Текст книги "Последний"
Автор книги: Алексей Кумелев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 22
Максим пришел в себя в служебном «Уазике», везущем его в Октябрьский отдел милиции. Тело пронизывала неимоверно тяжелая слабость, многотонным грузом внезапно обрушившаяся на молодого человека. С не так-то просто давшимся ему усилием, он, наконец, смог пошевелиться. И сразу слезы отчаяния и боли хлынули бурным потоком из помутневших глаз. То, чего он боялся больше всего, ужасным образом свершилось. Смерть этим вечером безжалостно забрала предназначенную ей душу, не задумываясь, обменяла мужскую жизнь на женскую гибель. В его памяти всколыхнулись, подобно языкам жгучего пламени, последние, предостерегающие слова незнакомца: «Смерть близка, очень близка». «Почему, почему ты, Господи, позволил произойти этой несправедливости!» – кричала внутри юноши разбитая на множество острых осколков душа, винившая всевышнего творца в безучастном наблюдении чудовищного преступления. – Ведь на месте Оли должен быть я, ведь за мной пришла древняя костлявая старуха. Почему, почему? – задавал многократно он Богу один и тот же вопрос, тщетно пытаясь получить на него вразумительный ответ. Ничем не сдерживаемые слезы стекали вниз, заливая пол милицейского автомобиля. «Уазик» все дальше и дальше увозил его от мертвого тела любимой девушки, все больше и больше наполняя юношеское сердце бескрайней пустотой и отчаянием.
Когда-нибудь каждый из нас, в самый, казалось бы, трудный час взывает к милости Вселенского творца, надеясь на безграничную любовь и снисхождение с его стороны к нашим призывам. Мы настолько уверовали в помощь и участие Бога, что опускаем руки, поменяв борцовскую форму на мантию стороннего наблюдателя. Если вопрос решен, мы, восхваляя и дивясь небесному творению, приносим похвалу Небесному Отцу, не допуская даже и мысли, что он откажет в наших просьбах. Если этого не происходит, мы виним его во всех смертных грехах, перекладывая всю полноту ответственности на его плечи, даже не утруждая себя раздумьями о собственной бездеятельности и низменном тщедушии к разрешению своих же проблем.
Сверкая проблесками синего цвета, милицейский автомобиль въехал на территорию Октябрьского отдела милиции г. Ижевска и затормозил у входных дверей. С бригадой милиционеров уже немного успокоившийся и изредка всхлипывающий свидетель ужасного убийства проследовал внутрь двухэтажного белого здания для дачи показаний. Максима долго и обстоятельно допрашивали, водя из кабинета в кабинет. Весть о новом кошмарном происшествии в их районе быстро облетела отдел. Дежурный следователь был наслышан об Ижевском маньяке, убивающем свои жертвы специфическим инструментом, более подходящим для плотницкого дела. Правоохранительные органы давно охотились за серийным убийцей, расставляя ловушки и капканы на поражающего своим хладнокровием нелюдя, кровавый список жертв которого пополнился еще одной загубленной жизнью, застыв на отметке 13. Достаточно юный и подавленный Максим далеко не подходил на роль кровожадного душегуба, держащего шестисотысячный город в неописуемом страхе. Один маленький трусливый карлик, способный проявить отвагу, только выскочив из-за спины, невидимыми нитями, как паук, опутал целый город, смертельно запугав умы простых горожан. Плотник (так нарекли в милиции маньяка) перекочевал в разговорный обиход ижевчан, неся в этом, на первый взгляд, безобидном слове скрытую смертельную угрозу, тщательно перемешанную с душераздирающей порцией животного страха. Еще одним неоспоримым оправданием для Максима послужило то, что среди непредусмотрительно оставленных убийцами отпечатков протекторов обуви рядом с трупом сыщики не обнаружили следы подошв юноши.
