Текст книги "Бомбовоз Его Высочества"

Автор книги: Алексей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Алексей Алексеевич Волков
Бомбовоз Его Высочества

Пролог

Самолет был гигантским. Вытянутое длинное тело с яркими знаками и эмблемами, огромные крылья, украшенные шестью моторами… Не самолет – настоящий дракон, гудящий, сеющий пропеллерами ураганный ветер.

Бат завороженно следил за заходящей на посадку машиной. В неполные двенадцать лет так хочется чудес! Разве не чудо – летящее творение рук человеческих? И вообще чудо из чудес – получить именное приглашение на аэродром на время прилета диковинного красавца.

Конечно, аэродром был гражданским, незакрытым, и «Горный Орел» шел без бомбовой нагрузки. Так, сугубо деловой визит с попутной демонстрацией Имперской мощи. Но Бату все же хотелось верить, что в длинном фюзеляже, на страх и погибель всем врагам, покоятся грозные бомбы! И как-то не было понимания, что посадка с таким грузом опасна. Причем – не для одних летчиков.

Хотелось – и все.

А как они шли! «Горный Орел» в центре, звено истребителей – попарно по бокам, в почетном эскорте. Даже сели, не нарушая торжественного строя. Гигант чуть раньше, малыши – с секундной задержкой. Допущенная на край аэродрома публика взвыла от восторга. Тот случай, когда мастерство видно воочию, и даже дилетант понимает: вот это класс!

Бомбовоз с разгона покатился дальше, уменьшился, почти достиг едва видимого края поля, и лишь там важно развернулся и двинулся к недавно отремонтированному, украшенному флагами зданию аэровокзала.

Впрочем, до самого здания он не доехал. Опять свернул, застыл в сторонке, и сейчас же к нему устремилось несколько открытых машин. Машины тоже принадлежали принцу. Два транспортных самолета еще утром доставили сюда минимальную свиту и технику. Только их прибытие проходило без помпы. Обычный рейс.

– Вон смотри, принц! Видишь? – восторженно прошептал на ухо Бату отец. В честь торжественного случая был он в новом костюме, ни дать ни взять – важная шишка. Хотя всего-то-навсего – владелец бойни. Не слишком бедный человек, но в сравнении со многими собравшимися – мелочь.

– Где принц? Где? – Не отличавшийся ростом Бат старательно вытягивал шею.

– Да вон же! Спускается первым! Высокий такой! А чуть позади… Да это же наш Нол!

Последние слова старший Чачу выкрикнул. Будто не знал о должности родного брата и факт нахождения ближайшего родственника в окружении принца явился для него новостью.

Окружающие невольно оглянулись. Тут собрались люди достойные во всех отношениях, и все же верхушка города, руководство завода и оказавшиеся здесь аристократы стояли в сторонке отдельной группой. А тут – случайно оказаться с человеком, который явно знает идущего за принцем мужчину, да еще имеет право называть его по имени!

С ума сойти!

– Это мой брат! – с гордостью поведал отец. – Флаг-инженер эскадры.

Люди даже невольно раздвинулись, высвобождая место для родственников столь важной персоны.

Сама важная персона меж тем никак не могла покинуть отведенное ей в соответствии с церемониалом место. Согласно этикету, в головную машину сел лишь принц со своим адъютантом. Зато Нол Чачу оказался во второй – большая честь, которую помимо него удостоились лишь двое членов экипажа.

Оркестр грянул «Марш Гвардейцев». Под его бравурные звуки кортеж плавно тронулся, описал небольшую дугу по краю летного поля и приблизился к толпе встречающих. Принц первым ступил на землю, и допущенные до встречи люди радостно взревели. Не каждому выпадает счастье увидеть вблизи члена Императорского дома. Империя велика, и подавляющему большинству подданных суждено лицезреть своих властителей разве что на фотографиях да телевизионных экранах.

