355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Ковригин » Выбор. Долгие каникулы в Одессе (СИ) » Текст книги (страница 5)
Выбор. Долгие каникулы в Одессе (СИ)
  • Текст добавлен: 18 апреля 2021, 18:33

Текст книги "Выбор. Долгие каникулы в Одессе (СИ)"


Автор книги: Алексей Ковригин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Подумаешь! Да она и не весит ничего, пошли уже. Прямо и попросить помочь уже нельзя!

Соня легко подхватила корзинку и первой вышла со двора. Братья вдвоём уцепили свою корзиночку за ручку и потопали вслед за девочкой. Я замыкал шествие в гордом одиночестве как падишах, следующий за своими носильщиками или скорее как пастух, сопровождающий своих овец.

– А этот малолетний деловар далеко пойдёт. Ишь, как он ловко Соню на место поставил. – И старый Арон вновь со вкусом задремал.

– Молодец, дочка, настоящая еврейская девочка! Ничего, она ещё только учится, но уже сейчас может пригасить конфликт, если ей это надо. А как нужно устраивать правильный скандал, я её ещё научу. И победно взглянув на соседку Фиру, Бэлла величаво вплыла в своё жилище.

А Фира Самуиловна, с удовлетворением оглядев опустевший двор, решила, что таки-да, для первого раза её Миша произвёл на всех нужное впечатление. Осталось решить вопрос со школьными экзаменами и можно приглашать родственников и гостей для знакомства с сыночкой. Фира задумчиво вздохнула. Вскоре придётся немножко потратиться, не так шоб сильно и на большой фестиваль, но на маленький праздник, таки-да. Но это того стоит, хотя и по деньгам стоит тоже! Пора сильно задуматься и уже начинать составлять список гостей. Кого надо позвать обязательно, кого не так што бы и обязательно, и кого не обязательно совсем. Фира ещё раз вздохнула, но уже решительно, и вернулась в комнату.

Глава 5. Вот и «прописался»

Все всегда заканчивается хорошо. Если все закончилось плохо, значит это еще не конец.

Пауло Коэльо

Дежавю! Всего десять дней назад я «гулял» этим же самым маршрутом, беспечно помахивая тросточкой и в пол-уха благосклонно выслушивая местного чичероне, рассказывающего о попадающихся на нашем пути местных достопримечательностях. А теперь почти вприпрыжку я несусь за братьями, стараясь от них отстать. И если бы не Сонечка, которая категорически бежать не хотела, то на пляже Отрады мы бы появились не «чинно-благородно», а как загнанные скаковые лошади, задыхаясь и в пене. Свою стоянку по настоянию Сони мы решили устроить метрах в двадцати от береговой черты.

– Ну, вы же не хотите, чтоб отдыхающие разгуливали по нашим головам и заглядывали к нам в корзиночки?

И как только корзинки опустились на песок, так братья тут же скинули с себя всю одежду, включая трусы, и с радостными воплями кинулись в море.

– Вот так всегда! – возмутилась моя соседка. – Как гулять на пляж, так – Возьмите нас с собой! – А как пришли, так сами купаться, а ты вещи сторожи!

Я осмотрелся вокруг. По сравнению с моим временем пляж выглядит неприютно и пустынно. Вправо, до самых скал метрах в двухстах от нас, не видно ни души. Левее, метрах в шестидесяти отдыхает большая группа молодёжи человек в пятнадцать-двадцать. Кто-то купается, кто-то играет в мяч и карты, оттуда доносятся бренчанье гитары, здравицы, хохот и песни. Видимо они что-то отмечают. По пляжу бродят парочки и порой уединяются в прибрежные заросли деревьев и кустов пообжиматься и потискаться.

Полоса пляжа показалась мне намного уже, чем я видел в своём времени, а деревья и кусты наоборот были выше и гуще. Сам пляж шириной метров в пять от уреза воды захламлён тиной, какой-то гниющей травой, мусором, щепками и выкинутыми на берег обломками деревьев и топляками.

– Соня, а здесь всегда так безлюдно?

– Да ты что, Миша! Это просто сильный шторм был три дня, видишь, всё ещё волнение идёт? Вот народ и перебрался на Ланжерон. Там мельче, и вода быстрее прогревается. Да и пляжи чистят постоянно, там же отдыхающие со всех пансионатов гуляют. Здесь тоже почистят, но чуть позже.

