Текст книги "Теплыми руками (СИ)"
Автор книги: Алексей Котов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава восьмая
в которой рассказывается о том, что любая интрига похожа на колеблющиеся весы, а так же о том, что не стоит унывать даже, казалось бы, в безвыходных ситуациях.
У входа в КПЗ меня остановил усмехающийся прапорщик. Он явно поджидал меня и снял телефонную трубку, еще не услышав моего требования о немедленной встрече со следователем Светланой Петровной Шарковской.
Я присел на казенную скамью. Закончив разговаривать по телефону, прапорщик коротко бросил:
– Ждите.
Я безропотно прождал пять часов. Иногда я выходил на улицу, чтобы покурить и именно там, глядя на свободных людей, я вдруг понимал, насколько несвободен я сам. Мои руки не сковывали наручники, а ноги – кандалы, меня не окружали стены и решетки, а под свитером не прятался скромный собачий ошейник, но, тем не менее, я никуда не мог уйти. И даже более того, я не был в тюрьме, я терпеливо ждал, когда меня пустят в тюрьму. Господи, не это ли высшая степень несвободы, когда ты становишься узником и совсем не замечаешь этого? Но тогда, может быть, и сама свобода не столь драгоценная игрушка, если человек готов вот так легко променять ее на встречу со следователем? Или вопрос был совсем в другом: мне было наплевать на себя, и я хотел только одно – вытащить из беды мою Раю. Кажется, я даже успел подумать о том, что из таких «узников» как я было невозможно собрать даже самую крохотную демонстрацию. Увы, но я был готов в одиночку бороться с целым миром, а не взывать к его помощи.
В десять часов вечера, прапорщик наконец-то открыл решетчатую дверь. Мы прошли по коридору и остановились возле уже знакомой мне камеры номер тринадцать.
– Светланы Петровны сегодня не будет, – пояснил прапорщик. Он кивнул на дверь: – Но если вы хотите, вы можете переночевать с женой.
Я кивнул. Прапорщик долго скрежетал ключом в замочной скважине. Он искоса бросал на меня многозначительные и вместе с тем довольно насмешливые взгляды.
– Эй, дамочка, – крикнул он в абсолютно черный проем за распахнувшейся дверью. – Гостя принимай.
Я шагнул в камеру. Дверь с грохотом захлопнулась.
Несколько секунд я стоял и осматривался, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полной темноте, а потом тихо позвал:
– Рая…
Ответом мне послужил животный рев неведомого существа, и чьи-то сильные руки вцепились мне в горло. Я инстинктивно схватил их за запястья. Под моими пальцами захрустели хорошо накрахмаленные рукава мужской рубашки.
– Я тебе покажу Рая, – прошипел незнакомец. – Удавлю, падлу!
Я несколько раз ткнул перед собой кулаком наугад. Существо взвизгнуло и отлетело в сторону. Я бросился вперед. Незнакомец метнулся к выходу, но мне удалось схватить его за пиджак и повалить на нары. Тот отчаянно сопротивлялся. Я ударил еще раз, целясь в то место, где должные были быть ребра незнакомца. Прижатый животом к нарам незнакомец взвыл нечеловеческим голосом:
– Лучше убей, гад!
Стараясь говорить спокойно, я спросил:
– Здесь должна быть женщина. Где она?
– Я не женщина.
– Ты не ответил на вопрос.
– Не знаю!.. Я здесь совсем один.
Голос показался мне знакомым, и я спросил:
– Ты кто?
– А ты кто?.. И вообще не дави мне на шею, позвоночник сломаешь.
Я чуть ослабил захват. Задать следующего вопроса я не успел – за дверью захохотали и в камере вспыхнул яркий свет. Несколько секунд я с удивлением рассматривал своего противника, а потом плюнул с досады и отпустил его. На нарах лежал всклоченный и одичавший Гриша.
Пару минут мы приводили себя в порядок, искоса посматривая друг на друга. Гриша сердито сопел и никак не мог зашнуровать дрожащими пальцами шнурки потерянного в пылу схватки ботинка. Я поднял с пола рукав его пиджака и положил рядом с Гришей. Он благодарно кивнул.
