Текст книги "Язык и разум человека"

Автор книги: Алексей Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Тоже мне личность!

Тогда поставим вопрос несколько иначе. А может быть, обе наши функции можно использовать, для того чтобы сформировать «личность» машины? Нельзя ли найти аналогии им в процессе «обучения» ЭВМ?

Вообще говоря, аналогия вполне возможная. «Обучение» ЭВМ имеет много общего с процессом обучения человека. Существует, однако, и принципиальная грань. Она лежит между механизмом «усвоения» знаний машиной и механизмом усвоения их человеком и существованием своим обязана «предпрограммированию», о котором шла речь выше. Поэтому аналогия наша остается чисто внешней. Как бы мы ни имитировали процесс обучения, он никогда не приведет к созданию «машинной личности» с «машинным сознанием».

Позвольте! – скажет читатель.– Вы утверждаете, что только человек может обладать сознанием, машине же оно недоступно. Но ведь этим вы льете воду на мельницу идеализма. Это же пресловутая «жизненная сила», vis vitalis, или, еще того хуже, боговдохновенный «разум», или «дух», «душа». Вы не материалист!

Нет, дорогие друзья. Дело здесь совсем не в «жизненной силе» и не в «душе». Дело в том, что человеческое сознание всегда общественное сознание, оно может существовать у отдельного человека лишь как конкретное проявление общих свойств, присущих психике человеческого рода, и генетически восходит к общественной деятельности, общественным связям человека. Маркс не случайно говорил, что человек – совокупность общественных отношений; они спроецированы в его мозг, его сознание. Только живя в обществе, активно действуя и овладевая окружающей внечеловеческой и человеческой действительностью, ребенок формирует свою личность. Машина же индивидуальна по своей природе. Она может накопить сколько угодно информации; но ей не под силу воспроизвести динамику коллективного разума. Разум человечества, общественное сознание невозможно моделировать – тогда нужно бы моделировать весь процесс эволюции сознания, а в конечном счете все развитие человечества.

А не моделируя общественного сознания, невозможно полностью воспроизвести и сознание индивидуальное.

В одной из статей, опубликованных в нашей печати, два уважаемых кибернетика – академик И. Артоболевский и доктор технических наук А. Кобринский выразили ту же мысль в парадоксальной, но очень интересной форме. Они пишут: «Под «естественным полноценным живым существом» мы понимаем, в частности, такое существо, которое непрерывно растет и развивается, которое в годовалом возрасте плачет по непонятным причинам и пачкает пеленки; которое в возрасте от 3 до 5 лет задает то мудрые, то бессмысленные вопросы, которое в 15 лет получает в школе двойки и пятерки, начинает интересоваться стихами и иногда моет шею без специальных напоминаний; которое в 20 лет работает у станка либо в поле, сдает экзамены, кормит грудью ребенка; которое в 30 лет водит тракторы и проектирует спутники; которое на протяжении всей своей жизни обязательно связано тысячами и тысячами уз с тысячами и тысячами других полноценных живых существ; которое в конце жизни умирает, потому что процесс умирания является пока одним из неизбежных жизненных процессов.

Мы согласны признать живым и полноценным такое искусственное существо, которое, будучи включенным в общество себе подобных естественных полноценных живых существ (смотри приведенную выше формулировку), на протяжении всей жизни от рождения до смерти сумеет существовать и действовать в соответствии с законами этого общества, на равных правах со всеми его членами работая, двигаясь, мысля и отдыхая так же, как в среднем работают, двигаются, мыслят и отдыхают другие...» «Машинная личность», если она и возможна, возможна лишь как часть «машинного человечества». А до появления такого, простите за выражение, «человечества» покамест еще очень и очень далеко. Так далеко, что можно надеяться – оно никогда не появится.

У нас осталась еще одна функция языка, в отношении которой неясно, можно ли ее моделировать: функция орудия познания.

Из сказанного выше ясно видно, что она принципиально невоспроизводима, ибо связывает «индивидуальный», личностный разум с разумом «коллективным», общественным. Она-то и образует в первую очередь ту специфику языка, которая позволяет называть его общественным явлением. Причем если две только что рассмотренные функции языка – функции усвоения опыта и саморегуляции – помогают нам, так сказать, спроецировать в наш мозг содержание общественного сознания, то третья, напротив, обеспечивает процесс формирования общественного сознания, общественно-исторического опыта за счет «индивидуальных» сознаний, «индивидуальных» деятельностей [14]14
  Вам, конечно, понятно, почему эти два слова взяты в кавычки?


