Текст книги "Масон"

Автор книги: Алексей Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

Теперь осталось додуматься: с какого боку подплыть к врачу? Не каждый же примется помогать частным детективам по первому требованию… А милицию подключать очень не хотелось. Я побежал к Владимиру: естественно он не спал, а, верный долгу, периодически заглядывал во двор. Он как бы нес дежурство – "с правом сна", но не пользовался им пока еще.

Владимира заинтересовали мои раскопки кладовых памяти. Он похвалил мою сообразительность: можно сказать, вынес благодарность перед строем и наградил рукопожатием! Вдвоем стали напряженно думать: как нам почище сработать? Как выцарапать нужную информацию, соблюдя закон?..

"Брат, если тебя устраивают наши воззрения на религию, то мы тебе заявляем: нас не интересует какой вере ты поклоняешься – Христу, Богородице, или просто Высшему Существу – главное, чтобы в тебе жила вера и повиновение ей". Так формулировался один из самых главных постулатов масонов – тайного братства. Одни говорят, что все началось с объединение средневековых гильдий мастеров каменщиков, строивших храмы. У каждой из таких гильдий были свои святые покровители, высоко чтимые реликвии. Члены тайного сообщества разыгрывали особые мистерии, участвовали в паломничестве к святым местам, особо чтили покровительство Девы Марии.

Но жила и другая версия: как только начался разгром Ордена Тамплиеров, так его братья вынуждены были защищаться: тогда и возникли особые ритуалы посвящения в орден, особые сигналы – шифры, тайнопись, уловные знаки, рукопожатия и другое. Больше всего братья чтили Устав своего общества и наибольшей провинностью считалась выдача тайн такого Свода Законов!"… Тут-то и явилось убеждение в том, что интересы тайного общества даже выше, чем религиозные убеждения. Главное, чтобы человек, вообще, был способен дорожить верой – отправным феноменом любой социальной устойчивости!

Мысли терзали мою голову, и я никак не мог заснуть. Странно, но не спал и Олег Верещагин: примерно через пару часов он поднялся окончательно и стал тихо одеваться. Я настиг Олежека в прихожей, когда он уже обувал ботинки и готовился дать деру.

– Олежек, нужно ли так убиваться из-за пустяковой женской измены? – начал я издалека, нисколько не надеясь на силу воздействия разумных слов. – Куда ты попрешься в такую темень, к тому же по улицам, говорят, шныряют разбойники… Времена-то ненадежные!

– Саша, за меня не стоит беспокоиться. Я смогу за себя постоять, а может быть, такая встреча была бы для меня подарком. – Олег отвечал, уже заканчивая шнуровать второй ботинок.

Встал и распрямился уже решительно помолодевший воин. Останавливать его перед выдуманным для себя боем было бесполезно, а предлагать составить компанию для прогулки – значило бы кощунствовать!.. Олег превратился в рыцаря-одиночку, в скитающегося борца за веру! Каждого из нас ведет своя судьба: препятствовать этому никто не может – чему быть, тому не миновать. Но на душе было как-то неспокойно, тревожно, очень не хотелось отпускать друга…

* * *

Позже я восстановил события по рассказу Верещагина – они были очень близки к роковым. Из нашего двора Верещагин вышел примерно в четыре часа утра, когда хмурый петербургский небосвод только задумался готовиться к рассвету. Олег пересек Гороховую улицу и нырнул под арку известного дома напротив: что-то неосознаваемое влекло его сюда. Никогда потом он не мог объяснить, что манило душу, тащило тело по этой скользкой тропинке. Не входя во двор, а только наблюдая скрытно, сместившись к левому краю арки въезда во двор, Олег отыскал взглядом знакомые окна и заметил, что они слабо мерцали, освещаемые, видимо, изнутри маленькой настольной лампой, ночником. Да он вспомнил, что у той памятной тахты в однокомнатной квартире стоял торшер, почему-то с лампочкой синего света. Он не успел уточнить у хозяйки, почему ее манит именно синий свет? Скорее всего, он выполнял какие-то лечебные функции. Но какие болезни мучили даму Олег не успел выяснить, так как был больше занят удовлетворением ее однозначных, многочисленных требований, идущих от абсолютного здоровья. Опять вспомнилась формула, украденная у какого-то писателя: «Это был калейдоскоп страстей»! Ошибочная формула! Страсть в тот момент была только одна, а дальше открывалась «вечность» и «безумие»!..

