Текст книги "Галя не в себе"

Автор книги: Алексей Денегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– И че ж ты тогда один, раз тебя женщины так любят? – забавляясь бахвальством Гены, спрашивала Галя.

– Вы, бабы, не цените мужиков. Вечно вам че-то не хватает, – жаловался несчастный.

Путем долгих усилий Гена добился своего и затащил Галю туда, куда мужчины обычно хотят затащить женщин. У нее и вправду давно никого не было, и она позволила Гене помочь ей «снять напряжение». Но, как она и подозревала, слова Гены слегка приукрашали действительность: размеры оказались менее впечатляющими, техника – более посредственной. К своему огорчению, она присоединилась к числу вечно разочаровывавших Гену женщин, которым чего-то не хватило.

– А разговоров-то было… Язык у него явно длиннее того, что надо, – резюмировала она случившееся для изнемогавшей от любопытства подруги.

Гену нисколько не обескуражило то, что Галя не выказала восторга. Она, по его мнению, просто не хотела его хвалить из-за своего скверного характера. Ее же последующие отказы от повторных сеансов по снятию напряжения были ему непонятны. Гена не допускал мысли, что сделал что-то не так; дело было однозначно в ней самой: видать, взбрело что-то в голову, хер там разберешь, баба же. Особой печали по этому поводу он не испытывал и стабильно, где-то раз в месяц, напоминал Гале о своем предложении. Получая отрицательный ответ, Гена вздыхал и брался хоть в чем-нибудь ей помочь по хозяйству – здесь отказов он не принимал.

Той осенью Галя пошла работать в магазин: оттуда уволилась ночная сменщица, Лариса. Она стояла у истоков «Сказки» и была первой нанятой продавщицей. У нее произошел конфликт с Анатолием Степанычем, который, несмотря на почтенный возраст и наличие супруги, был человеком активным и любвеобильным. Говорили, что он проявил к ней недопустимый интерес, и она его отвергла, после чего дальнейшее сотрудничество оказалось невозможным. Но Гале, наслышанной о похождениях старика, показалось странным, что за годы работы это произошло только теперь.

– Хочешь сказать, что Степаныч к ней до этого не подкатывал? И вот спустя столько лет отважился и получил от ворот поворот?

– Хм, я об этом и не подумала сразу… Ну, Лара тоже не пальцем деланная; думаю, она в свое время не просто так в «Сказку» попала, – поразмыслив, заявила Мариночка и, довольная своим каламбуром, замерла в ожидании похвалы в остроумии.

– То есть ты тоже не просто так туда попала? – не восхитившись каламбуром, заулыбалась Галя.

– Не знаю, к чему ты клонишь, но я же тебе говорила, что мой дед – кент Степаныча, он меня и пристроил, – оскорбилась Марина намеком на свое бесчестие.

– Вообще Лара та еще крыса жадная, я бы с ней на одном поле не присела… – продолжила она, заметив, что Галя теряет интерес к теме. – Видать, захотела себе зарплату побольше, а Степаныч ее послал. Вот она сама и пустила слух, что он к ней лез, хотя он наверняка делал это раньше, но тогда ее все устраивало.

Галя промолчала, а ее подруга, впервые проявившая такое презрение к кому-либо, завелась, будто Лара нанесла ей личное оскорбление.

– Разумеется, ее все устраивало, страшилу. Кто ж еще на нее взглянет, если не озабоченный дедок!

Как бы ни было на самом деле, Мариночка, умело увиливавшая от ухаживаний Степаныча, быстро подсуетилась и замолвила словечко за подругу, которая отучилась на бухгалтера. Сделать это было несложно, ведь Марина была его любимицей: самая младшая и весьма недурная собой продавщица. Конечно, параметрами модели она не обладала, никогда не была худышкой, но и полной ее никто не называл. Как говорится, было за что ухватиться, что Степаныч и пытался делать. Его больше волновала внешность своих подчиненных, нежели их образование, поэтому, как Галя и догадывалась, диплом ей не пригодился, но можно было гордиться тем, что она нашла работу почти по специальности. К тому же на плечи Гали как ночной продавщицы практически не ложился груз рабочих обязанностей, и она могла заниматься своими делами и отдыхать. Анатолию Степанычу при первых же его поползновениях распустить руки она любезно дала понять, что с ней такие номера не пройдут, и он больше не рисковал, видя, что возле Гали часто кружится Давыденок-младший, явно имеющий на нее свои виды и превосходящий его в физической силе. Гена стал наведываться в магазин в Галины смены, чтобы ей «не было скучно», хотя особо веселее ей от его присутствия не делалось, и своя собственная компания ее полностью устраивала. Задетый ее несговорчивостью, Гена каждый раз нарочито развязным тоном просил пачку «Гусарских», чтобы вызвать в ней ревность.