[Закрыть].

«Вмешательство мыслящего существа»

Итак, первая причина невозможности «отобрать» функции языка у человека сводится к тому, что они присущи не человеку, а Человеку.

Мы говорили выше о Человеке, о человечестве, подчеркивая, что оно своего рода информационная система, «тысячи и тысячи уз», связывающих друг с другом «естественные полноценные живые существа» – людей. Если есть такая система – есть и коллективный разум, общественное сознание. Так рассуждают Артоболевский с Кобринским. Так рассуждает и знаменитый английский кибернетик У. Эшби, у которого мы заимствовали понятие «предпрограммирование».

Но ведь если бы дело ограничивалось только этим, на земле не было бы Человека. Просто для природы не было бы необходимости его создавать. Мало ли можно найти среди животных таких примеров, когда совокупность отдельных животных – часто со специализированными функциями – приобретает новое качество, становится как бы биологической единицей: пчелиный улей, муравейник, колония термитов... Но почему-то, хотя тут и возникает информационная система, состоящая из «тысяч и тысяч уз», в ней не появляется коллективный разум!

Он и не может появиться, ибо любое животное подчинено законам природы, биологическим законам, действующим с железной необходимостью. При изменении условий существования данного животного (и данного биологического вида в целом) биологические законы приводят к изменению строения организма, к усложнению и изменению условно– и безусловно-рефлекторного поведения. Всякое развитие у животного сводится к усовершенствованию приспособления к среде.

Совсем иное у человека. В противоположность любому животному он никогда не сталкивается с природой один на один... Его отношение к природе опосредовано его отношением к обществу. У него всегда есть возможность почерпнуть необходимые навыки, умения, способности из общей кладовой социально-исторического опыта человечества, не дожидаясь, пока природа поставит его перед необходимостью выработать эти способности в порядке индивидуального приспособления. И возвращаются эти способности «с процентами»: изменение условий жизни и деятельности одного человека или группы людей обогащает не только их личный опыт, но и коллективный, социально-исторический опыт. Можно сказать, что человек всегда на один шаг опережает природу, не давая ей застать себя врасплох, в то время как животное на шаг отстает от природы и вынуждено следовать за ней. Как сказал поэт Максимилиан Волошин:

...Зверь

Приноровлен к склонениям природы,

А человек упорно выгребает

Противу водопада, что несет

Вселенную обратно в древний Хаос...

Что это за «водопад»? Специалисты по теории информации считают, что в нашей Вселенной степень организованности материи все время уменьшается. Этот процесс может остановить и «повернуть вспять» только «вмешательство мыслящего существа» (Л. Сциллард). Человек играет в истории Вселенной роль творца, роль строителя, созидателя и преобразователя окружающего мира.

И значит, еще и еще раз оказывается прав Маркс, когда он говорит о трудовой деятельности человека как его сущности: «воздействуя... на внешнюю природу и изменяя ее, он в то же время изменяет свою собственную природу». Но люди «не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство».

Общественное познание – не просто рост количества информации в системе, называемой человечеством. Оно – отбор и обработка необходимой информации в процессе общественной практики.

В современной буржуазной философии критерию практики часто противопоставляется другой критерий – критерий индивидуального опыта. Верно то, что оказалось полезным для меня. Верно то, что в моей личной практике подтвердилось.

Такое понимание, в сущности, уравнивает человека с животным[15]15
  Мотив: «человек – это животное» на Западе очень популярен, Модный в 20-х годах немецкий философ Освальд Шпенглер прямо писал: «Человек – хищное животное. Я буду повторять это снова и снова».


[Закрыть]. Только животное руководствуется в своем поведении индивидуальным опытом. Человек потому только и Человек, что он в своей деятельности вообще, и прежде всего в трудовой, основывается не только на личной пользе, но и на общественной.

