Текст книги "Дело лохотронщиков"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Надо туда двигаться! – решительно заявил Жорик. – Чем безумнее идея – тем лучше!

И мы его поддержали.

– Что ж, – сказала Аглая Бертольдовна. – Тогда нужно сделать еще один звонок, чтобы вы могли проникнуть в эту типографию.

И она опять взялась за телефон.

Глава девятая
Досадный промах – и мое озарение

– Привет, дорогуша! – сказала в трубку Аглая Бертольдовна. – Почитала, наконец, твою книжку, а то все недосуг было. Сама знаешь, сколько работы. Что тебе сказать? Очень славная книжка. Я давно говорила, что тебе надо собрать твои стихи и издать сборником. Из нового хочу «Аисты» особо отметить. Очень цельная вещь, цельная и чистая. Обидно, что в наши дни хорошие поэты не только не получают гонорара, но еще и за свои деньги должны сборники печатать. Прости за нескромность, во сколько тебе это обошлось? Да ну!.. – Аглая Бертольдовна присвистнула. – Да, понимаю. Буду еще усерднее пропагандировать тебя всем знакомым, чтобы покупали книги у автора. А где еще можно купить сборник помимо тебя? А, понятно, в этих двух магазинчиках некоммерческой литературы… Да, надо сказать, типография постаралась. Очень качественно напечатали книгу. Это ж типография «Новая печать», как я поглядела, да? Кстати, раз уж разговор зашел, не осталось у тебя связей в той типографии. Нет, не для меня. Тут вообще вот какое дело. Понимаешь, сидят у меня ребятки лет по двенадцать-тринадцать, которые очень интересуются полиграфией и хотели бы попасть на экскурсию в какую-нибудь большую типографию, чтобы поглядеть, как там что работает. Ты не могла бы поспособствовать? Могла бы? Отлично! Да, записываю. Так, Зинаида Гавриловна… Телефон… Кстати, к ней можно обратиться сегодня, ведь сегодня суббота, выходной?.. Ага, поняла. Спасибо тебе огромное!

Аглая Бертольдовна выключила телефон-трубку и перевела дух.

– Вот так, – сообщила нам она. – Надо сказать, я никогда не вру, и хитрю очень редко. И ведь в главном я ни капельки не соврала! У Таньки действительно стихи очень хорошие. Хорошо, Сергей меня надоумил, что Танька Жихарева издала сборник за свой счет в той самой типографии… Но во всем остальном мне крутиться пришлось! Честное слово, я чувствовала себя прямо суперагентом, или, по меньшей мере, мисс Марпл! Но это… это здорово! – Судя по всему, она получала огромное удовольствие от этой игры и от тех невинных хитростей, к которым ей пришлось прибегнуть. – Значит, издала Танька сборник в этой типографии, и за тираж в две тысячи экземпляров с нее взяли четыре тысячи долларов!

– Ничего себе! – сказал Жорик. А мы все присвистнули.

– Вот именно! – живо подхватила Аглая Бертольдовна. – Ей объяснили, что типографии невыгодно связываться с маленькими, «элитными» тиражами. Одно, мол, дело – запускать оборудование ради пятидесяти тысяч экземпляров, а другое – ради двух или трех тысяч. В общем, она залезла в долги, но книжку издала. Теперь, чтобы хотя бы при своих деньгах остаться, ей надо продавать книжку минимум по два доллара за экземпляр. Естественно, у нее завязались отношения со многими работниками типографии. Она отправила меня к начальнику производственного отдела – Зинаиде Гавриловне. Сказала, Зинаида Гавриловна сегодня должна быть на месте, потому что типография взяла несколько срочных заказов. Вот этой Зинаиде Гавриловне мы сейчас и позвоним.

И она стала набирать номер, сверяя его по бумажке.

– Послушайте! – прошептал Илья. – Если они содрали четыре тысячи за сборник стихов, то сколько же они взяли с Теплынина за листовки, плакаты, и тому подобное? Ведь многие кандидаты и карманные календарики печатают, и эти… ну, типа лейблов, самоклеющиеся такие фиговины…

– Все верно! – кивнул я. – Но тс-с!