Сонечка с грустью смотрит в сторону моря и я, пожалев соседку предлагаю:

– Соня! Так ты иди, тоже искупнись? А я посторожу, если так уж нужно. Заодно и позагораю, пока солнышко высоко стоит.

– Ой! Правда? Спасибо Миша! Ты только отвернись, пожалуйста, мне платье снять надо. И смотри не подглядывай!

Я усмехнулся, она хоть сама-то поняла, что сейчас сказала? Да и больно мне надо на неё смотреть. Нет там ничего такого, на что посмотреть можно, да и возраст у меня сейчас такой, что девчонки совсем не интересуют. Я расстелил простынку и, раздевшись до трусов, улёгся на живот, подставив спину жаркому солнцу. И сам не заметил, как меня сморило.

– Миша! Ну, ты и сторож. Так тебя самого унесут, а ты и не заметишь! Хоть бы переворачивался с боку набок, сгорел ведь совсем!

Довольная Сонечка уже расчёсывает свои густые волнистые волосы, подставив закатным лучам счастливую мордашку.

– Иди, купайся! Только этих малолетних шлемазлов на берег выгони погреться, вода холодная, а они, бестолочи, этого не понимают. Так и заболеть недолго!

Я подхожу к воде и, подумав секунду, тоже скидываю трусы и вешаю их на сук топляка. Братья мои ровесники, а купаются без трусов, да и нет тут вокруг никого, кого стесняться нужно.

– Эй! Водоплавающие! Ну-ка вылезайте на берег погреться. Не хватало мне ещё за вас звездюлей получать от вашей мамы за вашу простуду!

Выгнав братьев на берег, захожу в воду по пояс и, зажав нос пальцами, с головой погружаюсь в воду. Вынырнув и отфыркиваясь от воды под вопли Арика, что я купаюсь как девчонка, ныряю в набегающую волну. И кто сказал, что вода в море холодная? Это вы ещё в Байкале не купались!

Я родился и вырос на берегу сибирской реки, да и потом всю жизнь прожил или возле моря, или рядом с рекой. Да и зимой бассейн посещать не забывал. Плавать любил и умел с детства. И хоть спортсменом не был, но что такое брасс, кроль или баттерфляй знал не понаслышке. Вот и сейчас я перепробовал все стили, которые знал. Ну, что сказать? Получалось так себе, довольно корявенько, в прошлой жизни у меня выходило намного лучше. Перевернувшись на спину, я раскидываю в сторону руки и плавно раскачиваюсь на лёгкой волне. Лепота!

– Эй! Мишка! Ты где?

Я высовываюсь из воды и гляжу на пляж. Так и есть. Братья видимо потеряли меня и забеспокоились. Помахав им рукой, чтоб привлечь внимание, я лениво плыву в сторону берега, до которого не далее ста метров.

– Мишка! Ты что, совсем с ума сошёл, что так далеко заплываешь? А если ногу судорогой сведёт? Да твоя мама нам все ухи открутит! Знаешь, как она больно уши дерёт?

И Додик машинально трогает своё ухо.

– Давай тоже вылазь, Соня уже кушать зовёт.

– Сейчас, только ещё стометровочку для разогрева проплыву и подойду.

Не понял? А где мои трусы? Я смотрю на топляк, на котором висели мои труселя и вдруг пропали.

– Эй! Мишка, кушать иди!

Возле нашего лагеря стоит Арик и довольно улыбаясь, размахивает моими трусами как флагом. Додик и Соня смотрят в мою сторону и тоже ехидно ухмыляются. Вот же шкода малолетняя! Ну ладно, будет и на моей улице праздник, уж что-нибудь да придумаю, ещё не обрадуетесь!

Проходящая мимо меня парочка приостанавливается, и парень с пьяной непосредственностью восклицает:

– Катюха! Да ты глянь, какая фиговина у пацана растёт!

Девица заинтересованно глядит в мою сторону и пьяненько хихикает:

– Сеня, это у тебя фиговина, а у пацанчика растёт то, что надо!

И рассмеявшись, увлекает своего кавалера дальше. Я ухмыляюсь, оказывается анекдот из моего времени, про слона с фиговиной имеет очень длинную бороду. Подойдя к Арику, я забираю у него трусы и заодно отвешиваю лёгкого подзатыльника.