А теперь обернитесь назад и подумайте: реальна ли возможность создания «машинного человечества», которое воспроизводило бы все описанные на этих страницах характерные особенности настоящего человечества? Едва ли.

Сумасшедшая наука

Но есть еще одна причина, по которой функция средства познания, присущая языку, не воспроизводима при помощи ЭВМ и любого другого моделирующего механизма. Она может быть сформулирована так: научное познание нельзя формализовать, подчинить строгим и однозначным правилам – оно неалгоритмично. Альберт Эйнштейн выразил ту же мысль так: «Если вовсе не грешить против разума, нельзя вообще ни к чему прийти. Иначе говоря, нельзя построить дом или мост, если не пользоваться строительными лесами, которые, конечно, не являются частью сооружения».

Машина ужасающе логична. Она так же логична, как логичен был профессор Мюнхенского университета Джолли, к которому явился будущий автор квантовой теории Макс Планк после окончания университета и заявил о своем твердом решении посвятить себя теоретической физике. Джолли ответил: «Молодой человек, зачем вы хотите погубить свою будущность? Ведь теоретическая физика закончена. Дифференциальные уравнения сформулированы; методы их решения разработаны. Можно вычислять отдельные частные случаи. Но стоит ли отдавать такому делу свою жизнь?» И именно поэтому машина никогда не сделает великого открытия. Ибо всякая значительная научная идея должна быть, как говорят физики,«дикой» или «сумасшедшей». Она не может родиться как простое логическое продолжение или завершение предшествующего научного развития. Она должна быть плодом, по выражению Эйнштейна,«удивления» (Wunder); нужно на какой-то момент увидеть хорошо знакомое с совершенно новой стороны.

Иначе: наука не движется вперед рациональным путем, по накатанной дороге. Гений ученого впитывает в себя все: рациональное и нерациональное, науку и искусство, мысль и образ. «Достоевский дает мне больше, чем любой мыслитель, больше, чем Гаусс!» – воскликнул как-то Эйнштейн, на которого мы уже столько раз ссылались.

Нечего и говорить о роли индивидуального опыта ученого в научном прогрессе. Конечно, совершенно не обязательно было, чтобы на голову Ньютону упало яблоко; чтобы автор закона сохранения энергии врач Майер, вскрывая вену, обратил внимание, что в тропиках кровь ярче по цвету, чем на севере; чтобы жена доктора Гальвани коснулась ножом нерва препарируемой самим Гальвани лягушки как раз в тот момент, когда кто-то рядом возился с электрической машиной. Все это случайности. Но все они послужили толчком, облегчили рождение новой идеи, изменили и сократили тот путь, который ей пришлось бы пройти, ускорили выбор именно данного, а не иного ответа на заданный наукой вопрос. И не будь их, путь человеческого познания был бы иным, хотя, конечно, и закон всемирного тяготения, и закон сохранения энергии, и гальванический элемент появились бы на свет.

Нельзя запрограммировать ни скрипки Эйнштейна, ни яблока, падающего на голову Ньютона.

Моему читателю

Ученого нет без массы людей, для которых наука не является профессией. Ученый идет в авангарде человеческого познания, но после того, как первый эшелон продвинулся вперед, на его место подтягивается второй, а затем былое место боев превращается в глубокий тыл.

Может быть, сравнение неверное. Ученый не просто идет в познании впереди других; он еще и руководитель, он отвечает за то, чтобы те, кто идут поодаль, получили результаты научного познания в «доброкачественном» виде; чтобы подлинная истина, пройдя через чужие руки, не стала ложной; чтобы белое осталось белым, а черное – черным и, став достоянием миллионов, не приобрело одинакового неопределенно-серого оттенка, как это сплошь да рядом бывает. Одним словом, ученый ответствен за то, что узнает о науке массовый читатель. Свою ответственность всегда осознавали и осознают крупнейшие деятели науки, и ею вызвано обращение стольких ученых к перу литератора. Но это еще не все.

Выходя на сцену, актер должен установить незримый и неслышимый контакт с залом. Было бы большой ошибкой думать, что он забывает о зале: он потому только и может играть, что чувствует молчаливое присутствие и напряженное внимание массы зрителей. Без зрителя нет актера. У ученого тоже есть свой «зал», своя аудитория. Вы видели когда-нибудь высокие, но тонкие, хилые белые ростки картофеля, проросшего в теплом погребе? Вот образ ученого, не имеющего аудитории. Если он возможен, в чем я сомневаюсь. В чем сказывается контакт ученого с аудиторией?