– Будьте добры Зинаиду Гавриловну, – сказала Аглая Бертольдовна. – А, здравствуйте, Зинаида Гавриловна. Меня зовут Аглая Бертольдовна. Верецкая, Аглая Бертольдовна. Да, очень приятно. Мне ваш телефон дала Татьяна Жихарева. Тут вот какое дело. У меня сейчас сидят ребятки, интересующиеся производством книг, и просят устроить им экскурсию в какую-нибудь хорошую типографию. Вы не могли бы их пустить, чтобы они просто походили с полчасика, ничего не трогая и ни к кому не приставая с вопросами, и поглядели, как что делается? Честное слово, они не доставят вам хлопот. О, спасибо огромное! Тогда они сегодня подойдут и спросят вас на вахте. Еще раз благодарю. …Порядок, – уведомила она нас. – Кстати, очень приятная женщина. И мое имя знает. Оказывается, я своего рода знаменитость… Вы все поняли? Подойдете, спросите ее на проходной; она спустится и проведет вас в цеха. Может, и сама побудет вашим «экскурсоводом», если время у нее найдется. Тут близко, давайте я вам нарисую… Значит, идете вверх по нашей улице, направо… – И она набросала нам на бумажке план, написав названия всех улиц и переулков, которые мы должны миновать. – Ну, за дело? Ни пуха вам, ни пера!

– К черту! – дружно ответили мы, поднимаясь.

Когда мы вышли на улицу, я сказал:

– Но прежде чем в типографию идти, давайте забежим за фотографиями. Они должны быть готовы…

Мы сделали небольшой крюк, чтобы получить фотографии.

Надо сказать, все они вышли отлично. И даже на расстоянии лица лохотронщиков и их сообщников – «подсадных уток» и прочих – были очень четко видны.

– Качество отменное, – сказал Алешка. – Будем надеяться, они нам пригодятся.

Я убрал пакет с фотографиями во внутренний карман куртки, и мы двинулись в типографию «Новая печать».

Идти и правда пришлось недолго. Весь путь занял минут пятнадцать – двадцать. На проходной мы спросили Зинаиду Гавриловну, и она почти сразу к нам спустилась. Она оказалась симпатичной полноватой женщиной, немного хлопотливой.

– А, здравствуйте, здравствуйте, ребятки! Заходите, пожалуйста! У нас тут небольшая запарка, но это ничего. Походить и посмотреть вы вполне можете – главное, не мешать! Пошли за мной, начнем осмотр с главного цеха, где мы сейчас основную продукцию делаем. Ну и еще поглядите: как бумага разделывается. И как готовятся оттиски. Сейчас ведь все на компьютерах, компьютерные линии. Это раньше наборщики делали набор на специальные доски… Сейчас в нашем деле много усовершенствований есть. Заходите. Вот сюда.

Мы зашли в цех, ожидая, что услышим адский грохот. Но грохота не было, современное оборудование, как оказалось, работает довольно тихо.

– Видите? – сказала Зинаида Гавриловна. – У нас работы вдруг оказалось невпроворот: листовки и плакаты для предвыборной агитации; к одному фестивалю нам заказали кучу буклетов и другой сувенирной продукции…

– Предвыборная агитация? – спросила Ольга. – Это, наверно, для Теплынина? Он ведь наш депутат… То есть кандидат в депутаты…

– Для него, голубчика, – усмехнулась Зинаида Гавриловна.

– А он вам не нравится? – тут же спросила Аня.

– А с чего ему мне нравиться? – осведомилась Зинаида Гавриловна. – Жук хороший… Пойдем дальше, к другим производствам.

– Но он ведь выглядит таким… таким солидным, – продолжила Оля начатый разговор, когда мы шли по переходу из одного цеха в другой.

– Так они все выглядят солидными! – сказала Зинаида Гавриловна.

– Но ведь он крупный ваш заказчик, – вступил в разговор Алешка. – Вы, наверно, его бережете…

– Ну… «бережем», – Зинаида Гавриловна усмехнулась. – Больше высшее руководство бережет, хотя и нам кое-что перепадает.

– Кое-что? – переспросил Жорик. – Но разве все работники не должны получать с тех больших тиражей, которые вы для него делаете?

– Так нет больших тиражей! – бросила Зинаида Гавриловна.

– Как это нет, когда есть? – мы растерялись.