– Ай! Ты чего дерёшься? Мы что, твои трусы караулить должны были? Я вот Рафику скажу, так он тебе самому знаешь как наваляет!

– Не тобою положено, не тебе и поднимать! Выставил меня дурнем перед чужими людьми, так помалкивай теперь уж.

– Ну, надо же! Хоть бы срам свой прикрыл, бесстыжий, трясёшь тут бейцами, как пропитой босяк с Сахалинчика, да ещё и руки распускаешь! Я больше с тобой вообще никуда не пойду, и гулять не стану!

– Да не больно-то и надо! Подумаешь, Цаца выискалась. А прикрывается пусть тот, кому нет что показать, а мне стыдиться нечего. А вот была бы ты культурной девчонкой, так отвернулась бы, как и полагается приличной девочке, а не пялилась, куда не следует.

Я одеваюсь и всё больше начинаю злиться на себя и на этих малолеток. На ровном месте скандал устроили. Опять мои эмоции вперёд меня выскакивают. Под собственное сердитое сопение я не спеша зашнуровываю ботинки.

– Это я-то Цаца? Это я неприличная девочка? Ах, ты… Это я пялилась? Да ты что ли совсем дурак?

В голосе Сони прорезалась нешуточная обида, и появились слезливые нотки.

– Да я… Ой! Детдомовские идут!

Закончив шнуровку, я отряхиваю штаны от песка и разгибаюсь. Однако засада! Вокруг нас стоит пятеро пацанов в возрасте десяти-одиннадцати лет. Действительно, детдомовские. Одинаковые стрижки в ноль, одинаковые серые штаны и рубахи и одинаковые растоптанные башмаки. А самое главное, одинаковые рыскающие по сторонам взгляды озлобленных волчат.

В другое время я бы и сам предложил им свои продукты. Видно же, что пацаны голодные. Сейчас в детдомах ребятню разносолами не балуют, да никогда и не баловали. Забота в основном на словах, а на деле… Но судя по всему, тут экспроприация разворачивается уже и без моего желания. И надо что-то делать. Очень уж мне не нравится, как ситуация начинает развиваться.

– Оба на! Ты глянь Микола! Мы тут на наш пляж пришли после трудового дня пот пролетарский смыть, а какие-то залётные буржуйчики наше место уже заняли и испохабили! Ты глянь, какие у них харчи смачные, а у нас с самого утра маковой росинки во рту небыло. И где она, эта самая справедливость, за которую наши отцы жизней своих не жалели и кровь проливали?

– А с нами, детьми рабочих, нэпманские детишки по справедливости поделиться не хотят? А шо? Мы много не возьмём, одну корзинку вам, а одну нам, всё по справедливости! Вот только курочку свою нам положить не забудьте, вот не поверю, шо ваши жидовские мамы вам кошерную курочку с собой не положили. Или вы уже сожрали наших куриц?

Вожак малолетних босяков явно наслаждается ситуацией. Говорит с лёгкой ленцой, и как бы даже сочувствующе, вот только я в это сочувствие абсолютно не верю. Ещё в прошлой моей жизни не раз видел как подобная ленца, и сочувствие мгновенно сменялись беспощадной яростью. Внешне безразлично я осматриваю берег, с тоской понимая, что никто к нам на помощь не придёт.

Компания молодёжи уже удаляется и просто нас не видит. Потому-то эта гоп-компания и вылезла на берег, что здесь и сейчас им никто помешать не может. Похоже, если не разрулю, то придётся действовать по «жёсткому» варианту. Ещё в моей «зрелой» молодости в девяностые годы, тренер по боксу натаскивая нашу группу на самозащиту мне говорил:

– Миша, пойми, ты не спортсмен, на ринге тебе не выступать. Выучи пару-тройку связок, и оттачивай их до посинения. Возможно, когда-нибудь они тебе пригодятся. И если успеешь ударить первым, то возможно выиграешь жизнь.

Так оно и было пару раз, вот только в последней стычке удача была не на моей стороне.

Я вскинул руки в примиряющем жесте и произнёс:

– Пацаны, я всё понимаю и кипеша не хочу, забирайте продукты и разойдёмся краями.

– Ха! А пацанчик-то сечёт фишку! Микола, покидай все харчи в корзинку. Думаю, детишек дома их мамы пожалеют и покормят. Эй! Жидёнок, ты паскуда, куда нашу корзинку поволок? Микола, шо за дела? У тебя из-под носа, корзинку с нашими харчами тянут, а ты и мышей не ловишь! Ну-ка, разберись, с чего это жиды такими борзыми стали. Наверное, давно не огребали?