Прежде всего в том, что ему никогда не нужно изучать все «с самого начала»: вещи, которые вначале были предметом научной дискуссии, с течением времени становятся общеизвестными. Не нужно в наши дни быть астрономом, чтобы знать о том, что Земля вращается вокруг Солнца по годовой орбите; не нужно быть геофизиком, чтобы знать, что она шар; и не нужно быть химиком, чтобы знать, что такое кислород. Уровень знаний во всем обществе неизменно поднимается, и школьник, будет ли он потом ученым или землекопом, все равно сталкивается с достижениями науки и усваивает их как должное, поскольку они уже «тылы» науки.

Но и само научное познание немыслимо без массовой аудитории. Оно требует применения критерия общественной практики. И ученые идут из институтов на заводы, в поля, за кафедру школьного учителя, чтобы убедиться: моя гипотеза верна.

Наконец, есть еще и третья причина, по которой ученый вынужден обращаться к массовому читателю или слушателю, причина особенно существенная для нас, представителей гуманитарных наук, где прямой контроль со стороны практики редко возможен. Ее можно в популярной формулировке выразить так: мысль, которую ты не можешь выразить простыми словами, логично, понятно и интересно для любого неспециалиста, едва ли имеет действительную научную ценность, ибо она не ясна тебе самому. Все великое просто...

Дело даже не в том, что наука невозможна без «человека с улицы», без массового читателя. Она существует в конечном счете для него. Он, и никто другой, будет носить костюм из нового химического волокна. В его комнате будет гореть электрическая лампочка, питаемая энергией термоядерного синтеза. На его столе будут дымиться бифштексы, ради которых селекционер выводил новую мясную породу скота. На его нужды пойдут деньги, высвобожденные благодаря труду экономиста. Его спасет от смертельного недуга микробиолог... Наука существует не ради науки, а ради общества. Если бы дело обстояло иначе, общество просто не стало бы кормить ученых.

Читателя надо уважать. Но надо, чтобы и он уважал науку, чтобы он не противопоставлял себя ей («я этих ваших университетов не кончал»), а чувствовал себя ее союзником.

Поэтому– то за читателя надо бороться, надо разрушать еще бытующее кое у кого представление о том, что наука своего рода культ, творимый в наглухо запертом храме преисполненными таинственности жрецами.

С гуманитарными науками дело обстоит еще сложнее.

Я как-то видел очень неприятную для меня сцену. Группа школьников шла в Москве по Волхонке. Увидев на одном из домов вывеску: «Институт русского языка Академии наук СССР», они буквально покатились со смеху: такой дикой показалась им мысль, что кто-то может серьезно заниматься – чем? Русским языком!!!

А смешного ничего нет. Не такое уж никчемное дело посвятить свою жизнь тому, что такое язык – как он устроен, как функционирует, для чего нужен. В частности, и потому, что иначе трудно ответить на целый ряд гораздо более важных вопросов. И среди них —вопрос о том, для чего вообще «нужен» человек.

Последний вопрос совсем не такой отвлеченный, как может показаться на первый взгляд. От того, как мы ответим на него, очень многое зависит.

Для одних человек – «это конечное, заключенное между рождением и смертью, исполненное боязнью, греховное создание». Только в страхе раскрывается «подлинная сущность человеческой личности» (Мартин Хайдеггер). «Человеческая жизнь есть всегда жизнь каждого отдельного человека... Общество, или коллектив, не есть нечто человеческое» (Ортега-и-Гассет). «Человечество само по себе не прогрессирует. Нет прогресса человеческой сущности» (Карл Ясперс). Все эти люди – буржуазные философы с известными именами. В их словах очень ясно отразилась человеконенавистническая сущность капиталистического общества.

Для других человек – «единственный, универсальный и высший предмет философии» (Л. Фейербах). «Только в коллективе индивид получает средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода» (К. Маркс и Ф. Энгельс). Коммунизм – «присвоение человеческой сущности человеком и для человека», «решение загадки истории» (К. Маркс). В этих словах – гуманизм социалистического общества.