– Давно ты здесь? – спросил я.
– Второй день, – голос Гриши трагически дрогнул.
– Ты сильно изменился, – заметил я. – У тебя такой робинзоновский вид, словно ты прожил тут лет пять.
– Меня допрашивала Шарковская.
– Та или другая?
Гриша не понял шутки и выругался.
– Конечно та.
– Сочувствую. Что же она хотела?
Гриша пожал плечами.
– Черт ее знает. Сначала она расспрашивала меня, о чем мы болтали на вечеринке после твоего освобождения. Потом рассматривала списки по распределению участков, – их отобрали у меня при обыске, – а затем целых полчаса молча курила у окна.
Новость о списках насторожила меня. Я почти забыл об их существовании.
– Зачем Светке списки? – спросил я.
Гриша немного успокоился. Он сел и вытащил сигареты.
– Ты знаешь, – прикурив измятую сигарету, заговорил он. – У меня сложилось такое впечатление, что она и сама толком не знает, зачем они ей нужны. Кирпич-то уже свистнули и это все знают.
– Значит, ты так и не понял, чего она хотела от тебя?
– Нет… – Гриша обиженно хлюпнул носом. – Этот следователь не женщина, а змея подколодная. Она хотела меня завербовать в осведомители.
Я улыбнулся.
– Понимаю. Ты не согласился. Тогда Светка сказала, что подсадит на ночь к тебе в камеру какого-нибудь типа со строго определенными сексуальными наклонностями. Такая провокация в ее стиле. Ты, конечно, занервничал. Когда охотник вдруг превращается в добычу, он поневоле начинает нервничать. Но зачем Светке вдруг потребовался доносчик?
– Понятия не имею, – Гриша развел руками. – Кстати, Светка сказала, что тот тип, которого она подсадит ко мне в камеру, любит называть свои жертвы «Раечками». Я здорово испугался.
– Ладно, все уже закончилось, – я подошел к двери и стукнул по ней кулаком. – Эй, служивый!
– Ну, что? – сразу же послышалось из-за двери.
– Где моя жена?
– Не беспокойся, в целости и сохранности. Светлана Петровна бережет ее как зеницу ока. Она забрала ее к себе домой, – охранник немного помолчал и добавил. – А вот тот торт, сука, который ты мне подсунул, я тебя никогда не прощу.
Я засмеялся.
– А-а-а, старый знакомый?
– Старый? Я посмотрю, каким ты завтра после допроса станешь.
Охранник смачно плюнул и ушел.
Я вернулся к Грише и присел рядом с ним на нары. Мы проговорили больше часа. Гриша окончательно успокоился и даже поведал мне о сердечной слабости к адвокату Надежде Петровне. По его мнению, между сестрами практически не было ничего общего. Я засомневался. Тогда Гриша принялся перечислять мне все те маленькие отличия, которые ему удалось заметить, пообщавшись с обеими сестричками. Правда, все они носили чисто условный характер и выражались в динамике движения лица, скорости реакции и тому подобное. Например, когда Надя прикладывает свой пальчик к носу, (излюбленный жест сестричек) она прикладывает его под углом в тридцать градусов, в то время как Светка делает тоже самое, но под углом в сорок пять и даже чуть больше.
Я скептически улыбнулся и сказал, что различать сестер при помощи транспортира и секундомера занятие довольно хлопотное. Мы снова заговорил о списках. Мне никак не удавалось понять, зачем вдруг они потребовались следователю. Гриша снова пожал плечами и сказал, что списки существуют не в одном экземпляре. Светлане понадобился только один, а об остальных она даже не спросила.
Ночью я долго ворочался с боку на бок, пытаясь разобраться в происходящем. Но любая версия шла к чертям, как только я вспоминал реплику Гриши о том, что на заключительной части допроса Светлана курила у окна, забыв о существовании задержанного. Мне казалось, что я даже видел спину следователя и краешек ее задумчиво наморщенного лба. О чем она думала, а точнее говоря, замышляла, было просто невозможно понять.
