Текст книги "Жизнь В"
Автор книги: Алексей Барановский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Да нет, что вы. Сердце у него слабое было. Сердечный приступ у него случился, ничего криминального. Вы ведь об этом подумали? – она выжидательно посмотрела на меня.
– Да нет...Просто спросил...Вы меня извините, но я не могу вам отдать этот конверт, потому что у меня его нет, – соврал я,– Понимаете...у меня на днях было ограбление и его украли вместе со всеми деньгами и прочей мелочью.
Старушка покачала головой.
– Я так и думала, ведь и меня обокрали и мне кажется, что обе кражи связаны... – задумчиво сказала Клавдия Степановна.
Ну прямо мисс Марпл какая-то. Может она еще сейчас мне устроит допрос?
Я поспешил перебить ее, пока она чего доброго и вправду не начала задавать вопросов.
– А что у вас такого украли, что навело вас на мысли о том, что эти две кражи связаны?
Мне показалось, что она задумалась отвечать ей на этот вопрос или нет, но все же решила ответить.
– ...От мужа у меня остались некоторые документы, которые он приносил с работы для работы дома. Собственно, кроме этих документов и денег у меня больше ничего и не украли. Вы меня извините, но я тогда пойду, что-то я себя чувствую не очень хорошо.
–Да конечно...
Мне уже было не до нее. Я стоял с открытой дверью и размышлял о последних событиях. То, что она скрылась за свей дверью, я заметил только через пару минут. Я рассеяно закрыл дверь и поплелся в свою комнату с твердым намерением либо спать до потери пульса, либо размышлять над новыми фактами пока не опухнет голова. Неожиданно меня осенило. Черт побери! Как же она узнала о том, что конверт находится именно у меня и что в конверте перстень?! И откуда уверенность в том, что это именно тот конверт?! Я, было, бросился к двери, чтобы сразу задать оба вопроса старушке, но потом вспомнил, что время-то уже не детское, да и старушка говорила, что устала. Лучше уж завтра спросить, а то сейчас как-то неприлично.
Зайдя в комнату, я сразу же почувствовал, что в комнате что-то не так. Да и не мудрено, в ней орудовало аж три человека. Видно воры совсем стыд потеряли.
В тот момент, когда я зашел, они как раз приступили к обыску моих книжных полок. Половина книг уже валялась на полу, и один из субъектов старательно их рвал, пытаясь что-то в них найти. Второй субъект не торопясь и с расстановкой простукивал стены, а третий открывал дверь стенного шкафа, в котором хранился мой скудный гардероб. Что самое удивительно, все это происходило в полной тишине. Книги тихо падали на пол, звук стука по стенам, по всей видимости, слышал только сам стучащий. Даже звуки дыхания потонули в полной тишине моей, как никогда тихой, комнаты.
Я остановился в немом удивлении, едва войдя в комнату. Но долго стоять с открытым ртом мне не пришлось, потому что, по всей видимости, не я один тут видел в темноте. Все трое, как по команде, резко повернулись в мою сторону. Казалось, они были удивлены не меньше меня. Однако их удивление прошло гораздо быстрее моего. Едва я собрался сказать что-нибудь пугающе-злое, как они разом бросились к входу на балкон и прыгнули рыбкой с моего второго этажа. В отличие от них, я от удивления оправился не сразу. Секунд через пять после исчезновения из поля зрения пяток всей троицы.
Я выскочил на балкон и посмотрел вниз. Внизу уже, конечно же, никого не было. Да и что можно увидеть в зеленом палисаднике, даже если ты видишь в темноте. Густые кусты и деревья с легкостью прикрыли отход троице, устроившей у меня в комнате незапланированный акт вандализма.
–Что за дела-то вообще?– удивленно произнес я, наконец, вслух.
Вот только голоса своего я не услышал.
В комнате по-прежнему стояла полная тишина. Ее не нарушил даже мой голос. Из интереса, я поднял книгу и уронил на пол. Тишина.
Я взял коробку от какого-то компакт диска, и со всей силы кинул на пол. Тишина.
Я настолько удивился, что, не поленился и сходил на кухню за кастрюлей и половником. После чего, взяв в одну руку половник, а в другую кастрюлю, я принялся ходить кругами по комнате и бить ими друг о друга. Поначалу в комнате по-прежнему было тихо, но вскоре где-то на уровне слышимости появился даже не звук, а отголосок звука. Окрыленный успехом, я начал стучать еще усиленней и добавил громкости, начав кричать.
За этим занятием, меня и застали люди, ворвавшиеся в мою квартиру.
На миг все замерли: я, с кастрюлей и половником в руках, и трое мужчин с АКМ на перевес. Они удивленно смотрели на меня, а я удивленно смотрел на них, пока один из них, видимо старший, наконец, удивленно не произнес:
–Что вы тут делаете?
Я был так удивлен, что даже не сразу заметил, что слышу его голос, как и прочие звуки улицы, отсутствия которых я даже и не заметил.
– Аа...
Минуточку!
– Я-то тут живу, а что вы тут делаете?!– пришел в себя я.
Тут уже в ступор вошли они.
– Аа...Мы дежурили внизу, когда увидели, что из вашей квартиры выпрыгивают три человека. Мы подумали, что они с вами что-то сделали и поднялись к вам. На звонок никто не ответил, вот и пришлось войти...
– Вы дверь взломали?
Опять дверь ставить?!
– ...Ээ...что ж мы, звери какие. Мы просто вскрыли, замок-то у вас простенький. Я бы на вашем месте поменял его.
Все понятно. Вот только что это они такие вежливые. Я-то думал, меня сейчас к стенке поставят, обыщут, и в участок. А там уж разберутся что к чему. А тут чуть ли не на вы.
– А вы, вообще-то, зачем внизу дежурили? – решил все же спросить я.
Главный, должен заметить, довольно молодой парень, удивился.
– Так нас же поставили вас охранять.
А, ну тогда понятно. Небось Сергей Иванович расстарался, чтобы я не сбежал.
– Вы их хоть поймали?– спросил я, уже догадываясь, что мне ответят.
– Никак нет. Удрали. Нас же всего трое. Как же мы весь палисадник окружим?
Правильно, никак.
– Понятно. Ну, вы хлопцы извините, но мне спать надо. Так что идите, охраняйте дальше.
Главный хлопец спохватился.
– Да конечно. Извините, а с вами точно все в порядке?
Нет, конечно, но ты-то мне уж точно не помощник.
– Да, уверен. Сейчас вот приберусь и спать лягу.
– Ну, спокойной ночи вам. Мы снаружи в машине будем дежурить, так что если что – зовите, – сказал один из них, выходя из моей квартиры.
Я вышел из квартиры и, на всякий, случай посмотрел на замок. На нем не было ни царапины. Ничего не скажешь, профессионально открыли. Кто бы мог подумать, что в милиции такие умельцы работают.
Я вошел в комнату и окинул взглядом бардак. Тут и до этого-то было не очень чисто, а уж теперь и вовсе, как на помойке: разорванные книги, целые книги, осколки от горшков с цветами земля из этих же горшков, и прочие вещи. Никакого желания убираться у меня не возникло. Даже отдаленно. Но книги я все же на полке расставил. Ведь книги – это святое.
Единственное, что меня беспокоило на данный момент, так это странное исчезновение звуков в моей квартире. Это было просто невероятным. То, что ко мне в квартиру залезли, мне уже совершенно не казалось чем-то особенно страшным. Как никак, уже третий раз залезают. Человек ко всему привыкает. Кроме этого что-то еще не давало мне покоя. Я даже не могу сказать что именно, но что-то меня волновало, находясь где-то на грани сознания. Как я ни напрягался, я не мог понять, что это.
В таком растрепанном и нервном состоянии, как обычно, не раздеваясь, я и лег спать. Сон долго не шел, и я ворочался пол ночи. Такое со мной было впервые за долгое время. Обычно я засыпал еще до того, как голова касалась подушки, а тут у меня в голове вертелись какие-то непонятные образы и голоса. Я вспоминал все события последнего месяца, и мне все время казалось, что я упустил что-то очень серьезное. И в тот момент, когда я был близок к разгадке...я уснул.
Глава 16.
Солнечный луч пробежался по полу и скользнул на кровать. Вышеупомянутая кровать представляла собой столь пренеприятное зрелище, что луч поспешно скользнул дальше, как будто в надежде найти что-нибудь более достойное своего чистого света. Луч застал эту развороченную, как будто по ней проехался танк, кровать далеко не пустой. В кровати лежало тело. Тело не подавало ни малейших признаков жизни: глаза закрыты, пульса нет, бледная, я бы сказал даже синяя (хотя мне видно плохо) кожа и ни намека на дыхание. Грудная клетка совершенно неподвижна, кровь не льется по жилам. Тело можно было бы назвать трупом, если бы не одно но... Этим "но" являлся один маленький факт: тело принадлежало мне! При этом ничего общего я с этим телом не ощущал. Я его не то, что не чувствовал, я его, в общем-то, даже не видел. Единственным "окном", соединяющим мое сознание с внешним миром был, приоткрытый на один миллиметр, правый глаз. Через него-то, как через иллюминатор, я и обозревал свое тело и, конечно же, мой любимый красный глаз на стене.
Заметил я свое замечательное состояние за несколько секунд до появления лучика света. Представьте себе, каково проснуться, совершенно не ощущая своего тела. Сначала мне показалось, что я умер. Однако, скорее всего, просто по инерции, у меня дернулся глаз. Хотя теперь я понимаю, что это была лишь последняя предсмертная судорога. Как я могу предположить, мое тело решило умереть и забыло сообщить о своих намерениях моей душе. Хотя, опять таки, я могу предположить, что все умирающие видят окружающий мир и после смерти, как я. И глаз красный все как-то странно на меня смотрит... Только сейчас я заметил, что в зрачке глаза торчит зеленый перстень. Тот самый который я недавно, как выяснилось по ошибке, получил по почте. Я вдруг запоздало удивился, что совершенно не думал о нем и о его местонахождении. После того, как я его достал и конверта и рассмотрел, он как бы перестал для меня существовать физически. Только как факт. Дескать был... получил... посмотрел... и все! А куда я его положил и почему во время обысков его никто не нашел я не знал. Только сейчас, когда я увидел его, я вспомнил, как ни с того, ни с сего взял и бросил его через плечо сразу после того, как рассмотрел. Причем именно в сторону той стены, на которой ныне был увековечен глаз. Я так удивился, что задумался над этим фактом довольно на долго...
Прошло уже часа три. Хотя возможно для меня время летит медленнее или, наоборот, быстрее. Ни в чем уверенным я быть не могу. Кто-то уже с десяток минут стучал в дверь, но открыть было некому. Я задумался о смысле жизни. Мысли текут на удивление быстро, и вообще... слишком много появляется умных мыслей. Это не к добру.
Мне кажется, что прошло еще часа два моего субъективного времени. Я однозначно решил, что мы живем, не просто так, но зачем решил не думать, становится страшно. Решил подумать о чем-то более насущном. Долго думал о "братстве крови" и пришел к некоторым выводам. То ли я стал таким умным, то ли раньше об этом просто не задумывался, но есть возможность, что братству я нужен был вовсе не как переводчик. Да и мое одиночество дело десятое. Мало ли в нашем доме одиноко живущих людей? Вот документы, украденные у соседки это понятно. Наверняка ее муж занимался какими-то важными исследованиями для правительства. Не исключено, что исследованием перстней или чего похуже. Иначе, зачем бы ему прислали конверт с перстнем? Если его вообще-то прислали именно ему, в чем полной уверенности нет. Вот пригласить бы Клавдию Степановну на допрос с пристрастием к Сергею Ивановичу. Они бы со своим экспериментальным гипнозом быстренько проверили все ее слова.
Тут на меня опять нахлынула апатия. Тело-то не двигается. Я бы даже сказал больше – оно мертво! Куда ж я теперь без тела-то денусь? Никакой связи с внешним миром. А то ведь еще возьмут и закопают...
Прошло не более пятнадцати минут, как послышался скрип в прихожей. Судя по тому, что никто не звонил – это явно не званные гости. Однако, единственное, что я вижу – это кусок своего бренного тела и стену. Так что когда сзади послышались шаги, я только мысленно вздохнул и стал ждать. Сзади кто-то тихо крался. Неумело, постоянно натыкаясь на разбросанные вещи, но, все же, явно пытаясь красться. Прошло минуты две, прежде чем этот кто-то почувствовал себя немного увереннее и подошел к моей кровати. К сожалению, мой круг зрения не позволял увидеть гостя. Вскоре послышались звуки передвигаемых предметов и шуршание, которое не оставляло никаких сомнений о характере проводимых в комнате работ. В моем неудобном состоянии мне не оставалось ничего иного, кроме как превратиться в слух и терпеливо слушать.
По правде говоря, хотя я старался об этом не задумываться, возможно мне придется "превратиться в слух" надолго, если не навсегда.
Гость явно не собирался отдыхать. Послышались звуки передвигаемой мебели и падения тяжелых предметов. По звуку шагов я следил за передвижениями гостя и примерно представлял что он делает в данный момент: вот он скидывает недавно расставленные мною на полки книги, вот он открывает двери стенного шкафа и раскидывает одежду. Я очень надеялся, что он не додумается залезть за трубу батареи, ведь именно туда я спрятал все свои оставшиеся деньги. Но вот послышались удаляющиеся шаги и гость ушел, оставив меня наедине со своим страхом. Едва стихли шаги, как я начал скучать по своему незваному гостю. Единственное, что меня ставило в тупик, так это то, что моего гостя не смутило присутствие моего бренного тела на постели. За все двадцать-тридцать минут, что он был в квартире, только один раз он задержался рядом со мной, да и то всего на секунду.
Черт, о чем я думаю? Нужно думать о том, что делать дальше. Хотя, вообще-то я делать ничего не могу... Разве что созерцательствовать глаз, насмешливо смотрящий на меня со стены.
Прошло немало времени. Я много думал. Я думал обо всем: начиная от школьных годов и заканчивая сегодняшним днем. Я обдумывал все свои ошибки, все победы и поражения. Больше всего времени я посвятил обдумыванию последних событий. Я долго думал о перстнях и о работе в Агентстве. До меня только теперь дошло, что эта работа может быть очень интересной, и даже более того: она может стать моим призванием, с нынешними-то моими способностями. И даже не смотря на все проблемы, последние недели были захватывающими. Это было именно то, о чем я мечтал еще в детстве, читая под одеялом фантастические рассказы: приключения (увы, все время болезненные), девушки (к сожалению выбирающие других), сверхспособности (скорее причиняющие вред, чем помогающие) и загадки (которые лучше и вовсе не разгадывать). И все же в этом есть свой шарм. Все было бы неплохо...если бы не мое нынешнее положение. И еще я неожиданно вспомнил, что видеть в темноте я начал до того, как на меня одели перстень. Да и солнце мне уже начинало мешать на обратном пути из Киева, когда никаких перстней и в помине в моей жизни не было...
Мои мысли уже начали разбредаться. Я уже не могу мыслить так четко, как несколько часов назад. Да и не хочется. Меня охватила апатия. Мне кажется, что я сошел бы с ума, пролежи я еще несколько часов в недвижимом одиночестве. Но меня спасли события, которые произошли в ту секунду, когда моя апатия проходила последнюю стадию. Сначала зазвонил телефон. Он звонил подолгу, минут по пять, и всего раз восемь. Мне даже стало интересно кому я так сильно нужен. Едва прозвенел последний звонок телефона, как начал звонить дверной. Терпения тут явно кому-то не хватило, потому что буквально через минуту в двери повернулся ключ и она скрипнула, открываясь. Я примерно догадывался кто это мог быть, но хотелось проверить свою догадку...
И я оказался прав. В коридоре раздался зычный голос:
– И какого черта вы притащили меня сюда?! Если этот придурок не хочет идти в лабораторию, так приведите его под дулами автоматов, хоть целую армию вызовите, но приведите...Так ведь нет! Зачем им армия, когда есть профессор. И задолжности по зарплате за год ему не придется отдавать. Ну что уставился? Иди вперед! Тоже мне защитники отечества, бедного ученого в самое пекло пускают, – в коридоре послышалась возня, которой обычно сопровождается потасовка.
Я сразу узнал горластого ученого. Нестеров настолько по мне соскучился, что решил сам заехать за мной домой. Как мило. Может он еще и кофе в постель принесет.
Раздались шаги и кто-то быстро приблизился к постели.
– Простите, но он же мертв, – раздался незнакомый голос.
– Как это мертв?! – гаркнул Нестеров.
Неожиданно картина, раскрывающаяся перед моими не совсем зрячими очами изменилась, и в поле моего зрения возникла красная и злая физиономия.
– Вот засранец! И вправду мертв... минуточку, да судя по состоянию тела он мертв не один день! Вот и характерная колотая рана.
Колотая рана? Помнится я ложился спать весьма здоровым. Ну уж колотых ран точно не было, я бы наверняка заметил. Да и мертвым я себя последние несколько дней не ощущал. Больным – это да, без сознания – тоже бывало, но чтобы мертвым!
– Нет, ну это надо! – со злостью воскликнул ученый, – Он что, специально сдох?! Да у меня одних тестов было подготовлено на ближайший месяц шестьдесят штук, не говоря уже о... Да я бы его за это сам убил, если бы он не был уже мертв! Хотя... Нужно его срочно забирать в лабораторию, пока не приехали местные власти. Они, конечно, никогда не торопятся, но черт их знает. Ей, капитан, или как там тебя, заворачивай его в ковер, который висит на стене и тащи в машину.
Я даже обрадовался тому, что меня сейчас отвезут в лабораторию. Может быть там они смогут мне помочь. В конце концов, есть же современная техника. Да и должны же они понять, что одной колотой раной меня не убить. Ведь от десятка пулевых ранений я же очухался.
В этот момент из коридора раздался удаляющийся голос Нестерова:
– ... может, мы еще успеем провести тесты на спинном мозге, да и опыты на мозжечке куда удобнее ставить со снятой черепной коробкой...
Тут весь мой оптимизм куда-то пропал.
С распиленной черепной коробкой я красивее выглядеть не стану, да и шляпу не удобно носить будет. Нет, ну какая же зараза этот Нестеров! Сначала экспериментальный гипноз, теперь значит черепная коробка! Ну погоди! Вот только оживу, встану и так отделаю. У тебя не то, что детей не будет, ты у меня всю жизнь под капельницей лежать будешь! Да я тебя...
– Ну и бардак тут у него. До чего же, бывает, люди доходят. Такой помойки я даже в квартирах наркоманов не встречал, – неожиданно поведал кому-то уже знакомый мне по голосу капитан.
– И не говори. Чего только один глаз на стене стоит. Такая мерзость. Напоминает бред сумасшедшего, не находишь? – послышался голос с прибалтийским акцентом.
И этот голос тоже кажется знакомым. Но откуда?
– Глаз? Фу, какая мерзость. А я и не заметил его под ковром.
Под чем?! Никакого ковра глаз еще минуту назад не прикрывало. Сейчас, правда, я ничего сказать не могу, потому что вижу только потолок.
– И не говори, – опять послышался знакомый голос. Ну, где же я его слышал?
– В этот ковер мы его и завернем, – сказал капитан, – А зачем тебе?...
Послышался глухой удар и тут же за ним звук падающего тела. Перед тем, как на меня набросили ковер, я успел увидеть лицо человека, только что оглушившего, если не убившего, капитана. Оно было мне не знакомо. Но вот голос я узнал. И ошибиться я не мог. Сначала меня сбил с толку прибалтийский акцент, но этот голос я не мог забыть. Это был голос человека, которого я называл колдуном.
Если честно, то я даже немного обрадовался. Уж этот-то должен догадаться, что я почти жив... ну по крайней мере еще мыслю, а значит существую. Может он хотя бы захочет услышать мои мольбы о пощаде, прежде чем убьет, а для этого меня придется оживить. Судя по тому, что он делал на дискотеке, для него это пара пустяков. Хотя судя по тому, что творил на дискотеке я, это и для меня должно быть парой пустяков. Но все же я с надеждой затаил дыхание и стал ждать, что же будет дальше. Уж хуже-то быть уже не может, так что бояться нечего...
– Значит все таки подох... – неожиданно услышал я голос прямо рядом со своим ухом.
А я уж понадеялся...
– Ну перстень-то тебе теперь не понадобится я думаю? – с издевкой добавил Колдун.
Я, естественно, молчал.
– Так я и думал...
Послышался шорох и мой не зависящий от меня взгляд сместился с ближней стены на потолок. Однако мне было все равно. Я вдруг вспомнил о том, что говорил мне Нестеров. Ведь когда снимают перстень, человек умирает. С другой стороны я-то вроде уже и не живой. Хотя и мертвым меня назвать язык не поворачивается. Особенно у меня...
Но тут мне стало совсем не до размышлений. Я увидел как Колдун, наконец появившись в поле моего зрения, берет мою руку с перстнем на пальце. Я так сосредоточенно следил за движениями его рук, что время замедлило свой бег. Я отчетливо видел, как он одной рукой сильно сжимает мою кисть, а другой со всей силы дергает за перстень. И перстень, блеснув мне напоследок красной искоркой, легко слетает с моего пальца. Видимо, Колдун сам не ожидал, что перстень так легко снимется, потому что он слегка покачнулся, не удержав равновесие, и выругался.
Мертвее, чем я уже был, я не стал. Значит либо я уже и так совсем мертв, либо что-то тут не так.
Видимо так решил и Колдун, потому что он окинул мое бренное тело подозрительным взглядом и, неожиданно резко приблизив свое лицо к моему, распахнул мои веки. Если бы я мог, то наверное сказал бы спасибо. Теперь я мог наконец рассмотреть Колдуна получше и увидеть, что одет он в милицейскую униформу, как и человек, лежащий недалеко от меня. Жив он или мертв, я не знал. Колдун же, так ничего интересного в моих глазах и не найдя, убрал перстень в карман и подошел к им же оглушенному милиционеру. Неожиданно он незаметным движением привел тело в горизонтальное положение и похлопал ему по щекам.
– А?...
Милиционер слегка сонно открыл глаза, пытаясь понять что происходит.
– Ты чего задумался? – совершенно спокойно спросил Колдун.
– Я?...а...ну да... Ну что, понесли что ли? – полностью пришел в себя милиционер.
– Сначала нужно его в ковер замотать, – напомнил Колдун.
– Ага. Давай. Я разложу ковер, а ты тело к нему подтащи...
Из ковра слышимость была очень низкая. Если быть точным, то я вообще ничего не слышал. Кроме конечно звука работы двигателя машины, на которой меня куда-то везли. Мне почему-то с сожалением подумалось, что везут меня вовсе не в морг. Я пытался поразмышлять над произошедшим, ведь я остался без перстня, но кроме собственной головы, плавающей в банке мне почему-то больше ничего в голову не приходило. Мне так стало себя жалко, что я даже прослезился...мысленно... За переживаниями я не заметил, как мое тело вынесли из машины и принесли в какое-то помещение. Судя по всему лабораторию, потому что когда меня вытащили из ковра, то первым, что я увидел был стол с какими-то колбами и прочей фигней, которая так всех интриговала на уроках химии в школе.
Положили меня видимо на операционный стол, потому что надо мной светила огромная лампа, типичная для операционных, как их показывают в фильмах.
– Ну что? – послышался голос, в котором я легко узнал Сергея Ивановича, который по всей видимости, пришел проведать "больного".
– Мертвее не бывает, – ответил, конечно же, Нестеров.
– Лидии пока что лучше не говорить. Боюсь она слишком болезненно воспримет известие о его смерти. Тем более удачно, что она как раз сегодня уехала в Киев.
Надо мной появилось озабоченное лицо главного.
– Нужно ее там ненадолго задержать... на недельку – две.
– Без проблем, – с готовностью ответил доктор, – Тем более там как раз дело есть подходящее. Трупы с разорванными артериями. Видать очередной маньяк фильмов про вампиров пересмотрел.
Сергей Иванович нахмурился.
– Я надеюсь, что ты прав и это всего лишь маньяк...
Послышался смешок.
– Да брось ты. Ты же не веришь в эту фигню?
– Всякое бывает, и уж тебе ли об этом мне знать. Ну ладно, не будем сейчас об этом. У нас других забот хватает. Нужно снять перстень. Шестой экземпляр нам весьма пригодится, хотя лучше бы...да чего уж там..., – махнул рукой главный.
– Конечно..., – и спустя несколько секунд, – А на какой руке он был?
– А не все равно? – раздраженно отвечает Сергей Иванович.
– На правой нет.
– Ну посмотри на левой.
– И на левой нет.
– Что?! Ты что ж идиот..., – Сергей Иванович замолчал и пропал из виду, видимо сам решил проверить.
И спустя еще минуту:
– Быстро вызывай спецгруппу! Кто забирал с тобой тело?! Как его фамилия?
– Одного Сергеев, а второго...– протянул Нестеров.
– Второго?! Я с тобой одного Сергеева посылал! Как выглядел второй?!..
Дальнейшего я не услышал, потому что меня отвлек непривычный звук. Очень тихий, и уже немного подзабытый, но от этого не менее прекрасный. Я на некоторое время просто растворился в этом звуке. Я очень боялся ошибиться и поэтому старался даже не думать, чтобы не отогнать это наваждение. Но это было определенно не наваждение. Я в этом окончательно убедился спустя несколько минут. Я просто физически ощущал, как мой организм пробуждается от своего странного сна: сердце начинает медленно качать кровь, легкие начинают то расширятся, то сжиматься. В общем организм решил таки заняться своей работой, от которой он нагло отлынивал последний десяток часов. Я был так счастлив, что не сразу заметил, что обстановка вокруг меня слегка изменилась: появилось несколько людей в белых халатах и масках. Среди них легко угадывалась дородная фигура Нестерова. По всей видимости за меня наконец решили взяться. И это тогда, когда я наконец-то почти ожил. Мне вдруг стало так обидно...
– Значит, сначала сделаем разрезы здесь и здесь... – донесся до меня голос Нестерова.
От реплики доктора меня отвлекло еще одно обстоятельство: я начал ощущать холод. Особенно спиной и тем, что пониже, ведь я лежал на холодном железном столе. Это открытие вопреки всей ужасности меня обрадовало ничуть не меньше, чем первый удар сердца.
– Начинаем, – неожиданно отчетливо прозвучал у меня в ушах голос Нестерова.
Но начать они ничего не успели. Потому что спустя секунду лежание на холодном железе дало о себе знать и я неожиданно дернулся всем телом и...громко чихнул.
Тело неожиданно вновь стало мне повиноваться. От радости я вскочил как был, в одной набедренной повязке странного фасона, со стола и вдохнул наконец полной грудью воздух. Как я соскучился по этому сладкому ощущению вдоха...
В лаборатории стояла полная тишина. Врачи, видимо, были не из слабонервных. Потому что никто в обморок не упал. Они просто в оцепенении и не мигая смотрели на меня.
Тут я вспомнил что собственно со мной собирались сделать и наконец дал волю чувствам:
– Ах вы крысы лабораторные! Меня резать!!! Я вам покажу тесты на мозжечке!
Неожиданно, исключительно по наитию, я подскочил к ближайшей фигуре в халате и ударил ей между ног. Совершенно случайно (честное слово) этой фигурой оказался уже хорошо знакомый мне Нестеров....
Глава 17
– И не женюсь я никогда, ведь все ж дороже мне свобода... Чем эти девичьи уста, что подарила нам природа... – распинался актер на сцене.
Эх... как давно я не был в театре. На самом деле, первый и последний раз я был в театре еще в детстве... кажется на спектакле "Кот в сапогах". Помню родители меня ели затащили, а потом весь обратный путь я у них допытывался почему убили бедного людоеда. Это был сильный удар по моей детской психике... Шучу конечно, но все же людоеда было действительно жалко. Как бы там ни было, а как оказывается интересно ходить в театр. Особенно когда ты можешь видеть все действие, даже то, что происходит за кулисами. Смотришь и видишь, как актеры судорожно бегают от одного выхода к другому и пытаются не забыть тексты, неоднократно повторяя их в уме. Иногда мне даже удавалось услышать их мысли весьма четко. Правда, мысли зрителей почему-то услышать не удавалось. Но над этим я совершенно не задумывался: я просто расслаблялся. Как приятно ощущать свое бренное, но от этого не менее родное тело: двигать им, ощущать запахи, осязать. Все так правильно говорят: многое мы не ценим до тех пор, пока не потеряем, но уже, как правило, оказывается слишком поздно. Как все таки хорошо, что для меня еще ничего не поздно. Как прекрасна жизнь! После того, как я долгое время был с самим собой наедине; после того, как я почти что умер. Я действительно понял, как мне повезло, что я одарен таким богатством, как жизнь. Причем жизнь в довольно неплохом теле. Хотя конечно надо бы над ним еще поработать...но об этом чуть попозже.
– В мужчинах лишь одно достойно уваженья... Что служат женщинам они без всякого стесненья... – насмешливо проговорила худенькая девица, судя по всему заядлая сердцеедка.
Тут я бы не согласился. Хотя в чем-то... Вот я, когда только выскочил из здания, в которое меня свезли, сразу увидел прелестное создание. Хорошо еще, что одежду успел найти. Охраннику она все равно уже была не нужна. Да и не погнался за мной никто сразу. Некогда им было. Что-то там в лаборатории взорвалось. Уж не знаю что, но тааак жахнуло. Я и всего-то пару колбочек уронил, когда докторов недоделанных раскидывал. А тут еще охранник прибежал... Кто же виноват, что когда он меня ударил резиновой (резиновой!) дубинкой, эго током шарахнуло. Ну так вот, когда я вылетел, да-да именно вылетел, из здания, я оказался напротив здания театра. И так получилось, что я как раз налетел на девушку, продающую билеты на вечерний сеанс. Мне просто повезло, да и у охранника в кармане как раз нашлись деньги. И вот я теперь сижу в театре и расслабляюсь. И почему я раньше в театр не ходил?
– Он без нее, иль без него она... кто б что не говорил, а друг без друга... Их жизнь не будет радостью полна... Так стань же женщина счастливой ты супругой... – закончил рассказчик и занавес начал закрываться под бурные аплодисменты.
Что, уже все? Вот досада. Я так половину и пропустил. Слишком отвлекся на свои мысли. Однако ж все таки тут есть о чем поразмыслить. Хотя конечно голова начнет болеть сразу.
Что со мной было? Повторится ли это еще? Как Колдун с меня снял перстень? Почему со снятием перстня способности совершенно не уменьшились? Что мне делать дальше? Стоит ли возвращаться в квартиру, или меня уже опять похоронили? И, кстати, о квартире: что это все таки за глаз такой и почему никто на него не обращает совершенно никакого внимания? Никому даже не кажется странным, что в стене выбит огромный глаз. Почему? А уж про то, как же мне все таки управлять теми способностями, что у меня есть, я и вовсе молчу.
Ну вот, уже голова заболела. Лучше не думать об этом. Я уже решил, что отныне я не буду зря тратить свое время. Я должен его тратить с максимально пользой для себя и других. И вот что касается себя... то время-то всего восемь часов! Я еще могу успеть пойти на тренеровку к Чину. Подумаешь, немного опоздаю и приду без спортивного костюма...