– А вот так! – Она остановилась и поглядела на нас с усмешкой. – Они вроде и есть, но их нет… Ладно! – Она махнула рукой. – Объясню вам всю эту механику, чтобы вы не воображали, будто в типографском деле тишь да гладь да божья благодать и никаких тебе «левых» историй. Все равно все знают этот известный секрет. Просто придраться не к чему, потому что формально все выходит по правилам, по закону. В общем, представьте… Вот заказал Теплынин десять тысяч плакатов. Приезжает, забирает тысячу, оплачивает официально, а девять тысяч брать отказывается: мол, все они бракованные. Ну, и мы тут же суетимся: составляем официальный акт, что, да, девять тысяч тиража оказались с браком, и их только на помойку выкидывать. А Теплынин говорит: «Давайте, мои ребята вывезут их на помойку, зачем вам-то возиться?» А нам что – хотят сами вывозить, пусть вывозят…

– А на самом деле никакого брака нет? – догадался Илья. – И деньги за девять тысяч тиража он отдает начальству прямо в руки?

– Да, – подтвердила Зинаида Гавриловна. – И всем хорошо. Он и перед налоговой инспекцией не засвечивается, и не превышает сумму, которую может потратить на выборы, и агитационного материала у него побольше, чем у других конкурентов… И нам неплохо. Директор от полученных сумм всем отстегивает, кому больше, кому меньше. И сам внакладе не остается. И опять-таки никаких налогов.

– Но это же незаконно… – проговорила Ольга.

– По бумагам, все правильно и законно, не подкопаешься, – ответила Зинаида Гавриловна. – Мы сами признаем, что сделали брак, заказчик заявляет, что не имеет к нам претензий, что ему и тысячи тиража будет достаточно, брак считается уничтоженным по всем документам. Простая механика – но очень действенная!

– Да, действенная… – откликнулись мы, переглядываясь. В типографии нам делать нечего! И здесь Теплынин все обставил так, что комар носа не подточит! Выстрел вхолостую. И очень обидный промах – потому что, нам казалось, мы вот-вот ухватим что-то очень важное…

– А вон его парни приехали за очередным «браком», «на помойку» вывозить, – сказала Зинаида Гавриловна, выглядывая вниз, из застекленного перехода. – Пойду, встречу их, а вы пока сами здесь походите.

И она проворно унеслась.

– Да, дела… – разочарованно вздохнул Жорик. – Пошли отсюда, нам здесь больше делать нечего.

– Погоди… – сказал я, глядя во двор. – Не нравится мне что-то в этих приехавших.

Жорик и остальные тоже выглянули.

– Она сказала «парни», а на самом деле там один парень и две девушки, – сказал Илюха. – Но чего ты волнуешься? Мы их не знаем.

– Точно, не знаем, – подтвердили Алешка и Жорик.

– То, что мы не знаем их, не означает, что они не знают нас, – возразил я. – Мне просто показалось… Погодите, фотографии у меня с собой, сейчас я сверюсь.

Я вытащил фотографии и стал их внимательно перебирать.

– Точно, вот они! – воскликнул я. – Держатся чуть в стороне, не засвечиваясь. Я их на всякий случай щелкнул, потому что у меня возникло подозрение что и они – среди наблюдающих за лохотроном или среди подсадных уток. Понимаете? Для нас-то они были незаметны, но они отлично могли запомнить – и наверняка запомнили – и Жорика, и Илюху! Теперь представляете, что будет, если они увидят всех нас вместе! Катастрофа!

Ребята молчали. Потом Алешка хлопнул меня по плечу.

– Молодец, Андрюха! Вовремя сообразил – и наблюдательность у тебя классная. И еще хорошо, что мы сделали эти фотографии, и в срочную печать их отдали! Выручили они нас!

– Андрюха – молодец, – согласился Илья. – Но что получается? Поход – впустую, и вообще влипнуть могли ни за что, ни про что, если бы Андрюха вовремя не дотумкал… А к нашей цели – как зацепить лохотрон и этого Теплынина – мы так и не приблизились. По-моему, даже отодвинулись от нее – потому что, где ни копни, все у него так хитро подогнано, что не придерешься. Боюсь, он нам не по зубам!

– Отставить уныние! – сказал Жорик. – еще не вечер!

– Но у него и правда нет проколов… – заметила Оля.