Утром меня вызвали к Светлане. Следователь пила чай. Она была в прекрасном расположении духа и предложила мне позавтракать вместе с ней. Я отказался и довольно резко спросил, где сейчас находится Рая. Светлана притворно вздохнула: что поделаешь, но утром ей опять пришлось вернуть Раю в КПЗ. Я внимательно осмотрел широкий стол следователя. К сожалению, массивной пепельницы на нем уже не было, а тот предмет, который ее заменял, представлял жалкий кусочек жести.
Я сел и закурил. Светлана лицемерно улыбнулась.
– Я предупреждала вас, – сказала она, – что вам не стоило вмешиваться в женскую драку. Сейчас вы имеете дело не с милиционером, и даже не с обиженной женщиной, а с ущемленным женским самолюбием. Я вам не завидую.
– Плевать я хотел на твое самолюбие, – грубо оборвал я Светлану. – Если с головы Раи упадет хоть один волос, я придушу тебя в твоем же кабинете.
– Мы уже перешли на ты? – весело удивилась Светлана. – А впрочем, я понимаю – убивать малознакомого человека нелогично. Что касается Раи, то можешь за нее не беспокоиться. Вчера вечером мы довольно мило побеседовали с ней. Я накормила ее вкусным ужином и уложила спать на роскошном диване.
– Ты всегда так относишься к задержанным?
– Конечно, нет. Но у нас с тобой личные счеты и если ты помнишь, вчера я пообещала превратить твою жизнь в ад.
– Именно этим ты сейчас и занимаешься?
– Да. Кстати, Рая похвасталась мне, что ты подаешь ей завтрак в постель.
– Еще чего!..
– А вот мне пришлось сделать это. Должна тебе заметить, что ты слишком балуешь свою жену. Впрочем, счастье всегда оглупляет человека, – улыбка следователя стала снисходительной. – Ну-с, а теперь перейдем к делу. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что во имя сохранения целостности моей легко ранимой женской психики, я не могу отпустить тебя просто так?
Я неохотно кивнул.
– Хорошо, – продолжила Светка. – Теперь давай договоримся с тобой по-хорошему: ты садишься в тюрьму по доброй воле, и мы благополучно заканчиваем наше побоище.
– Извини, но я сажусь в тюрьму на какой срок?
– Год-полтора общего режима, не вдалеке от дома. Если ты будешь примерно себя вести, срок сократят. Я гарантирую.
– Что-то маловато для ада.
– А кто сказал, что ад ждет тебя в тюрьме?
Я попытался понять смысл сказанного. Мне даже пришлось почесать затылок. Светка придумала что-то по-настоящему дьявольское.
Я попробовал нащупать слабое место противника и спросил:
– А если я попробую вытащить Раю без твоей помощи? Уверен, что она не принимала непосредственного участия в твоей разборке с сестрой в туалете.
– Правильно. Она только стояла на стреме, но для суда будет достаточно и этого.
Боже мой, моя Рая, моя Прекрасная Принцесса, стояла на стреме и где? В женском туалете!.. В свой медовый месяц.
– Она могла зайти туда случайно, – охрипшим от возмущения голосом предположил я.
– У меня есть масса свидетелей, которые подтвердят обратное, – возразила Светлана. – Но не в этом дело. Может быть, тебе и удастся вытащить одного человека, но не всех сразу.
– Всех?! – удивился я.
– А я тебе еще разве не говорила? – Светлана протянула мне сигарету и щелкнула зажигалкой. – Твой друг Коля снова у меня в гостях. Но на этот раз вместе со своей верной женой.
Я подавился сигаретным дымом и закашлялся. Следователь смотрела с явным участием, примерно с таким же, с каким смотрит опытный врач на безнадежно больного.
– Твоя неуемная сестричка опять придумала какую-нибудь комбинацию? – наконец с трудом выговорил я.
– Опять. Надька зачем-то решила, что необходимо вернуть пропавший кирпич на прежнее место – Колин участок. Зачем, я не знаю. Впрочем, это не имеет значения. Как говорили древние, важен сам факт, а Рубикон, который нужно перейти, может называться и как-то иначе.