Сейчас, корчась в тени арки, снедаемый сильнейшей ревностью и завистью, Верещагин проклинал себя за любопытствующую слабость. Неверную женщину нужно было вычеркнуть из своей жизни "железным пером" – решительно и моментально. Но раненая чувством плоть продолжала по инерции тянуться к былому, знакомому, еще так недавно в полной мере принадлежавшему тебе. Пару раз в створе окна мелькнул силуэт – но нельзя было разобрать: скрывалась там женщина или утверждался в роли единовластного хозяина мужчина? Все наблюдаемое наводило на простую мысль: у желанной женщины был в гостях желанный и, скорее всего, постоянный мужчина. Надо было смачно плюнуть на землю, матернуться и исчезнуть из этого двора навеки. Но что-то продолжало удерживать Олега на месте, наблюдать, никак не проявляя себя… Это была настоящая слежка, проводимая по велению сердца…

Совершенно машинально, не насилуя приказом память, Олег сместился в глубину своего внутреннего мира и стал воспринимать некие видения, конечно, навеянные в основном недавно прочитанными в книге своего друга текстами о масонстве. Олег рассматривал панораму двора, а мозг работал, вытаскивал из памяти запомнившиеся строки…

"Затасканный термин "free-mason", выглядит в русской транскрипции, как франк-масон и переводится – "свободный каменщик". Термин перешел из английского в другие языки давно. Существует широко распространенная версия, согласно ей все пошло от настоящих тех монахов, что руководили каменщиками. Они-то и решили в силу чисто экономических и социальных интересов сколотить особое цеховое братство. Когда-то религия соседствовала с язычеством – вот они истоки рождения тайного общества. Таких "соучастников" называли в Англии "оперативными масонами". К "спекулятивным масонам" относили тех, кто маскировал свои гуманитарно-филантропические цели, находясь фактически в оппозиции к правительству. Это была категория, так называемых, каменщиков-мыслителей.

Слово "free-mason" встречается в документах, принадлежащих различным источникам в Англии, начиная с последней четверти четырнадцатого века. Некоторые специалисты вносят уточнение в порядок возникновения особой терминологии: тринадцатым веком датируются первые упоминания о специалистах по строительству храмов готического стиля – их называли "каменщики свободных камней". Свободными камнями (free-stones) тогда называли мягкие породы, сравнительно легко поддающиеся обработке несложным ручным инструментом. Твердые породы назывались "rough– stones". Через сокращение термина "freestone’s mason" перешли к понятию "free-mason" – "франк-масон". Подобные братства перекочевали и в другие страны – везде, где строились храмы. Но тут же возникает вопрос: А для чего необходима таинственность простым каменщикам, в чем может заключаться "особая взаимопомощь"? Если предположить, что речь идет о помощи в трудоустройстве, материальной поддержке коллегам на первое время, то и тогда непонятен смысл таинственности.

Олег тоже много размышлял по поводу истинных корней масонства: он склонялся к тому, что верна гипотеза об объединение в тайное общество п обломков разгромленного Ордена Тамплиеров. Преследования заставили использовать уже наработанные инстинкты военных людей, привыкших к строжайшей дисциплине, перестроиться на взаимоотношения членов тайного общества. Размышления Верещагина были прерваны неожиданно: дверь знакомой парадной распахнулась, и из нее вышел молодой мужчина. Бросилось в глаза то, что он был в какой-то жеваной одежде, высокий, худощавый, кудрявый. Не было у него спортивной выправки, округлое лицо выдавало что-то женское. Вообщем, Олегу этот тип сразу же не понравился. Во всяком случае, парень даже по своим внешним данным не шел с Верещагиным ни в какое сравнение. Штора на окне второго этажа шевельнулась и Олежек увидел прижатое к стеклу лицо своей недавней совратительницы, одарившей его коротким, но запоминающимся сеансом любви… Опять бросил взгляд на нынешнего "счастливчика" теперь уже со спины, потому что тот обернулся к окну и привычно помахал женщине рукой… "Любовь зла – полюбишь и козла"!

