По законам, однажды попавший в Шеагральминни заключенный уже никогда оттуда не выйдет. Были и негласные исключения, однако и их можно было по пальцам сосчитать, и короли о них не знали. Они боялись за своих военачальников, ведь именно они и были бы без разбирательств отправлены туда. Пока они не попали туда, по военному кодексу после заключения мира сдавшаяся страна могла забрать их обратно. Но только если они ЕЩЕ НЕ ПОПАЛИ в «Справедливую Тюрьму».

  В связи с увеличением потока заключенных, начальство тюрьмы приняло решение о начале расширения ее границ. Работы должны были начаться сразу, как только тюрьма получит необходимые средства, предоставленные самим королем. До сих пор неизвестно, почему произошло именно так, однако отправным пунктом средств на строительство должна была стать именно сама тюрьма. Пусть это и было абсолютно секретно, драгоценные ящики и бочки были направлены именно в хранилища тюрьмы. Средства эти, в отличии от многих других подобных случаев, не были выданы самим королем из королевской казны, а были собраны феодалами и церквями. Также, это были и «излишки», полученные в качестве налогов. И излишки, конечно, не могли быть крупными деньгами, поэтому ящиков и бочек с ними было много. Очень много. По словам тогда еще королевского советника Люмуса, «Нет более защищенной и безопасной точки в нашей прекрасной стране, чем хранилище Шеагральминни.» Эти его слова были услышаны немногими, и тогда никто не придал им особого значения. Но до кого не нужно они все-таки дошли.

  Два стража из тюрьмы Шеагральминни, Лотре и Двин, работавшие в восточной части самой тюрьмы, решили встретиться ночью в комнате одного из них и, как всегда безобидно, обсудить тему сокровищ в хранилище их тюрьмы. По роковому стечению обстоятельств, случайными слушателями их разговора стали еще пятеро стражей, несущих в ту ночь караул в казармах. И, раз разговор уже тогда между Лотре и Двином стал заходить о тихом «Поднятии собственной ставки», знавшие теперь обо всем пятеро стражей предложили им уговор. Они согласились молчать о коварном плане двух стражей, однако взамен попросили их присоединения. Выбора, как казалось, у Лотре и Двина не было. Они согласились. В ту ночь и началось первое обсуждение плана по захвату сокровищ. Единственное, что серьезно волновало Двина в тот день, так это малочисленность участников самого плана, ведь даже охраны внутри хранилища будет куда больше. Решение пришло само собой, как раз тогда, когда о той проблеме заговорил страж. «Здесь я вам помогу!» – вдруг сказал появившийся в дверях начальник стражей восточной части Шеагральминни Коселло Борода.

  Уже утром все стражи восточной части были посвящены в план, прозванный в ту же ночь «Великим Обогащением». Не было точно известно, когда прибудет ценный груз, однако этим собирался заняться сам Коселло Борода. Еще до строительства Шеагральминни, он был авторитетным главарем сразу нескольких бандитских шаек. Он был груб и недружелюбен, однако при этом был очень хитер и умен. Он умел управлять людьми, и, если бы не его управление, «Великое Обогащение» так бы и осталось всего лишь туманным планом. По мнению многих людей затем – так было бы даже лучше.

  Пока план развивался, Лотре и Двин начали по-настоящему опасаться за собственные жизни. Как только в дело вступил Коселло, изначально разрабатываемый ими план целиком ушел под влияние самого восточного начальника стражей. Они понимали, что запустили ужасающую цепную реакцию, основными элементами которой были жадные, и почти безумные стражи. Если бы оказалось, что сокровища и вовсе не должны были появиться в Шеагральминни, это точно обернулось бы для них двоих страшной смертью. Второй стороной монеты было то, что Коселло предложил заключенным восточной части молчать, а взамен, пока план не начнет выполняться, они не будут серьезно страдать. В довесок, что еще больше не нравилось Лотре и Двину, Коселло пообещал выпустить заключенных, если они помогут стражам из восточной части удержать остальных стражей. Затем они могли спокойно покинуть тюрьму. Лотре и Двин не знали точно, пойдет ли на подобное Борода, однако их это совсем не радовало.

  И самым страшным, что понимали Лотре и Двин, был тот факт, что теперь в «Великом Обогащении» совсем не осталось места для какой-либо скрытности. План, который теперь разрабатывал Коселло, был вовсе не тихим крупным воровством. Это был план крупного и страшного восстания или бунта.