У меня потемнело в глазах.
– И Коля согласился на эту идиотскую затею?! – закричал я.
– Моя сестра довольно опытный адвокат и обладает даром убеждения. Когда завертелась вся эта чехарда с кирпичом, ее участники начали постепенно сходить с ума. Вокруг постоянно что-то менялось и твоим друзьям постоянно хотелось что-нибудь перейти. Не знаю как там насчет Рубикона, но границы здравого смысла – точно. Твоего друга Колю подвел элементарный азарт. Жажда действия всегда делает человека глупее, чем он есть на самом деле.
– Но смысл?!
Следователь пожала плечами.
– О смысле поинтересуйся у моей сестрички. Короче говоря, сегодня ночью твой друг Коля вместе с женой пробрались на кирпичный завод и принялись укладывать кирпич в кузов стоящего там же «КАМАЗа». Их взяли уже под утро, когда они уложили его в количестве достаточном для того, что бы получить пятилетний срок.
Я встал и принялся нервно расхаживать по кабинету. Следователь молча наблюдала за мной и загадочно улыбалась.
Я подошел к окну и нервно забарабанил пальцами по подоконнику. То, что произошло с Колей и Настей не поддавалось никакому логическому объяснению.
– Я могу поговорить с твоей сестрой? – наконец спросил я.
– Меня не нужно об этом просить – я отпустила ее. Должна же Надя совершить еще какую-нибудь глупость. Но со своим неуемным темпераментом на свободе она долго не задержится. А теперь давай все-таки вернемся к нашему делу. Итак, если ты добровольно согласишься сесть в тюрьму, я на многое закрою глаза.
– Например?
– Я отпущу всех, кроме тебя. По рукам?
Мне пришлось немного подумать.
– А за что меня будут судить? – спросил я. – Дело о кирпиче уже давно развалилось.
– Можешь считать, что тебе повезло. Позавчера на улице мои коллеги нашли на улице двух изрядно потрепанных субъектов. Кто-то их избил, причем довольно сильно. Но они категорически отказываются давать показания. Один из них, по видимому, защищаясь, ударил кулаком по твердому и сломал два пальца. Второму настолько долго выкручивали руку за спину, что он так и шел по улице в полусогнутом состоянии.
Я вспомнил свою недавнюю драку в подъезде.
– Какая жестокость! – с самым искренним чувством заметил я.
– Согласна. Кстати, у нас как раз горит план по хулиганам. Вот я и подумала, а что если это сделал ты?
– Я?!
– А почему нет? Этих типов нашли недалеко от твоего дома. Примерно в то же время, когда ты возвращался домой после нашей беседы.
– Это был не я.
– Нет, это был ты. После нашей беседы ты решил с горя напиться. Потом ты стал приставать к прохожим и избил двух ни в чем неповинных людей. Ты – дебошир, пьяница и хулиган.
– Не вяжется, – продолжал упорствовать я. – Никто не поверит, что я смог поднять руку на человека. У меня слишком хорошая репутация.
– У тебя репутация прожженного афериста, – отмахнулась следователь.
– Но и философа-моралиста, – напомнил я.
– К твоему делу о мелком хулиганстве это не будет иметь никакого отношения. Соглашайся, иначе я постараюсь устроить тебе дело об изнасиловании.
Я вздохнул.
– Хорошо. Когда ты отпустишь Раю, Колю и Настю?
– Как только ты напишешь явку с повинной.
– Давай бумагу.
– Не спеши. Ты еще должен зайти домой и собрать вещи. Я не хочу, чтобы ты встречался со своими друзьями на свободе. Ведь ты – не Надька. Три часа тебе хватит?
– С избытком.
– Тогда иди.
Я не понимал, зачем Светлана отпускает меня. Но не подчиняться такому ходу в игре было бы глупо.
«Думай, думай, черт бы тебя побрал!..»
И я думал.
– У тебя слишком сосредоточенное лицо, – сказала на прощание Светлана. – Голова не болит?
– Пока нет.
– Не расстраивайся, головную боль в ближайшем будущем я тебе гарантирую.
