Текст книги "Минимальные потери"

Автор книги: Алексей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ты что, командир? – агрессивно поинтересовалась она. – Хочешь сказать, из-за этой дырки меня комиссуют?

– Глупости. Через две недели будешь лучше прежнего. Но за две недели твой «охотник» вряд ли восстановят. Только ходовые испытания потребуют месяц. Не говоря уж о пристрелке новых пушек и наладке аннигилятора. Так что получишь другую машину. Это не считая «железки» второго класса.

– Железного Креста?! – ахнула в голос Эрика.

– Тс-с. Я тебе ничего не говорил. Но знаю, что представление ушло и по всем признакам должно быть утверждено. Равно, как и твое новое звание.

– Опа. Неужто штабс-фельдфебеля дождалась?

– Это наверняка. Однако есть подозрение, что, возможно, и лейтенанта.

– Ух ты. И насколько сильное подозрение?

– Весьма сильное.

– Надо же. Вот что бывает, когда с риском для жизни разносишь на атомы гигантские каменные члены!

– Да уж, – ухмыльнулся Шефер. – Но и это, мой прекрасный господин обер-фельдфебель, еще не все.

– Куда уж больше, – хмыкнула она. – И так голова кругом.

– Кальвадос, – пояснил Ганс, – штука забористая. Теперь – внимание! – главная новость, – он сделал паузу и с заговорщицким видом оглянулся на дверь.

Эрика не повелась и молча ждала.

– Есть характер, – сказал обер-лейтенант. – Уважаю.

У Эрики дрогнули в готовой расцвести улыбке краешки губ, но обер-фельдфебель не промолвила ни слова.

– Ну ладно, – сдался командир эскадрильи. – Слушай. Ровно через две недели боевой космический флот Новой Германии стартует к Земле. К нашей древней и прекрасной родине, стонущей нынче скорее всего под мерзкой и кровавой властью большевиков и евреев.

Он откинулся на спинку кресла, любуясь произведенным эффектом.

– Повтори, что ты сказал, – тихо попросила Эрика.

Шефер повторил и добавил:

– Всегда хотел знать, кто такие большевики и евреи. И есть ли они на самом деле.

– Я тоже, – сказала она. – Для меня это с детства какие-то сказочные персонажи, олицетворение злых сил.

– Верно, – засмеялся Ганс. – Меня прабабушка, помню, вечно пугала: «Будешь плохо себя вести, придет большевик и утащит к себе в Сибирь. А там хо-олодно, стра-ашно…» Ужас. Что ж, теперь будет возможность убедиться лично, так это или нет.

– Наливай, – скомандовала Эрика своему командиру. – Такую новость лучше переваривать с кальвадосом. Наливай и рассказывай подробно. Если, конечно, у тебя есть время.

– Есть, – заверил обер-лейтенант. – Времени у меня сегодня навалом.

И полез в тумбочку за бутылкой.

Глава 11

Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»

Капитан-командор Иван Малкович

и Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф

Как и многие на «Неустрашимом», капитан-командор Иван Малкович попал в космос прямиком с военной службы. Двадцать два года назад, когда он в чине лейтенанта охранял небо Европы за штурвалом истребителя F-58 от возможного супостата, пятидесятитрехлетний Питер Уварофф носил погоны бригадного генерала и занимал должность начштаба Второй авиационной дивизии Союза европейских государств, дислоцирующейся на исторической авиабазе Авор, что расположена в департаменте Шер, в самом центре Франции.

Надо ли говорить, что в одной из авиагрупп этой дивизии летал Малкович? В то время пути юного лейтенанта и матерого воздушного волка Увароффа пересеклись лишь единожды. Но память о знакомстве осталась у обоих на всю жизнь.

А дело было так.

Единственная дочь Питера, двадцатилетняя Мария Уварофф, изучала – ни много ни мало – в Сорбонне историю искусств и, кстати, считалась весьма усердной в науках студенткой. Это среди преподавателей. А среди студентов Мария слыла анархисткой и приверженкой полулегендарного героя Русской революции Нестора Махно. Что, впрочем, никому не казалось странным, с учетом русских корней Марии Уварофф и левацких парижских традиций, взращиваемых и лелеемых не одну сотню лет.