– Главный его прокол – что он запустил этот лохотрон, – назидательно сказал Алешка. – Когда человек затевает мошенничество, это само по себе является проколом, потому что он нарушает закон и тем самым подставляется…

– Ну закрутил! – сказал Жорик. – А сейчас-то что нам делать?

– Как – что? – сказала Аня. – Погуляем по типографии, пока эти не уедут. Интересно, в конце концов. Пошли, например, вон туда…

И мы отправились в другой цех. А я шел и размышлял. Слова Алешки, что организация лохотрона сама по себе является проколом Теплынина, очень меня заинтересовали. Мне казалось, что-то за этими словами есть…

«Думай, Андрюха, думай!» – твердил я себе. Что-то простое. Да, совсем простое… Смутная мысль, дважды начинавшая брезжить у меня, когда мы стояли перед этими листовками и плакатами – и дважды меня перебивали и отвлекали… Что-то предельно примитивное, даже смешное, как эти собачки, которые описали брюки кандидата в сенаторы на глазах у избирателей…

Стоп! Я остановился. Вот оно! «На глазах у избирателей»! Мне показалось, я нашел простое решение.

– Что с тобой? – озабоченно спросил Илюха. – У тебя лицо так изменилось… Тебе плохо?

– Нет-нет! – ответил я. – Нет! Наоборот, мне очень хорошо! У меня есть идея, и мне нужно подумать!

Друзья поняли – и больше ко мне не приставали.

Как мы дальше бродили по типографии, как простились с Зинаидой Гавриловной и вышли на улицу, убедившись, что люди Теплынина уехали – все это я помню смутно. Меня целиком захватила идея, пришедшая мне в голову. Честное слово, это было настоящее озарение! Я сам удивлялся, как же до сих пор никто из нас не наткнулся на эту идею. Вот уж действительно – найти простое решение труднее и сложнее всего!

– Так что с тобой? – спросил Жорик, когда мы оказались на улице.

– Ребята! – произнес я. – Я понял, как мы поймаем Теплынина в ловушку и потопим его, вместе с лохотроном!

– Как? – сразу вскинулись все.

– Очень просто! Действительно, очень просто, проще некуда! Давайте я расскажу вам об этом, когда мы доберемся до Аглаи Бертольдовны – мне кое-что нужно додумать!

– Да ладно, выкладывай! – прогудел Илюха.

– Да, не томи, – сказал Алешка.

И девчонки тоже стали просить. И Жорик вертелся ужом вокруг меня, пытаясь выдавить из меня хоть словечко.

Но я молчал.

Глава десятая
План действий и его исполнение

Да теперь и я вел себя, как Алешка: молчал, пока мы не вернулись к Аглае Бертольдовне. Как ни приставали ребята, я стиснул зубы и только снова и снова вертел в башке свою идею, рассматривая ее со всех сторон. И чем больше я ее рассматривал, тем больше она мне нравилась. Я не находил в ней ни одного очевидно уязвимого места.

– Ну что? – спросила Аглая Бертольдовна, открывая нам дверь. – Получилось что-нибудь?

– С типографией – облом, – сообщил Жорик. – Понимаете, они основную часть тиражей для Теплынина списывают как брак, и делают это совершенно законно. То есть, конечно, если напустить на них проверки, то, может, чего-нибудь и добьешься, но этот путь все равно получится очень долгий. Пока получишь заключение, что под брак списывали хорошую продукцию, Теплынин десять раз станет депутатом, и тогда с ним ничего не сделаешь!

Мы прошли в комнату и сели на привычные места, попивая клюквенный морс. А Жорик рассказал Аглае Бертольдовне о нашем походе, мы добавляли подробности и поясняли, перебивая друг друга.

– Вот так, – закончил Жорик. – Даже чуть не влипли – и все зря. Но зато Андрюха утверждает, что у него возникла грандиозная идея!

– В общем, слово Андрею Карсавину! – торжественно объявил Алешка.

Я прокашлялся и начал:

– Мы все время говорили о том, что надо искать что-то очень простое. Настолько простое, что мы на это просто внимания не обращали, оттого, что оно слишком лезло в глаза. И еще мы говорили о том, что надо искать такое уязвимое место, которое было бы уязвимым одновременно и у Теплынина, и у лохотрона. Надо засветить их связь, надо доказать, что реальный хозяин лохотрона – Теплынин и что лохотрон действует с нарушением закона о лотереях. А главное, что подпольные деньги с лохотрона текут к Теплынину. Правильно?