Маленький Бат не расслышал речи Его Высочества. Не потому, что последний говорил тихо или окружающие шумели. Нет, слова долетали, просто мальчик был не в том возрасте, чтобы понять их значение. Счастье видеть затмило от него смысл. Вроде принц говорил что-то, но что…

Зато облик Кирну навсегда врезался в память. Родственник Императора выглядел с точки зрения мальчишки весьма впечатляюще. Подтянутый, с гвардейской выправкой, лишь подчеркивающей его рост, со слегка вытянутым, аккуратно выбритым лицом и небольшим шрамиком на щеке, одетый по-простому в форменные брюки, сапоги и кожаную летную куртку без эмблем и погон – не человек, воплощение того, к чему подсознательно стремилась душа Бата. И поневоле захотелось стать таким же небожителем. Не в смысле титула, нет, в смысле рода занятий. Точно так же пилотировать самолет, созерцать землю с высоты птичьего полета, упиваться властью над большой сложной машиной, а еще лучше – не только летать, но и быть причастным к конструированию воздушных аппаратов, как дядя.

Хотя, по слухам, принц Кирну тоже порою выступает конструктором, только по высокому положению запрещает распространяться об этом. Как-то принято, чтобы мужчины правящего дома были военными, по совместительству – администраторами, но дела творческие почему-то гласно им противопоказаны.

И вторая странность – своего дядю Бат не заметил. Или – не странность? Просто в данный момент в целом свете существовал лишь принц. Простой и в то же время величественный, в полном смысле слова сошедший с небес на землю.

Детям свойственно создавать себе кумиров. Обычное дело…

– Понимаешь, Бат, видимая картина мира – еще не всё. – Нол, в парадном летном мундире, при орденах, сидел на диване рядом с племянником.

Редкие свободные минуты в череде дел на имевшихся здесь двух приборостроительных заводах и официальных встреч в городе и его окрестностях.

Что поделать, путешествие принца было отнюдь не увеселительной прогулкой.

Впрочем, как понял Бат, отец тоже явился сюда не просто так. Он о чем-то долго беседовал с дядей и вот теперь отправился на встречу с кем-то из свиты принца. Если говорить точнее, с интендантом, который Бата не интересовал совершенно. Но папа возлагал на беседу большие надежды. Одно дело быть просто владельцем бойни, и совсем другое – работать на армию.

Бат имел свое мнение по этому вопросу, только спрашивать его отец не стал. Зато сынок был вознагражден по-императорски: дядя Нол свел отца с нужным человеком, а сам теперь проводил время с племянником.

Им было о чем поговорить вдвоем. Бат всегда отличался любознательностью, книги об авиации даже не читал – глотал, и теперь засыпал дядю вопросами. Флаг-инженер отвечал с явным удовольствием, довольный интересами мальчугана. Полная и редко достижимая идиллия, тем более что своих детей у дяди не было, и всю нерастраченную нежность и надежды он связывал с сыном брата.

Надо сказать, надежды дяди Бат пока полностью оправдывал.

– Как не всё?

– Есть такая хитрая математическая теория. По ней получается, будто мир совсем не такой, каким мы его видим. Он не замкнут вокруг Света, а наоборот. Если говорить просто, мы живем не на внутренней поверхности шара, а на внешней. И все видимые нами эффекты не более чем следствие преломления лучей света в атмосфере. Ты ведь знаешь, что такое преломление лучей?

– Знаю, – важно кивнул Бат. Но не удержался и тут же спросил: – Выходит, Саракш окружен Мировым Светом? И тот вертится вокруг, где более яркий, где вообще темный?

– Соображаешь, – качнул головой Нол. И в улыбке его была гордость. – Как один из вариантов пройдет.

– А другие?

– Другие варианты – Мировой Свет имеет точечный источник. Или он вращается вокруг Саракша, или, как считал великий еретик Гууг, наоборот, Саракш вращается вокруг него, – донесся посторонний голос.

Флаг-инженер мгновенно вскочил на ноги. Увлекшись разговором, дядя с племянником не услышали, как открылась входная дверь в номер, а внутренняя и так была не закрыта. Теперь перед ними предстал Кирну собственной персоной. В движении Нола не было подобострастия, лишь традиционная воинская вежливость при приветствовании старшего по званию и положению.