На улице снова шел дождь. Я прикинул, что могу добраться пешком до дома не больше, чем за полчаса и поднял воротник плаща. Дождь был теплым и светлым. В лужах играли осенние, желтые солнечные зайчики.
Дома не смотря на отсутствие аппетита, я плотно пообедал. Затем принялся собирать вещи. Между делом я подмел пол, убрал на кухне и замочил белье в ванне.
К трем часам все было готово. Прежде чем покинуть квартиру и подошел к книжному шкафу и скользнул взглядом по корешкам книг – мне не мешало бы прихватить что-нибудь с собой. После небольшого колебания я выбрал «Одиночество перед смертью». Название книги соответствовало моему настроению. Потом я надел плащ и открыл дверь.
За дверью стоял пьяный Гриша. Он устало опирался грудью на стену и пытался нащупать нетвердой рукой кнопку звонка. Я поставил чемодан на пол. Гриша радостно улыбнулся и упал в мои объятия.
– Меня отпустили. Дома я немного выпил, и я все нашел!.. – прошептал он, прижимаясь носом к моему плечу.
Я оттащил Гришу в зал и усадил в кресло. По пути я поклялся самому себе месяц не прикасаться к спиртному. «Находить» что-то в пьяном виде, пусть даже «все» по методу Гриши занятие малопочтенное.
Гриша немного поворочался в кресле и закинул ногу за ногу. Мне пришлось придержать гостя, иначе он вывалился бы из кресла.
– Итак, я нашел, – повторил Гриша. – Я понял, чего боится Светка. Сейчас я все тебе расскажу… Надя будет просто в восторге.
«Поженить их, что ли?», – мелькнула у меня мысль.
К сожалению, такой вариант развития событий пришлось забраковать. Темпераментная Надежда относилась к Грише только как к инструменту для достижения своих личных целей. Кроме того, интрига с их свадьбой могла оказаться слишком громоздкой и явно искусственной.
Я напомнил Грише, что у меня мало времени.
– Да-да, – Гриша потер рукой лицо, сгоняя с него идиотскую улыбку. – Как я тебе уже говорил, вчера, когда меня допрашивала Светка у нее на столе лежали списки по распределению участков. Они были открыты на четырнадцатой странице. Дома я выпил и еще раз просмотрел копию этих списков, а именно четырнадцатую страницу. Вот тогда я все и понял!..
Гриша многозначительно замолчал.
– Не тяни!
– Разгадку нужно искать в людях. Адреса и номера участков – только цифры. Короче говоря, неожиданно мне в голову пришла одна идея. Ответь мне, как фамилия следователя Шарковской?
– Шарковская, – с большой долей иронии быстро «догадался» я.
– Понял, да? – Гриша радостно улыбнулся и хлопнул меня по плечу. – В этом вся суть.
Понять женщину может только женщина, понять пьяного может только пьяный. Я вспомнил о спиртном в холодильнике, но поход в тюрьму требовал ясного ума.
– Поясни, пожалуйста, Гриша, – как можно мягче попросил я.
– Все очень просто, – Гриша мне подмигнул. – Светлана Шарковская замужем, но она не взяла фамилию мужа. Соображаешь?.. Или, по крайней мере, тебе не кажется это странным?
Я насторожился.
– Продолжай, пожалуйста.
– При здравом размышлении, Шарковская не могла взять фамилию мужа только в одном случае – если эта фамилия звучит, мягко говоря, не совсем благозвучно. Ну, например, Побирушкин. Следователь Побирушкина Светлана Петровна!.. Звучит как приговор любому честолюбию. Так вот, в списках я нашел только две подобных фамилии. Одна из них, именно на четырнадцатой странице, подошла к Гене по инициалам, – Гриша вытащил из кармана смятые списки и бросил на стол. – Посмотри сам: Портянко Геннадий Федорович. Улица Булдакова, дом пять, квартира восемнадцать. Теперь понял?.. Муж Светки тоже есть в этих злосчастных списках.
– Боже, откуда он там?!