– Все правильно! – отозвался Илюха. – Дальше что?

Остальные закивали.

– А дальше, – сказал я, – надо вспомнить о том, что Теплынин «держит свои обещания». Как вы думаете, если на завтрашней встрече с избирателями кто-нибудь открыто обратится к нему с жалобой на лохотрон и спросит, нет ли у него такого влияния, чтобы пресечь это безобразие, то как поведет себя Теплынин? Тем более, если спрашивающий человек пообещает Теплынину голосовать за него, если тому удастся разогнать этих мошенников.

Наступила пауза, просто мертвая тишина повисла. А потом был такой взрыв эмоций, которого даже я не ожидал. Аглая Бертольдовна громко зааплодировала, Жорик заорал:

– Старик, ты гений!

– Качать его! – взревел Илья.

Девчонки прямо визжали от восторга, а Алешка показал мне большой палец.

В общем, шум поднялся невообразимый.

– Подождите! – Я поднял руку.. – Я еще не все сказал!

Понемногу волнение улеглось, и я продолжил:

– Конечно, лучший вариант – чтобы об этом его спросил настоящий избиратель. Очень искренне. Что называется, на голубом глазу. Лучше всего было бы, Оля, убедить твоего папу пойти на встречу с Теплыниным и задать этот вопрос. Пусть он расскажет, что лохотронщики обманным путем вовлекали в игру несовершеннолетних, что эти бандиты мальчика избили, что он, твой папа, написал заявление в милицию. И пусть он попросит Теплынина, такого достойного человека, надежду избирателей, немедленно остановить это безобразие и принять меры. Как ты думаешь, твой папа сумеет это сделать?

– Сумеет! – уверенно сказала Ольга. – Я думаю, он пойдет на эту встречу с удовольствием, стоит ему только идею подать. Он вообще бывает очень наивным. Постоянно возмущается, пишет письма. Президенту писал по поводу засилья автомобилей в Москве и особенно в нашем районе. И самое главное, ответ получил! В красивом конверте с государственным гербом и надписью: «Управление делами президента. Отдел писем». Так, по-моему. Или что-то очень похожее.

– И что было в этом ответе? – заинтересовалась Аглая Бертольдовна.

– Что «ваше письмо принято к сведению». И чья-то закорючка вместо подписи – кого-то из секретарей, наверное, – ответила Оля. – Папа несколько дней ходил очень довольный и гордый и всем показывал это письмо.

Аглая Бертольдовна захохотала.

– Молодец! – сказала она. – Ой, молодец! Вот такие люди нам нужны!

– И к Лужкову папа не раз собирался обратиться, – сообщила Оля. – И когда у нас улицы перестали убирать, и когда затянули с ремонтом отопления, и когда у папы возникла собственная идея, как ввести новые меры безопасности в метро, чтобы там никакие террористы не могли ничего устроить… В общем, он с удовольствием обратится к Теплынину, это я ручаюсь. А мы доставим его прямо до Дома культуры, для надежности.

– Это первый шаг, – сказал я. – Далее, Теплынин окажется перед трудным выбором. С одной стороны, деньги с лохотрона текут к нему. С другой стороны, очень приятно выступить в роли защитника народа от мошенников – немало очков он на этом наберет. И он, конечно, решит выступить в роли защитника народа – временно, хотя бы. Решит, что до выборов всего ничего, основные затраты произведены, поэтому выгодней дать лохотронщикам команду немедленно остановиться. А после выборов пусть опять начинают работать. И естественно, он поторопится отдать им распоряжение, чтобы они лишней минуты людям глаза не мозолили. Я думаю, сразу после встречи с избирателями, начнет обзванивать их, чтобы они сворачивались. Я так думаю, у всех главных по палаткам есть мобильные телефоны. Наверняка у них возникают такие ситуации, что им нужна срочная связь между разными их точками, разбросанными по Москве. Перехватить и записать звонки с мобильного довольно просто. Я думаю, Теплынин будет откровенен – чего перед своими стесняться – и наговорит такого, что может стать очень вескими доказательствами его соучастия в мошенничестве. И вообще доказательствами того, что сама лотерея «Миг удачи» – лохотрон, и правоохранительное органы должны им заинтересоваться. И даже если эти записи не будут приняты в качестве юридических доказательств – мол, сделаны не совсем законно, без соблюдения необходимых формальностей, и мало ли еще почему их могут отмести – то все равно эти записи станут известны журналистам. А публикация одной такой записи в крупной газете поставит крест и на самом лохотроне, и на надеждах Теплынина стать депутатом, даже если каким-то образом ему удастся избежать суда.