«Итак, – подытожил немолодой следователь Октябрьского отдела, – это опять дело рук карлика». Следственные органы по описаниям случайных свидетелей уже располагали фотороботом предполагаемого Ижевского Чикатило. Вглядываясь в пустое и отрешенное лицо выжившего свидетеля, он только никак не мог понять истинного мотива трусливого побега, безоговорочно решившего судьбу и жизнь любимой девушки.
– Да, мир точно перевернулся, – про себя сказал он и, неторопливо достав сигарету из пачки, зажег ее. – Ну что, ладно, можешь ступать, – негромко объявил милиционер, с наслаждением затягивая вглубь легких никотин.
Вступившая в законное владение осенняя ночь не предвещала спокойного несения службы с просмотром телевизора и недолгим сном на диване. За долгие годы работы в следствии он начал ненавидеть это время суток, с рождавшимися в ее темных просторах человеческими амбициями и завистью. С заходом яркого небесного светила удмуртская столица превращалась в реалистические декорации предстоящего полномасштабного театрального представления, где убийцы, бандиты и насильники воплощали в жизнь свои кровавые сценарии, выполняя роль не только сумасшедших сценаристов, но и превосходно играя главные роли.
– Да, чуть не забыл, скоро можешь понадобиться, – догнали слова курившего милиционера уже стоявшего в дверях Максима. Юноша с бессмысленным взором, застывшим в глазах, понимающе кивнул головой. «Да, и как же ты будешь жить дальше с такой ношей?» – удрученно думал следователь, провожая взглядом выходившего из комнаты трусливого влюбленного. Миновав узкие и мрачные коридоры районного отдела милиции, свидетель открыл входную дверь. Необыкновенно холодная и отрезвляющая прохлада раннего утра встретила его на ступеньках. Город странным образом был пуст от людей и созданной ими суеты, он встретил юношу призрачной тишиной, изредка нарушаемой отдаленным гулом проезжавших автомобилей. Невероятно длинная и тяжелая ночь начала медленно отступать под грозным напором зарождавшегося нового дня, который, как казалось, начнет писать новую историю жизни города с чистого листа.
Глава 23
Наталья Сергеевна, в длинном, ниже колен, халате, молча стояла у незашторенного окна в темном зале, с надеждой всматриваясь в освещенный редкими фонарями двор. Несколько раз ее сердце начинало судорожно биться при виде человеческого силуэта, появлявшегося из глубины покрытой кромешной мглой дороги.
«Ну, наконец-то, моя милая Оленька идет», – радовала себя этой мыслью женщина, теряясь в догадках, – плакать или радоваться. Но всякий раз минутная радость безвозвратно растворялась, коварно заполняя пустоту неприятным страхом, холодившим откуда-то изнутри. Раз за разом припозднившиеся путники проходили мимо их подъезда, забирая с собой частичку надежды, пылавшую в материнской груди. Старинные настенные часы монотонно пробили двенадцать часов ночи. «Вот уж и полночь, ну где же ты, моя любимая доченька?» – волновалась женщина с невероятно ноющим в груди сердцем. Она даже и не заметила, как подло и предательски проникли зловещие мысли в ее взбудораженный ум. Они, подобно миллионам змей, сбившись в клубок своими телами, начали душить последнюю недогорающую лучинку материнской надежды. Но женщина не сдавалась, осилив дурные мысли силой чистой родительской любви, которая никогда не иссякнет в ней. Но все же странное, гнетущее изнутри чувство пугало ее. Раздавшийся внезапно громкий звонок телефона заставил её невольно вздрогнуть. Замешкавшись еще на одну секунду, она вдруг выскочила из оцепенения и бросилась к звенящему телефону Сомнений не было, в столь поздний час могла звонить только Оля, ее единственная Оля, – радостно кричала не находившая себе покоя женская душа. Настенные часы с изумлением наблюдали, как немолодая хозяйка, с горящими глазами и нервно дергавшимися краями покусанных губ, схватила телефонную трубку.
– Добрый вечер, это квартира Звягинцевых? – спросил четко поставленный мужской голос из аппарата.
– Да, – еле слышно ответила удивленная женщина, надеявшаяся услышать голос своего единственного ребенка. Она была готова расплакаться, проклиная невидимую силу, издевающуюся над ней.
– У вас есть дочь? – как-то приглушенно, будто чего-то опасаясь, спросил полуночный незнакомец.
– Да, а в чем дело? – вспыхнула она, надеясь, что мужчина прольет свет на единственный вопрос, мучивший ее: где сейчас находится Оля. Крепкая по силе духа и характера, женщина была готова на многое. Но она никак не ожидала, что судьба вынесет такой суровый приговор. Сердце женщины защемило, открытый рот принялся судорожно хватать воздух. Наталья Сергеевна уже не слышала, что говорил принесший недобрую весть мужчина, в ее ушах истерично кричала материнская утрата. Опершись спиной о стену, она медленно сползла на пол, разбив пластмассовую телефонную трубку об паркет. Не дающий покоя ее сердцу материнский инстинкт, что рождается в женщинах при рождении ребенка, не обманул, не солгал.
– Доченька. Оленька, моя родная, моя кровинушка, моя любимая девочка, тебя больше нет, как же ты могла умереть, как же ты могла оставить меня одну! – истерично зарыдала полная отчаяния и смертельной печали мать, закрыв руками лицо. Звук непомерного материнского страдания эхом отлетал от стен, быстро заполняя душераздирающим криком трех комнатную квартиру. Из дальней комнаты, где располагалась спальня, на громкий звук женского рыдания выскочил заспанный Игорь Петрович и устремился к жене.
– Что, что случилось что произошло? – на повышенных гонах спросил он, пытаясь перекричать надрывно плачущую Наталью, что сидела на полу в коридоре, методично ударяясь тыльной частью головы о бетонную стену. Не дождавшись ответа обезумевшей от горя жены, он стремглав побежал на кухню. Трясущимися от волнения и нелепой неизвестности руками он, вытащил из шкафа стакан и, заполнив его холодной водой, быстро вернулся обратно. Непонятный для него, разрывающий душу женский плач усиливался, пронизывая тело хорошо отточенными пиками стрел. Ему ничего не оставалось делать, как выплеснуть все содержимое стакана на заливающееся слезами женское лицо. Надрывно плачущая жена громко всхлипнула, будто захлебнувшись, и, на мгновение перестав рыдать, уставилась на мужчину заплаканными глазами.
– Нет, нет больше нашей дочки, она умерла, умерла, ты слышишь? – всхлипывая, произнесла Наталья Сергеевна, и вслед за этим новая порция слез затопила женское лицо. Мужчина обнял руками’ рыдающую жену и прижал к себе, капли слез тонким ручейком потекли из его глаз.
Глава 24
Стрелка командирских часов неукоснительно подбиралась к одиннадцати часам вечера, когда ярко-красный «Лиаз» въехал – в район одноэтажных, теснившихся друг к другу, деревянных домов. Горящие вверху световые плафоны тускло освещали полупустой салон автобуса. Анатолий, оторвавшись от буйствовавших в его голове сексуальных мечтаний, нехотя открыл глаза и посмотрел в окно. На темном, если не сказать, абсолютно черном, фоне изредка мелькали яркие пучки света.
– Мы, это, сейчас где? – не в состоянии определить местоположение, поинтересовался он у соседа.
– Да, это, на следующей остановке выходим, – встрепенулся Александр, дождавшись наконец хоть какого-нибудь внимания к его персоне.
– Ну че, может это, отметим, мы как-никак такую делюгу замутили, – с лукавой улыбкой поинтересовался горбун, ожидая лишь только положительного ответа.
– Да тихо ты, урод, – еле различимым шепотом закричал главарь, мгновенно сменив равнодушно детское лицо на маску рвущегося в бой хищного животного с застывшим в глазах звериным оскалом. – Ты че это, жертва аборта, орешь на весь автобус? Пасть закрой и сиди, говнюк!
Колющие и жгучие, как копья, слова главаря с невиданной скоростью вылетали из уст и впивались в испуганное лицо насильника, который уже и сам был не рад своей очередной глупой выходке. Закончив моральное избиение, карлик быстро оглянулся вокруг. Немногочисленные пассажиры автобуса, на его счастье, были заняты лишь своими проблемами: кто-то неторопливо разговаривал, кто-то тупо пялился в одну точку.
– Надеюсь, никто не услышал? – грозно произнес он, впившись недобрым взглядом в соседа. От этого взгляда у Александра перехватило дыхание, а по неровной, сгорбленной спине затанцевало множество мелких, противных мурашек. Горбун только успел открыть рот, чтобы попросить прощения, как «Лиаз», снизив скорость, остановился на одной из остановок «Болота».
– Ну, давай двигай, твою мать. – зло оскалился душегуб, сильно ударив подельника в бок. Потеряв еще долю секунды, сгорбленный человек опомнился и быстро устремился к распахнутым дверям. Вслед за ним из салона вышел полутораметровый монстр, разменявший человеческую жизнь на сто двадцать пять рублей, которые неимоверно жгли карман в надежде остаться в черном пластмассовом отделе кассы, стоящей в круглосуточно не закрывающемся ларьке. Пропустив разъяренного главаря, Александр послушно последовал за ним. Он хотел было повторно попытаться извиниться, но все же удержался, опасаясь очередной, не к месту сказанной глупости. «Пусть лучше сам начнет разговор», – решил он, упираясь взглядом в спортивную куртку душегуба, шедшего впереди него. Молчаливое шествие закончилось в полусотне метров от горящего огнями продовольственного ларька, утопающего в кромешной темноте. Палач резко обернулся – шедшему за ним подельнику пришлось экстренно притормозить, чтобы не врезаться в лидера молчаливой процессии.
– Ну чё, чё купим: водяру или «Ясон»? – живо поинтересовался душегуб, отдав право выбора насильнику.
– Это, давай лучше водяру, я так давно ее не пил, – зажегся новым витком примирения горбун.
– Хорошо, о’кей, – великодушно вымолвил рыжеволосый карлик и уверенной походкой зашагал к манящим впереди огням.
Приземистый металлический ларек пользовался неслыханной известностью и популярностью после десяти часов вечера, когда ближайшие магазины уже были закрыты. Ненагулявшаяся, стекшая отовсюду пьяная толпа стояла рядом и шумно гудела. Кто-то стоял в очереди, кто-то жалостливо просил копеечку, кто-то, отойдя в сторонку, видно, душимый жаждой, с нетерпением распивал купленную секундой назад «лекарственную жидкость». Каждый из них был заинтересован в друг друге: хозяин ларька азербайджанец Галиф жадным взором каждое утро подсчитывал прибыль от нескончаемого ночного посещения его торговой точки, благодаря всевышнего Аллаха за падких на спиртное русских дураков; покупателей же в свою очередь интересовало выгодное местоположение ларька, а особенно дешевизна продукции. «Русские дураки» даже и не подозревали, что низкая цена водки обусловлена каждонедельным приездом непривлекательной «котомки» бежевого цвета, которая исправно доставляла суррогатный спирт для его дальнейшей расфасовки по водочным бутылкам. Это предприятие на сто процентов устраивало все, замешанные в этом деле, стороны. С учетом двух с половиной отданных попрошайкам рублей, денег убитой девушки хватило на приобретение пары бутылок поддельной водки и нехитрой закуски. Погрузив покупки в пакет, странная по виду парочка двинулась к дому карлика. Войдя в дом, палач любовно расставил провиант на кухонный стол.
– Слышь. Толян, ну это, прости меня за это, что я там в автобусе ляпнул, – виновато начал извиняться Александр, решив, что сейчас как нельзя лучше сложилась располагающая к дружелюбию обстановка. – Я это, не подумавши сказал. – списывая на сиюминутно одурманившую голову дурость, признался подельник и с виноватой маской, приклеенной на лице, посмотрел на рыжеволосого главаря. Непостижимым и необъяснимым для него образом этот низкорослый карлик, дотягивающий лишь до груди, полностью подчинил его, держа на поводу непререкаемого животного страха. Так и в окружающей нас природе слабая мышь, нашедшая ахиллесову пяту у непомерно огромного рядом с ней слона, способна вызвать в нем приступ дикого ужаса.
– Да ладно, хрен с тобой, – великодушно отрезал Ижевский маньяк, занятый сервировкой стола.
– Да, ничё себе сегодня улов, – провел томным взглядом гость по расставленной на кухонном столе провизии для предстоящего веселья. – А это, как тебе деваха? Правда, как сладкий персик! – с восхищением произнес горбун, закатывая глаза. Сладостные воспоминания о нежном, молодом женском теле будоражили разум, вычеркивая все остальные ненужные мысли и размышления.
– Да, ничё. – буркнул себе под нос палач, изрядно утомленный больной темой, коварно бьющей под дых. Признаться в собственной мужской слабости себе и другим у него не хватало мужества.
После окончания школы, где оценки по многим предметам заботливыми преподавателями были натянуты до тройки, рыжеволосый мальчуган поступил в ПТУ, пополнив огромную орду будущих рабочих. Так же незаметно, как в школьных стенах, проходили месяцы, скапливаясь в годы. Когда сверстники уже вовсю познавали таинства женской сущности, он стыдливо опускал глаза, быстро проносясь мимо противоположного пола. Может быть, ему еще долго пришлось бы подчиняться могущественному комплексу неполноценности, доминирующему в нем, если бы на одной из студенческих дискотек не подошла к нему молодая девушка.
– Меня зовут Наташа, давай потанцуем, – пригласила она на медленный танец и протянула пухленькую руку. Оставшийся вечер пронесся для Анатолия как в сказке, с единственной разницей в том, что в этой сказке он выступал в роли приглашенной на бал Золушки. Деревенская девушка из Киясовского района с притягательными ямочками на круглом, простодушном лице без остатка завоевала свободное для любви сердце низкорослого поклонника. Не единичны примеры, где высокое и чистое чувство любви способно творить чудеса, превращая даже самое гадкое чудовище в прекрасного принца. Вспыхнувшая в сердце, подобно яркому костру, любовь изменила привычный ход жизни низкорослого студента, наполнив разумным смыслом пустые, чередующиеся дни. Он чувствовал в себе перемены, осознавая, что место, долгое время предназначенное для невиданного ожесточения навесь мир, занимает всепоглощающая, безмерная любовь. И на этот раз великое чувство между людьми одержало верх над больным разумом, еще раз доказывая свою силу в порочном и неустойчивом мире.
– Послушай, завтра у меня соседки разъедутся по домам, может, вина купишь и зайдешь ко мне? – явно намекая на дальнейшее развитие их отношений, спросила она городского ухажера на одной из встреч. Последние несколько месяцев она только и думала о представившейся возможности почувствовать радость плотских утех, о которых наперебой, захлебываясь, рассказывали восторженно подружки, бездарно расставшиеся с невинностью. Девушка делила крохотную комнату еще с двумя соседками. Редко представлявшуюся возможность оказаться одной в комнате общежития она не хотела упускать. «Тем более их чувства к друг к другу уже выросли из пугливых поцелуев в укромных местах», – подумала решившая стать женщиной девушка. Молчаливый влюбленный сначала опешил от заманчивого предложения, но через секунду одобрительно кивнул головой, мысленно согласившись с влюбленной, что их отношения уже можно переносить на пространство кровати. Долгожданного вечера, способного превратить наивных юношу и девушку в мудрых мужчину и женщину, каждый из них ожидал с нетерпением. Они наивно полагали, что, расставшись с невинностью, навсегда пересекут невидимую линию, отделяющую зависимых подростков от независимых взрослых.
Наручные часы показывали около шести вечера, когда студент ПТУ неуверенно постучал в многослойно выкрашенное дверное полотно.
– Да, да, я сейчас, – прокричала Наталья из-за двери и спустя несколько секунд отворила дверь, впустив долгожданного гостя.
– Ну, это, я пришел, – опешил он, любуясь прозрачной белой кофточкой, за шелковистым материалом которой скрывалась полная огня и страсти, едва спрятанная в бюстгальтере, колышущаяся грудь влюбленной.
– Ну, что стоишь в дверях, проходи, – видя замешательство юноши, попросила хозяйка комнаты, оценив, что сделала правильный выбор, надев сегодня эту блузку. Анатолий прошел в глубину комнаты и, вызволив из пакета бутылку красного дешевого вина, поставил ее на стол.
– И это все? А где конфеты к вину и свечи? Ты разве их не купил? – обиженно протянула девушка, представляющая себе совершенно другую картину, в которой ее воображение рисовало романтическую прелюдию к единственному таинству близости между мужчиной и женщиной, что бывает всего лишь раз в жизни.
– Ну это, ты ведь ничего не сказала. – оправдываясь, низким голосом парировал гость, не понимая своей вины.
– А разве я тебе все должна докладывать? Сам не можешь хоть на минуту подумать, чего я хочу! – чуть не плача от обиды, возмутилась девушка, стоя в осколках разбитых грез и надежд, связанных с этим вечером. Неудачно начавшаяся встреча уже не предвещала неукоснительного выполнения желания двух влюбленных.
– Ну ладно, чё ты, прости меня! Я в следующий раз обязательно куплю, – прося о снисхождения к своей персоне, попросил студент ПТУ и, открыв вино, разлил темную жидкость по граненым стаканам. – Слышишь, Наташенька, я тебе обещаю, – скатываясь на ласковый тон, добавил он и протянул наполненный алкоголем стакан. Девушка, пребывавшая в немом замешательстве от захлестнувших чувств обиды и разочарования, спустя только некоторое время нехотя взяла предложенный напиток.
– Ну что, за нас! – бодро произнес первый гост Анатолий и вытянул вперед свой стакан. Прочные и необычайно толстые стенки сосудов, ударившись друг о друга, родили приятный кратковременный звон, отдавшийся небольшим эхом. Первое время девушка вяло, маленькими глотками отпивала дешевое вино, более похожее на продукт смеси воды и красной краски. Она не слушала распинавшегося перед ней собеседника, который о чем-то рассказывал, живо жестикулируя при этом. Она была подавлена диким мужским эгоизмом, показавшим всю свою уродливую сущность, и лишь изредка реагировала чоканием стакана для поддержания очередного нелепого тоста. В такой же пропорции, как испарялся алкогольный напиток из стакана, в ее рассерженной душе происходили необратимые метаморфозы. Удручающее чувство разбившихся вдребезги грез куда-то бесцельно испарилось, подобно выходу сгустка пара, вырвавшегося из закипающего чайника. Ей показалось, что вместо крови по сосудам несется источающая жар река, наполнившая тело приятной негой, которая вот-вот перейдет в сексуальный пик. Закатив глаза, она медленно повалилась на кровать, моментально ощутив на груди теплые и потные от возбуждения мужские руки. На одноместной скрипучей кровати началась неумелая возня тел, рук и языков. Разгоряченные алкоголем, влюбленные наслаждались сближением обнаженных тел.
– Ну, давай, я хочу тебя, – истомно застонала девушка, будучи не в состоянии справиться с вырывавшимся из нее безумным сексуальным влечением. Девственник прильнул к разгоряченному, переполненному страсти женскому телу.