– Ген, у нас в деревне столько баб нет, что ты с этими гандонами делаешь? Складируешь что ли? Или перепродаешь?

– А тебе скажи… Может, мне несколько на ночь нужно…

– Рвутся что ли? Ты инструкцию почитай, как правильно, – не сдерживала смеха Галя.

– Завидуй молча, – гордо отвечал Гена и уходил к своим мифическим ненасытным женщинам.

Как-то раз, пока Галя еще не заперла дверь, она услышала грохот подъезжающей побитой девятки Давыденкова. Через несколько минут нетрезвый Гена завалился в магазин вместе с какой-то девушкой в больших черных очках на пол-лица. Видимо, так она хотела прикрыть свой вызывающе безвкусный макияж, который все равно себя выдавал – другой причины надевать солнцезащитные очки посреди ночи Гали не придумала. Что-то очень знакомое было в этой особе, но темные стекла мешали ее опознать. Она надула розовый пузырь из жвачки, он с щелчком лопнул, и ошметки от него вернулись обратно к ней в рот. После этого она подняла очки и зацепила их за волосы.

– Здоров, Гирова, – равнодушным тоном поприветствовала она продавщицу.

«Ну и потрепала же тебя жизнь», – подумала Галя. Она сразу узнала этот голос, хотя не слышала его лет пять. Бывшая одноклассница заметно набрала в весе, перекрашенные в пепельный блонд черные волосы выглядели неухоженными и предельно неестественными, а на руках красовались наращенные ногти кислотного цвета длиною в полпальца. Все это дополняли лосины с леопардовым принтом.

– Привет, Анжела, – не уступая в равнодушии, ответила Галя.

– Я теперь Анжелика, – поправила та. – Или просто Лика.

– Эм, окей… буду знать.

(Анже)лика не сочла нужным продолжать диалог. Галя брать на себя инициативу тоже не стала; теперь она понимала, что очки нужны как часть модного образа: Анжела бы никогда не стала просто так скрывать свою красоту. В «Сказке» воцарилась тишина. Продавщица перевела взгляд на Гену, тот рассматривал полки с напитками с таким интересом, словно это была только завезенная, прежде невиданная партия товара. Тут раздался громкий звонок, а точнее начала орать раздражающая Галю мелодия «Nossa, nossa»; спутница Гены неохотно полезла в свою сумку и долго копалась в поисках телефона. Потом, с трудом подцепив его своими когтями, она смотрела на экран и размышляла, стоит ли отвечать, и все это время чересчур радостный бразилец пел один и тот же припев. «Какое же ты клише», – хотелось сказать Гале, чувствовавшей, что ее вот-вот начнет трясти; она сдерживалась, чтобы не вырвать телефон из рук Анжелы – или как там ее теперь – и не разбить его о плиточный пол. Наконец Анжела, сказав, что сейчас вернется, нажала на кнопку ответа и вышла из магазина.

– Так что брать будем?

– Нам… мне как обычно, – Гена с довольной физиономией кивнул в сторону полки с презервативами. – И пива. Четыре бутылки стеклянные.

– Че, Ген, на безрыбье и рак – рыба? – усмехнулась Галя. Гена намека не понял или притворился, что не понял, и промолчал. В это время раздался сигнал девятки: Анжела, вопреки своим словам, возвращаться не стала и ждала Гену в его машине. Озираясь на выход, он начал шарить по карманам, но никак не мог отыскать деньги.

– Ладно, завтра отдашь. Беги, а то твоя хищница заждалась.