Я старался говорить четко и рассудительно, и, кажется, это у меня получалось, потому что все меня внимательно слушали.

– Логично, – кивнула Аглая Бертольдовна. – Вопрос в том, кто будет делать эти записи. Тут ведь и необходимая аппаратура нужна, и многое другое…

– Ваш генерал, которого вы называете Кириллом, – ответил я. – Он ведь сказал, что если им дадут хоть какой-то шанс зацепить Теплынина, они этим шансом воспользуются. Вот и дадим ему этот шанс!

– Гм… – сказала Аглая Бертольдовна. – Ты гляди, все продумал… Что ж, позвоню Кириллу. В любом случае стоит ему позвонить, чтобы услышать его профессиональную точку зрения, имеет этот план шансы на успех или нет. Мне-то твой план кажется замечательным, и твоим друзьям, по-моему, тоже, но, вполне вероятно, в нем есть такие огрехи, которые без труда заметит любой профессионал.

И она набрала телефонный номер.

– Привет, Кирилл, – сказала она. – Звоню тебе по тому же поводу, что и утром. Тут вот какое дело… Я тебе в общих чертах описала, а теперь поподробнее расскажу.

И она стала рассказывать ему нашу историю во всех подробностях, а потом изложила наш план.

– Кто придумал? – переспросила она. – Паренек придумал. Мальчишка-школьник. Нет, не Шлитцер, другой паренек, его друг. Как зовут? Андрей зовут, фамилия Карсавин. Конечно, что-то знакомое – Карсавина знаменитой балериной была, начала века, ее имя до сих пор у всех на слуху… Ах, передать твои поздравления? Потрясен, восхищен? Немедленно действовать начинаешь? Вот так-то, знай наших! Хорошо, попозже созвонимся.

Она выключила телефон.

– План полностью одобрен, – сообщила она с широкой улыбкой. – Вы слышали, он даже опытного и бывалого генерала привел в восторг. Осталось детали доработать – и наладить взаимодействие.

– Ура! – дружно закричали мы. Так закричали, что люстра зазвенела.

– За это нужно выпить, – сказала Аглая Бертольдовна. – Наливайте себе морсу.

Себе она тоже налила морсу.

– Коньяку с меня хватит, – объяснила она. – И так сегодня из режима выбилась.

Мы чокнулись стаканами с морсом и еще раз прокричали «Ура!».

– Да, детали доработать надо, – сказал Алешка. – Например, что делать, если Олин папа вдруг не пойдет на встречу Теплынина с избирателями?

– Тогда я пойду! – решительно заявила Аглая Бертольдовна. – И уж я-то сумею задать вопрос на таком голубом глазу, на такой слезе, что все закачаются! Не бойтесь, я не подведу. Только оповестить меня надо вовремя, идет Олин папа на встречу или нет.

– Отлично! – сказал Алешка, записывая. – Этот вопрос решен. Теперь подумаем, что будем делать мы.

– Со мной все ясно! – сказал Илюха. – Я отправлюсь на ВДНХ. Интересно самому поглядеть, как быстро они будут сворачиваться, когда Теплынин скомандует им «отбой»! Да и что-нибудь ценное, может, разнюхаю.

– А мы поедем с тобой! – сказал я. – Будем вертеться поблизости и наблюдать. Если что, ты подашь нам сигнал: «выручайте», например, или «идите сюда». Да и подстраховать мы тебя сможем: вдруг мы заметим, что тебе грозят какие-нибудь неприятности, которых ты не видишь? И к тому же нам тоже интересно поглядеть, как все будет происходить.

– Все так, – сказал Алешка. – Но кто-то из нас должен остаться дома.

– Это еще почему? – спросили Илюха и Жорик.

