Текст книги "Начало (СИ)"

Автор книги: Алексей Федорочев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

   Кухня по-прежнему недоступна, но теперь это меня не волнует. В хорошем настроении возвращаюсь в свою комнату, откусывая на ходу от заботливо приготовленного бутера. Определенно, жизнь налаживается!

   На следующий день встаю невыспавшийся. Жизнь – жизнью, а спать надо ложиться вовремя, а не шарахаться по полночи неизвестно где. Надо было испытания все-таки на выходные перенести, но уж очень невтерпеж было, теперь вот расплачиваюсь. Одно радует – у Наташки вид еще более помятый, а вот нечего по ночам на кухне... жрать. Умоляющий взгляд подруги проигнорировать не могу – убедившись, что Григорий далеко, несколькими волнами целительной силы привожу ее в порядок.

   После общего завтрака устремляемся кто куда. Наталья с Григорием – возвращать Виктора в Яму, я – в архив. Есть у меня подозрение, что мой персональный шпик хочет расспросить Жирнова по дороге, но и на здоровье – из покупки МБК я секрета никакого не делал, работали мастер с профом в отдельных помещениях – под лабораторию Бушарин сразу выгородил большой угол и никого туда кроме меня не пускал. А то, что движки нестандартные – так мало ли самоделок по Москве, я вон все еще от впечатлений с выставки отойти не могу.

   По большому счету, даже и узнает что Григорий – не беда. Запретов никаких я не нарушаю, разве что сманить могут профессора, но опять же – вряд ли. У церкви наверняка есть выходы на настоящие лаборатории, где им склепают все, что душе угодно, а какой-то особой религиозности за Бушариным я не замечал.

   Так в раздумьях добираюсь до места работы и потихоньку включаюсь в процесс сканирования. Сегодня на очереди документы из местного ЗАГСа. Вообще-то люди здесь в основном венчаются, но и при венчании одновременно заключается брачный договор – сугубо гражданская бумажка, типа принятого в моей прошлой жизни свидетельства о браке. Если делить будущим супругам особо нечего, то и состоит договор из одного листочка: такой-то и такая-то вступают в брак, жена вступает в род мужа, а иногда – наоборот, муж вступает в род жены и берет ее фамилию. Для мещан еще проще – без упоминания рода. Зато иногда встречаются контракты на десятки страниц, с перечислением приданого и обязанностей сторон. Такие документы не люблю больше всего – приходится расшивать страницы, вкладывать их по одной в сканер, а потом аккуратненько, не дай бог перепутать листочки, собирать обратно. В некоторых папках встречаются фотографии, их тоже надо приобщать к электронному делу. Антон пока еще на лекциях в своем институте, работаем мы с ним в последнее время посменно – оба по полдня и встречаемся только в районе обеда, так что весь кабинетик в моем распоряжении. Хорошо еще, что рабочий день неполный, в иные дни со скуки сдохнуть можно.

   Между делом разглядываю изредка попадающиеся снимки примерно двадцатилетней давности. Одна нетолстая папка привлекает мое пристальное внимание.

   Васильев-Морозов Николай Елизарович и Дамирова Дарья Дамировна.

   А я и не знал, что родители в Москве венчались...

   Неуверенными руками раскрываю папку.

   Короткий договор, никакого перечисления овец, подушек и ковров.

   И несколько старых снимков...

   Вот смеющийся отец в компании всего двух друзей. Уже через год после свадьбы его не станет.

   Вот венчающаяся пара стоит перед алтарем, но ракурс неудачный, видно всего лишь профиль жениха, невеста скрыта волнами пышной фаты.

   А вот молодожены выходят из церкви.

   Мужчина во фраке прижимает к себе роковую восточную красавицу с грустными глазами.

   В белом облаке кружев невеста восхитительна...

   Невеста прекрасна...

   Но это НЕ МОЯ МАТЬ!

   Интерлюдия 17.

   Михаил Сыров-Задунайский пребывал в прескверном настроении. Его тринадцатилетняя сестра, напросившаяся с ним за компанию в инспекционную поездку по московским предприятиям клана, вот уже несколько дней доставала старшего брата капризами.