Многие из нас относятся к марксистской философии как к совокупности положений, которые можно усвоить, а можно «сдать» и забыть. Марксизм, однако, неизмеримо больше, чем простая сумма знаний или идей. Он – учение о нас с вами, о том, что мы такое; учение о мудром, свободном, талантливом человеке будущего коммунистического общества и о том, что нужно сделать, чтобы прийти к этому обществу. Марксизм – это философия Человека. И не просто философия, а научная философия, основанная на достижениях конкретных наук – истории и археологии, этнографии и литературоведения, логики и психологии, языкознания и антропологии, экономики и истории права... В марксизм недостаточно верить: можно и нужно убедиться в его истинности.

Поэтому книжка, лежащая перед вами, и вышла в философской серии. Она написана для того, чтобы помочь вам создать свое мировоззрение, свой самостоятельный взгляд на вещи, чтобы вы могли увидеть и осознать:

-что мышление человека есть закономерная качественная ступень развития его отношения к миру, что, по словам Энгельса, «продукты человеческого мозга... не противоречат остальной связи природы, а соответствуют ей»;

-что каково бы ни было мышление, оно не рождается в мозгу индивида, а возникает в процессе его практической деятельности;

-что человеческий интеллект позволяет человеку «опережать природу», что благодаря возникновению интеллекта человек получил возможность не только пассивно приспосабливаться к природе, но и активно переделывать ее;

-что интеллект не «принадлежит» каждому человеку в отдельности, а является достоянием Человека, человеческого рода, лишь отдаваемым «напрокат» каждому из нас;

-что человек не раб своего мышления, а тем более своего языка, а хозяин их;

-что человек неистощим в поисках и находках средств, которые позволяли бы ему с большей эффективностью осуществлять свое мышление;

-что все эти средства остаются немыми орудиями и не могут подчинить себе мышление человека;

-и вообще, что Человек не козявка, ползущая по криво усмехающемуся лицу старушки земли, а активная творческая, созидательная сила.

Больше 100 лет назад Маркс писал:

«Природа не строит машин, паровозов, железных дорог, электрических телеграфов, сельфакторов и т. д. Все это – продукты человеческой деятельности; природный материал, превращенный в органы власти человеческой воли над природой или в органы исполнения этой воли в природе. Все это – созданные человеческой рукой органы человеческого мозга; овеществленная сила знания».

Эта книга – о силе знания.

Литература

Эта маленькая главка включена в книгу, чтобы вы могли обратиться к более подробным работам, если вас особенно заинтересует какой-то вопрос или круг вопросов, затронутый на предыдущих страницах. Приводятся книги и статьи только на русском языке.

Об интеллекте животных и его отличии от человеческого интеллекта есть много популярных работ. Лучшая из них: Л. С. Выготский. Поведение животных и человека. В его книге: «Развитие высших психических функций». Из неопубликованных трудов. М., Изд-во АПН РСФСР, 1960. Ср. также нашу брошюру: А. А. Леонтьев. Возникновение и первоначальное развитие языка. М., Изд-во АН СССР, 1963 (научно-популярная серия), особенно гл. I – «Генетические корни мышления и речи». Упомянутая в тексте книга В. Келера в русском переводе называется: «Исследование интеллекта человекоподобных обезьян» (М., 1930). Предисловие к ней написал Л. С. Выготский.

О мышлении человека существует тоже огромная литература. Из наиболее доступных по содержанию назовем «Занимательную психологию» К. К. Платонова (изд. 2. М., «Молодая гвардия», 1964). Более сложно написана книга А. Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» (изд. 2. М., «Мысль», 1965), удостоенная (в первом издании) Ленинской премии. Можно воспользоваться учебником психологии для университетов («Психология»; есть несколько изданий).

Статья Н. И. Жинкина о внутренней речи называется: «О кодовых переходах во внутренней речи» (журнал «Вопросы языкознания», 1964, № 6). О внутренней речи см. также: Л. С. Выготский. Мышление и речь. В его книге: «Избранные психологические исследования». М., Изд-во АПН РСФСР, 1956. Статья М. С. Шехтера «Об образных компонентах #124 речевого мышления» напечатана в журнале «Доклады Академии педагогических наук РСФСР», 1959, № 2 и 3.