– Потому что кто-то должен быть на телефоне и поддерживать общую связь на случай любых неожиданностей. Я предлагаю, Жорик, чтобы это был ты. Вдруг на ВДНХ окажется кто-то из тех лохотронщиков, которые вчера были на Савеловском рынке и хорошо тебя запомнили? Если они увидят, что ты опять вертишься около них, то могут решить, что это неспроста. И вот здесь-то, Жорик, человек у телефона нам очень будет нужен.

– Так что, я дома останусь? – недовольно спросил Жорик. – Но там Андрюхины родители, которые могут услышать лишнее, и вообще…

– Приезжай сюда! – предложила Аглая Бертольдовна. – Здесь никого не будет, и к месту основных действий близко. Да, кстати, запишите все мой телефон…

Вот так, шаг за шагом, мы обсуждали предстоящую операцию, а Алешка записывал. Мы постарались учесть все. И домой вечером отправились с чувством, что все очень хорошо подготовили. А завтрашний день должен был показать, правильны наши расчеты или нет. И вообще чего стоит моя идея.

Конечно, мы волновались, и перед сном, уже лежа в кроватях, долго переговаривались, получится у нас что-нибудь или нет. А потом уснули.

Проснулись мы рано, раньше восьми утра, и сразу начали собираться. Быстро позавтракали – и двинулись в путь. Мы поехали до «ВДНХ», а Жорик – до «Динамо», к Аглае Бертольдовне.

Футболку я сменил, чтобы не светиться в одинаковых футболках с Ильей. Мы так рассудили, что ему одежду менять не стоит: ведь если он – уличный мальчишка, то гардероба, конечно, у него нет, выбирать не из чего, и ночевал он, скорее всего, где-нибудь на вокзале, поэтому будет странно, если он появится в другой одежде.

– Ох, ребята! – вздыхал Илюха. – Я нервничаю так, как даже на экзаменах не нервничал!

– Да брось! – успокаивали его мы с Алешкой. – Волноваться-то не из-за чего! Повертишься там, а часам к двум они начнут сворачиваться, и сами тебя пошлют!

В общем, к половине десятого мы были у центрального входа на ВДНХ – ВВЦ, как она сейчас называется, но я привык называть ее так, как до сих пор называют родители. Илья шел впереди, а мы с Алешкой – за ним.

Палатку с лохотронщиками мы обнаружили довольно быстро. Естественно, такие лотереи и должны располагаться на бойком месте! Мы с Алешкой купили по мороженому и стали наблюдать. Мы увидели, как Илюха подошел к палатке, возле которой уже толпился народ, и тихо обратился к одному из мордоворотов. Они дежурили возле лохотрона и пытались изобразить на своих лицах такое отрешенное выражение, как будто они тут ни при чем, а так, тоже зеваки. Мордоворот ухмыльнулся, кивнул и повел Илюху за палатку.

– Интересно, какое задание ему дадут? – шепнул я Алешке.

Алешка кивнул.

Мы это узнали очень скоро. Илюха появился из-за палатки, пошел через площадь, остановился у киоска с мороженым, купил себе эскимо, как и мы. Покупая эскимо, он сделал нам незаметный знак: мол, пересечься надо, разговор есть.

Мы поняли – и пошли следом за Илюхой. Он забрел на одну из боковых аллей, не спеша доел мороженое и завернул в магазин видеокассет и компьютерных игр. Мы пошли вслед за ним. Илюха стоял у стенда с видеокассетами и внимательно его изучал. Мы пристроились, рядом.

– Значит, так, – проговорил Илюха. – Задание у меня – зашибись! Мне надо наперсточников подставить.

– Как это? – шепотом вопросили мы.

– А вот так, – тихо объяснил он. – Они, мол, давно поделили с наперсточниками территории, чтобы друг у друга клиентуру не отбивать. Ведь люди, которые клюют на «наперстки» и на лохотроны – практически одни и те же. Но уже второй день неподалеку от их палатки обосновались «дикие» наперсточники. Причем сидят так, что народ, заворачивающий к лохотрону, тормозит возле них… Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, они могли бы прогнать «наперсточников» и сами, но не хотят лишнего шума. Поэтому я должен подойти к наперсточникам, начать играть, проиграться в пух и прах – деньги мне на это выделены – и поднять скандал. Меня, конечно, пошлют, а может, и побить попытаются, я тоже на рожон полезу, с воплями, что, мол, последнее обманом выманили, и тут эти «бойцы», изображающие случайных прохожих, возьмут и «вступятся» за меня. Мол, они видеть не могли, как гады и жулики обижают мальчика! Если они намылят наперсточникам шеи под таким предлогом, то их любая милиция отпустит. И только наперсточников задержат, а получат они при этом крепко, и, в общем, больше они тут не возникнут, и это будет им наукой, как договор нарушать.