  Дела шли, казалось, все лучше. Коселло получил точную дату и время доставки ценного груза в хранилище. Помощник Коселло, некий Открытый Ганс, подробно изучил план хранилища, а также, за парой бутылок крепких напитков, вспомнил и свои навыки взлома больших, толстых и крайне сложных замков. Для подобного Коселло решил предоставить в распоряжение своему помощнику несколько десятков бочек с порохом. Насколько рассчитал сам Ганс, стены и потолок помещения перед хранилищем были созданы из прекрасно поглощающего элементальные и силовые воздействия извне материала – камня Сколы. Взрыв нескольких бочек они должны были выдержать. Из того-же камня были созданы и наручники заключенных, которые с тех ни в коем случае нельзя было снимать. Минимум десятая часть заключенных Шегральминни были октолимами, пускай и не совсем умелыми. Но и, все равно, крайне опасными.

  Созданный Коселло шифр, используемый при приветствии стражами восточной части, предполагал, что позывной и отклик, которые должны были, в условиях общей тайны, помогать стражам общаться между собой на тему «Великого Обогащения», понемногу начинал интересовать и стражей других частей, с которыми граничил восток. Часто им приходилось слышать «Что будем делать?» при встрече со стражами из восточной части. Если же страж не отвечал «Будем гулять.», значит о плане с этим стражем говорить было нельзя. Отговоркой стражей из восточной части было, по предложению Ганса, «Пытаюсь найти друга, с которым вчера договаривались выпить.» Пусть это и звучало довольно «повседневно», а некоторые стражи и вовсе пытались импровизировать с ответом, некоторые стражи, получившие подобный вопрос от нескольких стражей за день, при этом разобрав разность голосов, начали интересоваться шифром и подозревать самые страшные вещи. Уже на следующий день о плане прознал и начальник стражей северной части Лукемм Жирный.

  Прозванным ни с проста Жирным, Лукемм предложил Коселло сделку, принятие которой означало, что стражи северной части помогут стражам восточной, однако сам Лукемм получит не меньше одной бочки, которая придет в хранилище. По выдуманной тогда Коселло информации, всего должно было прийти по сотне и бочек и ящиков. Учитывая уже собравшийся ажиотаж, одна бочка казалась Коселло немыслимо большим желанием Жирного, однако, как и в случае с Лотре и Двином, выбора у него особо не было. После же встречи с Лукеммом, Коселло долго, на пару со своим помощником Гансом, ходили по своему кабинету и громко ругались матом. Чем больше народу участвовало в плане, тем меньше доставалось бы и отдельным стражам. Они боялись распространения чрезмерной жадности каждого отдельно.

  Оставался всего день до прибытия сокровищ. Вдруг начали пропадать некоторые стражи из западной и южной частей. Многие стражи центральной части были уже посвящены в план. Расследование исчезновений задерживали и сами стражи. Стараясь не выдавать волнения, некоторые из них специально не выходили из казарм. Никто больше не контролировал их действия на собственных частях тюрьмы. Стражи стали очень нервными, однако уже не могли успокоиться, просто избивая заключенных. Это было запрещено самим Коселло.

  На следующий день прибывшая в тюрьму проверка также исчезла. Как говорил сам Коселло, «Столько сил и времени, и какие-то крысы сверху решили мне помешать. А для всех крыс у нас одно наказание...» Сокровища прибыли утром, однако Коселло об этом не знал. Он решил ждать до вечера. Он знал, что сокровища должны были прийти утром, однако ему было нужно еще немного времени. Уже днем все стражи восточной части, стражи северной части, а также часть стражей центральной части были готовы действовать. Именно из восточной части и было решено начать продвижение к, расположенному ближе к южной части, хранилищу. Не будучи подкрепленными силами заключенных, в число участников плана вошла почти половина обитателей тюрьмы. Все участники плана из северной и центральной части использовали специально подготовленные для того пути, чтобы не попадаться на глаза не участвующим в том стражам.

  Когда пришло время действовать, Коселло собрал на главной площадке восточной части тюрьмы всех своих стражей и начал свою речь. Пришло время начинать действие, и у большинства стражей уже как следует расшатались нервы и дрожали руки, все крепче сжимающие оружие. Именно с того момента и началось то, что теперь называют «Падение Преисподней Шеагральминни». Ужасная бойня, вызванная человеческой жадностью.

