Текст книги "Ловушка для Артемиды"

Автор книги: Алексей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава вторая

Чтобы добраться до жилища Арт Жеса, Румту потребовалось около суток. Совсем немного, если учесть, что от города мутантов до старой заброшенной усадьбы, где жил охотник, было без малого восемьдесят километров.

Как только Румт оставил людей, он перебрался на дальний конец острова и перед тем, как воспользоваться рекой, успел заметить, что отряду Каси и Беса удалось поднять бронекар в воздух и скрыться.

Значит, хотя бы на время люди избежали опасности, подумал мут. Хотя неизвестно, удастся ли им остаться в живых. Их машина серьезно повреждена, о чем они, кажется, и сами пока не знают, и все будет зависеть от того, насколько далеко от города она в таком состоянии может их перенести. Лучше бы, конечно, подальше. Впрочем, здесь от меня уже ничего не зависит. Значит, будем делать то, что должно и не беспокоиться о том, на что повлиять не в силах. Как и всегда. Ну, или почти всегда.

Дождавшись, когда муты, обескураженные тем, что добыча ускользнула, покинули мост и набережную и снова растворились среди ночных развалин, Румт достал из кустов заранее припрятанный там водонепроницаемый рюкзак, надел его на спину, бесшумно вошел в темную воду и нырнул.

Он мог без особого труда оставаться под водой около двадцати минут, и ему потребовалось лишь два раза вынырнуть для смены воздуха в легких, чтобы миновать опасные районы, где его могли бы заметить. Еще несколько месяцев назад он мог здесь ходить в любое время и делать, что хотел. Но последнее время муты, враждебные людям, уж слишком косо начали поглядывать на тех своих сородичей, которые не разделяли их взглядов и устремлений. А Румт именно к таким, не разделяющим, и относился.

Румт выбрался из воды на крутой правый берег, когда город остался позади. Огляделся, прислушался, никого вокруг не обнаружил и быстро вскарабкался наверх. Здесь он опять некоторое время тихо полежал в траве, пытаясь учуять хоть малейшую опасность и, убедившись, что путь свободен, поднялся и зашагал на юго-запад.

Усадьба Арт Жеса располагалась на опушке леса. Когда-то он, вероятно, сливался с громадным, занимающим сотни квадратных километров лесным массивом, который начинался дальше к западу. Но теперь это был отдельно растущий лес, в котором охотник и убежденный индивидуалист Арт Жес чувствовал себя полным хозяином. Радиационный фон здесь был гораздо ниже, чем в городе и на равнинах к востоку, поэтому и лес, и населяющая его живность, были почти нормальными. С точки зрения человека, а не мутанта, разумеется. Нет, попадались и здесь сильно мутировавшие виды растений и животных. Но не в такой степени и не в таких количествах, как на необозримых, до сих пор зараженных радиацией пространствах, к северу и востоку от города мутов. Получалось, что лес Арт Жеса рос на незримой границе, фронтире между двумя мирами. Миром прежним, насчитывающим десятки, а, возможно, и сотни тысяч лет. И миром новым, родившимся сто пятьдесят лет назад после ядерной мировой войны и успевшим за этот микроскопический промежуток времени развиться и набраться грозных, непонятных и большей частью неизвестных человеку сил.

Почти сутки непрерывного движения без сна и еды не слишком утомили Румта, – его организм был способен переносить и не такие нагрузки. Но все же он с удовольствием бы отдохнул и поел в обществе старого приятеля, и поэтому улыбка тронула лицо мута, когда он с ближайшего холма разглядел в одном из окошек усадьбы неяркий свет.

Три, больше похожих на мифические чудовища, нежели на собак, пса, денно и нощно охраняющие жилище хозяина от непрошеных гостей, узнали Румта еще издали и лишь одобрительно рыкнули в качестве приветствия, пропуская его к крыльцу.

Он только собрался постучать, как дверь открылась, и за ней из полумрака прихожей выступил Арт Жес собственной персоной.

В правой руке охотник небрежно держал многозарядный карабин, ствол которого был направлен точно в живот посетителя, а левой – старинную масляную лампу, бросающую теплый свет на худое, исчерченное ранними морщинами, лицо хозяина.