– Мы не отдадим нашу корзинку! Нас дедушка заругает!

Арик мёртвой хваткой уцепился за свою корзинку, с другой стороны в неё вцепился Додик.

– Я тоже не отдам свою корзиночку!

Соня подхватывает и прижимает к груди вторую корзинку, с презрением посмотрев в мою сторону. Вот хрен поймёшь, этих баб, что старых, что малых. Когда не надо так умные, аж чересчур, а вот когда надо, так их мозг напрочь отключается! Она что, не понимает, что я пытаюсь эту хреновую для нас всех сетуёвину разрулить? Нет. Не понимает!

Вожак, даже обрадовался такому развитию ситуации. Лохи сами подставляются, даже не понимая этого. Повернувшись ко мне, он в деланом изумлении разводит руками.

– И шо теперь делать будем? Ты тут вроде как бы самый умный, может быть, придумаешь ещё чего?

– Да, есть ещё пара вариантов. Можете продукты сложить в мою простынку и забрать с собой, а можете тут покушать, мы подождём.

Хмурый взгляд гопника показывает мне, что такой расклад ему совсем не нравится и теперь он соображает, что предпринять. Ограничиться только грабежом лохов, или всё-таки закончить дело разбоем и мордобоем. Второе ему явно больше по душе, но и у этой категории людей есть свои понятия о «правильном наезде».

– Гриня! Да шо ты слушаешь этого поца? Забираем харч и валим до хавиры, а попробуют вякнуть, так отбуцкаем со всем нашим почтением. И добавки дадим, даже если и не попросят!

– Во! – Гриня радостно ощерился. – Слыхал, что люди толкуют? Не, не подойдут нам твои варианты. Мы забираем обе корзинки, а твоя жидовочка нам их отнесёт до хаты. Да ты не боись, мы с понятием, завтра она домой придёт, может даже и не помятая. У нас там свои марухи есть, не чета этой тощей тюльке. Разве что кто-нибудь из моих кентов её немного поваляет для интереса!

И он гнусно гогочет, а вся банда подхватывает этот гогот, как стая шакалов, вторя своему вожаку.

– Я никуда не пойду!

До Сони видимо всё-таки дошёл весь трагизм ситуации.

– Миша! Ну, сделай хоть что-нибудь!

Бли-ин! А я что, по-твоему, только что пытался сделать? Эх! Всё гонор твой неуместный, он мозг отключает напрочь.

Гопник стоит чуть левее меня, и я начинаю переминаться с ноги на ногу, как бы мандражируя, но на самом деле занимая удобную для себя позицию.

– Да куда ты денешься! Щас платье на голове узлом завяжу, и ты как козочка сама поскачешь, я только прутиком подгонять буду, шоб не заблукала!

Микола вытягивает в сторону Сони руки, растопырив пальцы как грабли и сально ржёт, давясь слюнями. Соня взвизгивает от ужаса и отпрыгивает ко мне за спину. Ага! Нормально девочка встала, ещё бы братьев с пути убрать, но это, похоже, из области фантастики. Они оцепенели от страха и замерли неподвижно как два суслика.

Ну и пусть так стоят, лишь бы под ногами не путались, да вовремя сообразили, когда надо будет убегать. Я свои шансы оцениваю трезво. Их у меня попросту нет. Пацанов больше, они старше меня на два-три года, выше, тяжелее и банально сильнее.

Если на что-то надеяться, так это на неожиданность. Всё равно мне деваться некуда. Я уже понял, что Гриня относится к той категории подонков, которым мало победить, им ещё и покуражиться при этом надо. Иначе им и победа не победа, и трофей не в кайф. К сожалению, я и таких отморозков встречал на своём пути. Убежать-то я, наверное, смогу и то вряд ли, но как потом я буду смотреть в глаза своим новым товарищам, а главное их родителям и своей маме? Всё также безразлично, но подобравшись внутри, я смотрю уже на Гриню, и так же как он, с ленцой и сочувствием произношу:

– Но есть ещё вариант!

– Чего?

Вся банда замирает, пытаясь понять, что я сейчас сказал.