– Занятное дело, – сказал Алешка. – А они не боятся, что смоешься с деньгами?

– Они мне дали триста рублей, – ответил Илюха. – Для них – не сумма, они такие деньги выкинут и не заметят. А для мальчишки – деньги огромные, есть из-за чего скандалить. А за хорошо выполненную работу они мне обещали пятьсот, и сказали, что еще будут давать всякие денежные поручения. И чем лучше я буду справляться, тем больше мне будут платить. Они думают, для меня прямой смысл в том, чтобы не убегать с деньгами, а сделать, как они хотят. И правильно считают. Будь на моем месте настоящий беспризорник, он бы обязательно так рассудил!.. Ладно, я пошел. Они велели мне немного погулять по округе и только потом подходить к наперсточникам, чтобы кто-нибудь слишком умный и наблюдательный не просек, что я иду от лохотронщиков, а значит, по их поручению. Я думаю, что погулял достаточно. Пора за дело браться!

– Так ты не смоешься? Влезешь в эту историю? – спросил я.

– Отчего же не влезть? – сказал Илюха. – Наперсточники тоже гады хорошие, их тоже тормознуть надо, чтобы народ не грабили. А вы можете поглядеть, ребята, как это будет происходить.

Мы посмотрели туда, где бойкий и щупленький наперсточник гонял свои три наперстка под присмотром мордоворотов такого же вида, что охраняли лохотрон.

Мы еще немного постояли на другой стороне площади, наблюдая за наперсточниками, потом Илюха шагнул вперед с таким видом, как будто в ледяную воду вступал.

– Все, пора!

– Постой! – Алешка вдруг крепко схватил его за рукав. – Не ходи!

– Почему не ходить? – удивился Илья.

– Потому что тебя самого подставят!

– Как это – подставят?

– Вот так! Да отойдите вы в укрытие, не маячьте на самом виду!.. – и, когда мы отошли за киоск, за которым никто не мог нас увидеть, Алешка продолжил свои объяснения: – Вот, смотрите: никто из лохотронщиков возле наперсточников не болтается, зато довольно близко – наряд милиции, который иногда косо посматривает в сторону этого парня с наперстками и его «прикрытия»! Когда ты затеешь заварушку, вмешаются не «бойцы» лохотронщиков, а менты, тебя загребут вместе с наперсточниками, а лохотронщики будут здесь ни при чем! Улавливаете? Охота им самим устраивать разборки, зачем им лишняя головная боль, когда можно просто пожертвовать беспризорником, которого загребут вместе с наперсточниками, отправят в детский распределитель и вышлют в родной город? Они ведь знают, что ты не сознаешься, что действовал по их поручению! Может, даже в милиции появится кто-нибудь из тех, кто был вчера на Савеловском рынке, и «случайно опознает» в тебе малолетнего преступника, ограбившего старушку – чтобы совсем тебя потопить! Тут они, конечно, лопухнутся, потому что милиции даже не придется искать Аглаю Бертольдовну, чтобы доказать факт ограбления – она сама появится и даст показания в твою пользу. Но несколько часов в милиции тебе провести придется, факт. Потому что если ты раскроешься, кто ты такой, то можешь провалить всю нашу операцию. Сам подумай, что будет, если кто-то в милиции подрабатывает на лохотронщиков или на Теплынина лично, и оповестит их, что к ним заслали кадета ФСБ, и что они должны быть осторожны? Может, Теплынин приостановит лохотрон – но, зная, что за ним следят, будет вести телефонные разговоры так, чтобы ни к чему нельзя было придраться. А может, и другие накладки последуют… В общем, все может полететь под откос… А торчать несколько часов в милиции, избитым, изображая беспризорника и мелкого воришку – это, согласись, совсем не в кайф!