Отношения между папой и дочкой были сложные. И не только потому, что родители Марии были в разводе вот уже семь лет. При этом бывшая жена Питера вышла замуж вторично, а он на тот момент оставался холостяком. Суть сложных отношений заключалась еще и в том, что, начиная с самого развода, то есть семь лет, отец и дочь не встречались. Хотя оба стремились ко встрече всей душой.

Питер любил дочь едва ли не больше неба и самолетов, но в силу характера, а также чисто мужской и военной привычки к сдержанности в проявлении чувств, старался своей отцовской любви не показывать. Не слишком дорогие подарки на именины и Рождество, оплата учебы, редкие письма – вот и вся любовь.

Мария же характером пошла в отца и поэтому тоже не торопилась признаваться ему в теплых дочерних чувствах. К тому же в детстве отец был для нее кумиром, и до поры до времени девушка была сильно обижена на Питера за то, что тот бросил ее в столь нежном да еще и переходном возрасте, когда девочка превращается в девушку.

Как бы то ни было, но как раз к двадцати годам Мария созрела для того, чтобы навестить папу в свои летние каникулы на его авиабазе и, может быть, возобновить нормальные дочерне-отцовские отношения.

Узнав от этом, Питер едва не поднялся в небо от счастья без всякого самолета, однако внешне никак этого не показал. То есть это он так думал, а подчиненные заметили, что на лице бригадного генерала стала чаще мелькать быстрая и радостная улыбка, словно освещавшая его уже немолодое, но все еще красивое и мужественное лицо.

Мария приехала к папе.

И буквально через три дня после этого в столице департамента Шер, городе Бурж, расположенного в каких-то пятнадцати километрах от авиабазы, пути студентки Сорбонны Марии Уварофф и лейтенанта Военно-Воздушных сил Союза европейских государств Ивана Малковича пересеклись. Причем весьма романтичным и даже где-то драматичным образом.

Иван приехал в Бурж этим субботним июльским вечером слегка развеяться и отдохнуть после тягот службы, поскольку город, который некогда римский император Диоклетиан сделал столицей Аквитании Первой, был, по сути, единственным местом во всей округе, где молодой военный пилот мог это сделать, что называется, дешево и сердито, не слишком заметно выходя за рамки общепринятой нравственности.

А Мария – с целью осмотреть кафедральный собор св. Стефана, всемирно знаменитый памятник чистейшей французской готики, и заодно прошвырнуться по магазинам.

Они почти одновременно очутились в небольшом кафе на набережной канала Берри, но обратили друг на друга внимание лишь тогда, когда в это же кафе ворвались четверо вооруженных бандитов и всех посетителей сделали заложниками. Точнее, попытались сделать.

Как выяснилось позже, перед этим бандиты – молодые гастролеры из Марселя – с весьма сомнительным успехом ограбили местный банк (взятых в спешке денег хватило бы от силы на один, не самый навороченный автоглайдер), а затем попытались оторваться от полиции, плотно севшей им на хвост. Оторваться, однако, не удалось, поэтому пришлось пойти на непопулярный во все времена и чреватый серьезными осложнениями захват заложников.

И вот картина.

Бандиты истерят, размахивают пистолетами и пытаются положить всех посетителей кафе вместе с обслуживающим персоналом на пол лицом вниз. Снаружи подоспевшая полиция орет в громкоговорители, что здание окружено и лучше сдаться по-хорошему.

Посетители кафе и обслуживающий персонал тоже не испытывают особого умиротворения по поводу всего происходящего.

В частности, не испытывает его Мария Уварофф, которую один из бандитов пытается силой уложить на пол. Для чего хватает ее одной рукой за холку, а другой (видимо, рефлекторно) за юную упругую грудь. На что приверженка русского анархизма и Нестора Ивановича Махно дико визжит, вырывается из липких марсельских лап и от души бьет нападающего коленом по яйцам.