   – Миша, мне скучно!

   – Маша, ну сколько можно? Я ведь с самого начала предупреждал, мне будет некогда. У тебя есть Матильда Генриховна, вот ее и изводи, а меня оставь в покое!

   – Я хочу, чтобы ты пошел со мной к Волконским!

   – Маша!!! – за прошедшие дни этот разговор возникал не раз, – Я уже сказал, я не пойду к ним!

   – Ну, Ми-и-и-ша-а! Мишенька! Ну что тебе стоит! Всего один денечек!

   – Я сюда работать приехал, а не по твоим подружкам ходить!

   – Ми-и-и-ша! – аргументы давно закончились, и сестра начала просто канючить.

   – Что Миша? Думаешь, я не вижу, что ты опять что-то задумала? Признавайся, кому из своих подружек меня сосватать решила?

   – Ми-и-и-ша-а!

   – Сходи с Матильдой Генриховной! – брат всеми силами пытался отвертеться.

   – Не хочу с Матильдой! Там все будут с родными, одна я с гувернанткой! Хочу с тобой!

   – Маша, ну пойми! Не хочу я на твой детский праздник! О чем мне с твоими подружками говорить? О куклах? О платьях? Ах, как вам идет эта шляпка! – Михаил даже не пытался скрыть, что предстоящее мероприятие ему глубоко... неинтересно.

   Но и Маша не собиралась сдаваться. За присутствие брата на праздновании дня рождения Светланы Волконской девочке был пообещан котенок мейнкуна, которого вскоре должна была родить кошка Волконских – редкая красавица Бетс. Да и планы подруги в отношении брата мелкая интриганка целиком и полностью одобряла. А то ведь Миша такой доверчивый! Сестра совсем недавно случайно увидела, как он увлеченно целовался с Татьяной Морозовой – самой главной стервой Петербурга.

   Мысль о том, что брату может не понравиться малолетняя княжна Волконская, девочке почему-то в голову не приходила. Так же как и мысль, что невесту парню родители подберут исходя из соображений усиления рода и клана, а не в потакание романтическим бредням двух юных дурочек. Что поделать, романтика, она такая... И воссоединение двух любящих сердец в воображении Маши перевешивало все трезвые расчеты. Тем более, если за это давали страстно желаемого котеночка.

   А вот Михаил хорошо знал свою сестру и весь ее батальон подружек, поэтому ничуть не горел желанием посвятить весь день юным возвышенным барышням. В Петербурге его ждала прекрасная девушка Татьяна и несколько уступчивых горничных, так что только зарождающиеся прелести будущих светских львиц мало интересовали молодого здорового парня. Он и в Москве не собирался отказывать себе в мелких радостях, но родители навязали ему в поездку сестру, которая требовала присмотра.

   – Ми-и-и-ша! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну что тебе стоит разик сходить со мной! А я потом на всю неделю от тебя отстану! Вот обещаю! Даже по магазинам без тебя пойду!

   А вот это был аргумент. В магазины модной женской одежды не хотелось еще больше, чем к Волконским. Если у тех хотя бы была надежда встретить таких же замордованных старших родственников и хоть как-то скрасить скучное времяпровождение, то магазины... Магазины – это зло в чистом виде!

   – Точно, сама сходишь?

   – Точно-точно, обещаю!

   – Хорошо, но всю следующую неделю после праздника ты меня никуда не тащишь: ни по музеям, ни по магазинам, ни на прогулки. Вообще никуда! В театр тоже!

   Условия были очень жесткие. Без сопровождения брата Маша могла попасть только на самые невинные развлечения, а прогулки ограничивались строго охраняемой зоной верхнего города, но... котеночек мейнкуна... Эх, на какие жертвы приходится идти ради влюбленной подруги!

   – Обещаю, никуда! Уговор?

   – Уговор.

   Интерлюдия 18.

   Погода была ветреной, и тонкие, еще голые ветки соседнего дерева постоянно стучали в окно. Не спалось. Да и не удивительно – три года спала! Выспалась наверно на жизнь вперед.