– Я говорю, что есть ещё вариант. Вы же куда-то там пролетали? Ну, так и летите дальше и тогда я вас не трону. Но если вы попробуете обидеть моих друзей или девчонку, я беспредела не допущу, а ваши жопы на британские флаги порву!

Я специально нагнетаю обстановку, чтоб спровоцировать врага на неконтролируемую ярость, и добиваюсь того, чего и хотел. Гриня ведётся на мой развод.

– ШО? Ах ты тля!

Увесистый кулак пронёсся над моей головой, слегка чиркнув по волосам. Но я уже готов действовать и, вовремя заметив движение руки, смещаюсь влево слегка присев на ногу. И как только кулак пролетает над моей головой, резко, как туго свёрнутая пружина распрямляюсь и со всей дури бью с левой руки в печень врага.

Сухой и острый кулачок, как наконечник копья ударяет в подреберье и глубоко проникает в брюшину. Мне кажется, что я даже слышу хлюпающий звук от тычка в печень, удар правым кулаком по печени был излишним, но эта двоечка «там» была наработана у меня самой первой и бил я на полном автомате. Нокаут! Мой тренер был бы мной доволен.

Но мне некогда заниматься воспоминаниями, и перешагнув через падающего Гриню, я уже приближаюсь к следующему гопнику. Опять двоечка, в этот раз с правой руки и в солнечное сплетение, но видимо я не попадаю туда куда нужно. Соперник поплыл, я это вижу, но он стоит. Я делаю шаг вправо и вновь бью с правой руки, но теперь уже по селезёнке. Бинго! Второй гопник уходит в нокаут и валится кулём на спину.

Но на этом моё преимущество закончилось. Пацаны битые, прошли не одну драку и опомнились быстро, вот только чувствуется некоторая растерянность в их действиях. Третий босяк хватает меня за ворот рубахи, и держит на расстоянии вытянутых рук, соображая, что же со мной делать. Мне раздумывать некогда. Вырваться из его рук я не могу, мои руки до него не достают, и тогда я со всего маха бью его носком ботинка по голени.

Больно, наверное? Иначе чего его личико так перекосило, да и руки у него слегка ослабли. Я из всех сил рвусь в его сторону, и мне удаётся сократить расстояние ещё на несколько сантиметров. В надежде на удачу, из всех сил бью правой ногой на всю длину и попадаю! Удар в пах и для взрослого мужика фатален, что уж говорить о пацане? Он начинает заваливаться наземь, но ворота рубахи не выпускает.

Я в исступлении бью кулаками по его лицу, но всё бесполезно. Похоже, клиент в отключке и держится за ворот чисто рефлекторно. Сцуко! Он же сейчас упадёт сам и меня уронит! Почти падая, я упираюсь руками в свои же колени и делаю отчаянный рывок вверх. Слышится треск ткани, мой воротник остаётся в руках упавшего босяка, а я начинаю выпрямляться и чувствую себя как при всплытии с большой глубины.

У меня перед глазами мелькают жёлтые искорки и расплываются красные круги, отчаянно не хватает воздуха, кровь шумит и отдаётся в ушах гулкими толчками. Но на меня уже наваливается ещё один вражина. Во, дурак-то! Нет, чтоб меня ударить, пнуть, или толкнуть на худой конец, так он пытается меня сверху придавить! Мне и делать-то почти ничего не приходится.

Хватаю его за руку и обнимаю, как питон обнимает свою жертву, впечатываю свою шею ему в подмышку, и приседаю к нему же под ноги. И даже за бедро его как следует ухватить не успеваю, а он уже летит через меня вверх ногами. Классическая «мельница». Он же думал, что я вверх рваться буду, а у меня уже никаких сил куда-то рваться не осталось.

Мне бы сейчас упасть куда-нибудь под кустик, да сдохнуть там по-тихому, вот только чтоб никто не мешался. Но увы, рефлексировать мне тоже некогда, я вскакиваю и вижу стоящего на четвереньках ошеломлённого «борца». Ни секунды не задумываясь, я, делаю шаг в его сторону и по футбольному пробиваю «пенальти» в голову. Неспортивно? Так и покалечить можно?

А мне вот сейчас плевать! Меня тут за десять дней уже в третий раз убить пытаются, и мне ничуть своих оппонентов не жалко. Хорошо попал, даже хруст послышался, надеюсь, он не скоро очнётся. Однако не все дела окончены, ещё один враг где-то кружит. Я с хриплым полу-вздохом, полу-бульканьем, с трудом распрямляю спину и хищным взглядом оглядываю побоище.