Принц был одет по-домашнему, в повседневном мундире, и ничто не говорило о его высоком положении. На мальчика он смотрел оценивающе, но была во взгляде и неприкрытая доброта.

Только теперь Бат сообразил подняться, но Кирну уже махнул рукой:

– Сидите, – посмотрел по сторонам и сам первым примостился в стоявшем у журнального столика кресле. – Значит, ты и есть тот самый племянник моего мудрого Нола Чачу? Настолько способный, что мне о нем все уши прожужжали?

Мальчик невольно смутился. Даже в самых смелых мечтах он не представлял, что сможет побеседовать с кем-то из Императорского дома, и теперь не знал, как себя вести. Очень уж велика была разница в общественном положении сына обычного подданного и ближайшего родственника императора.

– Как тебя зовут? – В глазах Кирну прыгали веселые искорки.

– Бат, – выдавил из себя мальчик, но собрался с духом и выпалил: – Бат Чачу, Ваше Высочество!

– Кем ты хочешь стать, Бат Чачу? – поинтересовался принц.

– Летчиком и инженером, Ваше Высочество! – решительно отрапортовал Бат.

– Похвально. Только давай договоримся: мы не в строю, а потому стоит ли так кричать? Я все слышу. Давай просто побеседуем, как старший товарищ с младшим.

Дядя чуть подтолкнул племянника в бок. Мол, не тушуйся. Я ведь говорил, в свободное время принц доступен для любого и терпеть не может официальности.

– О твоих оценках в учебе и успехах в спорте я знаю. Тебе на самом деле интересно все это? Я имею в виду авиацию.

– Да, Ваше Высочество.

– Ты когда-нибудь летал?

В ответ Бат красноречиво вздохнул. До сих пор все его редкие путешествия происходили на поезде или автомобиле. Даже сюда они доехали по железной дороге. Отец слышать не хотел о полетах, хотя весьма гордился положением родного брата.

– Понятно. А хочешь?

– Да, Ваше Высочество.

– Что ты заладил: Высочество да Высочество? Договорились же просто поговорить. Ты же не отвечаешь Нолу так же односложно с добавлением имени.

Тогда Бат набрался смелости и спросил:

– Скажите, Ваше Высочество, это правда? О том, что мы находимся снаружи шара, а не внутри?

– Как тебе сказать… Видишь ли, согласно общепринятой картине мира воздух с высотой должен густеть. А на деле – чем выше поднимаешься, тем он становится разреженнее. И потом, есть довольно стройная математическая модель внешнего мира. Так вот, все полеты, будь то самолеты или ракеты, происходят в полном соответствии с ее законами. И напротив, официальная математика и физика оказываются в данном случае абсолютно беспомощными. Вернее, когда твердо стоишь на земле, они как бы правы, но стоит оторваться, подняться повыше – и все. Ты хочешь спросить, почему тогда в школах вы проходите совершенно другое?

Именно этот вопрос уже вертелся у Бата на языке.

– Понимаешь, новая модель – всего лишь теория. А в науке необходимы точно установленные факты. До тех пор, пока не будет всех возможных доказательств, теория остается всего лишь теорией. Начнешь преподавать по ней, а вдруг окажется, что мы имеем дело с каким-то частным случаем? Что тогда? Потому специально для проверки сейчас строится большая и мощная ракета. Ее задача – подняться как можно выше и передать все, что смогут уловить разнообразные приборы. Надеюсь, с ее помощью мы сможем окончательно прояснить многие спорные вещи. Эх, нам бы десяток лет спокойного развития! – с некоторой долей мечтательности вымолвил Кирну. – А тут – один политический кризис за другим. Боюсь, дело может закончиться большой войной.

Он вдруг резко оборвал речь. Не стоит говорить детям о политике. Тем более – о войне. Первая им пока неинтересна, вторая воспринимается в чересчур радужных красках.

– Зато если все будет в порядке и опытные полеты дадут результат, то когда-нибудь по следам беспилотных ракет полетят люди, – вернулся к прежнему принц.