   Фонари в парке за окном погасли, и теперь только рассеянный свет молодой луны давал разглядеть внутреннее убранство. Было бы на что смотреть – за прошедшие дни обстановка запомнилась до мелочей и успела надоесть. Домой бы, только где теперь этот дом?

   Звуки и шорохи на улице заставляли ежиться и плотнее кутаться в тонкое больничное одеяло. Вот вроде и бояться нечего – никому не нужна, никого не обидела, а вот, поди ж ты, и здесь нашлись недоброжелатели. Няню Николая Дарья в жизни не видела, но уже успела наслушаться всяких ужасов от персонала.

   Николай... Самого-то Николая женщина видела всего один раз в жизни. В том злополучном автобусе молодая, всю дорогу шепотом ругающаяся пара напротив волей-неволей привлекала внимание. А бедный ребенок, которого отец даже отказывался взять на руки, чтоб помочь молодой жене!

   – Всю жизнь мне, гадина, изломала. Права была няня, не стоило на тебе жениться, – мужчина старался шипеть тихо, но Дарье, сидевшей очень близко, волей-неволей было все слышно, – Что ты мне суешь это отродье?! Сама родила, сама и занимайся. Приедем, отец что-нибудь придумает.

   – Коля, он плачет, его надо перепеленать... – красивая особой восточной красотой женщина умоляюще смотрела на мужа.

   – Пеленай, мне-то что. Или ты думаешь, я ваше дерьмо нюхать буду?! – с этими словами мужчина встал со своего места и всем видом изображая хозяина жизни, совсем не вяжущегося с обстановкой обычного рейсового автобуса, направился в сторону водителя.

   По лицу молодой жены покатились крупные слезы. Даша, которая сама в этот момент переживала не лучший момент в жизни, пожалела бедолагу: уж лучше совсем без мужа, чем с таким.

   – Давайте я вам помогу. Вас как зовут?

   – Дарья, – в речи несчастной женщины присутствовал акцент и вместо мягкого "р" в имени проскочили какие-то рычащие нотки.

   – И меня Дарья, тезки значит. Давайте, я малыша подержу, а вы сухое поищете, хорошо? – и Даша мягко перехватила орущего младенца у растерянной матери. Опомнившись, мамочка полезла в сумку за запасным бельем для младенца. Сверху сумки оказался пакет с документами, который женщина машинально сунула в руки своей помощницы.

   Дальше все произошло молниеносно. Вот Николай добирается до водительской кабины и резко отворяет дверь. Вот водитель отвлекается от опасного участка дороги, обернувшись на шум. И вот уже автобус, кувыркаясь, несется под откос, выбрасывая из окон несчастных пассажиров. Дарье повезло, ее выбросило в кусты при первом же кувырке, и она отделалась потерей сознания и сильными ушибами. Зажатый в руках младенец на удивление тоже не пострадал. Позже ей скажут, что в минуту опасности источник стал вырабатывать жизнь на максимуме, поэтому и обошлась почти без повреждений. Зато огонь от вспыхнувшего автобуса успел до них добраться и порядком подпалил одежду и волосы. Так ее и нашли прибывшие на место аварии службы: босую – ботинки потерялись еще при падении, подгоревшую, но плотно прижимающую к себе орущего мальчика и пакет с документами.

   Забравший их из переполненной больницы старик – отец Николая сначала принял ее за ту Дарью – мать ребенка, а ошарашенная всем случившимся девушка даже не пыталась сопротивляться – идти ей по большому счету было некуда. А когда недоразумение вскрылось, безутешный отец махнул рукой – живи в поместье, если хочешь. Тем более, что Даша успела привязаться к ребенку, заменяя ему мать. Старик, чья жизнь теперь целиком сосредоточилась на внуке, посчитал одаренную девушку неплохим приобретением для семьи и погнал учиться на медика. И даже не стал разубеждать домашних, считавших Дарью его невесткой – женой погибшего Николая, а может вообще не считал нужным никому ничего объяснять. Когда у Даши родился Егор, которого отученная любопытствовать немногочисленная челядь опять-таки посчитала сыном Николая, Елизар Андреевич разрешил воспитывать детей вместе, а по прошествии нескольких лет вообще удочерил бедную девушку, приняв и ее незаконнорожденного сына в род.

   Где-то теперь ее мальчики? Персонал госпиталя охотно говорил с ней на любую тему, но только не на эту. "Все нормально. Учатся. Навестят позже", – вот и все ответы. А сами отводят глаза. Что-то тут нечисто...

   На улице раздался странный скрежет, и в проеме окна выросла чудовищная тень. Страх приморозил к месту, не давая двинуться. Как жаль, что она так слаба! Само собой окно начало медленно раскрываться, впуская зловещую фигуру внутрь. Но крик ужаса из горла так и не родился, потому что монстр вдруг обычным человеческим голосом произнес:

   – Здравствуй, мама...

   Глава 10.

   Утро встречаю на заднем дворе, избивая самодельную боксерскую грушу.

   И для чего, спрашивается, строил планы, рыпался?

   Парней припахал?

   Крутился, деньги зарабатывал?

   Взбудораженный источник, несмотря на ночные траты, полон и требует разрядки, и я в какой-то момент забываюсь, отпуская контроль. Волна неоформленной бурлящей силы проходит сквозь кулак, взрывая спортивный снаряд нахрен.

   Несколько отлетевших ошметков больно бьют по лицу, приводя в чувство, но волны энергии продолжают курсировать по телу в поисках выхода. Взглядом ищу, что бы еще сломать, но натыкаюсь на несколько удивленных пар глаз. Григорий свет Андреевич, а за ним любопытные лица моего движимого имущества.

   Упсс...

   А впрочем, чем не объект для разрядки?

   Подхожу к Григорию вплотную, мы с ним уже сравнялись в росте, но не сомневаюсь, что будь на то его желание, он скрутит меня в единый миг, несмотря на свои увечья и наличие у меня источника.

   Стоим, молча смотрим друг другу в глаза. Начинаю расстегивать на нем рубашку. Глаза у Григория становятся квадратными, но от неожиданности моих действий, он продолжает оставаться недвижимым.

   Черт, он явно что-то не то подумал...

   Кладу ладонь на обнаженную грудь мужчины (фу, как начало какого-то порнорассказа...). Настраиваюсь, зову металл к себе и... почти тут же получаю по руке пистолетом и оторванной от ремня пряжкой.

   Упсс...

   Похоже, что это словечко ко мне сегодня прилипло.

   Отбрасываю предметы за пределы воздействия моей силы и, учтя ошибку, повторяю приказ.

   Крохотные частицы металла в организме Григория не могут долго сопротивляться, и по кратчайшему пути, разрывая ткани, устремляются прочь с облюбованных мест. Наверно, это больно, но мне чертовски хочется сейчас причинить кому-нибудь боль. Дождавшись последнего осколка, единой мощной волной заживляю повреждения и тут же принимаюсь за оставшиеся неправильно сросшимися кости. Одна за одной, повинуясь моей воле, они сначала разъединяются в местах повреждений, а потом сами встают на место и срастаются как надо. Лицо у Григория белее снега, губа прокушена, но он по-прежнему стоит, не шелохнувшись. В его организме еще остаются несколько темных пятен, но это уже не ко мне – пусть показывается нормальному целителю, основную проблему я убрал.

   Ах, да...

   Провожу рукой по лицу, стирая самые страшные рубцы. Пусть Наташка порадуется.

   Обессиленный, бреду в свою комнату, сопровождаемый недоуменными взглядами. Хотя Ван и Чжоу почти тут же опоминаются и подхватывают своего идиота – хозяина под руки. Падаю на кровать и сразу же отрубаюсь.

   Просыпаюсь неожиданно отдохнувшим и, слава богу, с работающим источником. Резерв еще не до конца восстановился, но, учитывая, сколько я потратил вчера – неудивительно.

   Рядом со мной на стуле посапывает Григорий.

   Что-то мне эта ситуация напоминает... Дежа вю...