Олег метнулся быстрой тенью вдоль стены к выходу из-под арки, а затем сместился налево и скрылся в дверях магазинчика, торгующего 24 часа в сутки. Пришлось купить маленький пузырек "Пепси" и, стоя у окна, отпивать приятную жидкость, следя за улицей…

Мужчина вышел из подворотни нескоро – видимо, задержался во дворе, прощаясь жестами со своей пассией. Вот так и не ведая, вторгаешься порой в чью-то уже сложившуюся жизнь… Вспомнились прощальные слова собственной супруги: "Потаскун"! Этот звенящий прощальный крик все еще громыхал в черепной коробке. Возможно, и была в них толика истины? Но дело не в том, просто не надо орать на мужчину, особенно, когда его уже невозможно исправить!..

"Кудрявый" задержался на кромке тротуара, подозрительно долго рассматривая ворота дома напротив, то есть дома Владимира, откуда совсем недавно вышел и сам Олег. Не спеша и даже осторожно, мужчина пересек Гороховую и, придерживая железную калитку в воротах, чтобы она не лязгнула, скрылся под аркой двора. Вышел он оттуда минут через пять – не более того. За это время Олегу пришлось прикупить "Сникерс" и делать вид, что он его с аппетитом уплетает, медленно разжевывая.

Наконец, "злоумышленник" вышел на Гороховую – по всей вероятности, это была только очередная разведка в нашем дворе… Далее ленивой походкой человека, никуда не спешащего, "кудрявый" проследовал по направлению к Каменному мосту. На почтительном расстоянии за ним двигался Верещагин. Переход через мост, поворот направо и движение мимо нескольких домов, стоящих на берегу канала Грибоедова, заняли немного времени. Олег заметил, что навстречу со стороны Казанского Собора шли трое парней, почти уголовного вида. "Кудрявый" не обращал на идущих навстречу парней в кожаных куртках внимания: вот у них-то была и спортивная выправка, и бодрый пружинящий шаг, и наглость, светившаяся огромным, ярким прожектором. Верещагин понял, что придется спасать "Кудрявого", а потому прибавил шагу, дабы сократить расстояние. Но у дома № 39 по Каналу Грибоедова "кудрявый" стремительным броском "вильнул" в подъезд – к счастью, дверь была распахнута и не требовалось возиться с кодовым замком. Значит этот парень был непрост: он видел надвигающуюся угрозу, правильно ее оценил и предпринял меры для спасения. Однако трудно рассчитать точно, кто окажется быстрее и сообразительнее в таком непростом соревновании. Через несколько мгновений лихие парни скрылись в том же подъезде. "Кудрявый", видимо, перешел на бег, дабы успеть проскочить лестничные марши до нужной ему квартиры. А, может быть, он здесь живет, тогда его собственная квартира, если ее успеть достигнуть, будет спасением.

Олег засек все маневры "жертвы" и "охотников". Преследователи, конечно, успели набрать скорость, сейчас они стащат за шиворот беглеца в вестибюль – где и попросторнее и меньше свидетелей. Зажав рот "кудрявому", они будут спокойно "потрошить фраера" – ему теперь никто не поможет! Олег ворвался в парадное вовремя – на хвосте начала событий: только что "кудрявого" стащили вниз. За спиной хлопнула дверь парадного подъезда: теперь и на Олега обратили внимание, но, скорее всего, только как на объект еще одного "потрошения". Резким броском Верещагин преодолел первый внутренний марш лестницы: к Олегу развернулся только один грабитель – самый высокий и здоровый. Его-то Олег снес мощной подсечкой несущей всю тяжесть тела ноги. Бандит грохнулся на правый бок и замер на несколько мгновений больше от удивления, чем от удара спиной о каменный пол. Он тут же получил удар всей подошвой по харе. При таком ударе ломаются кости носа и костные фрагменты носовых и лобных пазух проникают в мозг…

Верещагин никогда не сомневался в том, что бандитов надо не задерживать, а уничтожать при задержании. Ему было ясно, что первый бандит уже никогда не встанет. Мелькнула мысль: "Жаль, что меня не было на том месте, где убивали академика Глебова и его старушку-жену"! Вот тут бы Олег не пощадил ни костей, ни мозга бандитов!.. Но и сейчас предстояло разобраться с "отморозками". Может быть, и они имеют причастность к тому случаю. Возникала заочная солидарность физиков: Глебова и Верещагин. Олег квитался с возможными убийцами – от всей души! Он моментально зарядился ненавистью ко всем подонкам, живущим на земном шаре. Возникла колоссальная концентрация ненависти, боевого расчета, быстроты реакции и точности удара.