  Заключенные, выпущенные стражами восточной части, будучи не посвященными в самые важные детали «Великого Обогащения», переодевшись в стражей и вооружившись оружием из оружейных восточной и северной части, которые были теми уже покинуты, быстро налетели на самих стражей, так особо и не разобравшись, против кого кто сражается. Не готовые к отражению атак других стражей, стражи южной и западной части быстро бежали и укрылись либо в камерах заключенных, либо в казармах. Сами же стражи, ввиду абсолютной идентичности формы и шлемов каждого, начали теряться в союзниках и противниках. Не понимающие происходящего стражи начали убивать друг друга, лишь бы выжить самим. Самая бойня происходила как по пути в хранилище, так и у ворот, являющихся единственным способом для желающих пережить эту бойню людей покинуть тюрьму. Но ворота были быстро заперты, а собравшиеся у них стражи, вперемешку с переодетыми в стражей заключенными, начали во всю крутить оружием, дабы не подпускать никого к себе. Переодетые заключенные решили долго не тянуть, и наказать своих обидчиков здесь и сейчас. Как бы это ни было на самом деле, но то, что видели тогда люди у ворот – это стражи, перерезающие горло другим стражам. Подобное происходило теперь по всей тюрьме. Вскоре, когда контроль за устройствами, открывающими ворота, переходя из рук в руки, был окончательно сломан, между самими воротами и полом образовался небольшой проем. Но пролезть через него никто уже не мог – все вокруг него на протяжении в десятки метров было усеяно горами трупов. Примерно то же происходило и на пути группы Коселло и Лукемма через центральную часть к южной. Командиры центральной и южной частей заранее подготовились отражать атаки бунтовщиков, поскольку сами уже предвидели будущий бунт. Единственное, в чем они просчитались, так это в способностях стратега лидеров бунтовщиков, из-за которых до сих пор их планы не разошлись достаточно далеко.

  Освобожденные заключенные-октолимы начали использовать собственные силы, дабы оставить как можно более красочный памятный след на месте своего заточения. Уже через час после начала бунта, «Шегральминни трясло так, что люди в ней едва держались на ногах.» Потолок, понемногу, рушился, а стены уже трещали по швам. Тут и там уже мертвые стражи проваливались в дыры в полу, а еще живые сгорали в, вызванных действием окто по всей тюрьме, пожарах. Также, поджигатели нашлись и среди работников тюрьмы, пусть уже никто и не сможет сказать наверняка, зачем они устраивали пожары.

  Несмотря на всеобщую панику, участники плана «Великого Обогащения» продолжали продвигаться уже под землей к хранилищу. Через полтора часа после начала бунта, когда уже почти полчаса как Шеагральминни перестало трясти от взрывов, всего на пару секунд затрясло снова. Это был глубокий подземный взрыв, произведенный мастером взрывчатки Гансом. Однако продолжить выполнение плана Ганс уже не смог, ведь не успел уйти на безопасное расстояние во время самого взрыва. Водка, которой он пытался ранее убить в себе волнение, сделала свое дело, убив, при этом, и его самого.

  К тому времени, начальники стражей южной, западной и центральной части Шеагральминни уже получили прямой приказ о сдерживании бунтарей, и сдерживать их было разрешено любыми методами. Однако сдерживать было уже некому. Ввязавшиеся в бойню стражи, которые также знали о сокровищах, решили в одиночку добраться до хранилища и забрать что им, как они считали, причиталось. К тому моменту уже вся тюрьма Шеагральминни была втянута в бессмысленное сражение. Вызванные действиями заключенных-октолимов пожары и обвалы закрывали путь стражам и в разные части тюрьмы. Путь к западной части был тогда закрыт целиком. Почти никто из этой части тюрьмы оттуда не выбрался – почти всех их забрал бушевавший там пожар. А стражей южной и центральной части – бушевавший у них заключенный в черных доспехах, ставших частью его измученного тела.