Тот, в свою очередь, матерно орет, сгибается в три погибели, и у него из-за пояса выпадает старая добрая девятимиллиметровая «беретта».

Мария совершенно машинально отшвыривает пистолет ногой.

Пистолет, вертясь, скользит по гладкому полу к столику, за которым как раз сидит и соображает, что ему в данной ситуации делать, лейтенант Иван Малкович.

Глядь – «беретта».

Сама в руки летит, как не поймать!

Он ловит и тут же начинает действовать, поскольку один из бандитов, увидев, какая участь постигла его товарища, подскакивает к Марии и с размаха наносит ей удар кулаком в лицо, от которого девушка с разбитым в кровь носом валится с ног.

И тогда Малкович, недолго думая, снимает «беретту» с предохранителя и нажимает на спусковой крючок…

В итоге.

Один бандит – тот самый, который ударил Марию и в кого стрелял Иван, убит наповал (пуля навылет прошила сердце). Еще двое легко ранены. Но уже не лейтенантом Военно-Воздушных сил, а полицейским спецназом, который ворвался в кафе сразу же, как только началась перестрелка. Легко ранен в плечо и сам лейтенант, а также один мужчина – посетитель кафе. И тяжело – официантка, которая сдуру попыталась выскочить за дверь, когда по помещению туда-сюда носились шальные пистолетные пули. Разбитый нос Марии и синяк в полщеки ранением не посчитали.

Все бы, наверное, обошлось, но убитый молодой бандит оказался племянничком высокопоставленного чиновника из Союза европейских государств, да еще к тому же не совершавшим до сего дня серьезных правонарушений. В банду он попал якобы случайно, даже чуть ли не насильно и вот-вот собирался добровольно явиться с повинной и сдать подельников с потрохами.

Так во всяком случае утверждал высокопоставленный дядя, а также папа и мама убитого, которые тоже считались не последними людьми в традиционном европейском обществе, дружили с разными там президентами и председателями правлений банков и крупных компаний, да и кошелек у них был не самый тощий во Франции.

И завертелось…

Ивану Малковичу вовсю принялись шить дело о превышении пределов самообороны. И сидеть бы молодому лейтенанту в тюрьме, лишившись звания и всех надежд на дальнейшую карьеру, но тут в ситуацию вмешался Питер Уварофф.

– Превышение пределов самообороны? – осведомился он в полицейском участке. – Да за такое превышение орден на грудь надо вешать! Одним подонком на свете меньше. Жаль, конечно, его маму, папу и дядю, но они сами виноваты. Надо было раньше меры принимать к своему отпрыску. Мой пилот, по сути, вашу работу сделал, ребята.

В полиции с мнением бригадного генерала неофициально согласились, после чего выпустили Малковича под залог и подписку о невыезде из департамента Шер.

Описывать всю историю подробно слишком долго. Скажем только, что в последовавшей судебной тяжбе генерал-отец победил чиновника-дядю, а также богатеньких родителей (чудеса случаются), и лейтенант был полностью оправдан.

Мария честно отблагодарила своего героического защитника извечным женским способом и даже одно время подумывала выскочить за него замуж. Но тут проснулась марсельская мафия, посчитавшая, что лейтенант Иван Малкович, вмешавшись в конфликт молодых южных бандитов и полиции города Бурж, задел ее, мафии, честь. И это было уже гораздо хуже, чем недовольство какого-то там европейского чиновника. Пусть и высокопоставленного.

Пришлось увольняться из Вооруженных Сил (не без помощи все того же Увароффа) и срочно переквалифицироваться в пилоты космические. Благо здоровье и умение быстро учиться позволили это сделать. После чего новоявленный космопилот сразу же ушел в длительный рейс на грузопассажирском корабле к спутникам Юпитера. А к тому времени, когда вернулся, у марсельской мафии обновилось руководство и появилось слишком много новых серьезных проблем, чтобы помнить о каком-то там бывшем лейтенанте.

Так военный летчик и начал свою новую карьеру, которая в результате привела его в капитанское кресло боевой рубки файтеронесущего патрульного космокрейсера «Неустрашимый».

И вот теперь капитан-командор Иван Малкович сидел в своей каюте за столом вместе с бывшим бригадным генералом, а ныне Генеральным инспектором СКН Питером Увароффым и собственноручно разливал по стаканам хороший французский коньяк.

Крепкое спиртное было запрещено на борту «Неустрашимого» категорически (пятьдесят грамм сухого красного вина, положенного каждому члену экипажа ежедневно, не в счет), и поэтому запасы крепкого спиртного на борту крейсера не поддавались никакому учету.

– Ну, – сказал по-французски Генеральный инспектор, беря стакан, – здравствуй, Иван!

– Здравствуйте, Питер!

Они чокнулись и выпили.

Малкович немедленно разлил по второй.

– Как дела у Марии? – искренне поинтересовался он.

– Бабушкой недавно стала. Мальчик родился, внук. Представляешь?

– Смутно, – покачал головой капитан-командор. – Это что ж, получается, вы теперь прадедушка?

– Поверить не могу, – сказал Питер. – А твои как?

– Мне еще рано в дедушки. Сыну только шестнадцать недавно стукнуло. Дочери семь. Все нормально, спасибо.

– Ну, давай. За детей, внуков и правнуков.

– За них. Пусть не хворают.

Чокнулись, выпили, закусили сыром.

– Теперь рассказывайте, – попросил Малкович. – Или сначала по третьей?

– Чуть позже, – определился Уварофф. – Мне все-таки не сорок лет.

– А на вид не скажешь, – ухмыльнулся капитан-командор.

– Давай, давай, лижи задницу Генеральному инспектору. Глядишь, и поможет.

– От чего? Если от списания всех нас на Землю, то я готов лизать вам вашу семидесятипятилетнюю задницу с утра до вечера на протяжении всего похода.

– Увы, – вздохнул бывший бригадный генерал, взял бутылку и сам разлил по третьей. – Без толку, Иван. Как бы грустно это ни звучало.

– Так что, значит, решение принято окончательно?

– Боюсь, что да.

– Зачем тогда весь этот цирк с дальним походом? Объявили бы о роспуске и все дела. Рубить по-живому так одним ударом. И денег бы сэкономили целую кучу, – Малкович схватил стакан, не чокаясь, осушил его одним глотком и тут же налил себе снова. – Извините.

– За что? – удивился Уварофф. – Я бы на твоем месте после такого известия целый стакан заглотил, не меньше. А то и два. Что же касается дальнего похода и присутствия на борту меня в качестве Генерального инспектора, то это, считай, моя заслуга. Я на этом настоял в Совете.

– Зачем? – коротко осведомился Малкович.

– А ты подумай.

Капитан-командор задумался.

– За время похода может что-нибудь случиться, из-за чего решение пересмотрят? – предположил он через пять секунд. – А вы сумеете подать это под нужным нам соусом.

– Молодец, – похвалил Питер. – Зря ты все-таки не стал моим зятем. Дура Машка.

– Нет, – покачал головой Иван. – Все правильно, что мы не поженились. Она интеллектуалка, для нее свобода, внутренняя и внешняя, превыше всего. Ну какая из нее жена астронавта?

– Ничего, привыкла бы, никуда не делась, – буркнул Уварофф, но в голосе его не чувствовалось железной уверенности. – Так, что ли, лучше? Внуки уже, а мужа нет. Только и знает, что любовников менять. Я давно со счета сбился.

– Свободная женщина, – усмехнулся Малкович. – Ерунда, Питер, не расстраивайтесь. Это в вас консерватизм наш военный говорит. Ну зачем вам нужно, чтобы она замужем была? Чтобы все, как у всех? Да пошли они эти все куда подальше! Давайте лучше еще выпьем, и вы мне расскажете, что такое, по-вашему, может случиться, чтобы нас не расформировали.

Они выпили.

– Ну… и? – первым, как самый молодой, не выдержал капитан-командор.

– Хорошая у тебя каюта, – заметил Питер, оглядываясь по сторонам.

– У вас тоже неплохая. Не уходите от ответа, господин Генеральный инспектор.

– Да не ухожу я, Иван, – вздохнул Уварофф. – Просто не знаю, что сказать. Точнее, знаю, но боюсь, ты сочтешь меня полным психом.

– А, – проронил Малкович, – понял.

– Что ты понял?

– Все та же гипотетическая инопланетная угроза, в качестве защиты от которой и создавался «Неустрашимый». Только в случае перехода ее из гипотетической в реальную у нас появится шанс остаться в строю. Так? Потому что надежды на то, что наша марсианская колония начнет войну за независимость, и вовсе из разряда параноидального бреда. Незачем ей бунтовать, не доросла еще до самостоятельности.

– Насчет Марса полностью с тобой согласен. А что скажешь по поводу инопланетной угрозы?

– Да все то же, что всегда. Пока ее нет, верно. Но никто не может дать гарантии, что она не появится завтра. Или послезавтра. Но Совет подобная неопределенность уже не устраивает, верно?

– Не устраивает, – подтвердил Питер. – Положение нестабильное, казна пустая, на пороге целая толпа призраков.

– Каких еще призраков? – не понял Иван.

– Кризисов, – пояснил Генеральный инспектор. – Призраки кризисов уже шастают по миру, не скрываясь. Самые различные, на любой вкус. Начиная от идеологических и заканчивая серьезнейшими экономическими. А призрак кризиса зачастую не менее, а даже более опасен, нежели сам кризис. Синдром ожидания краха. Слышал о таком?

– Нет. Но, кажется, догадываюсь, о чем вы. Это когда ждешь, что вот-вот е…т так, что только ошметки полетят, а оно все никак?

– Ага, что-то в этом роде. В общем, смотри сюда, капитан-командор. Информация секретная и пока непроверенная. О ней знают лишь два человека. Ты будешь третий, – Питер полез во внутренний карман и выложил на стол фотографию.

Иван подумал, что тысячу лет не видел снимков на бумаге, но вслух ничего не сказал, взял фото, посмотрел.

– Звезды. Или мощный телескоп на Земле или какая-нибудь автоматическая станция, коих у нас в системе пруд пруди. И в чем фишка?

– А ты посмотри внимательней, – посоветовал Уварофф.

Малкович вгляделся. Вроде обычная звездная россыпь, ничего особенного, на обзорном экране рубки управления он видел подобное не счесть сколько раз… Стоп. А это что? На черном фоне раз, два, три… восемь ярких круглых и крупных, по сравнению с тысячами других, пятнышек, словно выстроившихся по линейке. И расстояние между пятнышками одинаковое.

– Это? – ткнул он пальцем в обнаруженный феномен.

– Да, – кивнул Питер. – Снимок сделан автоматической станцией, дрейфующей на границе гелиосферы, две недели назад. И он единственный.

– ?

– По словам человека, который мне его передал, станция древняя и работает на последнем издыхании. Ресурс на нуле. Следующий снимок этой же области пространства сделан через тридцать две минуты. Кажется невероятным, да? Тем не менее это так. Через тридцать две минуты. И на нем уже этих объектов нет. Сравни, – Генеральный инспектор положил рядом с первым снимком второй. На вид точно такой же. Но Малкович, который уже знал, куда смотреть, сразу увидел различие.

– Это не может быть каким-нибудь оптическим эффектом? – спросил он. – Сами говорите, что станция древняя.

– Восемьдесят на двадцать, – заверил бывший бригадный генерал. – Восемьдесят процентов за то, что это не оптический эффект. И, если это так, то диаметр каждого из восьми объектов предположительно достигает полутора километров. Это минимум. Возможно, больше.

– Охренеть! – честно признался капитан-командор. – У нас искусственных объектов такого размера в космосе нет. Ни в дальнем, ни в ближнем.

– Вот именно.

– Значит?

– Значит, господин капитан-командор, это чужие. С вероятностью восемьдесят процентов.

– И в Совете об этом не знают?

– Нет. Ты же прекрасно понимаешь, что один долбаный снимок, к тому же сделанный аппаратом, запущенным в космос еще до Серых Десятилетий, – это не доказательство.

– То есть получается, мы должны в этом походе или доказать или опровергнуть появление в Солнечной чужих, – констатировал Малкович.

– Верно мыслишь. И я даже не знаю, что будет для нас и для всей Земли хуже.

– М-да. Сказать, что вы меня озадачили, господин Генеральный инспектор, это ничего не сказать.

– Ты наливай, – посоветовал Уварофф. – А там разберемся.

Глава 12

Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»

Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков

Первый враг военкосмолета в условиях учебно-боевого похода – свободное время. Особенно это касается рядовых пилотов спейсфайтеров. Именно у нас свободного времени больше, чем у остальных. Главным образом из-за не слишком большого количества подчиненных. Их у нашего брата, как известно любому желторотому курсанту, трое: механик, «бортач» и кокпит. При этом механик часто не является военнослужащим, как мой дядя Коля, к примеру. А с «бортачем» (он же бортовой компьютер) и кокпитом вовсе бывает поговорить не о чем. Если ты не окончательно сбрендил, ясен космос, от осознания безбрежности окружающего тебя пространства и твоего в данном пространстве экзистенциального одиночества.

Плюс к нам, да и ко всем остальным военкосмолетам, относится следующий по значимости фактор, добавляющий мужчине свободное время – отсутствие на борту семьи вообще и женщин в частности.

К тому, что подчиненных у меня нет, я привык давно, еще с тех времен, когда сначала был рядовым курсантом, а затем летал на атмосферном истребителе. До командира авиазвена дорасти не успел – поступил на Высшие курсы военных астронавтов, выдержав, между прочим, сумасшедший конкурс, окончил их и пересел на спейсфайтер. Этот самый В-910 «Бумеранг». Являющийся, как следует из названия, тоже истребителем, только космическим. Различий с атмосферным, начиная от конструкции и заканчивая вооружением и техникой пилотирования, – масса. Но есть и общее. Например, вышеуказанное отсутствие подчиненных. С одной стороны – это хорошо, меньше ответственности. А с другой, иногда и впрямь хочется, чтобы прилетели злые инопланетяне и можно было, наконец, заняться настоящим делом, а не бесконечной боевой учебой и зубрежкой матчасти.

На лунной базе «Римский лагерь» проблема со свободным временем решается довольно просто: там хватает женского персонала, требующего к себе настоящего мужского внимания. Которое, в свою очередь, можно обеспечить на должном уровне лишь при наличии свободного времени. А вот на крейсере женщин нет.

И что, спрашивается, делать?

Каждый военкосмолет решает эту задачу по-своему. Я имею в виду в данном случае не отсутствие женщин, а занятость.

Некоторые погружаются в вирт. Но таких мало, поскольку военкосмолеты люди конкретные и реальность всегда предпочтут выдумкам, какими бы искусными последние ни были. Исключение – книги, художественная литература. Читают военкосмолеты, по моим наблюдениям, много больше обычного человека. И не только военкосмолеты, кстати, а вообще все, кто связал свою жизнь с космосом. Видимо, сказывается общая романтичность профессии и хорошо развитое воображение, которому требуется подпитка (попробуйте без воображения научиться летать и воевать на «Бумеранге», а также годами добывать гелий-3 на Луне, спутниках планет-гигантов или осваивать Марс, а я на вас посмотрю). И лучше литературы здесь ничего не найти, не сравнится с ней никакой вирт или кино.

Однако чтение тоже надоедает. И тогда на помощь приходят физкультура и спорт, шахматы, карты, нарды, увлечение кулинарией, возня в оранжерее и часто связанное с ней тайное, запретное и от этого особо азартное изготовление крепких алкогольных напитков (самогоноварение), изобретательство, а также занятия различными видами искусств и моделирования. Начиная от сборки уменьшенной деревянной копии церкви Преображения Господня, что на острове Кижи в России, и заканчивая живописными полотнами и даже самодеятельным театром, в котором женские роли играют мужчины, как в традиционном японском театре яро-кабуки.

Любителям общаться в социальных сетях напомню, что делать это, находясь глубоко в космосе или на другой планете, весьма затруднительно. Во-первых, скорость света никто не отменял. Радиосигнал или несущий информацию лазерный луч даже от Луны до Земли идет больше секунды. От Марса – около двадцати минут (и столько же обратно!). А уж о спутниках Юпитера, Сатурна или Нептуна и говорить нечего – кому не лениво, может сам посчитать. Плюс пропускная способность каналов связи. Она отнюдь не безгранична. Поэтому вышеуказанные каналы используются лишь для передачи действительно важной информации, куда болтовня в Интернете или публикация в соцсети «Твоя сфера» видео и фото на тему «Я в эротическом скафандре на фоне марсианской пустыни» не входят.

Лично у меня особых предпочтений в использовании свободного времени нет. И книжки читаю, и в спортзале нагрузку на мышцы даю, и в шахматы с Лянь Вэем играю (с механиком дядей Колей – в нарды) и даже иногда ныряю в вирт. При этом к приготовлению еды, получению алкоголесодержащих жидкостей из подручных продуктов, игре в самодеятельном театре и занятиями живописью я равнодушен. Хотя нет, вру. Есть небольшое предпочтение – покер в кают-компании по выходным дням. Разумеется, на деньги, иначе неинтересно.

Вот за покером сирена боевой тревоги меня и застала. Ну, то есть не только меня, ясен космос, а еще четверых моих сослуживцев. Но, думаю, только у меня на руках в эту минуту был фул-хаус из трех королей и двух восьмерок, с которым я намеревался в ближайшие полчаса изрядно облегчить карманы моих дорогих партнеров по игре.

Не вышло.

Тот, кто слышал сирену боевой тревоги на файтеронесущем патрульном крейсере «Неустрашимый», думаю, спокойно встретит трубы Страшного Суда, если они когда-нибудь все же грянут во всех небесах всех земель, на которых к тому времени будет проживать грешное человечество.

Говорят, параметры и характеристики нашей сирены специально разрабатывали с учетом последних научных данных о человеческом восприятии тех или иных звуков. Очень похоже на правду. Сам был свидетелем, когда один из корабельных пушкарей, командир батареи средних лазеров старший лейтенант Стив Харрис, пребывающий в лазарете с острой аллергической реакцией (предположительно на самогонку из домашних кактусов), услышав сирену тревоги, самовольно прервал лечебные процедуры, примчался на боевой пост и был готов к отражению условной атаки, как штык, перекрыв норматив на целых две секунды.

Надо ли говорить, что все симптомы заболевания исчезли после этого, словно по мановению волшебной палочки?

Из кают-компании я выскочил не в числе первых, поскольку около секунды мне потребовалось на то, чтобы проникнуться драмой и даже где-то трагедией момента: в кои-то веки пришел фул-хаус да еще и в середине игры, когда все только-только разогнались, и – на тебе! К тому же было понятно, что тревога на самом деле учебная (как и множество, пережитых мною тревог до нее) и занять свое место в кабине «Бумеранга» я успею вовремя в любом случае. Слишком хорошо отработаны все действия. До миллиметра, долей секунды и полного автоматизма.

Когда корабль в походе, сила тяжести на нем поддерживается в пределах естественной с помощью гравигенераторов Нефедова. Отлично себе представляю, как без них было раньше, ибо на самолетах гравигенераторы пока еще не устанавливаются, а я в истребительной авиации все-таки два года прослужил, что такое перегрузка или невесомость, мне рассказывать не надо. Так вот: хреново было раньше. Уже при двух «же», длящихся несколько часов и больше, работоспособность даже у тренированного человека резко падает. Не говоря о больших ускорениях, без которых передвигаться в пространстве Солнечной системы с хотя бы относительно приемлемой скоростью не стоит и мечтать. Нет, летали, ясен космос. С изобретением мощных надежных и сравнительно недорогих ЛТЯРДов (лазерных термоядерных двигателей) грех было не летать. Но какого времени, ресурсов и здоровья стоило добраться от Луны до орбиты Юпитера – это же просто гибель! А гравигенераторы Нефедова сократили эти расходы минимум в пять раз. И будут сокращать и дальше по мере совершенствования.