– Это ты, – констатировал он и отступил назад и в сторону. – Так я и думал. Другого бы мои собачки уже уложили. Или скушали. Но осторожность никогда не помешает. Заходи.

– Здравствуй, Арт, – улыбнулся Румт.

– Да что мне сделается, – привычной фразой ответил хозяин. – Впрочем, и ты здравствуй. А то мало ли что. Времена что-то нынче пошли неспокойные.

Мут прошел за Арт Жесом в гостиную на первом этаже и огляделся. Неяркого света лампы и сверхчувствительного зрения Румта вполне хватило, чтобы заметить, что в комнате, практически, ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь последний раз около трех месяцев назад. Тот же основательный дубовый стол, те же стулья и пара кресел, низкая и широкая тахта, застеленная оленьей шкурой, камин и чудовищных размеров оскаленная голова вепря над ним.

– Садись и отдыхай, – приказал Арт и поставил карабин в угол, а лампу на стол. – Я уже поужинал, но ты ведь, думаю, жрать хочешь?

– Предложишь – не откажусь, – улыбнулся Румт, снял рюкзак и покосился на кресло. – Но для начала хотел бы умыться. Сутки в дороге. Да, я тебе патроны принес, как ты и просил.

– Что, шел, не останавливаясь? – удивился хозяин. – Интересно. Значит, следует ожидать новостей. Ладно, это потом. За патроны спасибо, а бочка с водой на заднем дворе, ты знаешь. Там же найдешь мыло и полотенце. Давай, мойся, а я пока на стол что-нибудь соберу.

Когда Румт вернулся в дом, на столе уже стояли два канделябра по четыре зажженных свечи в каждом, глубокая тарелка с холодным вареным мясом, соль, нарезанный лук, хлеб, объемистая бутыль с прозрачной жидкостью и две алюминиевые кружки.

– Ух ты! – сглотнул невольно набежавшую слюну Румт.

– Чем богаты, – усмехнулся хозяин и разлил по первой.

Спиртное Румт обычно не употреблял, совершенно не испытывая в нем потребности. Но от угощения Арта, когда бывал у него в гостях, не отказывался. И не потому, что боялся обидеть – охотнику было совершенно все равно, пьет с ним мут или нет. Просто в этом доме и этот именно самогон, собственноручно и любовно приготовленный Арт Жесом, оказывал на Румта особо благотворное и ни с чем не сравнимое действие. Нет, он не пьянел никогда подобно людям, но мир вокруг приобретал все же иные краски, а надежды и оптимизма в душе изрядно прибавлялось. И это, вероятно, было главным. Потому что за сто четыре года своей жизни Румт изрядно подрастерял и то, и другое. При этом он ясно понимал, что если не умрет случайной или насильственной смертью, то жить ему еще лет двести, а может быть, и гораздо больше.

И как, прикажете, преодолеть эту бездну времени без вышеупомянутых качеств? Вот именно. Очень трудно. Даже, практически, невозможно. Значит, качества эти надо всемерно в своей душе взращивать, холить и лелеять всеми доступными способами. И одним из таких способов – причем очень действенных! – как раз и является…

– Эй! – чуть насмешливый голос Арта вернул мута к действительности. – Очнись, приятель! Не время мечтать – время выпить. А уж потом мечтать.

– Да, ты прав, – Румт поймал себя на том, что снова непроизвольно улыбается. – Давай выпьем. За встречу. Я по тебе соскучился.

– Хм. Спасибо. Я тоже иногда о тебе вспоминал.

Они чокнулись кружками.

Румт, зажмурившись, вылил в себя обжигающую глотку и пищевод жидкость и потянулся за мясом и луком.

Арт Жес дал гостю время закусить и немедленно разлил по второй.

– Теперь давай за твой дом, – сказал Румт. – Я его люблю. Это вообще единственный дом, который я люблю.

– И для меня это единственный дом, – легко согласился охотник. – Другого и не надо. Давай. Пусть стоит и не падает.

После третьей, которую, не мудрствуя, выпили за здоровье присутствующих, тарелка с мясом опустела, и Румт сыто отвалился на спинку стула.

– Все, – сообщил он. – Больше не могу. Спасибо.

– А у меня больше и нет, – сказал охотник без тени усмешки. – Вернее, есть, но уж больно в погреб лезть неохота. Ну что, может еще по одной? – он кивнул на бутыль.