– Я выяснил и это. Оказывается, его отец работает в министерстве энергетики. Именно с ним наш институт подписывает большинство контрактов. Усек?.. А Светка испугалась, что ты вернешь кирпич, но подбросишь его на участок ее мужа.
– Еще я говорил, что могу достать луну с неба, – немного растерянно припомнил я.
Я встал и принялся нервно расхаживать по комнате. В гипотезе Гриши определенно был здравый смысл. А Надежда, судя по всему (ох, уж эти мне предположения!), докопалась до разгадки раньше. Именно поэтому ей удалось уговорить Колю и Настю пойти на прямое воровство кирпича. Но Светка?!..
– Прежде, чем придумать такое, – сказал я, – Светка наверняка долго ломала себе голову. Не слишком ли это искусственное умозаключение?
– Она паникует. Участки Коли и Гены расположены практически рядом. Если ты подбросишь кирпич Гене, Светке придется очень многое объяснять. Например, почему кирпич пропал? Почему когда он пропал, она выпустила на свободу твоего дружка Колю? И почему когда кирпич вернули, он вдруг оказался на участке ее мужа?
Черт возьми!.. Я в сердцах ударил кулаком по ладони. Оказывается, сестры-близнецы думали почти одинаково. Гипотеза была неплоха, но чего-то все-таки определенно не хватало. Наверное, последнего, завершающего штриха…
Я сел и взял в руки списки дачников. Под номером шестьдесят вторым, на четырнадцатой странице, действительно значился Портянко Геннадий Федорович.
– Портянко Светлана Петровна, – пьяно гоготнул Гриша. – Нет, как звучит, а?.. Я закажу красивую бирку и ночью повешу ее на дверь Светкиной квартиры.
Я потер лоб, собираясь с мыслями. Итак, в данный момент мне стоило исходить из того, что следователь придумала довольно замысловатую химеру. И теперь она опасается столкнуться с ней в действительности. Поэтому когда Коля и Настя, пыхтя и потея, перекладывали кирпич из штабелей в машину, за забором уже сидела парочка милиционеров и умирала со смеху. Но Светка поступила очень умно – она сделала из своей химеры элементарную ловушку. А весь парадокс ситуации состоял в том, что в эту ловушку нельзя было сунуть свою голову без согласия ее хозяйки. Ведь Светка пока не просила вернуть кирпич меня… Но она это сделает. Она обязательно сделает это рано или поздно!
Я подошел к окну и открыл форточку. Сырой, пахнущий сгоревшей листвой воздух, нежно коснулся моего лица и колыхнул густую пелену сигаретного дыма.
Я подумал о том, что если я попытаюсь предпринять что-либо, не имея достаточно ясного плана, любая моя затея, в конце концов, развалится как карточный домик.
– Ты что-то сказал? – спросил Гриша.
– Нет. А что?
– А, по-моему, ты что-то сказал…
Грише пора было ложиться спать.
За окном на приколоченный к стволу дерева и уже покинутый птицами скворечник приземлилась взъерошенная ворона. Островерхая крыша оказалась не совсем удобной площадкой для посадки. Ворона довольно долго ворочалась на ней, пытаясь хоть как-то устроиться. Птичьи лапки скользили по мокрой крыше и по очереди срывались в пустоту.
«Сволочной, вообще-то, домик, – сказал мне вороний взгляд. – Ни на крыше посидеть, ни внутрь забраться…»
Я тихо постучал пальцем по стеклу. Ворона расправила крылья и нырнула вниз.
Домик… Карточный домик… Кажется, Гриша прав и я сказал вслух о карточном домике.
Я целую минуту рассматривал раскачивающийся на ветру скворечник, а потом ударил себя по лбу и выбежал из комнаты. Сзади послышался протестующий возглас Гриши. Он тоже хотел принять участие в последующих приключениях. Я набросил на плечи черную, кожаную куртку, выскочил на лестничную площадку и с силой захлопнул за собой дверь. Преследования Гриши я не опасался. Скорее всего, он уснул прямо в прихожей.