Даже Марина, гордо заявлявшая, что знает о жизни других все и даже больше, не смогла точно сказать Гале, приехала ли Анжела жить в Ковтнюки или у нее здесь очередная пересидка. Постоянством в месте жительства она не отличалась, как, собственно, и постоянством в отношениях. Никто не знал, где Беляева работает и работает ли вообще, а так как ее часто видели в разных мужских компаниях, то укоренилось мнение, что она находит средства к существованию благодаря своей непроходимой слабости на передок. Измененное на Анжелику имя только придавало вес этой теории. Тем не менее казалось, что для Анжелы дурная слава – тоже слава: несмотря на все сплетни и нелицеприятные высказывания в ее адрес, ничто не могло поколебать ее высокого мнения о себе и своих женских достоинствах.

Впоследствии Анжела еще пару раз появлялась с Геной ночью в магазине. Было понятно, что он что-то растрепал ей про Галю: она смотрела на продавщицу с едкой улыбкой, о чем-то перешептывалась с Геной и хихикала. А чуть только она отходила от магазина и начинала усаживаться в машину, Галя слышала, как она заливается громким и мерзостным смехом. Этот смех Галя помнила со школы и всегда была уверена в его неискренности и показном характере. Ей хотелось придушить и эту заносчивую блудницу, и ее болтливого хахаля. Но вскоре Анжела пропала из виду, и Гена вновь стал наведываться в «Сказку» один.

– А куда ты подругу свою дел? Ей тоже всего мало стало?

– Ой, надоела она мне. Поматросил и бросил, – отрезал Гена, но Галя прекрасно понимала, кто кого бросил.

– Мой тебе совет, матрос: съезди сдай анализы после этой жрицы любви.

– А на что мне презики были, по-твоему?

– Боюсь, в случае с твоей любезной Анжеликой ни одна резина не даст стопроцентной гарантии.

Гена, убежденный в надежности контрацептивов, счел анализы лишней тратой денег и совету не внял. А зря. Как выяснилось позднее, Галя была права, а Гена не настолько осторожен, как он думал. Но Галя узнала об этом с неожиданной для себя стороны.

Через месяц после того разговора к Гале домой влетела взмыленная Мариночка; сомнений быть не могло: у нее новости первостепенной важности.

– Так, подруга, мне нужно тебе кое-что рассказать. Ты только сядь и постарайся не злиться.

– Что ты опять натворила?

– Я? Я – ничего. Когда я вообще что-то творила? – с блаженной невинностью спросила Марина.

– Да говори уже, че там у тебя.

– Короче. Сижу я такая на работе, покупателей сегодня дофига было. И заходит, угадай, кто?

– Откуда мне знать. Ты что, пришла, чтоб загадки мне загадывать?

– Ладно-ладно. Заходит твоя любимая Анжела, потом у нее звонит телефон, видать, какая-нибудь шлюшка-подружка хочет поболтать. Я, само собой, подслушивать не хотела, но разговаривала она, скажем так, не шепотом. А тут еще какой-то дед до меня докопался. Какой, спрашивает, срок годности у колбасы? Посмотреть же самому, блин, нельзя. Из-за него я не услышала, о чем Беляева сначала говорила, но…

– А ты еще дольше рассказывать можешь?

– …но потом я слышу: «…Это Давыденков меня заразил, больше некому. А знаешь, кто его заразил? Гирова, моя одноклассница бывшая. Продавщицей в «Сказке» работает, я как раз тут сейчас. Да-да, она самая. Она перед этим все бегала за ним, как шавка. Он еле отвязался от нее. Прикинь. Жаль, конечно, что мы расстались, но, блин, мне из-за них по врачам скакать пришлось…» Тут опять ко мне этот дед пристал со своей колбасой, уже хотела ей по лбу ему дать.

Галя не проронила ни слова. Марина заметила, что это злое молчание, а не ее обычное безразличное молчание.

– Ты представляешь, и не стыдно ей о таком посреди магазина говорить… С другой стороны, а че ей терять? Себе она уже заработала репутацию во всей округе, вряд ли что-то изменится. А вот испортить твою… – размышляла она тоном следователя, ходя из угла в угол и размахивая попавшимися под руку ножницами.