– Ты же меня знаешь – ответил Румт. – Мне этого вполне достаточно, чтобы стало хорошо, а лучше уже все равно не будет. Давай сам, если хочешь.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Арт. – Сегодня у меня не питейный вечер. Сам не хочу. Чайку, вот, с удовольствием. Как ты насчет чайку?

– Радостно, – кивнул Румт. – А то меня от твоего угощения что-то в сон потянуло.

– Так спи, – предложил хозяин. – Кто мешает?

– Не время спать, – подмигнул Румт. – Время рассказывать. А уж потом спать.

– Понял, – хмыкнул Арт. – Тогда со стола убери, пока я чай сварганю. Чтобы тебя не так в сон тянуло.

– Чай настоящий, – похвастался он через пять минут, разливая по кружкам горячий настой. – Выменял у «диких» по случаю две недели назад. Полкило за две оленьих шкуры. Недорого. С учетом того, что они все равно украли его у сестер-гражданок.

– Или в схроне каком-нибудь нашли, – вставил Румт.

– Нет, – возразил охотник. – У чая из схронов другой совсем аромат. Хуже. Герметичность герметичностью, а сто пятьдесят лет – не шутка. Тут никакой продукт не устоит, потеряет вкусовые качества. Ну, если не считать хорошо закупоренного коньяка, разумеется.

– Ты говоришь, что виделся с «дикими» две недели назад? – спросил Румт.

– Да.

– С пещерными или лесными?

– С пещерными, конечно. Зачем лесным оленьи шкуры? Там своих оленей – стреляй не хочу. Да и чай они не пьют. Дикари – одно слово.

– Действительно, – почесал лоб Румт. – Что-то я после обильного ужина резко поглупел.

– Ерунда, просто расслабился, – утешил гостя Арт.

– Погоди, – поднял на него свои темные глаза мут. – Они что, сюда к тебе приходили?

– Еще чего, – фыркнул хозяин. – Это я в горах охотился. У меня ж там заимка есть. Забыл?

– Нет, я точно плохо соображаю, – пожаловался Румт и сделал несколько глотков из кружки. – А между тем разговор у меня к тебе серьезный. И как раз по поводу «диких», сестер-гражданок и мутов.

– Тогда давай спать, – решил Арт. – Потому что серьезные разговоры лучше на свежую голову разговаривать. Если ты не торопишься, конечно. Я-то совершенно точно не тороплюсь. Может твой разговор до утра потерпеть?

– Может, – подумав, согласился Румт. – До утра может. Но не дольше.

– А дольше и не нужно. Я, конечно, пофигист известный, но мне тоже интересно. Заинтриговал ты прямо меня.

– Чем же это? – удивился Румт. – Я же ничего по сути не сказал.

– Так тебе для этого и говорить было не надо. Достаточно, что такой человек, как ты, ради одного разговора сутки без остановки шагал ко мне от самого города. Ты ведь от города шел?

– От города, – подтвердил мут. – Только я не человек. Я мутант.

– А мне по фигу, – сказал Арт. – Все, давай спать. Вон тахта, ложись. Я рано встаю.

– Спокойной ночи.

– Куда она денется. Только свечи и лампу погасить не забудь.

С этими словами Арт Жес поднялся, взял один канделябр и вышел из комнаты.

Румт некоторое время прислушивался, как поскрипывают ступеньки лестницы под ногами охотника (усадьба была двухэтажной, и спальня хозяина располагалась как раз на втором этаже), затем задул свечи, прикрутил фитиль лампы, улегся на тахту и через полминуты уже спал крепким сном.

Он проснулся, как будто вынырнул из воды. Сразу открыл глаза и сел, оглядываясь. В комнату сквозь окно проникал робкий свет раннего утра. Солнце еще не взошло.

Половина пятого, определил по своим внутренним безошибочным часам Румт. Часа полтора-два вполне бы еще мог поспать. Ну, и что меня разбудило?

Он прислушался. И в доме, и снаружи было тихо. То есть совершенно.

Стоп. Румт спустил ноги на пол, встал, прошел к окну, распахнул двойные рамы и выглянул наружу.

Так и есть. Птицы. Куда, спрашивается, девались лесные птицы, которым давно пора проснуться и петь свои утренние песни? Чего-то испугались? Но в случае опасности подали бы голос собаки Арт Жеса, а они молчат тоже.

Румт прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Обычно он и сам мог учуять опасность издали не хуже, а то и гораздо лучше любой птицы или собаки, но сейчас не чувствовал ничего. Или… Да, кажется что-то есть. На востоке. Очень далеко, почти на пределе восприятия. Но, если, например, взобраться на соседний холм…

Румт налил в кружку холодного чая, выпил, обулся, захватил с полки в прихожей бинокль Арта и вышел на крыльцо.

Восток уже вовсю пылал всеми красками восхода, и с минуты на минуту должно было подняться солнце.

Румт огляделся. Странно, но собак он нигде не увидел. Спят еще, что ли? Он легко сбежал с крыльца, вышел за ворота и направился к возвышенности, расположенной в полукилометре к югу от усадьбы. Этот холм был первым в северных предгорьях хребта, за которым простирались цивилизованные территории под властью сестер-гражданок.

На холм Румт поднялся одновременно с солнцем.

Когда он остановился на вершине и обратил свой взор к востоку, светило только-только выползло полностью из-за края горизонта и теперь, в утренней дымке, сияло на краю неба, словно новенькая медная монета.

Здесь же, на вершине холма, мут обнаружил и всех трех собак Арт Жеса. Жуткие псины стояли в ряд и, не отрываясь, смотрели на восток. При появлении Румта они даже не повернули лобастых голов, и только одновременно качнули из стороны в сторону хвостами, как бы говоря: «С добрым утром, конечно, и все такое, но мы очень заняты, извини».

Не теряя зря времени, Румт поднес бинокль к глазам и отрегулировал резкость.

Вначале он не заметил ничего странного или необычного. Та же, местами холмистая, с разбросанными там и сям рощицами и отдельными деревьями равнина, тот же горный хребет, тянущийся почти точно с востока на запад или с запада на восток – кому как нравится…

Стоп, а это что?

У самого горизонта, на пределе видимости, происходило какое-то движение. Казалось, что шевелится сама земля, и это шевеление медленно, едва заметно, распространялось с севера на юг, к горам. И в ту же секунду, когда Румт догадался, что это такое, встающее на востоке солнце закрыла черная низкая туча.

Птицы!

Тысячи, нет сотни тысяч ворон (других птиц в той стороне, как совершенно точно знал мут, и не водилось), сбившись в невероятных размеров стаю, тоже направлялись к горам. Как и крысы с дикими собаками, стремящиеся по земле в том же направлении.

Румт опустил бинокль и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть темно-русую шевелюру взбирающегося на холм Арт Жеса.

– Вот ты где, – произнес вместо приветствия охотник. – О, и собачки с тобой. А я проснулся, гляжу – никого. И бинокля нет. Что тут у вас?

Собаки, увидев хозяина, интенсивно замахали лохматыми хвостами из стороны в сторону, показывая, что они тут, на страже, и очень рады встрече.

– Сам посмотри, – Румт протянул бинокль.

– Да я и так вижу, – Арт приложил ладонь козырьком ко лбу и посмотрел на солнце. – Вороны? Хорошенькая стая. Здоровенная. Прямо туча. Пожалуй, такой я раньше не встречал. К горам летят. Зачем, спрашивается?

– А по низу идут собаки и, думаю, крысы, – сообщил Румт. – Туда же, к горам.

– Дай-ка, – охотник взял бинокль, приник к окулярам и некоторое время молча оглядывал горизонт на востоке.

– Н-да, – озадаченно промолвил он. – Просто великое переселение зверей и птиц какое-то. Что им там делать? В горах жрать нечего.

– Если не считать людей, – тихо произнес Румт. – И в горах, и за горами.

– Что ты сказал? – Арт удивленно воззрился на мута. – С каких это пор животные-мутанты суются к людям? Никогда такого не было на моей памяти. Может быть, на твоей? Ты же у нас долгожитель.

– И на моей не было, – покачал головой Румт. – Но обстоятельства изменились. И, я думаю, совсем не в лучшую для людей сторону. Как «диких», так и сестер-гражданок.

– Так ты из-за этого ко мне пришел? – догадался охотник.

– Да, – сказал мут. – Из-за этого. Нам нужно решить, что теперь делать.

– Нам? – удивился Арт. – Не знаю, как ты, а я собираюсь делать то же самое, что и всегда.

– Боюсь, теперь не получится, – вздохнул Румт. – Ни у тебя, ни у меня.

– Даже так?

– Увы.

– Плохие новости.

– Да.

– Ладно, тогда пошли в дом, и ты мне все расскажешь. За завтраком. Терпеть не могу слушать плохие новости натощак.

Глава третья

Машина Хрофт Шейда – конфискованный джип с приводом на все колеса в сопровождении пяти автомобилей охраны (до недавнего времени они принадлежали полиции города, а теперь перешли в собственность победителей) въехала на площадь перед рестораном «Глория» и остановилась.

– Я их не вижу, – сказал Хрофт Шейд. – Опаздывают?

– Не думаю, что специально, – успокоил его Рони Йор. – Для полной согласованности нужно долго тренироваться, а на это у нас не было ни времени, ни, честно сказать, желания. Кстати, а вот и они.

Четыре бронекара Службы FF появились на площади с запада и остановились напротив машин повстанцев. Лучи фар с обеих сторон уперлись друг в друга и замерли в настороженном ожидании.

– Убери свет, – приказал Хрофт Шейд водителю.

– Так они же…! – возмущенно начал было тот.

– Убери.

Водитель с явной неохотой подчинился, и противоположная сторона тоже немедленно притушила фары.

– Политика, – назидательно произнес Хрофт Шейд, – это искусство компромисса.

– А разве не искусство возможного? – удивился Рони Йор.

– Какая разница? Суть одна и та же. Главное – знать, когда воевать, а когда улыбаться и уступать в мелочах. Чтобы выиграть в главном.

– А ты знаешь? – не удержался от ненужного, в общем-то, вопроса Йор.

– Я стараюсь узнать. – после секундной паузы ответил Шейд. – Прямо по ходу дела. Иначе нам не выжить. И тебе советую заняться тем же самым. Пошли.

– А я что делаю? – Рони открыл дверцу и выбрался из машины одновременно с Хрофтом. – Между прочим, начальница Службы FF города, эта Йолике Дэм, как оказалось, очень даже ничего. Хоть и не молоденькая девочка уже, конечно.

– Ты у нас тоже не мальчик, – Хрофт обернулся и подмигнул.

– А причем здесь я?

– Как это – причем? Йолике – правая рука Первой, насколько мне известно. А ты – мой главный заместитель. Так что тебе с ней сам бог велел… это… контактировать. По всем, так сказать, позициям.

– Если так рассуждать… – начал Рони, но высказать до конца мысль не успел – дверца одного из бронекаров отъехала в сторону, и оттуда появилась сначала Йолике Дэм с двумя вооруженными оперативницами, а затем и Первая собственной персоной.

К приходу дорогих гостей Кора Инш подготовилась со всей тщательностью, на которую была способна.

Основной зал ресторана блистал чистотой, на столах красовались новые скатерти и живые цветы в вазочках (пришлось нанести визит на богатые клумбы шикарного особняка неподалеку, еще днем покинутого хозяйкой), а для переговоров был приготовлен отдельный, самый большой и дорогой кабинет.

– У нас переговоры или банкет? – обратилась Первая к Йолике, оглядев, уставленный разнообразными блюдами стол.

Йолике молча улыбнулась.

– Прошу меня извинить, – чуть поклонилась Кора. – Я всего лишь хозяйка этого ресторана и ничего не понимаю в политике. Но мне кажется, что день сегодня был очень трудный для всех, и хорошо и вкусно поесть в таких случаях еще никогда и никому не мешало. Ну и немножко выпить, конечно, – добавила она, подумав.

– А что, – сказал Хрофт Шейд, – по-моему, наша хозяйка права. Не знаю, как у вас, а у меня за день во рту не было ни крошки. Поедим, глядишь, и станем добрее друг к другу.

– Да мы уж и так добрые – ехать дальше некуда, – пробормотала Первая. – Впрочем, ладно, я согласна. Но тогда, – она обратилась к хозяйке, – потрудитесь накормить и наших людей. Как женщин, так и… мужчин. Там, в большом зале. Я заплачу.

– Мы заплатим, – возразил Хрофт Шейд. – И не деньгами, а золотом. Это будет надежнее.

– Почему вы так считаете? – Первая уселась за стол, и остальные последовали ее примеру.

– Все просто, – ответил Шейд. – Началась война. А во время войны бумажные деньги обесцениваются. Так меня, во всяком случае, учили. Кстати, меня зовут Хрофт Шейд. На сегодняшний день я – лидер мужчин Подземелья. А это мой главный помощник и первый заместитель Рони Йор.

– Надо же, – удивилась Первая, – вас неплохо учили, оказывается. Что ж, это радует. Меня зовут Кана Окс, я – Первая этого города и окрестностей. До гор на севере, леса на западе и на тысячу с лишним километров к югу и востоку. Рядом со мной начальница Службы FF города Йолике Дэм. Прошу, если не любить, то хотя бы жаловать.

– Отчего же, – усмехнулся Хрофт Шейд. – Мы вполне способны на любовь.

– Разве? – приподняла брови Первая. – По тем событиям, которые произошли сегодня, этого не скажешь.

– Послушайте, Кана, – вздохнул Хрофт, – вам не кажется, что, если мы начнем переговоры с взаимных обвинений, то вряд ли придем к приемлемому соглашению?

– Вероятно, – согласилась Первая и улыбнулась, от чего ее лицо неожиданно помолодело. – Но очень трудно удержаться. Сестра, – обратилась она к официантке, молча ожидавшей у дверей. – Налейте нам, пожалуйста, вина и ступайте себе. Разговоры, которые здесь будут вестись, предназначены не для ваших ушей.

– Итак, – продолжила она, когда все выпили за взаимопонимание (тост предложил Хрофт Шейд) и приступили к еде. – На чем мы остановились?

– На том, что идет война, – дипломатично напомнила Йолике. – А во время войны бумажные деньги обесцениваются.

– Да, – кивнула Первая. – И не только деньги, к сожалению. Человеческая жизнь тоже. Но попробуем быть конструктивными. Что вы предлагаете в сложившейся ситуации? – обратилась она одновременно к обоим мужчинам. – Ведь у вас, как мне кажется, наверняка должен был быть план дальнейших действий, после того, как вы захватите город. Его вы захватили. Что дальше? С учетом того, что мою армию вы хоть и потрепали изрядно, но отнюдь не уничтожили, и скоро она будет здесь.

– Разумеется, такой план у нас есть, – подтвердил Хрофт Шейд, подцепив на вилку кусок ветчины и отправляя его в рот. – М-м… неплохо. Он не такой детальный, каким был план атаки на город, но все же, на мой взгляд, достаточно разумный и, что самое главное, выполнимый. Что же касается вашей армии, то, извините, она не может являться весомым аргументом в наших переговорах.

– Отчего же? – прищурилась Кана Окс.

– Оттого, что она разбита и деморализована.

– Всего лишь небольшие потери. И не деморализована, а, скорее, слегка обескуражена и очень разъярена.

Хрофт Шейд рассмеялся.

– С вами интересно иметь дело, – сообщил он. – Я рад, что мы познакомились.

– Спасибо, – наклонила голову Первая. – Так что там насчет плана?

– Рони, – обратился к Йору Хрофт Шейд. – Изложи, пожалуйста. У тебя подобные вещи лучше получаются.

Они обнялись и с минуту стояли на обочине дороги, не в силах прийти в себя от столь невероятной встречи. Наконец, Миу слегка отстранилась и с улыбкой поглядела в полные слез глаза подруги.

– Перестань, – она вытащила из заднего кармана грязноватый носовой платок и протянула его Джу. – На, вытри щеки. Все уже хорошо. Великая Матерь любит нас. А иначе как бы нам удалось встретиться в нынешнем бедламе? Главное, что ты жива, и я страшно этому рада!

– Спасибо, – Джу с сомнением посмотрела на платок и, подумав, достала из своего кармана пакетик мягких бумажных салфеток. – Это от неожиданности, – пояснила она, вытирая салфеткой глаза и нос. – Я почти и не надеялась тебя найти. В новостях передали, что твоя ферма взорвана «дикими», вот я и… Ох, как же это здорово, что ты жива! Погоди, а что с рукой? Она же вся в крови у тебя!

– Не в крови, а в бинтах, – засмеялась Миу. – Правда, в бинтах окровавленных и грязных, не спорю. Пустяки, не обращай внимания. Всего-навсего сильный порез, и он уже заживает. Расскажи лучше, что там в городе и куда ты направлялась? А то я вообще ничего не знаю, кроме того, что началась самая настоящая война с «дикими».

– Я… – теперь, когда она встретила Миу, Джу и сама уже не могла как следует понять, куда и зачем она шла из охваченного огнем и насилием города. – Я просто бежала. Как и все, кого ты видишь на этой дороге. «Дикие» захватили город. Паника, стрельба, пожары… Они поднялись из Трещины на самодельных воздушных шарах, представляешь? Тысячи вооруженных «диких»! Все, кто мог, бросились вон из города, моя машина застряла в жуткой пробке, и пришлось идти пешком. Тут, неподалеку, есть городок, знаешь? Все туда идут, и я вместе со всеми. Там, наверное, можно переночевать, и вообще…

– И вообще, не так страшно, когда все вместе, да? – участливо спросила Миу и снова обняла художницу. – Ничего. Теперь, когда мы нашли друг дружку, все опять будет хорошо. Честно говоря, я тоже шла в этот городок. Это единственное место, думала я, где можно нанять машину, чтобы съездить за тобой.

– Ты хотела ехать за мной в город? – глаза Джу изумленно распахнулись. – Сумасшедшая!

– Ну, теперь-то никуда уже ехать не надо, верно? – Миу засмеялась и поправила на плече автомат. – Идем. Скоро ночь и желательно все-таки в городок нам сегодня попасть. Там хоть и будет нынче тесно, как семечкам в созревшем подсолнухе, но все же ты права – это лучше, чем ночевать в поле.

Когда они вошли в городок, уже наступила ночь. Впрочем, электрического света на улицах вполне хватало, чтобы разобраться в окружающей обстановке.

А вот чего явно не хватало, так это мест для ночлега.

Обе гостиницы, административные здания и даже офисы частных фирм были уже забиты беженками под завязку. Можно было, конечно, попытаться устроиться на частную квартиру, но, судя по тем разговорам, которые они невольно слышали на переполненных растерянными женщинами улицах, шансов на это тоже практически не оставалось.

– Надо идти в городской лесопарк, – решила, в конце концов, Миу. – Я знаю, где он. Там хотя бы травка мягкая. Опять же и мы никому мешать не будем, и нам никто.

– Да хоть на любой пустырь, – вздохнула Джу. – А то у меня скоро ноги отвалятся. Предупреждаю – это не метафора.

Парк оказался, действительно, вполне удобным местом для ночлега. Правда, все лавочки-скамеечки тоже оказались заняты, но здесь, по крайней мере, работали общественные туалеты и было довольно относительно чистой воды в трех фонтанах и одном ручье, когда-то умело и красиво превращенном в каскад маленьких искусственных водопадов.

Костер подруги разводить не стали. Расположились под вековой липой, наскоро поужинали тем, что нашлось у Джу в рюкзаке, запили еду водой из фонтана, постелили на траву еловые ветви, которые нарезала и принесла Миу, и легли спать.

Миу Акх, привычная к жизни на свежем воздухе, уснула крепко и сразу, положив голову ни сгиб локтя. Художница же погрузилась в некий зыбкий полусон-полуявь, где смутные и тревожные образы прошедшего дня мешались с желтоватым светом парковых фонарей и темными ночными силуэтами кустов и деревьев. Наконец, явь стала уступать, и Джу, уж было, совсем погрузилась в сон, как тут в ее затуманенный мозг настойчиво проник шум шагов и негромкие, но твердые и ясные голоса.

– Не парк, а лежбище какое-то…

– И не говори. Ступить некуда.

– Чего ты хочешь, беженки. Куда им было еще деваться?

– Оставались бы в городе.

– В городе…Молчи уж лучше. А мы сумели защитить тот город?

– Ну, знаешь!

– Отставить.

– А чего она…

– Я сказала – отставить.

– Есть…

– О, девочки, смотрите, кажется здесь, под липой, посвободнее!

– Точно. Всего только двое. Нам места хватит.

Джу открыла глаза, села и ее тут же ослепил яркий луч фонаря.

– С ума сошли? – осведомилась художница, прикрываясь ладонью. – Уберите немедленно!

– Извините, – произнес отрывистый женский голос, и луч исчез. – Это рефлекторно. Просто мы искали удобное место для ночлега.

– Я вас почти не вижу – сказала Джу. – Ваш фонарь меня совсем ослепил.

– Да, – согласился тот же голос. – Фонари у нас хорошие. Ничего, скоро пройдет. Значит, вы не против, если мы устроимся рядом? Впрочем, это не имеет значения, потому что мы все равно устроимся.

Джу рассмеялась.

– Забавно, – сказала она. – Может, вы все-таки подойдете ближе? А то неудобно так разговаривать.

– Охотно.

Три женские фигуры выступили из ночной тьмы и приблизились к Джу и спящей Миу.

– Располагайтесь, – предложила художница. – Места, действительно, хватит.

– Спасибо, вы очень любезны, – поблагодарила одна из женщин, обладательница уже знакомого отрывистого голоса. – Мы, пожалуй, разожжем костер. Ночь теплая, но уж больно чаю хочется. И давно. Вы хотите чаю?

Джу прислушалась к себе и неожиданно поняла, что, действительно, многое готова отдать за чашку горячего, хорошо заваренного и сладкого чая.

– Очень, – призналась она.

Через пять минут костер уже пылал, и над ним был подвешен алюминиевый котелок с водой. При свете огня Джу, наконец, удалось разглядеть нежданных соседок.

Все трое были облачены в темные, одинакового покроя, хлопчатобумажные комбинезоны и высокие армейские ботинки. Возле ствола липы были свалены в кучу их одинаковые же плоские рюкзаки, а к самому дереву прислонились три автомата. Стволами – к стволу.

«Да это же армия, – догадалась художница. – Вернее, ее остатки. Интересно бы их расспросить, о том, что сегодня произошло. Если, конечно, они пойдут на такой разговор».

– Меня зовут Джу Баст, – сообщила она. – А это моя подруга. Она умеет крепко спать в любых обстоятельствах.

– Полезное умение, – кивнула обладательница отрывистого голоса. Пламя костра швыряло причудливые блики на ее темно-русые, коротко стриженые волосы и плясало в больших, чуть навыкате, внимательных глазах. – Она, случайно, в армии не служила? Впрочем, неважно. Меня зовут Кана Кейра. Лейтенант Кана Кейра, командир танкового взвода. Со мной – экипаж моего танка. Девочки, как там вода, закипела?

– Еще минута, командир, – откликнулась одна из «девочек», подкладывая в костер хворост.

– Очень приятно, – сказала Джу. – Надо же, вы, оказывается, тезка нашей Первой? Редкий случай.

– Не такой уж и редкий, – пожала плечами лейтенант. – В нашем полку было целых три Каны. Включая меня.

– Было?

– Да. Потому что полка уже нет.

– Как это? – тихо спросила Джу.

– Очень просто. Так бывает во время войны. Был полк – и нету. Да вы не переживайте. Переформируемся и еще повоюем, не все потеряно.

– Дым, – отчетливо произнесла во сне Миу. – Дым и огонь. Дотла.

– Вот именно, – согласилась Кана и, отстегнув болтающийся у нее на спине танкистский шлем, бросила его рядом с собой на траву.

– Моя подруга – фермер, – пояснила Джу. – Сегодня утром «дикие» ее ферму уничтожили. Взорвали.

– А, знаю, – кивнула танкист. – Ловушка на ферме. Взвод разведки там полностью лег. И не только он.

– Чай готов, – сообщили от костра.

– Наливай, – сказала Кана Кейра.

– Неужели все так плохо? – Джу приняла из рук женщины-танкиста горячую кружку. – Спасибо.

– Не все, – вздохнула лейтенант. – Наша Первая как раз сейчас ведет переговоры с «дикими». Да, нас здорово потрепали. Надо признать, что «дикие» подготовились к этой войне лучше. А самое главное – им удалось нанести удар первыми. Но. Сил у них все равно гораздо меньше, чем у нас. И вооружены они неизмеримо хуже. Учитывая все это, можно с большой долей уверенности предположить, что они договорятся, и боевые действия вряд ли возобновятся. Во всяком случае, здесь, у нас.