– Ну, давай же! – громко закричала она, чувствуя, как проваливается в бездонную яму неземного блаженства. Любовник дернулся и замер, осознав, что желание близости закончилось в пупке. Детородный орган, призванный доставить плотское удовлетворение, вяло висел, как банан на пальме. Раздосадованный подлой выходкой мужского достоинства, он схватил его руками и бешено затряс. Унижение и стыд, казалось, влившиеся в руки, душили неподвластный всему организму, взбунтовавшийся орган. Так и не дождавшись удовлетворения своих желаний, разгоряченная бурными фантазиями, девушка подняла голову. Перед ней, сгорбившись, сидел неумелый любовник, трясущий в руках мужское начало. Не удержавшись, она дико засмеялась, заполняя комнату звонким смехом, – представив Анатолия в роли Самсона, разрывающего пасть не льву, а маленькому червячку. Еле сдерживая слезы, подступившие к глазам, юноша быстро вскочил с кровати и, накинув одежду, стремглав выскочил из комнаты. Этот пронзительный женский смех, подобно тысячам колоколов, разрывающих слух, преследовал его, даже когда он быстро спускался по ступенькам вниз, и оставил в покое только тогда, когда он был уже в километре от серого, обшарпанного здания общежития. Скрывшись в раскинувшихся кронах деревьев, юноша оперся на одно из них и тихонько заплакал, дав волю своим смертельно оскорбленным чувствам и эмоциям. Приехавшие в понедельник соседки из уст Натальи получили полный и достоверный отчет о неудачно сложившемся любовном вечере. Ровно через сутки, во вторник, каждый студент ПТУ знал, как началась и как закончилась любовная эпопея рыжеволосого карлика.
Жестокая правда того злополучного вечера повлекла за собой постоянные, обидные выпадки, заставившие рыжеволосого студента бросить учебу и тем самым похоронить раз и навсегда надежды о простом человеческом счастье.
– Слушай, давай решим насчет завтра, а то ты уже достал с этой шлюхой, – нервозно осек компаньона палач, нарезая колбасу мелкими ломтиками. – Надо уже план мозговать, а ты все с этой мертвой дурой, вот пристал! – разошелся он не на шутку, с ожесточением вонзая острое лезвие в колбасу. Подельника передернуло, будто он замерз на морозе, когда представил себе истинную немыслимую ярость и нечеловеческую жестокость низкорослого главаря.
– Чё, какой план? – поинтересовался насильник, открывая пробку у одной из бутылок. Закрывавшая бутылку пробка интересовала его больше, чем завтрашний день. Бутылка водки даже и не думала расставаться с пробкой, но после недолгих попыток все же сдалась, и прозрачная сорокаградусная жидкость в равных пропорциях разлилась по двум плохо вымытым стаканам.
– Я насчет того урода, Борьки, завтра мы должны его замочить, ты меня понял? – процедил главарь, усаживаясь за стол. – Завтра ты скажешь ему, что тебе известна кое-какая информация насчет Юли. Борька будет спрашивать: «Так мол и так, в чем беда?» А ты ответишь: «Мол, времени нет, загляни вечерком, поговорим». Уразумел? – учил подельника душегуб и, оторвавшись от приготовления бутерброда, в ожидании ответа на свой вопрос посмотрел на горбуна. Подельник неустанно забивал рот бутербродом, с любовью уложенным тройным слоем колбасы на тонкий ломтик хлеба.
– Да, шеф, все сделаю, будь спок! – буркнул он набитым ртом и, громко чавкая, продолжил ужин.
«Ну ладно, хрен с ним, бесполезно разговаривать, путь жрет, завтра на голодный желудок разберемся,» – утешил себя пришедшей мыслью Анатолий и, налив еще один стакан сорокоградусной, чокнулся с компаньоном за удачное окончание похода.