– Да не мельтеши ты. И положи ножницы, пока в глаз мне их не воткнула, – выдала Галя, смотря в одну точку. – Тварь за это поплатится.

Марина воодушевилась решительным настроем подруги, но на расспросы о том, как они будут мстить Беляевой, Галя ответила, что всему свое время, и, к досаде Мариночки, уже готовой вбивать иглы под ногти Анжеле, предложила сменить тему.

Гена клялся и божился, что не приплетал Галю к этой истории. Он лишь конфиденциально выразил Анжеле недовольство ее заразностью и вызванными этим страданиями и материальными расходами.

– Кто ж знал, что она все так перевернет? Ну ниче, пусть только попадется мне на глаза, я с ней разберусь.

– Нет, предоставь это мне. И впредь будь умнее.

Гена, разумеется, опять не послушал и, желая отстоять Галину честь, в тайне от нее пытался связаться с Анжелой, но та предусмотрительно заблокировала его в соцсетях и не отвечала на звонки. Галя на него не сердилась, хотя и задавалась вопросом, как он – человек пусть не самых высоких моральных качеств, но который все же не на помойке себя нашел – мог повестись на такую дешевку. Мало заботясь об общественном мнении, она не позволяла эмоциям взять верх и в лучших традициях настоящих мстителей решила дождаться, когда жизнь сама преподнесет ей удобный случай, чтобы поквитаться с Анжелой.

Не успела Мариночка вдоволь посердиться на неблагочестивый поступок Анжелики, как ее внимание привлек инцидент более занимательный и экстраординарный. Вся округа загудела вестью не то о трактористе, не то о комбайнере, жестоко убитом в соседнем районе. Установить его точную профессию не удалось, ибо при жизни занимался он всем и ничем одновременно. Но кем бы он ни был, его тело со вскрытым горлом нашли в поле у своей машины. При таких ранениях шансов выжить у бедолаги имелось ничтожно мало, а учитывая, что он был совершенно один вечером в поле, да еще и нетрезвый, шансы свелись к нулю. Местные СМИ, уставшие от отсутствия каких-либо происшествий и вынужденные мусолить одни и те же сюжеты про доморощенных умельцев или нарушения правил дорожного движения (коих было немного, ибо, чтоб эти правила нарушать, требовались, собственно, дороги), хищнически вцепились в срочную новость, решив выжать из нее максимум. Смерть предполагаемого тракториста вызывала много вопросов и создавала широкий простор для догадок и теорий. Областные газеты, будто бы соперничая с теленовостями, пестрели заголовками: «Кому перешел дорогу обычный тракторист?», «Кто покусился на самое святое?», «Неужели человек дойдет до такой дикости?» Когда пришли к выводу, что за убийством, скорее всего, стоит не человек, а всего-навсего какой-нибудь волк или иной неопознанный зверь, забредший на поле и приметивший беззащитную жертву, общественный интерес к судьбе убиенного стал угасать. Такое положение дел совсем не устраивало источники информации, в разы повысившие свои рейтинги, в том числе благодаря интервью с убитой горем вдовой тракториста, которую ее же собственные тщеславные знакомые впоследствии обвинили в лицемерии и игре на камеру. Чтобы придать истории второе дыхание, наиболее активные и инициативные СМИ отказывались соглашаться с версией следствия, ища хоть какие-то следы внеземного присутствия или чего-либо подобного, что могло завладеть умами людей, удержать их перед экранами телевизоров или купить очередную газету.

Какой-то фантазер додумался списать смерть тракториста на вампира, причем делал это довольно настойчиво, приводя собственные аргументы и игнорируя аргументы оппонентов. Среди доказательств была нечеткая форма укуса и нетронутые остальные части тела, в то время как животное, по его мнению, сильнее бы поглумилось над трупом тракториста, который в действительности остался вполне себе целехоньким. Данная версия ожидаемо возымела действие на личностей впечатлительных, благодаря которым она смогла прожить некоторое время и к коим, как не трудно догадаться, относилась Марина Герасимова. Мысль о вампире, орудующем зубами неподалеку от Ковтнюков, привела ее в трепет, и Гале не было покоя от ее разбушевавшегося воображения.