  Как только двери были взорваны, охранявшие сокровища изнутри хранилища стражи были незамедлительно убиты, а группа Коселло и часть группы Лукемма попали внутрь. Сам Лукемм, едва добравшийся до Коселло, был мгновенно им же убит. Коселло знал, что Лукемма ненавидят даже среди его же стражей, однако не думал, что, таким образом, убив Жирного, он разозлит и собственных стражей, уже совсем поглощенных безумием. Сначала некоторые стражи пытались прижать Коселло к стене, однако тот кое-как смог отговорить их. Тогда он уже думал, что спасся, однако самый кошмар только ждал их впереди. Переодетые в стражей заключенные, вперемешку и с самими стражами, быстро ворвались в единственный проход, соединяющий саму тюрьму и хранилище. Ни сколько ни думая, они бросились на собравшихся в широком, хоть и недостаточно в тот момент, хранилище, стражей. Теперь уже никто не знал, кто с кем сражается. Разум всех собравшихся поглотили сокровища. Те сокровища, которые сейчас были прямо перед их руками, пусть за них им и пришлось бы убить всех, кто встанет на их пути.

  Все это, без уточнений, можно было бы назвать официальной версией случившегося. Конечно, эта версия не затрагивает Великих Планов, а лишь описывает последовательность событий без особых уточнений. История, которую хочу рассказать вам я, происходит уже чуть-чуть после самого бунта, возможно всего через пару часов. Место действия все то же, а герой – третий капитан стражей восточной части тюрьмы. По крайней мере, все тогда должны были знать именно эту его сторону.

  Также, стоит сразу упомянуть об одном персонаже этой истории, о котором, на самом деле, будет проще рассказать сразу.

  Литым Рыцарем Шеагральминни называли особо опасного заключенного, запертого в узком кубе из камня Сколы прямо под потолком в центральной части Шеагральминни, над основной лестницей. Не могу сказать сейчас, какими путями это чудовище попало в саму тюрьму, однако, попав в нее, оно быстро освоилось и взялось за организацию крупных бунтов. К сожалению, или же к счастью, а ни один из планов Литого Рыцаря не удался. Еще на стадии разработки, стражи успевали схватить Рыцаря и, затем, долго его пытали. Своих сообщников Рыцарь никогда не выдавал. Литым же его прозвали потому, что особенно злые и уставшие работать с несговорчивым заключенным стражи, решили, в прямом смысле, запаять Рыцаря в металлические доспехи, изначально предназначенные для наказания особенно провинившихся. Именно после этого Рыцарь и замолчал. Он был изолирован от остальных заключенных в связи с постоянно нарастающей в нем внутренней силой. Находиться в «кубе» он должен был вплоть до тех пор, пока начальник тюрьмы не решит, что с ним делать дальше. До «Великого Обогащения» существование того заключенного как Литой Рыцарь было, с одной стороны, фактом, но, с другой стороны, не было ни кем проверено. Входов и выходов из его обиталища просто не существовало.

  Рыцарь совершенно точно вырвался на свободу благодаря действиям участников Великого Обогащения, но никому тогда не было точно известно, чем он занимался до того, как попасть в хранилище. Но одно можно сказать наверняка – он убивал стражей, всех, кого встречал. Но лишь тех, кто на самом деле был стражем Шеагральминни. И одними из таких стражей чуть не стала некая троица капитанов, цель которых была явно не в Великом Обогащении. Их цели с самого начала были хорошо скрыты от прочих, и они как следует продумывали свои планы. Тем не менее, только один из них тогда был посвящен в истинную природу того восстания. Прочие же не знали о планах, в которые, некогда, был внедрен Коселло, и кто на самом деле контролировал тот бунт. Но мы, кто знали об этом, знали и их историю, и тогда стали ее участниками. Как в песни о герое, мужество кого воспевалось бардами, это история не об одном человеке, а о самом Пламени, которое никогда не угаснет, и о чувствах, которые не увянут. История о том, кто не раз обманывал смерть, и, подобно фениксу, восставал из пепла. История, скорее, больше похожая на некролог обезумевших от жестокости людей.

  Глава 1: Последствия великого пиршества.

  Тихий треск, запах гари, и полная темнота, в которой даже по слишком тихому дыханию тогда нельзя было распознать в той комнате присутствие человека. Там, едва освещаемый светом огня от горящего этажом выше шкафа, наверняка подожженного ранее кем-то из бунтовщиков, и получая его через также некогда пробитый кем-то потолок, страж уже не первый десяток минут провел, лежа на полу, изредка, на мгновения, приходя в себя, затем теряя сознание будто в густом тумане. Он слышал тот треск, видел то пламя, но никак не мог заставить свое тело хоть немного пошевелиться.