Ха! А результат-то даже лучше, чем я мог мечтать. Но где же мой последний оппонент? А! Вижу! Но что-то он не торопится ко мне, засцал что ли? Ну, я его понимаю, только что на твоих глазах всю твою гоп-компанию положили, тут поневоле задёргаешься. Но и у меня нет сил, продолжать драку. Однако мне ничья не нужна, только победа! Ссышь меня? На этом и сыграю!

– Так это ты моих друзей хотел отбуцкать? Это ты мою Соню тощей тюлькой называл и хотел своим кентам на ночь отдать? Меня, Мишу – Лапу, на дешёвый гоп-стоп взять решил?

С каждым словом, я делаю маленький шажок в сторону гопника и вскоре подхожу к нему вплотную. Тот стоит, ни жив, ни мёртв и смотрит на меня выпученными глазами. Ну, так понятно, прёт на тебя этакое чудище, хрипит-завывает, а дружков твоих только что на твоих глазах то ли убил, то ли покалечил. Поневоле замрёшь тут.

– Чего молчишь, язык проглотил?

– Это не я! Я просто мимо шёл! Я говорил, что вас трогать не надо, это Гриня с Миколой, они пошутить решили!

– Пошутить? Нюхай, чем ваши шутки пахнут!

Я сую под нос отшатнувшегося гопника свой кулак. Ну, нифига себе! А чего это он такой… весь окровавленный? Будто я им кровь в ведре мешал. Я взглянул на вторую руку, надо же! И где же это я так извазюкаться-то успел? Пипец рубашке, не отстирается теперь.

– Слушай сюда внимательно! И не говори, что не слышал, это я тебе говорю, Миша-Лапа с Молдаванки! Отрада теперь моя, если я кого из ваших здесь увижу, то тут и прикопаю. Ты меня понял?

– Д-да!

– За испорченную рубаху мне откуп занесёте, это понятно?

– Д-да!

– Всё, свободен!

Я слегка толкаю гопника в живот, и тот, откачнувшись, вдруг громко испортил воздух. А на штанах расплылось большое мокрое пятно. Однако нехило я его запугал, он прямо и в натуре обоссался!

Я гляжу на скульптурную группу «Три соляных столпа» и печально качаю головой.

– Арик, Додик, отомрите уже! Только корзиночку на радостях не разорвите. Соня, душа моя, тоже очнись. Понимаю, красиво, но некогда нам сейчас морскими пейзажами любоваться. Собирай быстро продукты, дома покушаешь, нам пора! А я пока ополоснусь чуток, чёта замарался слегка.

А потом мы идём домой. Ну, как идём? Быстро идём, очень быстро идём… бежим, в общем! Меня подгоняет чувство опасности, а вдруг «наши» урканы очухались и своим дружкам нас уже заложили. Или где-нибудь в окрестностях пляжа бродит ещё одна подобная банда? Это тормозу с пляжа я мог втирать про Мишу-Лапу с Молдаванки, а на самом-то деле я здесь никто и звать меня никак. И с этим тоже теперь что-то надо делать!

Уже у самой подворотни я останавливаю свою компанию и строго-настрого наказываю никому и ничего не рассказывать.

– А то фиг нам, а не походы на пляж. Понятно?

Три китайских болванчика дружно и часто-часто кивают головами. Что-то они у меня к вечеру какие-то молчаливые стали. На пляж летели, так трещали без умолку, а на обратном пути ни словечка, ни писка. Вот как животворно влияет свежий морской воздух на детский организм!

– Сонечка, дай мне мою простынку, я сверху накину, чтоб рубашку прикрыть, а продукты к себе забери, не по карманам же мне их распихивать!

Накрываюсь простынкой быстро пересекаю двор и поднимаюсь в квартиру. На моё счастье мама в комнате что-то шьёт на машинке, и я проскальзываю в ванную незамеченным. Засовываю рубашку в корзину с грязным бельём, тщательно моюсь с мылом под холодным душем и устало бреду в свою спальню.

– Миша! А ты чего так рано спать ложишься? Ты не заболел? Может тебе горячего молока согреть?

– Не мамочка, я не заболел, просто устал. Наверное, перекупался с непривычки.

Я нарочито широко зеваю, ложусь на кровать, и неожиданно для себя засыпаю.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю