Текст книги "«Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»"

Автор книги: Алексей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 4
Москва

1

Утро выдалось морозным. В такие времена сто раз задумаешься – а очень ли надо выходить на улицу и не лучше ли посидеть в тепле? Просто находиться в крохотном номере тоже не хотелось. Когда еще доведется погулять по Москве?

Показалось или нет, но народа явно прибавилось. Куда-то спешили, неторопливо шли не отдельные люди – буквально толпы. Мужчины, женщины, дети…

Навстречу по проезжей части промаршировал небольшой строй солдат. Наверно, из гвардейской бригады. Наверно, первой. Вторая, по слухам, сейчас находилась где-то не то в Курске, не то в Ярославле. Разброс вероятностей просто поражал. Хотя, что ей там делать, вдали от границ? Не иначе, на всякий случай одним своим присутствием предупреждать возможный народный бунт.

Жалкие остатки былой имперской мощи. Все очень просто – полк переформировывается в батальон, четыре батальона и кавдивизион образуют бригаду. Ни тебе полков, ни дивизий. Как поговаривали злые языки, на последние уже и оружия-то нет.

Оружия – ладно. Не пропало же оно целиком! А вот кормить – дело наверняка иное. Республике было жаль тратиться на армию. Да и воевать она явно собиралась только с собственным народом – на два десятка общевойсковых бригад – чуть не десяток специальных. Для борьбы с внутренней контрреволюцией. Причем оснащены последние были получше, вплоть до бронеавтомобилей, содержание получали побольше и даже форма у них была намного эффектней.

По улице шли сейчас не они. Шинели на рыбьем меху, сношенные сапоги, весь вид зачуханный. Даже шаг словно у беременных баб, а не защитников отечества. Одно слово – гвардия. Тьфу! А уж песня! Словно даже строевых не осталось. Новые времена, слова же – наследие старых. Да не армейских, репертуар явно выбирал кто-то из революционеров. Вот и выводят не к месту:

 
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе!
 

Словно уже не проложили!

Тьфу еще раз!

Плевать, разумеется, Кротов не стал. Но и смотреть на похабель не мог. Сколько лет прошло, а все никак не мог принять ни новую дисциплину, ни отношения, ни отсутствия погон. Вроде мелочь, а вид без них не тот.

Несколько поворотов, бессистемных, просто по привычке не ходить по прямой в городе. Не старые времена, когда можно было ничего не опасаться. Вдруг позади маячит приставленный шпик, сексот, филер или как сейчас называется подобный род службы?

Вначале Кротов подумал: показалось. Свернул в какой-то переулок, в середине остановился, прикурил, исподволь покосился назад.

Высокий мужчина в черном дешевом полушубке тоже остановился, нагнулся, будто что-то поднимая с утрамбованного грязного снега. Потом тронулся вслед Кротову.

Н-да. Похоже, классический топтун. Быстренько они, с приезда только сутки прошли. Хотя, согласно упорным слухам, здесь принято следить за всеми прибывшими из других частей былой обширной империи. Свои и без того под контролем, так вдруг заразу занесут чужие? Есть же еще идейные враги у молодого государства. Иначе с чего то тут, то там вспыхивают то стачки, то хуже того – попытки восстания? Явно не обходится без чьей-то направляющей руки.

С чего простым людям бунтовать при свободе? Не прежний режим.

Плохо. «Хвост» за собой не потащишь. Стряхивать его раньше времени – только усугубишь пока бездоказательные подозрения. Придется делать вид, будто все идет своим чередом.

И не хочется, да придется пока смириться с провожатым. Пусть видит – приезжий просто прогуливается по городу, который во времена его молодости отнюдь не был чужим.

Разве может быть чужой для русского человека Москва?

Попавшаяся по дороге церковь напомнила о многочисленных пропущенных литургиях. Кротов не отличался чрезмерной религиозностью, да и кочевая жизнь не позволяла соблюдать положенные ритуалы, но атеизма душа тоже не принимала. А уж когда на сердце тяжело, куда пойти русскому человеку? Конечно, в храм.

Служба шла давно. Народа внутри оказалось немного. Сказывалась и ставшая более тяжелой жизнь, и постоянная антирелигиозная пропаганда. Начиная с так называемой великой бескровной и всех ее многочисленных жертв, Бог явно отвернулся от своей некогда любимой земли. Или не отвернулся, но, дав некогда людям свободу воли, теперь бесстрастно взирал, сумеют ли они вновь подняться после своего падения?

Светлые лики святых смотрели на прихожан. Устоят ли в безвременье очередных гонений? Не поддадутся ли на искушение?

Судя по одежде, люди собрались простые. Власть строго следила за всеми, кто занимает хоть какой-нибудь пост. За «ретроградство» легко можно было лишиться места. А уж о карьере уличенному в неверии в материалистический марксизм можно было и не мечтать.

Свобода не совмещается с моральными правилами. Везде и всегда, достаточно вспомнить историю любой европейской революции.

Государственным человеком Кротов не был, более того, давно не стремился им стать, следовать новым веяниям не собирался, да и вообще он – гражданин другой страны, что хочет, то и делает.

Пропаганда пропагандой, пока что посещение храма не является уголовным или политическим преступлением.

Слушая слитный хор, Кротов словно невзначай покосился на вход. Появится ли соглядатай или предпочтет обождать у входа в храм?

Появился. И даже молился с виду вполне искренно, как верующий человек.

А почему бы и нет? Воспитание-то тоже играет какую-то роль. Даже в эпоху безверия что-то остается в душе тех, кто посещал в детстве церковь, отмечал религиозные праздники, радовался подаркам на Рождество и крашеным яйцам и куличам на Пасху. Не все же упертые атеисты!

Ладно. Пусть себе ходит. Убедится, что подопечный не является преступником и не совершает никаких противоправных действий. Просто гуляет по Москве в свое удовольствие, как сибирский провинциал, вдруг попавший в большой, к тому же по нынешним временам зарубежный город.

Голоса взмывали ввысь, поневоле заставляли отречься от житейской суеты, звали к вечному, неземному.

Кротов покорно отдался привычным ощущениям. Что наша жизнь, как не подготовка к дальнейшему существованию? Правда, грехов накопилось! Впору бы исповедоваться, да только в данный момент он не готов. Ни молитв не читал, не постился…

Но даже так постоять, чувствуя сопричастность с собравшимися, соборность, и то являлось облегчением для души.

К сожалению, служба закончилась быстро. Точнее, Кротов попал на ее вторую половину. Краткая проповедь немолодого священника, очередь за благословением…

Мир снаружи уже не казался таким чужим и угрюмым. Даже красный цвет, перед тем раздражавший Кротова не хуже, чем быка, теперь воспринимался гораздо спокойнее. Или – привык? В Сибири красноты тоже хватало, только там флаги равномерно чередовались с бело-зелеными, подчеркивающими самобытность и независимость молодого государства.

Развелось стран! Сибирь хоть большая, а некоторые осколки – с гулькин нос. Хорошо еще, нашлись люди, понемногу объединяющие территории империи!

А тут как раз, намеком на не столь близкую весну, выглянуло солнце, куда-то разошлись надоевшие облака, и даже мороз практически исчез. Так, прохладно, конечно, но и только.

Красота!

По какой-то непонятной аналогии вдруг захотелось в театр. Словно не было ни Великой войны, ни революции, ни бездарного проигрыша, ни развала, ни долгих скитаний, ни постоянной борьбы…

Захотелось вновь ощутить себя культурным человеком. Совсем ведь одичал в тайге. В крайнем случае все мероприятия сводятся к каким-нибудь музыкальным номерам в кабаке, непритязательным, не слишком хорошо исполненным. Но иногда требуется и подлинная духовная пища! Что-нибудь классическое, а комедия, трагедия, драма – в общем, наплевать.

Кротов осмотрелся. Прогулка привела его к Тверскому району. Где-то не столь далеко расположен Художественный театр. В Камергерском переулке, если по-старому, а по-новому – кто знает, как переименовала место новая власть? Зато даже на трамвае ехать не надо. Не торопясь дотопаем пешком. Что нам стоит прошагать? Ходить мы умеем.

И как-то совсем забылось про шпика. Ну, топает в отдалении, стараясь оставаться незамеченным, вдруг тоже в театр пойдет, приобщится к высокому и вечному? Может, поймет что-нибудь, не балаган же, а театральная русская школа никуда не делась.

Интересно, много ли желающих посетить обитель муз? Судя по лицам многих встречных, для них предел искусства – цирк. Крайний такой предел.

Двухэтажное здание театра, столь знакомое некогда, в прежней жизни, за прошедшие годы изменилось в худшую сторону. Обшарпанное, явно нуждающееся в ремонте, да еще зачем-то с парой красных знамен у парадного входа…

Там же толпилось с сотню человек. Не сказать – относящихся к культурному обществу. Так, нечто неопределенное, не совсем люмпены, но отнюдь и не интеллигенты. Или уже и такие ходят в театр? Есть ли вообще билеты на сегодня?

У кромки тротуара застыли три автомобиля со скучающими в бездействии шоферами. Тем не менее не уходили, сидели на своих местах, ожидая неведомых хозяев.

Оказалось, стоят по другой причине. Сегодня в театре проходило какое-то собрание, и на улице остались те, кто не попал внутрь. Пускали туда не по билетам – по пропускам, а пропуск получить – не каждому дано.

Но и билетов на вечер, увы, не было. Кротов лишь заикнулся, как из толпы кто-то шикнул, мол, билеты или распространяются по организациям, или бронируются на месяц вперед. Спектаклей не так и много, народу в столице – уйма, и желающие отдать дань старому искусству не переводятся. А стоят – о-го-го! Не каждому по карману. Хотя всевозможных нуворишей в Первопрестольной хватает. Огромный город, в который хлынули многие, умеющие делать деньги. И из провинций, и из новых государств. Больше город – больше возможностей.

В толпе десяток-полтора не слишком интересовались собранием, а пришли как раз в надежде, что какие-то билеты остались невыкупленными, и театр отдаст их в свободную продажу.

Но внутрь не пускали. Двое сурового вида мужчин в длинных военных шинелях, богатырках, с деревянными кобурами застыли по обеим сторонам дверей и только покрикивали:

– Товарищи! Имейте терпение! Какие кассы? Сам выступает! Собрание кончится – идите, куда хотите!

Чувствовалось – еще немного, и терпение стражей окончательно истончится, и тогда в дело пойдут уже не словеса, а что-нибудь более весомое. Вплоть до «маузеров», довольно серьезного оружия, а уж с такого расстояния…

Наверно, следовало отказаться от своего желания и пойти дальше. Пусть они здесь заседают, толкают речи, принимают постановления, какое Кротову дело до всей этой белиберды? Велики ли шансы отстоять непонятно сколько времени и в награду за терпение получить вожделенный билет? Кажется, говоря языком математики, нечто стремящееся к нулю.

Или подождать? Спешить все едино некуда. Вон и топтун застыл где-то на самом краю толпы, старательно изображая заинтересованность то ли дневным собранием, то ли вечерним спектаклем.

Кротов вытянул папиросу. Самое простое решение – догорит, и можно двигать дальше. Успеет все закончиться – что ж, попытаем счастья. Судя по услышанному, заседание идет уже часа три, не меньше. Вон и явные газетчики заждались. Правда, партийные болтуны могут на самую ерундовую тему вещать едва не сутками.

Пусть все решит судьба.

Она и решила.

Дверь внезапно отворилась. За гомоном толпы никто не слышал шагов с той стороны, и потому произошло это внезапно.

Наружу высунулся мужчина, мельком скользнул по машинально придвинувшейся толпе и, не колеблясь, шагнул вперед.

Одет он был точно так же, как стража, – такая же длинная кавалерийская шинель, головной убор известного художника Васнецова – богатырка для несостоявшегося парада по поверженной Германии, «маузер» на боку… Двое дежурных сразу подтянулись, послушно кивку вышедшего тронулись с места, разрезая стоявших людей и освобождая дорогу до машин, а на улицу между тем вышло еще сразу трое.

Кротов обратил внимание лишь на первого. Невысокого роста, усатого, с изъеденным оспинами лицом, тоже в шинели, но вместо богатырки в простой фуражке, словно и зима – не зима…

Дальнейшее произошло мгновенно. Кротов оказался в первом ряду и вдруг краем глаза отметил странное и резкое движение соседа справа. Чем именно странное, он в первое мгновение понять не успел, а во второе наступила пора действия. Машинального, без раздумий, как, собственно, и надлежит действовать в критических ситуациях.

В руке соседа оказался пистолет, и ствол был направлен прямо на усатого.

Кротов резко взмахнул, толкнул руку вверх, и сразу громыхнул выстрел. Но пуля пошла куда-то к небесам. Не дожидаясь продолжения, Кротов толкнул убийцу всем телом. Тот не устоял, упал, и Кротов свалился прямо на него.

Мужчина попытался высвободить придавленную руку с оружием. Другой конечностью он нанес Кротову пару ударов, но замаха не было, да и полушубок здорово защищал от подобных покушений.

В ответ Кротов ударил противника головой по лицу, потом – кулаком, но последний оказался куда менее действенным – по той же причине, что у противника. Зато сумел извернуться и надавить на вооруженную руку так, что пистолет выпал из пальцев, а тут подоспел кто-то из охраны, и вдвоем они скрутили незадачливого стрелка.

– По сторонам смотрите! – рявкнул Кротов двум свободным охранникам, наблюдавшим за происходящим с «маузерами» наготове. – Мать вашу через пень колоду!

Окрик подействовал. Телохранители завертели головами, в то же время обступив усатого так, что прикрыли его своими телами.

Только тут Кротов машинально скользнул взглядом по валяющемуся пистолету. Армейский «кольт», серьезная машинка, а уж при стрельбе в упор шансов выжить у усатого практически не было.

Толпа бурлила. Кто-то продвигался ближе, норовя самолично узреть, в чем дело, кто-то, напротив, услышав выстрел, пытался удалиться прочь подобру-поздорову. Будь у стрелка сообщник, ничего не стоило в царящем бардаке попытаться исправить несделанное.

– В машину! Быстро! – скомандовал Кротов, словно имел право распоряжаться.

Он машинально подобрал пистолет, не стоит оружию бесхозным валяться на снегу, и с удовлетворением убедился, что его послушались.

Кротов даже сам присоединился к охранникам, помог довести усатого до «Паккарда». Несостоявшаяся жертва вела себя довольно спокойно. Первоначальная растерянность исчезла с лица без следа, и теперь деятель, кем бы он ни был, двигался, словно ни в чем не бывало. Или, по крайней мере, тщательно скрывал свои чувства.

– Езжайте! – Кротов захлопнул дверку снаружи, и автомобиль немедленно тронулся.

Из дверей театра выбегали мужчины в форме с пистолетами и револьверами в руках. А вот куда девался в общей давке топтун, было не понять. По идее, ему, как сотруднику Комитета, наоборот, требовалось выступить на передний край. Или он настолько секретен?

Ну и хрен с ним!

Кротов по-прежнему сжимал в руках трофейный «кольт», и потому сразу трое набежавших взяли его на прицел. Еще мгновение, и как начнут палить сдуру!

Может, зря он поддался инстинкту?

– Держите, – Кротов протянул пистолет рукоятью вперед.

– Руки вверх! – выкрикнул один из мужчин.

– Пистолет прежде возьми, – Кротов буквально всучил оружие охраннику, но руки все-таки поднял.

Смерть ведь бывает иногда самой дурацкой.

– Да ты что! – К счастью, пришел на помощь единственный задержавшийся телохранитель усатого. Он держал преступника. – Этот мужик пистолет выбил. И хмыря повязал.

Похоже, подкрепление не сразу поверило, но охранник повторил с добавлением весьма убедительных слов, и направленные на Кротова стволы опустились.

Про Кротова сразу было забыто. Все внимание приковал пленный, или как назвать захваченного с боем преступника?

Делать тут больше было нечего. Вряд ли касса заработает сразу после несостоявшегося покушения. А тут еще из театра повалил разномастно одетый народ – тот, который принимал участие в таинственном заседании.

Ладно. Поищем иной театр. Или какое другое развлечение на вечер. Можно купить несколько книг. Вдруг хоть одна из них окажется стоящей?

Кротов спокойно шагнул в толпу. Никто его не остановил, скорее, даже не заметили его ухода.

И топтун пропал. Надо же!

2

Остаток дня прошел совершенно бестолково. В театр Кротов так и не попал, в приличных не оказалось билетов, а в какие-то непонятные, с репертуаром из новых революционных пьес, идти не имело смысла. Навестить оставшихся в Москве знакомых Кротов не решился. Вдруг «хвост» не исчез, а лишь стал более изощренным и незаметным? Мало ли, привлекут потом друзей и знакомых за общение с подозрительным иностранцем?

Если еще есть эти знакомые! По нынешним временам, о чьих-то судьбах узнаешь из запоздалых сплетен, и никто толком не может поручиться, верные ли они.

С почтой что-нибудь передавать может оказаться опасным для адресата, с оказией не всегда надежно и удобно. Бывает, думаешь про человека, как он живет, а тот уже давным-давно умер или погиб. Наоборот-то намного приятней в итоге.

Книг себе Кротов все-таки купил. Нашел небольшой магазин, который работал даже по воскресеньям, и в итоге набрал себе аж полдюжины штук Ничего особо серьезного, настроение не то, так, то, что в теории могло помочь скоротать несколько вечеров.

Поужинал в каком-то кабачке средней паршивости. Из тех, чьи цены не достигают заоблачных высот, но и не настолько низки, чтобы здесь проводили время откровенные отбросы общества.

По нынешним временам в число отбросов могли попасть очень приличные люди, да речь не о них. О тех, кто действительно ничего по жизни не стоил, зато создавал другим проблем выше головы. Оно очень надо?

Кротов налегал на еду, но из напитков ограничился на сей раз только чаем. В последнее время принятое в одиночку спиртное частенько наводило на него меланхолию, но грустить, вспоминать, мучиться не хотелось. Да и не имел Кротов на это право. Фактически в чужой стране, с «хвостом», лучше уж находиться постоянно в форме, чем потом по-глупому не суметь вовремя среагировать на опасность.

Может, зря он засветился, спасая усача? Только привлек к себе лишнее внимание. Да и смысл в случившемся? Так хотя бы одним деятелем меньше стало. Террор – довольно неумный метод борьбы, свято место пусто не бывает, но и спасать политиков – глупость чистой воды.

Инстинкты, чтоб их!

Только, если подумать, в противном случае Кротов легко бы загремел в качестве соучастника. Стоял рядом, вдруг поддержку обеспечивал? Попробуй докажи! Может, и лучше, что так получилось. Инкриминировать нечего, претензий быть не может, разве что со стороны покушавшихся, да и совесть чиста.

Ладно. Забудем.

Кротов подсознательно ожидал увидеть сексота в фойе гостиницы, раз пропавший сотрудник не объявился раньше, но там никого не было. Да и зачем? Комитету ни к чему светиться в данном случае. Работники наверняка сообщат, когда появился постоялец. В том случае, если это действительно представляет интерес. А вот представляет ли?

Человеку свойственно преувеличивать значение собственной персоны для окружающих. Если бы потребовалось, нашли бы и на улице. А раз нет или предположительно нет, может, любопытство было достаточно дежурным, для очередной галочки в каких-нибудь общих отчетах.

Не факт и не повод для потери бдительности, но и впадать в паранойю явно не стоит. Просто подождать немного, не спешить, дабы не привести «хвост» в те места, куда тащить его не полагается. Хоть и хочется выполнить поручение быстрее, несколько дней погоды не сделают, а тише едешь – целее будешь.

Пока же можно спокойно заниматься официальными делами. Теми, которые служили прикрытием визита. Завтра спокойно сходить в нужные конторы, подписать документы, и все такое прочее. Приехал человек с конкретным поручением, выполнит его и уедет.

А что порою шляется по Москве – провинциал не просто может – должен осмотреть огромный город, куда вдруг забросила судьба. Все логично, в пределах легенды, и подозрений вызвать не должно. Подозрительно будет, если совсем не вылезать из номера.

Можно будет еще как-нибудь наведаться в гости к вчерашнему случайному знакомому. Вдруг пригодится? Не стоит в каждом видеть провокатора. Достаточно лишь не откровенничать, не выходить из отведенной роли.

Да и симпатичен был Кротову здоровяк. Пусть он и идейный противник, явный поклонник какой-то из партий, Кротов, кстати, так и не дал себе труда разобраться, какой именно, но в жизни он явно человек незлобный. Опять-таки воевал. Одним словом, подлости ожидать от него нечего. Насколько Кротов разбирается в людях и по роду прежней деятельности, и по нынешней.

Так что почему бы и нет? Еще бы с кем из старых друзей встретиться! Хватало же вокруг москвичей! Тот же Сергей Чижевский, к примеру. Как офицер – один из лучших.

Да только где он теперь?