Работа Б. М. Блюменфельда о психологии шахматной игры называется: «К характеристике наглядно-действенного мышления» («Известия Академии педагогических наук РСФСР», вып. 13. М.—Л, 1948). О мышлении полководца говорится в большой статье Б. М. Теплова «Ум полководца» в его книге: «Проблемы индивидуальных различий». М., Изд– во АПН

РСФСР, 1961. О человеческом восприятии можно прочесть в «Лекциях по психологии» Л. С. Выготского, напечатанных в его книге «Развитие высших психических функций». О развитии понятий говорится в его книге «Мышление и речь».

Интересной и популярной книги о логике, к сожалению, не существует. Лучший из имеющихся учебников логики – книга В. Ф. Асмуса «Логика» (М., 1947).

Работы Б. Л. Уорфа на русском языке напечатаны в сборнике «Новое в лингвистике» (вып. I, М., 1960). Там же в статьях В. А. Звегинцева и М. Блэка дана критика работ Уорфа.

О различных знаковых системах и вообще о семиотике см. книгу А. Кондратова «Алло, робот!..» (М., 1965). Статья А. А. Зализняка называется: «Опыт анализа одной относительно простой знаковой системы» (сб. «Структурно-типологические исследования». М., Изд-во АН СССР, 1962). О мышлении глухонемых интереснее всего рассказано в старой книге А. Погодина «Язык как творчество» (Харьков, 1913).

О письме см. книгу В. А. Истрина «Развитие письма» (изд. 2, М., «Наука», 1965). Понятие «психологических орудий» введено Л. С. Выготским в статье «Инструментальный метод в психологии» в сборнике «Развитие высших психических функций». О памяти говорится в книге П. П.

Блонского «Память и мышление» («Избранные психологические произведения». М., «Просвещение», 1964) и в соответствующей главе «Лекций по психологии» Л. С. Выготского.

Из статей Ф. Н. Шемякина назовем только самую последнюю: «Ориентация в пространстве» (сб. «Психологическая наука в СССР», т. I. М., Изд-во АПН РСФСР, 1959). О чертежах #125 см. сб. «Машина, ее прошлое, настоящее и будущее». М., «Молодая гвардия», 1959. Истории карты посвящена книжка А. Шейкина «Повесть о карте» (Л., Детгиз, 1957).

Развитие систем нумерации описано в статье И. Г. Башмакова и А. П. Юшкевич «Происхождение систем счисления» («Энциклопедия элементарной математики», кн. I, М.– Л., 1951). Цитированная книжка В.

И. Лебедева называется: «Как постепенно обобщалось понятие о числе?» (Петроград, 1919).

О кибернетике вообще и ЭВМ в частности существует огромное число книг и статей. Из них назовем следующие: 3. Ровенский, А. Уемов, Е. Уемова. Машина и мысль. М., Госполитиздат, 1960; И. Б. Новик. Кибернетика. Философские и социологические проблемы. М., Госполитиздат, 1963; конечно, обе работы Норберта Винера, вышедшие на русском языке, а именно: «Кибернетика» (М., 1958) и «Кибернетика и общество» (М., 1958); обе работы Эшби («Введение в кибернетику». М., 1959; «Конструкция мозга». М., 1962); книжка Е. Сапариной «Кибернетика внутри нас» (М., «Молодая гвардия», 1962). Наконец, сборник «Возможное и невозможное в кибернетике» (М„ Изд-во АН СССР, 1983).

О механизме овладения общечеловеческим опытом см.: А. Н. Леонтьев. Человек и культура. Сб. «Наука и человечество». М., «Знание», 1963.

О научном творчестве есть мало хороших работ. Назовем из них только монографию Б. Г. Кузнецова «Эйнштейн» (М., Изд-во АН СССР, 1963). Недавно в научно-популярной серии того же издательства вышла брошюра Ю. В. Ходакова «Как рождаются научные открытия» (М., 1964).

И в заключение – о проблеме человека. Ей посвящен интересный сборник статей советских философов «Человек и эпоха» (М., «Наука», 1964).