   Без уродующих шрамов лицо у мужчины выглядит намного моложе, и я неожиданно отчетливо понимаю, что он младше меня. До сих пор эта простая мысль как-то не приходила мне в голову. Страшноватая внешность гвардейца плюс моя злость на его начальство не давали мне объективно оценить его возраст. А на фоне вечного детсада вокруг меня Григорий всегда казался островком спокойствия и рассудительности.

   А далеко ли я сам ушел от своего окружения?

   Начинаю анализировать случившееся и понимаю, что банально сорвался. Два года я жил в состоянии напряжения, а тут еще и события последнее время понеслись вскачь, не давая опомниться.

   Ну, подумаешь, узнал, что не родной Васильевым, разве это что-то поменяло в моих планах? А ведь все части этого паззла с самого начала были у меня в руках, но привычное с детства ощущение семьи не давало повода усомниться. Ни разу за всю мою жизнь дед не дал ни словом, ни жестом понять, что я как-то отличаюсь от Митьки. Учили нас, разве что, иногда по-разному, но это неудивительно – силы у нас были противоположные, вот и вся причина.

   А мама? Никогда она не делала разницы между нами, одинаково привечая обоих. А то, что к деду относилась скорее с почтением, чем с любовью, так такой он был человек.

   К деду... Как оказалось, к приемному. Да-да, неожиданный поворот, не правда ли?.. Но удочерил он мать по всем правилам, а меня увнучил(?), короче, ввел в род, так что неизвестно где шляющийся настоящий папочка не имеет на меня никаких прав. Фамилию Васильевых я ношу вполне законно. И что характерно, оформление бумаг происходило очень недалеко от некоего монастыря, куда периодически шастает некий гвардеец. А вот Митька действительно внук Васильева Елизара и сын Васильева Николая, только родители его погибли в той злополучной аварии оба.

   Кто же, интересно, мой биологический отец, что потребовались такие меры по сокрытию наличия ребенка? На этот счет маменька умолчала, но и в историю прекрасной чистой любви царского гвардейца и девушки из простого рода я не поверил ни на грош. Даже будь я обычным почти шестнадцатилетним парнем, эта сказочка вызвала бы у меня сомнения, а теперь и подавно. Что-то похожее пыталась скормить мне мать в прошлой жизни, но ребята со двора быстро просветили меня в реалиях жизни. Впрочем, все это лирика.

   А реалии таковы:

   Во-первых, я – ублюдок какого-то очень влиятельного лица. Не такой уж широкий круг для поисков, так что вскоре с кандидатурами определюсь.

   Во-вторых, интересен я именно тем, что источник нестандартный. Не зря маменька с детства внушала мне необходимость прятать возможности. Именно узнав этот секрет – а в доме трудно было что-то утаить от главы семьи, – дед радикально взял под защиту мать и меня, посвятив в подробности кого-то из иерархов церкви. Отдельно отметим – не бывшей собственной службы безопасности, а именно церкви.

   В-третьих, церковь за мной приглядывает, но вмешиваться в мои дела не спешит, хотя, может ждали, что я сам обращусь к ним за помощью, но это уж дудки. Пусть договариваются, и так, похоже, должен им за защиту и счастливое детство.

   В-четвертых, проблема с ведомством Милославского по-прежнему существует, а значит, придется ее решать, но опять же – не раньше, чем стану главой рода, здесь ничего не поменялось. Регентом рода Васильевых пока является мать, но ее нетрудно будет убедить, что под защитой ПГБ мне будет лучше и прости-прощай свобода. А я уже в МБК полетал, ну, как полетал, побултыхался... но сам факт!

   В-пятых, даже зная все, что знаю сейчас, в большинстве случаев я действовал бы точно так же, а значит нечего рефлексовать – надо продолжать жить, как раньше, доводить до ума все свои проекты. Потому что договариваться с несовершеннолетним сопляком и главой пусть молодого, но успешного рода будут по-разному.

   И последнее, излечение Григория – с одной стороны громкое заявление моим "опекунам" о возвращении источника, которое все равно требовалось сделать, но с другой стороны – глупость. Можно было бы и приберечь, как козырь, но этого уже не вернуть и не изменить, так что и говорить тут нечего. Будем надеяться, на том конце цепочки люди умные, реверанс оценят.