Это я все к чему? Когда на корабле нормальная сила тяжести, то и передвигаются по нему люди нормально – на своих двоих, даже если им приходится бежать, подстегиваемыми сиреной. И это, поверьте, гораздо лучше, чем, к примеру, действовать по тревоге в условиях невесомости или даже просто пониженной силы тяжести. Лучше, потому что привычнее. Отсюда и скорость действий выше и даже случайных травм меньше.

Добежать до своего ангара на боевой палубе. Тридцать секунд. Укладываюсь.

Облачиться в бэтлсьют (дядя Коля помогает, спасибо, но могу и сам). Сорок пять секунд. Есть.

Забраться в «Бумеранг», пристегнуться, проверить герметизацию кабины. Еще сорок пять секунд. Сделано.

Запустить экспресс-диагностику всех систем спейсфайтера – жизнеобеспечение, двигатель, управление, вооружение – и оценить степень готовности. Одна минута и тридцать секунд. Сделано.

– Я – «Енот-четыре», – докладываю по внутренней связи, – к выполнению боевой задачи готов.

– Принято, «Енот-четыре». Жди.

– Есть ждать.

Отключаюсь, слегка расслабляюсь.

Итого, с момента объявления тревоги меньше трех минут. Нормально.

Вот объясните мне кто-нибудь, почему наши позывные «Енот», когда спейсфайтеры В-910 мы называем «Бумерангами»? Загадка. Тайна бытия, я бы сказал. Для краткости, что ли? Или тот, кто это придумал, большой любитель енотов? Помнится, я пытался разобраться в этом непростом вопросе, но потерпел неудачу. Даже наш капитан-командор Иван Любомирович Малкович не знал ответа. Енот, мол, и енот, что вам не нравится, не пойму? Нормальное сообразительное животное. И мех у него хороший, теплый. У меня в юности зимняя шапка была из енота… А вообще перестаньте морочить голову командиру. Делать нечего? Так я вам сейчас организую дело, в момент. Ну мы и отстали, ясен космос (разговор происходил в кают-компании, в свободное от несения службы время). И к тому, что нас, пилотов спейсфайтеров, на корабле между собой кличут «енотами», привыкли. Еще неизвестно, что хуже. Те же пушкари и вовсе «ежи», а технари – «бобры». Ничего, никто не обижается.

Засветился обзорный экран, и на нем, как всегда подтянутый и аккуратный, возник командир корабля Иван Малкович.

– Внимание, господа! – сказал он, и я почему-то сразу понял, что наша боевая учеба закончилась и начинается серьезное дело. Даже под ложечкой засосало. – Сорок минут назад с расположенной на спутнике Нептуна Тритоне научно-промышленной базы СКН «Воскресенье» нами был получен сигнал бедствия. По предварительным данным, база была подвергнута атаке инопланетных сил вторжения. Проще говоря, чужих. Повторяю. По предварительным данным, наша база на Тритоне была атакована кораблями чужих. Погибли люди. Связь с базой прервана. В сложившихся чрезвычайных обстоятельствах, как командир единственного у Земли боевого космического корабля, опираясь на поддержку Председателя Совета СКН господина Дитера Хейнца и находящегося у нас на борту Генерального инспектора СКН господина Питера Увароффа, я принял решение как можно быстрее идти к Марсу. На защиту нашей колонии, которая с большой долей вероятности может стать следующей целью чужезвездного агрессора. Я говорю чужезвездного, потому что больше ему взяться неоткуда, только со звезд. В Солнечной, кроме людей, разумной жизни нет. Так что поздравляю вас, господа. Мы обрели возможность доказать, что не зря получаем деньги, которые нам платят. Сейчас вы увидите короткую видеозапись, пришедшую также с Тритона. Она уже обработана нашими программистами, и мы можем хотя бы оценить форму и размеры того, с чем нам, возможно, придется столкнуться в бою. Внимание на экраны.