  Вдруг – очередная тряска, которых уже давно не было. Наверняка, результат нового взрыва где-то под землей. Пускай и случайно, он немного расшатал уже и без того державшийся на тоненьком кусочке арматуры кусок потолка. Будто отпуская мешавшую ей деталь, арматура оторвалась, и камень, довольно крупный и треугольный кусок бетона, с грохотом упал на пол. Грохот же тот, пожалуй, оказался далеко не столь силен, как порожденный тем же падением камня крик. Нет, это был не крик, а самый настоящий вопль. Вопль человека, которого так спешно оторвала от сна ужасная боль – камень упал ему на левую ногу, и наверняка повредил кость. Взвыв, он напряг живот, согнулся, и уже теперь сидя схватился обеими руками за камень, изо всех сил стараясь отбросить его в сторону. Было очень темно, и разум стража еще не до конца очнулся. Левее него, куда он и пытался сбросить, или хотя бы оттолкнуть камень, была стена. Крепко сжав зубы, не то от злости, не то от боли, он, осознав это, бросил камень вправо, да так, что тот разбился о параллельную стену, запылив весь пол. Стоная от боли, бедный страж изо всех сил сжал ногу, берцовая кость которой уже наверняка треснула, и только теперь окинул комнату злым взглядом, изучая окружение. В обычной ситуации, человек бы наверняка еще долго просидел там, а то и вовсе бы потерял сознание от боли, но Кирк, совершенно точно, не был обычным человеком. Именно так его звали, капитана стражей тюрьмы Шеагральминни, который был точно сильнее, мужественнее, и человечнее многих прочих стражей. Но что он сам об этом знал? Помещение, в котором он оказался было ему не знакомо, и даже подумав, как же он попал в то затруднительное положение, он с ужасом поймал себя на мысли...нет, скорее он поймал себя на отсутствии мысли. Никаких деталей, только смутные образы и затуманенное мышление. Был ли он с бунтовщиками, или же сдерживал бунт? Он мог сказать наверняка, что был бы против подобных планов теперь, и ему никогда не нужны были богатства. Чем больше он думал об этом теперь, изо всех сил игнорируя боль, тем глубже пускали в его голове корни сомнения.

  Обладая острым умом, Кирк решил, что думать о том, к чему доступ его разуму теперь закрыт, бесполезно, и потому сосредоточил свои мысли на том, что окружало его в реальности. Упавшая вместе с камнем с потолка при тряске горящая доска уже почти не горела, но даже тлея немного освещала комнату. Под собой Кирк обнаружил достаточно много крови, чтобы, затем, без проблем обнаружить ее и на себе. Кровь, ныне уже свернувшаяся, текла из его разрубленного правого плеча. Рана была достаточно глубокой, и еще ранее, толкая упавший на левую ногу камень, он заметил, насколько плохо управляет правой рукой. Боли почти не было, и тем более перебивалась болью в поврежденной ноге. Помимо этого, на полу, чуть ближе к еще закрытой двери, лежал меч, который Кирк, наверняка, отпустил, получив ранение в плечо, и тогда же потерял сознание. Причина того ранения отпечаталась в его памяти так же размыто, как и все прочее до него, и имела очертания, скорее, закованного в черные доспехи человека. Он едва ли мог вспомнить, как это произошло, и почему тот человек на него напал, но достаточно усердно об этом думая, уже, с трудом, облокотившись на стену левее, вставая на ноги, начинал чуть лучше вспоминать детали, окончательно пробуждая разум от сна.

  Раздумья давались ему уже проще, но он по-прежнему не мог придать своим воспоминаниям общий смысл. Изучая округу, не обратив внимания и на то, как след крови на «его» мече, лежащем на полу, схож с его собственной раной на плече, он лишь еще раз убедился, что раздумья здесь делу лишь помешают, вдруг потеряв под ногами опору. Как оказалось только теперь, впереди, куда медленно шел Кирк, у пола отсутствовал вполне приличный кусок бетона. Его сердце, на мгновение, остановилось, но сам он не успел издать и звука, как опора под ним снова вернулась на место. Сложно сказать, сколько длилось его свободное падение, но для него моменты исчезновения пола и его появления точно стали смежными мгновениями. С грохотом кольчуги и звуком рвущейся ткани, оборвав об часть арматуры выше кусок зацепившегося за нее плаща со спины формы, он упал животом на что-то достаточно мягкое, и потому, в этот раз, даже ничего себе не повредил. Боль в ноге от этого, тем не менее, снова на секунду заставила Кирка вскрикнуть, и мгновенно вскочить на ноги, резко оттолкнувшись от пола руками.