   Григорий зашевелился, разминая затекшие от неудобной позы конечности, и проснулся.

   – Егор Николаевич, как вы?

   Ого, опять до Егора Николаевича вырос!

   – Нормально. Сам как?

   Вот не буду менять стиль общения. Были почти два года по именам и на ты – так и нечего теперь интересничать, а то опять до лапотного слога скатится, я этого не перенесу.

   Гриша мой посыл, похоже, понял, и любезных ноток в голосе поубавил:

   – Не понял еще, если честно. Хожу, как пьяный. Координация ни к черту, зацепляюсь за все.

   – Это пройдет, привыкнешь. Только тебе все равно обследование надо пройти у нормального целителя, есть там места, которые мне не нравятся.

   – Егор... – гвардеец мучительно пытается подобрать слова.

   – ..? – не собираюсь ему помогать.

   – Скажи... – опять мнется, – А вернуть источник получится?

   Зовите меня Бог, просто Бог. Я тут, знаешь ли, только что совершил невозможное, собрал его, как кубик Рубика, а он сразу же дальше метит. Не-е-ет. Если у его боссов нет своих наработок в этой сфере, то хотя бы этот туз я попридержу.

   – Не знаю.

   – Но ты же?..

   – Не знаю. Все кости у тебя теперь на месте, шанс есть.

   – Понятно... Спасибо, Егор, – он протягивает мне руку, которую я осторожно пожимаю. Способ лечения был, конечно, экстремальный, повторить в трезвом уме ни за что не рискнул бы, но результат, как говорится, налицо.

   – На здоровье. Дальше лучше не обращайся, из меня, как видишь, тот еще лечила.

   – Это пройдет, привыкнешь, – моими же словами отвечает Григорий.

   – Раз уж мы так хорошо говорим, скажи, у тебя с Наташкой серьезно, или так?

   Мимолетная гримаса гвардейца говорит лучше всяких слов. Это раньше шрамы не давали читать его мимику, а теперь он для меня, как открытая книга. Придется ему теперь работать над своим образом, чтоб не попадать впросак, как сейчас.

   – Ясно... – не даю ему времени соврать, чтоб не портить себе настроение. – Тогда просьба – отстань от нее. Ей замуж надо выйти, детей нарожать, а пока ты здесь крутишься, она так и будет за тобой бегать.

   Взгляд Григория виновато виляет.

   – Не могу. Крутиться перестать не могу. Ты ж понимаешь...

   Да уж, точно рано вылечил. Остается надеяться, что с новой внешностью Осмолкин перестанет вызывать у Наташки жалость, и она сама к нему поостынет. Ведь бывает же, что ждешь чего-то, желаешь, добиваешься, а получаешь и думаешь, а на фига оно мне надо было? А у Наташки прямо идея-фикс была – вылечить Гришу. Ладно, люди взрослые, сами разберутся.

   – Я долго валялся?

   – Сутки проспал. В архиве мы предупредили, что заболел. Врача, кстати, вызывали, но тот ничего не нашел. Сказал, что ты видимо, перенервничал, вот и свалился. У тебя что-то случилось? Неприятности? Может, я могу чем-то помочь?

   Ага, знаем мы вашу помощь. И так уже, как оказалось, весь в долгах перед вашей организацией, чем расплачиваться буду – непонятно.

   – Нет, просто перенапрягся. Больше не буду, – еще ножкой шаркнуть, да взгляд потупить, и полная картина раскаяния.

   – Ну, нет так нет. Вставать будешь? Там Ван за дверью караулит. Хотел здесь, но места не хватило, я его выгнал. Бушарин приходил, интересовался, как ты, – при упоминании профессора Григорий заметно кривится, точно придется навык невозмутимости по новой прокачивать, – сказал сегодня еще зайдет.

   – Встану, нечего вылеживать, тем более, если все волнуются.

   И с этими словами решительно покидаю кровать. Дела без меня делаться сами собой не будут, а времени у меня остается все меньше. Конец июня не за горами.

   Остаток недели проходит в обычном режиме, как будто ничего и не случилось. Только Наташка попыталась подержать меня в постели, но быстро отстала, поняв, что меня не переубедить. Григорий ожидаемо смылся к своим боссам на доклад, но это и к лучшему: чем больше проходило времени, тем лучше я понимал, что только чудом его не убил своим лечением.

   Стыдно.

   Сам он мне ничего плохого не сделал и в идиотском моем положении ничуть не виноват. Вот его начальству хотелось бы вопросы вдумчиво задать, да деду покойному, но и то, и другое, увы, невозможно.

   В архивах опять зарылся в исследования, искал предполагаемого папочку. Мне он был не нужен, отправляться с ним знакомиться я однозначно не собирался, но раз такие турусы на колесах из-за этого развели, стоило быть в курсе.

   Зато парни, не знавшие о моих приключениях, относились ко мне по-прежнему и с нетерпением ожидали новых полетов. Нам еще предстояло испытать смонтированное вооружение перед делом, чтоб не случилось накладок. Для этих целей на понедельник я арендовал целый сектор полигона – глухих мест вокруг Москвы было не сыскать, а лететь куда-то за тридевять земель – это тратить драгоценный ресурс, эти костюмчики мне и так недешево обошлись, чтобы сломать их еще, так ни разу и не применив.

   Полигон представлял собой несколько участков вдоль реки, просто разделенных толстыми кирпичными стенами высотой около семи метров. Стрелять разрешено было исключительно в сторону речки, противоположный берег которой круто уходил вверх, а сам склон был весь в воронках и рытвинах.

   Пилоты сначала отстрелялись из штатного вооружения, а потом стали красоваться передо мной, показывая свои любимые техники. Помимо прочего, система накопителей в МБК позволяла усиливать воздействие пилота, так что дистанция поражения и разрушительная мощь возрастали в разы. Это было круто. Смотреть, как водные лезвия Шамана режут речную гладь и исчезают в стене противоположного берега, было завораживающе. Слегка взревновавший Земеля тут же изобразил плазменный резак и испарил несколько кубометров воды вместе с частью обрыва.

   На соседнем полигоне за стеной попытались повторить, но явно неудачно. Клубы пара над водой получились значительно слабее, а на берегу вместо оплавленной воронки остался только слабый пшик. Рисующийся Олег тут же засадил в это же место новый плазменный плевок, показывая как надо. Впечатлило.

   – И сколько ты так сможешь? – интересно же знать пределы этих терминаторов.

   – Смотря как, если именно такими порциями, то около сотни выдам. Еще и молнией могу.

   Слова не расходятся с делом, в тот же миг над поверхностью воды проносится белоснежный росчерк, с громким треском впиваясь в изуродованное место.

   – Молнией неэффективно. Силы тратится много, а результат гораздо слабее. Ею лучше накопители заряжать перед вылетом, ну, или в совсем ближнем бою пользоваться. На объектах обычно молниезащита стоит, а по мелкой цели еще попасть нужно. Огнем лучше.

   И снова на склоне появляется дымящаяся дыра.

   С соседнего полигона проносится еще один огненный снаряд, но, как и раньше, это лишь слабое подражание мощи Земели. Немного подзабытый Леха включается в демонстрацию и добавляет разрушений, попеременно работая то брандспойтом, то запуская лезвия, взрезая водную гладь и склон. Пробую повторить, но без усиливающего контура МБК мое лезвие доходит только до противоположного края речки, осыпаясь веером брызг.

   – Силен! – уважительно тянет по рации Алексей, – У меня без МБК тоже только до берега дотянет, долго тренировался?

   Неопределенно пожимаю плечами. Не говорить же ему, что я просто как мог, скопировал его потоки силы. Оказывается, если есть у кого подсматривать, то видение – это такое читерство! Откуда-то из прошлой жизни всплыло выражение «копирующий ниндзя» – точь-в-точь про меня. Но тратил силу я явно нерационально, отрабатывать прием еще придется. Кастую еще несколько лезвий, пытаясь нанести склону хоть какой-то урон, но ощутимого успеха не добиваюсь, только зря расходую резерв. Как уменьшить потери еще предстоит понять.

   Соседи прекратили бесперспективное соревнование, и теперь только наша секция вела огонь по противоположному берегу. Мы с Метелицей тоже включись в процесс разрушения, но если я худо-бедно доставал своими техниками до дальнего края воды, то Ваня едва пересекал линию нашего берега. Зато комбинируя воздух и воду, он создавал из речной воды причудливые фигуры невиданных зверей, которые мы азартно расстреливали кто чем. Так было даже интереснее. Забавляясь, мы провели не меньше часа и уже собирались прекращать веселье, когда соседи неожиданно проломили к нам стену.

   Шум за стеной мы слышали давно, но поскольку сами создавали не меньше, не обращали на него внимания. Однако проигнорировать вкатившийся к нам клубок из двух МБК не могли. Два "железных человека" мутузили друг дружку огромными рельсами, то сходясь близко-близко, то раскатываясь в разные стороны.

   Большего сюрреализма я в жизни не видел. На конкурсе самых дебильных поступков жюри, не сговариваясь, присудили бы им первое место. Да что там говорить, они шли бы вне конкурса! При мысли об их будущем счете за повреждения мой хомячок жалобно зацокал языком и забился глубоко внутрь.

   Штатное вооружение с доспехов было снято, техниками бойцы пользовались, но как-то вяло, а сбитые ранцы энергоблоков ясно указывали, что летать в ближайшее время драчунам не светит. Но они как заведенные продолжали громить нашу секцию, поднимая тучи пыли своими ударами. Друг по дружке, кстати, попадали редко, но уж если попадали, то грохот стоял – уши закладывало. Как еще сами не оглохли.

   – Это что за хрень? – выразил наше общее недоумение Метелица.

   Но вот в образовавшийся пролом попыталось просочиться несколько бойцов, видимо охрана, и взять нас на прицел. И тут-то я увидел, на что на самом деле способны мои пилоты. В единый миг мы с Метелицей оказались отброшены к самому выходу. Над головами незваных гостей прогремела очередь из скорострельной пушки Земели. Мощной струей воды Шаман смел обратно в пролом чужую охрану и разбросал самих драчунов в разные стороны.

   – Прекратить! – усиленный динамиками голос заставил неизвестных бойцов в МБК наконец-то обратить на нас внимание. Вот только вместо извинений, гости попытались напасть уже на нас. По-другому трактовать запущенный в нашу сторону кусок рельса было невозможно. От меткого огненного удара Олега рельс испарился, так до нас и не долетев, а вот парни окончательно завелись. Два мощных потока воды пригвоздили вражеские МБК к земле, а Земеля еще добавил от себя парочку молний. Куда там не к ночи помянутому Андреасу! Когда-то мне казалось, что он крутой боец со своим электричеством, но как только что выяснилось, это было так, баловство. Даже несмотря на встроенную защиту, нагрудная броня чужаков оплавилась, а сами они наконец-то замерли.

   Пока Шаман держал гостей и дыру в стене на прицеле, поигрывая стволами тяжелых пулеметов, Земеля подошел к чужакам и, нажав на какие-то секретные кнопки, принудительно вытряхнул пилотов на обозрение. Два контуженных молодых человека возрастом чуть постарше двадцати лет представляли собой жалкое зрелище – оба без сознания, из глаз, ушей и ртов течет кровь, а ведь наверняка еще и другие повреждения есть.

   Пожалуй, так нам и нападение пришить могут. Парни явно не из простых семей. Вон, как источники шпарят.

   С этой мыслью я приближаюсь к драчунам и принимаюсь за диагностику. Все оказалось даже еще хуже, чем виделось в начале. У одного ко всему прочему сломана рука, а у второго нехилое сотрясение. Это не считая многочисленных ушибов, которые они явно нанесли друг другу в пылу драки. Были б неодаренные – давно бы лежали пластом, впрочем, что это я – и так лежат, разве что умирать в отличие от простых людей не собираются. Но раз не хочу неприятностей – надо лечить. Хорошо еще, что резерв не до конца израсходовал, после недавнего опустошения постарался остановиться на половине, как раз теперь пригодится.