Прежде, чем поймать такси я выудил из кармана водительское удостоверение, взятое взаймы у одного из типов с которым, судя по всему, мне скоро предстояло встретиться на очной ставке. С фотокарточки на меня взглянуло хмурое лицо человека с незаконченным полусредним образованием. Уже в такси я прочитал, что данное удостоверение принадлежит Яковчуку Николаю Ивановичу. Этого было вполне достаточно. Через десять минут я уже знал его адрес и мчался в нужном направлении.
Дом будущего истца находился в одном из бесчисленных тупичков частного сектора. Дом состоял из многочисленных пристроек и верандочек и был похож на теремок. Не исключено, что братья Яковчуки принимались за строительство только после очередного набега на чью-то собственность. Но в данный момент меня интересовал совсем другой человек – сосед братьев-разбойников. Тот самый, который, как я помнил из рассказа одного из братьев, оказался более пронырливым в деле возврата ворованного.
Справа от дома Яковчуков стоял менее крикливый и неказистый на вид домишко. Перед ним красовались аккуратные штабели кирпича.
Я вошел во двор и позвонил в дверь. Мне открыла женщина с проницательным взглядом автобусного контролера. Я решительно отстранил ее в сторону и прошел внутрь.
На кухне сидел полный мужчина в майке с бретельками и ел густой борщ. Я молча сел рядом и закурил. Хозяин исподлобья посмотрел на меня и отправил в рот очередную ложку варева. В надежде как можно быстрее найти с хозяином общий язык, я стряхнул ему в тарелку пепел с сигареты.
Мужик побледнел и отложил ложку.
– Где наш кирпич, сука? – мафиозным шепотом спросил я.
Мужик побледнел еще больше и затравлено оглянулся по сторонам. Его блуждающий взор остановился на экране телевизора. Показывали очередной, безликий боевик: полуголый, мясистый супермен-одиночка производил отстрел членов по-киношному неуклюжей банды. Судя по количеству трупов, лицензии на отстрел супермен не имел и занимался явным браконьерством.
Я повторил вопрос. Хозяин снова промолчал. Судя по всему, он терялся в догадках по поводу моей личности и не знал что ответить.
Я глумливо усмехнулся.
– Слушай сюда, фраер, – медленно начал я. – Нам не нравится, когда у нас тащат то, что достается нам с большим трудом…
Между тем перестрелка на экране телевизора достигла своего апогея – звуки выстрелов до предела заполнили комнату. Хозяин дома с трудом сглотнул слюну. Уверен, что мой молчаливый собеседник очень не хотел в свободное от воровства время отстреливаться из окон своего дома от настоящих мафиози желающих вернуть ворованное. Я снова заговорил. Факт моего знакомства с братьями-разбойниками Яковчуками добил хозяина дома окончательно. Собеседник быстро закивал, соглашаясь со всей чепухой, которую я нес, и в его глазах появилась собачья преданность. Я уверен, что все самое страшное мой собеседник придумал без моего участия. Крамольная мысль, что один единственный человек может смело войти в чужой дом и заняться элементарным шантажом, так и не пришла ему в голову.
Но мне было мало того кирпича, который лежал перед домом и я посоветовал его «хозяину» намекнуть своим знакомым, что у мафии очень длинные руки. Срок возврата ворованного я сделал очень жестким – два дня включая сегодняшний. В случае необходимости допускалась замена кирпича цементом, досками и песком согласно рыночной стоимости.
Садясь в ожидавшее меня за углом такси, я невольно поймал себя на мысли, что дальнейшее развитие событий будет зависеть от того, насколько правдоподобным окажется слух о вмешательстве крупных мафиозных структур в дела мелких любителей чужой собственности. Мне хотелось верить в лучшее. Наш народ уже не раз проявлял чудеса смекалки. В конце концов, что такое слух?.. Слух это лишь всего-навсего быстро катящийся с горы снежный ком, внутри которого находится один перепуганный простофиля. Бесплатных юридических консультаций соседу со стороны братьев-разбойников Яковчуков я не опасался. Во-первых, у нас не любят более хитрых соседей, а во-вторых, братьям очень скоро придется подумать о своих личных интересах.
Ох, уж эти мне тупичковые нормы нравственности!..