Олег сместился влево, чтобы "растянуть противников". Он выключал их из жизни по одному. На каждого приходился только один удар, но крушащий!.. Третий бандит успел достать нож – но это его не спасло. В таких схватках все решает скорость и точность: такого хлесткого и молниеносного удара ногой снизу в пах Олег наверное не проводил ни на одной тренировке, ни на соревнованиях. Оставалось только нанести "контрольный удар", то есть добить лежащего противника. Здесь уже не подходили спортивные правила: на войне, как на войне! Затем взглядом и кивком головы Олег показал "кудрявому", чтобы тот мотал наверх, домой. Только услышав стук закрывающейся двери на последнем этаже, Олег добавил по удару ногой в солнечное сплетение каждому бандиту – это был своеобразный "контрольный выстрел за левое ухо". Теперь можно было спокойно выходить на улицу. "В нашем деле – главное вовремя смыться"!

К Казанскому Собору Олег шел уже размеренным шагом. Он только успел, оглянувшись пару раз, засечь на балконе, венчающем огромный эркер левого крыла фасадной части дома, "кудрявого" – тот выглядывал из балконной двери, видимо, снедаемый любопытством, желая хоть примерно запомнить облик нового Робен Гуда, своего спасителя.

Верещагин шел скорым и широким шагом в сторону своего дома – на Петроградскую сторону. Угрызений совести он не чувствовал, потому что прекрасно понимал, что сегодня он выполнил важную задачу "по воспитанию молодежи". Если бы большевики-уроды в свое время не раскорячили Россию в отвратительно неудобной позе, не подарили соотечественникам семьдесят лет кошмара, то не было бы таких отморозков в нашем городе. Популяционная динамика имеет свои законы: в ее структуре рождается и вырастает определенное число носителей бракованного генофонда. Они склонны к немотивированной агрессии, сочетающейся с жаждой власти над более слабой личностью. Они тянутся к "шикарной жизни" за счет других, не имея ни малейшего права на "избранность". В период большевистского террора такие личности удерживали власть в своих руках, наводнили карающие органы и тем как-то компенсировались. Новые времена подтолкнули их наследников – детей и внуков – к непродуктивной деятельности, а к бандитизму. И еще потребуются многие десятки лет пока популяция физически будет очищена от носителей такого генетического брака. "Российскую вольницу", крепко замешанную на хазарской, татарской дикости, вновь всколыхнули большевики. Они-то и отбросили нашу страну от европейских стандартов цивилизованности на многие столетия назад. Но, как всегда водилось в России, ее будет спасать "кучка" прогрессивных личностей, а остальное "стадо" будет шатко – валко следовать за ней. Наука "евгеника" предлагает свои способы решения проблемы, суть которых сводится к элементарной "социальной диспансеризации населения". Робен Гуды очень кстати для таких мероприятий. Олег был спокоен – он знал, что несколько минут тому назад он выполнил важную миссию – освободил общество еще от нескольких подонков, Он защитил, если угодно, от наследников большевистских традиций: "отнять и поделить, сожрать, пропить и ничего не дать в замен"!.. Такие "наследники" страшны не только своей манерой "действовать", но и тем, что они продуцируют себе подобных. Мой друг прервал эту линию многопоколенного генетического брака.

"Кудрявый" догадался позвонить в милицию и навести ПМГ на свой двор и парадную: но милиционерам пришлось увозить один труп и двух глубоких инвалидов, уже никогда не способных совершать грабежи.

"Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне: да избавлюсь от ненавидящих меня и от глубоких вод; да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего" (Псалом 8: 15-16).

1.4

Утром я продолжал работать над книгой. За чаем Володя доложил о том, что «известный тип» снова заходил в наш двор: присматривался к окнам и автомобилям, но более никаких действий не предпринял и скоро ушел. Я принял информацию к сведенью и задал Владимиру один щекотливый вопрос:

– Володя, скажи, как на духу, а существуют у нас в стране организации масонов? Ну, к примеру, в карающих органах или в войсках?

Володя моментально сделался серьезнее, чем даже абитуриент на экзаменах при поступлении в престижный вуз. Он, по всей вероятности, взвешивал сейчас каждое слово: все же члены любой организации, храня тайну, становятся рабами традиций!

– Есть вопросы, существо которых не подлежит обсуждению даже в деталях. – был его продуманный ответ. – Но ты же знаешь, что любая военная организация действует по Уставу, а отсюда рукой подать и до более законспирированной организации – назови ее как хочешь…

Он не стал уточнять до чего можно "рукой подать", Владимир ушел от проявления откровенности – не стал произносить тайное слово "масонство"… Но все было и так понятно. Конечно, я-то подводил его к несколько другому краю понятий, а от них – к простым решениям. Как ни крути, но от собственной сущности не уйти: я врач, а потому мыслю своими понятийными штампами, опираюсь на профессиональные представления. Наша логика во многом отличается от стереотипов мышления простых людей – и это хорошо. Иногда ловлю себя на мысли о том, что врачебные предпочтения куда ближе к психопатологии, чем у других специалистов. Мы – тоже в некотором роде "масоны", давшие клятву на верность своему медицинскому Уставу… Но и другие люди наделены клановым тяготением, у них тоже имеется свой Устав, особая этика, избирательные устремления.

Сейчас врачебная логика качнула меня в сторону психиатрии: припомнилась плеяда отцов той сложнейшей науки. Исследователи шизофрении – E. Bleuler, E. Kraepelin. Более молодых старателей не было смысла привлекать к заочному дознанию. Если хорошо вытрясти научную ветошь, оставленную патриархами, то становится ясно: все мы немного шизофреники, только каждые уникален в своем роде. Все наши профессиональные кланы, религиозные объединения, тайные общества – это только социологическое эхо от первичного генетического вопля. А в "этом крике – жажда бури, пламя страсти и уверенность в победе". Но для некоторых подходит больше – "гром ударов их пугает"! Короче говоря, имеются "здоровые" и "больные" фонемы в том вопле, крике, голосе. Вообще, границы между нормой и патологией не существует – ее выдумали для того, чтобы облегчить скудоумным общение со слишком обширной и многогранной информацией. И это особенно заметно нам врачам, чувствующим при общении с пациентами безграничность просторов биологических и психических реакций человека.

Тут опять в голову полез недавний обличительный эпатаж Николая Карловича – видимо, он достал меня какой-то своей последней передачей! Припомнилась заставка программы "Зеркало": многозначительный до полнейшей шизофренической гениальности оттиск профиля метра – очки, "всевидящее око", копающее нутро событий или личности до печени. Барабанная дробь сопровождала явление "всенародного вещуна" миру… А потом Сванидзе открывает рот и начинается заказная политическая трескотня.

Слов нет, мне приятно быть свидетелем его умелого сражения с "красным оракулом" Зюгановым. Мастодонт большевизма в умственном плане давно уже охромел на обе ноги – нет у него ни опрятной идеологии, ни здравого смысла в запасе. Он бедокурит, швыряется словами словно отпетый алкоголик или наркоман. Подобное состояние в психиатрии называется "абузус" – залповое поглощение большого количества самогона из сермяжной правды, вывернутой наизнанку, или идеологического наркотика, приводящее к сильнейшей интоксикации в виде ненависти к собственной Родине. Это все – на деле. Хотя на словах – все вроде бы за трудовой народ. Таких вредителей собственному отечеству легко ловить на слове, жесте и действие.

Но когда в компании с пышущим агрессией Павлом Гусевым Сванидзе начинает разборки с Военным Судом только потому, что очень хочется видеть его подвластным политическому давлению, то невольно закостеневаешь. Тот суд как раз и показал, что он независим от внешнего давления, от политического заказа по образцу господ Сванидзе и Гусева. Хочется надеяться, что председатель суда действовал по личному убеждению, сориентированному на Закон. Необходимо воспитывать политиков, общественность, горячие головы. Да, бывают случаи, когда представленные доказательства суд не удовлетворяют, они недостаточны для обвинения подозреваемых. Значит следственным органам необходимо лучше работать, а не клонить кручинистую головку на плечико политикам и вещунам из газет и телевиденья.

Сванидзе вновь не отказал себе в удовольствие пнуть ногой и полковника Буданова и тех, кто его якобы выгораживает. Наивность метра-всезнайки, горячо спорящего с прокурором и профессорами из института имени Сербского, давшими заключение о временной невменяемости полковника, по моему убеждению, переходила границы нормы. И теперь Николай Карлович уже попал в прицел моего психиатрического анализа. Во весь голос зазвучала старинная клиническая парадигма: "В структуре психоза отмечались аффективные колебания и несистематизированные идеи величия". Пришел на память термин "аффективная диссоциация" – несоответствие содержания мышления бурным эмоциям. Тогда как бы идут враздрай психические феномены и социологические реальности, какими напичкана голова пациента. Примерно так и решали опытные психиатры института имени Сербского судьбу Буданова. Но, полагаю, что и Сванидзе с Гусевым после их "горячей передачи" тоже дали им повод для аналогичных заключений, только направленных теперь уже в иной адрес.

Клановое возбуждение, влекущее политика Сванидзе и иже с ним к оговору сильно смахивает на бездарное бормотание и ничего общего не имеет с тончайшими диагностическими изысками профессионалов – медиков, прокурорских работников. Выглядит такая "журналистская динамика" вполне клинически – не просто наивно, а скорее похожей на бред гебефреника… Да разве можно (или нужно) журналисту так увлекаться избирательностью политики, когда речь идет о судопроизводстве или тонкой психиатрии. И уж совсем нелепо выглядит бормотание того "политического изгоя", который проходил некогда лечение в институте психиатрии и зарядился там отменной агрессией. Но когда дело дошло до разговоров о "кровной мести" в редакции чеченских волонтеров, то мне стало страшно за помраченное сознание Сванидзе. Очевидной была "аффективная разрядка" известного журналиста. Полагаю, что на следующий день он испытал ее последствия – ощущение облегчения, но и опустошенности. Симулировать идиотизм человека, спустившегося с гор, есть напряженный труд даже для опытного журналиста.

Сванидзе привлек в качестве "вещественного доказательства" журналиста Павла Гусева. Тот бурлил, словно истерический гейзер. Да, слов нет, Диму Холодова жалко, его работа крайне полезна, его гибель – трагическое явление. Но только редактору "Московского комсомольца" должно быть известно, что именно он наставлял, заводил Холодова на игру с очень жарким огнем. При том при всем молодому журналисту не было обеспечено главным редактором никакого прикрытия. Виновность в смерти журналиста Гусев должен делить с убийцами на равных. Может быть, именно это так сильно "кипятит" главного редактора популярной газеты.

По моему разумению, Гусев должен был стимулировать официальные органы дознания, бить в набат, забравшись именно на колокольню власти, а не подставлять наивного юнца под удар. Теперь Павлик (почти Корчагин) демонстрирует фотографии старенького УАЗа, конечно, облегчившего передвижение председателя суда. Но то было необходимо исключительно, полагаю, в целях оперативного ознакомления с материалами следствия. О такой помощи мог бы догадаться и главный редактор влиятельной газеты. Но Гусев – маститый редактор, – угробив своего журналиста "ответственными редакционными заданиями", продолжает кататься на "Мерсе". Холодов ездил на электричке за город к себе домой, а редактор на "Мерсе" – к себе на шикарную дачу!

Социологический вывод прост: не надо, господа журналисты, делать из нас идиотов! Вы сами в интересах подъема тиража рептильной прессы готовы заложить Дьяволу и собственную душу, и профукать жизни коллег. Теперь, после драки, вы машите кулаками и брызжите слюной, а, проще говоря, пытаетесь разжечь "вселенский пожар", спекулируя на добропорядочных чувствах сограждан. Припомнился еще один тезис психиатров: "Параноидная форма шизофрении очень часто имеет "вычурные формы".

Меня катило и катило в сторону привычных медицинских представлений. Пожалуй, мой мыслительный драндулет уже основательно влез всеми четырьмя колесами в колею чисто психиатрических представлений. Надо было как-то выбираться на прочный грунт. "Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и не правду человеков, подавляющих истину не правдою". Эти слова принадлежат Святому Апостолу Павлу, но они втиснулись в мою голову не зря: прежде чем обвинять кого-то, неплохо было бы разобраться в своих грехах. Пришлось вспомнить, что распространение больных шизофренией в человеческой популяции довольно значительное: примерно два человека из каждой тысячи страдают таким славным недугом. А если профильтровать основательно взрослые особи, то по отдельным специальностям, социальным группам населения можно отыскать до десяти человек на каждую тысячу обследованных. Пик болезни приходится на возрастную группу 15-25 лет. Слава Богу, я-то уже давно пролетел тот возраст и никогда не снижал рост интеллектуальных побед, а только наращивал их. Между тем, основной картинкой болезни является то, что такой пациент в процессе жизни снижал свой интеллектуальный уровень. Однако "слабоумие шизофреников отличается от типичного органического слабоумия". Шизофренику свойственен "отрыв мышления от опыта". Был ли у Сванидзе опыт участия в непосредственных военных действиях? По всей вероятности – не был! Так какого хрена ты лезешь в неизведанное – в чем ни черта не смыслишь! Нельзя профессионализмом журналиста пытаться подменить профессионализм военного – выстраданный потом и политый собственной кровью!..

Я обратился за поддержкой к старому воину – к Владимиру:

– А как ты относишься к той политической трескотне, которую затеял Сванидзе на телевиденье по поводу Буданова?

– Политики, принимающие решение о начале военных действий, обязаны представлять реальности. – начал Владимир ответ без видимой охоты, понятно было, что я принуждал его к такому роду откровений. – Война – это слишком серьезное и грязное дело. Пока ты находишься в зоне агрессии, ты обязан быть псом, волком, гадом. То, как чеченцы перерезают горло нашим солдатам, полагаю, показывали в каждом взводе, чтобы возбудить ответную агрессию. Теперь удивляться тому, что кого-то придушили по подозрению в причастности к снайперству – святая наивность или отвратная демагогия, черный умысел.

Володя подумал еще немного – видимо, подыскивал более мягкие слова – и продолжил:

– Футболиста перед ответственной встречей "натравляют" на противника, а спортивная игра, как вы понимаете, – весьма далека от боевых действий. Вообщем, команду на Войну дают политики. Они обязаны нести и ответственность за издержки кровавых акций… Не корчить из себя "девочек". Буданов здесь ни при чем.

Володя примолк, но, скорее всего, ему не удалось подыскать мягкие выражения, пришлось правду-матку резать с плеча:

– А Сванидзе – мудак, шпак, неврастеник! Гусев – такой же фрукт, как и большинство политиков, далеко отстоящих от истинного горя простых людей, тем более солдата… Я солидарен с прокурором Сергеем Назаровым: он определил свою позицию в отношении применения закона с учетом специфики обстановки, сопровождавшей действия Буданова. Приятно, что он не сломался под давлением своих прокурорских начальников, да "щелкоперов" из стана журналистики. Что касается намеков на кровную месть, то могу сказать просто: чеченцам надо больше думать о том, что с ними станет, если русские, понесшие издержки от их бездарного бунта, объявят кровную месть всем своим врагам. Должников у России за долгие годы стоического терпения "выпендрежа" всяких там малых и больших народностей накопилось слишком много. Не дай Бог, славяне начнут взыскивать такие долги!..

Сама собой беседа на эту тему свернулась. Из нее я вынес убеждение в том, что сущность человека такова, что обстоятельства легко делают из него "шизофреника" с теми или иными отклонениями от условной нормы. В том и заключается способность к приспособлению даже в экстраординарных условиях. Такие возможности предоставил нам Творец! С тем и пойдем по жизни, не обижаясь друг на друга… Я решил вернуться к началу нашего разговора:

– Володя, но если я правильно понял некоторые вещи в ходе моего недавнего задержания, то у тебя имеются хорошие возможности для того, чтобы воспользоваться "специальным банком данных". С его помощью отыскать интересующего нас фигуранта проще простого. Я "кудрявого" имею ввиду. Ведь при обмене паспортов дубликаты фотографий сохранялись, значит они были включены в соответствующий информационный массив. Если искомая фигура живет не по поддельному паспорту, – а мы-то знаем, что он крутится в нашем районе, здесь состоит на учете в поликлинике, скорее всего, имеет прописку (регистрацию), – то можно и не терять времени на частный розыск.

Володя ответил не сразу – чувствовалось, что ему не нравится начатый мной разговор. Ему, скорее всего, казалось, что я и сам обязан додумываться до всего.

– А вы уверены, Александр Георгиевич, – наконец ответил он, – что те, кого мы вынуждены будем по понятным причинам поставить в известность, правильно воспользуются полученной информацией об этом парне. Они же могут уже при задержании переломать ему кости только потому, что им сделан заказ на это от владельца автомобиля и давно вперед заплачены приличные премиальные.