– Люди? – О войне было немедленно забыто. Пахнуло романтикой странствий и дальних дорог, а многие ли мальчишки откажутся от такого?

– Обязательно, – весомо, едва не по слогам, ответил Кирну. – Не прямо сейчас, прежде все надо разведать получше, но лет через пятнадцать, думаю, работы начнутся. Как раз и ты подрастешь. Хочешь быть первым, кто вырвется в неведомые пределы?

Мог бы не спрашивать! Глаза Бата заблестели. Штамп, но как лучше охарактеризовать возникшее в них сияние?

– Тогда, считай, договорились! Только учись хорошо, а я сам прослежу за твоей судьбой. – Принц с сожалением взглянул на часы и поднялся. – Извини, Бат Чачу. Мне пора. Дела.

И уже от порога вспомнил:

– Да… Я думаю, что могу организовать для тебя полет. Хочешь прокатиться на моем бомбовозе? Нам завтра лететь дальше, что мы, места не найдем?

Бат едва не взвыл от восторга. И все-таки сказал:

– А отец?

– Отца мы отправим на транспортном. Дорогу назад я вам оплачу. Ну, как?

Дядя с племянником остались в номере вдвоем, но Бат все никак не мог найти слов для выражения охвативших его чувств.

– Как тебе Его Высочество? – Впрочем, ответа флаг-инженер не ждал. Он вполне понимал чувства племянника и лишь дополнил их несколькими фразами: – Знаешь, если бы не происхождение, принц мог бы стать выдающимся ученым или конструктором. Но, к сожалению, положение обязывает. Официальные должности отнимают столько времени! Правда, они же позволяют совершать немало добрых дел.

С последним Бат был полностью согласен, но все-таки уточнил на всякий случай:

– Я правда завтра полечу?

– Конечно. Его Высочество всегда держит слово. И завтра, и потом. Если тот, другой, полет станет возможным и ты будешь к нему готов.

А сам подумал про себя: «И не будет войны».

Хотя, дело шло именно к ней…

Вблизи Личный Его Императорского Высочества принца Кирну Четырех Золотых Знамен именной бомбовоз «Горный Орел» казался еще больше, чем издали. Даже колеса шасси были повыше любого взрослого человека, а уж что говорить об остальных размерах? Каждый пропеллер – как ветряная мельница, крылья – что беговая дорожка стадиона, кабина на такой высоте, что надо преодолеть длинную лестницу, чтобы попасть туда.

Еще более потрясал самолет внутри. Адъютант принца провел Бата узким коридором вдоль всего фюзеляжа, показал убранные сейчас оборонительные пушечные турели, пульты управления защитными ракетами, вспомогательные помещения, а затем доставил в святая святых – пилотскую кабину.

Здесь вообще захватывало дух. Вся передняя часть была остеклена, и с одинаковым успехом можно было созерцать и небеса над головой, и далекие аэродромные плиты под ногами.

– Как тебе? – поинтересовался принц.

Он уже занимал кресло первого пилота, но все же нашел время для пары слов и дружески подмигнул гостю.

– Красиво! – выдохнул мальчик.

– Ты садись, не стой. Сейчас будем взлетать.

Бат был готов и постоять, но все же примостился на подвесное сиденье, одно из трех, наверное, специально устроенных здесь для пассажиров. Во всяком случае, никаких приборов перед ними не было.

Соседние места заняли адъютанты. Здесь же находился Нол, но для дяди полет был работой, и пульт перед ним впечатлял обилием всевозможных переключателей, кнопок, лампочек и циферблатов.

Невероятной музыкой прозвучала перекличка из распоряжений и коротких докладов. Потом послышался гул, гигантские винты пришли в движение, но бомбовоз продолжал стоять неподвижно, словно раздумывая, остаться ли здесь или устремиться в воздушную стихию? Гул давил, и хотя экипаж был в наушниках, однако Бату не нравилось в звуке только одно: теперь он не мог разобрать продолжавшие звучать переговоры.