– Ты только представь, – твердила Мариночка, – как круто стать бессмертной! Вот бы меня тоже укусил вампир!

– По-твоему, трактористу круто сейчас, да?

– Ну, там что-то пошло не так… И вообще, кто-то же должен быть жертвой, вампиры тоже кушать хотят.

– А с чего ты взяла, что ты бы не стала жертвой?

– Погляди на меня. Какая из меня жертва? Вампир бы точно захотел иметь такую подружку, как я.

Порой неожиданные проявления Мариночкиной завышенной самооценки заставали Галю врасплох. Сама она считала все эти истории полнейшими небылицами и сразу переключала канал телевизора, если там начиналась очередная посвященная загадочному убийству тракториста программа с претенциозным названием по типу «Вампиры среди нас: миф или реальность?»

– Я бы поменяла на «выдумка или чушь?» Вот где однозначного ответа не дать.

– Не понимаю твоего скептицизма, – негодовала Марина, пытаясь вернуть передачу. – С чего ты взяла, что вампиров не существует? Что, если они действительно среди нас?

– А я не понимаю твоей наивности. Ты всему веришь, что по телеку говорят? Может, ты еще в гуманоида Алешеньку веришь?

– Ты Алешеньку не тронь! Это святое! – смеялась Мариночка, в него-то она не верила, но это не мешало ей допускать возможность существования упырей.

Однако, как это обычно бывает, шумиха вокруг бедняги-тракториста, несмотря на усилия журналистских кругов, долго не продлилась. Да и сам он был не той личностью, о которой всем бы захотелось долго говорить, каким бы извращенным способом он ни отправился к праотцам. Все снова вернулось на свои места; жизнь, бедная на знаменательные события, протекала размеренно и однообразно, не делая исключений и для Гали. Днем она спала, а ночью работала. Точнее, ходила на работу, на которой себя ничем не утруждала. Периодически в магазин или домой к ней заглядывал Гена, будто желая напомнить о своем существовании. Давыденков нашел общий язык с Мариночкой, которая была одной из немногих, с кем он мог посоревноваться в болтливости, поэтому, когда они оба приходили к Гале, ее собственное присутствие было в принципе не обязательно. Иногда они даже собирались у нее дома, пока она была на работе: у Марины имелся свой ключ, а Гена без труда мог перелезть через забор (все-таки любовь к высоте, для некоторых роковая, была у Давыденковых семейным). Зная Гену, Галя понимала, чем эти посиделки могут обернуться, но рассчитывала на благоразумие подруги, которое, как показывал опыт, иногда ее покидало.

Домашние дела Галю не заботили, и она делала только самое необходимое; чтобы не заниматься огородом, она засадила его кустами ежевики, которая быстро разрослась и практически не плодоносила. Когда на Галю внезапно нашел приступ садоводства, она посчитала, что лучше было посадить что-то полезное, и попыталась от ежевики избавиться. Полчаса поборовшись с олицетворением своего опрометчивого поступка, она исцарапала в кровь руки о колючие заросли, поняла, что новое решение ничем не лучше предыдущего, и оставила треклятое растение в покое. С тех пор огород был окончательно предоставлен самому себе.

С Павликом и Аллочкой Галя поддерживала хорошие отношения, но при минимальном контакте. От периодически возникавших планов приехать ее навестить она их отговаривала, не зная, как долго продлится этот визит: родителей она бы еще выдержала, но мелкий сопляк выводил ее из себя. Ей было непонятно, как они терпят постоянные капризы и нытье Артема; на их месте, думала Галя, она бы уже давно сдала его в детдом (и, если уж очень надо, взяла бы оттуда взамен кого-нибудь потише и поадекватнее). Обиды и меланхолия у младшего брата чередовались со вспышками гиперактивности, и тогда угомонить его было чем-то из области фантастики. Но избиение детей в воспитательных целях в семье Гировых не практиковалось, и все терпеливо ждали, пока ребенку самому надоест стоять на ушах. Поэтому в случае крайней необходимости – вроде дня рождения кого-то из членов семьи – она приезжала к родителям сама, но больше суток там не задерживалась, чтоб не довести до греха.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Галя не в себе"