Бомбовоз вдруг тронулся, медленно покатился ко взлетной полосе, так же не спеша развернулся в ее начале, чуть застыл, а затем устремился к плавно загибающемуся вверх горизонту. О чем-то односложно переговаривались летчики, гудели турбины, скорость все возрастала. И как ни ждал Бат этого мига, он так и не смог заметить, когда бомбовоз оторвался от земли. Просто взлетная полоса вдруг стала уменьшаться, самолет разок провалился чуть вниз, утверждаясь на воздухе, и все увереннее и увереннее стал карабкаться в небо.

Далеко внизу проплывали бесконечные поля, желтоватые от пшеницы, зеленые шапки лесов, вьющиеся ленты рек, прямые линии автотрасс. Далеко справа замаячили горы Зартак. То и дело попадались всевозможные поселки, от совсем крохотных до тянувших на звание небольшого города. Все казалось ухоженным, аккуратным и ощутимо бескрайним. Бат поймал себя на желании, чтобы время остановилось и полету не было конца.

Он даже не сразу заметил, как принц передал управление второму пилоту, а сам оглянулся и поманил мальчика к себе. Чачу шагнул, невольно расставляя ноги чуть пошире – вдруг качнет? – однако «Горный Орел» шел очень плавно, гораздо плавнее, чем, скажем, поезд.

– Как тебе, Бат? – Во время полета было тише, чем на взлете, и принц почти не повышал голоса.

– Красиво! – Это вновь было единственным словом, пришедшим на ум Чачу. Все прочие показались какими-то фальшивыми, не годными для ответа.

Принц подмигнул, а затем серьезно сказал:

– Все это – наша Империя. Разные люди, разные народы, разные земли. Даже климат разный. И все равно это единое государство. Одно на всех. Кто-то работает, кто-то служит, кто-то занимается наукой, но есть то, что нас всех объединяет. Единство судьбы. Должно так быть. – Принц хотел что-то добавить, посмотрел на возраст собеседника и умолк. – А вон Харрак. Видишь? Далеко.

Внизу распростерся немалый город. Огромное, весьма неравномерное скопление домов, корпуса больших заводов, многочисленные парки, улицы – и всё в обрамлении широко раскинувшихся лесов.

Бескрайние земли бескрайней Империи…

Часть 1
Мятеж

Глава 1

– Бат! Там это… Тика избили!

Рин Морану влетел в комнату без стука. Лицо растерянное, глаза блуждают.

– Кто? Местные? – вскинулся Чачу.

Он как раз плотненько засел за подготовку к экзаменам. Летняя сессия была не за горами, а последние события порядком выбили из колеи. Когда вокруг недобро кипит, трудно сосредоточиться на предметах важных, но воспринимаемых сейчас довольно абстрактно. А уж тем более если твоя постоянная девушка вдруг заявляет, что со встречами надо прекращать, мол, окружающие уже недобро косятся на нее, встречающуюся не с хонтийцем. Тут поневоле станет не до учебы. Сколько Бат ни убеждал, ни говорил вещей разумных и обычных глупостей – бесполезно. Гила плакала, кляла несправедливость судьбы, однако против родичей, соседей и знакомых идти не могла и не хотела.

Дернуло же власти перевести Высшую техническую школу в Хонти! Мол, подальше от войны, на всякий случай… Война прошла много лет назад, только в череде проблем и дел вернуть всё на место забыли. Хонти мало пострадала от всеобщей бойни, зачем же возиться? Да и куда возвращать? Зато теперь, похоже, случай наступил. Только вот совсем не тот, о котором думали наверху.

Но кто мог предположить, что многолетние лояльные подданные Империи вдруг вспомнят об утраченной двести лет назад независимости и начнут говорить, мол, весь долгий период совместного существования был ошибкой и сплошной чередой угнетения? Благо, северные провинции традиционно сохраняли национальные части, и настолько сильные, что по настоящим временам ненамного уступали армии метрополии. Последняя так и не восстановила потери после войны. На словах все было гладко, а на деле новая власть была занята иными проблемами. Сколько лет прошло, а значительная часть страны до сих пор лежала в руинах, часть же была вообще уничтожена полностью массированными ядерными ударами. Эпидемии, инфляция, коллапс многих отраслей производства, многочисленные банды…

На обезлюдевших территориях автоматизированные комплексы противовоздушной обороны продолжали действовать, уничтожая любые воздушные аппараты. Небо над Саракшем вновь принадлежало лишь птицам. Воздушно-инженерные факультеты по инерции еще существовали некоторое время, но уже три года назад закрылись за ненадобностью. Зачем тратить деньги, если не можешь извлечь выгоду?

Казавшаяся простой жизнь, может, и не стала сложнее, а вот безрадостней – наверняка. Чачу даже вообще не хотел никуда поступать, только душа не лежала к отцовскому делу. Бат не чувствовал в себе коммерческой жилки, заниматься же чем-то всю жизнь через силу, вертеться по скучному кругу совсем не хотелось. Днем юноша помогал отцу, вел переговоры, искал поставщиков, а ночами ему порою снилось небо, единственный полет и сгинувший на войне принц. Мечта поблекла, но никуда не делась, и через год Бат поступил на факультет, называвшийся ныне общетехническим. Пожалуй, лишь там еще преподносились какие-то знания по исчезнувшей разновидности техники. Вдруг обстоятельства переменятся и на смену упадку придет возрождение? Здесь даже о ракетах рассказывалось, благо в отличие от самолетов, некоторые разновидности еще производились в нуждах военных. Очень мало, фактически все соответствующие заводы были сметены с лица земли еще в начале войны, но собранного по Империи оборудования хватило на крохотное производство, и оно, с перерывами, бесконечными простоями, кое-как клепало порою небольшие партии смертоносного оружия. Правда, лишь тактического, но хоть что-то…

– Массаракш! Сильно? – Бат уже вскочил, машинально закрыл учебники и двинул на выход, на ходу привычно взъерошив густые непослушные волосы.

– Еще как! – уже в коридоре стал рассказывать Рин. – Его там что-то спросили на хонтийском, а Тик, это, машинально ответил на общеимперском. Тут как раз мимо компания оболтусов с нацотделения проходила. Те и взяли в оборот. Повалили, а потом ногами… Чуть не забили. Он еле до парка дополз, а там уже ребята на него наткнулись. Вот, принесли…

Комната Тика была плотно набита. Даже непонятно, как такое количество парней сумело уместиться в небольшом помещении? Впрочем, всем места не хватило, и кое-кто стоял в коридоре, курил в нарушение правил да возмущался случившимся.

Бат, коренастый, среднего роста, едва протиснулся в дверь, но дальше перед ним расступились.

Пострадавший сидел на кровати, скрюченный, с руками, прикрывающими лицо. В прорехи между пальцев виднелось нечто сине-красное. Рубашка порвана, измазана в грязи и крови, штаны немногим лучше. В том смысле, что хоть не лохмотья.

– Кто тебя? – спросил Чачу, хотя уже всё знал. Дружески дотронулся до плеча, но Тик вздрогнул, словно болело и здесь.

– Гады! Вшестером на одного! – едва тихо отозвался избитый.

Ему было неудобно за невольную слабость. Если бы результат драки был хоть чуточку иным!

– Хотя бы одного узнаешь?

– Толку… Полиция скажет, сам виноват. Они же покрывают своих.

– Обойдемся без полиции. Кто?

Кое-кто из парней одобрительно загудел. Потасовки с хонтийцами давно стали явлением заурядным. Правда, некоторые, наоборот, предпочли потихоньку выбраться наружу. Местные всегда могут призвать на помощь горожан, их молодежь, во всяком случае. Полиция на их стороне. А правители метрополии вместо твердого слова и наведения порядка предпочитают невнятно бубнить об исторических ошибках, об убыточности провинций, о тяжелом наследстве, перешедшем от прошлой власти…

Еще зимой казалось, все рассосется, поболтают, побуянят и перестанут. Но обе традиционные партии Хонти – Уния Справедливости и Лига, в последнее время добавившая к названию «Боевая», словно сорвались с цепи. С момента присоединения здесь традиционно сохранялась демократия, только она вдруг перестала быть лояльной. И Уния, и Лига старательно рисовались друг перед другом, предлагая все более радикальные идеи. Кажется, процесс становился неуправляемым и не зависящим от воли отдельных лиц. Сейчас почти всем студентам хотелось одного: поскорее закончить курс да разъехаться по домам. Если можно – без возвращения в Школу. Толку в том дипломе, когда можно прожить без него!

– Этот… Длинный Бори со своей бандой, – наконец выдохнул Тик.

– Значит, Бори. Что ж… Тем хуже для него. Кто со мной?

Согласились человек десять. Из самых отчаянных или просто уже успевших пострадать от той же шайки. Теперь выпал повод поквитаться, и какая разница, что ждет в дальнейшем? Хуже все равно уже некуда.

Разбираться, так всерьез. Словно ниоткуда у некоторых появились свинчатки, кто-то обматывал кулак ремнем с широкой пряжкой, кто-то вообще успел разжиться колом. Пока шли по коридору и спускались по лестнице, к компании присоединилось еще несколько парней, и в итоге во двор вывалили довольно большой ватагой. Впрочем, пока добрались до общежития национального отделения, их там уже заметили, и не меньшая толпа вывалила наружу.

И началось. Даже без обычной предварительной ругани…

– Вы признаете, что спровоцировали беспорядки? – Ману Герн сурово взирал на Чачу сквозь очки. Куда только девалась его обычная вежливая беспристрастность?

– Не признаю, – чуть улыбнулся Бат.

Улыбка делала его некрасивое лицо привлекательным.

– Упорствуете, – замдекана делано вздохнул. – А между тем у нас есть свидетельские показания, что это вы, исключительно из хулиганских побуждений, призвали всех желающих напасть на таких же студентов, виноватых лишь в том, что родились не в Метрополии, а в Хонти. Кстати, где мы с вами и находимся, если вам до сих пор неизвестно. Или побуждения были не хулиганскими, а провокационными?

– Может, вам заодно донесли, что перед тем группой из шести студентов национального отделения Школы был зверски избит Тик Гуул? Без всякого повода, лишь потому, что кому-то показался ответственным за давнее завоевание провинции? И мы лишь шли, чтобы разобраться, на каком основании некоторые учащиеся позволяют себе преступления, попадающие под соответствующие статьи?

– Думайте, прежде чем сказать, господин Чачу! Какое зверское избиение? Обычные случайные молодежные шалости. Гуул сам спровоцировал проходивших парней на скандал, попытался напасть на них, и им пришлось защищаться. Без всяких зверств, заметьте. Кстати, мы ставим вопрос об отчислении Гуула из Школы, как человека несдержанного, без причины нападающего на людей. Но не только Гуула. Еще и вас. Да, вас, господин Чачу, что бы вы ни считали по данному вопросу.

– А тех бандитов, следовательно, за похвальное поведение переведете через курс? – не сдержался Бат.

В начале учебы Герн казался ему гораздо симпатичнее. Доброжелательный, подчеркнуто вежливый, многознающий, этакий образец профессора старой школы. Он и сейчас не повышал голоса, говорил спокойно, даже, казалось, в увеличенных очками глазах иногда мелькало сожаление. Только отношение к господину Герну у Чачу давно стало иным. Конечно, неглупый, конечно, когда-то хороший специалист, но вот его позиция по многим вопросам…

– Вы только усугубляете собственную участь. – Профессор развел короткими пухлыми руками. – Ко всему прочему – конфликт с администрацией и оскорбление жителей Хонти. А тут, между прочим, культура, не в пример, скажем, нашим горным народам…

– Значит, господин Герн, попытка объяснить последовательность событий отныне называется конфликтом? – Чачу внутренне успокоился. По существу, его особо ничего не держало в Школе. Послевоенного восстановления не наступало, напротив, с каждым годом становилось заметно хуже. Какой толк грызть гранит науки, когда знания в итоге останутся невостребованными? Нет, надо ехать обратно в Метрополию. Не может быть, чтобы там не нашлось какого-нибудь нормального дела.

– Скажите, господин Чачу, вы всегда готовы возражать? С таким характером, как у вас, в жизни придется несладко.

– Только когда на моих глазах творится явная несправедливость, – признался Чачу. – Или, по-вашему, несколько сказанных на общеимперском слов отныне является провоцированием конфликта? Уже не говорю, будто один человек может просто так наброситься на шестерых. Тем более, Тик Гуул. Вы же знаете его, господин Герн. Умница, отличник, только отнюдь не драчун.

– Не драчун. Тем удивительнее происшедшее. Вы ведь тоже были на довольно хорошем счету до этой безобразной драки. Что и кому вы хотели доказать, господин Чачу?

– Только то, что никому не позволено творить беспредел.

Профессор вздохнул:

– Запомните, господин Чачу. Насилие может породить только ответное насилие. Надо уметь относиться к людям с пониманием. Мы на хонтийской земле, а не в Метрополии и должны вести себя так, чтобы местное население полюбило нас и простило за все прошлые прегрешения. А вы…

У Бата возникло впечатление, будто они с профессором беседуют на разных языках. Он мыслил не в тех категориях, и не чувствовал за собой вины за прошлое. В котором, кстати, не жил. А еще – всегда считал все земли исконно имперскими, вне зависимости от того, когда и при каких обстоятельствах они вошли в единое государство.

Сверху не было видно никаких границ. Почему же они должны быть внизу? Только оттого, что кто-то вдруг решил помутить воду, чтобы на волне мути подняться повыше? А для этого старательно обрабатывает молодежь, благо поводов для глобального недовольства достаточно, и надо лишь направить гнев в нужное русло.

– Когда прийти за документами, господин профессор?

– Вы не желаете принести публичное извинение? Мне намекнули, что было бы весьма желательно, если бы зачинщики драки покаялись в прессе.

– Мне не за что извиняться. Не знаю, что порождает насилие, но бессилие лишь заставляет противника вести себя еще наглее.

– Жаль. Я думал, вы более рассудительный молодой человек. А оказалось…

Вроде вежливо сказал, но словно подразумевалось: что взять с сына мясника?

– Там это… В кассе сказали: на ближайшие две недели никаких билетов нет. Такого столпотворения никто не помнит. Это… Очереди – на всю привокзальную площадь. Такое впечатление, все готовы бежать отсюда сломя голову. Даже бросив все нажитое.

В отличие от большинства участников драки, Рин легко отделался, успев оформить отпуск по семейным обстоятельствам. Благо Морану-старший был человеком очень состоятельным, и потому с его отпрыском считались. Не в пример детям менее богатых родителей.

– Не мудрено. Такое впечатление, что Неизвестные Отцы просто плюнули на нас, и скоро тут земля начнет гореть под ногами, – Чачу едва удержался, чтобы не плюнуть самому. – Надо было взять билеты хоть до Харрака. Оттуда как-нибудь выберемся.

– До Харрака тоже билетов нет. Вообще до Метрополии. Это… Дополнительные поезда вводить не собираются.

– Массаракш! – невольно выругался Бат.

Он специально посылал на вокзал именно Рина. Тот был самым пробивным из компании, и если была возможность достать что-либо, доставал всегда, а новости ему становились известны пораньше пронырливых репортеров. Так что если уж Рин не смог, дело явно плохо. Да и принесенные им новости…

– Тут это… Не то слово! – Морану мотнул головой. – Хоть поезжай своим ходом.

В отличие от остальных студентов, у него даже машина имелась. Не слишком новая и роскошная, привлекать к себе внимание Рин не любил, но все же…

– Между прочим, мысль, – одобрительно кивнул Чачу. – Сколько тут ехать? За полдня доберемся. А в Метрополии уж каждый в свою сторону. Слушай, действительно, зачем ждать? Нас – девять человек. Четверых увозишь завтра, заправляешься, возвращаешься обратно, и – прощай Хонти!